Соблазнитель

• 5.10. Вторник • Наверное, в жизни каждого наступает такой период, когда абсолютно ко всему теряешь интерес. И тебе даже не помогает любимое дело или времяпровождение с друзьями. Хочется забиться в угол, отключиться от внешнего мира, чтобы тебя никто не тревожил. Но Минхо понимает, что такой метод ему ничем не поможет, поэтому пытается вести себя как обычно. Хотя от друзей вряд ли что-то может утаиться – они догадываются, судя по тысяче вопросам, которые посыпались в сторону Ли с тех пор, как стало известно, что Чанбин начал встречаться с Чон Уёном. Казалось, весь университет уже поверил в ту статью про отношения между Ли и Со, приняв их флирт на публику за правду, вот только правда в том, что Минхо и сам уже запутался, было ли это просто игрой. Чанбин ему не враг, и никогда им не был. Минхо точно не может сказать, в какой из моментов привычные пререкания, взаимные подколы, а то и кровавые драки успели перерасти в опасные заигрывания. Их первую встречу Ли помнит в деталях, будто это было вчера – как-то раз на одной из вечеринок Джисон появился со своим лучшим другом. Чанбин был приветлив со всеми, улыбчив и... безумно мил. И, наверное, впервые сердце Минхо пропустило удар, когда младший сам проявил инициативу, протянув свою пухлую ухоженную ладошку для пожатия: "Со Чанбин, а ты... Минхо, верно?" Ли помнит, что конкретно завис тогда, не в состоянии подобрать нужных слов. Чанбин был прекрасен от тёмной макушки до самых пят: его умение держать себя, его жестикуляция, уверенный тон в совокупности с обаятельной улыбкой и пронзительным взглядом произвели феноменальное впечатление на Минхо, тогда ещё убеждённого в себе натурала. Ли был до смерти напуган, потому что до этого никогда прежде не замечал за собой влечения к парням. Чанбин настолько поразил Минхо своим ярким появлением в его жизни, что последний до сих пор ясно помнит запах его парфюма в тот день. "Не знал, что поросята умеют говорить", – и надо было испортить ещё не начавшееся общение столь нелепой детской фразой. Оскорблённый до глубины души Со в долгу не остался – мягкая улыбка мгновенно исчезла, уступив место безудержной ярости, а аккуратная рука, которую Ли так и не пожал, резко плеснула в него стаканом холодного вишнёвого сока. Лицо Минхо благополучно вытер краем футболки возмущённого Феликса, и на этом, как он полагал, все сложности в его жизни закончились. ... Пока позже не выяснилось, что они с Со Чанбином поступили в один университет. Только сейчас Ли понимает, что он просто-напросто пытался убежать от пугающе чуждых чувств к парню, маскируя свою симпатию и восхищение под неприязнь и издёвки. Но как бы Минхо не пытался, возненавидеть Чанбина так и не вышло, и только óн знает, как долго и тяжело он принимал себя и свою ориентацию. Самое страшное было даже не в том, что он гомосексуал, а в том, что его больше не интересовала ни одна живая душа, кроме неповторимого Со Чанбина. У Минхо было только два выхода: продолжать делать вид, что всё хорошо и медленно умирать изнутри, или поговорить с Со и, наконец, расставить все точки над и. После мучительных самокопаний Ли с тяжёлым сердцем выбрал второй вариант, и в тот вечер он сам не понял, как оказался на пороге чужого дома во втором часу ночи. Но произошло то, чего он боялся больше всего – выяснилось, что Чанбин просто хотел секса. Этот факт убил всякую надежду на хоть какое-то возможное совместное будущее. Окончательно веру в любовь и прочую ванильную чушь Минхо потерял в тот момент, когда после произошедшего Чанбин, который выглядел особенно роскошно в той нескромной полупрозрачной рубашке, демонстративно поцеловал Уёна прямо у него на глазах. И даже несмотря на это Ли предпринял попытку признаться Со, переступив через свою гордость, но младший не оставил ему никаких шансов, ещё и доставил дополнительную порцию страданий, отправив обнажённое фото. Как кость собаке кинул. Сейчас уже поздно что-либо менять, да и есть ли смысл, ведь Чанбин выглядит как никогда счастливым с Уёном, чего не скажешь о Минхо – его раздражает абсолютно всё. Даже друзья, у которых вообще-то тоже свои дела. Прямо сейчас они находятся в зоне отдыха, но не всей компанией, как это бывало раньше, а мелкими группками. Взгляд Ли цепляется за Джисона, который сидит в другом конце помещения с Сынмином. Младший ведёт себя крайне странно в последние дни. Он неестественно весел, болтлив, его настроение поразительно переменчиво, а сегодня так вообще стал главной темой обсуждения (или вернее осуждения) – явился на учёбу в невообразимо короткой юбке. Конечно, Хан никогда не отличался скромностью, но подобной выходкой он шокировал даже своих самых близких друзей. Кроме, кажется, одного Феликса. Ли младший непривычно тих и чем-то глубоко озадачен. Нужно быть слепым дураком, чтобы не понять, что эти двое повздорили. И Минхо почему-то уверен, что виноват именно Феликс, как и в том, что Ли и есть причина такого поведения Джисона. Даже не взирая на собственные проблемы, Минхо не может оставаться равнодушным и наблюдать, как рушится многолетняя дружба прямо на глазах. В попытке хоть как-то решить проблему он говорил с Джисоном этим утром, но тот только отшутился, тем самым ясно дав понять, что не намерен говорить со старшим на эту тему. По сути Ли не должен вмешиваться в их непростые отношения, потому что Феликс и Джисон ссорились довольно часто, но дело в том, что раньше это не затягивалось настолько долго, как в этот раз. И это то, что беспокоит больше всего. Минхо не сразу замечает, как Джисон выбегает из помещения. Он подрывается с места, чтобы пойти вслед за ним, но Сынмин опережает его. У Ли нет сомнений, что Ким хорошо о нём позаботится. Немного успокоившись, он возвращается к Феликсу, но тот даже ухом не ведёт. Ему и в самом деле так плевать на лучшего друга?.. – Ничего не хочешь мне рассказать? Младший сперва не понимает, что обращаются к нему, погружённый в собственные мысли, и выныривает из них лишь почувствовав на себе тяжёлый взгляд старшего: – Что? – Что происходит с Джисоном? – терпеливо произносит Минхо. – Почему ты спрашиваешь у меня? – Феликс хмурится в недоумении, тем самым выводя старшего из себя окончательно: – Ты думаешь, никто не в курсе ваших странных отношений? Все слепые, по-твоему? Как ты можешь так себя вести? Младший зависает на добрых несколько секунд, прежде чем к нему возвращается возможность говорить: – Извини, хён, но это тебя не касается. Феликс старается оставаться вежливым из уважения к любимому хёну, игнорируя всё давление, и собирается уйти, решительно поднимаясь с места, но Минхо силой усаживает его обратно: – Мы ещё не закончили, – младший смотрит на друга ошалелым взглядом, не понимая, чего от него хотят. Старший же серьёзен настолько, что заставляет Ли невольно напрячься. – Ты продолжаешь таскаться за Чаном, а ведь я предупреждал тебя. И не смотри на меня так, я видел, как вы уезжали вместе из университета вчера вечером. – он делает паузу, тяжело вздыхая. – Зачем ты ведёшь эту двойную игру? Сперва Джисон, теперь Чан. Прекращай это, ты зашёл уже слишком далеко, Ли Ёнбок. Нельзя не заметить, что Феликс становится особенно чувствительным, когда речь заходит о Чане. Его ранит тот факт, что друзьям так сложно поверить в то, что он способен любить. – Я бы никогда не стал играться с Чаном, понятно? – младший повышает голос, но, видя, насколько хён шокирован, чуть сбавляет пыл. – А то, что между нами с Джисоном... совсем не то, о чём ты мог подумать. Это всего лишь секс по дружбе, да и то уже в прошлом. – То есть, хочешь сказать, что ты и Чан... – Нет, мы не вместе, – Феликс обрывает справедливо назревший вопрос старшего. – Но я очень этого хочу. Я... люблю его. – кончики его ушей загораются ярко-красным, и это самая удивительная и, стоит признать, самая милая вещь, которую Минхо когда-либо доводилось видеть. Феликс влюбился. Как же это странно и очаровательно. – Прости, что обременяю тебя, но я сказал это вслух, и мне стало немного легче. Повисает молчание. Они совершенно не обращают внимания на общий гул в комнате отдыха, каждый задумавшись о чём-то своём. Анализируя, делая выводы. – Спасибо, что поделился, – губы Минхо трогает лёгкая улыбка, наверное, впервые за всё время, что они сидят здесь. – Я правда рад, что ты кого-то полюбил. Феликс грустно улыбается в ответ. – Но Джисон. Я переживаю. Поговори с ним, ладно? – Обязательно. В одно мгновение внимание всех присутствующих переключается на компанию парней с факультета искусств, что шумно вваливается в зону отдыха, что-то бурно обсуждая. Среди них и Чанбин. Юнхо и Сан, близкие друзья Уёна, наперебой рассказывают Со, видимо, что-то очень смешное, отчего тот не может сдержать смех – он беззастенчиво хохочет, повисая на крепком плече Чона. Феликс прослеживает за напряжённым взглядом Минхо в сторону парней. На дне его тёмных глаз плещется злость вперемешку с тоской и ревностью. Очевидно, что ему, мягко говоря, неприятна подобная картина. – Так они правда встречаются? – почувствовав резкую перемену в настроении старшего, Феликс немного нервно кусает щеку изнури. – Мне всё равно. – понятно, что Минхо пытается таким образом уйти от болезненной темы, но Феликс знает его слишком хорошо: – Тебе не всё равно. – Какая теперь разница. – старший прячет взгляд. – Хён, ты всегда даёшь дельные советы, но почему, когда дело касается тебя самого, ты так потерян? – младший осторожно сжимает чужое плечо. – Ёнбок, поговорим о чём-нибудь другом. – Нет, не поговорим, – Феликс настойчив. – Я понимаю, сказать легко, но, поверь мне, никогда не поздно бороться. Ещё очень рано опускать руки. Действуй. – его ладонь перемещается на разбитые в кровь костяшки друга, слегка поглаживая. Минхо задумывается над сказанным, исподлобья наблюдая за тем, с каким обожанием Уён смотрит на Чанбина, а тот в ответ одаривает его самой нежной улыбкой. Невыносимо. Руки автоматически сжимаются в кулаки. Кажется, Феликс прав. * * * Джисон бегло просматривает сообщения, шумно отпивая американо, которым его угостил Сынмин. В групповом чате Kakao студенты бурно обсуждают Хана, увлечённо поливая его грязью, нарекая самыми последними словами, и это все те люди, которые назывались его друзьями и всегда первыми заявлялись на вечеринки. Смешно, что некоторые из них сидят прямо тут, в комнате отдыха, и лицемерно улыбаются ему. Но что самое ужасное – кто-то случайно или не совсем добавил в эту группу самого Джисона. С одной стороны, так ему и надо, ибо чего он ожидал, заявившись в университет в неподобающем виде. А что добило окончательно – полное безразличие со стороны того, ради кого он и вырядился подобным образом. Какой же он идиот... Хан наивно полагал, что Феликс разозлится, накричит, отругает его, выдаст хоть какую-нибудь реакцию, после чего они обязательно помирятся и всё станет на прежние места, но тот, кажется, даже не удивился. Почему Феликс так охладел к нему, но так остро отреагировал на слова о Чане? Неужели он что-то испытывает к этому зубриле? На душе гадко, как не было никогда прежде. Джисон чувствует себя "отвратительной шлюхой", как называют его в том самом чате – из которого ему вообще-то следовало бы удалиться, а не продолжать читать, травмируя самого себя. Обида и злоба на весь свет переполняют всё его существо, и находиться здесь более становится невыносимым, когда взгляд цепляется за очередное сообщение: "Возомнил себя королём вселенной, когда на деле не нужен даже собственным родителям. Какая жалкая дешёвка ㅋㅋㅋ". Хан подрывается с места, убегая прочь. Он некоторое время стоит на краю крыши, глубоко вдыхая холодный октябрьский воздух и возводя глаза к небу, чтобы слёзы немедленно закатились обратно. Нельзя плакать. Нужно быть сильным и ответить всем, кто сейчас так нагло его обсуждает. Дрожащими пальцами Джисон гневно печатает длинный текст гнусным сплетникам, в спешке допуская кучу опечаток и при этом громко шмыгая носом, но не успевает отправить – за спиной слышится знакомый голос: – Ты почему убежал? – Джисон резко прячет телефон за спину, поворачиваясь к обеспокоенному Сынмину. – Мама звонила, – Хан врёт тому, кому врать сейчас не следовало бы больше всего. – Возвращайся, я догоню. – он пытается улыбнуться, выходит не очень. Ким смотрит так, будто знает всё, и вместо того, чтобы послушаться и уйти, он идёт прямо к другу. – Ты в порядке? – интересуется с искренней заботой. Оказавшись близко, он заглядывает в джисоновы глаза, и от этого сердце больно сжимается. Сынмин был тем, кто всегда оставался рядом, даже в самые дерьмовые моменты в его жизни. Хан благодарен за всё, что младший делает для него. Он не заслуживает такого друга. – Я в порядке. – по щеке скатывается предательская слеза, которую Джисон быстро смахивает большим пальцем. Сынмин тяжело вздыхает: – Они недостойны твоих слёз, – Хан смотрит огромными оленьими глазами, не в силах подавить новый поток эмоций, и Ким тут же аккуратно утирает влагу с его красивого лица. – Время расставит всё по местам. Сынмин замечает, что колени уже вовсю плачущего старшего заметно дрожат, посинев от холода, поэтому спешно снимает с себя тёплый пиджак, оборачивая вокруг его тонкой талии, и заключает в крепкие объятия: – Не пытайся справиться со всем в одиночку. Иногда быть слабым это нормально. – Сынмин-а, спасибо тебе, – Хан начинает громко рыдать, прижимаясь к младшему всем своим телом. – И никакая мама мне не звонила! – Знаю, Сунги. – Ким успокаивающе поглаживает его по худенькой спине. Джисон судорожно всхлипывает, комкая в пальцах ткань на плече рубашки друга: – Я не заслуживаю тебя. Я так тебя люблю. Сердце Сынмина пропускает удар. – Я тебя больше...