world enough and time

Луна

Она сидит на другом конце барной стойки и держится с такой естественной элегантностью и утонченностью, что Миллер неосознанно пытается прикрыть ладонью выступы сросшихся шейных позвонков – самого очевидного признака его неблагополучного детства на Церере. Похоже, что на Луне ни у кого больше нет таких, большинство людей даже не знает, что это такое. Он замечает, что она окидывает взглядом комнату, и наклоняет голову, когда её взгляд скользит по нему. Она делает жест руками, который у астеров заменяет ркопожатие, и всякое сомнение, что ему удастся когда-либо забыть её, вмиг рассеивается. Миллер пересаживается поближе. Он не до конца уверен в том, что приглашение ему не почудилось, но к его огромному облегчению она не уходит. Её глаза темные, но сияют так ярко, словно она бросает вызов всему миру. Она протягивает руку, и когда она улыбается, он понимает, что пропал. Их обмен взглядами – как переглядки двух аутсайдеров, понимающих друг друга без слов. Заговор, принадлежащий только им. – Джули Полански. – Та самая гонщица? Я Миллер. – Завсегдатай этого места? – беззлобно ухмыляется. – И да, это я. – Частная охрана, – поправляет он. – Я здесь по работе, моя смена только что закончилась. Должен сказать, я удивлен, что твой выбор пал на это место, – бар, в котором они сидят, далеко не первый класс, приличным заведением его точно не назовешь, скорее просто дешевая забегаловка. Она небрежно пожимает плечами, её жесты – медленны и плавные. – Мне нравится атмосфера. И то, что меня здесь почти никто не знает. – Или бармен пригрозил выбить зубы всем, кто попытается тебя спугнуть, – предполагает он. Джули Полански – звезда гонок, которая появилась на сцене десять лет назад из ниоткуда и покорила галактику. Даже не верится, что уже прошло столько времени. Сейчас ей тридцать, но выглядит слегка за двадцать, а вот его-то жизнь успела хорошенько потрепать. Он ни за что не позволит эмоциям проявится на лице, но откровенно говоря, глядя на неё, в глубине души он испытывает нечто вроде трепетного благоговения. Когда-то давно, ещё будучи мелким отребьем из трущоб Миллер готов был бы целовать землю, по которой она шла. – У меня такое чувство, что я тебя уже раньше где-то видела, – говорит Джули, склоняя голову набок. – У тебя вроде была шляпа и, кажется, ещё ожерелье… нет? Холодок ползёт по спине. Его пробирает лёгкая дрожь, которую он спешит скрыть за очередным глотком крепкого напитка. – Раньше я носил шляпу, когда работал на Церере. Не самый удачный период моей жизни. – Церера? – Неожиданно в ней просыпается любопытство, глаза загораются, она наклоняется вперед. – Я когда-то задумывалась о… неважно. Расскажи лучше, каково было жить там? Миллер смеётся себе под нос. – Там особо нечего рассказывать, иначе я бы не ушёл, – разочарование мелькает на лице Джули, и он решает сменить тактику, наклоняется вперед. –По крайней мере, ничего такого, о чём мне хочется говорить здесь. Это дерзко и по большей части глупо, вот только он абсолютно уверен, что если вдруг потеряет её из виду, то окончательно и бесповоротно сойдёт с ума. Иногда в космосе две массивные протопланеты сталкиваются, одна захватывает другую в своё гравитационное поле, и они начинают вращаться по орбите друг друга, извергая потоки обломков. Миллер не может сказать наверняка, кто кого втянул, ведь её взгляд устремлён на него, и когда она берёт его за руку, в её глазах нет ни тени сомнения. – Показывай дорогу. Я хочу знать о Церере всё, – говорит Джули Полански, и Миллер чувствует силу в том, как она сжимает его руку. Она – соблазн во плоти. Он едва сдерживался, чтобы не поцеловать её прямо там. Это чудо, что они добрались до номера Миллера через улицу, прежде чем он сдался. Номер в отеле довольно неплох – чистые простыни, модный интерьер – необычно для его рода занятий, но клиент, какой-то богатый засранец, пожелал, чтобы охрана располагалась как можно ближе, даже если это обойдётся дороже. Он прижимает её к кремовым обоям и наслаждается вкусом её губ, а она отвечает на поцелуй, и всё это кажется таким правильным, словно так и должно быть. Он снова чувствует знакомую силу, когда она обвивает ногами его талию, без особых усилий поднимаясь в условиях низкой гравитации Луны. Она выгибает спину, обвивает руками шею, чтобы углубить поцелуй, и задевает узлы сросшейся кости в основании шеи, срывая с его губ низкий стон. Вопреки ожиданиям Миллера, прикосновения не вызывают у неё отвращения или любопытства – только восхищение. У нее прекрасные лунные кости, но гибкость тела женщины, у которой за плечами опыт тренировок при нагрузках свыше одной g. Она борец, он узнаёт это в её прикосновениях, в мозолях на ладонях. Он сказал бы, что никогда в жизни не был так возбуждён, но это нечто большее, чем банальная похоть, их связь куда глубже – так ему кажется – и уже не важно, кто кого толкнул на кровать, а кто потянул за собой другого. К тому моменту, как он оказывается верхом на ней и наклоняется за очередным поцелуем, оба хихикают, как парочка глупых подростков, обжимающся в укромных уголках станции. Джули, мать твою, Полански, что, чёрт возьми, ты делаешь со мной? – Классные у тебя апартаменты, – Джули усмехается в его губы. – Пытаешься произвести на меня впечатление? Ты не похож на одного из тех парней, кто интересуется избалованными девушками с внутренних планет. – Комната временная, – говорит он. – Но, исходя из того, что я видел, ты всё это заработала, и я это уважаю. Он чувствует, как она вздрагивает, словно вспомнила что-то неприятное, но затем снова расслабляется, отгоняя мысль. – Чертовски верно. Она ловко опрокидывает его на спину, оказываясь сверху, и он абсолютно не против такого положения вещей, тем более когда она откидывается назад, убирая черные волосы с лица и двигает бёдрами, задевая ставшую весьма заметной выпуклость на его брюках. Да ладно, тут только мёртвый не возбудится. В её глазах пляшут черти, когда она расстегивает верх его рубашки и наклоняется, чтобы оставить на шее горячий влажный поцелуй. – Бля, – шипит Джо. – Какого чёрта ты вообще делаешь с парнем вроде меня? Она расстегивает очередную пуговицу, прокладывая дорожку из поцелуев вниз. – Ты, кажется, собирался рассказать мне о Церере, забыл? Он смеётся, а затем рассказывает о жизни в Поясе. О слабой гравитации, о том, что воды всё время не хватало, а воздухоочистители частенько выходили из строя по вине тех отморозков, которые лезли, куда не следует, пока однажды не арестовал того, кого не следовало, за что и вылетел с работы. Он продолжает говорить до тех пор, пока слова не начинают даваться с трудом, а прерываться на жадные глотки воздуха приходится всё чаще, когда она принимает его в рот. Он зарывается пальцами в шелковистое полотно её волос, и он пытается, чёрт побери, он и правда пытается продолжать говорить, но слова внезапно теряют смысл и он действительно не хочет больше думать о Церере После они лежат в объятьях друг друга, и это самая безумная часть. Её кожа теплая, и он всё ещё ощущает её вкус на губах. Выжатый, но абсолютно счастливый, он лениво выводит пальцами замысловатые узоры на спине Джули, уставившись в потолок, гадая, как его угораздилось оказаться посреди сна. – Работай на меня, – шепчет Джули в изгиб его шеи. Миллер смотрит на неё сверху вниз, приподняв бровь. – Бизнес или удовольствие? В любом случае, заранее предупреждаю, я не из дешёвых, – она смеётся в ответ. – Бизнес, почему бы и нет? Девушки вроде меня нуждаются в защите. Вокруг столько похитителей развелось, – шутит Джули. – И у кого же они будут требовать выкуп, у тебя самой? – спрашивает Миллер. – Или у тебя где-то там припрятан богатый папа? – Может быть, – отвечает Джули после короткой паузы, а затем шутливо пинает его. – Серьезно, я хочу, чтобы ты работал на меня. Он не должен этого делать, нет ничего ужаснее, чем смешивать работу и… чем бы это ни было. Но у него сердце разрывает при мысли о том, что они больше не увидятся. Защищать Джули Полански? Он готов делать это бесплатно, чёрт, да он бы почку продал за возможность постоянно быть с ней рядом. – Хорошо, но учти: я рассчитываю на щедрый отпуск, – соглашается Миллер. – Видишь ли, я тут недавно одну девушку встретил, хочу сделать с ней всё правильно. – Мои контракты всегда щедры, – говорит Джули. Она лениво проводит рукой по его груди. – Может, как-нибудь слетаем на Цереру, – тут она замолкает, задумавшись о своём. По телу пробегает дрожь. Нет, хочет сказать Миллер, лучше не надо. На то есть причины, о которых он предпочел бы не распространяться. Давай просто останемся здесь, на Луне. Так будет лучше для всех.