Как пали сильные

      С трудом пробуждаясь от беспокойного сна, Леонардо медленно открыл свои туманные глаза.       На часах, стоящих на маленькой прикроватной тумбочке, тусклыми красными цифрами значилось: 6:00.       Зевнув, Лео вылез из своей тёплой постели и неуклюже натянул защитные повязки на запястья, налокотники и наколенники. Он схватил свою мятую синюю маску и потуже затянул узелок на затылке.       Не включая свет, Леонардо поднял ножны, что хранили его любимое оружие. Словно бы не решаясь привычным жестом закрепить их на спине, он лишь мягко сжал их мозолистыми пальцами, не чувствуя ни капли боевого задора.       Он устал. Его мышцы так сильно болели, а ведь ещё только 6:05 утра.       Прошла всего неделя с тех пор, как Донателло сказал, что ненавидит его.       С самого своего возвращения из джунглей Леонардо был довольно тих, но за последнюю неделю он говорил ещё меньше. Лео много времени проводил в своей комнате, медитируя, читая или даже делая наброски и рисуя. И тем не менее, он всегда выходил, чтобы поесть; выходил, если начинал чувствовать себя «затворником». Он говорил лишь если один из членов его семьи задавал прямой вопрос. Он не избегал и не игнорировал своих братьев, он просто… не очень хотел с ними общаться.       Однако, Леонардо продолжал выполнять свои обязанности старшего и лидера. Он всё ещё слушал своих братьев, всё ещё помогал им. Он по-прежнему был их старшим братом.       Он лишь хотел немного… уединения.       Выходя из своей комнаты, Лео нахмурился; утро было ранним, а потому в Логове ещё было темно, но к этому он привык. Даже когда они были детьми, Леонардо всегда просыпался самым первым.       Убедившись, что никто не наблюдает за ним, он сделал глубокий вздох и направился к лестнице. Первый шаг вниз по ступенькам мгновенно отозвался болью. И хотя подниматься было намного тяжелее, чем спускаться, лидер всё ещё чувствовал тянущую боль в мышцах и суставах.       Прошлой ночью у Леонардо случился один из «тех самых» приступов. При таком приступе тело его не билось в бесконтрольной дрожи; напротив, боль разъедала его руки, ноги и голову изнутри. Без видимых судорог его мышцы, тем не менее, не переставали сокращаться, а разум был затуманен. В попытке заглушить болезненные стоны Леонардо утыкался лицом в подушку; он пытался сосредоточиться на чём-то — на чём угодно — кроме обжигающего огня в своём теле. Словно бы каждая кость, каждый мускул, каждая капля крови сражались с ним; пытались его убить, вывернуть наизнанку.       Это было ужасно…       Те две минуты показались Леонардо истинным Адом.       Медленным и жёстким шагом — ступенька за ступенькой — лидер спустился вниз. Он заметил, что на кухне горит свет.       «Наверное они забыли его выключить, » — подумалось ему.       Как он делал каждое утро, Лео обошёл их Логово, методично зажигая все огни.       После того, как свет был включён, тем самым знаменуя начало процесса пробуждения для его братьев, Леонардо направился на кухню, намереваясь приготовить для себя чашку чая.       Он взял старый стальной чайник, быстро наполнил его водой и поставил плиту на максимум. По правде сказать, повар из него был ужасный; несколько раз он умудрялся сжигать воду. Любимым ежедневным занятием Майки было выгонять Лео из кухни с торжественным обещанием засунуть ему деревянную ложку «туда, где не светит солнце», если он даже подумает о том, чтобы коснуться только что починенного тостера.       Тем более удивительным был тот факт, что, хотя он не мог пожарить ни единого куска хлеба, не превратив его в ужасно обугленные останки с мерзким запахом на всё Логово, ему всё еще каждый раз удавалось заварить идеальную чашку чая.       Пару минут спустя чайник засвистел, и Леонардо наполнил одну из своих любимых кружек. Завершив свой привычный утренний чайный ритуал, он схватил одно яблоко и сел за их обеденный стол на кухне.       Он был не так уж и голоден. Вообще-то, он не чувствовал голод уже несколько месяцев, однако Лео понимал, что ему необходима энергия для утренней практики.       Он медленно и глубоко вдохнул мятный пар из своей чашки, стараясь смыть напряжение и окончательно проснуться. Сделав ещё пару успокаивающих вдохов, он взял красное сочное яблоко и откусил кусочек.       Боль в его теле начала медленно отступать, когда он, наконец, расслабился за чашкой горячего чая.

***

      Часом позже очень сонный Донателло, проковылял на кухню прямо к кофемашине. Десять минут назад Леонардо уже успел её заправить, так что черепахе в фиолетовой повязке осталось лишь наполнить свою кружку.       — С добрым утром, Дон, — пробормотал Лео, оторвавшись от книги, которую читал.       Он по-прежнему был старшим братом. По-прежнему он был готов на всё для Донателло. Он по-прежнему его любил… даже если Дон не чувствовал того же.       — С добрым, — буркнул Дон. Всё еще полусонный, он налил себе кофе и сделал огромный глоток. Для гения это была долгая ночка дежурства в техподдержке.       Немногим позже братья в красной и оранжевой масках тоже ввалились на кухню. Старые, начищенные настенные часы показывали 7:45. Взглянув на время, Леонардо оставил закладку на странице, где остановился, и одним глотком допил свой чай.       Как и прежде, Лео не участвовал в громком споре своих братьев о том, кто этим утром будет готовить завтрак.       — Сегодня очередь Дона, — заметил Раф, облокотившись о стену.       — Нет, Раф, я готовил завтрак вчера, теперь очередь Майки, и я хочу блинчики.       — Что?! Нет! — воскликнул Майки прямо на ухо Лео, так как они сидели рядом за столом. — Вчера вечером я делал ужин! Я что, похож на раба?! Я не собираюсь готовить для вас постоянно!       — Да брось, Майки, — взмолился Раф. — Я хочу твои блинчики!       Лео тихо закрыл книгу, улыбаясь своим спорящим братьям. Он не сказал им ни слова, кроме стандартного «доброе утро», и, как обычно, не принял участия в их игривой перепалке.       — Но Рафи! Сегодня мне не очень-то хочется готовить для вас завтрак, ребята! Мои маленькие зелёные пальчики покрыты мозолями, а всё потому, что вчера я так старался, готовя для вас ужин! — заскулил Майки.       — Мне казалось, ты любишь готовить, Майки, — заметил Дон, опираясь на холодную выключенную плиту.       — О, не поймите неправильно, парни, я люблю! На кухне я подобен славному Шефу Рамзи*, но со стороны моих обожаемых и потрясающих братьев было бы неплохо время от времени готовить и pour moi**, — чтобы окончательно убедить своих старших братьев, Майки применил свои самые огромные «щенячьи глазки». Раф одарил его тяжёлым взглядом, уже признавая поражение.       Майки посмотрел на Лео, который молчал на протяжении всего разговора. Вообще-то, он всё ещё злился на своего брата, однако на этот раз любящая сторона Микеланджело победила; это не было такой уж редкостью.       Он слегка подтолкнул Лео локтем, заставив его вздрогнуть от неожиданного контакта. Дон отвернулся, начиная жарить яйца, Раф, однако, продолжил настороженно наблюдать за ними, готовый защитить любого из своих братьев, если вдруг завяжется драка, что случалось между ними довольно часто в последнее время.       — Чего бы тебе хотелось на завтрак, Лео, — Майки тепло улыбнулся брату.       Лео вернул небольшую улыбку. Он понимал, что так Майки хотел включить его в разговор; сделать шаг навстречу. Постепенно он хотел вернуть его в семью, попытаться воссоздать утраченную нормальность.       — Всё в порядке, Майки, — начал Леонардо. — Я уже съел яблоко. Я не голоден.       — Да ладно тебе, брат! Одного яблока мало! Я мог бы приготовить… я не знаю… Что ты ел в джунглях?       «Хн, » — фыркнул Раф, бросив критический взгляд на истощённое тело старшего брата. «Не похоже, чтобы Мальчик Джунглей вообще хоть чем-то питался, пока был там».       При ярком свете огней их Логова Рафаэль ясно видел впалые скулы и недостаток мышц у их лидера. Честно говоря, он бы сказал, что старший брат выглядит ужасно. Его кожа приобрела болезненный бледно-зелёный оттенок, а глаза потеряли былой огонь. В них была пустота.       — Майки, — начал Дон, качая головой. Он как раз собирался достать из холодильника еще несколько яиц. После он повернулся к своим братьям. — Ты знаешь, что причина, по которой Лео ест только яблоки и другие фрукты заключается в том, что его тело еще не адаптировалось к той пище, которую едим мы? Когда он ест нашу еду, его тошнит.       Лео удивлённо моргнул. Об этом он не рассказывал своим братьям. Он действительно не переносил их солёную пиццу или черезчур сладкие угощения. Даже хлопья, которые так ему нравились до отъезда, теперь были запрещены. В них было слишком много сахара, и из-за этого у него всегда болели голова и живот.       Майки искоса взглянул на Лео.       — Серьёзно?       Лидер грустно ему улыбнулся. Раф слегка подался вперёд, чтобы лучше расслышать ответ брата. Лео ещё раз взглянул на их старые часы, пытаясь закончить разговор, центром которого он неожиданно оказался.       Это заставило его почувствовать неловкость.       Он ненавидел быть в центре внимания. Он был ниндзя и процветал во тьме. Он был убийцей, что охотится в тёмных переулках. Он наносил удар и отступал во зло чёрного одиночества.       Он никогда не ждал благодарности за спасение или за поимку вора.       Он появлялся, делал дело и исчезал.       Леонардо предпочитал, чтобы его братья были героями дня. Он любил хвалить их, любил наблюдать, как они делают нечто невероятное.       Всё это давало ему цель.       — Ладно, ребята, — начал Лео. — Придётся вам подождать с завтраком. Пришло время практики.       Схватив свои двойные катаны, он направился в додзё.       Поднимаясь, Майки бросил взгляд на Рафа, после чего последовал за Лео. Дон выключил плиту и убрал сваренные яйца в холодильник — до лучших времён.       Заходя в их тренировочный зал, Майки рассмеялся и закричал: «Пришло время выпустить внутреннего супер-ниндзя!»       Сплинтер сидел на своём обычном месте в центре додзё, погружённый в глубокую медитацию. Братья по очереди поклонились своему Сенсею и опустились на колени, ожидая начала практики.       Пару минут спустя Сплинтер открыл глаза и посмотрел на своих сыновей. Глядя на всех четверых, преклонивших перед ним колени, он улыбнулся. Для него эти два года отсутствия старшего длились так долго…       Теперь все они сидели перед ним, и всё же что-то было не так; какое-то предчувствие. Сплинтер ощущал холод и тьму, нависшую над его старшим сыном. И всё же старая крыса никак не могла понять, почему тьма подошла столь близко к Леонардо.       — С добрым утром, мои сыновья.       — Доброе утро, Сенсей, — в унисон ответили они.       — Сегодняшний день станет особенным. Ваши индивидуальные навыки достигли своего пика, и теперь нам необходимо сосредоточиться на вашем умении работать в команде. Все вы в первую очередь братья. Я боюсь, что в отсутствии Леонардо ваша командная работа значительно ослабла, вы стали небрежны. Я чувствую, что пришло время укрепить ваши узы, заделать трещины, возникшие между вами тремя и Леонардо.       Все четверо опустили головы, не глядя ни на Сенсея, ни друг на друга. У каждого из них были свои причины для смущения.       — Теперь… обменяйтесь оружием.       С этими словами черепахи вскочили на ноги, обнажая своё оружие.       Донателло вручил свой шест Бо Рафаэлю, который, в свою очередь, передал саи Леонардо. Лео молниеносно подбросил свои мечи в воздух, тут же перехватив их, чтобы передать Микеланджело рукояткой вперёд. И, наконец, Майки отдал свои нунчаки Дону.       — Леонардо сразится с Донателло. Рафаэль, твой спарринг с Микеланджело… Hajimaru***! — скомандовал Сплинтер, ознаменовав начало битвы.       Леонардо крепче сжал в руках саи, когда они с Доном начали кружить вокруг друг друга. Раф и Майки поступили так же на другом конце их огромного додзё. Дон, не точно, но уверено, плавным движением закрутил нунчаки.       Леонардо всё ещё чувствовал дрожь с прошлой ночи, однако отдых и чашка чая достаточно восстановили его силы, чтобы выстоять в предстоящем сражении.       Он был готов.       Оба продолжали двигаться по кругу, выжидая, пока другой сделает ход. Взгляд Дона остался вызывающим, однако мысли его блуждали. Он вспомнил слова, которые он плюнул в лицо своему брату. Он вспомнил, как его сильный лидер вздрогнул и согнулся под тяжестью этих слов.       «Я ненавижу тебя».       Никто из братьев так и не заговорил о том дне. Все они просто притворились, что этого никогда не случалось.       Но спектакль не может длиться вечно…       Дон дал себе мысленную пощёчину, усилием воли концентрируясь на разыгравшейся битве. Без предупреждения он ринулся к Лео, вращая такое незнакомое ему оружие. Леонардо без труда отразил атаку, нанося гению свой собственный удар.       Донателло присел, готовясь сделать подсечку. В последнюю секунду Лео увернулся и применил удар в прыжке. Избегая этого приёма, Дон отступил, начиная формулировать план.       Отойдя ещё на два шага после попытки Лео достать саем Рафа его плечо, он присел в позицию. Он соединил концы нунчак, остановив их вращение. Лео не двинулся с места.       Мысленно досчитав до трёх, Донателло бросил правую нунчаку в голову Леонардо. Однако Лео едва ли отвлёкся. Отбив оружие, он заметил приближающегося к нему Дона.       Леонардо перевернул саи Рафа рукоятью вперёд — он знал, что сделает его брат.       Донателло бросил другой нунчак и стремительно бросился на Лео, ощутив жёсткое столкновение их пластронов. Заняв верхнюю позицию, он схватил своего старшего брата за горло.       — Сдаёшься? — спросил гений; взгляд его был спокоен, а руки в опытном жесте замерли на шее брата.       — Нет, — просто сказал Лео, затаив дыхание, стараясь взять под контроль биение своего сердца. Большие руки Дона чуть сильнее сдавили горло: недостаточно, чтобы перекрыть кислород, но всё же ощутимо. Лео понимал, что его брат во время тренировки никогда по-настоящему не попытается причинить ему боль, однако несколько капель пота скатилось с его лица. Он боролся с воспоминаниями.       Те люди — его тюремщики —много раз использовали странгуляцию^ в качестве теста, чтобы посмотреть, как долго он сможет выдержать без дыхания. Это пытка никогда не заканчивалась до тех пор, пока он не падал в истощении к их ногам; и тогда они смеялись над его слабостью.       «Успокойся», — внушал он себе.       Леонардо поднял взгляд на Дона, который ещё не успел выровнять дыхание.       — Я победил, — заявил он.       — Что?! — почти закричал Донателло. — Мои руки на твоей шее! В настоящем бою ты уже был бы мёртв!       — Как и ты.       Движением головы Лидер указал на саи Рафаэля; их тупые концы были нацелены точно в живот Дона, а острые — врезались в пол додзё, лишь чудом не задев пластрон Леонардо.       — Когда ты прыгнул на меня, я мог ударить тебя дважды, Дон, — объяснил Лео.       С открытым ртом Донателло посмотрел на оружие. Будь этот бой реальным, он действительно был бы мёртв ещё до того, как ему представился бы шанс задушить своего противника.       «Как глупо», — подумал он.       — Поэтому ты перевернул их? Ты знал, что я прыгну на тебя? — спросил Дон, отступая от своего лидера. Лео кивнул, поднимаясь на ноги.       Его дыхание всё ещё было тяжёлым, тогда как Донателло даже не вспотел. Он проклял свою слабость и людей, которые сделали его таким.       «К чёрту Хенсона. К чёрту Анджело. К чёрту этих ненасытных убийц! Все они сукины…»       — Молодец, Леонардо, — похвалил Мастер Сплинтер, сидящий на своём коврике для медитации.       Дон и Лео поклонились своему Сенсею и заняли свои места перед ним, ожидая, пока Раф и Майки закончат свой поединок.       После того, как Майки едва не проткнул себя лезвиями Лео, а Раф сильно шарахнул себя по голове шестом Дона, бой закончился.       Рафаэль вышел победителем.       — Отличная работа, мои сыновья, — начал Сплинтер, его усы слегка дёрнулись. — Теперь мы начнём практиковать наши ката.       Все четверо застонали. Очевидно, это будет одна из «тех самых» практик.