Алые искры времени

      Что делает жизнь достаточно значимой для того, чтобы продолжать жить? Иногда мы не знаем ответа на такие сложные вопросы, иногда сами врачи жаждут узнать о сокровенности жизней тысяч их пациентов, при этом, никогда не задумываясь о своей собственной. Может лишь в те минуты, когда он сам оказывается в путах смерти, не в силах противостоять ей самостоятельно, при этом зная тысячи и один прием, как вылечить других, врач понимает к чему все свою карьеру он готовил пациентов и их родственников. Иногда судьбе все равно, что ты врач.       Но только в мгновения неудач, когда ты сделал все, но не смог спасти, понимаешь, насколько значима жизнь каждого человека, ведь это маленькая вселенная для кого-то, которую стоит спасать всегда, потому что однажды в этой самой палате может быть и твоя вселенная.       У каждого из нас своя вселенная. Кто-то еще не встретил ее, а кто-то борется за то, чтобы навсегда в ней остаться, прям, как наша Эвелинн сделает все, лишь бы ее собственная огромная вселенная навеки поглотила девушку в свои звездные рукава любви. Она еще не знает, к чему приведет ее история в будущем, но даже сейчас она понимает на сколько сильно изменилась ее жизнь с появлением в ней такого непокорного и своевольного человека, как Акали.       А испытывали ли вы когда-нибудь чувства ревности? Когда изнутри раздирает что-то не зримое, а ты не можешь ничего с этим сделать, лишь либо смирится, либо излиться на дорого человека, порой не самыми хорошими словами. Но ведь ревность — это одно единственное чувство в любой ситуации. Но с ней, как с любовью. Каждое чувство ревности другой ревности рознь. Кто-то доводит ее до патологического состояния, срываясь на пустом месте и пряча другого человека в клетку своего сердца. Другой же просто боится потерять, хоть и доверяет, но очень дорожит своими отношениями.       Многие считаю ревность, как проявления недоверия к человеку, я же вижу в ней то, как сильно ты сам ему дорог, главное, чтобы это чувство не перетекало в бессознательное чудовище твоей собственной души.       Может сейчас для демонессы это было самое сложное, так как у нее не было никого ближе Акали, и в одночасье все могло закончится, даже толком не успев начаться, если Эвелинн опустит руки и уйдет глубоко в леса в поисках своей прежней жизни.       Лагерь отдыхал, досматривая десятый, сладостный сон. Кто-то крутился, не в силах побороть свои страхи, когда огромным мечом сражался с 20-ти метровым монстром, пытаясь добраться до заветной мечты. А некоторые даже улыбались во сне, наверное, наблюдая милых красоток рядом с собой. Но вот спокойный сон лисицы закончился, словно и не успевая начаться. Она резко подняла свой корпус, усаживаясь в позу лотоса и осматривая местность на следы присутствия посторонних. Нет, ей не могло показаться нежное прикосновение к уху и манящие, сладкие, но такие зверские слова, которые пробили ее подсознание даже сквозь сон, ведь Ари не была той, кто чутко спит.       Но в этот раз ее что-то заставило проснутся, в испуге оглядывая окрестность. Девушке казалось, что нечто может вернутся и перерезать каждому глотку, как свинье, пока все будут спокойно спать ни о чем не подозревая. Ее хвост вильнул в одну, потому резко в другую сторону, несколько раз попав по лицу Акали, что та поморщилась и даже чихнула, но отвернулась на другой бок, продолжая дальше мило посапывать и бормотать во сне что-то несуразное, чего лисица не могла разобрать, а лишь только умилилась и покраснела, скорее отворачивая мордашку в сторону темного леса, из которого все еще доносились еле слышные удаляющиеся шаги.       Уши лисицы выворачивались в разные стороны, изображая собой небольшие локаторы, способные уловить даже самые тихие звуки ночного леса, а звериные глаза хорошо ориентировались в темноте, реагируя на движения всех лесных животных. Было тихо, что даже ветер боялся потревожить атмосферу загадочности, неосознанно созданную всеми присутствующими в этом месте. — Все как-то странно… — пробормотала Ари, снова взглянув на мило сопящую Акали. — Может, мне все-таки это привиделось во сне…       Девушка тихонько прилегла назад, укладывая свою голову на аккуратно сложенные под ней руки и укрываясь всеми девятью хвостами. Лисица было попыталась снова задремать, чтобы урвать хотя бы еще пару часов спокойного сна, но как только ее глаза закрывались, то подсознание начинало рисовать не существующие картины, как кто-то с острым кинжалом в руках делает аккуратные надрезы на ее шее и шеях всех остальных, забирая их на вечный покой в сырую землю Ионии. От этих картин Ари поднимала голову, продолжая вглядываться в темную лесную чащу, а перевозбужденное воображение следом дорисовывало лица каких-то людей, скрывающихся за ветками деревьев.       Лисица так и не уснула, периодически порываясь протянуть руку к ассасину, чтобы оторвать ту от сладкого и исцеляющего сна. Но тут же останавливалась, убеждая саму себя, что сможет справится с подступающим комом к горлу, из-за которого девушке становилось тяжело дышать, словно кто-то невидимый, в минуты неосознанного страха, протягивал свои кривые руки и хватал лисицу за горло все сильнее и сильнее стягивая дьяволичиские тиски.       Так продолжалось до тех пор, пока не начало понемногу светлеть. За это время ничего не произошло, поэтому Ари со спокойной душей подсела к Акали, поправляя ее непослушные волосы и заправляя часть выбившихся прядей ей за ухо. Рука лисицы плавно перешла на щеку, нежно гладя по ней большим пальцем, а сама девушка наклонилась, чтобы тихонько поцеловать в висок. Эти со стороны нелепые действия заставили Акали вернутся в мир бодрствующих людей. Сначала она тяжело открыла глаза, не понимая, что происходит, а потом все еще будучи во сне отпрянула, закрываясь левой рукой от, как ей показалось, нагрянувшей на нее угрозы. — Боже… Ари… это всего лишь ты… — буркнула девушка, осознавая, что перед ней в такой опасной близости находится лисица, а не какой-нибудь страшный убийца.       Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди из-за выделившегося надпочечниками адреналина, в ответ на неуместную пакость лисицы. Казалось, что пробежала какая-то искра, пока они так друг на друга смотрели: одна с неимоверным восхищением и любовью, а вторая с непониманием и некоторой злобой из-за выходки Ари, что заставило лисицу прижать свои уши и недовольно отсесть в сторону, складывая руки под грудью, ведь ей показалось, что убийце точно понравится такое утреннее пробуждение. — Не делай так больше никогда, пожалуйста, а то случайно тебя покалечу, — серьезно произнесла Акали, не обращая внимание на обиженную девушку и присаживаясь в самодельной постели из опавших листьев и собственной накидки. — И зачем ты меня разбудила? Еще ведь совсем рано.       Но даже небольшие движения заставили Акали поменяться в лице, кривясь от боли из-за полученных в предыдущем бою ожогов и ранений. Ее скрежет зубами услышала Ари, и ее обиду как рукой сняло, от чего девушка подскочила к убийце, чтобы уложить ту назад, да только получила ощутимо по своим рукам от ассасина, которая уже поднималась на свои ноги. Девушка не хотела, чтобы кто-либо пытался заботится о ней, а тем более заставлял отлеживаться в самый разгар битвы, когда столько людей еще может умереть от ее бездействия. — Но, Акали, тебе нужно вылечить свои раны… — Ари говорила тихо, прижав свои руки к области сердца.       Убийца лишь посмотрела в сторону лисицы, когда все-таки поднялась на ноги и начала завязывать на свой обожжённый торс сумку, в которой хранился ее драгоценный металл, спасавший ей жизнь не один раз. Она с трудом поднесла руки к голове, снимая с волос тугую резинку и распушая их в разные стороны. Наконец, девушка блаженно выдохнула, потирая голову пальцами и понимая, как сильно она устала от постоянно сплетенных волос. Но распущенные волосы могли только навредить во время боя, цепляясь из-за ветра за какие-то незначительные предметы или просто ослепляя девушку в моменты попадания в глаза.       Почему она просто не срежет их под каре? Пожалуй, однажды, у нее такой опыт уже был, когда она была моложе, да, правда, Акали не захочет рассказывать об этом, потому что это не самая лучшая история в ее жизни. Поэтому сейчас она лишь подстригает их до половины плеча, завязывая в тугой хвост, который наверняка не помешает в течении всего боя.       В момент встряхивания своей головой, мимо девушки пронесся поток прохладного ветра, который поднял часть локонов в воздух, что заставило Ари выйти из какого-то оцепенения, чтобы войти в новое, но уже из-за завораживающей картины роскошных волос Акали. Она протянула свою руку, чтобы коснутся их и почувствовать всю мягкость собственными пальцами, но успела схватить лишь воздух, наблюдая за тем, как Акали снова собрала волосы в уже более опрятный, чем был до этого, хвост.       Убийца повернулась тут же к лисице лицом, складывая свои руки под грудью и наблюдая весьма забавную ситуацию с тем, как Ари застыла в позе королева драмы. Ее рука была все еще протянута вперед, а на лице отображалось одновременно и тоска и непонимание. Если бы на Ионии проводились конкурсы актерского мастерства, то лиса точно бы получила звание «Drama Queen». — Нет, Ари, не стоит обо мне беспокоится, — улыбнулась девушка, кладя ладони на хрупкие плечи стоящей перед ней. — Мне некогда отдыхать. Это только начало. Впереди нас может ждать куда больше опасных людей, поэтому мое тело обязательно должно быть в форме. Так, зачем ты меня разбудила столь ранним утром?       Акали внимательно смотрела в лисьи глаза, пытаясь для себя предугадать, что та скажет. Она прочитала в них какой-то страх и тревогу, от чего осеклась и посмотрела на Ари еще серьезнее, крепко сжимая руками ее плечи до такой степени, что та аж невольно скривила свою мордашку. — Просто кто-то был тут, пока мы спали и кажется, он пошел туда… — она показала рукой в сторону запада откуда они пришли.       В тот момент убийца обернулась, всматриваясь в еще темный лес. Обычно из-за густых крон деревьев рассвет в лесу наступает гораздо позже, чем во всем остальном мире. Как порой бывает в людских душах, когда у некоторых поселяется кромешная тьма, постепенно пожирающая человека изнутри. Некоторые, как лес, способны бороться с ней и озаряться лучами дневного солнца, другие же без помощи так и погибают. А порой для нового света в душе нужны только крепкие объятия второго человека.       Наверное, сейчас Акали не поняла, что рядом с ней могла находится демонесса, так как ожидала худшего исхода, после того как ее разум решил сыграть с девушкой злую шутку. Возможно, ассасин думала, что Эвелинн никогда ее не простит. Разве свойственно демонам чувство прощения? Разве, при новой встрече, она просто не попытается убить девушку, как делала все это время? Нет, Акали не боится, она хочется все исправить, так как происходящее дало ей понять, что же происходит в ее собственной душе. — Я пойду проверю… — лицо девушки стало сосредоточенным и серьезным, так как она понимала, чем могло закончится присутствие здесь постороннего. — А вы уходите, я присоединюсь к вам несколько позже.       Ари лишь обеспокоенно посмотрела уходящей девушке в след, порываясь всеми силами остановить ее от данной затеи. Сердце лисы не находило покоя от переживаний за ту, которая ей нравилась не просто как человек, с которым приятно было общаться, но как девушка, которая стала частью ее собственной вселенной. Девушка с темными волосами стояла, сложив руки на груди, но все же словно сначала в замедленной сьемке оттолкнулась ногой от земли, вильнув лисьим хвостом, но тут же в мгновении ока оказалась за спиной у Акали, упираясь в нее своей упругой грудью, а руками аккуратно обвивая обожженное тело ассасина.       Со стороны этот жест мог показаться довольно милым, словно влюбленная парочка, которой следует расстаться на неопределенный срок. И ни один ни другой не хочет друг друга отпускать, боясь потерять навсегда.       Поцелуй, что произошел всего несколько часов назад, поставил мозги лисицы на место. Она поняла, что это не было каким-то обычным наваждением, но настоящей любовью. И как ей казалось, Акали тоже ее любит, раз поцеловала. — Я знаю, что мне тебя не удержать, но будь осторожна и вернись ко мне живой, — тихо прошептала Ари, несколько обвив руку ассасина своим пушистым хвостом.       Она обошла Акали со стороны, вглядываясь в оцепеневший взгляд девушки перед ней, и еще более мило улыбнулась, поднимаясь несколько на носочки, чтобы на прощание поцеловать ассасина в губы и почувствовать сладкий их вкус. Акали было прикрыла глаза, чтобы ответить на поцелуй, и даже потянулась в ответ, давая второй какую-то ложную надежду на продолжение, но тут же отвернула голову, уходя в бок от девушки и продолжая следовать своим маршрутом.       Она лишь один раз повернулась, смотря на опечаленный взгляд лисицы, которой не удалось получить то, чего она хотела. — Не переживай за меня, через пару дней я вас найду и вернусь, — Акали махнула рукой и скрылась за близстоящими деревьями, словно ее там никогда и не было.       Вернувшись в лагерь Ари тяжело выдохнула, стараясь сдержать подступающие слезы, готовые в любую минуту брызнуть из желтых глаз. И она была дала волю своим эмоциям, но тут же вытерла маленькие капельки, стекающие по румяным щекам лисицы. С дорогим человеком всегда трудно расставаться. Если вам доводилось испытать это чувство, то вы как никто другой сможете в полной мере понять девушку, в голове которой взрываются тысячи красок разнообразных эмоций.       Со стороны кто-то тяжело вздохнул, обернувшись на странные утренние звуки тихого леса. Кеннен давно уже не спал, слушая разговор двух девушек. И если в одной он видел искрению любовь, то вторая всеми силами старалась закрыться от этого. Йордл знал девушку с малых лет, поэтому мог различить любые изменения в ее поведении. Однажды Акали сказала своему учителю, что никого не полюбит, потому что любовь принесла ей только горе и боль. Он знал, что, некогда, Акали любила человека, который бессовестно предал ее, выйдя за муж за состоятельного ионийца. После этого ассасин сама по себе и не верит, что чувство любви может существовать. Все, что может происходить между людьми — это выделяющиеся в организме химические вещества, гормоны в момент близости, заставляющие думать о счастье, которые могут появится так же быстро, как и исчезнуть.       Кеннен лишь тихо помотал головой, поворачиваясь на свой удобный бок, но так и не заснул до пробуждения всех остальных, как и не заснула лисица, продолжающая всматриваться в темный лес в надежде, что Акали в эту секунду выглянет из-за какого-то дерева. Но этого не случалось и не случится еще ближайшие пару дней.       Йордл размышлял о своей ученице, ведь в ней непременно что-то изменилось, то, что однажды приведет ее к новой жизни и новому счастью. Но учитель не мог понять, что заставило в ее груди загореться новому огоньку, а глаза сверкать, как звезды в ночном небе, освещаемые отраженным от солнца светом луны.       Акали шла в гущу леса, даже не зная, куда могут завести ее поиски таинственного незнакомца. Да, она даже не собиралась никого искать, так как если бы это были враги, то весь бы лагерь озарился алой кровью от перерезанных шей невинно спящих людей. Акали вздрогнула, приложив руку к своему горлу, потирая его из стороны в сторону. Уж чего, чего, а быть зарезанной ночью ей не хотелось. Если умирать, так только в славном бою, против сильных противников.       Почему же она ушла из лагеря, когда могла продолжать путь в компании знакомых друзей? Ей нужен был лишь предлог, чтобы покинуть место, которое выводило ее чувства из состояния равновесия. А сражаться с сильными врагами, убившими стольких людей, нужно было на трезвую голову. А что же, как не одиночество этому способствует лучше, чем все остальное.       Она шла, огибая деревья и разглядывая выглядывающих из-за кустов маленькие семейки зайчиков, которые заставляли Акали несколько мило улыбаться, хоть под тканью маски этого не было заметно.       Ветер неумолимо пытался растрепать волосы девушки, иногда украшая их мелкими травинками, листочками и палочками. Наверное, ему казалось, что Акали идет на свидание с кем-то особенным, а поэтому должна выглядеть лучше, чем она есть. От чего ассасину постоянно приходилось стряхиваться с волос весь этот мусор, иногда закрываясь руками от летящих на нее листьев.       Девушка периодически тяжело вздыхала, когда в голове всплывали образы разодранных стволов деревьев и окровавленной земли, на которой лежали кучки мертвых птиц. Внутри крутились тысячи мыслей и тысячи исходов всей этой истории и каждый был лучше другого, но лишь один, которому ассасин верила почти на сто процентов не заканчивался завершением ее бренной жизни.       Акали остановилась, ударив кулаком по стволу старой сосны, после чего на костяшках остались ссадины и кровавый след. Кажется, девушка испытывала не только вину за произошедшее, но и досаду, которая могла разрушить все, что так долго строилось между двумя сердцами. Что она делает? Играет с другими в любовь, когда, возможно, ее любят по-настоящему? Делает то, что сделали некогда с ней? Нет, она не хотела так поступать с остальными. Не хотела, чтобы другие проходили то, через что пришлось пройти ей самой. — Но… я не понимаю… — тихо прошептала девушка, уже начиная злится сама на себя. — Я поклялась, что больше в моей жизни не будет никакой любви. Это не может быть любовь, просто мне нравится с ней проводить время и все… Все… Мы, вроде как друзья… Наверное…       Девушка вытащила кунай из-за спины, покручивая тот на пальце, а потом вонзая во впереди стоящее дерево. От гулкого звука разрывающейся кары сосны с дерева сорвались десятки птиц, заполоняя своим истошным криком, наверное, половину здешних мест. Акали подошла, разглядывая глубину трещины, после чего выдернула кунай, от которого кусочки дерева медленно упали на землю, уже больше не способные восстановить своей целостности с деревом.       Так же и с предательством. Воткнутый нож в спину всегда входил глубоко, задевая горячие сердца людей, в последующем разрывая их на миллион маленьких осколков, которые порой невозможно склеить уже никому. А если и склеят, то целостность доверия к остальным восстановить будет сложно, а порой даже невозможно. Акали переживала, что именно такое предательство совершила по отношению к демонессе. Девушке, казалось, что она изменила ей своим поступком, что сильно тревожило разум ассасина, как никогда раньше. Неужели, она все-таки способна снова любить, хоть и никогда не признается в этом?       Девушка так была занята своими размышлениями и отвращением к себе, что не заметила, как вышла на небольшую полянку, на которой можно было устроить привал, так как Акали уже шла по меньшей мере пол дня. Еще в детстве ее учили не только искусству и культуре, коими занимались ниндзя, но и правилам выживания в дикой природе. Поэтому ассасин не долго думая собрала нужные ветки, развела небольшой костер и расставила в лесу силки для поимки какой-то дичи, так как ее живот бурлил еще с того момента, как она ушла из лагеря.       Вы знаете, чувство ожидания самое отвратительное из всех. Мы постоянно чего-то ждем: когда начнутся выходные, когда мы сможем с кем-то встретится, хотя могли бы просто жить здесь и сейчас. А чем ближе время приближается к священному Граалю наших мыслей и сердец, тем тяжелее становится ждать, порой до того, что не находишь себе места, в поисках заветного счастья, от которого вас отделяют всего какие-то пару часов.       Сейчас Акали больше всего хотела вкусить сочного мяса, которое в ближайшее время попадется в ее ловушку и будет запечено до золотистой корочки, которая может получится лишь на костре. Она то и дело покидала место привала, отправляясь к местам охоты чуть глубже в лес. Обнаруживая, что силки пусты, девушка тяжело вздыхала, пытаясь унять разбушевавшийся в гневе голодный желудок, а после с нетерпением забиралась повыше на дерево, чтобы оттуда наблюдать за происходящем внизу.       И ассасин уже было начинала ликовать, когда какой-то кролик подбегал к хорошо замаскированной ловушке, как тут же огибал ее и скрывался из виду, от чего Акали падала на пятую точку, повисала вниз головой на ветке и после искусно спрыгивала с нее на две ноги. Пиная рядом помявшуюся траву, девушка возвращалась огорченная обратно в лагерь. — Надо было что-то с собой взять… — пробурчала девушка, возвращаясь на полянку в очередной раз после неудачной вылазки за едой. — Но я слишком гордая, вы что…       Акали тяжело вздохнула, усаживаясь на свою и без того грязную накидку. Девушка и сама уже давно не принимала хоть какой-то ванны, поэтому ей хотелось скорее смыть с себя грязь прошедших дней. Благо, недалеко от здешних мест был небольшой водоем со стекающим с горы водопадом от протекающей рядом реки, вдоль которой ассасин все это время шла. Сейчас это было единственным утешением из-за неудавшегося обеда и ужина. Поднимаясь тяжело на ноги из-за вновь занывшего тела, Акали невзначай вспомнила Эвелинн, которой приходилось охотится каждый раз, все это время, которое она находится в мире смертных. — Интересно, как ты это делаешь… — прошептала девушка, не замечая, как на устах ее появляется даже слегка милая улыбка. — Хотела бы я поучится твоему стилю охоты. Уже начинало темнеть, наступали сумерки.       «А сумерки — граница между днем и ночью. Те, кто боятся тьмы, спешат скрыться от нее, в то время как другие сливаются с ней, срываясь с цепи. Уходящее солнце окрашивает мир в багровые тона, в то время как тени ночи становятся глубже и темнее. Наступает время, когда по ту сторону границы могут с легкостью ее переступить, входя в мир смертных с разными на то целями. Когда-то люди верили, что в это время суток появляются чудовища.» © из аниме Бездомный бог, Ято.       Некоторые верят до сих пор, опасаясь находится ночами вне своего жилища, чтобы невзначай не стать закуской какого-то демона, а то еще хуже превратиться в такое же бессердечное чудовище, способное лишь орошать земли алой кровью.       А те, кто давно позабыли древние придания, считают бабушкины страшные истории, всего лишь сказками, призванными напугать непослушных детей, которые не хотят вовремя укладываться в кровать. Часто такие люди становятся неплохой закуской для монстров, выходящих на охоту лишь ночами. Не забывайте, что ночь таит в себе много странных вещей, пока мы сладко спим, видя десятый сон о заветной мечте. — Как же хочется есть… — с досадой проговорила девушка, прикладывая руку в очередной раз к бурлящему животу. — Ах, как хотелось бы снова вкусить рамена. Надеюсь, такая возможность мне представится. Схожу еще раз проверить, может все-таки мне повезет, а потом искупаюсь.       Тихой поступью она пошла к месту, где находились силки. После наступления сумерек стемнело очень быстро, поэтому первоначально приходилось идти наощупь, чтобы случайно не наступить в свою же ловушку. В скором времени глаза привыкли к темноте, от чего Акали стала видеть и чувствовать себя, словно рыба в воде, ориентируясь в лесу, как и при свете дня.       Но не удивительно, что девушка так ничего и не обнаружила в своей ловушке, поэтому с раздражением пнула силки, что те сразу и развалились. Ее мозг так сильно был занят мыслями о неудачной охоте, что ассасин даже не заметила, как мимо нее промелькнула какая-то незначительная тень, а в мгновении секунды, она уже стояла, не двигаясь и видя, как плотно перед ее горлом сомкнулись чьи-то острые тиски. — Надо же… я и не думала, что мы так скоро встретимся вновь, дорогая, — прошипел знакомый голос прямо над ухом у Акали.       Голос был тихим, шипящим, словно змеиным, пробивающим все тело насквозь. Он будто знал до какой точки в организме должен был дойти, чтобы зацепить за самое живое для дальнейших страданий жертвы. Но перед существом за спиной Акали такие цели не стояли. Акали чувствовала на своем ухе горячее дыхание с нотками злости и несдержанности. Девушка сразу поняла, что этой встречи не избежать, да она и сама ждала ее и искала, может быть поэтому и ушла из лагеря всего сутки назад. — Эвелинн… — тяжело выдохнула ассасин, пытаясь повернуться к демонессе, чтобы быть лицом к лицу и объясниться, да только сама девушка не дала ей сделать этого, так как не собиралась слушать. — Нет, Акали, я знаю, что я видела, — рыкнула Эвелинн, сильнее прижав свои острые ножи к горлу девушки так, что те пустили небольшие струйки крови, которые плавно и соблазняюще начали стекать по изгибам шеи ассасина, постепенно пропитывая собой ее одежду.       Это не заставило Акали даже поменяться в лице, только лишь в том случае, что девушка не могла подступиться ко второй, чтобы развеять ее печаль от недавних событий. Как не странно, но в словах Эвелинн ассасин слышала ее печаль и даже чувствующееся на расстоянии душевную боль. Акали и подумать не могла, что такой демон, как Эвелинн, способен испытывать чувство боли. Но все случается в первый раз, если встречаешь своего человека.       Девушка не теряла надежды на то, чтобы образумить Эвелинн, но триста раз пожалела о том, что взяла с собой лишь один кунай, которым не, очень то, хорошо получится защищаться от длинных и острых щупалец демонессы. Акали не хотела ей навредить, но предполагала, что Эвелинн все же может напасть, выплескивая таким образом все свои эмоции. Девушка не теряла надежды, так как терять это прекрасное по своему существо не хотела, после того, как совсем недавно она появилась в ее жизни. Такая свободная, своевольная и опасная одновременно. — Послушай, пожалуйста… — тихо и спокойно произнесла Акали, сжимая крепко в кулаке кунай, который она успела достать из штанов. — Я действительно виновата перед тобой…       Долгие разговоры только начинали злить демонессу, поэтому она потянулась левой рукой к Акали, хватая ту ощутимо со спины за подбородок и поворачивая ее лицо к своему на половину. Влажный и горячий язык Эвелинн прошелся по уху ассасина, от чего демонесса еще раз оценила, насколько сладкая кожа у стоявшей перед ней девушки, что заставила ее даже облизать губы, а сердце как-то странно забиться сильнее обычного. — Да, ты виновата, поэтому должна быть наказана… — прошипела Эвелинн на ухо Акали, уже собираясь нанести удар второй рукой прямо в грудную клетку девушки, чтобы вырвать той сердце. — Ты первая, кто заставил чувствовать, как вы это называете, душевную боль… Не наслаждаться болью, а страдать от нее… Так быть не должно…       Слова девушки вырывались прямо из ее груди хриплым от боли звуком. Перед глазами снова и снова представал тот самый поцелуй, которому поспособствовала девушка перед ней. Глаза демонессы начинали гореть красными огнями и казалось, что ими она освещала весь ночной лес, окропляя его зловещими тенями. — Как бы прискорбно не было, но я вырву твое сердце и все закончится… — с восхищением и даже как-то томно и изящно проговорила Эвелинн, устремляя свою руку в самое сердце девушки.       Ее острые когти уже было коснулись ткани зеленого топика, делая весьма крохотный надрез, как крепкая рука ассасина сжала запястье девушки, выкручивая руку демонессы так, чтобы Акали сама смогла вырваться из остальных тисков. Резким движением руки и рывком корпуса, ниндзя перекинула Эвелинн через свою спину прямиком на холодную землю. Но и демонесса была изворотливая, поэтому быстро среагировала, подставляя под себя щупальца и усаживаясь на них, как на трон неподалеку от Акали. — Почему ты просто не хочешь меня выслушать? — крикнула ниндзя, разводя руками в стороны. — Или у вас у демонов принято сразу убивать без суда и следствия? Так, знай, сейчас ты на моей территории и играть будешь по моем правилам.       Эвелинн лишь усмехнулась, качая головой из стороны в сторону. Явно было заметно, что девушка не собиралась слушать, а в особенности следовать правилам, каким-то смертным кусочкам вкусного и сочного мяса на костлявых ножках. Весь лес внезапно замолк, в предвкушении дальнейшего развития событий. Даже легкие потоки прохладного ветра не смели пробежать мимо девушек, чтобы еще более в эпичной форме развить их волосы. Складывалось ощущение, что все смотрят какой-то боевик, у которого так и нет конца, но надеяться, что автор завершит концовку, полюбившейся всем истории. — Я не играю даже по собственным правилам, дорогая, — состроила ехидную ухмылку Эвелинн, вставая обратно на ноги и слегка разминая свои щупальца. — Так, что слушать я тебя не буду, а просто накажу.       Она оттолкнулась от земли левой нагой, нападая на девушку перед ней и пытаясь задеть ту своими когтями. Акали вовремя принимает оборонительную стойку, так как не собирается проигрывать Эвелинн, чтобы быть убитой, но при этом не хочет и вредить ей, каким-либо способом, даже если демонесса нанесет ей тысячи порезов на теле. Девушка хорошо владеет рукопашным боем, поэтому с легкостью отбивается от острых и стремительных рук Эвелинн.       Она прекрасно видит, что демонесса не та, кто привыкла сражаться лицом к лицу с противником, поэтому при последующем блоке, она легонько делает ногой подсечку, от которой Эвелинн тут же падает на землю, за исключением лишь того, что Акали вовремя хватает ее за руку, показывая, что не намерена драться, а лишь поговорить и объяснится. Для Эвелинн такие намеки пока не понятны, она плохо знает людей, поэтому ей кажется, что ассасин просто издевается над ней, представляя перед собой слабую особь, которая не способна на что-то большее.       Это злит девушку еще больше, из-за чего ее когти сильно впиваются в кожу на запястье Акали, оставляя кровавый след и заставляя ту отпустить демонессу, давая ей возможность для следующей атаки. Острые щупальца Эвелинн стремительно несутся прямо в сердце ассасина, вынуждая ту применить свой единственный кунай, чтобы отбить надвигающуюся угрозу. Удар приходится такой силы, что заставляет одну и вторую девушка отскочить друг от друга на пол метра, постепенно переводя дыхание и поправляя свои растрепавшиеся волосы в бою. Вся эта ситуация уже изрядно начинает Акали надоедать. Сколько бы она не пыталась достучаться до Эвелинн, та и слушать ее не хочет, а лишь следует за ранее намеченной целью.       Странно, кого бы это могло напоминать, скорее всего подумала Акали, вспоминая и себя в минуты охоты на свою жертву. Она ведь никогда не проводила допрос, просто слепо убивала свои цели, которые были намечены другими людьми. А что, если эти люди ошибались? Что, если они просто хотели выставить кого-то преступником, чтобы убрать со своего пути? Об этом она никогда не задумывалась. Но теперь, когда она и сама оказалась в такой ситуации, ассасин поняла, насколько глупой и беспечной все это время была и не слушала своего второго учителя Шена.       Порой люди встречают других людей, чтобы чему-то снова и снова от них научится. И кто-то внимает этим урокам, а кто-то оставляет все, как было прежде, просто боясь выйти из собственной зоны комфорта.       Акали понимала, что не могла достучатся до Эвелинн, просто выкрикивая слова несогласия с демонессой, как это бывает на мирных митингах с целью обращения на проблему внимание вышестоящих властей. Единственным выходом для ассасина из сложившейся ситуации был переход от попыток мирно обсудить к применению силы, которую она так не хотела использовать против Эвелинн. Тело девушки гудело от полученных ожогов и узоров ран с запекшейся кровью, которые все же смогла нарисовать демонесса на тонкой, нежной, но при этом и огрубевшей коже. Акали видела, каким неистовым огнем горели глаза существа, которое снова готовилось атаковать, но при этому ассасин заметила в них переменчивую гладь синего озера, когда в него кинули увесистый камень. Девушка видела, что вся ненависть Эвелинн направлена не на нее, а на кого-то другого, но она не может остановить разбушевавшееся огнем сердце.       На мгновение Акали теряется в бездонных, темных, горящих глазах демонессы, теперь собственной шкурой чувствуя всю боль, которая вырывается у нее наружу со злостью и ревностью. Ниндзя не знает, что делать. Раньше, она бы просто ринулась вперед и перерезала существу глотку, но сейчас ее что-то останавливает. Что-то совсем теплое и близкое ее сердцу разливается по всему телу, затрагивая собой сердце и душу. На мгновение девушка опускает руку с кунаем и хочет встать на колени перед демонической особой, чтобы показать свои искренние намерения, но видит, как разбушевавшееся существо внутри Эвелинн движет ей, не давая здраво размыслить над ситуацией. И Акали уже было отпускает рукоять куная и тот летит к земле, точно, словно так судьбой было предрешено, втыкается лезвием в нее. Ассасин хочет протянуть руки, чтобы обнять девушку перед собой, утешить и объяснить, но по какой-то причине не может этого сделать, чувствуя, что сама Эвелинн не готова к такому.       Все происходит, как в замедленной съемке. Акали решается на последние безрассудные действия, которые могут лишить ее права существования на смертной земле. Но она не боится смерти. Не сейчас. Она готова пожертвовать своей жизнью, чтобы принести успокоение такому для нее милому существу. Девушка видит, в какой опасной близости находятся когти демонессы, предвкушая впитать в себя сладкую боль, а острые лезвия щупалец, окутывают ассасина со спины, все ближе притягивая к себе. Акали не упирается, не вырывается, а лишь прямо смотрит в глаза Эвелинн, протягивая свои руку в ответ для крепких и успокаивающих объятий.       Демонесса видит несвойственное для происходящего поведение Акали, отчего замирает, не решаясь свершить убийство той, которая стала для нее не просто знакомой. Девушка до сих пор не понимала некоторых людских действий, которые те совершали в минуты опасности. Однажды, она пыталась понять получше людей, для того, чтобы научится от них новым способам завлекания жертвы, но как оказалось ее прошлая пассия, к которой, к слову, Эвелинн не испытывала таких сильных эмоциональных потрясений, как сейчас к Акали, поэтому и не знает девушка, что такое любовь, имела принадлежность не совсем к человеческим корням, но все же к демоническим.       Со стороны казалось, что обе девушки слились в каком-то сексуальном танце влюбленных, а их сердца бились в унисон, созвучно создавая какую-то только для них понятную мелодию. Но так продлилось совсем не долго и их смертельный танец разорвался какой-то странный ветер с холодным голубым пламенем, пронесшийся прямо между ними, разрывая обеих девушек по разные стороны. Лишь только, когда они подняли головы с земли, чтобы прояснить в своих мыслях, что это было, обе зачинщицы беспокойной ночи увидели некого человека, стоявшего прямиком между ними, лицо которого было скрыто под темным шерстяным капюшоном. Незнакомец ничего не говорил, но слышалось, как из-под скрывающего его капюшона доносилось недовольное и слегка злобное дыхание, а в одной из рук прыгали незамысловатые синие огонечки, которые пропали, как только угроза миновала.       Незнакомец в плаще подошел к Акали, абсолютно не обращая внимание на второго участника драмы, и аккуратно присел рядом с ней, наконец, снимая с себя капюшон, из-под которого тут же выпорхнули черного цвета лисьи уши, а подол плаща сместился на бок, обнажая кончик пушистого хвоста. Глаза Ари выражали беспокойство и тревогу, пока она осматривала израненное тело ассасина, которая в шоке хлопала своими карими глазами, не понимая, как Ари могла тут очутится. Будь лиса немного быстрее и опытнее в выслеживании других людей, она могла бы подоспеть еще к самому началу боя, но девушка успела в самый последний и совершенно не приятный для нее момент. — Ари…??? — тихо прошептала Акали, иногда поглядывая за ее спину, чтобы проверить, где сейчас Эвелинн. — Но… что ты тут делаешь…?       Девушка ничего не ответила, а лишь обернула со злобным лицом к существу, которое практически лишила ее своей возлюбленной. Лисица, наконец, смогла рассмотреть ту, о которой Акали так упорно шептала, пока все две недели была без сознания. Ари чувствовала, что если бы тут не было ассасина, то она бы точно не сдержалась и задала трепку особе всех этих проблем. Но сейчас лисица понимала, что помощь Акали нужна больше, чем новый бой кошки с собакой. — Ничего, ты просто совершенно не взяла никакой еды, — лисица выдохнула, помогая подняться Акали на ноги. — Я беспокоилась и пошла за тобой, чтобы ты смогла покушать.       Ассасин лишь улыбнулась, слегка зарумянившись от такого внимания со стороны девушки. Она видела, насколько Ари может быть опасной, но при этом и чуткой. И все это уживалось в одной маленькой душе. Может быть, поэтому она и поцеловала ее в ту роковую ночь, заставив товарища ощутить крохотную надежду на продолжение. Сейчас Акали не могла признаться в своих истинных чувствах к ней, боясь нарушить и без того хрупкие дружеские отношения. Девушка, которая убивает тысячи опасных преступников, боится сознаться девушке в совершенной ошибке. Людские отношения очень тяжелая и непонятная вещь, которую пытаются разгадать многие психологи нашего мира. — Ты, шлюха… — прошипело с противоположной стороны от девушек. — Это все твоя вина….       Голос Эвелинн был гулкий, страшный, словно исходивший из самого его нутра. Такой голос, которого до селе еще никто не слышал, который пропитывал все естество человеческое, постепенно ломая кости и сдавливая внутренние органы. Демонесса подходила все ближе, наконец, вплотную подбираясь к Ари и разворачивая ту лицом к себе. Ее рука крепко хватает лисицу за горло, а щупальце отталкивает замешкавшуюся Акали в сторону. Глаза двух демонических существ оказываются на непростительном расстоянии, а руки лисицы прикованными левым щупальцем к близстоящему дереву.       Горячее дыхание девушки обжигает нежную кожу шеи, а острые клыки готовы вонзится в нее, чтобы распотрошить жертву на маленькие кусочки. Вторая рука тянется к волосам, хватая весь ощутимо за них и оттягивая к низу, от чего голова лисицы самостоятельно запрокидывается назад, еще сильнее обнажая белоснежную кожу. — Ак.кали. не. твоя… собственность… — еле слышно прохрипела девушка, пытаясь вырваться из цепких лапок девушки.       Такие слова изрядно забавляют Эвелинн, от чего она даже отрывается от необычного аромата шеи лисицы, чтобы поближе взглянуть ей в глаза. Выражение лица демонессы отображает восхищение и превосходство над жертвой, которая вот-вот отправится почивать в загробную жизнь, куда Эвелинн может отправляться каждый раз, когда она только сама пожелает, чтобы снова и снова наслаждаться пытками наглой воровки. — Ты ошибаешься, милая, — клацнула зубками девушка рядом с мохнатым ухом лисицы, после чего провела языком по его изящному изгибу.       Пока Эвелинн отвлекала жертву, которая не могла пошевелится, ища глазами помощи со стороны Акали, ее свободное щупальце неумолимо приближалось к миниатюрной шее Ари. Сердце девушки бешено колотилось, выстукивая мелодию страха и беспомощности перед угрозой опасности. Хоть лисица и не была трусихой, много повидав на своем веку, сейчас ее разум застилала пелена внезапно нахлынувшего страха, а из глаз непроизвольно хлынули ручейки слез, умоляющие о помощи. — О, прошу, мне нужна твоя боль, со страхом обратись к Фиддлстиксу, он любит такое лакомство, — рассмеялась демонесса, надавливая коготками на нежную кожу шеи лисицы, оставляя слегка заметные кровавые следы.       Эвелинн словно издевалась над жертвой, не причиняя ей сильных страданий перед чем-то наиболее страшным и ужасным, которое заставит лисицу кричать и умирать в муках какое-то время.       Когда лезвие стремительно приближалось, чтобы нанести смертельный удар, всего в пару сантиметрах от указанной точки его остановила Акали, хватая ладонью прямиком за рассекающее все лезвие. Щупальце несколько вошло в плоть ассасина, практически разрывая за собой все сухожилия, мышцы, сосуды и нервы. Еще миллиметр и девушка могла остаться фактически без руки.       Но это единственное, что смогло остановить Эвелинн, которая неожиданно отпрянула и от Акали и от Ари в другую сторону, вырывая щупальце из руки девушки, что причинило ей еще больше боли, от которой она таки схватилась за рану, придавливая перерезанный сосуд к одной из пястных костей кисти, дабы сдержать появившееся сильное кровотечение. Было видно, что это напугало Эвелинн, хотя всего пару минут назад, она самолично пыталась покончить с жизнью ассасина, а теперь испугалась за нее из-за незначительного пареза, так как не хотела в этот момент вредить этому человеку. — Прошу, Эви, не надо… — тихо прошептала Акали, подходя к демонессе, которая то обеспокоенно поглядывала на девушку, то злобно смотрела на Ари, все еще хотя причинить ей как можно больше страданий. — Ради меня, не делай этого. Мы потом поговорим с тобой наедине. А теперь давайте просто вернемся в лагерь.       Девушка поплелась вперед, все еще продолжая свободной рукой прижимать рану в ожидании, что кровь свернется и остановится самостоятельно, но пришедшая в себя Эвелинн успела ее остановить, хватая легонько рукой за сильное плечо Акали. — Подожди, я не сильна в этом, но хочу попробовать помочь, — виновато проговорила девушка, на секунду забывая о своей ревности, обиде и чудовищной ненависти по отношению к особе с лисьими ушами.       Демонесса взяла руку девушки в свои, снимая с нее наручную повязку, которая была чиста от крови, да и, как ни странно, от грязи тоже, что давало возможность не занести в рану, например, какой-нибудь столбняк, который может убить человека не хуже любого оружия. — Ты не мо… — уже было кричала разъяренная Ари, которая пару секунд назад пришла в себя и уже направлялась в сторону девушек, отдирая кусок ткани от своего плаща, чтобы поскорее перебинтовать руку Акали. Но ее молча остановила ассасин, выдвигая вперед неповрежденную руку, как бы указывая оставаться на своем месте, так как Эвелинн справится с этой задачей сама.       Естественно, это разозлило девушку, и она остановилась, демонстративно откидывая плащ и отворачиваясь к обеим девушкам спиной, тем самым показывая, что обижена на Акали и зла на Эвелинн одновременно, так как именно она должна быть той, кто несомненно помогает ассасину и перебинтовывает все ее раны. Демонесса не знала, что нужно было делать, но ее подсознание подсказало использовать свою вторую кожу, которая плавно покрывало, закрывая некоторые участки оголенного тела Эвелинн. Она аккуратно отделила кусочек подвижной материи, прикладывая к кровоточащей ране, по которой тут же расползлась незамысловатая субстанция, а кровь стала течь намного меньше.       Это сильно удивило ассасина, так как она и подумать не могла, что в такой машине для убийств, как Эвелинн, могло находится что-то, что спасло бы кому-то жизнь. Возможно, благодаря этой темной материи, покрывающей девушку практически с ног до головы, она могла быстро восстанавливаться от серьезных ранений.       Наложив повязку из наручной повязки, что носила Акали, девушки решили вернутся в лагерь. Ассасин уже изрядно устала от выяснений отношений, а тело изливалось зудящем ощущении предстоящего отдыха, поэтому Акали хотела быстрее вернутся в лагерь, который устроила для себя одной, пока две особы в виде Эвелинн и Ари не решили заглянуть к ней на огонек. Девушка пошла вперед, подбирая с земли упавший с рук кунай и оставляя врагов разбираться между собой. Акали верила, что пока она тут, то ничего страшного не произойдет между этими двоими. Однажды, им все равно пришлось бы встретится, и эта встреча могла быть еще более пагубной для всех присутствующих сейчас.       Путь до лагеря оказался несколько дольше, чем предполагался. Время в тишине тянулось, как черепаха, а за одной секундой проходила целая минута и даже вечность. Ни одна из девушек не решалась заговорить. Акали, потому что устала, а Эвелинн и Ари, потому что были злы друг на друга. Они шли поотдаль от ассасина по правую и левую руку, иногда пересекаясь взглядами, из которых сыпались водопады искр, готовые в любой момент поджечь фитиля медленно растущих внутри каждой девушки динамитов.       Кастер давно потух, поэтому Акали тяжело вздохнула из-за надобности снова передвигать ногами, чтобы собрать побольше сухих палок, но Ари остановила ее, нежно взяв за руку и вглядываясь в глаза глубоким многозначительным взглядом. Конечно, демонесса увидела все это, но ради девушки-ниндзя не стала предпринимать никаких действий, хоть ее щупальца уже самопроизвольно взмыли вверх, чтобы наказать виновницу ее нехороших ощущений. — Не волнуйся, отдыхай, я соберу побольше палок и разведу костер, — тихо прошептала лисица, глянув на стоявшею не так далеко Эвелинн.       Она не хотела оставлять этих двоих наедине, не потому что они снова могли затеять предыдущее выяснение отношений, но потому что видела в демонессе соперницу, которая с легкостью могла украсть у нее самое дорогое в жизни. Но при этом лисица не верила такому исходу, так как была уверена, что Эвелинн может заманивать к себе людей бесчестно используя демонические чары.       Она украдкой смотрела на демонессу, которая в ответ пилила ее испепеляющим взглядом. В голове проносились пакостные мысли, которые были одна лучше другой, что заставляло Ари усмехаться из-за собственного превосходства. «Любовь? Она может кого-то любить? Успокойся, Ари, она тебе не соперник», — утешила себя лисичка, демонстративно целуя Акали в щеку, перед тем как уйти в лес за нужным материалом для нового костра.       Такая демонстрация разозлила Эвелинн, от чего она неосознанно выпустила рога из головы, а глаза загорелись алым пламенем, как кошка становясь на дыбы для нападения. Но ее вовремя сдержала Акали, хватая в свои крепкие объятия, чтобы была возможность удержать сильную демоническую сущность пока та не вырвалась и не разнесла половину леса. — Эвелинн остановись… — с трудом проговорила ассасин. — Пожалуйста, успокойся, я хочу с тобой поговорить.       Девушка поставила демонессу перед собой, усаживая возле потухшего костра, как и сама усаживаясь напротив нее для не простого, но нужного разговора. К Эвелинн снова вернулось чувство обиды, из-за которого она отвернулась спиной к Акали, поглядывая на свои щупальца, а руками упираясь в холодную землю. Она готова была выслушать ассасина, но не готова была до сих пор смотреть в ее предательские глаза, от чего Акали только тяжело выдохнула, протягивая побитую руку к руке Эвелинн и слегка касаясь кончиками пальчиков провела по гладкой и нежной коже демонической руки. — Я знаю, что совершила отвратительный поступок, — слова для девушки давались тяжело, выходя изо рта, словно комки, застревающие в горле. — Я очень виновата перед тобой. Прости меня, Эвелинн. Хоть мы и не встречаемся с тобой и между нами нет никаких обязательств, но я все равно чувствую какое-то сильное предательство по отношению к тебе. Я хочу, чтобы ты знала. Да, Ари классная и заботливая, но она мне нравится только, как хороший друг. Поцелуй был огромной ошибкой, потому что я запуталась. Прости, если сможешь.       Акали закончила, а в воздухе повисла гробовая тишина, ожидающая вердикта со стороны демонессы, которая нервно тыкала острыми концами щупальцев в землю, оставляя небольшие ямочки, которые позже могут быть использованы какими-то зверьками, пробегающими мимо. Девушка не знала, что сказать, потому что все еще была обижена, но и обижаться долго не хотела, так как могла упустить долгожданный момент пребывания рядом с полюбившимся человеком.       Ари тихонько стояла за соседним деревом, слушая о том, что говорит Акали. Ее глаза наполнились тоской и слезами ее первой безответной любви. Это больно, но девушка вытерла слезы, выходя из-за дерева с кучкой новых палочек и сияющей улыбкой, за которой скрывалась неутолимая печаль. Но лисица поклялась сама себе, что не сдастся без боя, не отдаст Акали и завоюет ее сердце до конца их собственных жизней. — Вот и наш новый костер, — старалась сдержать дрожащий голос девушка, присаживаясь рядом с прошлым костром и укладывая в небольшую пирамидку новые сухие веточки.       Ее руки слегка дрожали, когда она пыталась стукнуть камнем об камен, чтобы дать искру для новой жизни маленького огонечка, что заметила Акали, останавливая ее руки своей и молча забирая камешки. В ее руках все спорится, даже искра не захотела долго задерживаться, выпрыгивая и шлепая тяжелой ладошкой по ветхой веточке, которая тут же зажглась идеей осветить собой всю поляну, зовя с собой и своих собратьев.       Отраженные огоньки прыгнули на лица присутствующих, освещая их в темноте одинокого леса. Никто не решался заговорить, боясь лишний раз вызвать бурю эмоций в своих сердцах, дабы случайно не завязать новый смертельный бой. Эвелинн пообещала не пытаться убить Ари и даже попытаться подружиться и хорошо себя вести с ней, от чего она только иногда поворачивалась к ней, чтобы язвительно улыбнуться, показывая Акали, что они уже подружились, но как только ассасин отворачивалась, то девушки начинали стрелять глазами, мысленно убивая друг друга.       Слегка отдохнув от весьма яркого вечернего «отдыха», Акали поднялась на ноги, отряхивая от песка свои штаны. Пока она стояла спиной к девушкам, занимаясь своими делами, чтобы спокойно отправится на источник и смыть с себя накопившуюся грязь и засохшую на теле собственную кровь, Ари с Эвелинн резко оказались друг с другом, оскаливая зубы и выпуская свою дополнительную атрибутику в виде рогов и девяти хвостов. Эвелинн протянула руку к лицу лисицы, намереваясь оставить когтями внушительный след на ее щеке, как бы слегка украшая, как в ответ почувствовала неприятную хватку Ариных коготков на своей коже, которую та хотела благополучно оторвать, чтобы скормить Эвелинн. — Я тут… — уже было начала говорить Акали, поворачиваясь к девушкам лицом, как застыла в немой сцене, наблюдая происходящую между ними картину.       Их лица резко изменились с дьявольских на милые, безмятежные и ангельские, когда обе девушки заприметили, как Акали поворачивается к ним лицом и в любой момент могла заметить их высокие отношения. Они стали нежно относится друг к другу, показывая насколько за короткое время стали лучшими друзьями. — Ой, у тебя тут что-то на щеке, дай уберу, — мило выдавила из себя Эвелинн, потирая ноготком щеку лисицы, немного иногда смачивая своей слюной для пущего эффекта. — Ох, спасибо, ты меня выручила, — съязвила Ари с улыбкой, обращая внимание на то, где находится ее рука. — Я тут заприметила у тебя рану, хотела тоже обработать, чтобы быстрее заживало.       Она аккуратно приложила руку, покрывая ее своим огонечком, который мог в минуты, когда Ари сама того хотела, залечить незначительную раневую поверхность. Со стороны они казались действительно хорошими подружками, так нежно и мило заботившимися друг о друге.       Акали на мгновение даже забыла, о чем хотела сказать и куда направлялась, без возможности выбраться из оцепенения, сложившейся ситуации. Было заметно, как низко отвисла ее челюсть, от чего девушке пришлось встряхнуть головой, чтобы наконец-то прийти в себя. Ее пробрало на смех, от чего Ари с Эвелинн одновременно повернули на ту голову, отрываясь друг от друга всего на пару секунд. — Ох, боже… — наконец успокоилась ассасин, вытирая со своих глаз, проступившие слезы. — Вижу, вас можно оставить наедине. А я тогда искупаюсь. Не далеко источник. Скоро вернусь. Будьте паиньками.       Она снова развернулась и пошагала прямиком к источнику, напевая какую-то незамысловатую ионийскую мелодию. Когда Акали скрылась из виду, то Эвелинн резко оттолкнула от себя лисицу, отряхивая свои коготки и потирая ими свой язык от пакости.  — Фу, фу, фу… ты заставила меня сделать это, сучка… — начала плеваться Эвелинн, тыча пальцем прямиком на Ари. — Чтобы я еще раз дотронулась до тебя таким образом… — Да, я сама лучше умру, чем еще раз сделаю подобную вещь… — бурчала Ари, бегая по лагерю, словно Эвелинн подожгла ей все девять хвостов. — Тогда умри и сгинь с глаз моих, — парировала Эвелинн, снова приближаясь к лисице так, что их глаза были на одном уровне и медленно, но верно поджигали друг друга изнутри. — Ага, так и дождешься этого, мелкая шлюшка, — зарычала в ответ Ари, хватая вторую девушку за волосы, чтобы устроить веселую взбучку, пока Акали не вернулась с источников.       И все бы закончилось обоюдно устроенной дракой двоих ненавидящих друг друга существ, если бы по пустому лесу гулким эхом не пронесся звук плеска от того, как Акали с детской невинностью плюхнулась в слегка даже теплую водичку источника, так как нельзя было назвать его горячим источником, потому они на Ионии такие водились только высоко в горах у более состоятельных чиновников.       Этот звук заставил обеих развернуться в сторону, куда скрылась довольная Акали. В их головах всплыли слова ассасина, которая ушла искупаться всего пару минут назад. Девушки тут же осознали, что должны последовать за ниндзя, дабы не упустить своего шанса побыть с ней наедине.       Сначала девушки шли медленным шагом, пытаясь постепенно обогнать друг друга, при этом весьма выразительно сверля глазами дырку в своей сопернице. Периодически, когда на пути встречались большие кустарники или деревья, Эвелинн пыталась спихнуть Ари в бок, чтобы та увязла в пучине проигрыша на какое-то время, давая хитрой деманессе фору в таком не простом для них соревновании. Вторая же применяла свои способности, оказываясь резкими рывками намного впереди Эвелинн, пока та не исчезала из виду, тем самым заставляя лисицу затормозить, победно усмехаясь своим умениям в этой со стороны смешной игре. Но она не замечала, что Эвелинн магическим образом оказывалась впереди, от чего приходилось догонять ее, переходя на более быстрый шаг.       Ни одна из девушек не хотела сдаваться, все быстрее ускоряя шаг, пока он в мгновение ока не трансформировался в неистовый бег, по ходу которого с Ари слетала ее одежда, а с Эвелинн постепенно сползала дополнительная кожа, оставляя ранее прикрытые участки оголенными.       Так бы могло продлится целую вечность, а за девушками могла образоваться целая полоса из огненного следа, оставленного разгоряченными сердцами по отношению к Акали и друг другу, если бы не последние кусты, которые неумолимо разделяли обоих девушек с мирно купающимся ассасином.       Акали резко обернулась на раздающийся позади шум и шуршащие кусты, уже готовая атаковать даже будучи совсем голой. И не успела она даже подняться на ноги, как из тех самых кустов вылетают две обнаженные девушки, с грохотом запрыгивая в источник и окачивая ассасина с головой волной, образовавшейся от их волнительного появления.       Девушка плюхнулась обратно на задницу, понимая, что сейчас попала в ситуацию еще более непонятную, чем обычно, и сильно душераздирающую своей таинственностью. Она сидела, как вкопанная из-за странного появления Эвелинн и Ари, а челюсть ее еще больше отвисла к полу, наполняясь теплой проточной водой. Мозг ассасина отказывался понимать и принимать произошедшее, потому по обе стороны от нее сидели две обнаженные девушки, пытающиеся перетянуть Акали каждая на свою сторону.       Она не знала, что делать, поэтому от дикого смущения погрузилась в воду до половины лица, начиная нервно булькать, только лишь бы не видеть оголенные прекрасные девичьи тела. «Кажется, теперь мне никогда от них не сбежать» — пробулькала Акали, закрывая глаза, пока Ари с Эвелинн грозно пожирали друг друга желтыми хищными глазами.       Казалось, что они готовы были перегрызть глотки друг другу, даже находясь в такой опасной близости от Акали, потому что ни одна ни вторая не собирались уступать своего человека, когда так недавно он появился в их жизни, наполняя ее новыми и непонятно яркими цветами. — Акали, а давай я потру тебе спинку, — ехидно с толикой язвы произнесла Ари, неотрывно смотря в глаза Эвелинн, тем самым пытаясь задеть побольнее. — Что? Тебе уши откусить? Я должна ей тереть спину! — огрызнулась демонесса, протягивая свои острые когти, прямиком к намокшим волосам лисицы, уже готовая в любую минуту дать той хорошую взбучку.       На секунду она забывает о данном обещании, ощутимо дергая Ари за кончик ее уха, от чего та взвизгивает, хватаясь за него руками. Этот болезненный визг приводит Акали в себя, заставляя подняться на ноги и вылезти из воды на сушу. Девушка быстро преображается, одев на себя висевшую все это время одежду на веточке неподалеку, которая очень была похожа на вешалку. Обе руки ассасина складываются в неприступном жесте под грудью, говоря о том, что диалога она вести не собирается, а лишь разбираться с ситуацией по-своему. Выражение лица говорила о ее полной серьезности в наказании девушек. И если Ари пыталась протянуть свою игривую лапку к ноге ассасина, то та сразу отступала на один шаг назад, показывая девушке, что у нее не получится к ней подлизаться.       Акали приложила руку к своим глазам мотая головой, будучи полностью разочарованной. Но и с ее стороны было считать, что девушки так быстро станут хорошо себя вести друг с другу было невероятно наивной затеей. И только она оторвалась от своих раздумий, которые продолжались, видимо, дольше, чем планировалось изначально, девушка наткнулась на картину, нарисованную маслом. Эвелинн схватила лисицу за горло и пыталась душить, тряся девушку из стороны в сторону, от чего голова Ари отклонилась в бок, а изо рта вылетала ее душа куда-то далеко в космос, прощаясь с бренным миром. Но как только демонесса заметила презрительный взгляд Акали, тот тут же мило заулыбалась, крепко обнимая вторую девушку, от чего и могло показаться, что Эви выдавила весь честный и не честный дух лисички. — Я все видела, Эвелинн, не притворяйся, — ассасин нервно застучала ногой об землю, наблюдая, как Ари постепенно приходит в себя, а Эвелинн снова меняется в себе и недовольно отпихивает вторую девушку, что та с головой погружается в воду.       Девушка недовольно поворачивается спиной к ассасину, показывая, что она обижена, но вот только сама Акали не собирается вестись на такую нелепую уловку и бежать по первому же зову успокаивать такую обворожительную зачинщицу. На мгновение Акали даже задержалась взглядом на прекрасных, таких нежных изгибах тела демонессы, что сама того не замечая на ее лице появился несуразный румянец, а лицо запылало тысячами красок. Ей захотелось прикоснуться и провести своими пальчиками по всем изгибам, чтобы вдоволь насладится незабываемыми ощущениями, но быстро встряхнула головой, сбрасывая с себя такое непростительное наваждение. Может, Эвелинн больше и не могла использовать свои чары на девушке, приманивая к себе, но ассасин спокойно могла приманиться ее естественной демонической красотой. — Вы обе так хотели потереть спинки, — Акали слегка задумала, усмехаясь сама себе, что заставило обернуться девушек, поглядывая на ассасина с какой-то толикой надежды. — Будете тереть спинки друг другу. Эвелинн, ты замечена на месте преступления, так что тебе быть первопроходцем в этой не легкой миссии.       Ниндзя отошла на некоторое расстояние, забираясь на ветку дерева, которая раньше покорно держала ее одежду, теперь подержит и ее саму. Девушка была уставшей и думала, что хоть теплая проточная вода сможет снять с нее, груз этого бремени, давая всего на несколько минут забыться, но чувствовалось, что с этими двоими скучно не будет уже никогда. Теперь они навеки связаны красной нитью. Мы всегда находим знакомства там, где не ищем, и часто теряем, где искали. — Да, три давай уже, она на нас смотри, — буркнула Ари, скрежетая зубами друг об друга, пока чуть не вскрикнула, но вовремя сдержалась от того, что Эвелинн дернула ту за хвост под водой. — А ты улыбайся, иначе мы застряли тут на вечно, — прошипела недовольно Эвелинн, повернув голову в сторону, где сидела Акали, и мило заулыбалась, демонстративно продолжая тереть спину девушки перед ней. — А это хуже ада из которого я вылезла.       Ари лишь огрызнулась в ответ, но покорно сидела, разглядывая расходящиеся круги на воде до тех пор, пока Акали сама не подошла к ним, заканчивая слегка нелепое, может даже детское наказание, которое Эвелинн и Ари запомнят до конца своей жизни. Ассасину очень не хотелось больше разбираться с их отношениями, так как она сильно устала, проведя весь день в непонятно подвешенном состоянии, которое позволило ей забыть о происходящим за пределами этой маленькой вселенной.       Она поплелась обратно в лагерь, оставляя девушек наедине с собой. Ей уже было все равно, что вытворят эти двое друг с другом, ей просто хотелось упасть, закрыть глаза и проспать до утра, которое принесет новые приключения в ее жизнь. Ари с Эвелинн было пытались снова повздорить, но обратили внимание на уставшую Акали, резко успокаиваясь самостоятельно за все это время, но не потому что решили поладить, а потому что видели какие страдания приносят девушке, которая так упорно пытается их помирить.       Втроем они вернулись в лагерь, по пути собирая разбросанную одежду и на ходу облачаясь вновь в свои наряды. Конечно, Ари понадобилось больше на это времени, поэтому к костру она вернулась несколько позже, что Акали с Эвелинн, которые уже сидели рядышком, беседуя о чем-то своем. — Я иду с тобой, — услышала Ари, присаживаясь напротив костра, не далеко от Акали.       Огонь неумолимо пытался играть с угрюмым лицом девушки, засвечивая ее желтые глаза, которые пытались разглядеть, что делает Акали с Эвелинн, но все, что она видела — это различного узора блики, которые словно пытались помешать девушке, разъединяя ее и Акали. На долю секунды, она увидела между демонессой и ассасином, какую-то идиллию обоих сердец, когда она сама тянулась к Акали, но падала лишь в холодную и темную пропасть, смотря на девушек откуда-то снизу, которые ее не замечали. Она встряхнула головой, вытаскивая из-под лежавшего неподалеку плаща небольшую булочку хлеба, которую прихватила, когда покидала лагерь. — Нет, Эви, — ассасин взяла своими руками руки девушки, седевшей перед ней. Эти жесты казались ей обыденными, словно она всегда делала так со своими друзьями, но только она не делала так ни с кем больше. — Я знаю, что ты хочешь помочь, но это война Ионии. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за этого.       От услышанных слов, Ари со злостью разломала батон на две половинки. И чтобы обратить на себя какое-то внимание Акали, сделать так, как было раньше. Только они вдвоем. Кажется, Ари была тем еще собственником, не готовая уступать свою возлюбленную никому больше, даже если она не отвечала ей взаимностью. Она присела поближе к ассасину, обращая на себя презрительный и фыркающий взгляд Эвелинн, легонько коснулась Акали и протянула ей половинку хлеба, чтобы она смогла хоть чем-то перекусить. — Вот, возьми, ты наверное не ела целую вечность, — тихо произнесла лисица, нежно и заботливо улыбаясь ассасину.       Девушка повернулась, отрываясь от важного разговора, от чего схватилась за бурчащий на хлебушек живот. Она потянулась за хлебом, пуская изо рта слюнку, которую тут же подобрала обратно. — Спасибо, Ари, — Акали легонько откусила кусочек хлеба, наслаждаясь вкусом мучного продукта.       Сейчас ей было все равно, какую пищу употребить, потому что в ситуации сильного голода, даже самое отвратительное для тебя блюдо становится самым сладким. Девушка глянула на наблюдающую за ней демонессу. Она подумала, что та тоже хочет что-то перекусить, но не знала, что могла ей предложить, потому что была уверена, что демоны не питаются людской пищей. Но и это не помешало ей отломать половину от свой половины, протягивая данный кусок Эвелинн.       Демонесса долго на него смотрела, не понимая, что делать, но взяла в свои руки. Ей никогда не доводилось встречать людей, которые не просто приняли ее, но еще и давали еду со своих рук. Но это не значит, что она никогда не ела людской пищи, просто больше предпочитала питаться самым вкусным деликатесом. Но периодически заманить к себе жертву не получалось, поэтому девушка оставалась голодной. Приходилось вкушать мясные продукты людей, которые пропадали у них с пастбищ.       Эвелинн покрутила в руках хлеб, несколько раз обнюхала его, после чего откусила с одной стороны, тщательно прожевывая, чтобы прочувствовать весь его вкус. Ари не понравилось такое своевольство, и, по ее мнению, демонесса должна была отказаться от этого куска хлеба, так как он предназначен лишь для Акали. Лисица хмыкнула, получая в ответ укоризненный взгляд Акали.       Стало тихо. Лагерь погрузился в пустоту ночного леса. И лишь Эвелинн не спала, наблюдая за тихо сопящей девушкой подле нее. Она аккуратно подняла ее голову, укладывая на свои колени и даже как-то нежно улыбнулась. Сейчас ее не волновало, что рядом еще была лисица, которая могла не спать. Девушка видела перед собой лишь свою вселенную, в которой хотела растворится. Обида прошла. Наверное, Эвелинн простила Акали, что было странно даже для самой девушки. Она долго думала над своими чувствами и все больше понимала, что ассасин много для нее значит, и она никуда ее не отпустит и всегда найдет в бушующем мире ненависти и господства.       Змеиное жало не собиралось останавливать своей деятельности, и стали действовать намного опаснее и серьезнее, словно кто-то свыше дал указание завершить все в кротчайшие сроки. Надвигалась какая-то буря, о которой знали только Бог и сами зачинщики, смертоносно правящие в белом свете. Кто-то из выживших оккультистов смог предупредить сверху стоявшие чины о сопротивлении некого отряда, поэтому их набеги на деревни стали не предсказуемыми, будто всех Красных Кинку пытались увести со следа, пока сгорали важные для Змеиного жала деревни.       Карта, по которой можно было предугадать следующий шаг соперника стала бесполезной, так как больше не вырисовывала целостной главы долгого рассказа.       Люди уставали от многочисленных погонь за призраками из прошлого, которые давно были на другом конце света. Иногда удавалось столкнуться с небольшой группой наемников, которая оказывалась ничем иным, как обычная приманка для героев и сигнал для остальной части оккультного отряда, который уходил другими путями, оставляя сопротивление ни с чем.       Акали видела страх в людских глазах, когда их сопротивление фактически лежало в пропасти. Кто-то начинал опускать руки, хватаясь за голову с криками, что ничего не выйдет и мы проиграем. Кто-то сходил с ума, тихо покидая ночью лагерь с перерезанным горлом. Другие же пытались сражаться не только с врагами, но и собственной личность, которая периодически писклявым голоском умоляла где-то возле уха сдаться и убежать. Змеиное жало выигрывало психологическую войну, но Акали и ее друзья не собирались сдаваться, даже если придется погибнуть в это нелегкое время. Они не проиграли, пока дышат.       Деревни горели, а люди гибли в угоду дьяволу, бесчинствующему на людской земле. Акали тысячи раз видела в толпе Эвелинн, которая помогала людям бороться, подпитываясь висящими в воздухами болью и страданиями. Она тихо звала ассасина к себе, чтобы та была с ней, забыв о кровопролитной войне. Акали хотела это сделать, ведомая усталостью и наполовину сломленной душей, но ее останавливала Ари, которая в минуты нужды приходила на помощь, не понимая таких сильных изменений в душе девушки, которую любила.       Но как только очередное кровопролитие заканчивалось, ассасин под покровом ночи уходила из лагеря, пока все спали, зная, что где-то в гуще леса ее поджидает существо, к которому девушку тянет больше всего на свете. Иногда ей даются тяжело решения, снова присоединится к отряду, оставляя Эвелинн одну, не зная, что та делает, пока они не вместе.       Очередная ночная вылазка. Акали шла решительно, направляясь вдоль лесного массива. Она никогда не знала, в какой момент ей встретится демонесса, потому что это была девушка-загадка, способная появляться в самые неожиданные моменты. Но ассасин никогда не сомневалась в том, что Эвелинн найдет ее, где бы они не были. — Я бы хотела знать, чем ты жила все это время, — усмехнулась девушка, стоя возле дерева и наблюдая, как ночными красками лунного света окрашивается, дорожка ведущая к поляне, где они впервые встретились. — И хочу знать, чем ты живешь сейчас.       Как не странно, но все эти дикие погони привели их месту, с чего все только начиналось. Правда теперь оно не казалось таким мрачным, окропленным кровью и бессмысленным сражением, а окрашивалось разными тонами, пережитых событий. Акали улыбнулась, вспоминая какой слабой была, что позволила демонессе так быстро загнать себя в ловушку, которая ее чуть не убила. Может, это столкновение, которое продолжалось до сих пор, так сильно было нужно обеим девушкам, чтобы наконец-то у них была возможность разобраться в своих чувствах и эмоциях, которые они испытывали друг к другу.       За своими раздумьями ассасин не заметила, как со спины на ее глаза легли чьи-то одновременно острые и нежные коготки, от чего она усмехнулась, мотая головой из стороны в сторону и аккуратно убирая рукой, обворожительные ручки девушки за ее спиной. — Что-то ты раскисла, Акали, даешь застигнуть себя врасплох. А если бы я была зверским убийцей? — ухмыльнулась демонесса, соблазнительной походкой огибая девушку со стороны и оказываясь прямиком возле ее лица. — Хочешь посмотреть, как я живу? Я могу тебе показать, дорогая.       Эвелинн потянула вторую девушку за собой, уводя ее поглубже в лес. Они шли не меньше получаса, пока круглая луна, слегка не сместилась со своей позиции, начиная отсчет приближающегося утра. Всю дорогу демонесса шла впереди, не говоря ни слова, а лишь крепко сжимая руку ассасина в своей, словно боясь, что та может исчезнуть в любой момент. — Ты можешь помочь мне, а можешь просто понаблюдать со стороны, — она остановилась, резко разворачиваясь к Акали лицо и случайно оказываясь совсем близко к ее губам, так что горячее дыхание начинало обжигать кожу, а на лице у обеих девушек появился румянец, от чего они сразу же отпрянули друг от друга, смущенно потирая одна затылок, а вторая переносицу. — Я пожалуй, ну., понаблюдаю за всем процессом, — кое-как выговорила Акали, пытаясь протолкнуть подступивший ком к горлу. — Хочу видеть, как ты охотишься. Она сложила руки под грудью, смущенно смотря по сторонам и несколько откашливаясь, тем самым пытаясь сделать наиболее серьезный вид, чтобы не выходить из своего постоянного образа. — Тогда мы уже почти пришли, за этим лесом начинается небольшой городок, — она указала на виднеющиеся огни провинциального городишки. — Я пойду вперед. Ты следом. Так как ты меня можешь различать в мое форме тени, то старайся не привлекать внимание, иначе ничего не выйдет. Люди будут пугаться и уходить поскорее с улиц.       Акали лишь внимательно выслушала демонессу, кивнув в ответ, что все поняла, обращая свое пристальное внимание, как изящно Эвелинн исчезает в тени, маня за собой своими коготками. Сейчас Акали сможет увидеть мир с обратной стороны медали, кои она еще никогда не видела. Наконец, сможет узнать через какие испытания проходит существо, которое для нее стало на удивление очень близким.       Они медленно передвигались по улицам, которые кипели еще поздней ночью, когда солнце уже полностью скрылось за горизонтом, а темные улицы городов осветили ночные фонари. Мимо постоянно пробегали какие-то люди, наверняка, спешившие поскорее добраться до своих семей после тяжелых работ на полях или фермах. Жизнь кипела даже для тех, кто предпочитал проводить время лениво, напиваясь в каком-то местном кабаке и травя пошлые шутки про своих бывших жен.       Эвелинн остановилась, а вот Акали заметив это, прошла мимо, дабы не привлекать лишнего внимание. Она убрала свои руки в карманы и встала возле одного из домов, от которого открывался великолепный вид на все стороны города. Демонесса заприметила мужика, который, как примерный семьянин, шел за руку со своими двумя детьми, но почему-то постоянно оглядывался и тяжело вздыхал. На лице у девушки сверкнула опасная улыбка, которую заметила ассасин, понимая, что Эвелинн, наконец, нашла, что искала.       Что-то привлекло девушку в том мужчине, словно его душа была занята отнюдь не собственной женой и любимыми детьми. И это совершенно не значило, что у него в данный момент есть любовница, а может любовник, о котором не знает никто, кроме него самого. Но по его лицу видно, что он устал от семейной жизни, что жена неухоженная, что ужины невкусные, что дома не убрано, дети кричат, а секс совершенно перестал его радовать, переходя в скучную и однотипную игру, которую он проходил уже несколько раз за свою жизнь. Эвелинн видела в его лице того, кто ищет новую жизнь, не обремененную рутиной и бытовухой.       Именно такие люди дают возможность заманить себя в пучину и бездну страданий, которые демонесса для них приготовила.       Она тихой поступью последовала за мужчиной с двумя детьми, приглашая Акали пойти следом, но очень аккуратно. Кажется, он жил где-то за городом в небольшом домике, который хорошо охранялся собакой. Всю дорогу, на Эвелинн оборачивались дети, внимательно рассматривая ее с каким-то большим интересом. — Папа, папа, там какая-то тетя, — дергала девочка мужчину за его рубашку, от чего он оборачивался, каждый раз всматриваясь в темноту, оставшегося позади города.       Акали тоже хорошо скрывала себя в темноте, прячась за проплывающими мимо деревьями, чтобы ненароком не спугнуть, заплуталых поздней ночью путников в свой собственный дом. Ее грызла совесть, ведь она знала, что Эвелинн убьет отца этих малышек, как только те уснут спокойным детским сном. И она пыталась выскользнуть из-за дерева, чтобы остановить это безумство, предлагая девушке найти какую-то другую жертву, но почему-то не решалась прервать демонического таинства охоты. Может, потому что не хотелось ей нарушать планы девушки, которой пообещала не привлекать к себе внимание и просто внимательно наблюдать со стороны. А может, за этим крылись куда большие чувства, чем просто данное обещание. — Доченька, там никого нет, — отец присел, чтобы нежно поцеловать девочку в лобик. — Папа тебя в обиду не даст.       Говорят, что маленькие дети способны видеть различных потусторонних существ, когда те пытаются скрыть свое присутствие среди людей. Поэтому Эвелинн очень не любит детей. Они могли ее различить в любом облике и даже, когда она скрывалась глубоко в тени. К тому же эти маленькие дьяволята мало, что видели на своем веку, поэтому их эмоции и чувства всегда искренне по отношению к другим. Их не интересно съедать, лишь пугать, чем занимается Фиддлстикс, когда хочет полакомится страхом маленьких детишек, пугая их предсмертными криками предыдущих жертв.       Дом погрузился во мрак и лишь один человек в нем не хотел ложится спать, отправив давно свою жену и детей отдыхать, набираясь сил перед предстоящим днем. Он присел на крыльце, возле которого лежала их собака по кличке Мика. В его руках была книга, в которой рассказывалось о женщине, которая попала в потусторонний мир, приняв облик королевы демонов. Мужчина представлял, как если бы он попал в этот мир, он обязательно встретился бы с этой прекрасной девушкой, чтобы стать ее собственным королем. Представляя это, он ни разу не вспомнил о своей семье, готовый отдаться забвению, чтобы начать жизнь с чистого листа. «Мой клиент» — подумала Эвелинн, ехидно и с превосходством улыбаясь сама себе и принимая образ девушки, которая вышла из преисподней, чтобы забрать мужчину с собой.       Но как только калитка отварилась, то к демонессе подбежала собака, начиная облаивать с ног до головы, правда быстро успокоилась, заприметив завораживающий взгляд девушки в момент, когда она применила свои чары на несчастном животном. На это обратил внимание, обеспокоенный появлением незнакомки таким поздним вечером на его собственном дворе, мужчина.       Эвелинн лишь тихой поступью, сексуально виляя бедрами подошла к мужчине, на которого уже начинали действовать ее чары, а лицо багровело все быстрее с каждой секундой, получаемого им наслаждения в присутствии демонессы. Именно этого ему не хваталось все 10 лет с лишним его семейной жизни. Девушка поманила его за собой, уводя подальше от двора в небольшую рощу, что росла за их домом. За ними последовала и Акали, продолжавшая внимательно наблюдать за действиями обворожительной пассии. Она даже иногда ловила себя на мысли, что хотела бы и сама прикоснуться к ее телу, проводя руками по каждому изгибу, а потом приходила в себя, понимая, что ее взгляд сосредоточен на упругих ягодицах демонессы, от чего ассасин тут же терялась и отворачивалась, тысячу раз благодаря всевышнего, что этого не видит сама Эвелинн.       Акали видит, как от удовольствия и одновременно от не преодолимых страданий корчится мужчина, когда Эвелинн, то позволяет ему наслаждаться легкими прикосновениями к себе, то награждает в очередной раз вспоротым животом. В моменты, когда ассасин видела прикосновения к телу девушки, в ней начинало бушевать давно забытое чувство, которое вернуло ее во времена своей первой любви. Она ощущала, как нечто незримое раздирает ее грудную клетку изнутри, словно зверь рвущийся наружу, чтобы порвать на своем пути любого, кто будет попадаться, чего она снова не могла выдержать, поэтому вышла из-за дерева, быстрым шагом направляясь к пирующей девушке. — Надеюсь, ты наелась, пора уходить, — тон ее был серьезен, чтобы не дай бог показать Эвелинн, что она приревновала ее к мужчине, которого демонесса пожирала до смерти. — Помо…гите… — прошипел все еще живой мужчина, обратив внимание на присутствие появившейся второй девушки. — По…       Но не успел он договорить, как Акали воткнула в него парочку кунаев, прекращая продолжающиеся уже как минимум пол часа мучения. Эвелинн лишь облизнулась, усмехаясь причудливому поведению ассасина. Она абсолютно не злилась, что та решила завершить ее пиршество, но возможно поняла, что такое поведение со стороны Акали было не простым предлогом, чтобы не видеть всего происходящего, но настоящей ревность, которую ассасин заставила некогда почувствовать и саму демонессу.       Эвелинн задержалась возле незнакомой ей жертвы, чтобы вырвать его еще полное крови сердце. Ей показалось, что это будет самым романтичным подарком для Акали, поэтому улыбнулась сама же своей смекалки, счастливо отправившись следом за девушкой, покидая открытую местность. Она спрятала стекающее кровью сердце за своей спиной, когда нагнала девушку, которая всю дорогу что-то бубнила себе под нос, не решаясь высказать об этом вслух, чтобы Эвелинн узнала о ее истинных чувствах. — Акали, у меня для тебя подарок, — подскочила к ней демонесса, закручивая ту слегка своими щупальцами в нежные объятия, что наконец заставило девушку обратить на нее внимание.       Эвелинн стала сбоку, слегка прислоняясь своей грудью к оголенному плечу ассасина и протягивая перед ней человеческое сердце, как знак некоторой симпатии. Она не один раз за свою жизнь видела, как люди дарили друг другу сердечки, правда не настоящие, а бумажные, но ей показалось, что настоящее будет больше символизировать ее чувства к Акали, показывая ее огромную заинтересованность в ней. — Оу… — ассасин не знала, что сказать, ведь ей никогда не дарили особенно таких подарков. — Это… мило…       Все, что удалось выдавить из себя, почесывая затылок острием куная. В этот момент ее лицо выражало огромный интерес, непонимание, что ей с эти сердцем делать, не в сумку же положить, а так же некоторое отвращение, которое она пыталась скрыть, потому что это был подарок Эвелинн от чистого сердца, который Акали не раздумывая приняла, беря это сердце в свои руки.       Она видела, насколько радостной может быть Эвелинн в такие минуты, что девушке невольно захотелось снова увидеть ее по-своему прекрасную улыбку, составленную из очень острых зубок.       Но все хорошему свойственно быстро заканчиваться, поэтому девушки расстаются на неопределенный срок, пока Акали не закончит снова со своими делами, в отношении ненавистных ей людей.       Девушка возвращается в лагерь к рассвету, где ее уже ждет встревоженная Ари, не довольно виляя пушистым хвостом, словно жена, которая ждет мужа, задержавшегося где-то на гулянке и вернувшегося только часов в пять утра.       Лисица видела, как тихо пытается пройти ассасин в лагерь, чтобы случайно никого не разбудить столь ранним утром. Она хочет подойти к ней, чтобы поговорить о ее загадочном исчезновении, практически на всю ночь. И Ари уже было собирается вылезти из своей палатки, как видит, что к Акали подходит, какая-то до боли знакомая девушка. Ее длинные волосы, которые лоснятся от отраженного света догорающего костра, стелются плавными волнами по ветру, а за спиной аккуратно сложены острые мечи. Кажется, Ари уже видела эту девушку еще в том бараке, когда только нашла Акали, но никогда не обращала на нее внимание, словно ей была не интересна ее личность, пока та не решила заговорить с ассасином.       Девушка видит, как мило разговаривают те двое, хихикая о чем-то уж больно сокровенном, предназначенном только для них двоих. Это раздражает лисицу, так как она не может разобрать слов, как ни поворачивая свои уши. — Доброе утро, дорогая, — улавливает девушка все-таки, настроившись на верную частоту вещания, когда ветер меняет свое направления, самостоятельно принося слова говорящих в хищные лапки лисицы. «Дорогая?» — проносится в голове у Ари, с загорающимися глазами, словно Шерлок Холмс, который должен разгадать каждую тайну этого лагеря.       Девушка несколько раз фыркает, сильно сжимая руками края своего собственного жилища, которое, кажется, от ее собственнического поведения скоро затрещит по швам. Лисицу переполняет буря эмоций, которые вырываются из ее груди немым криком. Она не злится, но ей и не нравится, как не знакомый человек называет Акали дорогой, еще и так нежно целует в щеку, словно между этими двумя есть какая-то интересная и не рушимая связь, до которой Ари никогда не добраться, как не старайся.       Девушка накидывает на себя плащ и направляется в палатку, где ночует Акали. Девушка еще ни разу не заходила к ней, но так хотела бы ночевать вместе с ассасином в одном месте, как влюбленная пара, нежно обнимая друг друга через глубокий сон. — Э., привет, Акали, — девушка заходит к ней в палатку, когда та что-то пытается выложить из своей сумочки, дабы убрать в другое место. Невзначай, Ари принюхивается, слыша запах, который не свойственен лагерю, так как лисица знает все его запахи. Она сразу понимает, с кем была девушка всю эту ночь, что очень злит ее, но не покажет этого девушке, сидящей прямиком перед ней. — Привет, Ари, — бегло отвечает Акали, не поворачиваясь к ней лицом. — Ты что-то хотела, ранняя пташка? — Да, просто зашла поговорить, потому что соскучилась, — мило улыбнулась девушка, присаживаясь на колени за спиной у Акали, рассматривая такую интересную для лисицы татуировку, по которой ей хочется провести кончиками пальцев, но она каждый раз останавливает себя. — Кстати, а кто была та девушка, с которой ты говорила, когда вернулась? — А, она, ну, как тебе сказать, просто можешь считать ее моей бывшей, — спокойно отвечает ассасин, все-таки поворачиваясь к девушке лицом, оттирая свои руки от засохшей крови. — Вспомнили былые времена, ничего больше.       Это заставило Ари выдохнуть, невзначай положив руку на грудную клетку, словно успокаивая свое разбушевавшееся сердце. Обычно, такое поведение бывших может пугать, из-за возможности возобновления их отношений, но Ари наоборот почувствовала некоторое облегчение, словно камень с души упал, потому что главным ее соперником была та, с которой Акали провела всю эту ночь.       Внимание лисицы привлекли окровавленные руки ассасина, за которые она тут же схватилась, внимательно осматривая, чтобы у девушки не было каких-либо кровоточащих ран, но Акали аккуратно вынимает их из цепких лапок Ари, продолжая дальше вытирать с них засохшую кровь, пока там не останется последней капельки крови. — Все нормально, Ари, не беспокойся, это не моя кровь, — заканчивает ассасин, беспечно улыбаясь лисичке. Конечно же, она не собирается рассказывать, что это был подарок Эвелинн, дабы случайно не вызвать ответной реакции у другой девушки. Да она и не обязана перед ней отчитываться за каждый сделанный шаг.       Девушка мнется, не зная с какой стороны подойти к разговору. Пальцы обеих ее руку сплетаются в неразрывный замок, крепко сжимая друг друга между собой. Видно, что на лице лисицы начинает появляться еле заметный румянец, но легонько ударяет себя по розовым щекам, решаясь на такой слегка эксцентричный поступок. — Знаешь, Акали, я видела, как ты смотрела на Эвелинн, — когда с ее уст сорвалось это имя, девушку аж передернуло, а ассасина заставило с большим интересом посмотреть на лисицу. — Тогда на источниках. — Ну… — хотела уже что-то ответь девушка, но не успела, так как от неожиданности вошла в ступор, отползая к краю палатки.       Она видела, как медленно сползает темная накидка девушки, постепенно оголяя сначала ее плечи, верхнюю часть груди, пока совершенно не сползла по гладкой коже, неумолимо падая на пол и оставляя девушку в чем мать родила. Акали ожидала любого исхода этого разговора, но только не такого. Она смотрит на белоснежную, словно фарфоровую кожу, плавные изгибы талии, которые постепенно переходят на упругие ягодицы.       Ари видит, как ассасин пожирает ее взглядом, который постепенно переходит с шеи, до груди и ниже, останавливаясь на важных местах лисицы. Ей определенно нравится, как на нее смотрит Акали, не в силах отвести своего взгляда, что заставляет перейти девушку к более откровенным действиям.       Она подползает к ассасину, нежно проводя руками от напряженного пресса до груди, на которой ее руки задерживаются сами по себе. Затуманенный разум Акали, не может нормально оценить обстановку, от чего ее руки самовольно тянутся к нежному телу лисицы, а в голове всплывают образы, что перед ней находится Эвелинн, сладостно заманивая в свои объятия, из которых Акали не хочется уходить.       Нежные и аккуратные касания ассасина вынуждают Ари прикрыть глаза и горячо выдохнуть ей в губы, которые она вот-вот снова вовлечет в сладкий поцелуй. Чего не происходит, потому что рука Акали властно ложится на грудь девушки, совсем легонько задевая чувствительную зону соска, что заставляет выдавить из девушки едва слышный стон, а ассасина наконец-то прийти в себя и увидеть, что она делает. — А, ой, — ее глаза резко округляются, а рука все еще продолжает легонько сжимать упругую грудь девушки, которая так бесцеремонно нависает над Акали. — Я тут вспомнила, мне же надо на посту быть…       Ее свободная рука как-бы случайно нащупывает лежавшую не так далеко накидку лисицы, которую ниндзя тут же накидывает на девушку и скорее старается ретироваться из палатки, чтобы блаженно выдохнуть от того, что могло там случится.       Ари же остается в палатке на какое-то время, слегка недовольная, что ее планы были прерваны каким-то постом, что она слегка фыркает, но одновременно улыбается сама себе, заметив, как Акали сильно смутилась, выбегая из собственной палатки. — Ей понравилось, а это хороший знак, — хихикнула лисичка, быстро закутываясь в свой плащ и ретируясь к палатке, пока ее не заметили посторонние пары глаз.       Лагерь уснул еще на какое-то мгновение, лишь Акали и еще парочка часовых стояли на своих постах, всматриваясь в невиданные дали тихого леса. Иногда мимо пробегали зверушки, весело играя в какую-то свою игру, а иногда зловеще взлетали с деревьев испуганные стаи птиц, заставляя насторожится неспящих перед надвигающейся опасностью.       Перед Акали представала раз за разом картина с обнаженной Ари, от чего она краснела и кривилась в лице, представляя, что это она будет делать со своим близким другом, так бесчестно предавая Эвелинн. Девушка поежилась, когда по ее рукам пробежали мурашки из-за того, что образ Ари сменился на образ обворожительной демонессы, которая нежно касалась к ее коже, заставляя разум выйти за грань дозволенного.       Сейчас Акали, наверняка, начала понимать, что постепенно влюбляется в существо, которое всего практически год назад пыталось ее убить. Знаете, мы за день рождаемся, за день умираем, за день можем влюбится в кого-то. Все, что угодно может произойти за один день, да только иногда понять этого мы не можем целыми годами. Так и проживаем жизнь, отказываясь принимать свои чувства.       Было тихо, вахта Акали окончилась и она вернулась к себе в палатку, прикрывая глаза, чтобы урвать хоть немного спокойного сна. Но как только она задремала, из сна ее вырвали неистовые крики и запах гари. Какой-то неумелый дозорный, который сменил Акали на посту, уснул так крепко, что не заметил, как недруги пробрались лагерь, воцаряя постепенно повсюду хаос и разруху.       Ассасин вылетела из палатки, на бегу хватая кунаи и каму, которые тут же пошли в ход, перерезая глотки последователям Змеиного жала. Она видела, как Ясуо с яростью размахивает мечом, пуская во врагов сильные потоки ветра, которые неистово закручивались в крупные торнадо, снося с себя их полчища. С другой стороны, Ирелия бок о бок с Ари, пытались сдержать врагов, постепенно оттесняя их подальше от лагеря.       Девушка видела, как маленький Кенен ударяет лапкой о землю, пуская по всем оккультистом мощные потоки молний, которые валили их с ног, как подкошенных. Но оккультистов было слишком много, в сотни, а может и в тысячи раз больше, чем сопротивления, ребята которого стояли до конца, падая за мертво от яда на острых клинках Змеиного жала. — Не понимаю, как им удалось их нас найти… — бубнила Акали, оставляя мертвое тело после себя, проткнутое кунаем или сюрикеном. — Неужели, среди нас предатель?       Она не заметила, как наткнулась на мужчину, непонятно смотрящего на нее и ехидно улыбающегося, словно тот так сильно хотел либо ее зарезать, либо что-то сказать. Акали остановилась, наблюдая за недоброжелателем, который подходил к ней спокойно, подбрасывая в верх отравленные ножечки. — Ох, не бойся, тебя я не убью, — он подошел к девушке почти в плотную, почувствовав, как ее острый кунай уткнулся в живот, от чего сильно рассмеялся.       Мужчина выглядел сумасшедшим, словно ему было все равно, что он может умереть, уже никогда не увидев нового рассвета. Его улыбка расплывалась от одного уха к другому, обнажая острые зубы, из-за которых показался длинный язык. Сумасшедший незнакомец смотрел на девушку, подходя еще ближе так, что ее кунай впивался в его плоть, постепенно вспарывая живот, от чего Акали неожиданно отошла назад, уперевшись спиной прямиком в дерево. — Надо же, загнал меня практически в угол, — цыкнула ассасин, подставив к его горлу острие своей камы. — Говори, что тебе нужно и кто твой хозяин?       Зрачки мужчины были расширены, словно он находился под каким-то веществом, которое напрочь отбивало мозги и заставляло тело перестать чувствовать какую-либо боль, даже самую сильную. Его длинный язык провел кинжалу в его руках, яд с которого уже начал просачиваться прямиком в его организм. — Скоро ты увидишь все своими глазами, деточка, — мужчина залился злобным и сумасшедшим смехом, приставляя к своему горлу кинжал и делая сначала небольшой надрез, а после полностью пересекая сонную артерию, кровь из которой под большим давление выплеснулась прямиком на лицо Акали. — Он… он… знает…       Эти предсмертные слова сумасшедшего застряли в голове девушки, от чего она сползла по дереву, усаживаясь прямиком с его трупом. Она схватилась за голову, пытаясь разобраться, кто такой этот он и зачем ему нужна Акали. В голове крутились тысячи и одна мысль, и каждая была хуже предыдущей, что в итоге девушка сошлась на мнении об опасности ее жизни, а значит опасности жизни других членов отряда. — Это все ты! Твоя вина, что они напали на нас и перерезали стольких ребят! — подлетел разъяренный глава Красных Кинку, хватая Акали за грудки и поднимая даже несколько над землей.       Вокруг них сразу же собрались люди, пытаясь понять происходящее. А самой первой подлетела Ари, пытаясь убрать руки бородатого главаря от ассасина, которая злобно на него смотрела, лишь плюнув хорошенько в лицо. — Докажи, что это я, — огрызнулась девушка, пихая старика прямиком в живот своими ногами и наконец освобождаясь от его сильной хватки. — Все это время, я только и дела, что спасала ваши задницы, когда кто-то сливал информацию Змеиному жалу.       Люди зашептались, некоторые становясь на сторону главаря, некоторые же наоборот поддерживая Акали. Сначала лагерь утих от бесконечной бойни, оставившей после себя горы трупов и кровь, что сами звери и птицы теперь старались обходить это место стороной, лишь стервятники и вороны кружили высоко над деревьями, чтобы наконец-то полакомится найденной добычей.       Мужчина с презрением смотрел на девушку, получая в ответ точно такой же взгляд. Ассасин поняла, что среди Красного Кинку завелся предатель, хорошо скрывающий свою личность. Но ей показалось очень подозрительным, что имея такие полномочия, как у Сабуро, так звали их предводителя, после битвы сваливать всю вину на девушку. Она задумалась, понимая, что ей придется разгадать еще одну задачу, чтобы была возможность победить треклятых хладнокровных убийц. — Я видел, как ты покидаешь лагерь, уже не первую ночь, а появляешься только с рассветом, — парировал мужчина, пытаясь переманить таким образом всех на свою сторону. — Давай, скажи всем, из-за кого мы так страдаем, постоянно натыкаемся на очередные неудачи и теряем хороших людей!       Акали видела, насколько было нестабильным его состояние, что он готов был сорваться с цепи на кого-либо, кто попался бы ему под руку, как это сделала сама девушка. Словно Сабуро искал козла отпущения, чтобы спихнуть на него все неудачи прошедших дней и месяцев. Ассасин видела, как сжимаются его руки в кулаках, а на руках и лице проступают вены от злости. Его глаза бегают из стороны в сторону, ища поддержку от своих товарищей, которые знают его очень давно, что хорошо получается, так как эти люди начинают налегать на девушку, из толпы выкрикивая разные бранные слова в ее сторону.       В итоге лагерь разделяется на две стороны, начиная фигурально закидывать камнями друг друга. Кому-то, словно нужно было, чтобы сплоченный коллектив разделился для более успешного его уничтожения. И Акали не могла понять, кому из присутствующих понадобилось уничтожать все сопротивление изнутри, словно инфекция, которая поражает орган за органом, в конечном счете выводя весь организм из строя.       Жизнь постоянно давала Акали пинки, с которыми ей приходилось справляться самостоятельно, полагаясь лишь на свои силы. Все происходящее, особенно теперь подозрительное отношение к ней, словно она и есть предатель, сливающий информацию тем, с кем она борется, сильно выматывало девушку, что она просто хотела поскорее покинуть лагерь для встречи с обворожительной особой, которая заняла все ее мысли. Только эти встречи могли в полной мере дать возможность ассасину снова вдохнуть свежего воздуха, продлевая жизнь еще на несколько, возможно, не долгих мгновений.       Этой ночью она снова хотела увидеть Эвелинн, чтобы побыть с ней наедине и аккуратно прикоснуться к шелковистым волосам. Акали хотела забыться, окунаясь в безмятежный сон, в который она погружалась каждый раз, когда видела глаза янтарного цвета. Время для них словно останавливалось, а мир делился две части, одна из которых предназначалась только для них двоих в любом уголке множества вселенных. Просто влюбленные часов не замечают, гуляя по пустынным улицам большого города, нежно держась за руки и изредка поглядывая друг на друга, словно не веря своим глазам.       Присутствие среди множества людей, постоянно для Акали было тяжелым испытанием, из-за чего девушка чувствовала себя уставшей. Стала забывчивой, а разум застилала пелена, которая пыталась дать мозгу хоть какого-то отдыха. Сейчас же она спокойно сидела, смотря на звезды и крепко обнимая девушку, которая заправляла выбившиеся пряди волос обратно за ухо.       Им не казалось это чем-то не правильным, словно они так делали с самой первой встречи, забывая отпускать друг друга в далекое путешествие. Иногда Акали переводила взгляд с мерцающих звезд, на свою единственную звезду, которая рассказывала незамысловатые истории из своего далекого прошлого. Не то, чтобы ассасину все это было не интересно, поэтому она ни слова не могла разобрать, но она просто сильно была увлечена обыденным присутствием девушки в своих крепких объятиях.       Иногда ассасин утыкалась лбом в плечо демонессы, которая слегка вздрагивала из-за такой не свойственной для нее умилительной картины. Она все еще не привыкла к тому, что любовь толкает человека на необдуманные и такие детские действия, которых Эвелинн хотелось получать больше, чтобы сполна понять всю сущность девушки, у которой она сидела на коленях, не в силах вырваться из влюбленных нитей, коими и сама окутала Акали с ног до головы. — Знаешь, Эвелинн, — наконец-то заговорила Акали, не поднимая своего лица к девушке. — Я просто хотела сказать, что после всего, что мне приходиться переживать, с тобой очень легко и спокойно.       Слова для ассасина давались с особым трудом, так как последний раз, когда она их говорила, привел к печальному и болезненному концу, закрывшему сердце девушки от всех навсегда. Но ей казалось, что именно этот раз станет для нее счастливым концом, хоть возможно и не долгим, раз за ней охотится не только глава Змеиного жала, но и ополчилось половина отряда Красных Кинку. Девушка тяжело вздохнула. — Мне тоже, Акали, с тобой как-то по-другому, чем обычно, — пробормотала демонесса, не до конца понимая свои чувства, но ощущая, что рядом с этой девушкой находится вся её жизнь.       Её руки плавно прошли от волос девушки к щеке, приподнимая лицо к своему, так что они оказались в опасной друг от друга близости, снова и снова краснея, словно маленькие дети. — Почему ты так вздыхаешь? — обеспокоенно поинтересовалась Эвелинн, замечая, как Акали смущенно снова прячет свое милое личико. — Как тебе сказать, какой-то псих охотится на меня, а половина лагеря считает предателем, потому что я постоянно ухожу ночами, чтобы увидеться с тобой, — в голосе ниндзя слышится, какая-то нотка безысходности. — Я боюсь, что пока не выяснится, кто предатель, мне придется оставаться в лагере и мы не сможем с тобой увидеться.       Акали настолько сильно сжала девушку в своих объятиях, словно делала это в последний раз, боясь отпустить ее на произвол судьбы. Ассасин чувствовала своим сердцем ее поддержку и понимание, даже если сама демонесса ничего не говорила ей, лишь понимающе обнимала в ответ. — Тогда через пару дней, я сама приду к тебе, дорогая, — голос Эвелинн был тихий, томный, уводящий Акали куда-то в глубины океана, где она могла наконец-то расслабится, не думая о предстоящих сражениях.       Так прошла еще одна ночь в тишине и спокойствие, после которой девушкам вновь пришлось разойтись с данным обещанием встретится уже совсем скоро. Вероятно, демонесса вновь отправилась искать очередную жертву, чтобы насытить свои душераздирающие фантазии новыми криками, болью и страданиями. А Акали благополучно вернется в лагерь, застав, конечно, же перед собой Сабуру, который лично поклялся за ней следить. — Ну, что, когда снова ждать налетов, не стесняйся, говори, — вещал подозрительным тоном мужчина, который важно сложил руки под грудью. — Наверное, уже сообщила всему Змеиному жалу, где находится наш новый лагерь?       Акали заметила, что Сабура явно пытается вывести ее на эмоции, чтобы она, не контролируя себя, выложила все, как на духу. Но ассасин не растерялась, останавливаясь к нему спиной, а потом с какой-то забавной ухмылкой развернулась, подходя к нему в плотную, так что их глаза оказались на одном уровне. — Ну, конечно же, я сообщила, чтобы мерзкие ублюдки пришли и убили меня, не утруждая своего предводителя поднять королевский зад с трона и показаться мне на глаза, — она говорила это спокойно, с толикой насмешки, поправив сместившуюся на бок одежду главаря, от чего тот заткнулся, словно в рыбу превратился, издавая характерные для нее звуки.       Ассасин понимала, что еще какое-то непродолжительное время никто не будет совершать налетов, потому что предатель решит залечь на дно. Ей хотелось поговорить с Сабурой наедине, чтобы раз и на всегда расставить все точки над «и» и постараться убедить его в своей неправоте. Конечно, она понимала, что тот за долгие месяцы борьбы стал сильно подозрительным, а теперь, когда Акали уходит из лагеря не говоря ни слова, после чего половина их людей гибнет в жестокой схватке, невольно заставляет Сабуру думать на Акали, совсем не включая свои мозги, что некогда этот самый отряд уже пытался убить девушку. — Сила есть, ума не надо, — Акали стукнула кулаком прямиком по дереву, с которого сорвалась толпа птиц, от испуга орошающих все пространства под ними своим дерьмом. — И как ты только ведешь всех этих людей за собой. — Хэй, не переживай, старушка, — чья-то крепкая рука легла прямиком на плечо Акали, разворачивая ту к себе. — Мы на твоей стороне и обязательно поможем тебе все вместе.       Это был Ясуо, уже как всегда бухой в щи. Не понятно только, где он в такой ситуации брал бухло, которое появлялось, словно из бездны, что никогда не перестанет удивлять ассасина. Она всегда была хорошими друзьями с Ясуо, который не раз спасал ее задницу в каких-либо схватках. Даже сейчас, когда казалось бы, что ничего не происходит, он снова нашел ее, чтобы сказать одобрительные слова. Девушка улыбнулась, благодарно кивая в ответ и отправляя парня пинком под зад отоспаться и прийти в себя.       Время тянулось, словно давая всему лагерю подготовится к самому худшему исходу. Шли недели, а Эвелинн так и не появлялась в лагере, будто была занята подготовкой к чему-то особо важному в её собственно жизни. Все это время рядом с Акали крутилась лисица, которая уходила с ней по дрова, на дежурство, а иногда даже просила самостоятельно заплести ассасину хвост.       С одной стороны девушку раздражало такое поведение Ари, но с другой стороны, она была благодарна за столь милую компанию, которая позволяла Акали несколько забыть об важном ожидании.       Ничего не происходило вокруг, даже Змеиное жало легло на дно, чего-то выжидая и храня тайну, которую ассасин никак не могла разобрать, что заставляло ее еще больше уходить в себя, забывая уже даже о своих друзьях, которые всегда могли помочь ей в решении непростой проблемы. — Слушай, Акали, я скучаю, просто расскажи, что происходит на твоей душе, — обеспокоенная Ари присела к ассасину, когда та сидела близко у костра о чем-то в очередной раз думая и не обращая абсолютно никакого внимания на слова девушки рядом с ней.       Лисица сидела, всматриваясь в задумчивое лицо девушки, в попытках понять ее и каким-то образом обратить все внимание на себя, когда пересела к ней прямиком между ног, беря аккуратно лицо своими руками. Её большие пальцы легонько водили по щекам Акали, наконец заставляя перевести все внимание на себя. Горячее дыхание обжигало сначала губы девушки, потом щеку, постепенно добираюсь до уха, на которое она очень томно прошептала: — Акали, я люблю тебя, ты можешь все мне рассказать.       И ассасин уже хотела было отвернуть голову от лисицы, как та нежно поцеловала её в губы, завлекая в сладостные объятия, от чего невольно Акали размякла, отвечая на её кроткий поцелуй, когда в голове возник образ Эвелинн, которую бы она так же нежно целовала. Из-за чего она резко отпрянула, забывая сказать какие-либо слова и оставляя девушку со своими мыслями наедине.       Ассасин решила вернутся на пост, чтобы сбросить с себя это странное наваждение и откинуть мысли о произошедшем поцелуе, которого Акали совершенно не хотела.       Уже начало смеркаться, поэтому многие уходили в свои палатки, чтобы отдохнуть пару часов перед своей сменой на вахте. Вообще-то сейчас было не время Акали стоять на вахте, но она поменялась со своим учителем Кенненом, который с радостью уступил место ученице, видя, как ее что-то очень сильно тревожить.       Йордл прожил много лет, чтобы быть достаточно умным и тактичным, потому не стал ничего спрашивать у девушки, давая ей разобраться с накопившимися мыслями в одиночку. Тем более, как не мы сами лучше других справимся со своими эмоциями, рьяно бушующими в разгоряченных молодых сердцах. Ведь никто другой, никогда с полна не сможет понять твоего горя, ведь даже если оно похоже, у каждого из нас оно все равно разное. — Акали, я здесь, — прозвучал такой знакомый и такой родной голос, будучи совершенно близко, как будто в голове у девушки.       В этот момент из-за дерева появилась Эвелинн, снимая с себя облачения тени. Её глаза были направлены прямиком на ассасина, иногда убивающе смотря на до сих пор сидящую у костра лисицу. Вдвоем они отошли за дерево, подальше от посторонних глаз, чтобы даже в такой обстановке побыть самую малость, окунувшись в свою вселенную. — Тебя так долго не было, — Акали запнулась, отводя в сторону глаза, потому что снова виновата себя чувствовала за поцелуй, произошедший между ней и Ари. Но собравшись с духом, она все-таки смогла выдавить важные слова, которые давно хотела сказать демонессе, когда снова ее увидит: — Я скучала, Эвелинн. Ждала тебя, как не ждала ничего другого в жизнь. И прости меня за, ну…       Демонесса остановила Акали, прикладывая пальчик к её губам, тем самым вынуждая замолчать.       Она подходит к девушке совсем близко, что та даже опирается спиной о дерево, а их тела сплетаются в обоюдном касании, от чего ассасин начинает таять просто на глазах, словно мороженное, попавшее в палящие солнечные лучи. — Я не злюсь, дорогая, не на тебя по крайней мере, — девушка прошептала это прямо на ушко, от чего по коже ассасина пробежали мурашки затрагивая макушку и заставляя мозг работать еще с большей силой. — Я видела, что на этот раз поцеловала она тебя.       Демонесса оскалила зубки, заводя свободную руку в волосы ассасина, и притянула за затылок к себе, теперь уже горячо выдыхая в губы девушки. — Ты думала, чтобы сделать тоже самое со мной, милая? — ее губы шевелились медленно и ласково, что казалось, будто они уже слегка касаются губ Акали, которой так не терпелось почувствовать тот самый желанный вкус, манящих ее уст. — Я хочу исправить все, что ты чувствовала до этого с другими.       Но не успела она даже кивнуть, как Эвелинн сама поняла желания своей возлюбленной, медленно, чувственно, ласково соединяя губы в долгожданном поцелуе, который Акали захочет чувствовать на своих губах, снова и снова, словно маленький ребенок, просящий сладкий леденец у матери.       Этот поцелуй был аккуратным, прерывистым, словно каждая боялась сделать друг другу больно. Казалось, что все время остановилось для них двоих. И были только Эвелинн, Акали и их первый поцелуй, который девушки запомнят на долго.