Алые искры времени

      Мир Рунтерры населяет огромное количество различных существ, некоторые из них не похожи ни на людей, ни на известные человечеству животных, другие же, вроде, ходят перебирая ногами, как люди, но выглядят, как огромные, умеющие говорить и мыслить, как люди, звери.       Ты и не будешь знать, кого встретишь в следующий раз, когда выйдешь на улицу, чтобы просто прогуляться по городской площади. Каждый день кто-то новый зарождается, как волна, проносящаяся по миру, сбивает всех с ног, либо наоборот награждает чем-то удивительным.       Некоторые существа зарождаются во времена воин, другие из пения птиц и журчания ручейков, а третьи приходят из самых темных уголков Рунтерры, овладевая иногда человеческими жизнями и питаясь их плотью. Кто-то способен бороться за свою жизнь и становится охотником, а кто-то так и остается жертвой, погибая в пустоши неизвестных краев.       Эвелинн была рождена из тысячи криков во время Рунических войн. Сначала она была тенью без плоти и крови, не способная ни на что, кроме как наблюдать за существами, что так отчаянно боролись за свои жизни. Она подпитывалась их болью, отчаянием, жизненной силой. Это было самое лучше время с момента ее появления на свет.       Она росла и процветала, пока миллионы потоков боли людской не заставили бесплотный туман обрести плоть. Пока кровопролитные войны не закончились, Эвелинн спокойно существовала в собственной тени, наслаждаясь потоками сладкого нектара смерти.       Но, как и всему в мире свойственно иметь начало и конец, так и Рунические войны подошли к концу. Некоторые по-прежнему продолжали зверски убивать друг друга, но этого для демона агонии было мало. Теперь Эвелинн вынуждена была приспособиться к современным реалиям, чтобы не стать снова бесплотной тенью и не исчезнуть из мира, который недавно сам ей дал жизнь.       Принимая облик обворожительной красотки, девушка заманивала своими чарами неверных мужей и, заплутавших глубоко в лесах, путников. Они шли на ее зов, как собака, бегущая на запах вкусной еды.       Давая наслаждаться бурными фантазиями, которые вводили смертного в экстаз, ощущая всем существо, что он занимается сексом с какой-то красивой девушкой, Эвелинн убивала свою жертву мучительно и долго. Ее когти впивались глубоко в живот, не затрагивая важных органов, чтобы жертва не умирала раньше времени. Острыми, как бритва, клыками она откусывала участки кожи по всему телу, оставляя характерные кровоточащие разорванные раны. Грубо говоря, она она вызывала самые страстные галлюцинации у жертвы, пока та медленно и болезненно умирала.       Почему же они не бежали, чувствуя боль? А они не могли. Одновременно с болью и страхом за свою жизнь жертвы ощущали возбуждение и тягу к получению более страстного секса. Некоторые выкрикивали грязные словечки, называя Эвелинн их шлюхой, сукой и прося трахнуть еще более жестко, так, чтобы им еще неделю не хотелось секса с женой. И они получали то, что хотели, ведь когти девушки вписались в их тела с такой силой, что заставляли почувсовать самые яростные утехи с одной, а может и большим количеством девушек. Они были счастливы.       Но как только жертва начинала стонать от удовольствия, девушка тут же вгрызалась в какую-нибудь часть тела, иногда ее отрывая и питаясь кровью смертных, что в итоге по всей округе разносились сладкие для Эвелинн вопли боли.       А когда их тела начинали биться в конвульсиях, практически достигнутого оргазма, демон не давала закончить начатое, разрывая тела на куски своими острыми шипами, либо перегрызала глотки. Таким образом, все, что запоминала жертва — была боль, страх, безнадега и их собственная беспомощность. А эти деликатесы для девушки были еще слаще, когда наступал финал и предсмертная агония жертвы.       Шли года, десятилетия, столетия, тысячелетия. Мир менялся, а вместе с ним и его обитатели. Люди стали осторожнее, ожидая засады в любом закоулке, а девушке стало тяжелее промышлять, чтобы удовлетворить свои желания. Иногда приходилось голодать неделями, подпитывая свои жизненные силы за счет диких животных.       В каждом уголке Рунтерры знали об Эвелинн, как о кровожадном монстре, забирающем жизни людей. Она даже вошла в местный фольклор, появляясь в рассказах на одном уровне с бугименом или чудовищами из бездны. Родители пугали своих непослушных детишек тем, что если они будут себя плохо вести, то придет злой демон, заберет с собой их и съест. К слову, детей Эвелинн не любила.       Девушку даже пытались рисовать, изображая различными мерзкими способами. Проблема в том, что никто не видел ее, а потому не знает, как она выглядит на самом деле. Многие ее изображали существом с чешуйчатым хвостом, изогнутыми, как у козлика ногами и копытами, огромными рогами, большим и кривым ртом, в котором были расположенные в несколько рядов по кругу зубы, способные перемолотить даже большие части тела человека.       Наткнувшись на один из таких рисунков, Эвелинн подняла его с земли, слизывая остатки крови со своих острых когтей, а потом потыкала в листовку, рассматривая свое изображение. Больше всего ее привлекла кривая и большая пасть с несколькими рядами зубов. — Ну, ничего, вроде красивая вышла, — ухмыльнувшись художеству, девушка кинула листовку, что в итоге она попала в лицо, проходящего мимо в шляпе, мужчине, от чего тот запнулся и упал на пятую точку, быстрым движением руки, сдирая рисунок со своего лица и не в силах понять, откуда его принесло.       Девушка ехидно посмеялась над этой забавной ситуацией, а после присела рядом с человеком, который и в упор ее не видел. Она было дотронулась когтем до его щеки, так он сразу испуганно посмотрел в сторону, где была Эвелинн, правда никого там не увидел, но хорошо ощутил покалывание и то, как по телу разливается горячащее чувство возбуждения.       Девушка видела, как стремительно краснеет мужчина, как учащается его пульс, а между ног из штанов начинает торчать половой орган. Его не волновало, что он находится на улице и что его кто-то может увидеть за непристойным делом. Хоть ночью тут совсем безлюдно, кто-то все равно может появится. Мужчина тянется рукой к самому дорогу в его жизни, как тут же откидывается назад, падая на спину и пронзительно вопя на всю окрестность, из-за разрезанных по обе стороны щек, как у Джокера.* — Так ты будешь красивее, — с заигрыванием произносит Эвелинн. — Я бы с тобой поиграла, но на сегодня я уже наелась, так что спасибо за капельку твоей сладкой боли мне на десерт.       Ощутив прилив возбуждения, а потом боли, мужчина все же смог на мгновение рассмотреть девушку, которую в состоянии тени могли видеть только те, которые сначала ощутили воздействие на себе ее чар, а после поделились с ней своей болью. Но она тут же испарилась, как только на крики мужчины по выходили обеспокоенные горожане, в ужасе смотря на его изуродованное лицо.       Слава о девушке бежала впереди нее самой. О ней начинали говорить, еще до того, как она появлялась на каких-либо землях Рунтерры. А загрызенных дикими животными жертв скидывали к ней в копилку, потому что местным охотникам не хотелось заниматься отстрелом животным, а лишь напиваться где-то в кабаке, да заигрывать с девушками.       Так случилось, что и на Ионии заговорили, что некий монстр-убийца орудует в лесах, убивая всех, кто там окажется не в то время, не в том месте. Поэтому Акали долгое время шерстила всю Ионию вдоль и поперек, не в силах каким-то образом отыскать монстра, который так жестока расправлялся со своими жертвами.       Лишь спустя пять лет Эвелинн добралась до Ионии, чтобы, как гурман, опробовать вкусы разных жителей этой земли. Девушка перепробовала множество разгоряченных тел, пока однажды не нашла самый вкусный деликатес, который, на удивление, как покорное животное, пришел сам в ее острые лапки.       Хоть девушка и получила удовлетворение, которого не получала уже очень давно, она все равно осталась несколько недовольной, потому что по какой-то причине Эвелинн просто не смогла убить это маленькое существо, вкус боли которой манил ее не меньше, чем очарование всех остальных.       Все, чего она хотела было так близко, но и так далеко одновременно. Вот она могла дотянутся до нее, как та сразу ускользала из цепких лапок девушки, оставляя ту ни с чем. — Я не монстр… — проговорила девушка себе под нос, поднимаясь на ноги, как только Акали исчезла из виду. — Неужели… Нет, что за бред, ты просто хотела запудрить мне мозги, маленькая чертовка…       Она вытряхнула из головы мысли о том, что кто-то из людей, действительно, мог бы не считать ее монстром. Слишком лживо и красиво одновременно. Но при этом эти мысли сами возвращались в голову Эвелинн, словно кто-то свыше вбивал их большим молотом.       В голове девушки всплывали образы Акали, ее горячая кровь, возбуждающие крики, и сердце начинало выпрыгивать из груди, как бы порываясь побежать в ту сторону, в которую унеслась девушка с шелковистыми волосами, заплетенными в тугой хвост. Эвелинн сразу встряхивала головой, чтобы сбросить наваждение ненормального проявления.       Кажется, Эвелинн начинает испытывать некоторую симпатию к Акали, потому что та произнесла слова, которые девушка хотела услышать так давно. Всю свою жизнь, она говорила, что кто-то обязательно полюбит ее, какая она есть. Может, это тот самый кто-то. Что ж, она нам этого точно не скажет. — К черту… демоны не могут любить… — зарычала девушка, сгребая в охапку когти, которые отдала ей Акали. — У демонов нет сердца, мы монстры, способные только на пытки и убийства.       Вся эта умилительная ситуация разозлила девушку до такой степени, что из ее головы вылезли огромные рога, а щупальца стали еще больше. Она встала в стойку для нападения. Вокруг никого не было, лишь птицы пели, да звери жевали засохшую и жухлую траву. — Не, не нужна она мне… — девушка со злости прошлась по стволу дерева своими когтями, оставляя глубокие царапины. — Мне нужна кровь, крики и боль!       Она в гневе сорвалась с места, чтобы найти кого-то для своего удовлетворения и приглушения давящих ее мыслей и воспоминаний. Эвелинн не верит в любовь. Это штучки людей. Химия. У демонов не может быть химии.       Демоница рассекала попадающиеся ей на пути деревья и убивала животных. Все это приносило небольшое удовольствие, пока она не наткнулась на стоянку каких-то людей, внешне вроде напоминающих крепких воинов. На их шеях красовались медальоны в виде змей, а лагерь находился недалеко от сгоревшего поселения. Скорее всего — это были люди, которые на случай побега из деревни, должны были добить жителей, чтобы те не смогли предупредить остальных. Но кажется, что мужчины так увлеклись, разговаривая о службе, о командире и своей семье, что пару часов назад пропустили одного несчастного.       Эвелинн остановилась не так далеко, выбирая подходящую жертву, которая сможет дать ей то, чего она желает и что, по мнению, самой девушки сможет ей помочь и войти в свой ритм жизни, забыв о навязчивых мыслях.       Девушка сейчас сама себя обманывала. Глубоко на подсознании уже зародилось желание добиться только одного человека, который сможет быть с ней без страха и сожаления, действительно веря в то, что она никакой не монстр.       Тихо потрескивал костер, у которого сидели двое мужчин, а дым от него простирался до самого неба, которое сверкало тысячью белоснежных огней. Иногда они посматривали на эти огни, тяжело вздыхая. Наверное, думали, как там их семья. Но при этом готовы были уничтожать семьи других, ради какой-то общей миссии. Значит, играть с их разумом для Эвелинн будет легко.       Один из них с темными волосами, заплетенными в небольшой хвостик, встал с бревна, оставляя своего товарища охранять лагерь, а сам, наверное, отправился отлить, так как порядком много уже выпил. Это был отличный шанс, не выдавая себя, увести мужчину дальше в лес.       Не выходя из тени, девушка отправилась следом, аккуратно огибая деревья. Казалось, словно вся природа замолкла, наблюдая за ее действиями. Мужчина был достаточно высок и мускулист, что вполне подходило Эвелинн, так как он точно сможет долго терпеть ее пытки, при этом, не теряя сознания и не умирая, пока Эвелинн не разрешит ему.       Так как мужчина был пьян, то для девушки не составляло большого труда пробраться в его голову, чтобы немного поиграть с его мыслями. Она подошла вплотную, снимая с себя теневую маскировку. В его глазах она предстала обворожительной девушкой с длинными светлыми волосами и довольно пышной грудью. — Охо… Либо я перепил и мне мерещатся красотки, либо ты действительно тут, — пошатываясь и при этом пытаясь принять позу альфа самца, произнес пьяным голосом мужчина.       Эвелинн подошла к нему поближе, хватаясь за крепкие мужские плечи, проводя когтями по затылку и распуская его волосы, начала шептать на ушко ласковые слова, которые затмили разум мужчины розовым туманом. — Идем за мной… — тихо прошептала девушка, и взяв мужчину за руку, повела за собой. — Ты же хочешь меня, не так ли?       Он лишь покорно пошел следом за ней, опьяненный ее очарованием. Эвелинн шла впереди, виляя своими бедрами, иногда поворачиваясь к мужчине и посылая воздушный поцелуй, как бы для того, чтобы ее чары не спали раньше времени.       Тишина ночного леса нарушалась лишь тогда, когда эти двое проходили мимо полянок, на которых гнездились на земле птички. Они с криками взлетали в ночное небо, скрываясь на ветках голых деревьев, что несколько забавляло девушку. И, иногда, ей казалось, что она держит за руку Акали, поэтому оборачивалась, чтобы очередной раз убедится, что это не так, от чего злилась еще сильнее. Может, глубоко в демоническом сердце было именно это желание? Взявшись за руки, просто идти среди, шумящего от зимнего ветра, облезлого леса. — Хватит лезть ко мне в голову, надоедливая девчонка… — процедила сквозь зубы девушка, после чего облизнулась. — Ничего, в следующий раз я найду и съем тебя, дорогая.       Мужчина не понимал к кому обращается Эвелинн, а лишь ощущал, как она перемешивает мысли в его голове, возбуждая тем самым сильнее, так как голос демоницы для него сейчас звучал, словно наркотик, которого он хотел с каждым разом все больше, а если не получал, то начиналась ломка, от которой ему становилось плохо и больно.       Из-за переизбытка злобы и ненависти того, что Эвелинн не могла контролировать ситуацию с Акали, так как это первый человек, на которого ее чары совсем не подействовали, она развернулась, потянув мужчину за шиворот, что тот в пьяном состоянии не удержался и упал на холодную землю, ударившись затылком о какой-то, неудачно лежавший, камень на пути его головы. — О, да… детка… сделай мне еще больнее… — голос мужчины звучал возбужденно, что хорошо было видно по его штанам.       Эвелинн присела рядом с ним, усаживаясь к нему на талию, так что половой орган мужчины через штаны упирался в ее промежность. Мужчина положил свои руки на ее бедра, но девушка откинула их сжав у него над головой одним из своих щупальцев, при этом легонько показывая пальчиком, что так делать нельзя. Мужчина покорно согласился. Эвелинн не доставляло это никакого удовольствия, поэтому она даже не поменялась в лице, от того, что сама делала.       Ее руки плавно легли ему на торс, слегка впивая кончики когтей одной руки в кожу, от чего по подкожно-жировой клетчатке стали, как лучи, растекаться фиолетового цвета жилы, приводя в тонус все мышцы мужчины.       Из-за сильного возбуждения, которое возникло вследствие того, что мужчина начал видеть странные картинки, как к нему подходит обворожительная красотка, проводит по его торсу до самого края штанов, а после садится сверху и ему кажется, что он занимается с ней сексом, который доставляет ему удовльствия больше, чем секс с собственной женой.       Ему казалось, как он двигался в какой-то незнакомке, сам же на реале от этого только стонал, потому-то Эвелинн только ехидно смеялась в ответ, облизываясь в предвкушении наслаждения сладкими ароматами адской боли. Девушка перевела одну руку на горло мужчины, крепко сжав его и придавив к земле с такой силой, что из кожи начала сочится кровь, а сам мужчина — задыхаться. — Да… сучка… — вырвалось у мужчины с хриплым вдохом и выдохом, от чего Эвелинн еще сильнее сжала его шею так, чтобы он в принципе не смог и писка издать.       Сама девушка наклонилась к жертве, впивая свои клыки в свободную от своих когтей часть шеи, где проходили крупные сосуды. Кровь была сладкая, но не вызывала у девушки ничего кроме отвращения, соизмеримое с отвращением к продуктам, которые, в силу нехватки ферментов в организме, не могу усвоится.       Разбойник застонал и завопил от боли одновременно, умоляя Эвелинн не останавливаться, а дать ему еще больше, за что он получил только избавление от одного глазного яблока, которое украсило зимнюю пожухлую траву.       Место, на котором они были, окрасилось разными оттенками палитры, красного цвета, вперемешку с зелеными, желтыми и серыми цветами природы. Эвелинн нравилось украшать места, в которых она бывает. Правда украшения у нее была своеобразные: кровь, откушенные конечности, висящий на ветках кишечник, чем не гирлянда к новому году.       Как только стоны жертвы из-за видений, водивших жертву в экстаз, достигали нового пика, когти Эвелинн впивались в кожу сильнее, проводя вниз до самого паха мужчины, тем самым, чуть-ли не раздирая его на мелкие полосочки. Часть кожи с жиром и мышцами, она отбрасывала в сторону, если вдруг придут поживится дикие животные, а часть запихивала мужчине прямо в глотку, заставляя жевать собственную плоть. — Мм… Как ты жалок… — без какого-либо энтузиазма произнесла девушка, когда мужчина в очередной раз заорал от того, что Эвелинн вспорола ему кишки. — Честно говоря, мне почему-то скучно…       Она поднялась на ноги, смотря на мужчину, бьющегося в конвульсиях и агонии, и пронзила его шипами, заканчивая его бренную жизнь, разодрав его тело на отдельные половины.       Эвелинн окунула основания отломанных когтей в его кровь, от чего они мгновенно регенерировали и приросли обратно, воссоздавая полную картину нормальной руки. — Как-то скучно и никакого удовлетворения, — она пнула мужика в бок, бесцеремонно переступая мертвое тело. — Не понимаю, мне всегда это доставляло удовольствие. Что со мной происходит?       На мгновение Эвелинн остановилась, приметив сияющий медальон. Она и сама не знает, зачем, но подняла его, одевая себе на шею. Обычно, ее не интересовали такого рода украшения. Украшения, предназначенные для людей, но ей показалось, что благодаря ему она сможет снова встреть Акали на своем пути. Этот медальон приведет Эвелинн к ней.       Только теперь она не имела понятия, что ей делать. Девушку сильно раздражали чувства притяжения к какой-то одной особе, которая то и дело норовила забраться ей в голову, снова и снова шевеля в Эвелинн чувства тяготения и какой-то непонятной ревности, что Акали может достаться кому-то другому. А это неправильно. Раздражения привадили ее к агрессии, а агрессия к не контролируемому гневу, из-за чего Эвелинн разрывала на куски, попадающихся ей на глаза людей.       Да только, беда была в том, что выпитые чаши боли и людских страданий никак не удовлетворяли в девушке чувства голода, а главное не могли перебить чувства, которые Эвелинн так ненавидела.       Теперь девушка видела только один выход — решить свою проблему, справившись с ее первоисточником. А это значит, что она собиралась найти Акали и убить, снова обретя возможность нормальной жизни и удовлетворения своих потребностей через зверские пытки людей.

***

      Акали отправилась в горы, где когда-то Шен поднял орден Кинку с колен, а девушка стала одной из его учеников. Там она на какое-то время приняла титул Кулака тени, но постепенно удалялась от учения клана Кинку, поэтому в скором времени отреклась от звания. Отныне клан Кинку пошел своей дорогой, чтобы найти свой неповторимый путь, а Акали, ведомая собственным сердцем и идеями, должна была найти свой путь.       Шен это понимал, поэтому без зазрения совести отпустил свою ученицу, поняв, что она уже давно не маленькая девочка, хоть иногда и ведет себя, как импульсивный ребенок.       Что же насчет клана Кинку, который захватил Зед? Лишь он думает, что управляет истинным кланом, а на деле — это всего лишь жалкое подобие, которое ничего общего в понятиях, идеях, учениях с древним кланом не имеет. Зед извратил практически каждое правило, которому должны были следовать со-клановцы, превратив клан в орден Тени, а поэтому, все, чем правит неблагочестивый мужчина, не более, чем горстка разбойников с промытыми мозгами, готовые по одному взмаху руки вождя избивать, убивать и истреблять собственный народ.       Добралась Акали до нужного места спустя только несколько дней, так как поселение в горах, которое Шен обустроил, находилось достаточно далеко от основной цивилизации, но и на таком расстоянии, чтобы можно было устраивать вылазки к местонахождению главного врага, которого Шен ненавидел всем своим сердцем и всей душой. И говорят, что если в груди не камень, то старые соперники могут стать друзьями, но, боюсь, что таким, как Зед неизвестно слово «друг» или хотя бы «партнер». Все на что он способен — это убивать. Он считал, что лучше страх, чем всеобщая любовь и уважение, поэтому и верность его подчиненных держалась лишь на страхе за свою жизнь, а не за разделение с ним таких же взглядов.       Шена не было на месте. Он, как всегда, находился в мире духов, где и воевал, отстаивая интересы клана Кинку. Акали постоянно раздражало поведения своего учителя, хоть она и уважала его. Но девушка никогда не сможет понять, чем сражения в духовном мире может помочь людям материального мира, которые умирают каждый день здесь и сейчас. Акали собиралась воевать за людей тут в материальном мире, как ее и готовили быть настоящим убийцей. — Здраствуй, Акали, — послышался мягкий женский голос, как только девушка вошла в поселение, чтобы отыскать Шена.       Ей хорошо был знаком этот голос, от чего, сама того не ожидая, по щекам Акали потекли тоненькие струйки соленых слез, пропитывая ее маску. Как давно она уже не слышала этого голоса? Как давно ее не было дома?       Девушка обернулась, быстрым движением руки, смахивая свои слезы, ведь стойкому убийце не пристойно плакать, даже перед собственной матерью. Женщина стояла возле тренировочной площадки, где тренировала новобранцев, недавно вступивших в клан.       Оказывается, было много желающих внести свою лепту в спасение жителей Ионии. Правда Акали все равно считала, что обычными заявлениями и разговорами, да мирными выступлениями, клан ничего не добьется, никого не защитит, поэтому ей было мерзко смотреть на тех, кто пошел по пути наименьшего сопротивления. — Привет, мама, — Акали смущенно почесала затылок, не решаясь ничего сказать, ведь она не видела Майюм с того самого момента, как отреклась от звания «кулак тени».       Девушке казалось, что мать никогда не примет ее поступок, но при этом надежда на то, что мать видит в ней отдельную личность, а не только инструмент для закрытия своего гештальта, теплилась в сердце небольшим огоньком.       Несомненно, по началу Майюм была недовольна решением своей дочери, и женщина даже порывалась сорваться с места, чтобы вернуть ту и обсудить все, как следует. Но ее постоянно останавливал Шен, объясняя, что Акали должна найти свой путь, иначе Майюм просто лишит своего ребенка выбора и счастья. Со временем женщина смерилась и стала ждать, что ее маленькая Акали когда-нибудь вернется домой. — Что заставило тебя вернутся сюда? — женщина улыбалась, постепенно подходя к дочери. Ее нежный, но крепкие руки обвили тело дочери, прижав ту к себе так крепко, словно Майюм боялась, что все это просто хороший сон, которым свойственно резко заканчиваться на самом хорошем моменте. — Мам, только не задуши меня… — проговорила девушка, тоже обнимая мать в ответ. — Я пришла к Шену, возможно, он сможет мне помочь понять одну странную вещь.       Акали легонько отстранила Майюм от себя, чтобы была возможность манипулировать руками. Девушка завела руку за спину, где откопала найденный медальон, протягивая его матери. Как только та разглядела украшение, то отдала его Акали, испуганно смотря на девушку. Кажется, ее мама что-то знала, чего не знала сама Акали. Становилось все более интересно, что мать могла столько времени скрывать от девушки. — Спрячь его, доченька, — она взяла девушку за руку и увела в свой дом, где усадила в небольшое кресло возле самодельного камина. — О, нет, нет, нет…       Акали наблюдала, как обеспокоенно ходит ее мать в разные стороны, о чем-то раздумывая. Девушка снова посмотрела на медальон. Ничего не обычного не было. Обычное серебро, да краска. Что же так сильно напугало маму. Акали посмотрела на огонь в камине, потом снова на медальон, резко переведя взгляд на Майюм, которая уже сидела в кресле напротив убийцы. — Послушай, эти люди… — она запиналась, видно, что ей было тяжело говорить о ситуации, давно минувших дней. — Я думала их всех истребили еще в тот раз…       Женщина прикрыла рот рукой, а из глаз потекли слезы. Акали тут же подскочила к своей матери, приобняв ту. Ей хотелось поторопить Майюм с рассказом, но она понимала, что сейчас это может только усугубить ситуацию и отодвинуть девушку во времени еще дальше.       Дрова в камине легонько потрескивали, создавая несколько успокаивающую атмосферу в месте, которое сейчас можно было назвать своим домом. Хотя на самом деле, дом — это не место, а родные люди. Где находятся они, так и находится твой дом.       Женщина успокоилась и продолжила свой рассказ уже более твердым голосом, предложив Акали перед этим сесть обратно в кресло, как и поступила Акали, убирая злосчастный медальон обратно в сумку.       Рассказ предвещал быть долгим, но при этом развеять всю загадку, внезапно возникших людей, готовых вырезать половину Ионии. — Понимаешь, Акали, когда ты была маленькая, существовал такой орден «Осиная змея», поэтому на медальоне изображена змея, окрашенная черно-желтым оттенком, — Майюм тяжело выдохнула, выпивая из кружки чая, который успела сворить, пока беспокойно бегала по дому. — Они были оккультистами. Убивали людей, сжигали целые деревни, некоторых приносили своим богам в жертву. А когда ты была маленькая, их целью были дети. А самой главной целью была ты. Нам так и не удалось выяснить, зачем ты им понадобилась. Ребенок без магии. Нам пришлось защищать тебя, а потом спрятать от посторонних глаз до твоего совершеннолетия. Но их всех тогда истребили. Я лично проследила, чтобы каждого последователя этого культа придали ионийскому суду.       Рассказ, конечно, пояснил кое-какие моменты, но и в не малой степени запутал девушку, так как теперь на ответы появились новые вопросы. А ответы на эти вопросы ее мать тоже не знала, да и никто не мог знать. Почему орден опять возродился? Кто его глава? И зачем им убийства сотен и тысяч людей? Наверное, теперь это война. И Акали не будет сидеть на месте, даже если все еще нужна монстрам для свершения своих поставленных целей. Она найдет их и лично покарает одного за одним. Найдет и узнает всю правду.       Подорвавшись с кресла, девушка поклонилась свой матери за то, что пролила на свет небольшие капли темного кувшина, наполненного не менее темными воспоминаниями и историей. Она так и не притронулась к чаю, который ей сделала Майюм. Не то, чтобы она не хотела, просто сейчас все мысли были заняты лишь тем, как снова спасти Ионию от новой кровопролитной войны. «Хотя Эвелинн бы понравилось…» — вдруг пронеслось в голове у Акали, от чего она невзначай улыбнулась, а потом резко встряхнула головой: «Что? Какой Эвелинн? Что я несу вообще такое? Акали ты не о том думаешь…»       Девушка еще раз помотала головой, направившись к выходной двери, но ее остановила мать, схватив за запястье. Когда Акали обернулась, то вновь увидела плачущую женщину. А ведь ее мать была одной из сильнейших людей. Но сильные тоже умеют плакать. — Не ходи… — все что могла выговорить Майюм, перед тем, как Акали взяла ее за руки. — Нет, мам, люди нуждаются во мне… Извини, я должна… — она несколько улыбнулась, убирая свои руки, чтобы поскорее уйти.       Девушка не могла вынести слез матери, да и долгие прощания ненавидела больше всего, так как с каждой минутой тебе хочется остаться в этом месте навсегда, уже больше никуда не уезжать. Поэтому Акали просто выпустила руки матери из своих и, на прощание нежно поцеловав ту в щеку, молча вышла за дверь, словно она вернется через пять минут.       И снова девушка отправилась в путь, навстречу неизвестности и новой опасности.       Пока она прохаживалась по различным поселениям, ища знаки присутствия Осиной змеи, в ее голове снова и снова почему-то всплывала девушка с такой не естественной для людей кожей и янтарного цвета глазами. В прошлую их встречу, Акали сказала ей, что не считает ее монстром, а сейчас по какой-то причине начала сама себе улыбаться. — Кхм… что это я? — протараторила Акали, смущаясь собственной выходке и тут же принимая серьезное выражения лица. — Не о тем думаешь, Акали. Не о том.       Несколько дней все было тихо, словно разбойники засели где-то в засаде, выжидая лучшего момента, либо притихли, чтобы люди снова потеряли бдительность, поэтому и Акали отдыхала у одного из поселений, крутя во рту какую-то веточку с листиком, пока кое-что необычное не заставило ее подорваться на ноги.       Сейчас она отчетливо слышала приближение со стороны леса. То, как ветер обтекает какое-то незримое существо, а трава шелестит, приминаясь от аккуратных и легких шагов. Шаги становились все ближе. Кажется, Акали догадалась, кто это был, поэтому, как дурочка улыбнулась под собственной маской, приготовив кунаи для нападения. «Вот, мы и встретились опять. Только на этот раз ты сама пришла в лапы к убийце. Видимо, в этом мы очень похожи» — подумала Акали, выжидая и вслушиваясь в каждый шаг.       Слух девушку не подвел, когда та услышала со свистом летящие на нее шипы, тут же с неимоверной скорость прыжками оказалась несколько в другом месте, заставляя тем самым выйти демоницу из собственной тени и оглянуться. — Ты можешь спокойно постоять, чтобы я уже тебя убила, дорогая? — ухмыльнулась Эвелинн, оказываясь возле Акали и занося над ней свои когти и щупальца, готовые разрезать девушку по полам.       Да только Акали тут же приставила свой кунай к горлу девушки с янтарными глазами, что демоница даже не заметила с какой скорость это было сделано. А Акали заметив недоумение девушки как-то игриво подмигнула ей в ответ. — Я, конечно, могу постоять, чтобы ты меня прирезала, как свинью, — в голосе Акали совершенно не было злости или грубость, она, наоборот, издевалась, так как абсолютно не боялась Эвелинн. — Но мы обе знаем, что ты не чудовище, которое так может поступить. — Ты не знаешь меня, так что заткнись! — огрызнулась Эвелинн, так как это ее раздраконивало еще больше. — Почему ты вдруг появилась в моей жизни, а теперь не уходишь?       На лице Эвелинн красовалась самая настоящая злость, что Акали только сильнее забавляло, потому что ей казалось, что это у них уже какая-то их собственная игра. Игра только для них двоих. Милые бранятся, да только тешатся, как говорится. Эта пословица подходит сюда, как нельзя лучше.       Острые клешни уже почти сомкнулись на горле у Акали, как Эвелинн тут же замерла, не решаясь ничего сделать. Казалось, они простояли так целую вечность. Милые часов не замечают, поэтому прошло пять минут или пятнадцать, я сказать не могу. Но мы и не будем им мешать.       Мимо их разгоряченных лиц проносились патоки прохладного ветра, иногда задевая растрепавшиеся волосы девушек. А холодное зимнее солнце неумолимо пекло их тела, оставляя своими лучами незамысловатые узоры и солнечные зайчики. Мимо пробегали олени, останавливаясь, чтобы посмотреть, чем закончится эта сцена, а на облезлых деревьях примолкли птицы, иногда тихонько обсуждая девушек между собой. Кажется, даже сама природа уже хотела, чтобы эти двое поняли, что им суждено быть друг с другом. — Вот, видишь, ты не чудовище, иначе бы не задумалась, а убила бы меня, — девушка убрала кунай от горла демоницы, лишь слегка засмотревшись в ее желтые, как у змеи глаза.       Сердце Акали аж сделала пару кульбитов в груди, от чего она резко смутилась и отвела свой взгляд в сторону, словно кого-то пытаясь там высмотреть.       Эвелинн не пыталась применить чары на девушке, так как уже с прошлого раза поняла, что это будет бесполезной тратой времени, но глаза демоницы действительно завораживали, сияя, как летнее солнце. Разве могут быть у монстра такие светлые и красивые глаза?       Эвелинн смотрела за Акали, рассматривая ту с ног до головы. Из головы не выходили странные мысли, а горлу подкатывал ком, от которого показалось, что девушка сейчас заплачет. Но это не было свойственно для нее. Она же демон. Демоны не умеют любить и плакать. Что если эти чувства не любовь, а просто сильное влечение к жертве, вкус которой не дает покоя и тянет к себе, как наркотик? Где эта самая граница, которая покажет, что вот любовь, а вот страстное влечение к добыче?       Эти мысли не покидали девушку не на секунду, поэтому все, что она могла сделать — это уйти подальше, чтобы больше не видеть маленькое существо, вызывающее у нее столько непонятных вопросов. Если убить не может, значит пора покинуть Ионии, отправившись куда-то еще.       Девушка уже было собиралась исчезнуть, как Акали придержала ту за руку, внимательно всматриваясь в медальон на ее шее. Взгляд убийцы вопросительно поднялся на лицо девушки, крепко сжимая ее запястье. Что было в голове у Акали в этот момент, не понятно, но она точно не могла подумать, что Эвелинн станет помогать этим людям в истреблении ионийцев. — Эвелинн, откуда у тебя это? — она указала свободной рукой на медальон. — Ах, это, — она рассмотрела украшение еще раз. — Это я подобрала у убитого мной разбойника в лесу, не далеко от какой-то сгоревшей деревни. Скажи мне идет?       Она как бы покрасовалась перед Акали, как обычно делают все девушки, когда покупают себе что-то новенькое. Это даже рассмешило убийцу, от чего она слегка довольно мило посмеялась. — Кхм… ой, так, о чем мы, — Акали тут же осеклась, становясь серьезной, поняв, что Эвелинн как-то с ней заигрывает, а Акали это понравилось, что она даже потеряла нить разговора.       Она отпустила руку Эвелинн, посмотрев на нее украдкой, а потом на медальон, красующийся на ее шее. — Советую тебе отдать его мне, чтобы не нужные люди не решили, что ты заодно с истребителями моего народа, — это прозвучало, как забота, что даже у Эвелинн теперь сердце застучало несколько гулко и быстро.       Она покорно сняла медальон, пустив мужскую скупую слезу горя о том, что ей приходится расстаться с такой красивой вещичкой. — Прощай, красивая игрушка, — она положила медальон на руку девушки.       Это был первый раз, когда они вот так просто соприкоснулись руками. И Акали снова обратила, насколько нежная рука у Эвелинн, хоть и украшена такими острыми светящимися когтями. Сейчас девушка смотрела на демоницу каким-то совершенно другим взглядом, словно на подсознательном уровне, она хотела защищать ту от невзгод этого мира.       Вся эта ситуация очень смутила Эвелинн и разозлила ее одновременно, так как она совсем размякла не в силах убить какую-то смертную. Она не собиралась оставаться тут еще дольше, поэтому, как только Акали отвернулась, чтобы убрать медальон ко второму такому же, девушка сразу же исчезла из виду, скрываясь где-то в лесу.       Они еще много раз встречались в разных уголках Ионии, пока Акали расследовала загадочные обстоятельства Осиной змеи, которые продолжили свою деятельность по сжиганию ионийских поселков. Казалось, что Акали приближалась к разгадке, догоняя убийц, как те тут же ускользали из-под ее носа, словно их там и не было.       Это очень расстраивало девушку, лишь появление Эвелинн как-то могло отвлечь убийцу от гнетущих ее мыслей, потому что они снова и снова продолжали играть в незамысловатую игру.       Каждый раз Эвелинн пыталась напасть на Акали из собственной тени, чтобы убить и каждый раз проигрывала, убеждаясь в том, что она не может этого сделать.       Со временем, Акали начала ждать новых встреч с демоницей и даже сама их искать, словно больше ее ничего не волновало. Да и самое интересное, что из-за их постоянных игр «кто и кого прибьет первым», девушка научилась различать некоторые очертания Эвелинн, когда та находилась в тени.       В очередной раз Акали вышла из деревни, направившись в ближайший лес, чтобы проверить наличие там разбитых лагерей разбойниками Осиной змеи. Она хорошо помнила о том, что Эвелинн сказала в прошлый раз. Значит, до определенного дня, они должны прятаться, ожидая сигнала командира. Но только, Акали никогда не знала, какая деревня будет следующей. Такое ощущение создавалось, что разбойники на карте Ионии из сожжённых деревень формируют какую-то определённую фигуру.       А вспоминая слова матери о том, что они своего рода оккультисты, рисование пентаграмм или каких-либо других фигур только теперь в огромных масштабах могло быть в их стиле. Этой идеей девушка собиралась заняться слегка позже, потому что сегодня ей казалось, что удача будет на ее стороне и она застанет убийц в этом самом месте, поэтому предварительно попросила всех жителей покинуть свои дома на какое-то время. Некоторые, конечно, начали бузить, что у них хозяйство, огороды, но другие их тут же затыкали, что жизни куда дороже каких-то материальных благ.       Идя по лесу, она заметила какое-то неразборчивое движение, но присмотревшись, девушка поняла, что Эвелинн снова ее отыскала для очередного нападения. Демоница не знала, что Акали может ее различить, когда та находится в инвизе, поэтому спокойно приближалась, при этом как-то ехидно улыбаясь.       Акали встала возле дерева спиной, словно показывая Эвелинн, что она просто отдыхает, ничего не подозревая. А когда та приблизилась очень близко, готовая схватить девушку в крепкие тиски своими щупальцами, разрезав пополам тело, хотя все мы знаем, что этого бы не случилось снова, Акали кинула под ноги дымовую шашку, скрывая свое присутствие в дыму. Она тихой поступью обошла Эвелинн с права боку, заходя той за спину. А как только дым испарился, уносясь с прохладным ветром, ниндзя протянула свои руки вперед, хватая демоницу со спины в крепкие объятия, от чего глаза ее расширились, не понимая, что сейчас произошло и как.       Сердца обоих девушек в этот момент начали бить в унисон, то ускоряя, то замедляя темп. Кажется, эта была самая настоящая идиллия. Кому рассказать, никто не поверит, что демон и хладнокровный убийца могут быть такой милой парочкой. — Не только у тебя есть секретные фишки, детка, — ухмыльнулась девушка, впервые вдыхая сладкий аромат демона перед ней. — Охотник сегодня стал добычей.       На удивление она пахла летними дождями, скошенной травой и морским бризом. А возможно каждый услышит запах, который он сам захочет.       Акали несколько наклонилась к Эвелинн, не выпуская девушку из своих крепких и сильных рук, и легонько поцеловала ту в щеку, от чего на лице демоницы проступил свой своеобразный румянец. Думаю, каждому уже ясно, что эти двое не враги, но друзья, которые испытывают влечение друг к другу, влюбленность, но не могут об этому признаться самим себе, так как один говорит, что любви не существует, а другой, что вообще не может в своей жизни никогда испытывать этого чувства.       Убийца наконец отпустила Эвелинн из объятий продолжая свой путь по патрулированию леса. Не оборачиваясь в сторону ошеломленной девушки, которая держала свои руки несколько на груди, как бы прижимая к своему сердцу, Акали подняла руку вверх делая пафосный и прощальный жест. — До встречи, демоническая красотка!