Как пали сильные

      Он бежал, мчался изо всех сил. Леонардо — сильный лидер клана Хамато, убийца Шреддера, убегал. Он рвался вперёд по тоннелям канализации точно так же, как когда-то — сквозь джунгли Центральной Америки.       Слёзы текли по его лицу, но он едва ли их замечал. То были слёзы горя и слёзы гнева.       Такая злоба была ему незнакома — слепая ярость, заставившая повысить голос на своего отца. Из всех своих братьев он должен был быть самым рассудительным. Он был их лидером, их старшим братом. Он был… Он был…       Он был неудачником.       Паника охватила его, а Лео знал наверняка, что приходит вслед за ней.       Его грудь сдавило, и он почувствовал боль. Его разум опустел, а мысли подёрнулись туманом.       «Нет. Не сейчас. Не сейчас. Не сейчас! Сейчас не время для этого!»       Он бросился бежать ещё быстрее: как можно дальше от своей семьи. Он должен был успеть до того, как начнётся приступ. За всю свою жизнь ещё ни разу он не бежал так отчаянно быстро.       «Какая ирония. Я целый год боролся за свою жизнь, чтобы вернуться домой к моей семье, и теперь я дома. И я убегаю.»       Снова и снова его собственные слова повторялись в его сознании: «Ты перестал быть моим Сенсеем в ту секунду, когда решил услать меня в эти прогнившие джунгли!»       Чувство вины скрутило живот, но Лео не остановился. Всё быстрее, и быстрее! Он словно бы хотел оставить позади вину и стыд за то, что заставил братьев ненавидеть его, за то, что кричал на отца.       Охваченный безумством этой гонки, он всё же услышал своих братьев. Их шаги по грязной канализационной воде эхом разносились по всему тоннелю. Все трое преследовали его. Все трое его ненавидели.       Они звали его…       — Лео, подожди! — это был Дон.       — Брат! Прошу, давай помедленней! — Майки.       — Проклятье, Бесстрашный! Остановись! — голос громкий и хриплый — Раф.       Лео прибавил скорости, благодарный за то, что всегда был быстрее своих братьев. Его мышцы горели, и в груди вспыхнула боль, но он продолжал делать один шаг за другим — всё что угодно, лишь бы убраться как можно дальше отсюда.       Его голова кружилась, и каждый новый вздох давался с бОльшим трудом, раздирая горло холодным воздухом. Он всё ещё не исцелился до конца.       «И почему я до сих пор так чертовски слаб?!»       Леонардо сжал руки в кулаки в тщетной попытке унять их дрожь.       «Только не приступ! Не сейчас!» — мысленно закричал он. «Я должен выбраться на поверхность. Надо скрыться от братьев. Я их не заслуживаю! Я неудачник. Я-я не могу…       Его беспокойное сознание металось от одной горькой мысли к другой. Он не понимал своего гнева, не понимал панической ярости глубоко внутри. Все эти эмоции игрались с его разумом — сводили с ума.       «Да что со мной не так?!»       Он тенью скользнул к лестнице, ведущей на поверхность, и запрыгнул сразу на третью ступень. Не медля ни секунды, Лео залез на самый верх и с трудом поднял тяжёлую крышку люка. Ещё мгновение, и он исчез в темноте переулка.       Ночь была светлой. Полная луна сияла на небе. И даже в её холодном свете Леонардо с привычной лёгкостью находил тень.       Ближайшая пожарная лестница привела его на знакомые крыши. Лео услышал крики братьев, просящих его остановиться, умоляющих подождать хоть секунду.       «Оставьте меня в покое! Вы меня ненавидите. Зачем вообще за мной гнаться? Пожалуйста! Я заслужил эту боль! Я заслужил…»       Он больше не мог думать. Впрочем, это и не нужно. Нужно сбежать.       В его глазах потемнело, и тяжесть в груди стала невыносимой. Ещё немного, и начнётся приступ. Он должен взять себя в руки, иначе всё может стать по-настоящему ужасно. Леонардо знал это по опыту, но прямо сейчас ему было плевать.       Прыгая по крышам Нью-Йорка, Лео слышал свист ветра, развевающего хвосты его маски. Он пытался успокоиться, но тщетно; пытался очистить свой разум, как тогда — в джунглях, но не смог.       «Джунгли», — подумал Леонардо. Яркое солнце и листья, подобные куполу, предстали пред его мысленным взором.       Он прыгнул через очередной проём между зданиями.       Провода линии электропередачи обернулись лианами, а трубы дымоходов — деревьями. Луна игралась тенями на крышах, заставив вспомнить палящее солнце.       Встряхнув головой, Лео бросился бежать быстрее, отчаянно желая забыть эти чёртовы джунгли.., вину и сожаление, рука об руку шедшие с тропическим лесом.       После того, как он сбежал от Патрика Хенсона, прошло полгода; только тогда Эйприл, наконец, нашла его и убедила отправиться домой. Все эти месяцы Лео пытался прийти в себя, собраться с силами. Исцелить свой дух и своё тело, обрести мужество, чтобы вернуться; чтобы снова встретить своих братьев и сенсея. Год, проведённый в заточении, сломил его, истязая не только тело, но и душу. Пустота поглотила его разум, окутав всё его существо дымкой безумия.       Он не был достаточно силён, чего-то не хватало…       Кровь. Он снова увидел её. Так много крови. Его руки окрашены багровым и алым. Это была их кровь, не его. Кровь девочек, прошедших вместе с ним через Ад. Мёртвых. Они обе мертвы. Убиты из-за него.       Просто бесполезный неудачник!       С разбега он прыгнул на очередную крышу, скользнул к самому её краю и замер. Следующее здание было слишком далеко. Он был слаб и дрожал — невозможно допрыгнуть. Гонка закончилась, но ему по-прежнему отчаянно хотелось сбежать. Он должен был уйти!       Лео устремил свой взгляд на маленький переулок. Там внизу было мрачно, луна оттенила чёрный тротуар и огромный грязный мусорный бак.       В первый раз за всю свою жизнь Леонардо подумал: какого было бы прыгнуть без намерения достичь следующей крыши. Каково было бы почувствовать ветер, жалящий лицо и развевающий концы его маски.       Наконец-то — желанная свобода. Свобода падения. Свобода забыть и забыться. Свобода покончить со всем раз и навсегда.       Никогда он не прыгнул бы. Нет, самоубийство — удел слабаков. Это лёгкий путь, избираемый трусами. В самоубийстве нет чести, если конечно не следовать правилам ритуала Сеппуку.       Леонардо неосознанно протянул руку к ножнам, и понял, что на этот раз не взял своё оружие.       «Я же на самом деле не думаю о самоубийстве… правда?»       Миллион мыслей сразу вихрем закрутились в его сознании, спутывая разум. Его голова заболела.       «Могу ли я действительно совершить такое? Действительно ли боль уйдёт? Может ли всё это просто… остановиться?»       Лео обхватил голову руками в надежде унять звон в ушах. Невольные слёзы затуманили зрение. Он так запутался.       «Соберись, Леонардо», — приказал он себе, однако голос его был едва выше шёпота.       Высота манила, тем не менее, Лео отступил от края.       «Нет, это не выход. Это не ответ.»       В этот момент его тело охватила болезненная дрожь. Он сделал ещё шаг назад, и вдруг вспышка красного мелькнула перед глазами. Нечто зелёное врезалось в него, отбросив от края и выбив весь воздух из его лёгких. Вместе они жёстко прокатились по крыше здания.       Зелёное существо что-то орало прямо ему в лицо.       Он не слышал этого. Вообще ничего не слышал.       Начался приступ.