Алые искры времени

«Кто учит умирать, тот учит жить» © Мишель де Монтень

      Что такое время? Никто не знает. Оно не подвластно человеческому сознанию, ведь срок человека на Земле так короток, что иногда не успеваешь сделать то, что планировал, или сказать слова, которые не говорил уже долгое время. Господин время неумолимо забирает каждую минуту лучших дней твоей жизни. Пока тебе кажется, что ты все успеешь, ты не успеваешь ничего, постоянно находясь в погоне за чем-то важным, но совершенно для тебя не зримым.       За все существование вселенной на свет появилось бесчисленное количество живых существ: людей, животных, птиц, рыб и даже насекомых, которых, порой, мы так сильно не любим. Но вот только никому еще не удалось пережить свою дату смерти, которая предначертана нам с самого рождения. Наверное, каждый слышал фразу, которая заставляет задуматься о собственной жизни, просыпаясь с вопросами, что же есть жизнь, а что смерть.       Вот и я однажды услышала фразу, которою осознать тяжело и по сей день. «Все мы рождаемся, живем и умираем в одиночку. Все остальное — это иллюзия, созданная нашим мозгом для комфортного существования.» Так, почему, живя в мире бесчисленных знакомств, бесконечной и такой желанной любви, мы должны проходить через последние ворота в одиночку, постепенно отпуская руку любимого человека? Наверное, мы все равно все одиноки. И ни друзья, ни возлюбленные, ни даже умение вычислять замысловатые математические интегралы не смогут спасти человека от приближающейся, шаг за шагом, участи.       Говорят, что души не встречаются случайно. Они находят друг друга, потому что с самого начала времен соединены красной нитью, которую невозможно порвать ни при каких условиях. Души живут, иногда им везет, и красная нить распутывает свои крепкие узлы, позволяя одиноким половинкам, наконец-то слиться в одно целое, лишь разъединяясь в самом конце острым лезвием косы дамы Смерти. Но бывает и так, что сколько бы душа не скиталась по земному шару, как бы не старалась найти того, кто предназначен ей самой вселенной, она не может распутать последний узел, отправляясь в конце в долгий путь до следующей жизни.       Сегодняшний вечер распутал последний узел, раскрывая горящие неистовым пламенем сердца девушек друг перед другом. Поцелуй Эвелинн, которого так хотела и Акали, заставил в каждой взорваться тысячам фейерверков, унося их обеих подальше от бедствий, происходящих на Ионии. Влюбленные часов не замечают, поэтому прошло там пять минут или все полчаса, они тоже не знают. Ведь, именно в такие минуты, время переставало иметь над ними власть, окуная в омут вечной жизни.       Ассасин легкими касаниями кончиков пальцев дотрагивалась до нежной кожи на спине демонессы. Непослушные руки неосознанно все сильнее прижимали Эвелинн к себе, поднимаясь плавными движениями вверх, когда случайно затрагивали одно из чувствительных мест, от которых щупальца девушки вздрагивали, а по коже пробегали миллионы мурашек, заставляя существо еще больше отдаваться возникшему в ней желанию. — Я. мне кажется, я люблю тебя, Эвелинн, — шептала Акали, когда в легких совсем не оставалось воздуха, а губы отрывались от горячих уст демонессы.       Но Эвелинн останавливала девушку, вовлекая ту в еще более страстный и горячий поцелуй, словно боялась потерять то время, которое неумолимо от нее ускользало. Демонесса никогда не ощущала потоков, уносящих с собой пору минувших дней. Она даже никогда не задумывалась об покинутых ее временных пространствах, в которые никому не дается второго шанса вернутся. Вот только сейчас девушка вздрогнула, ощущая ускользающее от нее время. А когда она обернулась, то увидела уходящую Акали со своей невинной улыбкой. И сколько Эвелинн не пыталась угнаться за ней, ассасин все время была впереди, неумолимо оставляя демона далеко позади себя.       Именно в этот момент, девушка почувствовала, на сколько может быть безжалостным время, которое постепенно отбирает у нас самых дорогих нам людей. Почему-то сладкий и страстный поцелуй непостижимо быстро сменился на горький и соленый, что заставило Акали отстранится, вглядываясь в глаза цвета янтаря, из которых по щекам стекали такого же цвета слезы. Оказывается, демоны тоже умеют плакать.       Любовь меняет человека, делая из злости лучезарное добро, которым он готов делится с каждым, кто встретится у него на пути.       Ассасин удивилась, но спустя пару секунд на ее лице промелькнула совершенно умилительная ухмылка. Акали не знала, что такая, как Эвелинн умеет испытывать чувства печали, но она и не знала, что такое состояние может проявляться у демонессы только рядом с дорогим ей человеком. — Я. я. тоже люблю тебя, Акали, — выговорила Эвелинн, вглядываясь лишь в шоколадные глаза ниндзя. Когда ее когти втянулись, чтобы случайно не поранить свою возлюбленную, ее нежные руки, словно мягкие кошачьи лапки, прижали девушку за спину, все сильнее вжимаясь в ее тело и пытаясь растворится в нем навсегда. Голова легла на упругую и миниатюрную грудь, через которую отчетливо слышалось ускоряющееся биение сердца, полностью принадлежащее одной лишь девушке-демону.       Эвелинн не хотела говорить ассасину о своих не приятных ощущениях, которые взбудоражили ее подсознание, как муха будоражит маленькие нити паутины, рассказывая монстру о своем безвыходном положении. Возможно, демонессе могло показаться, потому что с первым поцелуем пришло и первое осознание, первый страх потерять кого-то, кого она по-настоящему любит, а главное кого-то, кто любит ее в ответ.       Они присели под деревом, нежно прижимаясь друг к другу. Им не хотелось, чтобы это время заканчивалось, а среди темного леса, снова начинали пробиваться первые дневные лучи солнца. Ведь тогда, Эвелинн придется снова скрываться в тени собственного я, наблюдая за трудящейся Акали. В эти минуты ассасин будет так близко и при этом совершенно вне зоны досягаемости. Больше демонесса не уйдет от девушки, лишь в минуты страшного голода, который ей необходимо утолить, чтобы навеки оставаться со своей возлюбленной.       Акали протянула руку, чтобы легонько дотронутся до интересующего ее уже долгие месяцы небольшого огонька на волосах у Эвелинн, изображая в темном небе небольшую звездочку. На удивление, он не обжигал, а наоборот обволакивал руку ассасина, окуная ту в какие-то незабываемые и совершенно незнакомые для нее ощущения, от чего Акали сама того не замечая расплылась в милой улыбке. Это позабавило Эвелинн, что она даже не хотела шевелится, дабы не разрушить сложившуюся атмосферу загадочности, овеянной куполом любви. — Послушай, Акали, мы получается теперь встречаемся? — девушка подняла голову, даже слегка ехидно улыбаясь, когда ее взгляд снова упал на пухлые губы ассасина.       Та не ожидала такого вопроса, поэтому осеклась, не понимая, что на это ответить. Она бы очень хотела встречаться с девушкой, которую крепко сжимает своими руками, но при этом в голове каждый раз всплывала картина прошлых отношений, призраки которых до сих пор преследуют девушку-ниндзя по сей день. Она не могла забыть, как с ней поступили в прошлый раз, но почему-то в ее сердце было открыто место, в котором благополучно поселилась обворожительная пассия.       Акали боялась. Не хотела снова чувствовать боль, которая способна сожрать человека изнутри, оставляя его бесчувственным мешком с костями. Но девушка готова была рискнуть всем, чтобы не потерять призрачной надежды на свое собственное счастье, ведь от испытываемого чувства любви, из-за которого тебя тянет к человеку с незримой силой, ты можешь взлететь до самых небес. — Ну, да, встречаемся, Эви, — прошептала Акали, прислонившись к уху демонессы, легким касаниям дотрагиваясь до него губами. — К чему бы, Эвелинн, тебя интересовали такие вопросы? — Раз мы теперь пара, значит ты должна мне свидание, — посмеялась Эвелинн, резким движением головы перехватывая губы ассасина, что те слились в очередном поцелуе, на который Акали ответила не сразу, забываясь совершенно на пару секунду, пока мозг осознает всю наглость девушки перед собой.       Акали понравились такие резкие и хитрые действия демонессы, что на лице появилась довольная ухмылка, которая пробивалась сквозь очередной горячий поцелуй, способный поджечь все вокруг, словно огонь, бегающий от одного к другому дереву, чтобы найти новых друзей. И ни одна из девушек не хотела отстраняться, теряя сладкий, томный вкус любви. — Хорошо, я обязательно свожу тебя на свидание, — ассасин все-таки оторвалась от демонических губ, нежно проводя по ним большим пальцем правой руки. Ее голос был тихим, чтобы никто кроме ее огромной вселенной не мог услышать сокровенных тайн, которые должны быть известны только двум существам, пропитывая все их естество.       В лагере давно уже стало тихо, лишь постовые на обратной стороне переговаривались о чем-то совершенно не интересном. Каждый из них пытался поддержать разговор по своему, постоянно переходя от темы к теме, чтобы случайно не уснуть и не проспать очередного нападения, как было в прошлый раз. Но Акали совершенно не волновали пустозвоны, потому что все ее внимание было сосредоточено на демонессе, которая внимательно наблюдала уже не за первой падающей яркой звездой.       Ассасин заметила, пробегающую улыбку на ее, в такой час, невинном личике, что девушке не захотелось ничего спрашивать, чтобы случайно не нарушить сложившейся идиллии. Демонесса внимательно вглядывалась в ночное небо, в котором звезды сыпались словно специально только для нее одной. Она знала, что у людей есть такая традиция загадывать желания, когда падает звезда. И при каждой новой упавшей звезде, которую она хотела подарить Акали, губы Эвелинн шевелились, потому что она снова и снова загадывала не потерять свою возлюбленную. Только никогда не скажет об этом Акали.       Девушки так и просидели бы целую вечность, растворяясь в крепких руках друг друга, если бы время так неумолимо бы не уходило, зовя каждое существо в новый день, и прося поскорее закончить старый. Пора было отдавать пост, чтобы немного отдохнуть перед неизвестностью новой маленькой жизни. Эвелинн не захотела отпускать Акали, поэтому последовала за ней тихой поступью, входя в состояние тени, когда мимо проплывали ничего не подозревающие и сонные сменщики поста.       Она вглядывалась в спину девушки, что впереди нее, а внимание заострялось на ее рельефных мышцах и украшающей пол тела татуировке, которая начала трескаться в нескольких местах, зловеще просвечиваясь красноватым оттенком. Демонесса удивилась, что этого никто не замечает, но не взяла во все внимания, желая лишь никому не отдавать своего ассасина. От чего только шла сзади, порываясь схватить ту за руку, но вовремя останавливалась, понимая странность всей этой ситуации со стороны.       В палатке Акали, красиво сделанной из древесины и листьев, вход в которую верно охраняла накидка девушки, горел приглушенный свет от небольшой свечи, которую девушка оставила из-за глупой забывчивости, благодаря неуместным действиям со стороны лисицы. В углу, как своеобразное украшение, лежало подаренное Эвелинн настоящее сердце. Кровь уже давно высохла, а мясо понемногу начинало гнить, поэтому частенько ассасин морщилась от неприятного запаха, когда ей приходилось возвращаться, чтобы вздремнуть. Но при этом, она не хотела его выкидывать, чтобы невзначай не обидеть демонессу, которая так сильно ей полюбилась за столь весьма короткое время.       Когда накидка, скрывающая за собой все тайны, приподнялась во второй раз, впуская невидимую Эвелинн, то глаза лисицы, бдящей за Акали из своей палатки, округлились, а челюсть отвисла практически до пола. Девушка сразу же встряхнула головой, от чего лисьи ушки, задетые легким потоком воздуха, вздрогнули от легкой щекотки. Стукнув себя по щекам, чтобы проснутся, она никого не увидела, поэтому спихнула все на просвистывающий мимо ветер, даже если раньше она такого не замечала.       Сейчас ее волновало странное поведение Акали, словно ту гнетет какое-то неприятное чувство, которое не позволяет раскрыться ассасину с ног до головы. Девушка хотела поговорить с ней об этом, поэтому все это время ожидала, когда та поскорее вернется в свое уютное убежище. — Ха, Акали, ты все еще хранишь его? — усмехнулась демонесса, усаживаясь в позу лотоса напротив девушки. — Пора давно было выкинуть. Так сильно воняет… Акали посмеялась, смущенно почесывая указательным пальцем область переносицы, но ничего не ответила, а только кинула в ту сторону свою сумочку, которой она и прикрыла сие удивительный объект интерьера.       Глаза демонессы плавно переходили с ярких глаз ассасина на губы, медленно и постепенно спускаясь на изгибы ключиц, а вслед и изгибы слегка утянутой груди. Она уже было потянулась к девушке свой мягкой рукой и даже коснулась живота, чувствуя, как сильно тот напрягается, а в ответ начинают отчетливо прорисовываться кубики пресса, как со стороны верха палатки послышался еле уловимый звук стука по дереву. Это заставило Эвелинн убрать руку, а Акали с румянцем на лице недовольно выдохнуть, потому что ей однозначно нравились прикосновения этого такого с ней милого и такого опасного с другими существа.       Может быть дело и не зашло дальше поцелуя, но их прервали на самом пикантном моменте в такой поздний час, когда весь лагерь давно должен был отдыхать. — Кого, бля, нелегкая принесла… — процедила сквозь зубы Акали, так, чтобы присутствующий снаружи не разобрал ее слов.       Она выглянула наружу, абсолютно не ожидая увидеть перед собой лисицу. Нет, она знала, что та любит врываться в чье-то чужое пространство без приглашения, что аж в голове ассасина всплыла предыдущая картина, от которой она невольно покраснела и резко вздрогнула, заставляя отвратительное чувство поскорее покинуть ее. Она хорошо ощутила, как со стороны палатки ее легонько ногой пнула Эвелинн по мягкому месту, которое постоянно ищет приключения, от чего ассасин поняла, что демонесса просит поскорее избавится от непрошенного гостя, который уже одним своим появлением вызвал негодование в девушке, которое порывало ее выйти и убить нарушителя спокойствия и идиллии.       Если бы это было визуально заметно, то вся палатка благополучно искрилась бы фиолетовыми вспышками вперемешку с красной яростью. — Акали… — тихо прошептала лисица, не решаясь на более смелые шаги, потому что видать последний закончился именно в тот момент, когда попытался начаться. — Я просто хотела поговорить…       Она внимательно смотрела на выглядывающую снизу на нее ассасина, от чего даже присела в позу лотоса на не самый чистый участок земли, лишь бы быть на одном уровне с ее глазами. — А разве я кого-то ждала? — Акали попыталась скрыть раздражение, которое то и дело просачивалось на ее лице. Еще чуть-чуть и девушка могла взорваться, но вовремя начинала улыбаться, чтобы ни в коем случае не обидеть Ари, которая стала для нее достаточно близкой подругой.       Их разделяли всего какие-то метры, но пролетающие мимо насекомые могли увидеть глубокую пропасть, которая становилась все больше, словно Акали сама брала в руки лапату, вырывая яму больше и глубже, намеками давая понять, чтобы лисица начинала делать тоже самое. Правда Ари отказывалась принимать во внимание, что ассасин явно дает понять, что между ними ничего не может быть, так как ее сердце уже принадлежит другому существу. — Я знаю, тебя что-то бе., — хотела что-то сказать Ари, принимая более внушительный и серьезный вид, перед тем как увидела милую улыбку на лице девушки перед ней, что заставило ее замолчать. — Все нормально, Ари, — кивнула Акали в знак признательности, что та так о ней беспокоится. — Мне просто нужно выспаться. Поговорим потом.       На этих словах она снова скрылась за своей накидкой, туша огонек от самодельной свечи. В лагере снова воцарилась тишина и ночной покой. Лишь из редко ее нарушали пролетающие мимо совы, которые отправились на очную охоту. Для кого-то жизнь утихала, а для кого-то только начиналась.       Эвелинн впервые за долго время не бродила по ночным улицам в поисках жертвы, словно голодный хищный зверь, рыскающий на просторах бренного мира. Сегодня она мирно лежала рядом с Акали, которая мило посапывала, во сне что-то бормоча и улыбаясь. Демонесса не могла уснуть, лишь любовалась настолько полюбившимся ей безмятежным в этот час личиком. Ее острые коготки протягивались к пухлым щечками ассасина, нежно проводя по коже. От таких со стороны детских действий, которых Эвелинн не понимала уже очень давно, она получила неосознанное притягивание в крепкие сонные объятия, от чего сон Акали стал куда более спокойным, так как она перестала бормотать одни и те же фразы о каком-то пророчестве и демоническом сердце.       Наконец, уснула и Эвелинн, обвив своими щупальцами все тело ассасина, чтобы та не сбежала от нее во время утреннего пробуждения. До самого утра лагерь простоял, окутанный миром грез, в котором не было месту страданиям и печалям, в котором каждый здесь присутствующий мог окунутся в свое собственное счастье с головой. Почему, когда люди просыпаются, они угрюмые и недовольные? Да, потому что порой они видят самые потрясающие сны, которые пристают перед ними, словно грезы, которые наконец-то воплотились в их настоящей жизни. Но только приходит время просыпаться, и человека отрывают от спокойного сна, возвращая постепенно к проблемам реального мира.       Сегодня Красные Кинку, наконец-то, могли расслабится после долгих погонь, которые не приносили ничего, кроме поломанных людских жизней. Их любезно принял старейшина одной из местной деревни, находившейся близко от центральных земель Ионии. Деревня оказалась не затронутой пожарами, скоропостижно распространяющимися по родной земле. Казалось, что это мир, в котором можно было окунуться в сказку спокойно жизни.       Для сопротивления добрый старичок, которого, как оказалось, очень любят местные детишки, выделил несколько давно опустевших домов. Какие-то пахли благородной старостью, другие повидали на своем веку не мало мучительных смертей от страшных болезней.       Большая часть группы во главе с Сабурой заняли один из больших и на вид богатых домов, распределяясь небольшими кучками по всем комнатам помещения. Другие, которые готовы были горой стоять за свою дорогую подругу заняли другой дом, который был не меньше предыдущего и радушно расположил у себя еще двух необычных постояльцев. Сложилась такое ощущение, что сама Иония собрала в одном месте братьев по несчастью, чтобы вместе бороться с общим злом. — Шая, дорогая, кажется, у нас гости, — самодовольно вякнул Рэйкан, выглядывая из двери комнаты на первом этаже. — Надо же, какая удача.       По какому-то волшебному и невообразимому обстоятельству в той самой же деревне оказались Шая и Рэйкан. Они долго скитались по Ионии, разрушая лагеря Зеда, которые не давали из-за сосредоточения темных сил развиваться светлой магии на континенте, от чего тот увядал, как вянут цветы, если их вовремя не полить питательной водой. Но что-то совершенно непонятное, словно, проведение привело их к этому месту, заставляя остаться тут на непродолжительное время. Наверное, природа что-то знает, но пока что молчит. Наверное, сама Иония хочет, чтобы каждый принял участие в решающей схватке жизни. — Так, иди встреть их, что ждешь, — иронично крикнула девушка, давая своему возлюбленному несуразный подзатыльник. — Ай, женщина моя, как так можно? — фыркнула рассперившаяся птичка и пошла открывать дверь, весело приветствуя на пороге дома давно ему известную компашку. — Добро пожаловать в дом уюта, вкусного аромата и конечно же красоты! Моей красоты!       Минутная пауза недоумения, сменилась на всеобщей смех, который сильно смутил Рэйкана, считавшего себя красивее каждого, кого встретит на своем пути. Наверное, лишь дорогая сердцу Шая смогла затмить его своей обворожительной красотой, заставляя осознать, кто по-настоящему красив. — Надо же, ты никогда не изменишься, — вытер стекающую по щеке слезу Ясуо, уводя дружка на кухню, чтобы те там смогли по-дружески выпить.       Остальных встретила Шая, любезно приглашая войти в дом. Она выглядела, как хозяйственная жена, знающая, когда нужно что-то предложить долгожданным гостям. — На втором этаже есть четыре комнаты, можете их занимать, — кивнула девушка, улыбнувшись своей соплеменнице Ари. — И не обращайте внимание на Рэйкана. Я его хоть и обожаю, но иногда он ведет себя, как придурок.       И Акали уже хотела зайти вместе с веселящимися ребятами, как ее внезапно остановил старейшина, совершенно так по доброму и по старчески улыбаясь. Он был маленький ростом, а тело давно согнулось полумесяцем, от чего тому постоянно приходилось опираться на небольшую трость, которую некогда для него сделал его сын, ушедший к Кинку в поисках собственного жизненного пути. Ассасин не знала его, но, видимо, сам старейшина хорошо был знаком с Акали. — Идем, я покажу тебе твой дом, — он махнул рукой и на удивление отправился в путь довольно быстрым шагом, указывая девушке-ниндзя трясущейся тростью на небольшой, но красивый домик на противоположном берегу здешнего озера.       Акали шла прямиком за старейшиной по невзрачному каменному мостику, края которого не были защищены от нелепого падения в холодную воду озера. Девушка не понимала, чем она заслужила отдельного жилья, ведь она спокойно могла поселится с остальными друзьями, но при этом хорошо знала, что со старым управленцем деревни спорить бесполезно, и ассасину в любом случае придется остаться в этом доме одной, что ей нравилось куда больше, ведь с легкостью можно уделить было больше времени себе только в одиночестве, занимаясь своими любимыми делами. — Послушайте, наверное, это неправильно… — все же заговорила Акали, перебирая неловко пальцы рук.       Она внезапно поняла, что старичок остановился прямиком по середине моста, постепенно разворачиваясь к девушке лицом. Его глаза расширились, а лоб приподнялся кверху в самом настоящем недоумении слов юной девы. Его губы сложились в занимательной ухмылке, словно тот был готов засмеяться в любую секунду на сказанную девушкой глупость. — Не правильно? — дряблым и писклявым голосом переспросил дед. — Ты ничего не помнишь, но там все осталось не тронутым.       Старейшина передал ключи от дома в руки ассасина, плавно загибая ее пальцы. Акали даже показалось, что по его щекам стекли слезы, которые благополучно высохли в тот самый момент, когда старичок улыбнулся, вглядываясь в безмятежное и такое недоумевающее выражение лица девушки перед собой. Он дотянулся до ее плеча, по-дружески по тому похлопывая и слегка поджимая старческие губы. Было видно, как сильно старейшина был рад тому, что до своей смерти увидел печально известного ассасина.       Акали посмотрела внимательно на дом, а потом на ключ в своих руках, думая о странности событий, происходящих с ней за столь короткое время. Она, наконец, вспомнила рассказ учителя Кеннена, историю, которую она всеми силами старались спрятать глубоко в закоулках собственного подсознания. Акали до сих пор не верила, что мир мог быть на столько жесток, делая из нее не человека и награждая горящим сердцем чудовища.       Ей до сих пор казалось, что вырвись оно наружу, то для нее жизнь перестанет существовать, как для человека. Она перестанет им быть, раз и на всегда оставшись бездушной, бесчувственной машиной для убийств. Но в голове всплывали образы Эвелинн, которая изящно к ней подходила и страстно целовала в губы, от чего на душе становилось теплее, а обо всем ее тревожащем хотелось рассказать только самому важному существу на всей их необъятной планете. Девушка не была уверена, что долгую и кровопролитную войну может ждать счастливый конец, в котором каждый получит то, о чем долго мечтал, а поэтому Акали собиралась попросить свою возлюбленную о страшном шаге, будучи полностью уверенной в ее силах по предотвращению страшной участи, которая могла ждать не только Ионию, но и всю Рунттеру.       Им так и не удалось выяснить, какие цели преследует лидер оккультисткого движения, а поэтому от него можно было ожидать даже самых неожиданных шагов. Акали долго размышляла над тем, что еще в детстве ее пытались похитить для какой-то страшно-тайной миссии, поэтому большая часть ордена Кинку вынуждена была держать ее в заточении для собственной безопасности. Сопоставив все факты, девушка пришла к выводу, что кому-то сильно понадобилась хорошо спрятанная в ней сила, а поэтому должна ее была уничтожить любыми способами, даже если ей самой придется погибнуть. — Что., — все, что успела выкрикнуть Акали, оборачиваясь к старейшине, которого давно уже простыл след, будто его никогда не было рядом с девушкой, а все это были ее причудливые воображения уставшего головного мозга.       Когда ассасин вошла, открывая скрипучую дверь, её встретила пустота и витающее в воздухе одиночество этого места. На секунду ей показалось, что из-за угла выглянет демонесса, встречающая девушку с долгой, нудной, но такой необходимой работы. Но образы пропадали так же быстро, как и приходили, а перед Акали стояли тусклый стены чьего-то старого дома.       Она прошла вглубь, плотно закрывая входную дверь. В спальной комнате её встретил большой ковер из шерсти дикого животного, очень похожего на медведя. На дальней стене красовался каменный камин, который не разжигали уже долгое время, а возле большого резного окна, которое выходило прямиком на спокойную воду озера, стояла большая деревянная кровать с многочисленными изображениями драконов, которые напоминали её татуировку, но теперь охраняли лишь спокойный сон хозяина дома.       Соседняя комната была меньше предыдущей, включая в себя лишь одинокий шкаф и большое количество собранных коробок, словно кто-то собирался переехать, но так и не успел покинуть этого места.       Акали не хотелось копаться в чужих вещах и ворошить чье-то забытое прошлое, но что-то не давало ей покоя, тревога, которая отзывалась в её сердце гулким эхом, заставляя девушку взглянуть на содержимое не закрытых коробок. — Ладно, Акали… узнаем, что здесь… — выдохнула ассасин, присаживаясь в позу лотоса у первой попавшейся ей на глаза коробки. — Тем более этот старик странно себя вел… так… словно знает меня…       Она открыла первую коробку, в которой нашла лишь старые записи, сделанные корявым почерком, который невозможно было разобрать. На дне коробки лежали стопки запечатанных писем, но почему-то до сих пор неотправленных нужному адресату. На удивление, ни на одном письме Акали не увидела какого-либо адреса, что показалось ассасину очень странным. Девушка вздрогнула, будто холодный предмет прошелся по её спине, раскрывая постепенно кожу и кости до её собственной души. Рука Акали потянулась к одному из писем, боясь его развернуть и увидеть то, о чем не вспоминала уже долгие годы. «Акали, привет. Я знаю, что когда-нибудь ты прочитаешь это, но, возможно, тебе будет уже далеко за 20. А если ты это читаешь, то значит, я уже давно мертв», — начала читать Акали, понимая, что за человек пишет ей в этом письме. Человек, которого она обожала всем сердцем. Человек, который повлиял на нее теперешнюю. Человек, с которым она уже никогда не сможет увидится, чтобы спросить совета. «Я знаю, что меня не было рядом, когда так сильно я был нужен тебе. Я помню, как в детстве ты задорно смеялась, бегая по улицам здешней небольшой деревушки, постоянно сбегая куда-то подальше от своей матери. Я хотел для тебя другой жизни, а не той, которую тебе уготовала твоя мать. К сожалению, у нас было много с ней разногласий, поэтому вскоре после вашего ухода, она запретила с тобой видится. По её словам, я бы мешал твоему развитию в качестве лидера. Но я знал, что они хотели тебя защитить от ужасного человека, который преследует меня до сих пор, и, возможно, что скоро найдет. Что ж, при этом я все равно был очень глуп, а теперь жалею, что все пропустил. Прости меня, дочка. А помнишь свое кимоно, что я тебе подарил? Тебе очень нравилось оно, что ты даже носила его как пижаму ночью. Ха-ха. Я его сохранил, а также оставил свой именной нож, который я бы хотел передать тебе по наследству. Обязательно прочитай выгравленную на нем надпись. Люблю тебя, моя дорогая. Прости, что ушел так рано и не смог отправить ни одного письма, иначе они бы тебя нашли» — Па. па., — Акали не могла толком ничего выговорить, потому что из глаз градом катились горькие слезы, которые девушка не в силах была сдержать, пока читала написанное письмо таким кривым, но родным почерком.       Ассасин схватила дрожащими руками за вторую коробку, переворачивая ее так, что все содержимое вывалилась на пол, а сама коробка отлетела далеко в сторону за большей ненадобностью. Среди всех ненужных вещей, что беспорядочно валялись на полу, Акали взяла в руки кимано, которое так некогда любила. Она прижала его к своей груди, словно маленького ребенка, потерявшего своих родителей. По щекам девушки катились самые настоящие слезы боли и отчаяния.       Боль — это страшно. Она всегда будет преследовать тебя, когда ты кого-то любишь. Взмывая в небо на крыльях эйфории, боль раз за разом будет их отрубать, оставляя лишь окровавленные вырезы на твоей спине. Она будет смотреть свысока и смеяться, пока ты будешь медленно падать вниз, протягивая руку назад к небесам, а после ломая все кости и без того хрупкого организма.       Кимано покрылось соленой водой, пропитанное горьким прошлым. Девушка наконец-то вспомнила, что это за место. Это был дом ее семьи до того, как мать решила увезти девочку в угоду собственным желаниям сделать из нее могучего лидера ордена Кинку, но при этом защитить за огромными стенами детской тюрьмы. Ассасин теперь вспомнила, как вырывалась из крепких рук Майюм, чтобы убежать к отцу и навсегда остаться с ним в этом маленьком, но уютном доме. И она уже почти была рядом с ним, как один из охранников схватил маленькую девчушку, унося ее истошные крики далеко от деревни, в которую она больше никогда не попадет.       Вскоре все воспоминания стерлись, а девочка привыкла к изнурительным тренировка ее навыков, коими она владела сейчас. Прошлая жизнь давно перестала для нее существовать, пока сама судьба не напомнила ей о вырванном в детстве сердце. — Я люблю тебя, папа, — прошептала ассасин, в последний раз смотря на свое маленькое кимано, которое она некогда назвала «мой наряд». — Спасибо…       За много лет своей жизни, Акали, наконец-то, чувствовала душевное успокоение, хоть изнутри ее разрывали неопределенные силы, которые заставляли ассасина бросаться из крайностей в крайности, падая со скалы в пропасть. Но она аккуратно сложила кимано, убирая его обратно в шкаф, после чего ее взгляд упал на лежащий на полу кинжал, лезвие которого было покрыто интересными узорами.       Уже не первый раз в этом доме она видит драконов, похожих на дракона у нее на спине, который как оказалось является волшебной печатью, сковывающей монстра внутри ее человеческой сущности. На одной стороне был вырезан красивый дракон, охраняющий оружие от посторонних рук, а так-же красовалась надпись, которая гласила: «Жизнь одна награда, а поэтому за нее нужно бороться». Перевернув кинжал в руках, она увидела знакомое имя отца, по которому провела кончиками пальчиков еле касаясь, что от этого на лице Акали выскочила совершенно детская улыбка, открывающая свет на пути к её сердцу и душе.       Этим вечером ассасин хотела видеть свою демонессу с еще большей силой, чем обычно. Она была готова рассказать той все о своей жизни и показать, как живут другие люди. Сегодня вечером, она сильно нуждалась в своей возлюбленной, потому что только она могла убить внутреннюю тревогу, лишь одним своим присутствием. А по волшебным обстоятельствам сама Эвелинн хотела видеть Акали, словно сама судьба их сводила вместе, когда это было необходимо, чтобы те больше никогда не покидали друг друга. — Эвелинн., я так., — но не успела Акали договорить заветных слов, как ее мягкие губы оказались во власти, пропитанных сладким ароматом губ Эвелинн.       Демонесса не хотела тратить встречу на излишнее слова, поэтому переходила к самому интересному с первых долгожданных минут. Удивительно, что хоть она и уходила в поисках своих жертв, но стиль ее поведения с ними сильно поменялся. Она больше не разрешала касаться своего тела, а лишь заставляла иллюзиями ощущать эйфорию близости демонессы, после чего поедала разгоряченную людскую боль.       Вся вечность пролетела, пока эти двое наслаждались друг другом, постепенно переводя поцелуй с легкого и чувственного в более страстный и горячий, соединяя свои тела воедино прикосновением влажных и нежных языков. На мгновение Эвелинн даже оторвалась от манящих губ, в предвкушении облизывая свои. Она видела, как тяжело дышала Акали, чувствуя всем естеством большое желание ее тела слиться в страстном танце, отдаваясь друг другу до конца их бренной жизни.       Демонесса снова приблизилась к пухлым губам ассасина, что они даже легонько соприкасались, пытаясь поцеловать друг друга, но Эвелинн каждый раз не давала этого сделать, томя девушку ароматом предстоящей страсти. Её влажный язык нежно прошелся от губ девушки по щеке до самого ушка, лишь легонько закусывая его острыми зубками, чтобы невзначай не прокусить нежную кожу. — Я тоже рада тебя видеть, дорогая, — томно прошептала демонесса, горячо выдыхая прямиком на ухо Акали, от чего та почувствовала, как нечто теплое разливается по её организму, постепенно подкашивая ноги в блаженных и неземных ощущениях.       Акали не хотела мешать Эвелинн проводить такие своеобразные с ней пытки, а лишь сильнее прижимала девушку к себе за талию, иногда проводя руками по упругим ягодицам, а после крепко их сжимала и рывком притягивала девушку еще ближе к своему разгоряченному телу. Все действия ассасина говорили о том, что она хотела чувствовать свою возлюбленную, все больше отдаваясь красивым элементам страсти.       Демонессе понравилась такая напористость своей девушки, от чего она спустилась к манящей шее Акали, вспоминая как в прошлый раз ее острые зубы впивались в тонкую кожу ассасина, распробывая сладкие привкусы крови с горчинкой, до сих пор оставшейся где-то глубоко в подсознании Эвелинн. Но на этот раз она не хотела делась больно, а лишь провела языком по сексуальным изгибам шеи, наклоняя голову ниндзя слегка вбок, дабы сильнее насладится прекрасными видами, что вызвало в Акали незапланированную реакцию в виде тяжелого выдоха и даже некоторого удовлетворенного мычания. — Акали! — послышались крики со стороны моста, которые моментально оторвали девушек от интересного занятия друг другом. — Акали, ты мне срочно нужна!       Эвелинн легонько приложила пальчик к губам возлюбленной, беря ту за руку и уводя в лес, подальше от нарушителя их идеального мира. — Никогда не найдешь, когда это необходимо, — выдохнул учитель, всматриваясь маленькими глазками в густой лес, из которого послышалось отдаляющийся шелест молодой травы. — Молодость… надеюсь, не будет слишком поздно.       Акали пыталась вырваться из цепких лапок любимой девушки, но не из-за того, что ей хотелось поскорее избежать предстоящего тяжелого для обеих девушек разговора, но потому что знала, насколько обычно важны беседы с собственным учителем, давшим ей некогда надежду для лучшей жизни в будущем. — Но, Эвелинн, вдруг что-то серьезное… — пыталась хоть как-то обратить на сложившуюся ситуацию внимание Акали, пока девушка тащила ее куда-то подальше в лес, где их точно никто не сможет потревожить. — Тшшш, серьезное сейчас — это ты и я, — демонесса сексуально вильнула ягодицами, плавно разворачиваясь к девушке лицом и нежно проводя пальчиками по щеке и приоткрытым губам. — Сегодня время только для нас с тобой, дорогая.       Как не странно, но такие легкие и обычные действия Эвелинн заставляли ассасина отказываться от любых затей, всплывающих в ее светлой голове, оставляя весь разум во власти возлюбленной. Как она и хотела сегодня провести вечер с любимым существом, окунаясь в холодную воду вместе с Эвелинн, рассказывая ей тревожащие ее составляющие жизненного пути, так она и не предаст свои идеи, оставляя все разговоры с учителем до следующего раза.       Они забрались на большое дерево, где их скрыла огромная крона, а сквозь листву пробивались яркие огни вечерней деревни, в которой во всю бушевало празднество во имя спасителей Ионии от страшного геноцида. Но многие, кто пытался всех уберечь, знал, что не достоин чести и похвалы, ибо потери на этой войне в тысячи раз превышали долгожданные победы.       Никто и представить не мог, что Боги смогут разочароваться в людских жизнях, навсегда завершая их подобным нечеловеческим образом. — Так красиво здесь, — Эвелинн смотрела вдаль, опираясь своей спиной на крепкое тело девушки, стоящей позади нее. — Всегда считала это сентиментальным бредом, но рядом с тобой, почему-то хочется быть мягкой, а не колючей и убийственной, только если убивать тебя своей красотой. — Да и правда красиво, — Акали положила свой подбородок на оголенное плечо демонессы, вдыхая сладкие ароматы безграничного счастья, которое она столь долго не ощущала.       Девушка не замечала ничего вокруг, её приманивала лишь красота Эвелинн и её безмятежный взгляд, устремленный далеко в людскую общину. Ассасин на мгновение почувствовала, как сильно демонесса желала пройтись по людской деревне не как демон, скрывающийся в темноте и ждущий своего заветного часа, но как обычный смертный, спокойно прогуливающийся по родным улицам поселка с любимым ему человеком.       Как бы Акали не хотела нарушать сложившейся идиллии, она крепко сжала демонессу в своих объятиях, страшно переживая и не зная каким образом начать сложный для нее разговор, ведь эти слова могут подкосить даже самого стойкого человека, который знает, что такое какого-то любить, а после скоропостижно терять. Мимо них гуляли теплые ветра, уносившие за собой все печали, но возвращались холодные, которые заменяли возникшую радость на тревожные переживание, передающиеся обеим девушкам через бессознательные касания друг другу. — Я чувствую, как дрожит каждая твоя мышца, дорогая, — Эвелинн тяжело выдохнула, разворачиваясь к ассасину и пристально вглядываясь в её карие и такие глубокие глаза.       Акали почувствовала как острые коготочки касаются ее щеки, от чего она только одной рукой сжала ее талию, а второй прижала руку демонессы к своему милому личику, прикрывая глаза, чтобы несколько оттянуть душераздирающий разговор. — Знаешь, в этой деревне жил мой отец, которого я очень любила, — ее лицо скривилось в немом крике, лишь бы не показаться перед своей девушкой слишком слабой. — Меня заставили забыть о нем, а теперь он мертв, а я даже не знаю, кто его убил.       Она почувствовала, как ярость переполняет все ее тело, что вылилось в мощном ударе кулака о крупный ствол дерева, да так, что на мгновение показалось, будто все под ногами девушек содрогнулось, а засыпающие птицы взмыли вверх, разнося горестные крики на все пространство.       Демонесса не знала, что делают люди в данном случае, но как по наитию она потянулась к Акали, наклоняя слегка голову и совсем легонько притрагиваясь своими губами к её горячим и мягким. На удивление самого ассасина, она быстро успокоилась, обвивая руками тело девушки, не в силах больше ее отпустить от себя, словно в противном случае она сможет мгновенно потерять все, что так долго строила.       Разговор только начинался, но уже отдавался в Акали тяжелым грузом, который никак не хотел падать с ее крепких плеч. С одной стороны, она хотела рассказать обо всем родному существу, понимая, что только вместе можно с легкостью пройти каждое испытание, уготованное жизнью. С другой стороны, ее останавливало беспокойство, которым она не хотела обременять душу любимой.       Знаете, как иногда бывает? Кто-то переживает трудные времена в своей жизни, выстраивая стену перед дорогим человеком, чтобы защитить его от черного зла, поразившего его душу. Но второй не может этого понять, потому что всеми силами старается прейти на помощь, лишь бы родное существо не несло бремя темного урагана в одиночку. В такие моменты, кажется, что часть твоей души отрывается от тела, разбиваясь в дребезги на миллионы маленьких осколков. Надеюсь, вам никогда не придется испытать страшную сторону таких страданий.       Их поцелуй продолжался бы целую вечность, снова и снова не хотя отрываться друг от друга, если бы Акали не сделала первый шаг, выстраивая воздушную прослойку между губами девушек и лишь оставляя горячее дыхание, которое обжигало сверкающей страстью, покрасневшие щеки двух влюбленных.       Она выдохнула перед тем, как сможет продолжить свой нелегкий рассказ. — Это не самое главное, что я хотела тебе рассказать, — голос Акали стал твердым, словно сталь, которой она отбирала жизни людей, а руки крепко сжали плечи Эвелинн, приготавливая ее к тому, что ей придется нести на своих, возможно, хрупких плечах.       Ассасин рассказала демонессе все в самых ярких подробностях. И хоть, казалось, что вопросов не могло остаться после такого повествования, но их становилось все больше с каждым новым словом в необычно странной сказке. Акали видела с каким интересом и одновременно непониманием наблюдает за ней Эвелинн, ожидая развязки всей этой истории, которая по началу ее не пугала, потому что Акали навсегда останется этим милой бунтарской булочкой, даже если в ней обитает какое-то страшное существо. — И я боюсь… Эвелинн, я боюсь, что тот, кто пытался схватить меня в детстве и преследует те же цели сейчас, — девушке давались последний слова особо тяжело. И как бы ей не хотелось портить романтичность вечера, горьким страданием, другого момента могло не представится, чтобы сказать самое важное. — Этот кто-то пытается получить твое сердце в угоду своим идеям? — Эвелинн возможно догадалась к чему мог клонится разговор, что даже ее глаза стали покрываться легкими капельками янтарных слез. — Нет, Акали, я буду помогать тебе в этой битве. Но не заставляй меня делать то, что ты хочешь попросить…       Как интересно, насколько сильно близко сплетаются судьбы людские, когда они любят друг друга. Как бы из-за этого ты без лишних слов начинаешь понимать другого человека, иногда даже не вникая в суть идущего разговора. Это заставило улыбнулся Акали, из-за столь догадливости своей возлюбленной, но это лишь мизерная иллюзия, которая отделяла обеих девушек от неминуемого и страшного разговора. Ассасин только легонько коснулась щеки девушки перед ней, потирая большим пальцем и целуя в противоположную щеку, что заставило Эвелинн улыбнутся в ответ на такие детские, но абсолютно милые и забавные действия Акали. — Нет, ты не можешь участвовать в этой войне. Она не твоя, но только тебе под силу покончить с ней так, чтобы мир уцелел, — она внимательно смотрела в глаза демонессы, чувствуя, как сильно начинает содрогаться ее тело. — Я знаю, что прошу сильно многого, но этот монстр не должен получить безграничную власть и создать чудовище, которое погубит всю Рунтерру.       Ноги Эвелинн в первый раз в жизни подкосились под ней, словно вся земля рухнула, образовываю черную дыру, которой не было и конца, а внутри, словно что-то оборвалось. Такая сильная и независимая женщина, сейчас была ранена глубоко в сердце, будто она никогда и не была демоном, державшем весь мир в страхе перед своей сущностью.       Её успела подхватить Акали, поддерживая под руки, когда та практически оступилась, падая прямиком вниз с ветки дерева, на которой они были. Акали и не заметила, как сильно ударилась спиной о землю, когда ловила демонессу, предотвращая жесткий для нее удар, от чего и сама выгнулась в спине, наверняка заработав себе парочку хороших ушибов, которые какое-то время будут напоминать девушке о том, как она защитила свою возлюбленную.       Эвелинн внезапно вскочила на ноги, когда, наконец-то, её мозг вынырнул из пучины не ясного тумана. Она словно перезагрузилась, начиная ходить из стороны в сторону, пока Акали благополучно поднималась на ноги, разминая и потирая свою ушибленную спину, но совершенно не собираясь показывать демонессе, что ей было не просто не приятно, но даже больно. — Нет., — внезапно вскрикнула девушка, подскакивая к возлюбленной и хватая ту руками за щеки. — Прошу нет, я не смогу… Давай… Давай, просто сбежим… Сбежим далеко, где… где нас никто не найдет… Это будет наш с тобой мир… Только для нас двоих…       Ассасин лишь горестно выдохнула, крепко сжав своими руками, дрожащие руки демонессы, постепенно опуская их книзу. Их глаза встретились на одном уровне. И теперь ни одна ни вторая девушка не собирались отвести взгляд, потому что больше такого шанса может не выпасть уже никогда. — Не плач, я не побегу, я должна защищать этих людей, — Акали притянула демонессу к себе, укладывая её голову к себе на грудь, чтобы та отчетливо слышала стук любящего сердца. — Прости меня. Я люблю тебя.       Наверное, вечер бы так и закончился на столь страшной для обеих девушек ноте, если бы в тихом до этого лесу не послышался детский плач, который сильно взбудоражил подсознание ассасина. Она нежно поцеловала Эвелинн в губы, как бы прощаясь до следующего раза, легонько вытирая все еще текущие по её пухлым щекам слезы. — Прости, мне надо помочь. Я обязательно вернусь, и мы прогуляемся по деревне, — Акали усмехнулась, проводя левой рукой по шелковистым волосам демонессы, а после обращая внимание на плавно ходячие за спиной девушки щупальца. — Да, это свидание. Жди меня завтра на этом месте, вечером.       Отчетливо можно было различить, с каким грохотом с нее слетел груз, который она тащила в одиночку. Девушка была рада, что, наконец-то, смогла открыться дорогому человеку, раскрывая потаемные двери своего подсознания.       Сейчас же она уходила так, словно ничего не произошло, а разговора не было, хотя на самом деле внутри Акали бушевало страшное существо, готовое разорвать плоть девушки на мелкие части, переламывая все кости маленького организма. Она и представить не могла, насколько сложно услышать просьбу, о которой так просила свою возлюбленную. Ей было жаль, что именно Эвелинн выпала такая нелегкая судьба. Но ассасин знала, что даже если умрет, её душа никогда не покинет создание, ставшее для нее самым милым на всем белом свете. — Я тоже люблю тебя, — тихо произнесла Эвелинн, оставаясь наедине со своими печальными мыслями, с которыми невозможно просто так смерится, ведь именно в данный момент, она уже не могла быть хладнокровной убийцей. — Я не хочу менять твою жизнь, на чьи-то абсолютно мне не нужные…       Миру свойственно рушится, унося с собой самые приятные воспоминания, а нас оставляя бороться с разваливающейся постепенно душой. Акали не хотела оставлять демонессу после того, как сказала для любимого человека самые душераздирающие слова, способные сожрать любого изнутри, оставляя на месте лишь бесчувственную машину, которая может выполнять самые нужные потребности организма. Но ассасин знала, что Эвелинн сможет справится с подступающим комом к горлу, хоть и своими методами, безжалостно убивая все на своем пути. Но миры подрастающих детей ассасин должна была спасать, чтобы они потом спасли все остальное человечество блистательными умами своего поколения, внося в него что-то совершенно свое, что-то совершенно новое и человеческое.       Возможно, это было очень неправильно по отношению к любимой девушке, словно незнакомый человек мог стать важнее того, кто полюбился всей душой. Но Акали не могла бросить маленького ребенка на произвол судьбы, когда точно знала, что могла ему хоть чем-то совсем незначительным, но помочь. Если бы девушка могла, она бы прямиком разделилась на две половины, оставляя одну рядом с возлюбленной, а вторую отправляя прямиком на голос плачущего ребенка. — Хэй, привет, я Акали, а тебя как зовут? — она присела рядом с маленькой девочкой, которая забрела далековато в лес от своей деревни. — Я. Меня., — девочка всхлипывала, от чего не могла четко произнести каких-либо слов, которые тут же превращались в несвязные слоги. — Меня. Хитоми.       Девочка подняла взгляд на ассасина, пытаясь вытереть слезы со своих красивых и голубых глаз. До этого она видела, как Акали с другой девушкой уходили в лес и поэтому отправилась следом за ними, чтобы с интересом понаблюдать за действиями двоих взрослых, а если получится заманить их в свою увлекательную игру. Дети всегда находят чем себя занять, пока взрослые их не видят. Порой, эти славные занятия приводят к не самым хорошим последствиям.       Для ребенка, как она, Хитоми была очень смелой, что заставило Акали вспомнить и себя в её возрасте, когда она могла одна убежать от родителей, чтобы прогуляться с друзьями по темному лесу, кишащему множеством различных монстров, которые с радостью бы полакомились маленькими детьми. В её больших детских глаза, ассасин увидела силу, решимость и надежду. Девушка увидела маленькую себя, которой столько раз нужна была помощь, но никто этого не замечал, видя в маленькой девочке лишь машину, которая обязательно должна была стать сильнейшей в клане, чтобы занять место своей матери. А Акали лишь хотела любви, которой никогда не получала. — Не бойся, идем вместе, — девушка аккуратно взяла Хитоми за миниатюрную ручку, уводя подальше от темного леса и оставляя плохие её воспоминания глубоко в его недрах. — Тетя Акали, а кто была та тетя, с которой ты гуляла? — девочка наконец-то перестала плакать, осмеливаясь сказать чуть больше пару слов. — Она очень необычная и красивая.       Всю дорогу ассасин смотрела вперед, представляя обворожительное лицо возлюбленной. Её мысли были заняты демонессой, которую вскоре она поведет на свидании. От этого сердце девушки начинало стучать сильнее, а мысли путались, ведь она не знала, как вести себя на таких мероприятиях, чтобы наверняка сделать вечер самым лучшим в мире этой обворожительной девушки. Как интересно устроен человеческий мозг, Акали с легкостью может разобраться с любым монстром, даже в собственной душе, но при этом так сильно боится незамысловатого слова «свидание», хотя до этого она прекрасно справлялась, гуляя с Эвелинн по просторам ночного леса.       Ниндзя улыбнулась, наконец, поворачивая голову в сторону ребенка, который с любопытством разглядывал часть татуировки на руке девушки, что заставило Акали несколько смутится, так как ей снова напомнили о существующей на ней печати, которую в любом случае она старалась воспринимать, как украшающую ее татуировку дракона. Девушка присела рядом с Хитоми, останавливаясь прямиком возле собственного дома. — Она, действительно, необычная и очень красивая, — Акали приложила указательный палец к своим губам, показывая жесть тишины. — Давай сыграем нашу совместную игру, где выиграет тот, кто дольше не будет рассказывать этот маленький секрет.       Глаза Хитоми аж загорелись новой жизнью, от того, что она очень любила игры, которые придумывали взрослые люди. Но ей не часто удавалось поиграть с кем-то из родителей, потому что те были постоянно заняты своими взрослыми делами, оставляя ребенка на попечение своей бабушки, с которой никогда не было интересно играть, потому что та сильно быстро утомлялась от моментальной смены игр маленьких детей. — Ура, я выиграю, Акали! — крикнула девчушка, ставя руки на талию и смотря на ассасина с детским восторгом. — Обязательно выиграешь, — усмехнулась девушка, все-таки делая задумчивое лицо, когда они вошли в дом. — А что же ты делала в лесу, неужели хотела по шпионить за тетей Акали?       Чтобы не напугать таким внезапным вопросов ниндзя начала щекотать маленькую Хитоми, которая со смехом побежала по всему дому, случайно забегая в комнату, где хранятся многочисленные воспоминания ассасина, которые отзываются в девушке двоякими чувствами. Взгляд Хитоми упал на аккуратно сложенное кимано, которое она взяла в свои ручки, прикладывая его к себе и становясь похожей на маленькую, миленькую куколку с витрины магазина. Она с восторгом начала рассматривать незамысловатые узоры разноцветной ткани, что от переизбытка чувств заскакала по комнате, словно кузнечик ярким летним довольно жарким днем. — Смотри, смотри, оно такое красивое! — пищала девочка, сильно прижимая к себе новый наряд, который ей приглянулся, совершено забывая о том, что это чужая вещь. — Да, оно очень красивое, — тихо прошептала Акали, наблюдая за радостью ребенка. — Если оно тебе нравится, ты можешь взять его себе. Теперь оно твое.       Акали невзначай вспомнила себя в её возрасте, как сильно радовалась полученному подарку от папы. Отца больше не было. А кимано давно перестало подходить девушке по размеру, но теперь память об отце может жить благодаря маленькой девочке, которая проносит этот милый наряд еще какое-то непродолжительное время, а вместе с ним сохранит память об отце Акали, даже этого не зная. Она бы обязательно бывала бы в этой деревне, навещая своего маленького друга. — Правда?! — пропищала девочка, убегая скорее примерять его в другую комнату, но внезапно вернулась, вспоминая о вопросе, который ранее задала ей Акали. — Я встретила большого дядю, он подарил мне вкусный леденец и сказал, что вы играете с ним в игру. Он искал помощников. Я должна была быть бесшумным ниндзя, как ты. А потом сказать ему, что ты делаешь. Но я ему не скажу, потому что наша игра намного интереснее.       Хитоми хихикнула и довольная убежала примерять свой новый наряд, оставляя Акали со смешанными чувствами позади себя. Ассасин не понимала, зачем Сабуро вечно следит за ней, словно все сильнее хочет подставить перед своей верной свитой. Наверное, таким образом он пытается найти лазейку, выкручиваясь из задницы, которую устраивает собственному отряду уже долгие месяцы. — Сукин сын… — внезапно вырвалось у Акали, от чего она сразу приложила руку к губам в надежде, что ребенок не услышал ее ругательств. — Акали, ни при детях же… Но зачем тебе выставлять меня предателем? Какая же тебе с этого выгода?       Девушка на мгновении задумалась, прикладывая указательный палец к подбородку. В ее голове всплыла первая встреча с Сабурой, который на руке носил значок Осиной змеи, наверное ожидая, что и сама Акали окажется из того же ордена. Да, только всего за пару часов этот хитрец переобулся в прыжке, выставляя себя совершенно за другого человека, будто Осиная змея было лишь прикрытием, чтобы того не раскрыли в истинных планах Красных Кинку. Но сейчас как бы ассасин не старалась докопаться до правды, она с каждым разом ускользала у нее из-под носа. — Смотри! Смотри! Мне так нравится! — девочка крутилась в кимано, чем еще сильнее напомнила Акали себя в детстве. — Да, очень красиво смотрится на тебе, — мило улыбнулась ассасин, поглядывая как неумолимо луна двигается к полночи. — Твои родители, наверное, переживают за тебя. Пора домой тебе, Хитоми. — Ну, нет… — началась капризничать девочка, топая маленькими ножками по полу. — Я еще хочу играть с тетей Акали.       Ассасин тяжело выдохнула, прикладывая руку ко лбу и обдумывая, что обычно делают родители в ситуации с кричащими детьми. Конечно, она не имела права воспитывать чужих маленьких проказников, но и потакать их собственным капризам была не намерена. Акали и сама уже устала от потрясений прошедшего вечера, что заставляло ее тело поддаваться минутному порыву долгожданного сна, поэтому она хотела поскорее прилечь в мягкую постель, чтобы постараться вздремнуть хотя бы пару часов под далекие звуки шумящего леса. — Я обещаю, что завтра мы с тобой обязательно поиграем, но сейчас тете Акали нужно хорошо отдохнуть, как и маленькой Хитоми, — девушка легонько прикоснулась указательным пальчиком к носику девчушки, что та на удивление быстро успокоилась, получая то, чего в принципе и хотела.       Когда со временем в доме стало тихо, и лишь огонь в камине потрескивал, пытаясь волшебным образом заговорить с девушкой, ведь дом пустовал уже долгое время, не видя новых обитателей с тех самых пор, как его покинул предыдущий хозяин, Акали все-таки смогла прилечь на уютную кровать, достаточно быстро уходя в мир снов, в которых ее ждала возлюбленная, забирая в крепкие объятия любви. Говорят, что если во сне ты видишь знакомого человека, а в особенности, которого любишь уже продолжительное время, то значит — это души решили встретится, чтобы провести друг с другом еще хотя бы немного времени до того, как приходящее пробуждение разлучит их до следующего раза, увы, которого может и не быть.       Следующий день стал насыщенным на новые приключения с маленькими проказниками деревни, которых родители с радостью отдавали на время на попечение Акали. Конечно, это был не самый лучший вариант, ведь ассасин хоть и выглядела взрослой, периодически так себя не вела, по-детски относясь ко многим серьезным вещам, особенно, если более взрослые люди, как ее учителя делали для нее наставления. Даже сейчас, когда девушка знала, что ее искал маленький йордл, она благополучно забыла об этом, посчитав очередную лекцию скучным занятием, в результате которого она только сильнее захочет спать. Поэтому Кеннен так и не смог выловить ассасина, чтобы убедится в сохранности печати девушки.       Хитоми, ведомая собственными идеями и детским нетерпеливым нравом, подняла Акали в весьма раннее утро, выкрикивая в окно ее имя, а так же долго и упорно барабаня маленькими кулачками по массивной деревянной двери. Ассасин очень не любила вставать рано утром, особенно, сейчас, когда у нее была возможность понежится в настоящей кровати, не беспокоясь о внезапном нападении головорезов Осиной змеи. Девушка десять раз пожалела о том, что согласилась потратить свое время на игру с маленькими детьми.       Как оказалось ее новый маленький друг подозвал к дому ассасина еще парочку своих самых близких друзей, которые очень хотели, как и Хитоми поиграть в занимательную игру, которая в нашем обществе называется «Казаки-Разбойники». Наверняка, многие помнят, как некогда играли в эту игру в своем дворе, пытаясь изображать из себя блюстителей порядка или, наоборот, разбойников, которые разрушат устроенный быт обычных граждан. Только на ионии вместо казаков всегда были бесстрашные и бесшумные ниндзя, достигающие свою жертву мгновенно.       Так и получилось, что ассасин до самого вечера возилась с маленькими детьми, играя с ними в различные игры, а иногда показывая интересные приемы, которым она научилась у своих учителей. Дети очень полюбили девушку, что даже, когда родители приходили их забрать на обед или ужин, те с криками отказывались покидать Акали, так как переживали, что матери их больше не выпустят на улицу, чтобы услышать новых интересных историй от важного для них теперь человека.       Помните эти давно прошедшие времена, когда мы выходили на улицу, а потом кричали на четвертый этаж, чтобы нам скинули бутылку воды или любимый мячик, не дай бог, не поднимаясь домой самостоятельно, потому что сильно боялись, что больше вас никуда не выпустят? Кажется, что это было так давно, но все равно вспоминаются эти времена с улыбкой.       Дело близилось к вечеру, и поэтому многие дети сильно утомились, играя на улице, что даже сами родители были удивлены, насколько тихими и послушными могут быть их дети, когда увлечены чем-то интересным. Акали и сама сильно устала, отдавая все силы на детей, которые таскали ее из стороны в сторону, чтобы она уделила внимание каждому, кто об этом сильно просил. Но девушка была очень рада, когда Хитоми прискакала вся на радостях в своем новом наряде, показывая всем, что у нее есть самый лучший подарок от любимой Акали.       Родители девочки позже поблагодарили ассасина за столь неописуемую щедрость и заботу об их дочери, потому что они не были богатой семьей, а поэтому не могли позволить для своей дочери чересчур хорошее одеяние. Акали была очень смущена, от чего только сильно отмахивалась и отнекивалась, периодически почесывая затылок, скорее пытаясь покинуть благодарных родителей. Но на секунду она задержалась, всматриваясь в уходящую Хитоми, которая весело что-то рассказывала родителям, иногда оборачиваясь, чтобы помахать на прощание новому хорошему другу. Акали увидела совершено еле различимый силуэт своего отца, который шел рядом с маленькой девочкой, аккуратно придерживая ту за спину, как бы по своему охраняя от страшных невзгод. По щеке ассасина прокатилась слеза, плавно падая на сухую землю песчаной улицы.       Она вернулась домой, чтобы пару часов отдохнуть перед самой важной встречей, которой она боялась больше всего на свете, думая, что это может стать самым финальным сражением в ее жизни. Ноги и руки дрожали, а голову обволакивал неясный туман, сбивающий девушку с определенных мыслей, от чего она каждый раз ощутимо ударяла себя по щекам, долго ходя от одной стены комнаты к другой. — Добрый вечер, детка… — красовалась Акали перед зеркалом, выставляя указательные пальцы пистолетом и пытаясь выглядеть, как настоящий мачо, чтобы поразить демонессу своим шармом, но тут же отмахивалась перед своим отображением, изображая на лице по истине настоящее отвращение. — Как отвратительно, Акали… Нет, Эвелинн, не оценит такого…       Девушка тяжело выдохнула, поправляя одежду в последний раз, перед тем, как выйдет на улицу, чтобы встретить любовь всей её жизни. Но не успела она что-либо сделать, как почувствовала нежные прикосновения упругой груди к своему телу. А острые ноготочки прошлись по коже живота, нежно обхватывая за талию и прижимая к себе. — Будь сама собой, дорогая, — прошептала демонесса прямиком на ухо своей возлюбленной, обжигая его горячим дыханием. — Прости, я зашла без приглашения, но я уже не могла ждать.       Когда Акали развернулась, чтобы нежно поцеловать Эвелинн в знак приветствия, показывая, как сильно та соскучилась по демонессе, перед ней возникла неописуемой красоты девушка. Её кожа больше не была цвета сирени, а глаза горели синим пламенем, погружая Акали в свой омут с головой. В свете полной луны, волосы сияли кровавым оттенком, а картину загадочности дополняла интересная рогатая маска страшного Они — демона-людоеда, который соблазняет людей, вырывая из сердца в угоду покровительнице луне. Ассасина привлекли оголенные плечи девушки, взгляд от которых устремился на открытую часть груди, плавно переходящей в нежное девичье кимоно, окрашенное в черно-красные тона. — Б. Бог мой Ионийский… — Акали даже потеряла дар речи от увиденной красоты, плавно присаживаясь на край кровати, чтобы случайно не свалится с ног.       Девушка завороженно смотрела на похитительницу её сердца, от чего оно начинало выстукивать только для одной Акали понятные ритмы. С каждой минутой слов становилось все меньше, а во рту застревал ком, который не в силах была протолкнуть даже прохладная вода. Конечно же, Эвелинн очень польстила такая реакция, которой она не была удивлена, потому что прекрасно знала погребенные глубоко в подсознании желания своей милой особы. Но она не пришла к Акали с пустыми руками, обязательно захватывая достойный наряд и для нее, веря, что на этом празднике жизни только они будут самой лучшей парой.       Что она делала эти сутки, где бродила и откуда достала этот наряд? Боюсь, об этом история умалчивает. Возможно, ей пришлось убить какого-то состоятельного чиновника, чья жена недавно купила то самое кимано, а может быть и самого продавца дорогой одежды. Но наверняка, она отыскала подходящую жертву, чтобы насытиться ее страданиями и получить интересный и приятный для девушки бонус. — Знаешь, это еще не все, — она вытащила откуда-то из тени второй наряд, который был выполнен в темно-красных цветах с золотисто-белыми добавками, скорее снимая не нужную одежду с ассасина, чтобы переодеть ее в новую, наиболее ей сейчас подходящую. — Эвелинн, не стоило… — шептала девушка, поглядывая на свой обыденный наряд, оставшийся лежать в углу большой кровати. — Мне, кажется, это слишком…       Но демонесса не хотела слушать, поправляя все складочки на кимано Акали. Давно ассасин не носила такие вещи, а точнее с тех самых пор, как выросла из своего детского кимано, подаренного ее отцом. Она уже и забыла, какого это примерять новую одежду и ходить с кем-то на деревенские праздники, в особенности с самой красивой девушкой в этой и других вселенных. Акали нравилось смотреть на то, как Эвелинн аккуратно поправляет на ней одежду, но при этом ей очень не хотелось быть в чем-то новом, помимо своего привычного наряда. Она даже успела схватить свою маску, повязывая себе на лицо, за что получила от демонессы по рукам, от чего маска тут же оказалась одиноко лежать рядом с другой одеждой. — Нет, дорогая, ты должна быть самая красивая, — она отошла от девушки, последний раз всматриваясь, чтобы каждая складочка была на своем месте, а острые углы не торчали в разные стороны. — Скажу тебе прямо, твой наряд не лучшее решения для нашего свидания.       Демонесса сделала последний штрих, поправляя волосы Акали и одевая на её голову бело-красную маску с оленьими рогами, которая символизировала демона-оборотня, способного управлять людскими жизнями из-за использования магии крови. Таких демонов называют бакэмоно, очень страшась их встретить в ночное время, ведь те никогда не станут слушать жертву, убивая только ради мести, чтобы выполнить чью-то весомую прихоть, а после забрать его душу с собой. Почему Эвелинн выбрала именно такую маску? Сложно сказать, но она чувствовала в Акали силу величия, способную не только держать людские жизни в страхе, но и благодаря этим силам спасать их.       Ассасин состроила недовольное лицо, фыркая в ответ на слова девушки, но резко перехватила ее руки, крепко и страстно целуя соблазнительницу в её привлекательные губы. Казалось, что этот поцелуй длился так вечно, что уже праздник давно закончился, а каждый житель деревни давно видел десятый сон.       В девушках пробуждалось чувство, которое они хотели выплеснуть здесь и сейчас, ощущая тепло горячих до безумия тел. Но каждая из них понимала, что их отношения только начинались, поэтому им хотелось какой-то постепенной завязки их собственной, длинной в жизнь, истории. Хоть их предыдущий разговор и был о смерти, почему-то каждая хотела верить в то, что время для них останется бесконечным. — Пора идти и показывать тебе жизнь моего мира, — Акали оторвалась от поцелуя, только легонько касаясь губами губ возлюбленной, словно специально ее дразнила перед дальнейшим продолжением игры для двоих.       Её нежные и легкие касания пальцев прошлись по румяной щеке Эвелинн, плавно переходя на приоткрытые губы, которые Акали хотела чувствовать постоянно, ощущая нежные прикосновения алых губ по всему своему телу. — Сегодня вечер только для нас двоих, — ассасин приблизилась к уху демонессы, продолжая легкими прикосновениями водить по задней стороне шеи, при этом что-то на него нашептывая, от чего Эвелинн сама того не замечая сексуально прикусила нижнюю губу, ехидно посмеиваясь предстоящему вечеру.       Девушки гуляли по улицам деревни, которые в такой поздний час кипели весельем и радостью. Люди не понимали, что война до сих пор продолжается, даже если враги залегли на дно. В любой момент сегодняшнего веселия они могут нагрянуть, убивая тысячи невинных людей, тогда как сопротивление даже не узнает об этом, будучи полностью поглощенным каким-нибудь концертом и не дорогой выпивкой.       Первым делом ассасин завела свою возлюбленную в местную забегаловку, чтобы угостить блюдом, которое Акали так сильно любила с детства. Сама девушка уже и не помнила, почему настолько простое блюдо стало неотъемлемым звеном ее жизни. Конечно же, Эвелинн пыталась долго и упорно отказаться от этой затеи, так как не понимала, что может быть такого в обычной воде с макаронами и другими людскими добавками, пока не наткнулась на умилительно умоляющий взгляд своей девушки, которая уже протягивала в палочках немного вкуснейших и горячих макарон. — Ладно, ладно, я попробую, — все-таки сдалась демонесса, наклоняясь над столом и очень аккуратно беря в рот порцию рамена, которую они в итоге разделили на двоих. — Ну, как?! — ассасин аж запищала, закусывая нижнюю губу, в предвкушении услышать слова восхищающейся Эвелинн таким прекрасным блюдом.       Акали смотрела на нее с детским восторгом, ожидая от девушки какой-то неописуемой реакции, потому что никогда в жизни не могла подумать, что рамен кому-то может не понравится. Эту необычную пищу богов, девушка готова была советовать любому, кто спросит о ее вкусах в еде. Если бы она в итоге не стала той, кто отнимает у людей жизни, то обязательно бы научилась мастерству приготовления самого изумительного во всей вселенной рамена, в этот раз уже даря людям ту самую долгожданную жизнь. — Ну… не плохо, — процедила Эвелинн, улыбаясь Акали и легонько вытирая платочком, испачкавшиеся губы. — А тебе не угодишь, женщина, — слегка насупилась ассасин, забирая всю порцию себе, так как расценила свой широкий жест за отказ от вкуснейшего блюда. — Я же сказал, что не плохо… — с недоумением посмотрела Эвелинн на свою возлюбленную, пододвигая порцию рамена обратно на середину. — Мы съедим ее вместе…       Милые бранятся, да только тешатся. Пока девушки мило сражались друг с другом за порцию рамена, к ним не заметно подошла Ари, которая давно приметила свою неразделенную любовь среди множества людей, поэтому сразу побежала к ней, чтобы провести с ней этот удивительно теплый вечер. Подходя к местной забегаловке, лисица наконец обратила внимание, что сегодняшним вечером та была отнюдь не одна, к тому же ее взгляд упал на довольно-таки одинаковые наряды, который до сих пор в этой деревне не могла видеть. Сначала она и не узнала в новой собеседнице Акали, свою старую соперницу, которую ненавидела больше всего на свете. Но подходя к лавочке с прекрасными ароматами рамена, которые обычно вызывают сильное бурление в животе, она распознала очень для нее знакомый демонический запах, от которого скривилась, злобно царапая своими коготками воздух. — Привет, Акали, можно я присоединюсь к вашей прекрасной компании? — с ехидством процедила девушка, внимательно смотря на демонессу и ее неизменную реакцию в отношении данной нарушительницы.       Не дожидаясь ответа темноволосая присела на высокий стул, прямиком между Эвелинн и Акали, таким образом стараясь их отделить подальше друг от друга, за что получила ощутимый укол когтями на своей спине, на которой к утру наверняка останется хорошо заметный красный след. — Я тебе, лисья сучка, не мешаю случайно? — буркнула Эвелинн, собираясь еще сильнее впить свои когти в нежную и тонкую кожу лисы.       Акали сидя с набитым ртом наблюдала за происходящим, когда заметила, с какой яростью начали светится глаза Эвелинн, что та даже готова была разорвать девушку с лисьими ушами на глазах у всей деревни, поэтому быстрым, но плавным движением руки ассасин остановила руку возлюбленной, нежно поглаживая ту за спиной у лисицы и таким образом пытаясь хоть на немного ее успокоить. — Да, знаешь, вообще-то мешаешь… — Ари развернулась к Эвелинн, недовольно вглядываясь в яростные глаза демонессы. — Вечно крутишься возле моей Акали, надоела. Тебе не быть с ней, она меня любит, а не такого монстра, как ты!       Весь эффект нежного прикосновения Акали испарился, словно его никогда и не было, а слова лисицы заставили демоническую кровь закипать с такой силой, словно та варилась в адской реке подземного мира. Пока никто из посторонних людей не видел и даже не заметно для самой Акали, Эвелинн схватила девушку за шелковую ткань её одежды, доставая острыми кончиками когтей до кожи и оставляя на ней слегка кровавые следы. — Закрой свой рот, или даже Акали не помешает мне закрыть тебе его… — проговорила Эвелинн не свойственным для нее голосом. Можно было даже увидеть, как все ее тело постепенно покрывается черной аурой, а глаза из голубых превращаются в кроваво красные. — Так, прекратите, я хотела провести этот вечер хорошо и отдохнуть, а не устать еще больше, — уставшим и слегка раздраженным голосом прикрикнула Акали на обеих девушек, заставляя тех моментально замолкнуть, воцаряя долгожданные тишину и покой.       На мгновение стало даже очень тихо, от чего слышалось довольное причмокивание ассасина, которая за обе щеки доедала свою порцию рамена. Девочки замолчали, становясь послушными, чтобы дать для Акали того, чего она хотела. Но их эмоции друг к другу были намного сильнее, так как ни одна ни вторая не могла уступить заветного места в первом ряду театра жизни, чтобы по неосторожности своей не потерять лучшей возможности в этом мире на единственное счастье. Вытерпеть присутствие друг друга для них было сильнее любой пытки, которая когда-либо могла проводится в адском пламене грешникам, поэтому любое слово сказанное Эвелинн отзывалось в ехидном смешке у Ари и наоборот, что продолжалось целый вечер, пока они втроем не вышли на окраину деревни, откуда хорошо были видны все звезды, усыпавшие ночное небо. — Знаешь, если бы Акали любила тебя, то вряд ли она бы с такой охотой касалась моего тела и целовала вот эти губы, — огрызнулась демонесса, когда Ари вывела ее из себя своими нелепыми домыслами, что Эвелинн никогда не будет позволено кого-то любить по-настоящему. А уж тем более никто не будет любить ее в ответ, потому что та может приманивать к себе лишь своими магическими чарами, но не настоящей внешней и внутренней красотой. — Что?! Ты врешь и просто пытаешься посильнее меня задеть, — хмыкнула лисица, начиная постепенно заводится от того, что в ней раздался немой крик помощи, а глаза начали бегать на Акали, умоляя за нее вступится. Но получила от нее лишь безразличное пожимание плечами уставшего и замученного человека всеми этими перепалками, от чего ее хвосты распушились в негодовании, а руки сильно сжались в кулаки, готовые вывести демонессу на женскую ночную драку. — Хм, с чего бы мне врать тебе, глупышка, — посмеялась девушка, наблюдая за тем, как это сильно начинает злить Ари, которая была готова уже даже на себе рвать волосы от досады и злобы.       Акали не думала, что долгожданный вечер, который она хотела спокойно провести со своим любимым человеком, может обернуться такой катастрофой. И без того уставшая, она переставала контролировать свои эмоции, которые сами по себе вырывались у нее наружу, что даже ее собственная кожа начинала краснеть, глаза загорались огненным пламенем, будто маленькие вулканы извергались из них, а голова постепенно украшалась еле заметными рогами. Даже сама Акали, хоть и понимала, что готова взорваться в любую секунду, все больше подпитывая эмоции праведным гневом, который острой косой прошелся по уставшему сознанию девушки, уже переставала владеть ситуацией, а в особенности собственными мыслями.       Никто не ожидал, что обычная ссора старых врагов может вывести Акали из собственного равновесия, вынуждая всеми силами держать себя в руках, что получалось, если девушки замолкали, выпиливая друг друга искрящимися глазами. Но хватало их, как улиток на три метра дороги, чтобы завестись с еще большей силой, выводя ассасина на новый уровень гнева, который обычно не возможно сдержать в себе без каких-либо последствий для собственного организма. — Ари заткнись! — грозно прозвучало басом со стороны Акали, словно она кричала огненным пламенем дракона. — Ты пришла сюда, когда тебя не звали!       По спине девушки пробежал холодный поток ветра, который заставил её обернуться и содрогнутся от увиденного. Её уши сильно прижались к голове, а сама она отодвинулась от ассасина, невзначай прижимаясь спиной к демонессе так, что её острые когти легли на хрупкие плечи девушки, слегка впивая когти под кожу, так что она с легкостью могла подпитать свою душу, новыми красками боли самого злейшего своего врага. Все-таки всем хотелось рано или поздно отомстить своим недругам, а когда это удавалось каждый в предвкушении потирал руки, зная, что это может быть не правильным поступком. Её милое личико с ехидной ухмылкой подобралось близко к уху лисицы, проводя по нему влажным языком, от чего та вздрогнула, дернув пушистыми ушами в несоизмеримом отвращении. — Вот, видишь, дорогая подружка, что Акали любит меня, а не тебя, — она дотронулась губами к щеке лисицы, оставляя хорошо заметный след от помады. — Думаю, сегодня ты тут лишняя, милая стервочка. И не бойся ты так… Или теперь Акали стала для тебя страшным монстром?       Эвелинн чувствовала, как в ее жилах начинала закипать кровь от собственного превосходства над маленькой ушастой особой. Доминирование, каким бы оно не было, доставляло девушке море удовольствия, от которого та совершенно случайно входила в состояние эйфории, которое люди, обычно, испытывают во время поцелуев или страстного секса на вершине полученного оргазма. — Эвелинн, хватит! Тебе я уже говорила, но ты не сдержала обещание, прямо на моих глазах! — еще более строго произнесла девушка, ударяя пламенным кулаком о рядом находящееся огромное дерево, которому уже не одна сотня лет. Удар пришелся такой силы, чего никто не ожидал, что оставил внушительную дырку в стволе этого дерева, которое станет местной примечательностью на долгие годы. — С меня хватит! Я ухожу! Устала от всех вас!       Эвелинн было дернулась к Акали, хватая ее за руку, чтобы своими силами остудить ее вспыльчивый нрав, когда получила на ладони сильнейший ожег, который не причин ей боль, как то, что ассасин в расстроенных чувствах уходила куда-то, где ее, наверняка, никто не будет беспокоить, лишь бы больше не видеть обоих девушек, упрямо маячащих у нее за спиной с проблемами в отношениях, которые ее никак не должны касаться.       Акали так сильно устала за сегодняшний день, к которому добавился еще и испорченный вечер, что сейчас она испытывала настоящее безразличие, которое человек, иногда, проносит сквозь время, пытаясь восстановить собственные жизненные силы. Ей было все равно, даже если сегодня прольется чья-то алая кровь на и без того окровавленную землю Ионии. — Молодец, добилась своего, сучка, — озверела Эвелинн, потирая обожженую руку. — Я действительно дала обещание не трогать такую, как ты. И я не трону, пока что…       Демонесса плюнула прямиком в лицо девушки, стоящей перед ней, собираясь уйти из деревни на какое-то время, чтобы утешить бушующие чувства по средствам бесполезной даже для нее резни живых существ. И не важно, кто это будет: люди, птицы или звери, она найдет успокоение своей душе в пролитой в мучениях крови. Она не пошла за Акали только по одной причине, понимая в какие моменты нужно оставить человека наедине со своими мыслями, которые только в одиночестве, порой, отрезвляют затуманенную голову. Эвелинн единственная знала, с какой тяжелой ношей пришлось столкнуться ее возлюбленной, понимая, что рано или поздно татуировка на ее широкой спине защитника перестанет защищать ее саму от внутреннего чудовища, пока она пытается защитить всех остальных от совершенно непонятного монстра.       В каждом из нас сидит зверь, который пытается вырваться наружу. Один из них питается добром, взаимопомощью, честностью и искренними чувствами, другой же, с черною душей, любит лакомится отвратительными поступками, совершенными тобой в жизни. Что происходит с нашей душей ночью, пока мы спим? Никто не знает. Но возможно, где-то в ее недрах каждый раз за права стоять у истоков ее жизненной силы, борются два зверя, один из которых никогда не может победить другого. Как в свете есть тьма, так и во тьме всегда есть свет.       Но Ари думала иначе. Ее мысли и движения выдавали планы девушки, которая собиралась направится следом за той, кого желала каждой клеточкой своего организма, словно тот самостоятельно подталкивал ее на действия, о которых она обязательно в будущем еще много раз пожалеет. Когда Эвелинн уходит для нее в такой подходящий момент, лисица, наоборот, видит в этом потрясающую возможность подлизаться к Акали, чтобы раз и навсегда оставить ту на своей стороне. Она знает, что должна быть с ассасином, когда все естество девушки кричало, чтобы ее оставили в покое. Она знает, что сегодняшняя ночь обязательно переломит ход всей истории, которая получит новое начало.       Ари быстро пробралась сквозь веселящуюся толпу к домику, где обычно ночевала Акали, в котором до сих пор тускло горел свет от догорающего камина. Как оказалось, ассасин сидела на мягком ковре, наблюдая, как прыгают из стороны в сторону маленькие искры, весело заигрывая друг с другом. Это ее успокаивало, постепенно приводя нервную систему в нужное русло работы. Огонь плавный, живой, но опасный, в любой момент может ранить дорогого для тебя человека, но я люблю огонь, могла бы, то обязательно сидела где-нибудь у ночного костра, периодически вглядываясь в незамысловатые танцы языков пламени и дописывая для вас очередную главу с такими полюбившимися для нас героями. Акали тоже была тем человеком, который мог часами сидеть у костра, забываясь обо всем происходящем в её собственной жизни. Девушка давно уже приняла свой обычный облик, устала перебирая руками, чтобы подбросить пару кусочков новых дровишек, поддерживая огонь в семейном очаге. — Эм, привет еще раз, Акали, — Ари виновато вошла в комнату, усаживаясь на мягкий ковер рядом с девушкой. — Я хотела извиниться, что все так получилось сегодня, поэтому я пришла. Не могла ждать до завтрашнего утра.       В этот момент их глаза встретились на одном уровне, от чего лисице показалось, словно маленькая искра промелькнула между двумя девушками. Она видела, что Акали больше не злилась, а лишь устало смотрела на Ари без понимания происходящей ситуации, больше не способная уловить конец тонкой нити, связывающий ее с реальным миром. По глазам лисицы прошлась розовая волна, заканчиваясь ярким блеском на кончиках пальцев сложенных в символ сердца, от которого было заметно, как быстро помутнел взгляд ассасина, теперь уже не владеющего собственным телом. На войне все средства хороши, как сказал бы какой-нибудь генерал, но не все средства могут оправдать твои истинные мотивы. Совсем недавно лисица доказывала демонессе, что та не может покорить чье-то сердце, не используя при этом собственный чарм, как тут же принялась делать то же самое, преображая для себя Акали в безвольную игрушку. Наверное, двойные стандарты никогда не выйдут из моды.       Акали не ведомая собственным разумом потянулась к Ари, беря ту за подбородок двумя пальцами и поднимая лицо лисицы так, что их губы оказались в опасной близости друг от друга, даже слегка касаясь, когда ассасин пыталась что-то прошептать в приоткрытые губы девушки. Аромат чарма лисицы, не давал девушки прийти в себя, когда та каждый раз пыталась пороться с собственным подсознание, нагло атакованным безжалостным захватчиком. Девушка несколько раз встряхивала головой, даже отстраняясь от Ари, как та каждый раз ловила ее нежными руками за щеки, глубоко вглядываясь в глаза цвета шоколада, еще больше погружая сознание девушки на уютную подушку.       Акали чувствовала, как все ее тело пронизывают острые шипы, доставляющее довольствие и побуждающие девушку, словно куклу на наточках в руках кукловода, пойти на более раскрепощенные действия, нежели просто легкий поцелуй в губы лисы, который для ассасина никогда ничего не значил, потому что не возбуждал тех эмоций, которые моментально возникали даже при легком касании губ Эвелинн, а ноги подкашивались, полностью отдавая тело на попечении демонессы. — Я знаю, что тебе нравится мое тело, — тихо шептала в губы Акали лисица, беря ее крепкую руку и заводя сразу под одежду к оголенной коже. — Эти чары лишь помогут тебе раскрепостится, чтобы сделать то, чего тебе хочется.       Её голос звучал очень тихо вперемешку со страстными поцелуями, которые стремительно с легких касаний губ переходили к проникновению в приоткрытый от нехватки воздуха рот с нежными прикосновениями языков друг к другу. Комната постепенно покрывалась атмосферой, в которой господствовала страсть, покрывая все вещи горячим воздухом, а окно заставляя запотеть, чтобы то скрыло обеих девушек от посторонних глаз. — Давай перейдем на кровать, любимая, — прошептала Ари на ушко ассасина каким-то своеобразным голосом, который отдавался в Акали приказным тоном, вынуждая ту подчиняться практически любому действию ночной страсти.       Тонкие пальчики ассасина, словно боясь показаться грубой, легкими касаниями кончиков прошлись по гладкой коже лисицы, иногда задевая совершенно несуразные рубцы от полученных ей ранений. Но Акали, не понимая своих собственных действий, лишь краешком задела чувствительную зону соска, вызывая у Ари ответную реакцию, от которой она томно и горячо выдохнула в губы ассасина, разорвав начавшийся поцелуй. Затуманенные глаза смотрели на девушку, словно хищник на маленькую жертву. Она вывела руку из-под одежды, всего на мгновение оставляя лисицу без такого долгожданного прикосновения к собственному телу.       Акали наклонилась к шее, обжигая ту горячим дыханием, когда руки плавно прошлись по раскрытым плечам, заставляя по телу девушки пробежать высоковольтному току, от которого она вздрогнула, заводя маленькие и наглые лапки в пушистые волосы Акали, с которых через мгновение слетела тугая резинка, оставляя ассасина с распущенными волосами. Ассасин плавно сняла мешающую ей часть одежды с рук девушки, по которым легкими касаниями поднялась обратно к плечам, заводя одну из рук на затылок к Ари и резким движением дергая за волосы, чтобы открыть доступ к обворожительным изгибам девичьей шеи.       Касаясь кончиком языка и оставляя мокрую дорожку до самого уха лисицы, Акали спустилась руками к груди, с которой постепенно начала сползать одежда, оставляя изящные изгибы девушки во власти пришедшего пространства.       Ари очень нравились нежные и одновременно властные действия девушки, которая продолжала стягивать с нее одежду, постепенно оставляя лисицу в одном лишь нижнем белье. Ее руки плавно проплывали по выступающим местам Ари, заходя постепенно на спину, в которой лисица сильно выгибалась, прислоняясь оголенными участками тела к горячему телу своей возлюбленной. Со стороны это казалось нежным танцем, которому девушки отдавали свои тела, сливаясь воедино. — Да, Акали, я хочу тебя… — прошептала лисица, прямиком на ухо Акали, обжигая его своим горячим и достаточно тяжелым дыханием. Придя на какую-то секунду в сознания, чтобы взять верх над ситуацией, Ари оторвалась от девушки, поднимая ту на ноги и толкая в плечи ближе к уютной кровати, на которую Акали упала спиной, наблюдая за медленными и сексуальными движениями ночного существа, которое плавно усаживалось на талию девушки, впивая свои коготки в твердые кубики преса. — Я… Я… тоже хочу тебя, Эв… Ари… — выговорила Акали, хотя произнести имя своей девушки, которого Ари волшебным образом так и не услышала, в конечном счете вовлекая ассасина в очередной сладкий и страстный поцелуй.       Она легонько касалась губ девушки, иногда специально отстраняясь, чтобы сама Акали тянулась за долгожданным продолжением, которого порой не получала, в качестве наказания за маленькие провинности, сделанные ей за все время знакомства с лисицей. Острые когти Ари вырисовывали какие-то только ей знакомые символы на животе у ассасина, которые постепенно приобретали красные очертания на разгоряченном теле.       Сильные руки Акали нежно касались упругих грудей, затрагивая, словно случайно, возбужденные эрогенные места, от прикосновения к которым Ари разрывала поцелуй, горячо выдыхая в губы девушки, которая могла уловить легкие нотки непродолжительного, но блаженного стона. Постепенно легкие прикосновение плавными движениями переходили на спину лисицы, проводя по бокам от позвоночника до самого начала хвоста лисицы, от чего та безукоризненно выгнулась в спине, словно кошка, задирая к верху возбужденный хвост. Ее тело сильнее прижалось к телу ассасина, а соски прошлись по шершавой поверхности ткани обыденного одеяния Акали, которое она благополучно успела сменить, аккуратно повесив новое кимано, которое ей подарила Эвелинн, в имеющийся гардероб.       Но долго лисице не пришлось находится в таком положении, потому что ниндзя резким рывком перевернула ее на спину, заключая ту в плен своего крепкого тела. Одна рука девушки крепко сжала в запястьях руки Ари, прижимая сильно к кровати, чтобы та ни в кое случае не могла помешать коварным планам ассасина, вторая же рука пошла от губ по шее, нежно затрагивая чувствительные зоны груди, живота и остановилась возле запретной зоны, как бы слегка дразня своим поведением, что заставило бедную лисичку даже в нетерпении горячо выдохнуть и умоляющие промычать о скорейшем продолжении.       Но Акали слушать ее не стала, а направила свою руку вниз по внутренней стороне бедра, переводя периодически легкими касаниями ноготков на другое бедро при этом совсем как бы невзначай затрагивая самую чувствительную зону этой области, что еще сильнее выводило Ари из себя, заставляя приоткрыть ноги, больше не в силах выносить пытки, которые устроила ей Акали. Девушка хорошо чувствовала, как нечто томящее внутри организма все сильнее спускается книзу живота сводя его в приятной истоме, от которой на по всему телу проходят электрические разряды, заставляя промежность намокать от сильного возбуждения. — П… Прошу… — умоляюще шептала лисица, схватившись руками за плечи, когда Акали все-таки отпустила их из собственного плена, переводя вторую руку сначала на подбородок и всматриваясь в желтые глаза девушки, а после плавно переводила по шее до самой груди, вынуждая девушку сильнее запрокинуть голову назад, открывая тем самым доступность ко всем участкам ее тела. Хватка Ари оказалась такой силы, что оставила на плечах девушки ощутимые красные полосы, которые наверняка не сойдут еще долгое время, напоминая девушке о ее личном ночном подвиге.       На это было сложно не реагировать, поэтому ассасин сильно скривилась в лице, от боли оставляя ощутимый укус на груди у девушки. В конечном счете Акали не стала томить девушку, расставляя ноги лисицы еще сильнее по сторонам, чтобы ассасин могла дотронутся до самой чувствительной точки промежности, выводя Ари на новый уровень ощущений, которые она раньше никогда не чувствовала, потому что именно сегодня она впервые потеряла девственность с девушкой.       Легкие прикосновения к клитору постепенно перерастали в более сильные и даже слегка грубые, от чего тело Ари то и дело содрогалось от проходящих по нему разрядов. Иногда касание пальчиков сменялись на влажный язык, которым ассасин умело водила по кругу, периодически поглядывая на состояние девушки, извивающейся под каждым действием, проводимым над ней. Внутри закипали тысячи эмоций, которые взрывались разноцветными красками, заполняя все пространство сознания девушки. С каждым новым движением, к которому Акали обязательно добавляла прикосновение тонких пальчиков к груди девушки или любому другому чувствительному участку тела, сопровождалось более продолжительными и громким стоном, которые могли услышать соседи, если бы домик ассасина не располагался несколько поотдаль от остальных.       На мгновении Акали решила остановится, отстраняясь от горячего участка лисицы, которая уже даже сейчас была на пределе, умоляюще смотря на возлюбленную, чтобы та не останавливалась, а обязательно закончила, ни в коем случае не прекращая бурные ласки на самом интересном месте. Горячее дыхание ассасина от промежности прошлось до оголенной кожи груди, останавливаясь у стоящих от возбуждения сосков, что заставило лисицу уже не в первый раз вздрогнуть, задерживая свое дыхание. Она ощутила, как нежными прикосновениями языка Акали вырисовывает разнообразные узоры у нее на груди, иногда закусывая и оттягивая кожу эрогенной зоны своими острыми зубками.       Руки Ари прошлись по спине девушки, забираясь под верхнюю часть одежды, несколько её приподнимая кверху и даже пытаясь снять с нее, что почти удалось наглой лисице, если бы сама ассасин не остановила её, сплетая их губы в новом поцелуе, внезапно, но аккуратно вводя один из пальцев внутрь горячей плоти девушки.       Так продолжалось практически до самого утра, ведь Ари смогла поддерживать концентрацию собственных чар на достаточном уровне, чтобы Акали не смогла прийти в себя в ненужный момент и прекратить самую прекрасную ночь в жизни лисицы, навсегда от нее отворачиваясь.       Долгие годы тяжелых тренировок сделали ассасина выносливой в любой ситуации, какая бы не происходила с ней, из-за чего Акали сильно утомила свою ночью забаву, которая смогла получить состояние оргазма не единожды за эти пару горячих часов, вынуждая лисицу уснуть, словно та не спала несколько суток, занимаясь при этом тяжелым физическим трудом, от чего та даже не удосужилась встать с кровати, чтобы собрать свою одежду, прикрывая оголенное тело.       С засыпанием лисицы с Акали спали чары, от чего она следом за девушкой погрузилась в мир снов, успевая ее только укрыть находящимся рядом легким одеялом, которое хоть как-то прикрывало ее обнаженный вид. Горячая ночь спешила скорее сменился утренним солнцем, чтобы больше не видеть наглое безобразие, которое устроила Ари с совершенно беззащитной девушкой, используя ее в своих корыстных целях, которые были призваны доказать Эвелинн, что Акали теперь принадлежит только одной лисице. Наверное, даже сама ночь была против союза между двумя существами, мирно посапывающими в уютном доме, все время наблюдая за прекрасной любовь созданий, которых тихо укутывает тень, своими крепкими объятиями.       Проснувшись от долгой ночи, Ари тихонько положила голову на плечо ассасина, вырисовывая на ее оголенном животе, какие-то интересные символы, которые заставили бы, наверное, остаться девушку с лисицей навсегда. Иногда она поглядывала на мило посапывающее личико девушки, чтобы убедится, что она до сих пор спит, потому что боялась случайным движением нарушить сложившейся утренней идиллии. Но рано или поздно всему свойственно заканчиваться, потому маленькие проказники давно выспались, с веселыми криками направляясь разбудить своего самого классного друга. Это и разбудило Акали, заставляя подняться на ноги, не понимающе оглядывая просторы комнаты, совершенно не помня, каким образом вчера оказалась в постели и быстро уснула. Ее взгляд упал на рядом лежащую девушку, которая мило улыбалась свей возлюбленной, ожидая от нее утреннего поцелуя. — Что? Ари? — она оглядела девушку с ног до головы, которая была укутана в одеяло и до сих пор обнажена. Акали не поверила своим глазам, списывая все на хорошую выпивку, которая сморила лисицу, заставляя остаться на ночь у ассасина в привычном для нее поведении спать в чем мать родила. — Э… Ладно, оставайся сколько надо, я… пойду.       Она быстро покинула свой дом, почесывая затылок и понимая, что ее волосы внезапно оказались распущенными, а резинки с собой у нее не было. Возвращаться она не хотела, лишь снова не видеть картины с Ари, которая хорошо устроилась на ее кровати, потому что Акали предпочитала просыпаться рядом с мило сопящей Эвелинн, чтобы с утра нежно целовать ее в губы, долго не отпуская из крепких утренних объятий. — Да, Акали… Надеюсь, ты ничего не натворила… Иначе… — она задумалась, встряхивая лохматой головой. — Страшно даже подумать…       Голова сильно трещала, словно она действительно вчера выпила больше положенного, от чего свежий воздух мог хорошо отрезвить девушку, заставляя немного забыться о происходящем сумасшествии. На улице ее уже встречала Хитоми, которая радостно протянула девушке свою красивую резинку, ожидая, что та примет ее скромный подарок. И как она радовалась, прыгая из стороны в сторону, когда Акали посмотрела на маленькую резинку, начав завязывать ей свой обыденный хвост. С одной стороны встреча с маленькими детьми не обрадовала ассасина, потому что она просто хотела пройтись и подышать свежим воздухом да собрать все свои мысли в одну кучу, но с другой стороны ей так полюбились эти маленькие проказники, что она никак не могла им отказать в очередном дне, который запомнится им одним из лучших. — Акали, ну, наконец-то… — выдохнул запыхавшийся Кеннен, который бежал сюда видимо от самого начала деревни. — Нужно срочно поговорить… Твоя…       Он начал было говорить, но тут же обернулся на послышавшийся ему истошный крик женщины, которая потеряла последнего в её жизни дорого человека. Ассасин заметила, как стремительно бежал к ним старейшина, на лице которого отражался страх и отчаяние за жизнь деревни. Акали уже сделала шаг к нему, чтобы узнать, что происходит, при этом оборачиваясь на испуганные лица детей, как на её глазах добрый старик просто замирает, после чего его ноги подкашиваются, а бездыханное тело падает на землю, проткнутое насквозь железной стрелой, растекаясь по желтому песку лужей крови.       Со всех сторон тут же начали раздаваться крики людей, заставляя Акали и Кеннена оборачиваться, всматриваясь в происходящее вокруг. Жители скоропостижно бросали свои дела и дома, стараясь быстрее убраться из уже обреченной деревни. Ассасин видела, как одно тело за другим падали на землю, больше не в силах подняться, а с разных сторон летели кучи стрел, некоторые из которых зловеще втыкались в землю прямо возле ног заблудших душ, вынуждая срываться с места, в панике уходя от неизвестного врага. Казалось, что только вчера эта маленькая деревня стала пристанищем для веселья, которое помогло забыть о всех невзгодах, окунаясь в обычную людскую жизнь, да только это только затуманило разум всего сопротивления, которые ни разу за пару дней не вышли на разведку здешнего леса. Некогда веселые улицы, постепенно становились орошенными кровью невинных граждан.       Девушка резко взяла себя в руки, хлопая по и без того красным щекам и стараясь вывести детей подальше от зверского истребления, когда перед ней восстало чудовище с двумя волчьими головами и шестью лапами, которые мгновенно схватили несколько маленьких детей, разрывая их пополам, а тела выкидывая в разные стороны, от чего девушка была облита детской кровью. Это зрелище неравнодушно отозвалось в сердце ассасина, которое под адскими пытками адреналина начало заходится неимоверно бешенным ритмом, что даже сама Акали не заметила, как оставила чудище без обеих голов. Девушкой обуяла настоящая ярость, из-за которой глаза загорелись в приступе гнева из-за мертво лежащих половин маленьких детей.       Оглядевшись по сторонам, она увидела, наконец, Кеннена, который как и сама девушка пытался помочь детям не попасть в лапы чертям преисподней, чтобы часть деревни смогла скрыться глубоко в лесах, где их не смогут найти остальные, которые, как крысы прятались по кустам и на ветках огромных деревьев. Со всех сторон наступали не понятно откуда взявшиеся монстры, с которыми пытались бороться и сопротивление и обычные жители, но к сожалению одних и счастью других те все равно было зверски выпотрошены обеими головам, из пасти которых стекала чья-то чужая алая кровь. — Акали! Стрелы! — крикнули со стороны, когда она вглядывалась в испуганные глаза Хитоми, не на шаг не отходившей от ассасина, потому что была в ступоре от собственной беспомощности и страха, периодически хватая девушку за ногу, чтобы случайно не оторваться от нее в процессе своего страшного пути. — Не бойся, я обязательно спасу тебя, — Акали укрыла маленького ребенка собственной спиной, готовая пожертвовать жизнью ради спасения той, которая в будущем может стать намного лучше ее самой.       И девушка уже готовилась к самому худшему исходу, когда заметила, что стрелы разлетелись по сторонам, ударяясь в едва заметный купол, который над ними поставила Карма, всеми силами старавшаяся сдержать сильнейший натиск врага. В этот момент ассасин удачно повернула голову, обращая свое внимание на абсолютно бездействующего Сабуро, который резкими рывками озирался по сторонам, словно оценивая свои шансы на побег, но при этом сильно боясь сдвинуться с места из-за обуявшего его внезапно страха. — Сабуро! Возьми себя в руки! — закричала Акали, посматривая иногда на сжавшуюся в комочек девочку, которая с надеждой в глазах смотрела на Акали, веря в её скорую победу над силами зла. Даже в такой ужасный для всех день, маленькая Хитоми была в своем новом наряде, который, вероятно, придавал ей очень много сил. — Сабуро, мать твою! Ты мужик или кто?!       Голос Акали начинал срываться на безмолвный крик, словно она пыталась докричаться до каменной стены, которая никак не реагировала на её слабый голос, но все же постепенно разваливась, приводя огромного мужчину в чувства и заставляя какой-то несвойственной для него походкой, словно тот от страха наделал в штаны, подойти к девушке, виновато потирая рука об руку. Когда он, наконец, заметил маленького ребенка, его глаза сильно округлились, словно тот увидел уж очень знакомую для него вещь, что показалось для Акали весьма странным в такой ситуации, но времени на какие-либо домыслы уже просто не было, поэтому она решила доверится тому, кто на мгновение показался ей слишком знакомым, от чего она недовольно встряхнула головой, стараясь собраться и сбросить подступившее наваждение. — Извин-н-няюсь… Я еще такого н-не видел… — начал заикаться Сабуро, будто все происходящее со скоростью света сделало огромного мужчину заикой или заставило напомнить о старых ранах, полученных за всю его уже довольно-таки долгую жизнь. — Эти мон-н-нстры… — Да, да, Сабуро, сейчас не время! Забери эту девочку и уведи ее в безопасное место, мы обязательно постараемся справится, — выдохнула Акали, передавая Хитоми своему босу, который как добродушный старичок взял маленькую девочку на руки и мило ей улыбнулся. — Мои… мои… мои друзья… — плакал маленький ребенок не в силах выговорить хоть что-то членораздельное. Все, что она сегодня увидела, наверняка, разрушит жизнь ребенка, как и её совершенно непорочную психику, заставляя либо в конце своего пути сойти с ума, либо стать безжалостным убийцей, которому нравится нарушать жизненный цикл людей и животных.       Её совсем еще детское сознание не должно проходить через столь серьезные потрясения, видя бесчисленные жестокие смерти, теряя слишком дорогих для нее людей. Акали видела в её глазах не только страх, но что-то очень необычное, чего и сама не могла объяснить, когда внимание переключилось на скатывающиеся детские слезы. Вот только всего пару минут назад, они хотели безмятежно поиграть в какую-то игру, которую придумала выдумщица Хитоми, как все превратилось в пучину хаоса, боли и страдания. — Не волнуйся, малышка, дядя тебя в обиду не даст, обещаю, — погладил ее по голове здоровяк, прижав к своей собственной груди. — Я выведу ее, а потом сразу вернусь, чтобы помочь вам…       Акали кивнула, резко переключая внимание с мужчины на нападающего на нее монстра преисподней, которого в мгновении ока оставила отдыхать без двух лишних для него голов. Сейчас она была так сосредоточена на истреблении тварей, которых раньше никогда не видела, что даже и не заметила, как разные группировки пытались отбиваться от полчищ одинаково-похожих чудищь, готовых пролезть в лазейку ценой даже собственной жизни и не оставляя не единого шанса для полного воссоединения команды.       Девушка даже не обратила внимания, как за ее спиной прошмыгнула лисица, направляющаяся от эпицентра событий поближе к выходу из деревни, чтобы поскорее уничтожить тех, кто до сих пор проделывал многочисленные дыры в людских сердцах, заставляя их навсегда умолкнуть, но она совершенно случайно натолкнулась на того, кого точно не ожидала увидеть в крови бездушных тварей. Её поразил сосредоточенный и даже несколько ликующий образ демонессы в столь необычной ситуации, от которой Эвелинн могла бы скрыться далеко в лесу, спасая свою жизнь от возможной смертельной участи. Но сейчас на удивление всего живого, что с большим интересом наблюдало за девушками, соперницы стали соратницами, отбиваясь бок о бок от большого количества двухголовых особей. — Надо же, не думала, что мы будем сражаться рука об руку, а не друг с другом, — удивилась Ари, изредка поглядывая из-за плеча на демонессу, которая умело орудовала собственными когтями и очень острыми шипами, в мгновение ока разрывая тварей на мелкие куски.       Когда их осталось только двое, да горы трупов, Эвелинн наконец развернулась к лисице лицом, по прежнему смотря на ту взглядом дикого зверя, готового убить тех, кто без спросу вторгся на его территорию. В душе демонессы было слишком много противоречий, из-за которых ей приходилось бороться с собственным я, желающим незамедлительно навредить ушастому отродию. Но она пообещала своей возлюбленной, да и самой себе, что ради любви к Акали, никогда не тронет лисицу, чтобы та не пыталась сделать, поэтому ярость и злость в Эвелинн старались сойти на нет, чтобы не тратить силы, но новую перепалку с девушкой, а пойти на помощь к своей милой пассии. — Я обещала Акали, что не буду тебя трогать… — процедила девушка, когда проходила мимо лисицы, показывая ей свое безразличие. — На этом наше общие перемирие окончено.       Демонесса демонстративно зацепила плечо Ари, показывая таким образом, чтобы та не стояла у нее на пути. Но лисица не собиралась так просто заканчивать разговор и отпускать девушку во свояси, потому что прекрасно знала, что может вывести из себя Эвелинн, заставляя нарушить данное перед ассасином обещание, из-за чего их еще хрупкий союз тут же развалится на миллион маленьких осколков. — Знаешь, мы же с тобой подружки, — начала язвить Ари, звериным чутьем пытаясь понять настроение Эвелинн, которое пока что никак не менялось, что очень задевало внутреннего эгоиста лисицы.       Сказанные слова в адрес демонессы даже не заставили ее остановится, чтобы выслушать до боли интересную историю, от чего Ари сжала руки в кулаки от подступающей злости, решаясь на более серьезные слова без прилюдий и предисловий. Многих людей выбивает из колеи безразличие врагов, потому что они хотят их ненавистной реакции для подпидки своих славных амбиций. Так и Ари не могла смирится с тем, что Эвелинн даже слушать ее не хотела, постепенно отдаляясь на недосягаемое расстояние. — А мы ведь с Акали не только целовались! — выкрикнула девушка, у которой ухмылка с недовольной перешла в ехидно-зловещюю, замечая, что она задела самую больную струну души демонессы. — Да, я просто вспомнила внезапно, как прекрасна была ночь в каждой из поз.       Она подошла к Эвелинн в плотную, кладя нежные руки на её подрагивающие в ярости плечи. Губы приблизились на очень опасное расстояние к уху демонессы, чтобы продолжить шептать свои удивительно грязные словечки, от которых у Эвелинн со сто процентной вероятностью снесет ее демоническую крышу. — Да, мои чары, наконец, показали к кому ее душа лежит больше, — шептала Ари, когда ее руки спускались по гладкой коже Эвелинн переходя постепенно на её красивые изгибы груди.       Как не странно, но демон старалась держаться, постепенно подавляя в себе участки ярости, зная какой бессовестной обманщицей может быть лисица, пытающаяся всеми силами вывести девушку на мировую катастрофу. Её длинные когти сжимались в кулаки, а глаза закрывались, видя лишь тьму и свою возлюбленную, которая звала девушку к себе. И она уже было начинала делать шаг, как руки Ари останавливали ее, проводя по ее обворожительным изгибам. — Ее руки были здесь, — Ари провела кончиками пальцев по груди Эвелинн, от чего ее шипы взмыли в воздух, порываясь проткнуть лисицу, чтобы закончить ее бренное существование. — Нет, ты не сможешь мне ничего сделать, ты же обещала Акали, бедная овечка…       За столь даже короткое общение с демонессой, ей с легкостью удавалось управлять ее собственными чувствами, которые Эвелинн с трудом сдерживала в потаенных отделах своего подсознания. Постепенно девушке уже становилось все равно, что скажет Акали, когда Эвелинн одним движением острых щупалец сделает маленький надрез на горле бессовестной лисы, оставляя окровавленное тело девушки сползать по стволу ближайшего дерева. Но каждый раз она боролась с собой, с трудом отпуская мысли убийства, потому что любовь к ассасину у нее была сильнее ненависти к Ари. — Я же говорю, ничего ты мне не сделаешь, слабачка, — фырчала Ари, направляя свои руки вниз по животу до самого запретного места. — И даже здесь она успела побывать, доставляя массу удовольствия, ммм.       Наверное, это было последней каплей, которая вывела демонессу из себя, вынуждая отбросить данные ей обещания в сторону и развернуться с такой скорость, чтобы была прекрасная возможность швырнуть ту в ближайшее дерево своими шипами, оставляя на лисице значительные ранения, кровь которых плавно начинала пропитывать ткань её одежды. — Мне плевать, Акали здесь нет, — убийственно диким голосом говорила Эвелинн, все ближе подходя к своей ненавистной жертве. — Здесь тебя никто не спасет, глупая лиса.       Она бросилась на девушку, когда та пыталась подняться на ноги, держась рукой за израненный живот. Лисица успела вовремя выпустить световой шар, который спас девушке жизнь, когда она практически висела на волоске, ведь острые когти Эвелинн уже касались кожи над сонными артериями, один разрез которых приведет к скоропостижной, но при этом достаточно мучительной смерти.       Эвелинн исчезла, от чего лисица напряглась, вслушиваясь в даже малейшие шорохи, которые заставляли девушку оборачиваться в страхе каждый раз, когда по лесу пробегал какой-то зверек, не знающий о происходящей битве. — Правильно, бойся меня, стерва, — гулко пронеслось в голове у Ари, когда она получила сильный пинок в спину, от которого отлетела на большое расстояние, прочертив носом здешнюю землю и удачно приземляясь на гору трупов, что заставило ее быстро обернуться лицом к своей обидчице. — Ты ответишь за все.       Демонесса подходила к ней медленно, видя как лисица постепенно от нее отползает, в страхе иногда зажмуривая желтые глаза, у которых было свойство иногда переходить в голубоватый оттенок безмятежности. Ари пыталась быстро подняться на ноги, отрезвляюще хватая и без того горячий воздух, который застревал в легких, обжигая и разрушая хрупкие стенки альвеол. Девушка видела, как попутно Эвелинн острыми щупальцами разрывали монстров позади себя, чьи мертвые туши отлетали в стороны, орашая ее своей вязкой, синей кровью. — Я. Я так. просто не сдамся., — сквозь боль прошипела девушка все-таки поднимаясь на ноги и даже взмывая в воздух с распушенными в отчаянии сложившейся ситуации девятью хвостами. — Надо же… — съехидничала демонесса, прыгая на девушку так, что ее длинные щупальца вытянулись еще больше для вероятного поражения сердца, которое демонесса съест с наибольшим удовольствием.       Между девушками заискрился воздух так, что было видно на противоположной стороне деревни. Наиболее стойкие искры отлетали, поджигая собой рядом стоящие дома и деревья. Пока все происходило, как в замедленной съемке, Ари видя свою неминуемую кончину, в своих руках образовывала небольшие огненные шары, которые в мгновение ока влетали в полетное пространство Эвелинн, но из-за бушующей ярости обеих девушек сталкноверие сил привело к мощному взрыву, отбрасывающего каждую по разные стороны баррикад и нанося достаточно сильные увечья, у обычного человека не совместимые с жизнью.       Но демонических особей легкий огонек не остановит, поэтому они поднялись на ноги для последующей атаки. Ари стояла в позе нападения с крутящимися в руках синими огнями. Она наконец, почувствовала ту самую уверенность, от которой ее глаза засветились синими холодными огнями, способными поджечь самый стойкий материал на земле. Эвелинн же в предвкушении перебирала когтями, как змея прищуриваясь, чтобы выпрыгнуть в мощном броскё и навсегда покончить с никому не нужной жизнью маленькой жертвы.       Раздался хлопок, который донесся от сражения неподалеку, где Ясуо и Ирелия своими силами пытались отбиться от монстров, разрывающих мирных жителей на мелкие кусочки. Видно, что они были в отчаянии, потому что не могли защитить ни мирных граждан, которые смотрели на них с надеждой, ни даже самих себя, потому что каждый раз был шанс остаться без руки, ноги и даже головы. Сил категорически не хватало, потому что двухголовые черти не собирались давать противнику собраться в одной куче, пока оккультисты, скрывающийся в лесу просто не пристрелят каждого, как свинью.       Второй хлопок от ветряного смерча Ясуо заставил сорваться девушек с места, нанося друг другу обоюдные ранения, словно одна десять лет горела в праведном пламени грешников, а вторая была истерзана крупной стаей волков и других диких животных. И Эвелинн уже нависала над лисицей, чтобы сделать последний смертельный для нее удар, медленно вырывая сердце Ари, как почувствовала, что нечто обжигающее прошлось по её коже, заставляя, как в страшном сне отпрянуть от девушки, скорее отходя в сторону. — Акали… — тихо прошептала демонесса, вспоминая душераздирающий рассказ своей возлюбленной и её вчерашнюю внезапную трансформацию.       Эвелинн уже хотела ринутся вперед к своему любимому человеку, но что-то невообразимое даже для нее самой остановило девушку, заставляя остаться в таком положении рядом с Ари еще на какое-то время, которая так же как и Эвелинн обратила внимание на распространяющиеся потоки пламени со стороны центра деревни. — Что-то не так… — она глянула на Эвелинн, которая давно уже смотрела в деревню, не обращая внимания на её особу и пытаясь уловить капельку происходящего. Но и сама Ари видела лишь горы трупов детей, взрослых и монстров.       Даже издалека среди всей суматохи, демонессе все-таки удалось различить силуэт своей возлюбленной, которая отбивалась от монстров, а после резко замерла, о чем-то переговариваясь с высоким мужчиной, который никогда не внушал для Эвелинн доверия. И даже с такого расстояния демонессе было отчетливо заметно, как тело Акали источает огромнейшую энергию, которая подпитывается благородной яростью из-за убитых детей, с которыми девушка проводила слишком много времени. Смерти детей — это всегда страшная потеря, как для родителей, так и для самого общества. — А в прочем, — усмехнулся Сабуро, оборачиваясь к Акали, чтобы обратить на себя её внимание.       Высоки мужчина схватил маленького ребенка за ворот кимоно, которое очень хорошо было знакомо ему, ведь он сам когда-то пожарил такое же для своей любимой дочери. Её голубые глаза уставились прямиком на Акали, которая с недоумением смотрела на действия мужчины, явно не собирающегося делать ничего хорошего. Совсем случайно она обратила внимание на, наконец, выступившую татуировку из-под одежды высокого мужчины, от которой ассасин вздрогнула, невзначай поглядывая я тот самый кинжал, который достался ей, как она думала, от покойного отца. — Дорогая моя, милая дочурка, — усмехнулся Сабуро, переводя взгляд с Акали на маленького ребенка. — Надо же, сколько времени тебе понадобилось, чтобы ты, наконец-то, признала своего очень обожаемого отца… — Но… — хотела что-то сказать Акали, как у нее в горле встал ком, не дающий ей даже толком нормально вдохнуть свежего воздуха. — Твое письмо… — Письмо… Ха-ха… — посмеялся старик, проводя рукой по своей бороде. — Тому письму лет уже лет пять. За это время, все изменилось. И, к сожалению, наши пути давно разошлись по разные стороны. Я пытался уберечь тебя от всего этого, но ты в итоге забыла меня. Не захотела возвращаться ко мне… А я хотел лишь только самого лучшего для моей любимой дочери…       Она посмотрел на маленького ребенка, которого крепко держал в руках, чьи глаза постепенно начинали наполняться слезами, умоляюще смотря на Акали, ведь даже Хитоми знала, что ничем хорошим это не могло закончится. — Не плачь, Хитоми… — прошептала ассасин, постепенно подходя к своему отцу, которого некогда боготворила, чтобы попытаться спасти ребенка из его сильных рук. — Я обязательно помогу тебе… Обязательно… — Ты? Поможешь ей? — рассмеялся мужчина, схватившись за живот. — Да, ты себе помочь даже не можешь… Думаешь, ушла от Майюм стала от нее независимой? Как бы не так… Еще и якшаешься с каким-то мерзким отродьем… Тьфу… Противно смотреть на тебя… Когда-то ты была моей маленькой девочкой, которая должна была вырасти в сильнейшего правителя Ионии… С твоей-то силой… О, да, все знаю про твой дар, который даровали тебе боги… Но ты, решила закрыться, чтобы ничего не знать… — Я решила? — выкрикнула Акали, хватаясь за огромную руку своего отца, от чего тут же отлетела в сторону, пытаясь подняться на ноги. — Что я могла решить в свои 9 лет, когда моя родная мать ненавидела меня за то, что я не обладаю магией и забрала в угоду своих целей? — Не важно… — перебил ее Сабуро, кивая в сторону маленькой девочки. — Ты для меня навеки мертва…       В его руке сверкнул небольшой кинжал, который через секунду оказался окраплен невинной детской кровью. А девочка, которая все это время внимательно смотрела на Акали, когда ее из маленького ротика потекли струйки алой крови, а любимое кимано оказалось все в этих кровавых пятнах, была откинута на землю, словно тряпичная кукла, с которой больше никто не хотел играть. Ассасин не могла поверить своим глазам, что ребенок, который так сильно ее любил, оказался участником ужасающей ситуации, в которой ее отец сыграл решающую роль. В последние минуты жизни девочки, девушка видела в её глазах надежду на собственное спасение. Она видела, как сильно та доверилась ей, потому что знала, что у Акали обязательно все получится. А теперь мертвое тело лежало на земле, уснув праведным сном до конца своих дней. — С… Са-бу-ро!!! — закричала Акали, разум которой уже переставал различать правильную ситуацию происходящего. Для нее больше не было ни союзников, ни врагов, ни даже тех, кого она сильно любила. Теперь она сама по себе, её дикая сущность наконец, вырвалась наружу, сорвав с себя сковывающую печать.       Девушка переставала постепенно выглядеть, как человек, превращаясь в монстра, которого так сильно страшилась. Кожа покрылась красным пламенем, голова обрамилась могучими рогами, глаза горели вулканической лавой, а из ноздрей и приоткрытого рта выходил вулканический черный дым, заполняя собой все пространство вокруг.       Вырывающаяся ярость образовала вокруг девушки поток красного пламени, который взрывом пронесся по окрестности всей деревни, снося каждый дом, который для некоторых мог стать их единственным убежищем. Но теперь ничто не спасет живых существ от произошедшего взрыва, который распространялся по территории со стремительной скоростью, словно бушующий в мире вирус, убивающий каждого, кто попадет под его влияние. — О., Нет., там Акали… — крикнула Ирелия, готовая ринутся в сторону раздавшегося взрыва.       И она уже было сделала один шаг, как ее во время схватил Ясуо, даже слова не успевая сказать, как кольцо неистового пламени остановилось в пару сантиметрах от наших героев, чья кожа моментально покрылось сильнейшими ожогами от яростно-жаркого потока пламени. К сожалению, они видели, как многие, кто пытался убежать от надвигающейся угрозы, были испепелены, превращаясь из череловеческого тела в изъеденную огнем костлявую массу.       Даже давно знакомых врагов огненный взрыв обязал закончить бессмысленное сражение, которое ничем хорошим не могло закончится ни для Эвелинн, ни для Ари. От переизбытка эмоций демонесса даже помогла подняться своей сопернице, от чего они обе пытались высмотреть то, что происходило в центре деревни, но лишь видели потоки пламени, которые и на их прекрасных телах оставляли яростные ожоги, наверняка, заживающие слишком долгое время. Лишь одно две девушки знали, что все дело в состоянии Акали, которое смогло появится вчерашним вечером так внезапно. — Как превосходно, это то, чего я так долго ждал, — рука мужчины сжалась в кулак, прикрываясь железной броней от обжигающих его потоков пламени, пока он стоял на небольшой скале, откуда отчетливо было видно все происходящее. — Мой час настал, о юная Акали. Он встряхнул рукой, с которой опали догорающие листья деревьев, когда на лице проступила победная ухмылка, знаменующее начало конца света. Все утихло, а пламя сбавило свои обороты, снова уходя в глубиные недра девушки. Она оказалась одна на чистом от взрыва поле, которое окружали теперь деревья неприступного леса, да водоемы не успевшие высохнуть под напором неистового пламени. Акали не понимала, что произошло, а лишь рухнула на колени, не в силах сопротивляться иссякшей энергии, в ходе использования мощнейшей силы, которую когда-либо могли видеть жители Ионии.       Девушка бы уже практически лежала на земле, даже не в силах открыть глаза, чтобы посмотреть на голубое небо в последний раз, если бы её вовремя не подхватила Эвелинн, подоспевшая сюда самым коротким путем, раньше всех остальных. — Акали, я здесь, ты слышишь меня? — обеспокоена шептала девушка, всматриваясь в улыбчивое лицо своей возлюбленной. — Все закончилось, вы победили…       Демонесса и знать не могла, что это было только начало, ведь на горизонте показалась знакомая фигура, чье тело было покрыто сияющими доспехами, а на руках красовались длинные лезвия, способные проткнуть любую плоть человека, не повредив для хозяина самого важного. — Нет… это Зед… — на последнем издыхании проговорила Акали, пытаясь подняться на ноги, но постоянно снова и снова падала назад на руки Эвелинн. — Послушай, он очень силен, в таком состоянии нам его не победить. Ты должна… Должна выполнить мою просьбу… Пожалуйста спаси всех…       Эвелинн увидела как Ясуо, Ирелия, Карма, Кеннен и Шая с Рейканом кинулись в атаку на Зеда. Один за другим они отлетали в разные стороны, от ударов такой силы, что в итоге больше не могли подняться. Но никто не хотел сдаваться, поэтому даже через боль и сломанные кости, они поднимались на ноги, снова и снова преграждая путь Зеду перед его завершающим ударом. — Мне очень жаль, что именно тебе выпала такая участь, — Акали приложила руку к щеке своей возлюбленной, по которой нежно погладила большим пальцем, стирая скатывающиеся слезы. — Но если умирать, то я бы хотела умереть от твоей руки, чувствуя твою любовь и тепло…       Эвелинн мотала в несогласии головой, поджимая свои губы, как бы таким способом говоря, что не хочет менять жизнь своей девушки, на сотни и тысячи других жизней, которые абсолютно для Эвелинн не интересны. Но видя, как страдают остальные, как сильно борются за живую и свободную Ионию, как сильно стараются защитить Акали, как сама ассасин хочет защитить тех, кого любит, демонесса все же решается на поступок, который будет преследовать всю её жизнь.       Казалось бы, ей должно было быть все равно на происходящее вокруг, ведь она всю жизнь питалась страданиями других, поэтому спокойно могла забрать тело Акали, унося его далеко, где они навсегда смогут остаться вместе, где никто не сможет разрушить их счастья. Но она знала, что для Акали это не будет решением никогда, потому что она останется бороться за народ Ионии даже если ей придется снова и снова испытывать величайшие страдания в своей жизни.       Она врывается когтями в горячую плоть девушки, которая только кривится от нестерпимой боли, но абсолютно не собирается кричать, чтобы показать Эвелинн, что все хорошо. Акали лишь улыбается, смотря в бездонные демонические глаза своей возлюбленной, из которых не переставая продолжают скатываться слезы богатого цвета, сверкающие под утренними лучами солнца. — Я люблю тебя, Эви… — успевает сказать ассасин, до того, как острые когти возлюбленной достигают её самого сердца.       Сейчас между Зедом и Акали остается лишь Эвелинн, которая, не обращая на него внимание, пытается отбиться от дьявола обоими щупальцами, не оставляющие на нем никакого намека на даже самые легкие ранения. Но внезапно по всей округе раздается истошным крик, когда некто второй острым лезвием отрубает одни из самых важных частей тела Эвелинн под самый корень, не давая больше ей шанса на какое-либо сопротивление.       Акали мертва. Эвелинн успевает когтями разорвать её сердце на маленькие кусочки, от чего каждого, кто находится близко рядом с ней окатывает горячим воздухом, постепенно остывающем, как остывает и бездыханное тело ассасина. — Какая напрасная жертвенноть, — Зед подходит к демонессе аккуратно прикладывая руку к её волосам, пока та пытается прийти в себя после нанесенных ей очень серьезный увечий, которые в будущем повлияют на её дальнейшую жизнь. — Смелый поступок, но такой напрасный. Я тоже много потерял на этой войне. — Ты никогда не поймешь, чудовище… — прошептала еле Эвелинн, приподнимая свою голову в сверкающим из-под шлема красным глазам мужчины. — Значит, Акали знала о своем сердце, умно не допустить попадания его в чужие руки, — усмехнулся Зед, кидая рядом с мертвой Акали пацана, способного управлять временем. — Но она забыла, у меня всегда есть туз в рукаве. Действуй мелкая шваль.       Мужчина со всего размаху ноги, пнул Экко в живот, что тот, пытаясь встать, снова повалился на ноги, смотря сначала на бренное тело симпатичной девушки перед ним, а после на убитое горем лицо Эвелинн. Ему не оставалось другого выхода, как все же выполнить приказ Зеда, которому юного мальца пришлось вытащить аж с Зауна, где ему не помогли способности добиваться наилучшего момента, чтобы сбежать от лап зверского лидера жестоких завоевателей. Теперь все друзья и родные Экко оказались в страшной опасности перед лицом смерти, и лишь юный гений может вызвалить их из заточения собственной беспомощности, если тот выполнит поручения Зеда, помогая ему в этой нелегкой войне.       Все, кто присутствовал на важном заседании оказались под временным куполом, в котором время останавливалось, а за ним могло либо оборачиваться вспять, либо уйти далеко в будущее. На глазах у Эвелинн тело Акали начало наполняться кровью, постепенно вводя ее обратно в жизненный цикл этого мира. Сердце вновь раздалось глухим стуком, а раны затянулись, словно их никогда и не было. — Нет! — только и успела выкрикнуть Эвелинн, бросаясь на мужчину, понимая, что может оказаться на том свете рядом со своей возлюбленной. Но сейчас ей уже было все равно умрет она или нет, она хотела лишь быть рядом с Акали.       Но обессиленное тело было грубо откинуто сильной ногой мужчины, который недовольно кивнул своему приемнику, чтобы тот схватил мешающуюся под ногами особу, что тот и сделал, крепко держа демонессу за горло с представленной к ней косой. Казалось, что Эвелинн могла потерять сознание из-за нехватки кислорода, но просто отворачивалась в сторону, лишь бы снова не видеть, как зверски умирает ее возлюбленная уже во второй раз. — Смотри, сука… — прошипел парень на ухо девушки, облизывая свои потрескавшиеся губы. Каин был еще хуже своего отца, сильнее сжимая девушку своими руками, чтобы та ни при каких обстоятельствах не могла отвернуть голову от великого подвига ее пресловутого отца. — Сегодня ты станешь свидетелем величия! — усмехнулся парень, стискивая девушку до боли в нижней челюсти и ломоты во всем теле. — Сегодня рухнет старый мир, а на его костях возродится новый, более могущественный мир, в котором не будет места слабакам, вроде всех вас.       Пришедшая в себя Акали не понимала, что происходит вокруг. Её глаза были сосредоточены на извивающейся в плену демонессе. Ассасина не волновало, что может сейчас произойти с ней, ведь у нее не было воспоминаний о предыдущей смерти, лишь страшное и странное чувство в груди, которое напомнило ей вырванное в подарок от демонессы сердце постороннего мужика. Акали порывалась помочь своей возлюбленной, но была схвачена, смеющимся Зедом, который с превосходством наблюдал за мечущееся Акали. — Посмотрите, какая ты все-таки жалкая, — его рука легла на область сердца, которое выстукивало бешеный ритм, готовое в любую минуту остановится навсегда. — Вот она твоя слабость. Ничего, скоро ты от нее избавишься навсегда.       На шлем Зеда брызнула алая кровь, когда тот резким движением руки пробил грудную клетку девушки, вырывая из нее целое сердце демона, которое он сможет использовать в своих целях, чтобы создать сильнейшего солдата собтвенной армии. Глаза девушки потухли, а изо рта вытекали мелкие струйки оставшейся крови, неумолимо падая на зеленую траву, которая быстро стала кровавокрасной, знаменуя начавшийся конец старой эпохи. — Нееееет! — истошно завопила Эвелинн, когда Зед откинул мертвое тело подальше от себя, кивая собственному приемнику оставить забавы с красивой девушкой и заняться, наконец, собственной работы. — Чудовище, тварь… Я убью тебя… Демонесса не заметила, как ее тело практически согнулось попалам, оказываясь на земле рядом со своей возлюбленной, чьи глаза уже больше никогда не посмотрят на девушку ярким и теплым сиянием. — Нет, нет, Акали… — плакала Эвелинн, ближе подползая к продырявленному телу ассасина. — Нет, нет, не оставляй меня, пожалуйста… Все не может кончится вот так…       Девушка не замечала ничего вокруг, кроме себя и Акали, которая уже больше никогда не улыбнется лучезарной улыбкой. Никогда не придет на свидание, нервничая по тому поводу, как она выглядит в глазах своей любимой. Больше никогда не сможет обнять ее крепкими руками и нежно поцеловать, утешая горькие слезы демонессы в периоды каких-либо невзгод. Все закончилось так же быстро, как началось. Теперь Акали навечно будет жить в сердцах тех, кто ее знает и помнит. — А что с этой делать будем? — Каин кивнул уходящему Зеду, который внимательно осматривал полученную добычу, хоть ничего необычного в сердце не видел. — Оставь ее. Сейчас в убийстве не ионийца никакого смысла нет, — усмехнулся мужчина, показывая жестом, чтобы его приемник поторапливался и волочил с собой их пленника. — Она все равно умрет от великого сердечного горя.       На поле стало совсем тихо, что даже деревья не осмеливались шуметь наблюдая за бесконечным горем девушки, которая так недавно обрела самое настоящее счастье в её жизни, заставляющее пересмотреть некоторые аспекты своего существования. Внезапно солнечное утро сменилось грозными черными тучами, которые, не выдержав страданий этого существа, вылились на землю проливным дождем, скрывшим в себе слезы отчаяния друзей.       Каждый, кто смог стоять на ногах, обступили кругом бездыханное тело Акали. Кто-то падал на колени, коря себя за то, что был слишком слаб и не смог никого защитить, а кто-то впал в самый настоящий ступор, словно нервная система, наконец-то, смогла включить защитные механизмы, что многие уже даже не могли плакать, будто в их организмах больше не осталось слез.       Ари, которая стояла дальше всех, сложив руки на своей груди, не смогла смотреть на разодранное тело любимого человека, поэтому с горя убежала ближе к водоемам, без сил падая на их берегу, будто пытаясь таким способом справится с горечью утраты. Куда она пошла дальше никто не видел, но все точно знали, что она больше не вернется, уходя на поиски залечивания свежей душевной раны. — Если ты меня слышишь, я обязательно тебя найду, сколько бы времени не прошло, я найду и встречу тебя Акали, — Эвелинн склонилась над бездыханным телом любимого человека, которое больше не обжигало ее пухлые губы горячим дыханием, и чувственно поцеловала девушку в последний раз.       Акали похоронили с особыми почестями, как когда-то она хоронила не знакомого для нее мужчину. Ясуо с Рэйканом соорудили красивый крест, который оказался у изголовья ее могилы, одиноко стоя в поле, словно напоминание о страшном дне, который, навеки останется в сердцах людей, выживших в то злополучное утро. Может быть, никто бы и не заметил, если бы Ирелия зорким взглядом не приметила, как колышется еле заметная ткань на легком весеннем ветре. Это оказалась повязка Акали, которая слетела с нее во время жестокого сражения не за собственную жизнь, но за жизни всех ионийцев, которых оставалось так мало, что, казалось, будто их всех можно было пересчитать по пальцам. Девушка прижала родную для нее маску, подходя ближе к демонессе, которая не отходила от могилы уже слишком долгое время, стараясь унять подступающую к горлу обиду. — Я… — она не знала, что говорят обычно в такие моменты, ведь и сама потеряла дорогого человека, поэтому Ирелия всего лишь протянула повязку зеленого цвета, укладывая ее в дрожащие руки Эвелинн, которая позже повесила ее на одинокий крест своей возлюбленной. — Я знаю, что Акали очень сильно тебя любила. Но хоть ты и демон, я очень рада, что она снова была счастлива это хоть и не долгое время…       Через время на месте уничтоженной деревни вырастут новые цветы, украшая своими нежными ароматами давнишнею могилу ассасина. Сквозь время пронесутся легенды о подвигах этой девушки, которая встретила свою любовь там, где не ждала ее. Эвелинн уйдет глубоко в себя, не в силах справится с бушующими эмоциями горькой потери. Она вернется к истокам ее жизни, пока не захочет по стечению обстоятельств покинуть мира, где родилась и выросла.       Сопротивление продолжит бороться с Зедовским кланом, чтобы всеми силами не допустить уничтожения мира, чтобы не дать стать жертве Акали и других участников Кинку напрасной. Но на этом история героев не закончится. Хоть для них это начало было страшным, конец обязательно будет счастливым. Даже демоны заслуживают счастливого конца их собственной сказки.

***

      Далеко от земель Ионии, где царит уже долгое время хаос, под черным плащом, что призван скрывать личину владельца, некто услышал отклик в своем сердце страшного взрыва чьей-то доброй души. Что-то неведомое пробудилось в незнакомце всего на пару минут, вынуждая того остановится и обернуться в сторону исходящего до селе ему не виданного потока энергии, но при этом такого знакомого, зовущего в скорейшем времени идти за собой. — Я обязательно найду тебя, Акали, — незнакомец и сам не знал, что это за имя, которое так глубоко засело теперь в его подсознании.