Don't you dare

Енджун обладал достаточно крепким здоровьем, поэтому даже пары дней дома, под присмотром Субина, ему хватило, чтобы прийти в норму. Во всяком случае, Субин был относительно спокоен насчет здоровья омеги сегодня: за день у него ни разу не поднялась температура и он лишь изредка покашливал, но был бодрым, как и всегда. Они как раз ехали в аэропорт и обсуждали отель, забронированный на время съемок, а Енджун жаловался на то, что им придется лететь целых десять часов из-за пересадки в Бангкоке, но прямых рейсов из Сеула на Пхукет не существовало в природе. Субин беспечно вертел в руках свою ID-карту, когда его прострелило осознание того, что в аэропорту, проходя через контроль, он вынужден будет приложить карту к автомату и там высветится не только информация вроде его имени, фото и даты рождения, но также его сабгендер. Это была обязательная информация, так как во многих странах альфы и омеги по-прежнему не имели права сидеть на соседних местах, к примеру. Более того, альфам запрещено было досматривать омег, перебирать их вещи без разрешения и многое другое. А Енджун, с его лисьим любопытством, наверняка решит заглянуть в его экран и… господи, нет, он не должен этого допустить. Еще неделю назад Субин думал, что если правда вылезет каким-то образом, то так тому и быть, не может же он врать вечно. Да, было жаль зарплату и все такое, но Субину правда не нравилась идея лжи. Теперь же его беспокоило другое. Ему было стыдно перед Енджуном. И было страшно его потерять. Он пока не мог в полной мере признаться в этом даже себе самому, но, кажется, он начал бояться потерять Енджуна в то утро, буквально на второй день, когда Енджун сказал ему уходить. Кажется, он привязался к нему уже тогда. Недопустимо быстро. И теперь вся ложь накапливалась, как снежный ком, но выхода пока Субин не видел. В итоге все время до контроля Субин был как на иголках, и это не ускользнуло от Енджуна, так что пришлось соврать, что он боится летать и чувствует себя тревожно в аэропорту. И это было лучшим решением. Енджун успокаивал его каждые пять метров, а на любом контроле проходил первым, словно показывая Субину пример, что это совсем не страшно. И ему правда было стыдно продолжать обманывать такого милого Енджуна, но он был рад, что хотя бы в этот раз все обошлось. В самолете Енджун вдруг протянул руку и накрыл ладонь Субина своей. — Знаешь, говорят, что если держаться за руку, будет не так страшно, — предложил он с улыбкой, и Субин тут же взял его руку в свою. Пугал его не грядущий взлет, пугала его вероятность того, что однажды эту руку придется отпустить, причем по причине того, что он скрывает то, что так важно для Енджуна. Он уже пытался поговорить об этом с Бомгю, но тот впадал в истерику и запрещал Субину даже думать в этом направлении. И он постыдно сдавался. Как только самолет взлетел, Енджун, вместо того, чтобы отпустить руку Субина, беспечно поднял поручень между ними и уложил голову парню на плечо, как ни в чем не бывало. — Я собираюсь немного поспать. Разбуди, если надо будет встать или если затечет плечо, — мурлыкнул Енджун, прикрывая глаза и улыбаясь, когда уже сквозь дрему ощутил, что Субин снова нашел его руку и переплел их пальцы. Может быть, для кого-то прикосновение рук было чем-то незначительным, но не для Енджуна, который не позволял людям к себе прикасаться без дела, а от Субина не мог оторваться. Он начал ловить себя на том, что после болезни и одной (действительно случайной) ночи на одном спальном месте, то и дело искал возможность прикоснуться к Субину. Задевал его руку, прижимался плечом к плечу или бедром к бедру. Похлопывал его по спине или, смеясь, падал ему на колени грудью на пару секунд. Его тянуло к Субину просто магнитом, но пока это не доставляло неудобств, он не хотел ничего с этим делать. В целом, перелет прошел достаточно комфортно. Обычно Енджун спал или слушал музыку, но в этот раз они с Субином дважды перекусили, поболтали о всяком. И поспали, конечно, но вместе. В первом классе сиденье удобно раскладывалось в подобие кровати, и когда Енджун уснул под пледом, Субин даже обнял его со спины. Поэтому, когда они приземлились в аэропорту Пхукета на рассвете, Енджун чувствовал себя вполне неплохо. Из аэропорта их забрала машина от отеля, в такси Субин постоянно глазел в окно, а Енджун – на Субина. Ему хотелось, чтобы в отеле все напутали, чтобы Бомгю прочел его мысли и заказал один номер вместо двух, чтобы все остальные номера вдруг оказались заняты! И Вселенная услышала его молитвы! Может быть, не совсем четко, но тем не менее. Субин и Енджун получили одно бунгало на пляже, но в нем было две спальни, гостиная, терраса и столовая. Что же, жить с Субином в одном домике, пусть и в разных комнатах, это уже хорошо. Надо отдать должное Енджуну: он по-прежнему не думал, во всяком случае старался контролировать себя изо всех сил и не думать о Субине как о сексуальном объекте. Ему было с ним хорошо и уютно, комфортно и приятно. Тот, бесспорно, был красив и все такое, но Енджун знал цену сексу и потому так его не любил. Секс все обесценивал. Даже самую крепкую дружбу можно было разрушить сексом. Секс все усложнял. Енджуну совсем не хотелось, чтобы в их с Субином отношениях появился секс. Они коллеги и друзья, их роли распределены правильно. Переспи он с Субином, будет до конца жизни думать, правда ли бета захотел этого, или дело только в том, что он не смог ему отказать под страхом увольнения? Хотя тут немного успокаивал тот факт, что один раз Субин уже отказал ему. Значит, все-таки самоуважение у него было сильнее страха потерять работу. И еще его здорово успокаивало то, что Субин ни один раз не посмотрел на него, как на сексуальный объект. Енджун появлялся при нем в разном виде и вел себя по-разному, но взгляд Субина никогда не становился хищным, в нем не скользило животной жестокости, присущей альфам рядом с омегами. Может быть, все дело в том, что Субин альфой не был. И Енджун, кажется, впервые за долгие годы испытывал по этому поводу смешанные чувства. Что, если бы вот такой прекрасный Субин вдруг оказался альфой? Если бы полюбил его? Может быть, с таким мужчиной Енджун смог бы вступить в брак, завести детей, быть счастливым? Но, наверное, Енджун думал так только потому, что Субин был бетой. Альфа априори не был бы таким. В Субине не было ни капли жестокости, ни капли грубости. Он был решительным и даже настойчивым, умел убеждать и спорить, но делал все с безграничным уважением, как с равным, никогда не заставляя Енджуна чувствовать себя слабым или неполноценным, недостойным чего-то, как обычно делали альфы, возвышающие себя над всеми остальными сабгендерами. Субин был прекрасным человеком и казался Енджуну идеальной парой как раз потому, что не был ею. В гостинице они по очереди приняли душ. Енджун сходил первым и вышел в гостиную в шелковой пижаме, дожидаясь Субина. Первые съемки были намечены на закате, затем еще одни завтра на рассвете. Если все пойдет хорошо и не нужно будет снимать в третий раз, то еще один день они смогут просто отдохнуть. Субин вышел из душа в пижамных штанах и футболке и удивленно приподнял брови, увидев Енджуна. — Я думал, ты уже спишь. — А я ждал тебя. — Нам скоро вставать. Не так чтобы скоро, но ты хотел до съемок поплавать, заняться йогой и встретиться с фотографом, как я помню. — Знаю. Но мне хотелось… не знаю, увидеть тебя. Забавно, что мы живем в одном бунгало, да? А Бомгю говорил, что мне нужен альфа. С альфой я не смог бы жить в одном бунгало. — Почему? — осторожно спросил Субин, протирая влажные волосы полотенцем и разравнивая пальцами. С укладками он все еще не успел подружиться. — Потому что он бы приставал ко мне, вел себя неадекватно. — Но ты пьешь блокаторы, твой запах полностью отсутствует. Какая разница, кто перед тобой, если ты не ощущаешь запах и животная часть остается неактивна? — Ты сейчас защищаешь альф? — мгновенно ощетинился Енджун. — Нет, Енджун, просто нельзя так обобщать. Я согласен, есть черты, присущие представителям сабгендера, но ведь нельзя так обо всех сразу, это ничем не лучше расизма. Не может быть человек априори плохим из-за сабгендера, личность формируется из множества факторов и гормональный фон – не самый главный. Субину каждый раз было боязно поднимать эту тему, потому что Енджун реагировал очень, очень категорично. Он взрывался и полыхал еще некоторое время. Но Субин понимал, что рано или поздно правда вскроется, и так он, быть может, дает себе хотя бы крошечный шанс на то, что они с Енджуном смогут дружить. — Даже не начинай, — отрезал Енджун, поднимаясь на ноги и складывая руки на груди. — Это не та тема, в которой я согласен на отличное от моего мнение. — Как и многие другие, — тихо пробормотал Субин, что не ускользнуло от Енджуна. — Не так уж много времени прошло до того момента, как ты начал считать меня дерьмовым человеком, — хмыкнул Енджун, скрывая обиду за ядом. — Енджун, нет. Даже не вздумай так говорить. Ты упрямый и знаешь это. Это знаю и я. Или ты хочешь, чтобы я черное называл белым? Как тогда ты сможешь верить мне в других вещах? — Меня бесит то, что ты всегда прав! Не как я, когда я просто вынуждаю людей принять мою правоту, а потому что ты правда всегда разумно рассуждаешь и весь из себя милый, — закричал Енджун, топая ногой. Ну еще бы, пару недель без истерик, долгий перелет и близящаяся в следующем месяце течка давали о себе знать. Вот только Субин был непробиваем. — Устал? Я понимаю, — вздохнул он. — И я тут еще со своими расспросами. Пойдем спать? — Не хочу я спать! Я хочу, чтобы ты не спорил со мной и тоже ненавидел альф! Субин коротко вздохнул и шагнул к Енджуну, нежно кладя руку ему на щеку, вынуждая выдохнуть одним прикосновением. — Ты ждал меня, чтобы я лег с тобой? Не знал, как об этом попросить? Некоторые вещи, вроде этой, Субин считывал невербально. Он не мог объяснить, как это происходит, но многие вещи относительно Енджуна он просто чувствовал. Он и раньше неплохо разбирался в чувствах и эмоциях людей, даже невысказанных, но с Енджуном ему иногда казалось, что тот буквально кричит, хотя он и не раскрывал рта. Странно и удивительно было то, как хорошо он понимал Енджуна, при этом иногда совсем его не понимая. — Как ты это делаешь? — проворчал Енджун. — Мне страшно, что ты читаешь мои мысли. — Может быть так и есть. Переживаешь о том, что я могу услышать? — рассмеялся Субин, замечая легкий румянец на щеках Енджуна, который было не так-то просто заметить на карамельной коже, но поскольку они стояли так близко, скрыть его было невозможно. — Ой, иди в задницу, Субин. Доводишь меня вечно, никакого уважения к хену! Енджун попытался было развернуться, а Субин легко обвил руками его талию, прижимая парня спиной к своей груди. И хотя все в Енджуне, в его разумной части, бунтовалось против любого рода принуждения и насилия, даже такого незначительного, сейчас что-то внутри затрепетало от того, как уверенно, но нежно, Субин прижал его к себе, не давая уйти. — Пошли, тебе нужны обнимашки. Помню, что Сомчайр – настоящая скотина, но я не дам тебя ему в обиду, — прошептал Субин, подталкивая Енджуна в свою спальню и укладывая на кровать, ложась за спиной и все так же нежно обнимая парня за талию, притянув к своей груди. Солнце не пробивалось сквозь плотно задернутые шторы, и в комнате царила приятная, комфортная темнота, но Енджун опять чувствовал, как бешено бьется его сердце от этой близости. Осторожно положив руку поверх руки Субина на своем животе, он переплел их пальцы и зажмурился, пытаясь успокоить дыхание. Это первый человек, который так легко успокаивал все его психи и истерики, совсем не раздражался и находил к нему подход. Первый человек, с кем ему было так хорошо и к кому его вместе с тем так тянуло. Кто нравился ему и внешне, и внутренне, и с кем он как раз поэтому так боялся перейти любые границы. Он боялся потерять Субина. — Ты громко думаешь, давай спать, — раздался сонный голос Субина за его спиной. — Потому что я начинаю хотеть есть, и нам лучше усыпить этого монстра, пока есть шанс. Енджун тихо рассмеялся и кивнул, достаточно быстро погружаясь в сон. Субин открыл глаза первым и нажал кнопку у кровати, раздвигая тем самым шторы до половины. За стеклянными дверьми приветливо поблескивал океан, и все выглядело так, словно они парочка на медовом месяце. Енджун все еще спал, раскинувшись на подушках рядом, и Субин лег на бок, подперев голову рукой и рассматривая омегу. Иногда Субину становилось страшно от того, насколько идеальным Енджун ему казался. Тот время от времени упоминал какие-то несовершенства и комплексы, мог пошутить об ушах или пожаловаться на форму ступней, и в такие моменты Субин пугался того, что чувствовал, ведь он в упор не видел ничего из того, о чем говорил старший. Для Субина Енджун был совершенством. От макушки до пяток. И он совершенно не понимал природу своих чувств, ведь красота Енджуна, его моральные качества, чувство юмора, интеллект и даже все эти милые привычки не вызывали у него физического притяжения в сексуальном смысле. Субин не страдал от проблем с потенцией, но то ли сильные блокаторы, то ли тот факт, что до гона было еще несколько месяцев, просто не давал ему испытывать к Енджуну что-то, отличное от нежности, привязанности и восхищения. Иногда ему казалось, что он правда влюблен в него, но без сексуального подтекста. Прикосновения не казались ему какими-то порочными или двусмысленными. Может быть, именно поэтому Енджун так часто говорил ему о безопасности? Поэтому не видел в нем альфу? Но было ли это плохо? Едва ли. Ведь пока он не хотел секса с Енджуном, все было достаточно безопасно для них обоих. И он очень надеялся, что в этом вопросе ничего не изменится. Ему не хотелось бы потерять все не только из-за лжи, но и из-за возможного притяжения, что могло возникнуть, ощути он вдруг запах Енджуна. Тот ведь… как он пахнет, интересно? Субин попытался представить, но не смог. Енджун казался ему таким многогранным и необыкновенным, что его запах наверняка был таким же, как он сам: непохожим ни на что. — Дырку прожжешь, — пробормотал сонный Енджун, приоткрывший один глаз. — Хочу кофе и поплавать. Если выполнишь оба пункта – выпишу премию, — добавил он, заставляя Субина улыбнуться, но совсем не от слов про премию. — Переодевайся в плавки, я вынесу тебе кофе на террасу.