***
Мужчина хорошо помнил, как в небе ударила яркая молния, а на землю упали крупные капли дождя, закрывая собой лица присутствующих. Девушка лежала на руках у незнакомого ему существа, за спиной которого безвольно висели обрубленные части тела. Ясуо стоял ближе всех, видя, как зияла огромная дыра в груди ассасина, из которой все еще вытекали алые струйки крови, предвещая окончание жизни хорошего и благородного человека, хоть иногда и плюющего на все законы жизни. Ясуо впал в ступор, а на лице замерла гримаса ужаса, раскрывая его глаза в немом крике судьбе, что была так жестока. Его руки опустились, разжимая пальцы, которыми он крепко держал свою катану, еще ни разу не выпуская ту из них. Но сегодня оружие, словно в замедленной съемке, небрежно падало на мокрую от слез неба траву, по лезвию которого стекали остатки крови, постепенно омывая клинок, в чистоте которого отразилось мертвое тело Акали, мирно лежащее на руках у темного существа с рогами, но так же плачущего, как и все остальные. Парень упал на колени, поднимая голову высоко к небу, так что холодные капли дождя, стекали по щекам, смывая накопившуюся на лице грязь и остатки прожитого за этот трудный период времени, который длился целый год, а закончился поражением. Ясуо раскрыл глаза, вглядываясь в почерневшее небо, которое периодически разрывалось от горя, что потерпели ионийские земли. Парню хватило лишь несколько повернуть взгляд в сторону, чтобы увидеть, что рядом с ним на коленях стояла девушка с длинными черными волосами, чьи клинки будто живые опали на грязную землю, отражая в своих лезвиях всех остальных, словно впитывая эмоции каждого присутствующего сегодня здесь. Ясуо отчетливо видел, как сильно руки Ирелии сжали траву, загребая длинными пальцами мокрую от дождя землю. В стороне его взгляду попалась парочка птиц, которые неспокойно держались за руки, с большим интересом вглядываясь куда-то вдаль, что заставило и Ясуо обратить внимание на существо, которое так нежно и аккуратно держала бездыханное тело девушки. Он заметил, что руки этого существа подрагивали, когда те пытались закрыть открытые глаза ассасина, а губы кривились в яростно-грустной ухмылке, в след за которой по щекам девушки стекали янтарного цвета слезы, сверкая в ярких вспышках молнии, которая внезапно озаряла собой все пространство. Но взгляд парня упал за спину Эвелинн, обнаруживая за ней светлый силуэт улыбающегося ниндзя. Ее рука лежала на мягких волосах девушки, которую она любила, осторожно поглаживая по ним так, что те легко развивались, словно от небольшого дуновения здешних ветров. И хоть Акали и улыбалась, ее взгляд был полон печали, когда та невзначай опустила голову, наблюдая за тем, как возлюбленная крепко сжимает ее тело, пачкая себя ее кровью. У жизни всегда был странный юмор, ведь вся история начиналась с того, как демон хотел вырвать сердце своей жертве, но сам увидел, как это делает кто-то другой, забирая жизнь уже не жертвы, но самого любимого на всем свете и во всей тьме человека. Ясуо несколько раз встряхнул головой, пытаясь скинуть с себя наваждение, которое тот видел из-за перенесенного серьезного потрясения, чтобы прогнать образы, которые в будущем его будут мучать еще не единожды, но увидел только, как душа Акали отрицательно мотает головой, что-то проговаривая в ответ, что-то, что парень не мог услышать из-за многочисленных шумов, которые перебивали звуки потустороннего мира. Хоть Иония и была местом, где стерта граница между духовным и человеческим миром, не все могли контактировать с бестелесными духами, от чего и Ясуо мог лишь видеть отчетливые очертания девушки, но не слышать ее, только иногда понимая, что та произносит по движению ее губ. — Это я, — прошептала девушка, которая тихо присела рядом с парнем, укладывая свою руку на его плечо. — Она сказала, что это действительно она… И попросила, чтобы ее жертва не была напрасной… Карма передала слова Акали каждому, кто в тот день наблюдал за потерей не просто хорошего напарника по команде, но друга и просто хорошего человека, пожертвовавшего собой, чтобы спасти еще тысячи жизней, которые совершенно не были ей знакомы. Многие могут сказать, что ей следовало в первую очередь думать о тех людях, которые ее всегда ждут и любят, потому что никто не собирался разбрасываться жизнями друзей, чтобы спасти землю от начавшегося геноцида. Но времени не было, чтобы решать, как поступить, поэтому Акали выбрала наиболее подходящий для всех исход, веря, что ее друзья, а в особенности возлюбленная очень сильны духом, и смогут пережить такую непростую для них утрату. Одна жизнь за тысячи других. Казалось бы, не такая большая цена, но для кого-то это неизмеримое ни в каких единицах горе. Акали присела рядом с Эвелинн, нежно обнимая ту со спины, от чего девушка могла в последний раз почувствовать прикосновения своей возлюбленной. Но никто не знает, что Акали прошептала демонессе на ухо, заставляя ту низко опустить голову, орошая своими слезами бездыханное тело ассасина, от чего ее рука сама дернулась к собственной грудной клетке, уже начиная протыкать кожу фиолетового оттенка. Ей было все равно, она никогда не чувствовала собственной боли, поэтому была готова вырвать себе сердце на глазах у всех, чтобы только снова оказаться со своим ассасином даже в потустороннем мире, уходя вместе в вечную жизнь. Но легкая рука Акали пальцами провела по нежной и гладкой коже девушки, слегка затрагивая обрубленные части тела, которые заметно вздрогнули, почувствовав знакомое тепло. Прикосновения плавно прошлись по руке Эвелинн сильно сжимая ее кисть, чтобы не дать той совершить задуманное. Губы ассасина вновь зашевелились, говоря Эвелинн, чтобы та продолжала жить дальше, ведь однажды они смогут встретится, даже если это случится через весьма продолжительный промежуток времени. Такие слова всегда вселяют надежду в того, кто может прожить достаточный отрезок времени, чтобы увидеть, как меняются времена и как уничтожаются целые цивилизация, выстраивая на их месте новые. — Я… я тоже тебя люблю… — прошептала демонесса, утыкаясь лбом в уже давно остывший лоб девушки, которая все еще лежала у нее на руках. — Я обязательно найду тебя… И снова позволю себе влюбится… Время уходило, забирая с собой воспоминания минувших времен. Грань межмирья начинала стираться, унося с собой легкий образ ассасина, который спокойно улыбнулся каждому, кто принял участие в ее непростой судьбе, помогая справится с тяжелыми временами в истории Ионии, что, наверняка, войдут в учебники, как великий геноцид человечества. Черные времена для каждого жителя, даже для тех, кого эта участь не коснулась и, возможно, не коснется никогда. Образ постепенно стирался из взора людей, пока Акали плавно удалялась вдаль, небрежно покручивая свой кунай на пальце правой руки. Но она навеки останется жить, пока будут жить те, кто ее помнит и любит.***
— Возможно, тебе кажется, что время бессовестно обкрадывает и забирает то, что так нам сильно дорого, — прошептала Кай’Са, заставляя парня поднять взгляд на нее и посмотреть в глубокие фиолетовые глаза. — Но это то самое мгновение, та секунда или минута, что ты видел душу Акали, это — дар времени, который оно только могло тебе предложить взамен того, что неизбежно должно было случится. Прошлого не изменить, от него можно только чему-то научится. Слова девушки пронизывали душу острыми иглами насквозь, проникая в самую глубину подсознания. Был ли то тихий и успокаивающий голос или, возможно, слова перемешались с состоянием, которое Ясуо старался держать, не выпуская за границы дозволенного, от чего достаточно сильно утомился, но парень, пошатываясь из стороны в сторону, чувствовал, как его веки наливаются свинцом, постепенно закрывая глаза, коими тот смотрел на мир уже совсем по-другому. Проснувшись утром, Ясуо открыл глаза, рассматривая помещение, в котором творился бардак, устроенный самим юношей, будучи в нетрезвом состоянии. От увиденного парень отвернулся, прикрывая стыдливо рукой собственное лицо, покрывшееся краской, словно у вареного рака. Он хотел было скрыться от позора, прячась словно маленький ребенок под столом, где существовал воображаемый его домик, но вовремя вспомнил, что рядом с ним была девушка, чей стул уже давно благополучно пустовал, как будто незнакомки и вовсе не было, когда по таверне пронесся ураган. Но мужчина, отчетливо помнил последние слова девушки, чьи глаза прочитали все его естество от кончиков пальцев ног до макушки головы, заставляя каждый раз по телу пробегать миллионам маленьких букашек, вызывающих неожиданную дрожь по всему телу. Задумавшись, Ясуо не обратил внимание, как под руки его волокли из таверны двое огромных мужчин, словно горил, поставленных охранять это место, а, возможно, и самого хозяина. Кажется, что парень видел вчера этих двоих, которые убегали из здания с низкорослым мужчиной, чье лицо висело в данный момент на лицом Ясуо, который оказался на сырой и холодной земле, после того, как его грубо вышвырнули из заведения. — Чтобы я тебе больше тут не видел, — протараторил весьма противным голосом маленький мужичок, кидая на Ясуо его же катану, от которой он слегка скрутился, так как оружие было весьма тяжелым даже для крепкого телом парня. Возможно, что Ясуо не услышал слов, которыми так весело ругался хозяин таверны, потому что на лице парня то и дело проступала забавная ухмылка, ведь за долгое время он, наконец-то, смог улыбаться тому, что сам он еще живет на этой земле, а поэтому всегда сможет отомстить всем, кто принял участие в геноциде человечества его родной земли. Парень лежал на спине, раскинув руки в разные стороны. Его не волновало, что и без того грязная одежда, испачкается в мокром песке еще сильнее. Он просто лежал, вглядываясь в бескрайнее синее небо, по которому плавно плыли белые и иногда серые облака, создавая ощущение легкости и безмятежности. Юноше казалось, что протянув руку ближе к ним, он сможет ухватится за их пушистые бока, которые того унесут в миры, где он сможет, наконец-то, быть свободным. Но как близко тот не подходил к своей цели, она становилась еще дальше, словно нечто незримое останавливало парня от бесцельных скитаний по здешнему миру. — Ясуо?! — послышался тихий и весьма приятный женский голос, заставляя юношу на секунду засомневаться в правильности мира, в котором тот живет. На мгновение ему показалось, что занавеси пали, а громадные каменные стены рухнули, открывая перед самураем истинный мир, которого он давно не видел, прибывая в кошмарном сновидении, что не могло закончится, потому что не хотело отпускать юношу из своих крепких объятий, словно демон, вязко обволакивающий его тело, чтобы вечно подписываться самыми адскими его страхами. — А… Акали?! — выкрикнул испуганный парень, принимая сидячее положение, а катану случайно отпихивая в сторону, но его глаза тут же погасли, когда мозг осознал, что мир, в котором он живет, существует на самом деле, и каменные стены никогда не рухнут, возвращая в мир лучшую подругу. — Ох, Ари, это всего лишь ты… Ясуо и не понял, что сказал весьма не правильную фразу, заставляя лисицу прочувствовать себя еще более не нужной, от чего ее выражения лица сменилось с улыбчивого и радостного встрече со старым другом на угрюмое и даже слегка сердитое, заставляющее парня почувствовать несколько весомых ударов по своей и так травмированной голове. Невзначай, он даже вспомнил, как будучи младше, Акали попросила его притворится ее парнем, чтобы скрыть свою истинную ориентацию, из-за которой в будущем у девушки случились еще большие размолвки с её матерью. Но и грехом не было заставить по дальше держаться того самого Каина, который каждый день старался покорить сердце неприступной девушки. — П… Прости… — сглотнул Ясуо, закрываясь руками от ощутимых тумаков, которые наносила ему лисица. — Я не это имел ввиду… Я думал, что ты Акали. Для парня было большой неожиданностью встретить Ари спустя столько продолжительный промежуток времени, которая так и не увидела прощального слова Акали, убежав сразу после того, как перед её глазами предстало мертвое тело девушки. Ясуо думал, что больше не увидит лисицу, потому что та скроется в глуши самых больших лесов Ионии, либо вовсе покинет архипелаг, отправляясь в дальние странствия на поиски правды, которую та жаждала в своей жизни больше всего на свете. Но видимо, юноша ошибался, понимая, что после смерти ассасина уже никто не сможет быть в той тарелке, что была прежде. — Я понимаю, мне тоже до сих пор кажется, что я ее слышу, где бы я не была, — тяжело выдохнула девушка с лисьими ушами, хватая мужчину за руку и поднимая с прохладной земли. — Слушай, а ты не видел тут странной девушки? Не могу ее найти. Поднимаясь на ноги, Ясуо отряхнул свою одежду от мокрой земли, подбирая и свою катану, которую сильно воткнул в землю, опираясь всем телом на нее. Удивительно, на сколько мог быть ленив этот человек, раз после долго лежания, он не мог и пяти минут постоять прямо. Наверняка, была бы у него возможность, он бы спал везде, где только ему было бы это позволено. — Ты о высокой девушке с темными волосами, странной внешностью и очень красивыми глазами? — усмехнулся парень, складывая руки под грудью и вспоминая последние слова, которые та ему сказала, после чего внезапно пропала, словно никогда ее тут и не было. — Поверь, если бы она была тут, то я, наверняка, бы знал об этом. Но увы, я проснулся, её уже не было. — Да, она мне очень помогла, — улыбнулась лисица, вглядываясь во взгляд парня перед собой, который, кажется, выражал то, что чувствует и сама Ари. — Но странно, что она так много спрашивала об Акали… Девушка пожала плечами, поднимая голову к голубому небу, от чего прищурилась, когда в глаза попали утренние и очень яркие лучи солнца, которые пытались приукрасить лицо лисицы даже в столь пасмурные на её душе дни. Жизнь не зря вновь столкнула старых друзей лбом ко лбу, награждая их не менее тяжелыми испытаниями, о которых те пока что не подозревают, безмятежно разговаривая о чем-то отдаленном, что не касается нашего повествования. Но наверняка, они вместе отправятся в далекое путешествие по морским просторам Рунтерры на корабле, который предоставит знакомый Ясуо, занимающийся рыболовством в здешних водах. Их путь будет лежать очень близко к землям Ноксуса, вглубь морей, куда обычно не заплывают моряки, боясь подводных чудовищ и русалок, которые там могут обитать. Ари узнала, что на пути к Сумрачным островам, на которые лучше не ступать ноге человека, находится небольшой остров, чье присутствие не отмечено ни на одной из известных карт Рунтерры. Возможно, именно это путешествие раскроет правду о происхождении древнего вида востайского рода, к которому принадлежала лисица. Но ни одна история не может быть завершенной, пока некто, пробирающийся сквозь темные леса, не разорвет ее в ярости от отчаяния, которое пришлось испытать бьющемуся в груди сердцу, завершая любое никому не нужное существование человеческих особей, чьи крики заполнят все естество девушки с длинными рогами, острыми, как бритва зубами и пронзающими любые вещи когтями. Бесцельные убийства прокатились по разным уголкам архипелага, забирая жизни нелепых, а может и слегка глуповатых крестьян, которые просто оказались ни в том месте и не в то время, которых находили в лесах с оторванными конечностями, вырванными челюстями, откушенными языками, либо вовсе выпотрошенными внутренними органами, которыми решили поживится черные, как смоль, вороны. В темноте, некоторым даже казалось, что глаза их приобретают особо голодный вид, светясь красным оттенком, будто сама преисподняя живет в этих небольших птицах. Девушка шла среди множество незнакомых людей, прекрасно скрывая себя под теневым плащем, что даже среди белого дня та могла оставаться незамеченной для множество глаз. Порой люди задевали невидимое существо, отшатываясь в испуге, когда перед их глазами из ниоткуда выскакивала очаровательная женщина со змеиными глазами, чей один укус заставит забыть о страданиях прошлой жизни. Но испуг на их лице сменялся на чувство безмятежности, когда острый коготь прикасался к тонкой человеческой коже, постепенно делая легкий надрез в области сонной артерии, от чего несчастный падал, сотрясаясь в конвульсиях еще несколько минут, пока полностью не истекал кровью, а Эвелинн покидала город, будучи снова незамеченной, даже при огромном количестве местных зевак и старых женщин, вечно желающих обсудить новые городские сплетни. Но любые пытки или же убийства посторонних людей, чьи жизни для демонессы были лишь обычным пухом, что безвольно летел по ветру жизненного пути, в конце недолго существования все равно заканчивая смертельным исходом, который Эвелинн лишь слегка делала раньше, чем это было положено, не приносили девушке никакого душевного удовлетворения. Боль жертв сама сочилась через открытые поры кожи демонессы, которой она не могла насытится, как бы сама того не желала, стараясь уже даже при свете дня убивать несчастных людских особей, не применяя на них собственное очарование. Боль, которая раньше будоражила сознание, сейчас стала безвкусицей, не способная унять бушующие внутри сердце, заполняя собой возникшую пустоту. Эвелинн не нравилось это чувство, от чего ее пытки становились все более жестокими, а убийства менее привлекательными, пока перед демонессой не возникла особа, чей аромат перебил терзания душевных мук, заставляя девушку поверить, что сейчас может начаться ее новая жизнь, которая, увы, все равно не станет похожей на прежнюю. Как не странно, но Эвелинн не покинула Ионии, чувствуя присутствие своей возлюбленной совсем рядом, будто за очередным поворотом она выйдет, озаряя ее своей глупой улыбкой, а в руках неся большую порцию рамена, который та обожала, наверное, даже больше, чем собственную сталь. Но этого не случалось, и снова погибала очередная жертва, напоминавшая девушке о не существующих шипах, которые были для нее, словно дети для родной матери. — Надо же, как вкусно пахнет, — облизнулась демонесса, чье лицо покрылось холодной ухмылкой. Её взгляд упал на девушку, что шла в чаще леса по тропинке, ведущей к небольшому домику, который находился в глуши лесного массива на берегу небольшого озера. Хороший вариант, если хочется сбежать от собственной жизни, закрываясь в собственном разуме на долгие годы. Но это никогда не было бы выходом для Эвелинн, чей разум уравновешивается лишь благодаря большому количеству подопытного материала в виде человеческой расы. — Ну, здравствуй, дорогая, добыча, — прошипела Эвелинн, оказываясь рывком за спиной у резко замершей девушки. — Правильно, вам смертным существам, в пору боятся таких как я. Когти демонессы легли на тонкую миниатюрную шею девушки, совсем легонько надавливая на кожу и проводя по ней все ближе к сердцу жертвы, которое замерло в ужасе, заставляя тело невинной девушки, окаменеть от дикого испуга, который прокрался в её извилистые ходы разума. Жертва не могла пошевелится, лишь изредка стараясь рассмотреть того, кто схватил её в смертельные тиски. Пальцы рук разжались, выпуская на землю корзину с яблоками, которые покатились вниз по склону, а сердце вновь запустило свой ход, все больше его ускоряя, пока дыхание девушки не сбилось, пытаясь сказать в свою защиту пару слов. — П… прошу… — прохрипела девушка, когда когти Эвелинн совсем сомкнулись на её шее, повреждая целостность кожного покрова. — У меня… Меня дети… Я отдам вам все, что хотите… Но пожалуйста… Лицо демонессы сменилось на зверски хищное, которому захотелось впитывать боль, пока та не заполнит бездонную яму, образовавшуюся вместо бьющегося сердца. Эвелинн всегда забавляли эти умоляюще стоны людей, готовые выдумать все, что угодно, лишь бы спасти свои драгоценные жизни. Но больше всего, демонессе нравилось, как людская раса любила прикрываться собственными отпрысками, ведь бедное чадо никогда не вырастет в этом жестоком мире без мамкиной юбки. Мир, может быть, и жесток, но демонесса знала, что та может быть еще более жестокой, заставляя страдать сам мир, предрекая появления совершенно нового зла, чье рождение зависит лишь от действий живых существ, которые сами способны приводить к вымиранию целые цивилизации. Она приоткрыла рот, оскаливая острые и белоснежные зубы, по которым плавно прошелся язычок, показывая наплевательское отношение к собственной жертве, продолжающей проговаривать одни и те же слова, словно они смогут образумить того, кто с самого появления мира любил испачкать собственное тело чьей-то алой кровью и искупаться в волнах чувства боли. Но внезапно руки демонессы разжались, выпуская милую девушку из собственных объятий, которые, наверняка бы закончились остановкой сердца в чьих-то острых когтях. Милая особа в испуге за собственную жизнь, даже забыла подобрать свою корзину, которую так настойчиво складывала, пока собиралась навестить бабушку далеко за деревней. Девушка бросилась со всех ног, не замечая, как в тишине за ней бежит демон, любящий давать ложную надежду, от которой кровь наполняется истинным привкусом великолепия, что заставляет внутри застывать биению сердца, а мозг переполняется яркими красками, способными на мгновение остановить ход времени. Среди демонов-людоедов, Эвелинн была бы непредсказуемым гурманом, чье имя висело бы на устах каждого. И одни бы в страхе дрожали от созвучия этих букв, а вторые бы восхищались невероятной женщиной, делая ее своей королевой. Возле самого дома, что-то холодное коснулось сухожилий девушки, заставляя ту с, потрясающим весь лес, криком упасть на землю, уже не чувствуя больше силы в собственных ногах. Хоть боль пропитывала все тело жертвы, в этот раз она старалась сопротивляться, цепляясь руками за сухой массив земли, от чего продвигалась меньше, чем на обычный женский шаг. Эвелинн медлила, ходя вокруг девушки и с интересом заглядывая в глаза незнакомки. Она видела страх, боль, беспомощность, тщетность усилий, которая та совершала, ползком направляясь к дому, где, наверняка, могло быть безопасно. Но внезапно, демонесса увидела что-то иное. Ненависть к убийце. Ту самую ненависть, которую она видала в глазах возлюбленной, когда Зед вернул ее к жизни, лишь бы получить от нее то, что давно требовалось. Что-то екнуло в сердце демонессы, вонзаясь острыми стрелами в теплую плоть и пронзая ее насквозь, от чего Эвелинн на секунду отступила назад, хватаясь за голову, в которой снова всплыли образы мертвой возлюбленной, заставляя девушку упасть на колени, постепенно срываясь на жуткий крик, который сумел согнать всех птиц с деревьев и прогнать мирно пробегающих мимо животных. И даже будучи демоном, сеющим везде ужас и хаос, со стальными нервами и твердой кожей, психика девушки периодически ломалась, что заставляло глаза Эвелинн светится совсем по иному, выражая ярость и желание мстить. Говорят, у злодеев в сказке не бывает счастливых концов. И даже, если на мгновение способны они уловить частичку счастья, получая надежду на лучшую жизнь, обязательно приходит кто-то с властью отобрать у монстра все, что тот любил, делая из него злодея, которых свет никогда не видел прежде. Поэтому в демонессе просыпались неуправляемые эмоции, из-за которых гибли люди, что не повинны в смерти возлюбленной были, но смерть не могла устроить монстра, лишь забранная ею надежда придавала силы жить девушке в этом мире. — Бабушка!!! — закричала в панике девушка, уже не зная к кому обратится за помощью, хоть и осознавала, что ее дорогая бабушка уже давно прикована к постели из-за болезни, которая отняла возможность двигаться. Крик незнакомки вывел Эвелинн из состояния прострации, когда ее глаза напились красной и обжигающей яростью, из-за которой когти девушки оставили глубокие ранения на лице жертвы, сильно обезображивая его. Левый глаз был разрезан, будто яблоко ножом на две равные части, быстро становясь полностью серым и помутневшим. По обезображенной щеке струилось стекловидное тело, которое заполняет собой разные камеры глаза. Рана на правой щеке разорвала лицо, заставляя тем самым открывать рот девушки сильнее, а кровавая полоса на лбу оказалась голубой, постепенно от черепа отделяя кожу с подкожной клетчаткой, из-под которой виднелась красного цвета лобная костью. — Ахаха, — злобный смех полился из уст демона, который внимательно рассматривала собственный шедевр, словно художник, чья работа должна стать настоящим шедевром. — О, да, зови, дорогая моя, кого хочешь… Никто не придет, никто не спасет тебя, так же как некому было спасать Акали… Ведь все вы смертные. И ты… И твоя ненаглядная бабушка, которая уже третий день лежит и разлагается… Голос демонессы стал тихим, пронзающим, завлекающим, от чего девушка, лежащая на земле, больше не смогла двигаться, опуская тяжелую от боли голову на сухую землю. Ее перестали волновать заботы мира, ощущая, как жизнь постепенно покидает непригодную для существования оболочку. Она еще несколько раз умоляюще произнесла слова пощады, в надежде, что монстр прислушается к своей жертве, но тут же поняла, как напрасно были потрачены силы, когда длинные пальцы демонессы впиваются в живот, от чего жертва лишь кричит от боли, а потом замолкает, но не потому что покинула бренный мир, отправляясь на небеса, а потому что потеряла сознание от болевого шока, свешивая вниз безвольно руки, когда Эвелинн подняла ту над землей. И только демонесса собирается ударить жертве в самое сердце, занося руку над телом девушки и складывая острые пальцы, словно изображая подобие острия кинжала, как перед глазами проходит некий незнакомец, скрывающий себя от посторонних глаза, что долгое время наблюдал за происходящим со стороны, выискивая подходящего момента, чтобы, наконец, показаться этому миру. Пока он стоял возле дома, рассматривая яркие цветы, что росли на клумбе не далеко от входа в жилище, незнакомец досадно качал головой, узнавая в зверстве чудовища почерк своей давней возлюбленной, с которой тому пришлось разойтись разными путями, что в конце времени снова свели их к одному и тому же месту, но совершенно при разных обстоятельствах. Путешественнику было тяжело наблюдать, как сущность с легкостью и грацией расправляется с ненужной этому миру еще одной жертвой, но при этом что-то трепетало в его душе, видя новые разрушенные жизни. Незнакомец шел тихой поступлю, легонько наступая босыми ногами на холодную землю, что так аккуратно была запачкана чужими следами алой крови. Он шел, проходя мимо девушек, словно не замечая тех, когда демонесса обратила на него свой пристальный взгляд, как бы отрешаясь от предыдущей затеи, которая некогда захватила ее разум в крепкие тиски. Сейчас же Эвелинн наблюдала, облизывая высохшие губы, за новой жертвой, которая небрежно, совсем не испытывая чувства страха перед ней, проходила мимо, тем самым раздирая в демонессе бурю негативных эмоций, что в скором времени смогли одержать над ней верх. Пальцы Эвелинн разжались, выпуская практически безжизненной тело, которое без труда оказалось на холодной земле, укрытой тенями кроны деревьев. Глаза демонессы вновь заблестели, а на лице появился обворожительный оскал. Её волновало лишь то, как новая добыча будет биться в конвульсиях от её совершенно острых когтей, от чего её легкий шаг сменился на бег, в секунды достигающий спины незнакомца. Девушка занесла когтистую руку над головой преследуемого, чтобы обрушить его высокое тело на землю за один удар, но за секунду до того, как лезвие рассечет его кожу, человек, скрытый плащом, присаживается, заставляя демонессу прочертить только воздух. На лице Эвелинн воцаряется недоумение, которое не дает оценить складывающуюся ситуацию, от чего демонесса чувствует легкую хватку в области живота, из-за которой незначительным толчком руки незнакомца, знающего как правильно в бою расставить силы, девушка под собственным весом летит спиной на землю. Ее руки крепко хватаются за запястья незнакомого человека, что нависает над девушкой, скрывая и ту от жестокого мира своим большим плащом. Когти на половину вплетаются в толстую кожу, заставляя электрическому разряду пробежать по всем нервным стволам тела, от чего незнакомец кривится, издавая характерные звуки, но собственной руки не торопится отнимать от тела демонессы, боясь, что уже упустил шанс спасти очередную душу от собственного разрушения. — Пожалуйста, не делай этого, Эвелинн… — выкрикнул до боли знакомый голос, заставляющий демонессу на мгновение окунутся в прошлое, разжимая несколько собственную хватку. — Пожалуйста, это не ты… Тобой правит гнев, ненависть и месть… Не дай им завладеть твоим разумом… Не дай вырваться чудовищу, которого ты уже не в силах будешь контролировать… Но Эвелинн не собирается слушать, ее глаза вновь наливаются алой кровью, меняющие окраску, словно хамелеоны, которые подстраиваются под атмосферу окружающей их среды. Когти медленно сжимаются на запястье незнакомца, оставляя после себя кровавые дорожки, ручейками, стекающими на тело девушки, постепенно создавая на ней небольшие лужицы. Скрытый под плащом человек внимательно наблюдает за завораживающими движениями демонессы, которая свободной рукой макает когти в кровь, сексуально пробуя ту на вкус, от чего девушка замирает, а кошачьи зрачки расширяются, словно она приняла наркотик, когда все краски в голове демонессы внезапно перемешиваются, а та понимает, что уже некогда ощущала этот ни с чем не сравнимый аромат. Но он не в силах пробиться сквозь пелену, которая застилает мозг девушки, оставляя яркие воспоминания в давно забытом омуте, что стараются никогда уже больше не разливать по маленьким бокалам жизни. Возможно, разумом Эвелинн давно завладели пауки, аккуратно вьющие паутину вокруг ее самых счастливых воспоминаний, от чего те причиняют только до безобразия адскую боль, заставляющую девушку обращаться к ее природным и жестоким инстинктам, которым она становится без сил противится даже перед весьма близкими ей людьми. Глаза Эвелинн мгновенно загораются чем-то ярким, словно оковы спадают, освобождая мечущуюся душу из чертог такого опасного места, как разум, но тут же мутнеют, заставляя демонессу отрастить на голове длинные рога причудливой формы, появляющиеся по обычаю лишь, когда девушка уходит дорогой теней, аккуратно виляя острыми шипами, в мир, что сокрыт для человеческого разума, в мир, где привычные вещи принимают устрашающее обличие. Но что-то страшное происходило в белой комнате подсознания Эвелинн, в которой заперто два одинаковых существа с одной судьбой. Одно из них томится за пределами разума девушки уже тысячи лет, готовое в любое время выйти в свет, когда высокие стены, ограждающие разум, падут из-за вечной погони за чем-то давно не существующим. И никто не знает являются ли существа перерождением человека, которому довелось родится с тяжелой судьбой, от чего первые лаборатории Рунтерры никогда не будут стихать от тяжелых криков, что не разнесутся ветром, ведь их некому будет слушать из-за многочисленных смертей на поверхности в ходе жестоких Рунических воин. А может девушка была порождением череды людских желаний, благодаря которым на свет появился демон, способный разжигать новые воины, что в будущем уничтожат целые цивилизации, а может и огромные миры. Незнакомец внимательно рассматривал лицо своей старой знакомой, поворачивая свою голову из стороны в сторону. Под капюшоном на его лице появлялась улыбка, ведь перед глазами всплывала картина, что была дорисована сотни лет назад, но тот не видел в глазах демонессы горящих воспоминаний времен, когда мир был совершенно другим. Путешественник лишь тух вместе с тем, как угасали глаза Эвелинн, которая переставала обращать внимание на происходящее вокруг. На мгновение она прикрыла собственные веки, тяжело выдыхая горячим потоком воздуха, что нежно прошелся по мягкой щеке незнакомца, сокрытого от всего мира лишь небольшой тканью. Но он видит, как девушка вновь открывает глаза, больше не замечая в них Эвелинн, которую он знал когда-то, а лишь холодное пламя, пробирающееся под кожу, заставляя невзначай вздрогнуть, постепенно переводя дух из-за собственной беспомощности перед потерей сущности самого важного — себя. Из-за увлеченности старыми воспоминаниями, путешественник не замечает вовремя, как в его сторону на огромной скорости летят два острых шипа, которые словно голографические, образовались за спиной девушки, готовые пронзить плоть, навеки заканчивая бренную жизнь собственной жертвы. Но реакция незнакомца оказывается стремительнее, нежели скорость длинных шипов демонессы, что направила ножи к его животу, от чего тот успевает отреагировать на приближающуюся опасность в момент непростительной близости лезвий от собственного тела. Подол плаща взмывает в воздух, несколько разлетаясь на легком ветру, который проносится мимо девушек, заставляя их на мгновение вдохнуть теплые, уходящие в другие края, ароматы. Но пружинистые ноги незнакомца отрываются от земли, вознося того в воздух, в котором он меняет свое положение, оказываясь за спиной демонессы. Его ноги грузно приземляются на землю, оставляя на ней глубокие следы торможения. Глаза ярко сверкают под капюшоном, который, кажется, на мгновение, вот-вот слетит с головы, обличая того, кто находится под ним, но сильный ветер бьет путешественника в спину, не позволяя миру увидеть того, кто может противостоять беспощадному демону. — Эвелинн, прошу очнись! — пытается докричатся до девушки чей-то женский голос, проникающий в самые глубины ее подсознаний, чтобы в них отыскать прежнею демонессу. Но с каждой попыткой незаконного проникновения незнакомка все сильнее стучится в двери белой комнаты, что навеки закрыла для нее неизвестная этому миру демоническая сущность. — Ну, же… Ты ведь всегда была сильной… Загадочная наблюдательница видит, как медленно тело демонессы поднимается на ноги, разворачивая к ней свое лицо, на котором воцаряется безобразная и слегка даже сумасшедшая улыбка с обнаженными острыми, как бритва, зубами, а следом поворачивается и тело, что сразу принимает боевую позу, разводя безжалостные когти по сторонам. Незнакомка замечает, что свежая рана, которая болью пульсирует в разорванной душе, поменяла Эвелинн, заставляя пренебрежительно относится к противнику и бездумно атаковать, не жалея собственных сил, словно за один удар тот сможет испустить свой последний дух. Ее острые когти проносятся в опасной близости от тела незнакомки, которая вовремя уворачивалась от безрезультатных атак, иногда оказываясь за спиной у демонессы, легкой и нежной ладонью подталкивая ту в спину, от чего острие рук с гулким эхом по всему лесу впивалось в крепкие стволы деревьев, вынуждая Эвелинн на какое-то время увязнуть в плену величественного творения природы. Но свободные шипы продолжали атаковать незнакомую для Эвелинн девушку, с яростной скоростью и жаждой крови нанося той практически смертельные удары, которые в состоянии нанести наблюдательнице лишь легкие увечья на предплечьях рук, которыми та отбивает шипы, отправляя их вкусить холодной земли Ионии. Воцаряется тишина, когда взгляды девушек пересеклись на одной линии, заставляя на какое-то время замереть в ожидании следующего хода своего соперника. Но мир перевернулся с ног на голову, когда холодом пронзающий взгляд демонессы добрался до самого сердца незнакомки, погружая его постепенно в давно забытую холодную камеру. Уже очень долгое время она ни у кого не видела такого взгляда, способного повергнуть в страх даже самые смелые сердца, делая из людей собственных марионеток. То были глаза кукловода. Красивые, но опасные, вселяющие в мир ужас ночи, они, словно пауки, плели паутину вокруг человеческих тел, которые уже не могли сопротивляться желанию своего господина. Много лет назад, мир уже столкнулся с кукловодом, который искусно плел паутину вокруг наивных жертв. Но никто не знал, что за монстр жил на Ноксианских землях, ведь некому было рассказать о чудовище в образе прекрасной дамы, живущей в давно заброшенном особняке Зааванов. Днем красавица, в ночи чудовище, забирающее с собой человеческие души, но возвращающееся в порт уже без них. И лишь одному существу посчастливилось видеть сущность владелицы особняка, открывая для себя завесу одной из многочисленных тайн Рунтерры. Ее красные глаза выделялись из мира живых людей, будучи глубоко привязанными к Сумрачным островам. Такие холодные и такие расчетливые, не знали чувства любви и сожаления, от чего даже таинственная незнакомка, скрывающая себя от всего мира, после встречи с ней очнулась лишь тогда, когда над ней нависали два изуродованных паучьих клыка демона или же бога, что жаждал вкусить плоти и крови одного из самых могущественных людей Рунтерры. Что стало в ту ночь с паучьим богом девушка никому не рассказывала, тщательно скрывая даже от самой себя многочисленные раны, пропитавшие тело путешественницы паучьим ядом, который даже спустя столетия продолжает медленно разрушать тело девушки изнутри. Но после судьбоносной встречи исчезла и черная дама, заставляя мир забыть об уже страшных временах существования. И по сей день никто не слышал о королеве, что так похожа была на паука, выжидая заветного часа, чтобы вновь явить себя миру, ввергая его во времена новой гибели. — Новый образ тебе, конечно, к лицу, — усмехнулась девушка, сверкая белоснежными зубами из-под капюшона, что начинал постепенно испускать из себя черную ауру, отдаваемую демоническим привкусом разрушения и убийств. — Вот только твой взгляд… как же он меня бесит… мне придется тебя уничтожить, чтобы принести в мир успокоение, как и в твою черную душу. Как бы грубо не звучали слова незнакомки, ее глаза наполнились слезами, что маленькими капельками начали стекать по румяным щекам, постепенно пропитывая солью ее накидку, легко развивающуюся на ветру. Девушка легонько прикрыла глаза, как тут же ее взору пристала демонесса протягивающая ей собственную руку, в которой висели браслеты сделанные для нее из человеческой плоти. Может, для остальных это показалось бы странным, но именно так Эвелинн пыталась выражать не только свою любовь, но и привязанность. Картинки сменялись одна за другой, заставляя таинственную путешественницу ласково улыбаться, когда перед ее глазами пробегали лучшие годы ее жизни, увы, от которых она сама вынуждена была отказаться, что приводила ее собственную душе в хаос. Она злилась, от чего сосуды на висках интенсивно пульсировали, заставляя глаза гореть совершенно иным пламенем, которое способно было только уничтожать все, что вставало у него на пути. Злость и агрессия постепенно охватывали незнакомку, чье имя хорошо знала Эвелинн, но не хотела вспоминать, совсем забывая о прошлом, которое привело ее к такому настоящему. Путешественница увидела Эвелинн совсем рядом с собой, что не поняла, видит ли она реальность, или же все это игры ее подсознания, ведь взгляд демонессы пронизывал таинственную спасительницу до кончиков ушей, заставляя вновь горячему чувству пробежать по телу яркими мурашками, от которых девушке пришлось поежится. «Я тебя не забуду… » — произнес тихий голос Эвелинн в голове у незнакомки, вызывая одновременно боль, разочарование и злость, которые быстро переполнили чашу, выливаясь из нее настоящей агрессией, направленной лишь на одну особу, что находилась сейчас перед путешественницей. Порой, она и сама не понимала, что с ней происходит, от чего хваталась за голову, моментально ей встряхивая, чтобы скинуть не нужное наваждение, которое жаждало яростного суда существа, нагло предавшего чувства другого человека. Незнакомка хорошо помнила, как демонесса поклялась всегда оставаться собой, даже в годы самой страшной судьбы, которая ей уготована этой жизнью, но теперь она хорошо видела, что все обещания давно остались лишь за горизонтами давно ушедших времен. — Прекрати разрушать себя изнутри! — крикнул женский голос, уже сорвавшийся на бессознательный ор, что всеми силами старался приоткрыть завесу, которая окутала демонессе разум, забирая ту в объятия вечности. — Ты обещала мне, хоть и не помнишь этого! Ты обещала Акали, что будешь жить дальше! Но даже сейчас ты нарушаешь законы вселенной, превращая мир в кровавое месиво, которое не нужно будет даже тебе самой! Рука незнакомки остановила летящие в нее острые шипы, грубо перехватывая их возле собственного лица, которое искрилось от негодования, все больше прорисовывая черты демонической сущности, не знающей ничего, кроме уничтожения, что в будущем приведет к долгожданному процветанию. На щеках появлялись окутанные тенью острые выступы, а глаза переставали выражать сочувствие и доброту, постепенно становясь призрачно красивыми. И сколько бы злости не выражала истина лица путешественницы, ее обезображенная до локтя рука остановилась у самого горла демонессы, лишь кончиками пальцев надавливая на тонкую кожу Эвелинн, по которой легкими ручейками потекла алая с оттенками сирени кровь. В мгновение ока перед глазами незнакомки пронеслись целые фильмы, в которых она смотрела в янтарного цвета глаза, завораживающе погружаясь в их собственную пучину небытия. Она почувствовала, как нежная рука Эвелинн вошла под плащ, дотрагиваясь до тела девушки, что обволокло острые когти демонессы, завлекая те в свои липкие объятия. На долю секунды таинственной незнакомке показалось, что ей удалось пробиться сквозь терновый лес, ведь один из глаз Эвелинн преобразился, принимая свою естественную окраску. Он единственный, который пытался заглянуть под навес, скрывающий незнакомку от ненужного взора, чувствовал, как злостью наполняет давно знакомое сердце, все реже бьющееся в груди путешественника. Но что-то черное переполняло глаза незнакомой девушки, заставляя через собственную кожу, впитывать самые страшные муки демонессы, чей глаз покрылся легкими капельками слез, стекающими по нежной коже ее щеки. — Эвелинн, послушай меня… Ты не должна сдаваться… Хотя бы ради себя… — девушка приложила еще не измененную руку к щеке демонессы, проводя по нежной коже большим пальцем, почему и заставила Эвелинн невзначай вздрогнуть, поддаваясь манящему чувству, которое сможет защитить ту от страшного зверя, живущего внутри нее. — Может быть сейчас тяжело, но ты должна ее отпустить, как отпустила… как отпустила и меня… Иначе душа ее никогда не успокоится, пока кто-то будет одержим ей… Голос таинственной наблюдательницы пробрался глубоко в подсознание демонессы, вытаскивая с его самых дальних полок обрывки бумаги, чьи концы были оторваны, либо сожжены неистовым пламенем свечи, навеки забытых воспоминаний. Перед глазами Эвелинн пробегали целые картины знакомых лиц, среди которых были лица двух девушек, что та потеряла по собственной неспособности сохранить собственное счастье. Акали ярко улыбалась, протягивая девушке свою руку, в которой впервые не было холодного оружия, коим люди любили убивать всех, кто не был на них похож, но вот черты второй девушки в сознании демонессы были размыты. Она поворачивала свою голову, волосы на которой нежно развивал теплый ветер, возможный лишь в определенное время года. Эвелинн не могла разглядеть лица, на котором чувствовала легкую улыбку, успокаивающую ее душу, как бы не старалась снять пелену с глаз, раздирая их кончиками острых когтей. Девушка ощущала прикосновения к собственной щеке, видя сквозь белый туман ярко сияющие глаза, которые постепенно отворачивались от нее, становясь все дальше, пока не пропали за горизонтом, где демонессе их уже никогда не найти. Как дивен этот мир, что предоставляет испытания тем, кто, наверняка, способен с ними справится, пройдя тяжелый жизненный путь. Но тот не всегда дает нам человека, чья легкая улыбка способна заставить упасть холодным оковам сердца, вынуждая его забиться с новой силой и прогнать внутренние печали. Порой, каждому нужен рядом кто-то, кто сможет пожертвовать собой, отдавая небольшую частичку света близкому человеку, чтобы спасти того, когда кажется, что весь мир отвернулся навсегда. И легкий ветерок сменил направление, снимая с глаз Эвелинн неприятную паутину и заставляя, наконец-то, увидеть мир, в котором давно родилась демонесса, находившаяся на самой вершине горы из трупов людских тел. Были ли это жертвы Эвелинн, или же она родилась среди тысячи тех самых криков, все же вглядываясь в корчившееся тело несчастного смертного, когда перед глазами возникла прежняя улыбка, которая теперь украшала мертвецки белую сущность, чьи волосы, будто призрачные, разлетались в разные стороны, а темная аура обволакивала тело, словно живой демон, подпитывающий жизненные силы в непонятной для демонессе сущности. Какое-то время загадочная личность стояла не подвижно, рассматривая яркими темно бирюзовыми глазами прекрасное дитя нового мира, которое было рождено в путах старого. Эвелинн увидела, как та все же протягивает руку демонессе, словно копируя движения маленького ассасина, вынуждая девушку увидеть временную связь между совершенно разными существами, которые сквозь тысячи лет оказались связаны судьбоносной нитью, что так плотно сплела их души в единое целое. Наверное, девушка, что всплыла в воспоминаниях некогда была дорога для Эвелинн, вызывая легкие воспоминания времен, что смогли в первый раз окунуть демонессу с головой в неизвестные омуты любви, что всегда были свойственны только для людей, ведь демоны никогда не умели кого-то любить или дорожить проведенным вместе временем. Считалось, что если демоны и заводят семья с себе подобными, то только лишь с определенной выгодой для себя самого, но никогда не по настоящей любви. Но сейчас Эвелинн была заложником собственного разума, что выпустил на свободу тень с неутолимой жаждой крови, которая никогда не сможет иметь представления о возможности настоящей любви. Демонесса хорошо ощущала, как аккуратные, но сильные объятия постепенно поглощали ее в себя, засасывая ее разум в новые, давно забытые и очень хорошие времена, которым, как и всему на свете, свойственно приходить к логическому завершению, больше никогда о себе не напоминая. Может быть на этом бы все и закончилось, ведь Эвелинн начала брать контроль над своим телом, постепенно приоткрывая клетку собственной темницы, которая никогда не была заперта на ключ, ведь демонесса сама опустила руки, закрываясь за решеткой от гнетущих ее мировых проблем и выпуская на свет ту, которой не было дела до душевных страданий, а лишь до болезненных стонов людских сущностей. Ее можно было назвать Тенью, что столетиями томилась на задворках разума Эвелинн, напоминая ей, как быстро закончились ее хорошие воспоминания, от чего перед глазами всплыла картина пустующего и серого мира, в который та вернулась после первой в ее жизни серьезной потери. Постепенно уходящее прошлое, сменилось мрачным настоящим, в котором Эвелинн уже не помнила прошлой жизни, что закончилась для нее многие столетия назад, оставаясь записанным на твердых листах пергамента. Но свежи были в памяти недавние события, которые заставили ее глаза с новой силой вспыхнуть холодным синем пламенем, а тело преобразится в существо с темными волосами, прядь которых полностью повторило цветовую гамму глаз. Острые когти девушки с синими лезвиями грубо вошли в живот между чешуйками, что плотно прилегали друг к другу, существующие для защищать мягкой кожи незнакомки, но ткань плаща быстро пропиталась алой кровью путешественницы, что быстрыми струйками потекла по руке Эвелинн, срываясь с нее на зеленую траву, которая моментально окрасилась в красные оттенки жизни. Шквал эмоций вспыхнул внутри незнакомки, которая из последних сил сдерживала свое второе я, злостью отдающееся глубоко в подсознании и сердце девушки. Мир рухнул в глазах путешественницы, моментально поглощая каждую извилину в головном мозге в бушующий хаос, что пытался вырваться наружу для уничтожения всего сущего на достигнутых им землях. Девушка моментально схватила демонессу за горло, прижимая ту к близко стоящему дереву, от удара об которое послышался хруст хрупких костей Эвелинн, что тут же брызнула кровью из собственного рта, орошая ей лицо загадочной личности. — Ты… Что ты из себя делаешь?! — прозвучал даже весьма неестественный голос, который был похож на голос нескольких существ, кричащих из глубин подземного мира. — Зачем ты становишься той, кем обещала не быть?! Зачем просто ради забавы убиваешь людей?! Ты никогда так не дела… Твой разум нужно уничтожить…. Неизвестное существо, крепко держа в руках Эвелинн, которая извивалась, пытаясь задеть своего мучителя, что отбивал каждую атаку девушки, наконец, обрывая ее голографические шипы, плавно слетающие на землю и быстро испаряющиеся, словно их никогда и не было, подошло к дереву, поднимая бездыханное тело первоначальной жертвы демонессы, у которой еще была возможность спасти свою душу, через спасение невинного человека, который хорошо утолил жажду крови Эвелинн всего пару часов назад. — Твой мир может изменится, если изменишься ты сама, — проговорила девушка, преподнося практически мертвое тело к лицу Эвелинн. — Ты уже изменила свой мир, но тебе стоит вернуть его обратно. Жизнь — это спасение души. Смерть — уничтожение. Изменить выбор ты не сможешь, потому что не сможешь вернуть мертвого к жизни. Умрет она — умрешь ты. Таковы законы моего мира. Возможно, где-то в глубине души, незнакомка тешила себя мыслями, о правильности выбора, который сделает Эвелинн, ведь уничтожая маленького демона, девушка уничтожить часть своей души, а вместе с ней и огромную историю своей жизни. Но загадочная личность, с которой практически слетел капюшон, всего на пару сантиметров приоткрывая очаровательные черты лица, понуро опустила голову, сжимая постепенно чернеющей рукой, шею очередной жертвы, которая рвется под сильным давлением, а безголовое тело летит на землю из-за нежелания кровожадной личности Эвелинн дать возможности ей жить. Демонесса видит, как с незнакомки под потоками ветра слетает капюшон, обнажая светлые волосы девушки, чей тяжелый и мертвый взгляд устремляется в синие глаза Эвелинн, постепенно втягивая в себя все крупицы темноты, что хранится в девушке уже долгое время. Через время на лице незнакомки появляется злая улыбка, которая желает лишь уничтожить того, чей выбор пал лишь к смертельному уничтожения себя, дабы вернуть миру былые оттенки ярких красок. Черная субстанция, что медленно покрывало кожу рук девушки, легко просочилось в ее самые глубокие слои, постепенно доходя до крупных сосудов, разнося черные крупицы смерти во все жизненно необходимые органы, которые моментально останавливали свой ход, оставляя лишь после себя серую массу, окутанную черной субстанцией. Эвелинн видела, как бирюзовые глаза медленно принимали темный оттенок, погружая девушку в пучину страданий, где она даже как демон, сможет испытать страшные мучения собственной совести. Рука незнакомки все сильнее сжимала шею девушки, устремляя к ее груди неизвестное существо, способное проникнуть сквозь тело демонессы, находя цепкими лапами то самое место, где всегда покоилась душа не только человека, но и любого существа на бренной земле. Но в тот самый момент, когда демоническая сущность практически коснулась темной пульсирующей сферы, незнакомка внезапно замерла, когда черная аура добралась до бьющегося сердца, которое замертво, воцаряя немую тишину во всем лесу, что было слышно, как единичные капли черной кровь стекли по телу демонической сущности, падая на зеленную траву и моментально перерождая ее в черном пламени феникса во что-то неизвестное этому миру. — Ты не готова!!! — злостно произносит вновь родившейся дух, на чьей голове ярко сияет зубчатая корона. — Твои действия доказывают, что ты не готова жить в этом мире и бороться за возвращение своей возлюбленной! Убив невинную девушку, ты доказала, что жизнь для тебя — это пустой звук. А значит, как я и говорила, ты будешь уничтожена. И на темном прахе твой души родится совершенно новый мир. Глаза демонической сущности ярко засияли, озаряя собой потемневшее пространство лесного массива, после того как черная субстанция вытянула из тела демонессы небольшую сферу, в которой пульсировала потемневшая жидкость, переливаясь различными оттенками черного цвета. Но даже среди этого темного массива можно было рассмотреть небольшую белую точку, что теплилась внутри бушующего пламени ярости, стараясь не затухнуть, словно свеча на осеннем ветру. Тьма вошла внутрь демонического существа, скрывая в его мертвых просторах следы своего существования, от чего на мгновение еще более бушующая ярость поглотила монстра, что тот выпустил из собственных рук ослабленное тело Эвелинн, которая безучастно наблюдала, лежа на холодной земле, как демоническая сущность, которая показалась девушке весьма знакомой, будто вся паутина, что окутывала ее разум спала, оставляя в памяти лишь светлые воспоминания из прошлого, без особых усилий выкорчевывает крупные деревья, летящие прямиком в сторону Эвелинн. Ее кожа снова приняла для демонессы естественную окраску, погружая девушку в воспоминания о далеком прошлом, в которых она, наконец, увидела лицо незнакомки, что позволила ей некогда впервые испытать настоящие чувства любви и первой в жизни Эвелинн потери, после которой с каждым новым годом и прожитым столетием в душе девушке накапливалась черная и вязкая жижа, поглотившая разум демонессы, когда в нее опустили огромный чан невысказанных эмоций и новой тяжелой потери, опустошающей все ее естество и позволяющей заполнится темной, прилипающей ко всему, субстанцией. Опасная сущность незнакомки медленно подошла к обездвиженному телу демонессы, посматривая на нее, как человек обычно смотрит на пробегающего мимо него таракана. Обезображенная рука вновь потянулась к девушке, хватая ее за область оторванных некогда конечностей и приподнимая над землей, чтобы внимательнее рассмотреть лицо Эвелинн, в последний раз перед тем, как оно навеки покинет пристанище живых людей, отправляясь на суд высших существ. Но даже сейчас демонесса не в силах рассмотреть лицо девушки перед ней, ведь та успевает накинуть на себя собственный капюшон, скрывая за ним злобную ухмылку монстра. — Теперь ты не кажешься такой бойкой, как прежде, — усмехнулась незнакомка, болтая поломанное тело Эвелинн из стороны в сторону. — Теперь ты просто кусочек мяса, который уже даже на ногах не в силах стоять. Хоть демонессе не довелось разглядеть лица могущественного существа, она почувствовала, как все ее тело пронизали тысячи иголок, постепенно вплетающихся в сознание девушки знакомым эффектом силы, которую невозможно было сыскать ни в одном из известных уголков огромной вселенной. Внезапно, сердце Эвелинн перевернулось в груди, отдаваясь болезненным ощущением, когда в горле скапливается комок, заставляющий задыхаться среди бесчисленного множества кислорода, дающего человеку жизнь. Девушка захотела закричать, но не от страха, а от осознания правильности воспоминаний, что всплывали в ее голове все это время, не давая покоя все еще бушующему сердцу. — Ка…жется… я… я знаю, кто ты… — охрипшим голосом произнесла демонесса, хватаясь руками за запястье человека, крепко сжимающего ее в собственных тисках, от чего тот на мгновение останавливает собственную руку перед решающим ударом, что навеки заберет у девушки жизнь. Незнакомец аккуратно вглядывается в лицо Эвелинн, обращая взор на ее яркие янтарные глаза, что снова сияют прежним блеском, покрываясь толикой чернотой печали, которая никогда не покинет разум демонессы, ведь потери дорогих людей не уходят из памяти просто так, периодически вызывая легкое покалывание в грудной клетке. Да, только страж не может остановится, когда приговор был выставлен на страшный суд перед самой вселенной, замечая, что и Эвелинн готова покинуть бренный мир, отправляя собственную душу на поиски блуждающей во тьме возлюбленной. Рука незнакомки нежно прикоснулась к щеке девушки, проводя плавно когтями по коже до грудины, откуда слышался тяжелый звук биения демонического сердца. Пальцы плавно надавили на кость демонессы, что та тут же сломалась под сильным давлением руки, позволяя ей пройти к самому заветному органу каждого живого существа во вселенной. Эвелинн не кричит, ведь ей более не знаком вкус собственной физической боли, она лишь прикрывая свои веки, озаряет лицо улыбкой существа, которое в скором времени избавится от висящих на его плечах проблем. — Прости… — произносит тихий голос девушки, чья рука тянется к капюшону, чтобы скинуть его с головы, скрывающей себя личности. — Прости… что забыла тебя… Пальцы легко легли на бьющееся под ними сердца, замирая в нерешительности после того, как знакомый голос дошел до сознания незнакомки, вылавливая из памяти легкие воспоминания давно минувшего прошлого. Девушка увидела улыбку Эвелинн, которая завлекала незнакомку в незамысловатый, но весьма нежный танец, нравившийся им обеим, после чего картина сменялась на долговременные погони за монстрами и людскими жизнями, которые обычно заканчивались пиром во время всемирной чумы. То было время веселья и бесконечного счастья, которое, казалось, никогда не закончится, навеки оставаясь в сердцах девушек, что должны были наблюдать со стороны, как сменяются поколения за поколениями, которые никогда бы не забыли о двух монстрах, живущих с ними по соседству. По щекам загадочной личности потекли соленые слезы, от чего ее голова понуро опустилась ближе к земле, постепенно опуская Эвелинн на спину, наконец, решая пойти путем, который не принесет страдания близким людям, за что незнакомка поплатится собственной частичкой души, пытаясь выжить среди множества терзаний, вызывающих душевную и физическую боль, способную восстановить маленькое равновесие во вселенной. Путешественница готова поплатиться собственной жизнью, ради того, кто некогда стал сильной опорой одинокой душе мира. — Я не смогу… — прошептала девушка, приобнимая демонессу со спины и касаясь своими холодными губами ее уха. — Живи Эвелинн, прошу, ты должна жить… Рука плавно выходит из тела девушки, распространяя по глубокой ране черную субстанцию, которая моментально сшивает разорванные ткани между собой, а кости ставит на место, все же без возможности быстрого сращения, с которым демонессе придется справится самостоятельно. Но руку незнакомки болезненно сводит чувством разрушающей ее силы, которая постепенно начинает сковывать ее тело грубыми оковами, от чего загадочной личности остается совсем мало времени, перед тем, как суровое наказание не даст хаосу поглотить участок этого мира, забирая тех, кого девушка упорно пыталась спасти. — У меня мало времени, но твоя душа все еще черна, — горячим дыханием обдает кончик уха Эвелинн, заставляя ее поежится от пробегающих по телу мурашек. — Давно ты обещала, что не доведешь себя до такого, чтобы не случилось, поэтому и впредь не дай черному туману завладеть твоим разумом. Никогда не оглядывайся назад, не думай о том, что могло бы быть или не могло. Все это не нужная трата времени и самого себя. И если тебе кажется, что ты сделала не правильный выбор в прошлом, вспомни о том, что нет правильного или не правильного выбора. Есть просто выбор или его последствия. Нет прошлого, есть настоящее. Нет будущего, есть только сейчас. И именно в этом сейчас ты должна быть. Цени свое время, цени его настолько, чтобы отдавать его только тем, кому оно действительно нужно. Девушка понимала, что больше не может оставаться рядом с Эвелинн, которая впервые за все это время почувствовала облегчение после падения с сердца тяжелого камня, когда нежные руки захватили ее в крепкие объятия, а знакомый голос дал возможность окунутся в счастливое прошлое. Демонесса, наконец, смогла спокойно выдохнуть, ощущая, что к ней возвращается кто-то, охота за которым всегда оставалась без результата, ведь незнакомка была способна не хуже Эвелинн скрывать свое присутствие, наблюдая за миром со стороны. Но загадочная личность исчезла так же незаметно, как и незаметно появилась, когда демон повернулась, чтобы схватится дрожащей рукой за плащ, срывая его с тела той, чей горячий след продолжал еще долго остывать в здешнем лесу. Пальцы Эвелинн сомкнулись в холодном воздухе, пропуская сквозь кожу леденящий ветер скоропостижной потери того, кто для Эвелинн оказался не просто легкой закуской на обед, но дорогим существом, навеки заботящимся о ней самой. — Спасибо… — лишь произнесла демонесса, на глазах у которой появлялись легкие капельки слез, пока еще отказывающееся стекать по нежной коже ее пурпурных щек, в конце концов покрывших собой черную траву, после того, как перед глазами Эвелинн стемнело, заканчивая ее тяжелое путешествие. Дом в лесу утих, оставляя возле себя обезглавленное тело девушки, что случайно попала под руки бушующего демона, так же спокойно лежащего на черной траве, пока ее тело восстанавливало перебитые ребра и сломанную душу из-за тяжелой для девушки двойной потери. Возможно, все могло бы сложится иначе, если бы Эвелинн не появилась на священном архипелаге, оставляя свою жизнь в течении прежнего русла, но тогда, девушка бы не обрела того, что сохранило ее душу, хоть и совершенно на не продолжительный срок, вновь даря давно забытое счастье. Иногда история очень жестока к собственным героям, чьи жизни навсегда останутся в руках авторов, благодаря которым герои оживают в воображении читателей, заставляя окунаться их в новые и загадочные миры, далеко уходя в выдуманный мир подальше от суровой реальности, в которой, порой, не бывает счастливых концов. А жизнь — это самый лучший подарок человеку, за которою время от времени приходится бороться не только самостоятельно, но и отдавая ее в руки других, даже иногда не знакомых людей. Отдавая часть себя во благо спасения, мы оставляем зияющую рану в своей душе, которая может заполнится либо светом, одаривая человека спокойствием, либо тьмой, что продолжает сжирать остатки светлой души, опрокидывая человека на самое дно. Может, и Кай’Са отдавала себя слишком часто, не успевая заполнять пустые ячейки впечатлениями от новых воспоминаний, что вызывало в ее теле сильную боль, постепенно сковывая девушке конечности и заставляя падать на холодную землю посреди развалин какого-то древнего города, разрушенного столетия назад во время Рунических войн, которым удалось забрать у каждого самое дорогое в их жизни. На глазах ее не было слез и сожаления, ведь Дитя Бездны привыкла нести свою судьбу на собственных плечах, справляясь со всеми проблема в одиночку. Она лежала на каменной плите, чуть ниже которой стояла не разрушенная колонна, скрывающая за собой раздробленный на две половины каменный трон. Кай’Са затуманенным взглядом увидела надпись на непонятном языке, который не сохранился до теперешних времен, указывая миру, что в вечность могут кануть даже долго живущие цивилизации и народы. Руки девушки протянулись вперед, давая возможность подтянуть себя ближе к каменным глыбам, чтобы рассмотреть знакомые буквы, что расплывались в бирюзовых глазах Кай’Сы. Тело девушки дрожало, заставляя замирать в статичной позе, когда резкие удары острых игл впивались в ее сердце, от чего та выплевывала из себя темные сгустки крови. Девушка хорошо помнила, как столкнулась со своей смертью в прошлый раз, застигая ее лицом к лицу. В тот момент страх окутывал ее тело, побуждая продолжать бороться, возможно, ожидая малого чуда в своей никому не нужной жизни. — Omnis homo est in vita in mediocris fabula scripta digitos Dei¹, — тихо прошептала Кай’Са фразу, написанную на мертвом языке земли, которая заставила ее несколько усмехнутся, постепенно переворачиваясь на спину и тихо всматриваясь, возможно в самый последний раз, в черное безмятежное небо, которое было красиво усыпано яркими мирами, освещающими этому миру долгий путь в жизни. — А моя сказка, похоже, подошла к концу, о которой никто из ныне живущих так и не узнает. В первый раз за долго время, на глазах девушки проступили слезы, в которых отразилось все ее прошлое: от самого рождения, до теперешнего момента, забирающего ее жизнь. Перед глазами возникали люди, с которыми она встретилась на своем и так достаточно длительном пути, особенно демон, что заставлял до сих пор трепетать сердце в груди, вызывая порочные мысли в искореженном разуме Кай’Сы. На лице девушки проступила легкая улыбка, когда прошлое сменилось приятным настоящим, в котором неожиданно появилось существо, окрутившее Кай своими мягкими лисьими хвостами. Благодаря им ей стало легче, что девушка даже выдохнула, ощущая, как по телу расползается теплое чувство, заставляющее ее на мгновение забыться, окунаясь в собственные такие приятные мечты, которым никогда не суждено сбыться. — Пусть Бог, чьи пальцы записывают эту историю моей жизни, — тихо прошептала девушка, последний раз обращая внимание на падающие над ней звезды. — Спасет всех, кто попал моему взору в этой маленькой истории. Это мое последнее желание перед тем, как вселенная сотворит из хаоса баланс. Кай’Са ощутила, как постепенно ее тело покрывается леденящим душу вязким субстратом, что твердеет вокруг нее, не давая больше пошевелиться. Она чувствовала, как вязкое вещество достигает ее грудной клетки, больше не давая ей развернутся в достаточном объеме, от чего головной мозг переставал получать нужного ему кислорода, через время отключая сознание девушки, чьи глаза легко закрылись, а на лице застыла легкая и умиротворенная улыбка, словно она знала о собственной смерти, когда шла спасать незнакомое ей поселение Ионии. — Это конец… — лишь успела прошептать Кай’Са перед тем, как затвердевший кокон забрал ее тело в свои крепкие объятия, останавливая дыхание девушки навсегда, а по ее щеке пробежала единственная слеза, застывая на пол пути к заветной цели. Но незаметно для самой Кай перед глазами всплыла картина, которой она никогда не видела прежде. Девушка не могла понять, происходит это в прошлом или сейчас, а может еще произойдет в будущем. Кай’Са видела чей-то дворец, охраняемый тысячами войнов в черных накидках, что убивали каждого, кто сможет приблизится к воротам великого палаца. Ее взгляд был устремлен в глубину огромного здания, где она со стороны наблюдала за мужчиной с белоснежными волосами, чьи глаза сияли ярко красным оттенком крови, в которой были запачканы его руки. И как бы она не пыталась дотянутся до него, выпуская тысячи черных огней, девушка не могла ничего сделать, лишь стоять в темном и одиноком пространстве, узнавая историю совершенно с другой стороны. — Да, и что ты собрался делать с сердцем девочки? — взор девушки перекинулся на юношу с туго заплетенной косой черного цвета, что стоял подле своего господина и наставника. — Я ее любил. Рано или поздно я бы добился своего, и она бы вышла за меня замуж. Тогда бы вся ее сила была бы у нас! Тяжелый взгляд мужчины поднялся с небольшого по размерам сердца Акали на Каина, что крепко сжимал в своих руках косу, которая одним глазом наблюдала за происходящим, то и дело подсказывая юноше, как ему лучше жить. Зед давно жаждал, чтобы это сердце оказалось в его руках, которое до сих продолжало стучать, выдавая свою магическую сущность и могущественность. Ему не нужны были люди, которые в тысячи раз будут сильнее его, когда он сам может стать самым могучим на Земле, порабощая все уголки Рунтерры под своим началом. — Заткнись уже! Любовь. Ха! И до чего же ее довела эта любовь?! Запомни, любовь — это слабость, благодаря которой тобой можно манипулировать, — рассмеялся мужчина, вставая со своего места и с размаху ударяя Каина в грудную кленку, от чего ощутил, как даже сейчас его тело наполнилось новыми силами. — Не нужна мне была эта дрянь. Мне нужно было только ее сердце. Я отправлюсь на Сумрачные острова, где отыщу Королеву пауков, что с радостью согласится поменять мое сердце на новое, с которым я стану навсегда не победим. Каин со скептицизмом посмотрел на своего наставника, поднимаясь на ноги и держась за ушибленную грудную клетку, в которой, кажется, было поломано несколько ребер, что благополучно впились в ткань легкого, заставляя юношу каждый раз откашливать сгустки крови. — Да… И с чего тебе ей помогать… — тяжело произнес Кайн, опираясь о собственную косу, так как ему было сложно говорить, после такого серьезного удара. — Почему ты так уверен, что эта стерва не убьет тебя, а сердце не заберет себе… «Кажется, тебе очень плохо», — съехидничал демон, что был заточен в косе Каина: «А я бы обязательно выдержал такой легкий удар. Ха-Ха!» Юноша уже давно перестал обращать на фразы неизвестного существа, пытаясь сопротивляться его достаточно могущественному влиянию над ним. Он аккуратно подошел к Зеду, который положил сердце в сундук, закрывая его на несколько замков, а ключи погружая под свою броню. На его лице светилась сумасшедшая и довольная улыбка, ведь приемник никак не хотел понимать такого великолепного плана, что родился в светлой голове мужчины уже долгие годы назад. — Понимаешь ли, Каин, — начал было говорить Зед, сверкая белоснежными зубами. — Уже долгие столетия никто не слышал о коварном существе, живущем во тьме заброшенного поместья. Но всего пять лет назад она сама нашла меня. Я так и не разгадал ее таинственных мотивов. Но весь этот геноцид ионийского народа был только для нее одной. Таким образом я не только словил бедную девочку в свои лапы, но и дал возможность к возвращению в мир одному из могучих существ страховина. Услуга за услугу, сын мой. Теперь она обязана выполнить клятву, которая была заключена на крови. Не выполнишь — погибнешь. Таков, закон земель Рунтерры. В этот момент сердце Кай’Сы сделало непродолжительный кульбит под грудой костей, мышц и кожи, заставляя девушку вновь окунуться во времена, когда черный туман практически покрыл ее тело, оставляя навсегда в логове паучьего Бога. Может и сейчас, стоя в маленьком и темном пространстве ей казалось, как вокруг нее расстилается страховин, постепенно проникающий в ее организм через глаза, рот, уши и нос, заставляя девушку забыть, как правильно дышать. Для Кай’Сы было ясно какие цели преследовала Элиза на собственном пути. Она никогда бы не стала оставлять Зеда в живых, делая из него могущественную марионетку, чтобы, наконец, обрести возможность сладкой и холодной мести за собственного господина. Но внезапно черная комната озарилась ярким светом, разгоняющим черный туман, что испарялся сразу, как попадал на яркий свет от новой картинки, которая возникла перед девушкой. Кай’Са видела сожженную деревню, от которой осталось всего несколько домов, а люди собирали остатки своих родственников, которые не успели догореть в неистовом пламени прошедших времен. Недалеко от поселения, на небольшой возвышенности стоял самодельный крест, украшенный зеленной повязкой, на котором лишь было вырезано только одно слово — «Акали». Девушка не понимала, что происходит, но она почувствовала, как невесомая субстанция начала обретать тело, заполняясь новыми жизненными силами, которые оказались в несколько раз мощнее ее предыдущей сущности. Кокон, в котором она все это время находилась, начал распадаться на маленькие осколочки, выпуская из себя темно-зеленое свечение, которого становилось все больше с каждой новой трещинной, пока сила, что томилась внутри тесной коробки не вырвалась наружу, выпуская демоническое существо на свободу. Темная светящаяся сфера поднялась над землей, озаряя собой ночные и заброшенные просторы, от чего испуганные стаи птиц с криками сорвались с веток деревьев, разнося увиденное по всей территории, пока не добрались до самых окраин. Кай’Са сжала свои руки в кулаки выпуская за спиной чернеющие коконы бездны, что, как и все ее тело было покрыто переливающейся черной субстанцией, форму которой принял симбионт, что позволял девушке выживать уже долгие годы в этом суровом мире. Опускаясь на землю, она расправила плечи, вновь вдыхая ароматы чистого воздуха своей полной грудью, которая плавно поднялась и так же плавно опустилась, когда та выдохнула, открывая миру темно-бирюзовый цвет глаз, что сверкал в лунном свете, отражая в себе преображения нового мира, совершенно не похожего на тот, в котором жили они сами. — Сегодня дыхание Бога, найдет путь в мир, в котором для каждого будет открыто его новое начало, как только что было открыто и для меня самой, — тихо проговорила Кай’Са, ехидно улыбаясь собственному замечанию, когда разглядывала чернеющую руку с острыми бирюзовыми когтями. — Но долг мой, восстановить баланс среди ныне живущих, не дав черной магии завладеть могуществом горячего сердца Акали. Плавный шаг девушки, что та совершила впервые после своего рождения, касаясь оголенной стопой о зеленую траву, оставил под собой черный след погибели, которую она собиралась принести лишь одному человеку, что намеривался навеки уничтожить любое упоминание о существующем в мире балансе. Кай’Са легонько ступала по земле, разнося по округе свое присутствие, когда звонким эхом в лесах раздавались удары, висящего на поясе черепа о металлические вставки в ее кожаной одежде, прикрывающей лишь часть истинного тела девушки, за которым шлейф черно-зеленого дыма покрывал участки живой дороги, окутанной таинственностью и красотой темного демона Бездны. Все, к чему она прикасалась оказывалось в плену темных воспоминаний, вызывающих погибель в живородящем теле, как растений, животных, так и людей, превращая Землю в столпотворение собственных марионеток, которые рано или поздно покинут мир, в котором лишь существуют, а не живут. Но целью Кай’Сы никогда не было завладеть душами хороших людей, чьи жизни способны изменить мир до неузнаваемости, поэтому легкие прикосновения могли поработить лишь и без того темные души убийц и насильников, которым уготована в этом мире одна только мучительная смерть на электрическом стуле. — Да, я чудовище, которому нет места среди людей, хотя я не отличаюсь от них, — произнесла Кай’Са, наблюдая, как человек в черном одеянии корчится от боли, что впускает в него девушка, постепенно выключая бдительность его сознания. — Вы боитесь меня, хотя всего лишь пытаюсь беречь мир от хаотично сменяющегося голода. Но, возможно, должно пройти куда больше времени, чтобы они приняли мой новый облик без опаски за собственную жизнь. Ее прикосновения были нежны, когда острые когти проходились по тонкой коже охранников, задевая наиболее важные сосуды и заставляя темные души навеки покинуть мир, в котором больше не было для них места, но всегда найдется среди бушующей жажды Бездны, которую Кай’Са могла утолить только таким способом. Какая-то часть девушки понимала, что каждая жизнь на земле священна, даже если демоны давно завладели некогда чистым сердцем, но чувство справедливости, которое Кай хранила навеки в своем уже омертвевшем сердце, заставляло уничтожать тех, кто жестоко не вписывается в рамки этого общества. Ее взгляд горел, а ноги аккуратно поднимались по ступенькам, постепенно подходя к дверям большого здания, которое девушка видела, находясь в бестелесном состоянии неопределенное время, разрешая истории писаться без нее самой. Никакая стража или двери не могли удержать настоящего монстра в ее душе, который давно вырвался на свободу после того, как запечатанная сила Акали смогла выйти наружу, без разбора испепеляя даже собственных друзей. Одна за другой двери слетали с собственных петель, разлетаясь на маленькие кусочки от многочисленных черных снарядов, которые, наконец, могли обрести телесную форму, вырываясь из ярко светящихся коконов Бездны. Идя сквозь взрывы, Кай’Са лишь усмехалась прекрасному творению, которое выплескивалось из ее души, поражая собой весь окружающий мир. Все могло бы так и закончится, ведь девушка могла не наводить шума, а просто забрать сундук с заветным сердцем, так же тихо покидая помещение, но она не была причастна к клану ниндзя, что бесшумно расправлялись со своими врагами, а поэтому в коридор в одних только трусах выскочил мужчина, на шее которого красовались два одинаковых ключа, заставляющих Кай’Су развернуть свою голову на бок, ехидно заливаясь смехом от сцены, которой она не ожидала увидеть, когда придет в палац совершенно не с дружественным визитом. — Это была бы самая нелепая смерть, которую только можно представить, — усмехнулась девушка, поглядывая на свои коготки, а после и на практически голого мужчину, который не забыл захватить с собой свое оружие. — Вижу, тебе весело бегать в одних трусах, да с оружием. Но это не важно, ведь ты все равно отдашь мне то, что тебе не принадлежит. Глаза мужчины расширились, когда он внимательнее рассмотрел девушку, которая прошла сквозь его многочисленную армию, оставаясь при этом совершенно невредимой. Зед прекрасно понимал, что за ним начнется охота после того, как молва разнесется по всей Рунтерре, что тот захватил один из самых могущественных артефактов на всей планете. Но он не заметил наживы в глазах Кай’Сы, ему лишь показалось, словно девушка готова была мстить за смерть человека, которого совершенно не знала, ведь сам мужчина никогда ранее не видел такой могущественной особы среди обитателей Ионии. — Не боюсь я тебя… что за блеф… — рыкнул мужчина, пытаясь показать свое превосходство, даже будучи совершенно в неловком положении перед девушкой. — Ты… ты никогда не получишь его… Слышишь?! Никогда… Тебе просто со мной не справится! Мимо обоих особей, что не спали в такую дивную ночь пронесся легкий, но холодный ветер, заставляя мужчину поежится, что хорошо заметила Кай’Са лишь ехидно улыбаясь в ответ и делая первый шаг навстречу незнакомца, который тут же отступил назад, хватаясь одной рукой за ключи, что висели на его шее, а другую выставляя вперед, бездумно надеясь, что девушка сама напорется на острые лезвия, торчащие из его рук. Но Кай’Са легким движением пальцев отодвинула руку Зеда, который тут же косо нанес удар по девушке, задевая ее белоснежную щеку, из которой начала сочится темная стройка крови, попадающая на губы демонического существа, что тут же слизала ее еще больше усмехаясь такому забавному действию со стороны смертного существа. — Тебе рассказать историю о девушке, что была поглощена Бездной, но выжила благодаря чудовищу, что жило в ее душе долгие годы, выжидая заветного часа, — ее голова повернулась на бок, всматриваясь в бездушные глаза мужчины, чья рука через мгновение оказалась в плену крепких пальцев Кай, заставившие запястье захрустеть, переламывая маленькие косточки, восстановить которые будет не просто сложно, но даже невозможно. — Сейчас оно стоит перед тобой во плоти медленно, но верно, ломая твою собственную руку, ведь ты решил нарушить равновесие всего мира, лишь бы стать сильнее. Да, только выше своей головы ты не сможешь прыгнуть и просто умрешь. Кай’Са внимательно наблюдала за потемневшим лицом мужчины, которое скривилось от сильной боли, разнесшейся по организму электрическим током, что заставило девушку удивленно посмотреть на Зеда, ведь она ожидала от него более бурной реакции, но этот тип оказался более стойким, чем представал перед Кай в ее собственном воображение. Несомненно, девушке это очень понравилось, ведь в противном случае было бы не уместно применять столь изощренные приемы простив слабого существа, которое потеряет сознание, как только на него применят больше силы, чем тот может выдержать физически и физиологически. Взгляд девушки опустился на связку ключей, которая раскачивалась из стороны в сторону из-за дрожащего от боли тела мужчины, чье выражение лица было выжидающе опасным, ведь он так и не мог освободить сломанную руку из крепкой хватки монстра, стоящего перед ним. И только Кай’Са потянулась свободной рукой к связке ключей, что так ее интересовала, как нечто холодное плавно вошло в ее плоть, заставляя сплюнуть на лицо Зеда черные сгустки крови, обращая внимание на то, как сильная рука мужчины вкручивает лезвия своего оружия все глубже в плоть девушки, чтобы наверняка закончить существование монстра в этом мире, отправляя ее голову на полку со своими победоносными трофеями. — Хм, какая жалость… — тихо прошептала Кай, наблюдая, как губы мужчины расползаются в довольной ухмылке, забывая о самом важном правиле в любой битве. — Боюсь, ты забыл, что я прошла через всю твою стражу, уничтожая каждого на своем пути, а теперь ты просто безвкусно протыкаешь меня этим лезвием. Рука девушки плавно легла на запястье мужчины, вытаскивая его оружие из собственной плоти, по которому черными струйками начала стекать кровь Кай’Сы, постепенно просачиваясь под кожу Зеда в его сосуды, превращая их из жизнеспособных тканей в некротизированные, что не смогут больше переправлять алую кровь к жизненно важным органам мужчины, от чего рука его начала чернеть, время от времени переставая его слушаться. Наконец, он посмотрел на девушку, которая с ухмылкой наблюдала за Зедом, не выпуская его запястья из собственных стальных пальчиков. В его глазах можно было прочитать страх, о котором он узнал спустя столь долгое время, ведь никогда не оказывался в ситуациях, когда его жизнь висела над пропастью, в которой его уже долгие годы ждала госпожа Смерть. Все умолкло, даже звук птиц перестал разносится среди темнеющих просторов ионийской земли, а ветер с опаской пробегал между двумя особями, что с ненавистью вглядывались в глаза друг друга. Коконы бездны раскрылись за спиной девушки, угрожающе светясь ядовито-зеленым цветом, из которых на землю потекла чернеющая субстанция, постепенно приближающаяся к ногам мужчины, который тут же оказался на коленях, склоняя тяжелую голову перед Кай’Сой. Он ощущал, как нечто опасное, словно яд, распространяется по его телу, постепенно пробираясь до самого важного, без чего тот никогда уже не сможет осуществить задуманного. Сердце чернеющее схватило тисками, все более погружая Зеда во мрак и заставляя закрывать глаза и покрываться полосками черного цвета яда, который по указке девушки готов был выйти из организма мужчины, оставляя еще долгое время его в адских муках, пока тот не восстановится после страшной болезни, набирая новую силу и новую власть. Да, только часть его тела смогла впитать магию, что давало ему сердце. И в час страшной опасности, его глаза открылись, загораясь алым пламенем, словно даже в тот момент его сердце давно перестало быть сердцем обычного смертного. — Сука… стерва… — выкрикнул Зед, выплескивая из тела жар, что в мгновение ока преобразил его тело, делая мышцы крепче и объемнее, от чего вся чернь с болью вышла из организма, мелкими каплями пачкая пространство вокруг. — Ха-Ха! Разве тебе не видно?! Теперь это сердце принадлежит мне! Оно само выбрало более сильного хозяина! В мгновении его силы поднялись на новый уровень, восстанавливая косточки запястья, которые с нехарактерным звуком принимали прежнюю форму, вынуждая своего хозяина ехидно усмехаться, когда тот наблюдал за недоумевающим выражением лица девушки. Его резкий толчок вырвал собственную руку из захвата, давая возможность замахнутся для нового удара, который пришелся Кай’Се прямиком в живот, отправляя ту в одну из несущих колон, из-за чего часть потолка рухнула прямо на нее, разрываясь от залпа черных огней, что выпустили коконы бездны. Зед остался в неведение, ведь над землей поднялся клуб дыма, закрывающий весь обзор, пока некое свечение глаз не показалось среди воцарившегося тумана, и девушка не вышла на встречу мужчины, лишь легко отряхивая свою запачкавшуюся одежу. Конечно, она почувствовала силу Инфернального демона, чье сердце позволило Зеду лишь на пару процентов использовать собственную мощь, наверняка, постепенно отбирая часть его жизненной энергии. Ведь ничего в этом мире не дается за просто так. Бесплатный сыр только в мышеловке. Кай’Са обратила внимание, что на коже ее груди остался еле заметный отпечаток ожога, который она не чувствовала, а лишь могла наблюдать за обезображиванием тонкой и нежной кожи. Она медленно подняла взгляд на мужчину, что продолжал смеяться, одновременно злясь, что новые силы никак не смогли навредить бестактно вошедшей в ее покои женщине. Кожа Зеда покрылась неистовым пламенем, обжигающе проходя по всем участкам, а в некоторых местах даже оставляя крупные ожоги, которые в последующем буду еще долго время восстанавливать собственную целостность. Из далеко только и было видно, как сверкают яркие вспышки от выпущенных залпов девушки, с треском разлетающиеся о стальное тело мужчины, который старался нанести Кай’Се больше урона, да только постоянно промахивался, получая новую порцию жутких выстрелов девушки, которые заставляли Зеда выплевывать наружу собственные органы. Мужчина был не готов использовать силу демона, что подвластна только одному человеку, а поэтому его тело постепенно начинало сдаваться, вызывая чувство нестерпимой боли, что убивала в нем возможность использования своей силы теневых клонов. Раз за разом его пальцы принимали форму каких-то незамысловатых знаков, преображая бестелесный фигуры в теневое подобие Зеда, которые тут же сгорали в неистовом пламени силы, которую так сильно жаждал мужчина, превращаясь в черный пепел, чьи мелкие части поднимались по ветру, разносясь по всей окрестности владений темного повелителя. Яркие глаза Кай’Сы светились в ночи, внимательно рассматривая запутавшегося в своих мыслях мужчину. Ее рука коснулась волос Зеда, приподнимая его голову над землей, когда тот уже тяжело дышал, будучи на грани жизни и смерти, в том мире, из которого обычно уже не возвращаются. Симбионт, что плавно переливался на ее запястье перешел на голову мужчины, плавно покрывая и обхватывая его шею, словно собираясь задушить, когда тот снова попытается использовать силу, которая не подвластна никому, кроме самой Акали. — Оставь это дело или умрешь, — произнесла девушка, поднимая тело Зеда над землей, чьи глаза уже не реагировали на яркий свет свечей, которые остались гореть после бушующего урагана двоих существ. — Ты никогда не сможешь управлять этой силой. Ты силен, но и я не всесильна, поэтому даже мне столь огромная мощь, что способна уничтожить целый мир, не может быть подвластна. Лишь человек, что рожден без магии, сможет обрести контроль над силой, дарованной прародителями демонической расы. Сильная рука девушки опустила мужчину на землю, который пошатываясь не понимал собственных действий, от чего его рука сорвала с шеи связку ключей, протягивая их Кай’Се, которые плавное легли в ладонь девушки, погружаясь постепенно в черную субстанцию ее второй кожи. Кай заметила, что Зед долгое время находится подле могущественного артефакта, от чего через считанные секунду он высосет его душу, забирая высокую цену за использование своей силы. Вся история на этом могла бы и закончится, быстро и безболезненно забирая самого главного врага, учинившего геноцид собственного народа, но тогда вселенная это может расценить, как начало чего-то нового и более жестокого, от чего миру явится другой человек, что повергнет мир в настоящий хаос и никому нельзя будет скрыться от его могущественной силы. Кай знала о существовании пророчества, в котором должен был появится человек без магии, чья душа сохраняет могущественное добро, а сердце покоит в себе бесконтрольное зло. Пройдут годы, многое поменяется в жизнях каждого, но славный воин покончит с тиранией на собственных землях, превращая хаос в нечто совершенно иное, от чего родной архипелаг вновь расцветет в былом благополучии, что царило на зеленых землях еще до начала войны с Ноксианской империей. Мир во многом изменится, если девушка не предпримет сейчас никаких действий, лишь продолжая наблюдать, как в муках умирает тот, кто убил ассасина, что полюбился многим на этих больших землях. Несомненно ей хотелось видеть, как корчится от боли незнакомец, ведь иначе вся вселенная не станет свидетелем мести за совершенные им злодеяния. Но рука Кай’Сы протянулась к оголенной груди мужчины, проникая сквозь сжирающее его пламя. Она внимательно смотрела, как симбионт на пальцах от боли скручивался в поджаренные стручки, из которых под высоким жаром выходила вся жидкость, но черная субстанция проникла под кожу мужчины, вытягивая из тела горящую красным пламенем сферу, в которой легко чувствовалось тепло, что до сих пор осталось от Акали. Почему-то Кай’Се показалось, что она знает это тепло, хоть никогда не сталкивалась с этой девушкой лично. Кай’Са какое-то время всматривалась в горящую в ее руке сферу, что даже не заметила, как выпустила мужчину, который тут же упал на землю, наконец, вздыхая полной грудью, после такого долго сковывающего чувства в грудной клетке. Придя в себя тот схватился за грудную клетку, на которой не почувствовал ничего, кроме собственного обожжённого тела. Глаза Зеда сразу же загорелись яростью одержимого целью человека, от чего последние силы позволили ему вскочить на ноги, делая слабый выпад в сторону Кай, который закончится лишь легким ударом в спину мужчины, что упал на землю, вновь ударяясь собственным носом о каменный пол, на котором растеклась лужица алой крови. — Ты… ты просто очередная девчонка, возомнившая себя богом… — сплюнул Зед, злобно посматривая на девушку, которая поставила на его спину собственную ногу. — Если ты такая всесильная, так убей уже меня… Зачем ждать следующего раза?! Мужчина тяжело вздыхал, периодически выплевывая сгустки крови из своих легких, которые отдавались тяжелой болезненностью по всему организму, когда Зед пытался поменять свое положение, но под тяжестью Кай’Сы не мог этого сделать. Гнев закипал внутри него, все сильнее вызывая желание уничтожить незваную гостью, но мужчина более не мог подняться на ноги, ведь из его организма ушла какая-либо энергия, оставившая Зеда на некоторое время лежать на полу, пока кто-нибудь его не найдет, унося подальше от злополучного места. — Хм, ты очень забавный и смешной, — усмехнулась девушка, разнося по ветру искры, что остались от огненного шара, когда та его благополучно уничтожила. — Не спорю, все эти разрушения я тоже люблю, но ты перешел черту, за которую не должны ступать смертные. И теперь тебя, несомненно, ожидает смерть. Да только, я не в праве убивать тебя, ведь есть человек, что судьбой приписано уничтожить принца хаоса, восстанавливая равновесие не только в Ионии, но и на всей Рунтерре. — Да, кто?! Эта мелкая девочка-убийца, что сбежала из-под мамкиной опеки? — рассмеялся мужчина, потому что он не верил до сих пор, что его вообще может кто-то остановить несмотря на то, что недавнишний бой закончился поражением. — Она мертва! Я убил ее, потому что знаю о пророчестве!!! Я давно переписал эту часть истории, ведь я сам себе Бог! И тебя я убью! Слышишь, тварь? Я найду тебя и убью!!! Крик Зеда распространялся по ночным просторам, пробуждая птиц, что мирно спали на величественных ветках давно живущих деревьев. Он повернул голову, замечая, как Кай’Са медленно отдаляется, забирая с собой возможный свет, что до недавнего освещал разрушенное помещение. Девушка исчезла, оставляя мужчину ни с чем лежать на холодном каменном полу в одиночестве собственного разума. Этот день мир запомнит, как наказание, что получил Зед за совершенные им деяния, которые никогда уже не списать со счетов прошедшей истории, глубоко вкоренившейся в огромные потоки времени. Власть и сила опьяняет, а по сему, мужчина так и не поймет, что может погибнуть, пытаясь использовать мощь, которая ему не предназначена. Он продолжит строить планы, готовясь к посещению Сумрачных островов, все сильнее в своем сердце распространяя черный туман на земли Рунтерры, которые в скором времени будут охвачены голодными призраками, жаждущими лишь мести. Маленький мирок в огромной вселенной никогда не будет находится в равновесии, пока черные сердца оставаясь у власти будут вводить собственные законы, все сильнее уничтожающие здешние земли. А потому перед Кай’Сой встанет выбор, который ей придется нести на собственных плечах только в одиночку. Она не сможет покинуть Рунтерру насовсем, чтобы спокойно обитать среди других миров, забывая о камне, что останется на её огромном сердце навеки, от чего девушка постоянно будет возвращаться на земли для предотвращения новых трагедий, которые могут повлечь за собой изменения и других миров. Все между собой связано красными нитями, обрезая где-то одну, исчезает на другом, возможно дальнем, конце целая вселенная. Девушка знала, что от нее в этом мире зависит существование практически каждого существа, ведь постепенно не только страховин набирает свои силы, но и Бездна начинает вырываться из-под её контроля, заставляя использовать свои силы, от чего Кай’Са становится только опаснее для всех окружающих, что и вынуждает её покинуть любые места обитания живых существ. И сейчас в её руках бьется сердце девушки, чья судьба так резко и не справедливо оборвалась, даже не успевая толком погрузится в мир бесчисленных сказочных чувств, но и моря страданий и горя. Мы живы, пока можем смеяться и плакать, мы живы, пока можем по-настоящему чувствовать. Но мир вокруг давно изменился, заменяя яркие краски на серые будни, что застигают каждого, когда тот их не ожидает. Кай’Са легко наступала на обгоревшую траву, которая под её давлением рассыпалась, превращаясь в пожелтевший пепел. Под ногами то и дело хрустели чьи-то кости, оставшиеся после пожара, что вспыхнул лишь из-за эмоциональной нестабильности Акали. Вокруг себя Кай’Са видела мертвое поле с разрушенными домами и обгоревшими деревьями, от которых остались погибшие пни, из чьих корней сможет в будущем зародится совершенная и непорочная жизнь. — Может, мир не заслужил сохранения, но Акали нельзя больше тут находится… — тихо прошептала девушка, посматривая на сундучок, в котором сердце ассасина начинало стучать куда сильнее, чем стучало до этого. — Ей будет здесь не безопасно… Но я обещаю, там, где ты окажешься, ты не будешь одинока. С тобой будут все твои друзья и любимые. Но, к сожалению, пока не придет время, ты не будешь помнить их. Только так, ты сможешь сохранить себя настоящую, теряя память минувших событий. Девушка шла сквозь оставшуюся деревню, замечая небольшой пруд, на той стороне которого стоял нетронутый пожаром дом, словно знал, что однажды хозяева вернутся в него, оживляя жизнь внутри семейного очага. Всего на мгновение Кай’Се показалось, что в окне заброшенного дома кто-то стоял, прислонив свою ладошку к окну, внимательно всматриваясь в происходящее на улице. Возможно, это была Акали, нашедшая последнее пристанище, в котором некоторое время была счастлива, оставаясь в мире грез со своей возлюбленной. На лице Кай проступила легкая улыбка, когда по щекам прокатились соленые слезы, успокаивающе падая на кровавую землю. Люди, что вышли на улицу, дабы взглянуть на незнакомую девушку, с весьма занимательным сундуков руках, заставили ее остановится, всматриваясь в лица каждого из них. Они стояли, держа руки на груди в области сердца, словно знали, что Кай’Са несет в запечатанном ларце, когда их лица выражали толику печали и грусти, а на глазах проступали многочисленные капельки слез, ведь те были благодарны юному ассасину за жертву, которая позволила каждому из них сейчас стоять на этой земле, уже не обращая внимание на устрашающий облик Кай’Сы. — Watashi ni mieru no wa toi toi kako no fuchi, — вдруг послышалось со стороны толпы, когда к Кай’Се вышла девушка, которая запела какую-то весьма печальную песню, словно предвещая конец страданиям и начало чего-то нового. — Watashi ni mieru no wa hidoku hidoku kogoeta². Кай’Су уже не удивляло поведение людей, от чего она продолжила идти вперед, слушая, как один за другим начинают подпевать эту незамысловатую песню, которая звоном отпечаталась в её сердце, заставляя глаза снова намокнуть от внезапно подступивших к ним слез. Девушка долго пыталась сдержаться, чтобы сохранить ясность своего взора, что внимательно рассматривал пробегающий мимо него немой крик природы, в центре которого на небольшой возвышенности находился самодельный, слегка кривой, деревянный крест. Но как бы сильно она не желала, слезы предательски продолжали бежать по ее алым щекам, останавливаясь у самого подбородка, откуда в виде прозрачной капли, что отражала в себе целый мир, устремлялись к прохладной могиле девушки-ниндзя. — This tattoo, this, this preview, this heartbeat. Chinmoku no sainaka yo, — продолжалось легкое пение, которое не замолкало даже, когда Кай’Са подошла к могиле Акали, присаживаясь рядом с её крестом и всматриваясь, как не аккуратно, но с любовь было вырезано на том имя покоящейся там девушки. — Where is my gear? Where are my stairs? Where is heartbeat? This silence is mine this, this silence. Silence… Silence… Пальчики девушки плавно коснулись области, где было вырезано имя Акали, проводя по каждому изгибу букв, что попался на её пути, когда на землю опали несколько горьких слез, оставляя после себя легкий мокрый след. Она прекрасно помнила все страдания существ, которые встретились ей на этом не простом пути, что пропитали все естество девушки своей печалью, которая долгое время хранилась в их светлых сердцах. Люди, что шли за Кай’Сой, обступили место могилы кругом, держа в своих руках маленькие свечи, огонь от которых плавно устремлялся к самим небесам, умоляя совершить чудо, которого не может существовать ни в одном из миров. — Каждый из нас обязательно чей-нибудь: чья-то боль, чья-то радость, — девушка внимательно осмотрела незнакомых людей, замечая, как с надеждой на нее смотрит маленькая девочка, которая подошла к Кай’Се беря ту за черную руку. — Да, каждый из нас сумма чьих-то ошибок, чья-то любимая песня, чья-то причина вставать в половину пятого. Каждый из нас чей-то повод, чья-то цель, чья-то гордость, чье-то проклятье, чье-то солнце, чья-то причина не заправлять постель и чья-то потеря, которая никогда не вернется. Девушка внезапно замолчала, крепче сжимая руку маленькой девочки, которая тут же испарилась с её глаз, оставляя в ладошке Кай’Сы только небольшой браслет, что Акали носила когда-то давно, заставляя в этот момент девушку понять, что перед ней была чистая душа ассасина, которая предстала перед Кай’Сой в образе маленькой Акали с такой светлой и яркой улыбкой, которая свойственна лишь детям, ведь те видят мир совершенно в иных красках, нежели взрослые. Она внимательно рассмотрела браслет, на котором было, как и на кресте выгравировано имя Акали, от чего ее лицо, наконец, озарилось радостной улыбкой, а слезы сами высохли, оставляя после себя легкие дорожки на щеках. — Ты ведь для кого-то не просто имя, — девушка вновь обратила внимание крест, вешая на плохо забитый гвоздь браслет ниндзя рядом с вырезанным именем, по которому снова провела своей рукой. — Ты для кого-то целый мир. Ты чей-то священный знак. Это важно понять, потому что ты чей-то голос, чей-то утерянный ориентир. Помни, ты для кого-то не просто так. Кай’Са протянула руку вперед, высвобождая из объятий симбионта два ключа, что способны открыть дверцу, за которой хранилось небольшое, но такое опасное сердце Акали. Щелчок, второй, и оковы с грохотом падают на землю, позволяя девушке приоткрыть крышку сундука, выпуская на белый свет пламенный жар, который теплом проносится по красным щекам незнакомцев, останавливаясь возле лица Кай’Сы, что внимательно наблюдает за легким танцем пламени, плавно уходящем глубоко под землю, где покоится тело ассасина. — Сегодня для тебя настанет новое начало, как и для всех нас, — тихо прошептала дитя Бездны, беря в руки бьющееся сердце девушки, которое заставляет Кай уже не в первый раз улыбаться даже среди такого бесчисленного горя, рассматривая его, словно только что рожденного маленького ребенка. Какое-то время сердце плавно бьется в руках Кай’Сы, пока не замирает, растворяясь на миллион маленьких искорок, что взмывают высоко в небо, закручиваясь в незамысловатом вихре, за которым внимательно наблюдает девушка с несколькими незнакомцами, до сих пор продолжающими петь ту самую песню, которая подхватывается ветром и птицами, чтобы разнестись на далекие расстояния, оповещая каждого, кто был замешан в этой непростой истории жизней маленьких людей в огромной вселенной. Кай’Са видит, как искры постепенно погружаются под землю, освещая темное подземное пространство, где неподвижно лежит девушка, в разорванную душу которой возвращается бушующее пламенем сердце, что болью отзывается во всем теле Кай’Сы, сидящей возле могилы с прикрытыми глазами и сложенными в молитвенном жесте руками. Она чувствует, как черная субстанция медленно заполняет коконы бездны зеленым свечением, когда те начинают приоткрываться, даря свой успокаивающий свет всему архипелагу, из которых внезапно вырываются тысячи залпов, в воздухе разрываясь в виде маленьких фейерверков, что разносят по всей Ионии и приближенным к ней водам дорожки в совершенно отличимое от настоящего будущее, что затягивают в потоки неизвестного пространства души, оставшиеся на долгие годы в сердце Акали. В разных уголках архипелага время перемешалось с пространством, открывая мерцающие двери в совершенно другую вселенную, которая показалась обитателям Рунтерры непонятным проведением потусторонних и весьма опасных сил. Некоторые могут поклясться, что среди темного леса они видели высотные здания с многочисленными огнями в них, словно огромные свечки, в которых могут жить такие же люди, как они. За этими дверями, многим, кто осмелится приоткрыть завесу тайны, откроется мир, что с радостью вдохнет в каждого новую историю, позволяя начать жизнь с чистого листа. Кто знает, что могло бы случится на разрушенном смертями полуострове, если бы Кай’Са не отправила разорванные души путешествовать в мир, до которого способны добраться лишь не многие, не теряя при этом собственного разума по дороге через проносящиеся волны пространства. Но теперь героев будут ждать совершено другие приключения, в которых им предстоит заново привыкнуть к новым правилам жизни в мире, где среди людей не существует магии, а демоны — это, всего лишь, сказки для непослушных детей. Отныне новый мир станет для каждого домом, в котором любой сможет найти собственное счастье и настоящую семью. И даже враги в нем рано или поздно станут лучшими друзьями.***
Земля. Южная Корея. Город Сеул
Слышится тяжелое дыхание хирургов, которые несколько часов стоят возле операционного стола, борясь за жизнь неизвестного человека, попавшего в страшную автомобильную аварию всего несколькими часами ранее. Загораются больничные лампы, которые фокусируют свет на области раны, раздвинутой специальными рано расширителями. Сердце давно уже остановило свой ход, от чего хирурги аккуратно отделили его от выносящих и приносящих кровь сосудов, вытаскивая его из грудной клетки. Хирург — это тот доктор, в чьих руках находится жизнь человека, когда тот попадает на операционный стол, в надежде, что операция, обязательно, пройдет успешно и тот проснется, чтобы снова посмотреть в глаза своим родным. Но случается и так, что хирурги не в силах сделать чего-либо еще, теряя пациента прямо на операционном столе, тогда-то они и теряют часть собственной души, понимая, что недостаточно сделали для спасения человека, который доверил им самое ценное, что у него было. — Нет… Сердце не заводится… — кричит хирург, что пытается вновь включить в работу новое сердце, которое с каждым разом продолжает отторгаться организмом девушки. Он не хочет опускать собственные руки, когда его коллеги уже падают на пол, изнеможенные длительностью и стрессовостью оперативного вмешательства. Кто-то подходит к хирургу со спины, укладывая свою руку на его плечо, что заставляет того обернутся, вглядываясь в зеленые глаза своего ассистента, который отрицательно мотает головой, с печалью в глазах посматривая на окровавленные руки хирурга, что до сих пор их держит в ране, пока не отстраняется, прислоняясь спиной к стене и медленно съезжая по ней до самого пола. Его голова опускается низко, а медицинская маска намокает от слез, которые проступают на глазах вслед за усталостью, что накопилась в нем за столь долгое время. Но порой, даже в медицине стоит ожидать чуда, когда сердце вдруг все-таки заводится, выдавая на мониторах характерный звук, который заставляет, всех, кто находится в помещении оторвать свои глаза от кафельного пола, чтобы с недоумением подняться на ноги, обращая внимание на вновь бьющееся в ране сердце. За жизнь человека всегда стоит бороться до самого конца, ведь за следующем поворотом может оказаться его счастливый билет в новую жизнь.