Соблазнитель

• 7.10. Четверг • Последние три дня для Чана тянутся мучительно медленно. Тот случай в университете настолько помотал Бана, что он так и уснул в чужой куртке, едва оказавшись на пороге своей комнаты. После пробуждения в утро вторника он долгое время отказывался принимать тот факт, что произошедшее накануне вечером случилось и в самом деле, а по-настоящему ужаснулся, когда обнаружил на собственной шее и груди яркие следы чей-то безудержной страсти. Чан всячески скрывал их под свитерами и водолазками, и, кажется, натягивать ворот повыше вошло в привычку не только в стенах университета, но и дома. Нельзя было допустить, чтобы кто-то ненароком увидел. Конечно, Чан мог бы пропустить занятия, дабы избежать нежелательных встреч с конкретным человеком, но он понимает, что это вызвало бы множество вопросов со стороны друзей. И Бан сильно сомневается, что смог бы им солгать. Как бы он стал объясняться? Как бы оправдал собственную слабость, по какой-то причине не позволившую остановить Феликса? Чан задумывается, как бы всё могло сложиться, если бы он поделился с друзьями с самого начала, когда Ли ещё только начинал свои преследования. Помогли бы они ему найти решение проблемы? Закончилось бы всё ещё тогда? С тяжёлым сердцем Чан понимает, что сейчас поздно обращаться к кому бы то ни было. Поздно – потому что всё зашло слишком далеко. И не только по вине одного Феликса... Как бы Бан не старался избегать Ли, получилось всего лишь сократить столкновения до минимума. Тот, благо, не предпринимал попыток заговорить. Чан, честно, не знает, как бы повёл себя, если бы Феликс вдруг решил к нему подойти. От одних только воспоминаний о том вечере у него пылает лицо, и неизвестно из-за чего больше – из-за злости или стыда. Феликс был нежен настолько, что это причиняло нестерпимую боль. Бан всей душой ненавидит себя за то, что помнит всё до мельчайших деталей. Образ младшего в памяти всё ещё ясен, как день. Эти пронзительные бездонные омуты, обжигающие губы на коже, поцелуи с привкусом табака и виноградной жвачки, глубокий голос, шептавший ласковые признания. Чан помнит каждое из них. Помнит каждое прикосновение. Каждый взгляд, переполненный необъяснимой тоской и нежностью одновременно. Помнит и тяжёлый запах одеколона с нотками зелёного чая и сигаретного дыма, от которого у Чана до сих пор кружится голова. Сперва он не мог понять, почему запах стоит под носом даже по прошествии нескольких часов, пока позже не понял, что источником является именно куртка, которая так и осталась у него. Бан долго думал, как лучше её вернуть – передать через кого-то или напрямую, но не один из вариантов его не устраивал, потому что в любом случае это повлечёт за собой разговоры, к которым он не готов совершенно. И если бы ещё пару месяцев назад Чану сказали, что с ним случится нечто подобное и положит конец его тихой размеренной жизни, он бы ни за что в это не поверил. Но больше всего поразило то, что Феликс тогда не сбежал, оставив его в аудитории – плачущего и измученного. Чан был настолько потерян, что позволил ему отвезти себя домой, и он абсолютно не желает знать, откуда Ли известен его адрес. Что ещё он может о нём знать?.. Брызги холодной воды в лицо под знакомый громкий голос возвращают Бана из мыслей: – Где ты витаешь, дружище? Не хочешь присоединиться? – Чанбин одной рукой крепко держится за поручень бассейна, другой откидывает назад свою мокрую шевелюру. На памяти Чана Со никогда не проявлял интереса к плаванию, но в последние дни прямо-таки загорелся идеей научиться, бросая вызов самому себе. Такого рвения Бан, честно, не понимает, но никак не комментирует, согласившись ему с этим помочь: – Сегодня не могу. – он утирает с лица влагу, по привычке поправляя ворот чёрной водолазки. Чанбина такой ответ явно не устраивает – он капризно бьёт ладонью по воде, дуя губы, как малыш: – Но ты же обещал научить меня! Чан собирает свои вещи в рюкзак и поднимается со скамейки: – Я думаю, Хёнджин справится с этим не хуже. – они вместе с Со наблюдают за другом, который вовсю делает селфи прямо в университетском бассейне, соблазнительно смотря в камеру. Чанбин хмыкает, закатывая глаза: – Будто ему есть до меня дело, – затем решает подшутить над увлечённым Хваном: – Кинешь мне тоже парочку самых горячих? Одному Чонину что ли руки в кровь сдирать. Хёнджин комично открывает рот от шока, после чего быстро подплывает к хохочущему обнаглевшему старшему с кулаками: – Ах ты, извращенец! За кого ты меня принимаешь?! Чан подхватывает веселье, игнорируя шутливые просьбы Чанбина спасти его от справедливого гнева Хвана: – Заслужил, ну и получай! – с такими друзьями точно не соскучишься. Бан бросает беглый взгляд на часы, чертыхаясь вслух. Как он мог забыть? У него ведь приём к стоматологу. Зуб мудрости замучил настолько, что терпеть стало невозможно, и врач сказал, что его придётся удалять. – Я побежал, а то уже опаздываю. Удачи. Только не поубивайте друг друга. – Чан выбегает из зала под напутствия друзей. После пар почти все разошлись по домам, за исключением тех студентов, которые посещают дополнительные занятия, поэтому сейчас вестибюль в основном пустует. Мысленно прикидывая, успеет ли он к приёму, если пройдётся пешком, или всё же придётся вызвать такси, Чан поправляет на плече съехавшую лямку рюкзака и... замирает. Из противоположного конца вестибюля навстречу идёт тот, кого он усиленно избегал все эти дни. Они с Феликсом пару секунд растерянно смотрят друг на друга, пока вновь не возобновляют шаги. У Чана запотевают ладони. Одно дело сталкиваться, когда вокруг полно людей, но встречаться практически лоб в лоб, как сейчас – совершенно другое. Бан ускоряет ход и успевает выдохнуть с облегчением, когда они с Ли минуют друг друга, но его будто пригвождают к месту одной лишь фразой: – Может, поговорим? Чану правда стоило бы рвануть и убежать, что есть мочи, но он почему-то так и застыл, даже когда Феликс оказался непозволительно близко. И какого чёрта его тело охватывает волнительной дрожью? Что это?.. – Я не хочу с тобой говорить. – защитная реакция на темы, которых Бан страшится даже в мыслях. – Так и будем делать вид, что ничего не произошло? – голос Феликса уставший, и только в этот момент Чан осмеливается взглянуть на него. Он не уверен, что видел младшего таким прежде. Ли серьёзен, а под глазами у него тени от недосыпа. Непривычно. Взгляд его, тяжёлый и тоскливый, неотрывно скользит по чановому лицу, что осязается почти на физическом уровне. Волнение достигает своего предела, сосредотачиваясь тяжким грузом в груди, и Чан неосознанно уже в который раз за сегодня поправляет дурацкий ворот, отводя глаза: – Каких слов ты от меня ждёшь? – Хоть каких-нибудь, Чан, – тон Феликса какой-то даже умоляющий, и Чану становится не по себе ещё больше. – Ты можешь ненавидеть меня, презирать, считать психом – я вынесу всё, но только не безразличие, – Ли делает паузу, хмурясь так, словно эти слова приносят ему страдание. – Я не хочу быть для тебя пустым местом. Не игнорируй меня, прошу. В районе сердца противно покалывает. Внезапно ощущается холод чужой ладони на сгибе локтя. Бан, застигнутый врасплох, резко спохватывается: – Отпусти, мне нужно идти. Хватка только усиливается. Чан вскидывает на Феликса встревоженный взгляд, но тот ненавязчиво тянет его на себя – заставляя на автомате приподняться на мысочках: – Неужели ты ничего не почувствовал? Чану хотелось бы ничего не чувствовать. Не испытывать вину, горькое сожаление и... какое-то ещё чувство, которое для него чуждо, и, честно говоря, хотелось бы, чтобы таковым оно навсегда и осталось. Ему стоит огромных усилий подавить в себе поток таких ненужных сейчас слов и произнести то, что совершенно противоречит его истинным эмоциям: – Нет. – в глаза смотреть не решается – боится, что Феликс может прочитать все его невысказанные мысли. Чужие пальцы впиваются в руку сильнее: – Тогда почему ты не остановил меня? Ты ведь мог врезать мне или... да что угодно! – в голосе Ли сквозит отчаяние, и Бан чувствует себя хуже некуда. Узнать бы самому ответ на этот вопрос. Феликс прав – у Чана был выбор, потому что, по сути, младший его не принуждал. Поначалу, да, он испытывал страх, так как ожидал худшего от человека, который не так давно пытался его изнасиловать. Но после... Бан не уверен, было ли дело в одном лишь страхе. От собственных мыслей ему хочется просто взять и позорно расплакаться прямо перед Ли, из-за которого он запутывается всё больше. Какой ответ Чан может дать ему, если даже сам не в состоянии себя понять? – Ладно, не говори ничего, – неожиданно Феликс отпускает. Чан неверяще заглядывает в чужие глаза, но сердце в груди отчего-то больно сжимается. – Не буду давить. Иди. Ли так легко отступает? Бан рассеянно делает пару шагов, но его снова окликают, а потом и вовсе вгоняют в окончательное замешательство вперемешку с диким смущением. Феликс перестанет сегодня шокировать? Приземлившись перед ним на корточки, младший принимается старательно завязывать шнурки на его кроссовках, и, даже несмотря на степень своего удивления, Чан может с точностью сказать, что в этом жесте не прослеживается корысть, а только чуткость Ли и его неприкрытое желание заботиться. – Делай двойные узлы, иначе можешь споткнуться и упасть. – задумчиво бормочет он, пока Чан пытается подавить ком в горле от внезапно нахлынувших эмоций. Он почему-то смотрит вслед, когда Феликс уходит. На кроссовках красуется два симпатичных узелка. * * * Чанбин задерживается в бассейне до самого позднего вечера. Он голодный и жутко вымотанный, но продолжает упорно отрабатывать полученный навык снова и снова. Спасибо Хёнджину, который геройски вытерпел его нытьё, научив всем основам плавания. Говоря о Хване, он ушёл полтора часа назад, а точнее его забрал Чонин. У этих голубков на сегодня запланировано свидание, о котором друг только и верещал последние несколько часов подряд. Чанбину греет душу тот факт, что Хёнджин, наконец, обрёл то, чего заслуживает. Они с Чонином настолько умилительны, когда дарят друг другу ласковые улыбки или сладко целуются в укромных местах, думая, что их не видят. Милуны. Со бы позавидовал, вот только нет для зависти повода – у него ведь тоже недавно появился бойфренд. В отличие от младших, они с Уёном не пытаются скрываться, на глазах у всех держатся за руки, беззастенчиво целуются, и, честно говоря, Чанбин ценит в своём парне такую открытость. Кроме того, тот пару дней назад с гордостью представил его своим друзьям из танцевальной команды, а ребята тепло приняли его в свой уютный круг. То, что Уён хороший человек, Чанбин знал и раньше, но, начав с ним встречаться, лишний раз убедился в этом. Чон честен с ним даже касательно самых незначительных мелочей, внимателен, терпелив к его капризам. Он забавный – Со бесконечно влюблён в его яркий смех. Но самое главное – Чон заставляет его чувствовать себя любимым и защищённым. Чанбин понимает, что таких парней, как Уён, ещё поискать, и осознаёт собственную удачу. Ему так повезло, что Чон влюбился именно в него. Это как подарок свыше, и, казалось бы, ничто не может помешать его счастью с ним, но в последнее время Чанбин стал ощущать это противное чувство, похожее на давление. И нет, дело не в том, что Уён как-то давит на него, он совершенно ни при чём. Со кажется, что он не отдаёт столько же любви и заботы, сколько получает от этого замечательного парня. В душе зияющая пустота, не позволяющая дышать полной грудью. Чанбин старается не слишком думать об этом и прямо сейчас собирается сделать последний на сегодня заплыв, а после он поедет к Уёну, как и обещал, и они прекрасно проведут остаток вечера в компании друг друга. Плавание и в самом деле помогает забыться. Ненужные мысли постепенно вытесняются из головы под воздействием прохладной воды. Со благополучно доплывает до середины бассейна, но неожиданно мышцы ног стремительно сокращаются, а потом и вовсе начинают неконтролируемо дёргаться. Судорога?.. Ну почему Хёнджин не рассказал, как вести себя в таких ситуациях, но дал целую инструкцию о том, как действовать в случае нападения акулы? Чанбин изо всех сил старается сохранять холодный ум и привести ноги в чувства, параллельно пытаясь держаться на плаву, но его будто что-то силой утягивает вниз, отчего он постепенно теряет всякий контроль над происходящим. Он пытается кричать, но слова застревают в горле, да и кто его может услышать в столь позднее время? Противная боль в мышцах всё усиливается, задевая все нервные окончания, и Со охватывает настоящая паника. У него стойкое чувство дежавю: только вот тогда на его месте был другой человек. Это карма? Или судьба решила сыграть с ним злую шутку? Впрочем, сейчас уже ничего не имеет значения. Чанбин барахтается, отказываясь мириться с тем фактом, что ему предначертано свести концы с жизнью таким печальным и нелепым образом. Но чем больше он брыкается, тем стремительнее идёт ко дну, захлёбываясь водой. В какой-то момент сознание просто покидает его... Чанбин приходит в себя уже от того, что кто-то... буквально вдыхает в него жизнь. Вода, которой он нахлебался, просится наружу из-за интенсивно поступающего в лёгкие потока воздуха. Со заходится в диком кашле, и две пары сильных рук помогают ему принять вертикальное положение, похлопывая по спине. – Слава богу, очнулся. – знакомый басистый голос всё ещё доносится будто из-под толщи воды. Что происходит? Сколько он был в отключке? Шокированный Чанбин смотрит на тяжело дышащего Феликса, чья одежда и волосы мокрые до ниточки, затем переводит взгляд на перепуганного Минхо, сидящего перед ним на коленях. Его одежда сухая, и это говорит только об одном – из них двоих его спас Феликс и привёл в чувства с помощью искусственного дыхания. И это логично, ведь, помнится, Минхо не умеет плавать. – Что вы тут делаете? Ли младший саркастично хмыкает: – Спасаем вашу задницу, принцесса. – и облегчённо откидывается на холодный кафель, убирая с лица мокрые пряди. Чанбин пытается связать происходящее в одну общую картину, начиная с момента, когда ему свело ногу в бассейне, и до этих пор, но внезапно Ли старший накрывает его дрожащие от холода плечи большим полотенцем и прижимает к своей крепкой груди. Чанбин сперва напрягается, ибо какого чёрта Минхо смеет приближаться к нему после всего, но спустя мгновение затихает – чужое бешено колотящееся сердце явно не плод его воображения. – Я так перепугался, Чанбини... – шепчет Ли в область шеи, ласково поглаживая по голове. Откуда-то со стороны раздаётся ещё одно хмыканье. В тёплых объятиях старшего необычайно комфортно. Со успокаивается, впервые за долгое время ощущая душевное умиротворение. Он задаётся вопросом, почему именно эти двое оказались рядом в самый нужный момент. Точно так же он не имеет понятия, как теперь вести себя с ними. Что говорить? Как смотреть им в глаза? И, словно прочитав чанбиновы мысли, Феликс решает его добить: – Какого хуя ты туда полез, если и плавать-то не умеешь? Понимаешь, что ещё чуть-чуть, и ты откинул бы коньки? На этих словах Минхо ощутимее стискивает его в своих руках, обессиленно опуская голову на его плечо. Сказанное Ли младшим действует, как пощёчина реальности – Чанбин действительно мог умереть. Он был буквально на пороге жизни и смерти, и этот факт леденит душу ужасом. Чувство стыда, вины и страха в какой-то момент смешиваются воедино, обрушиваясь на смятённого Со, и он поступает совершенно не так, как должен был. Резко оттолкнув растерянного Минхо, он убегает прочь под изумлённое феликсово "охуеть просто!", даже не удосужившись поблагодарить за спасённую жизнь.