Что горнило злату!

Здесь было тихо. Как же хорошо это место подходило для молитв, которые Анна читала почти без остановки. Ведь стоило запнуться лишь на миг, и перед глазами вставала ужасная картина: горячая кровь, брызнувшая ей на руки. И остекленевшие, выцветшие глаза. Очень близко. Она запрещала себе думать. Спохватывалась, что грешит, ибо не кается, и вновь повторяла: «Господи, помилуй!» События, произошедшие после злополучного решения покинуть особняк Владимира, она вспоминала лишь урывками в кошмарных снах. Вот добрая женщина обещает ей заботу и тепло… Вот рояль… Анна играет для гостя… Вот больно стискивают руки и мнут платье… Вот блестят ножницы для рукоделия… Вот… Вот… Морозный воздух и пронзительный свисток городового… И целая жизнь, загубленная в страшном полицейском участке… Так она тогда думала. Сколь бы не страшило её место, в котором она оказалась, сколь бы не было больно выслушивать обвинения в распутстве… Гулящая девка из борделя, которая убила клиента! А клиент-то ведаешь кто? То-то же! Никто её не слушал. Более того, ей запрещали говорить. Ей угрожали. С ней грубо обращались. И уже собирались отправить прочь, как виновную… Но нашелся человек, который заступился. - Я – адвокат, - сказал ей немолодой уже господин. Он представился, но тогда Анна не запомнила… Зато вся затрепетала и с надеждой посмотрела на него. - Где же твои родители, дитя? - Я одна на свете! - Милая, нам с тобой очень нужна помощь. Есть ли кто-нибудь, способный оказать её? И как же Анна сразу о нём не подумала? Разве откажет ей Владимир? Откажет! Нет! Не откажет! Он добр. Она увидела, наконец-то, как он добр. И так же одинок, как и она. - Барон Корф! Он… Сын моего покойного опекуна… - Где же он? Нам сыскать бы его поскорее. - В Двугорском… Их грубо прервали. Анна испугалась, что её сейчас отправят на казнь, но адвокат, низенький и сгорбленный господин в видавшем виды пальто, вдруг уверенно заговорил с приставом и убедил оставить госпожу Платонову на время в покое. До конца дня… Что же делать?! Владимир в имении, он ничего не знает о её глупой выходке… Это было счастье, которое ниспослал Господь, когда отворились двери и быстрым шагом в участок вошел Владимир Корф. Барон сразу бросился к Анне и сжал её в объятьях. Он был растроган, но также и зол. И готов к борьбе! - Ни о чем не тревожься! – И как выдох: - Аня… Как можно было не тревожиться? Мысли и переживания путались и сводили её с ума. То Анна страшилась собственной участи, то плакала над загубленной жизнью, то казнила саму себя, ведь весь позор за её деяние, отныне ложился и на Владимира. Корф не отступил и сражался за неё и в суде, и в миру. Убийство графа Кайзерлинга стало одним из самых громких дел. И одной из самых интересных сплетен. Оно всколыхнуло общество. С одной стороны уважаемое и благородное семейство, желавшее наказания, с другой - опальный барон, защищающий распутную девку! Владимир встречался с нею глазами и ободряюще улыбался, но Анна не возвращала улыбку. Она не была глупа, она знала то общество, которое сейчас смаковало любые подробности и уже закрыло для Владимира двери… - Вот заключение доктора, - говорил адвокат. Его звали Илларион Васильевич Бочкин… - Ужели вы осудите деву, которая самим Священным Писанием обязана была защищать чистоту свою?! А Анна… Что она могла? Всему виной её собственная глупость, но если она позволит себе всю жизнь прятаться за спину Владимира Корфа, то погубит и его. Она так и не вернулась в особняк. Даже после того, как её оправдали. Новодевичий монастырь открыл для неё двери и обещал возможность искупления грехов. Она хотела принять постриг и уже говорила об этом с игуменьей. Оставался лишь один разговор. С человеком, которому она так никогда не смогла бы отплатить за доброту. *** За воротами её ждал один Никита. Добрый друг также не оставил её в беде, хотя Анна почти не обращала внимание на его присутствие. - Здравствуй, Никита! - Здравствуй, Аннушка… Парень снял шапку и почти расплющил её в руках. Он был обеспокоен. - Что с тобой? Что-то случилось? - Случилось, - кивнул Никита и опустил голову. - С Владимиром? – с замиранием сердца спросила Анна. - С барином, - согласился Никита, но мучить её не стал: - Арестовали его! Все мысли о тихой жизни в монастыре разом вылетели из головы Анны. Арестовали?!.. За что?! - Что же ты стоишь, Никита?! Поймай извозчика! Мы должны его вызволить! - Погоди, погоди, Анна, - удержал её Никита. – Первое – повелел барин тебе никуда не ходить и поскорее уезжать. Еще чего не хватало, чтобы прознали нелюди, что ты без его защиты осталась. А второе… - Ужели я его брошу! - А второе! – повысил голос Никита. – Вот! Он протянул Анне сверток. Развернув его, она ничего не поняла. Деньги и документы. Дарственная на имение в Саратовской губернии подписанная… Иваном Ивановичем. Подписанная на её имя! - Я не понимаю… Никита вздохнул: - Мы были в… особняке, когда нагрянули барина арестовывать. Он как раз держал в руках эти документы, да как закричат на него: «Вы арестованы, барон Корф!». Барин не растерялся, и молвит: «Я ничего не сделал. Просветите: за что?». А ему в ответ: «Обвиняетесь в государственной измене! Всё ваше имущество будет описано!». Барин мне в руки сует эти бумаги, а их уже вырывают служивые… Хорошо, что на бумагах твое имя оказалось. - Никита! Да какая разница мне, если его схватили? - Не говори так, Аннушка. Сама видишь, без силы в руках мы ничего сделать не можем. Анна решительно покачала головой: - Мы его не оставим! - Боюсь я за тебя, - говорил Никита. – И барин боится! Вот, есть где тебе схорониться, а я буду защищать… - Ты! – воскликнула Анна. – Как ты можешь? Только и думаешь о том, что Владимир теперь на твоей дороге не стоит и мечтаешь, что ты… Никита посмотрел на неё с такой болью, что Анна замолчала и испугалась. Она поняла, что сказала слишком много. - Зачем ты так со мной, Анна? – горько спросил Никита. – Ужели я не видел, как любит тебя барин, как заботится о тебе, как всё швырнул в огонь, самого себя напоказ выставил, чтобы тебя спасти? Ужели я не уважаю его и не страшусь за него? - Прости меня, Никита, - вздохнула Анна. - Я не серчаю, - ответил Никита. – И понимаю, почему ты так говоришь. - Мы не уедем. Они до вечера пробыли на улицах и пытались разузнать, где находился Корф. Единственное, что им стало известно: его арестовали жандармы. Но войти в управление не получилось ни через просьбы, ни через подкуп. - Похолодало совсем. Пойдем, Аннушка… - Отвези меня к особняку. - Зачем мучаешь себя? Я же сказал… Продал его барин. Владимир продал фамильный особняк. Продал, чтобы вызволить её из-под следствия. - Неужели это было необходимо? - Поиздержался старый барон …с легкой руки Карла Модестовича! Как кинулся барин, оказалось, что деньгами его только что печи не топили… Правда, он шутил потом, что легче особняк продать, чем содержать его, когда живешь круглый год в поместье… - Отвези меня к особняку! Роскошный как дворец и родной как дом… Особняк теперь закрылся от неё кованной решеткой и распахнул свои двери для других людей. - Мне бы побыть здесь… Хоть немного рядом с домом. Там, где был Владимир! - Барин уже снял себе комнату в гостинице. Я тебя туда отвезу! - Никита! - Да не бойся ты! Когда я тебе навязывался? Обещаю, завтра будем спасать твоего барона Корфа! - Прошу прощения! Вы говорите о Владимире Корфе? Новый голос неожиданно прервал их разговор, и с удивлением Анна обнаружила, стоящего довольно близко, незнакомого ей господина. Он выглядел мрачно в темной шинели, сливающейся с тьмой ночи. - Идите, барин, идите подобру-поздорову! – сказал Никита и выступил вперед. - У меня нет дурных намерений, - ответил мужчина и ступил ближе к фонарю. – Но мне необходимо встретиться с бароном Корфом как можно скорее. Анна увидела перед собой молодого человека. Он обладал приятной внешностью, на которую наложили отпечаток огорчение и… печаль? Верно ли она распознала? - Оставьте, барин… - Нет, Никита! По какому делу вам нужен Владимир? - Позвольте мне сохранить это в тайне, – довольно сурово ответил молодой человек. - Я не могу привести к нему еще большие беды, чем те… - Так он!.. Его… - мужчина не смог устоять на месте и раздосадованный прошелся взад-вперед. Он резко обернулся и смерил Анну взглядом: - Скажите мне. Его арестовали? Изумленная она кивнула. - Жандармы? - Да. Мужчина, явно разгневанный, пробормотал что-то себе под нос и зашагал прочь. - Постойте! Прошу вас! Он обернулся и Анна, не стыдясь своих слез и своих надежд, попросила: - Вы спасете его? Прошу вас! Взгляд молодого человека не потеплел ни капли, но его голос был полон уверенности, словно он уже дал клятву: - Спасу. Поезжайте со мной. На сей раз двери Управления широко открылись перед ними. Мужчина, пожелавший остаться незнакомцем, беспрепятственно провел Анну и Никиту залами и коридорами. Он же распахнул для них двери кабинета, за которыми держали Владимира. Они вошли и услышали слова господина, допрашивающего Корфа: - Довольно отпираться, барон! Княжна Репнина показала, что Ольга Калиновская была в Двугорском уезде. И она покинула его. Покинула в вашей карете!