Ночной менеджер

      Плакать не хотелось. Точнее, расплакаться-то ого-го как хотелось, может, даже прорыдаться конкретно, но вот привлекать к себе внимание воем и красным лицом, вызывая нежеланные вопросы, Шерману совсем не хотелось. Поэтому он минутку позалипал в пустоту, так и застыв около лестницы, а потом механически начал передвигать ноги в сторону лифтов. Только взглянув на своё отражение в кабинке, Шери понял, что всё ещё кутается в альфий пиджак, который Фатхали так и не забрал. А когда оказался в их с Алексом номере – возвращаться к коллегам в их игровую атмосферу, ощущая себя чёрной тучей, омега не хотел пока – то вообще взял вещь за ворот, прижал к носу и нагло втянул аромат. Не пожалел. Запах альфа оставил после себя потрясающий. Да, немного чувствовался какой-то нейтральный кондиционер для белья, были нотки комплиментарного к природному аромату Фатхали одеколона, но запах самого альфы слышался отлично.       Шерман позволил себе несколько минут слабости. Сел на диван, забравшись на него с ногами, обнял, как следует, пиджак и уткнулся носом в ворот. В центральную часть, которая прилегала к холке, впитывая в себя дивный феромон. Запах настолько хорошо передавал ощущение, исходившее от самого Фатхали – его силу и уверенность, что Шерману даже легче морально стало и плакать расхотелось.       Пока Шери, невольно поддавшись природным инстинктам, тёрся лицом о вкусно пахнущую ткань, к нему вернулась способность думать и анализировать. Омега быстро воспроизвёл в своей голове то, что случилось – и то, чего не случилось, что немаловажно – на собеседовании, и их с Фатхали дальнейший разговор, и понял, что всё испортил. Альфа оказался сперва порядочным, а потом уже владельцем отеля. Он прикрыл Шермана, проявив уважение к его скромной работе и к тому, насколько она была для Шермана ценна. Он проявил внимательность и заботу без оглядки на окружающих. Он даже дал возможность Шерману объясниться, но тот лишь мог мычать и заикаться, что неудивительно. У Шери всегда были проблемы с самовыражением.       Та капля симпатии, которую проявил Фатхали по отношению к Шерману в ночь их знакомства, наверняка уже испарилась из-за того, как Шерман повёл себя сейчас. И вопрос: а что он вообще тогда тут делает – стал всё более актуальным. Мог ли он в принципе продолжить работать в Шарионе после всего того, что натворил?       К удивлению для себя, Шерман понял, что может. И будет. Это был его личный островок стабильности, и он не собирался от него отказываться. Значит, надо было держать лицо, участвовать в этих всех тренингах и мастер-классах и считать дни до отъезда, а потом забыть всю эту поездочку, как страшный сон.       Шерман глянул на часы – через десять минут на встречу с директорами должен был пойти Алекс. Шери спустился вниз, где всё ещё играли его коллеги, но теперь уже явно не в шарады, а во что-то другое. Омега нашёл Алекса и попросил его передать господину де ля Брие его пиджак. Алекс удивился тому, что он был у Шермана, и пообещал расспросить о том, как у Шери всё прошло, когда вернётся. Там как раз время обеда подходило.       – Ой, так хорошо пообщались, ты даже не представляешь, – с облегчением выдохнул Алекс, когда они с Шерманом сидели уже в обеденном зале за засервированным до невозможности столом, – столько гадостей про Валентина наговорили! Это управляющий наш – такой противный. А я зато белый и пушистый, – улыбнулся омега, но потом поджал губы недоумённо, – только маркетолог этот меня вопросами завалил.       – Маркетолог? – не понял Шерман.       – Ну, тот, что рядом с Брие сидел, француз этот. Они ещё утром здесь вместе шастали, – попытался объяснить Алекс.       Шерман активно закивал.       – И главное, ладно бы по работе спрашивал, – продолжил возмущаться Алекс, – так нет. Ему про Россию расскажи, про интересы свои расскажи. Его твой Брие аж локтем двинул, когда он у меня семейный статус начал выспрашивать.       – Он не мой, – тихонько вздохнул Шерман, загрустив.       – Ты притчу про двух лягушат знаешь?       – Знаю...       – Вот и нечего тогда так быстро лапки складывать. Ну дал ты маху вчера от волнения, подумаешь, – махнул рукой Алекс, – если он мудрый альфа, а мы оба понимаем, что Брие точно не простачок, то даст тебе ещё один шанс. И ещё даст, и ещё. И столько даст, сколько тебе понадобится, чтобы перестать вести себя как идиот.       – Всё было бы так, если бы я ему всё ещё нравился, – снова выпустил мучительный вздох Шерман, подняв глаза к потолку, – но после нашего разговора сегодня, я уже ни в чём не уверен.       – А это, дорогой мой, уже твоя работа, – акцентировал Алекс, – сделать так, чтобы ты ему нравился.       Шерман кивнул, конечно, но предложил перевести разговор на другую тему, а Алекс не стал спорить. Рассказал, с кем успел познакомиться в первой половине дня, и заверил, что это отличная компания на сегодняшний вечер.       Вечером должен был состояться бал-открытие. И если вчерашние танцы в отельном клубе Шерман мог пропустить, сославшись на джетлаг, то посещение бала было строго обязательным.       После обеда у участников-коллег продолжились индивидуальные собеседования, а уже освободившиеся снова вернулись в сад. В этот раз их снова разделили на команды, но теперь уже побольше. К радости омег, те наконец оказались вместе. И после быстрого знакомства им объявили, что этот состав перманентный до конца брейнсторм-лагеря, и даже дали первое задание: придумать своей команде название и девиз.       Шерман хоть и был командным игроком, но настроение было упадническим, отчего креативность была на нуле, поэтому он больше наблюдал и записывал идеи, которые накидывали остальные участники команды.       Через час объявили кофе-брейк, и Шерман подумал, что это его шанс позвонить семье, ведь он обещал отчитываться ежедневно. Как только Рич поднял трубку и услышал неуверенное Шермановское "привет", то сразу спросил напрямую, что случилось. Шери вздохнул, нашёл укромный уголок и рассказал, какой он идиот. Сам от себя не ожидал, что под конец разговора голос всё-таки дрогнет, и он начнёт хныкать в трубку, как маленький.       – Шери, – родительским тоном позвал его Рич, – а ну прекрати плакать.       – Всё-всё, я не плачу, – утёр нос Шерман и мотнул головой, – не обращай внимания, просто обидно... Но я справлюсь, правда.       – Я тебе так скажу, – прочистил горло брат, – в том, что ты рассказал, нет вот вообще ничего криминального. Ну, подумаешь, отшил альфу! Я даже горжусь тобой, так и знай. Было бы хуже, если бы ты с самого начала был на всё согласный. Если у этого Фатхали мозги на месте, то ты ему после всего ни капельки не разонравился, а наоборот, заинтересовал ещё больше. Это я тебе как альфа говорю, – сделал важное уточнение он и попенял Шерману: – Рано сдаёшься, братец, я тебя давно таким не видел. Вот ты мне скажи, ты сам что решил?       – В каком смысле? – не понял омега.       – Фатхали тебе нравится или нет?       – Нравится...       – Раз нравится, значит, надо брать, – твёрдо сказал в трубке Рич, – чего нюни распускаешь, а? Уже вон какой взрослый. А ну, быстро встал, причесался и пошёл свой объект симпатий охмурять. Ну или ты всегда можешь дать мне его номер, и я с ним по-альфьи поговорю.       – Нет, я лучше сам, – тут же открестился от предложения брата Шерман, – но спасибо за поддержку.       – Я в тебя верю, – подбодрил его Рич, и Шерман прямо почувствовал, как альфа ласково гладит его по голове, – держи меня в курсе.       – Хорошо, – попрощался с ним Шери.       Наверное, не каждый омега мог вот так открыто обсуждать свои любовные дела со старшим братом, да ещё и альфой. Многие до сих пор пеклись о невинности непокрытых омег, или были уверены, что этих тем в семейных разговорах не должно быть, но Рич, да и вся остальная их семья, был не таким. Шерман знал, что брат искренне желает ему счастья и никогда не осудит за сделанные ошибки. И это придавало сил. И Шери действительно удивился, чего это он так быстро сдался? Да даже если он и правду упустил свой шанс с Фатхали, то он просто обязан показать, от чего альфа отказался! Что-что, а производить впечатление Шерман умел. Позади были годы в пансионе для омег, где их буквально натаскивали на этот навык, потом был бесконечно пёстрый опыт с гостями отеля, из которого Шерман тоже извлёк с десяток нужных уроков. В общем, хотя бы попытаться стоило.       Шерман вернулся в свою команду, послушно доучаствовал в том, в чём ему предлагали участвовать, после чего они с Алексом ушли к себе в номер. Омега заметил, что Шерман в уже более приподнятом настроении, чем раньше, и был очень рад поддержать его в сборах на бал.       Они заказали в номер лёгкий перекус, освежились в душе. Шерман огорчился было тому, что волосы после целого дня в косе теперь идут волной, но Алекс придумал гениальное решение – погладить их утюгом! Шери как будто окунулся в атмосферу своего пансионного студенчества, когда дух авантюризма заставляет прислушиваться к любой идее, и согласился. Оказалось, что это реально работает! Через пятнадцать минут Шерман красовался перед зеркалом с идеально прямыми, блестящими волосами. Омега сбрызнул кончики увлажняющим средством, и, собственно, работу над причёской закончил. Самое время было приступать к выбору наряда на вечер.       Ещё в Лондоне Шерман бросил в чемодан несколько интересных вещиц, и теперь мысленно расцеловывал себя в щёки за запасливость. Потому что оделся он на грани элегантности и эпатажа. Вниз он надел прозрачную бежевую водолазку с коротким воротом из тянущейся синтетики, которая облегала словно кожа, а сверху надел чёрный костюм: прямые, обтягивающие попку брюки и пиджак. Но пиджак был непростым. Спереди выглядел элегантно и, так как пуговицы начинались высоко, ворот производил впечатление сдержанности, почти скромности хозяина, а вот сзади начинался настоящий эпатаж. Вместо закрытой спины там был широкий вырез, открывавший вид на лопатки, который тянулся до линии брюк. В сочетании с обтягивающей водолазкой телесного цвета смотрелось вызывающе, если Шерман перекидывал волосы на одно плечо и открывал вид на спину.       – Ой, нам, наверное, совок с щёткой надо взять с собой, – оглядывал его с ног до головы Алекс, пока Шерман крутился перед зеркалом.       – Что? Зачем? – не понял тот.       – Ну как, чтобы упавшие в обморок от твоего вида альфы по залу не валялись, – усмехнулся Алекс.       Шерман засмеялся ответу, пересёк комнату и обнял соседа:       – Спасибо за комплимент, – поблагодарил он и отстранился, – главное, чтобы нужный упал.       – Упадёт, не сомневайся, – улыбнулся Алекс.       – Ты тоже отлично выглядишь! – запоздало вернул комплимент Шерман.       Алекс так же надел костюм, но тот был тёмно-изумрудного цвета в отличие от Шермановского, а на спине был потрясающие красивый расшитый гладью цветочный узор, элементы которого повторялись на отворотах рукавов, вороте и платке, который торчал из нагрудного кармана.       Омеги поторопились с выбором аксессуаров и обуви, после чего отправились наверх. Подцепили в лифте нескольких коллег-бет, которые тоже заинтересованно поглядывали в их сторону, но скромно отводили взгляды, стоило только с кем-нибудь из них встретиться глазами в отражении, что невероятно льстило. Шерман шумно выдохнул, а затем шагнул в зал, следуя за Алексом.       Внутри уже играла музыка и были если не все, то почти все. Алекс тут же заприметил их с Шерманом команду и помахал им, обозначив своё направление, Шери коротко ему кивнул, мол, я за тобой, а сам замедлил шаг, решив оглядеться сначала. Естественно, не ради праздного интереса, а в поисках Фатхали. На омегу действительно обращали внимание и оборачивались, а вот его интерес очень быстро захватил интерьер.       Это было что-то совершенно роскошное, как будто Шерман оказался не в отеле, а в настоящем дворце. Сам зал был в два этажа, о чём говорило наличие второго набора окон под потолком, и в них теплел закат уходящего дня. Внутри было светло от переливающихся бриллиантовыми гранями люстр, которые были хоть и массивными, но казались невесомыми из-за обилия элементов из тончайшего хрусталя. Стены и потолок были украшены арабской вязью, которая едва ли не гипнотизировала. От пола она начиналась светлой, едва заметной, но поднимаясь выше, она становилась ярче, трансформировалась в геометрический узор, чтобы на потолке достичь полного буйства красок, которое обрушивалось на смотрящего, словно волна Аравийского моря, и захватывало, словно буря в пустыне.       Шерман и сам не заметил, как залюбовался на окружающий интерьер, успел покрутиться вокруг – на радость всем зевакам – без притворства, невольно начав играть пальцами в волосах, которые перекинул на одно плечо, как и мечтал ранее. А затем, когда узор начал немного отпускать, и Шерман будто бы спускался с небес на землю, медленно возвращая взгляд на уровень окружающих, он увидел его.       Фатхали стоял в десяти шагах от омеги и смотрел прямо на него. Голодно смотрел. Так, как и хотел Шерман, смотрел. Шери дрогнул веками, но глаз не отвёл. Он больше не будет врать этому альфе, поэтому пусть знает, что его восхищение – пусть даже и на этот вечер только – взаимно. Шерману показалось, что на несколько недолгих мгновений они с Фатхали были в этом зале одни, настолько сильно захватил его альфий взгляд. Но потом Фатхали пришлось отвести его на секунду, чтобы извинить себя перед собеседниками, которых он, судя по тому, как глаза альфы снова начали коситься в сторону ожидающего Шермана, собирался оставить. Изрядно напрягшись, Шери заставил себя обратить внимание на тех, с кем альфа разговаривал, и не без удивления узнал в одном из двоих Ренарда де ля Брие – основателя Шарионов и отца Фатхали. Вторым был невысокий, смуглый с явными восточными чертами омега, которого Брие старший ласково держал под руку, и Шерман предположил, что это был муж старшего альфы и папа Фатхали.       Альфа наконец преодолел разделявшее их расстояние, и Шерман, подавляя накатившую робость в непосредственной близости от Фатхали, поднял голову, чтобы прямо смотреть на него.       – Отлично выглядишь, – едва оглядев омегу с ног до головы скороговоркой выговорил Фатхали.       – Спасибо, – кивнул Шерман, и продолжая глядеть в глаза, ответил: – Ты тоже.       Фатхали понадобилось несколько мгновений, чтобы понять истинный смысл озвученного. Может, и не в прямую, но Шерман признал, что альфа ему нравится.       – Уважаемые господа, – прозвучало на весь зал голосом уже знакомого Шерману ведущего, – прошу вас собраться у сцены для открытия нашего вечера!       Фатхали, которого голос из динамиков явно перебил, поджал губы раздосадованно и откланялся. Как только альфа развернулся и зашагал в другую от Шермана сторону, тот немного успокоился, и он быстро огляделся по сторонам в поисках Алекса. К счастью, яркий костюмчик омеги был хорошо заметен в толпе, и Шерман, извиняясь, быстро пробрался сквозь людей поближе к товарищу. Тот тепло улыбнулся и нашарил своей рукой ладонь Шери, сжав пальчики в незаметном жесте поддержки. Шерман прижался боком в ответ на мгновенье.       Действие на сцене опять началось с официальных представлений и приветствий. Однако в этот раз первым выступающим был сам Ренард де ля Брие, поднявшийся на сцену под бурные аплодисменты. Речь его была короткой, но проникновенной. Шерман как-то сразу понял, что для альфы это не просто бизнес, а часть его самого, что делало его для Шери более понятным. Интересно, для Фатхали эта двухнедельная конференция тоже имела более глубокие цели?       Там, стоя перед сценой, и глядя на стоящего рядом с отцом Фатхали, Шермана наконец начало отпускать. Он так перенервничал вчера, что не мог трезво мыслить до нынешнего момента. А тут вдруг осенило – всё это случайность, и так бывает. Так бывает, что ездишь по всему миру в свои отели, поверхности на предмет пыли осматриваешь, и случайно знакомишься с омегой, который понравился. И так выходит, что вы друг другу нравитесь взаимно. А потом ещё и оказывается, что этот омега неплох в своей работе, поэтому приглашаешь его в интересный проект. Ты большой и сильный альфа, и никто не усомнится в правдивости твоих слов об одном из сотен отелей, никто не посмотрит косо, когда ты будешь проявлять галантность или повышенное внимание к одному из участников, а тебе самому не нужно самоутверждаться за счёт унижения других. Как только Шерман это уяснил, он взглянул на Фатхали по-новому. Этот альфа был не только богатым и красивым, он был... адекватным и надёжным. Ему хотелось доверять. Да, оставался ещё аспект восточной крови и возможного наличия восточных нравов, о котором Шерман пока даже не начинал задумываться, но отрицать то, что его банально тянуло к Фатхали как магнитом не только на физиологическом уровне, но и морально, было глупо.       – Спасибо нашим уважаемым директорам за такие тёплые вступительные слова, – вывел Шермана ведущий из своих мыслей, объявив, что официальная часть закончена, – и теперь самое время перейти к веселью! Через несколько минут вас ждёт незабываемое файер-шоу, актёры цирка Дю Солей со своей новейшей программой, сольное выступление гения джаза Кэанди Далфер, но начнём мы наш вечер с настоящего хэд-лайнера, со звезды вселенского масштаба!.. Встречайте – Ариэль Грэм!       У Шермана упала челюсть, и ему в первые мгновения показалось, что он ослышался. Однако сбоку заверещал Алекс, приговаривая, какой он большой фанат Ариэля Грэма, и тут же потянул Шермана за собой, чтобы стоять поближе к сцене, пока высокие альфы с бетами не заняли всё пространство, потому что гул по залу прошёлся, как от объявления восьмого чуда света. А как только Шерман немного проморгался, то тут же начал Алексу активно помогать, вежливо толкаясь локтями. К счастью, оба омеги выглядели до того очаровательными, что им не решались перечить, как только видели, кто просил их пропустить.       Как только из динамиков послышались первые ноты, сомнения у Шермана пропали окончательно – это была песня Ари. А через несколько битов он и сам появился на сцене в одном из своих ярких и коротких костюмчиков. Алекс тут же начал подпевать словам сбоку, и Шери позволил волне эйфории захлестнуть себя с головой, пустившись вместе с ним в пляс.       Как только отгремела вступительная песня, Ари – в своей манере – сделал паузу и обратился к уже подогретому залу с приветствием и простеньким интерактивом по типу "я не слышу вас", а за одно и обвёл цепким взглядом толпу. Сначала едва мазнул им по Шери, но потом вернулся глазами к смотрящему на него Шерману и едва заметно округлил глаза. Ариэль был настоящим профессионалом, поэтому подал группе знак начинать следующий трек, однако перед тем как спеть первый куплет, снова метнул взгляд на Шери и аккуратно показал три пальца, обозначая, что он споёт ещё три песни, а затем Шерману придётся объясниться. Сейчас из всех близких омеги Ариэль был единственным, кто не знал, что тот уехал в командировку, ведь его тур начался раньше, да и Шерман не видел причин рассказывать, сам до последнего времени не считая поездку чем-то выдающимся и стоящим внимания Ари. А про то, что тихоне и недотроге Шерману понравился альфа, вообще были в курсе только брат с Арчи. Может, и не стоило сейчас морочить другу голову этой новостью?       В компании веселящегося Алекса и тройки бет, с которыми Шерман успел познакомиться на распределении по командам, два трека прозвучали слишком быстро, но весело до визга.       – Вы отличная публика! – воскликнул Ари с завершением последних аккордов третьей песни, в ответ услышав одобрительный гул, после чего заговорщически понизил голос, – я бы даже сказал... идеальная, – толпа тут же поняла намёк, что сейчас зазвучит одна из самых знаменитых романтических баллад Ариэля с одноименным названием.       Омеге вручили гитару для акустического исполнения, а яркое до этого освещение зала сменилось на приглушённое. Народ на танцполе заметно начал мигрировать, занимая места поодаль от сцены – желающих танцевать парами или в одиночестве под медленную песню было сильно меньше, но послушать хотелось. Шерман переглянулся было с Алексом в ожидании предложений, и тот даже рот раскрыл для ответа, но вдруг его взгляд резко взметнулся вверх куда-то за спину Шермана, а губы растянулись в широкой улыбке, после чего он отступил на шаг от омеги. Шерман обернулся назад и увидел, как к нему подходит Фатхали.       – Позволишь? – протянул открытую ладонь альфа, глядя в глаза Шери.       – Да, конечно, – кивнул он, вложив свою ладонь в альфью.       Фатхали положил вторую ладонь на пояс омеги и притянул его ближе к себе. Медленно, плавно, соблазнительно. Так, что Шери снова почувствовал то, о чём обычно читал только в омежьих романах – тех самых бабочек внизу живота, сладкой дрожью разлетевшихся по всему его телу. Пришлось положить вторую руку на плечо альфе для устойчивости, и расстояния между ними больше не осталось, а там и музыка зазвучала.       Текст этой песни Шерман знал наизусть, но сейчас в ушах стоял только гул ухающего в груди сердца, а взгляд был полностью во власти Фатхали. Когда альфа передвинул руку на спине омеги выше так, чтобы она полностью лежала на открытых лопатках, она будто обожгла сквозь тонкую облегающую ткань лёгкие Шермана. Они стояли так близко, что Шерман касался внутренней стороной бедра вклинившуюся между его ног ногу Фатхали, и, покачиваясь, они то увеличивали контакт, то уменьшали, так и не разрывая его до конца.       И между ними словно магнитное поле возникло. Настолько сильное, что Шерману на эти первые мгновения близости с альфой вышибло из головы любую мысль, любой страх, любую реакцию на внешние раздражители. Был только он, пойманный во власть сильного взгляда тёмных глаз, и Фатхали, обжигающий своими прикосновениями.       Прошло полпесни, прежде чем Шерман – по его ощущениям – смог хотя бы моргнуть и вздохнуть полной грудью. Последнее, кстати, в такой непосредственной близости с альфой вообще не помогло в прочистке мозгов. Но самым главным было то, что как только Шери всё же смог немного выйти разумом за пределы собственных реакций, то заметил, что Фатхали вело не меньше его. Примерно в этот момент альфа озарился похожей мыслью, судя по расцветающей улыбке на его лице, и Шерман не мог не улыбаться в ответ. Его тут же притянули близко-близко, заставив склонить голову на сильное плечо:       – Ты прекрасен, – прошептал ему в ухо Фатхали, вызвав мурашки от затылка до копчика у Шери.       И было понятно, что альфа говорит совсем не о внешнем виде Шермана, и было так же понятно, что формального ответа не требовалось, потому что это был не комплимент.       Они качались под дивную романтическую песню до самых последних нот, не в силах вернуть даже сантиметр дистанции, однако вечно это продолжаться не могло. Фатхали расцепил свои крепкие объятия, когда Ари начал благодарить слушателей, и Шерману даже холодно стало на мгновенье.       – Это твоих рук дело? – кивнул в сторону сцены он, глядя на Фатхали.       – Я увидел тебя впервые, когда ты пел на сцене со своим другом, – кивнул альфа, а Шерман на услышанное моментально вспыхнул, – и подумал, что сейчас тебе было бы приятно с ним увидеться. Я пригласил его с мужем за наш столик на время ужина.       "Наш столик," – эхом пронеслось у Шермана в голове, пустив по низу живота ещё одну стаю бабочек.       – Спасибо, – смущённо улыбнулся он и мазнул пальцами по руке Фатхали.       Тот, не глядя вниз, поймал омежью ладонь, поднял на уровень губ и прижался в поцелуе.       – Увидимся через сорок минут, – чинно кивнул он окончательно растерявшемуся Шерману и развернулся на танцполе.       Через мгновенье Фатхали уже потерялся в снова высыпавшей ближе к сцене толпе, которая собралась смотреть на начинавшееся файер-шоу, а Шермана мягко потянули за рукав. Он обернулся, увидев улыбающегося Коула, который без слов махал в сторону входа за сцену, чтобы не перекрикивать толпу – и так всё было понятно.