Дочь кипариса

      — Привет, мам. Я… дебютировала.       Я позвонила ей тогда, когда стилисты носились с нашими волосами, перед шоукейсом и с полнейшим непониманием собственного будущего. С мая по август прошло всего три месяца, всё это время нас буквально мучили, заставляли прыгать выше собственной головы и делать так, чтобы мы стали новыми, будто бы нулёвыми идеальными куклами, у которых вылизанный образ, репутация и жизнь. Нас переломали, зашили, завязали по-новому, чтобы мы забыли остатки былых себя и встали на путь истинный, ангелочками, которые никогда не отвернутся от агентства, потому что оно — наш папа, мама, брат, сестра, дом, еда и воздух. Уйдёт немало времени, прежде чем мы восстановимся и поймём, что нет ничего в том, чтобы вернуть прежнюю частичку себя, такую, какими мы все вчетвером были до дебюта, до плачущих от танцев с Кайлом, до прячущих в наволочки еду девушек, две из которых вышли в ремиссию по анорексии только с божьей помощью, не иначе. Если Розэ такое состояние было вполне привычно, то Лиса не принимала себя в зеркале чрезвычайно худой, говорила, что мышцы теперь к ней не прилепятся, что она такой и останется. Я поддержала её во всём и помогла преодолеть трудный жизненный период, но за всеми заботами я забыла о двух важных людях в собственной жизни: о Джису-онни и матери, которой не звонила достаточно давно.       Джису не смогла выдержать то, что с ней сделал Ян Хён Сок — слишком часто я и Лиса просыпались от того, что онни во сне кричала, стонала, плакала и просила остановиться, дать ей передохнуть, перестать на неё давить, и Су раз за разом раздирала до крови ладони и закусывала губы, что они представляли из себя месиво. В такие моменты мы ложились рядом с ней, обнимали, гладили по голове и говорили, что всё хорошо, никаких насильников рядом нет, а всё остальное — плод воображения, которое навредить никак не сможет. Ненадолго такого успокоения хватало, а потом всё начиналось сначала — крик, визг, стоны, а мы даже не могли отвести её к психологу, так как был риск, что наш дебют вновь отложат, а потом одной из нас придётся унижаться перед директором. Обнажёнными. На его столе. Словно кусок мяса, готовый для прожарки. Джису и чувствовала себя куском мяса — даже не вступала ни в какой интимный контакт с Бобби, что внезапно нашёл в Лисе собеседницу, а та всё пересказывала мне.       — Я не могу ему сказать, что Джису пошла на такое ради нашей группы, — сказала Манобан, когда мы сидели на крыше и пили кофе тёплым июльским вечером. До дебюта оставалось меньше месяца. — Я боюсь ему сделать больно этим. Будет лучше, если она сама всё расскажет Бобби, это будет честно по отношению к нему.       И Джису действительно во всём созналась Бобби — аккурат в ночь перед дебютом написала, потом отключила телефон, а сейчас сидела с абсолютно разбитым выражением лица, которое ей предстояло убрать в течение пятнадцати минут. Пора привыкать, что наши личные проблемы никак не волнуют фанатов, не дай бог случится горе — нас поднимут на смех, ну а если кто-то сознается в насилии… то будет хуже тоже нам, а не насильникам — вот такие вот они, страны с развитым и традиционным патриархатом, они совершенно не заботятся о женщинах, делая их половыми тряпками, у которых только две функции: заниматься сексом, чтобы потом принесли детей, и домашнее хозяйство. Но мы пока никто, чтобы влиять на общество, но я с девочками очень хотела перевернуть весь этот грёбаный мир.       С матерью же было всё намного сложнее, труднее, ужаснее, опаснее, чем мне того хотелось. Но отступать было поздно, потому что зачастую мои руки делали всё в обход мозга, практически игнорируя его и все вытекающие последствия, которые потом окажутся весьма плачевными.       В спешке добегая до дебюта, в попытках быть идеальной забываешь о том, где твои корни и кем ты являешься, и то, что я вспомнила о том, что у меня, вообще-то, есть родители, стало шоком. Я сразу же набрала маму, а потом надела наушник, чтобы не мешать стилистам, которые всё равно были недовольны — качество наших волос оставляло желать лучшего, и если я потом буду носить парики разных цветов и буквально рычать, когда мне предложат нанести краску, то Чеён постоянно осветлялась и затем просто испортила свою прекрасную гриву волос. Мама ответила сразу, и как только я сказала, что мы дебютировали, в наушнике послышалось молчание — кажется, она не знала, что говорить, и я даже на мгновение подумала, что она в страхе сбросит звонок, но нет:       — С дебютом тебя. Надеюсь, ты принесёшь много денег в наш дом, — и закончила вызов.       Стоило ли мне набираться столько смелости, чтобы ей позвонить, поговорить? Нет, это того не стоило, ведь всего двумя предложениями она обесценила мои годы нахождения в качестве стажёра, упорный труд, травмы и то, что в глубине души я всё равно любила её. Любила, как ребёнок, нуждающийся в любви, и понимала, что взаимности не надо ждать. Мама была сложным человеком, взрывоопасным, если можно так выразиться, и я очень хотела с ней встретиться, поговорить по душам, обнять… но этого всего не хотела она сама, показывая, что ей равнодушна я как личность, ей нужны только мои деньги. И что самое ужасное — да, в те года я ещё была большим ребёнком, нуждающимся в отдаче и любви родителей, — я готова была купить эту самую любовь, давать ей бесконечно деньги на бриллианты и дорогие шмотки, лишь бы она находилась рядом и гладила меня по голове, приговаривая, какая я хорошая у неё родилась.       Мы были своего рода проститутками — я льнула к инвесторам и разным парням в поисках внимания и замены родительской любви, она же продавала себя мне в роли любящей и заботливой матери, у которой порой были тотальные беды с головой.       — Мино?!       Визажист чуть не заехала мне в глаз кисточкой, когда я обернулась на окрик Лисы, что стояла, уже готовая к началу шоу, которое нам придётся показать. Я бы, наверно, тоже стояла столбом с открытым ртом, но мне красили веки, но за то время, пока подтягивали мою внешность до отметки «приемлемо», бывший успел подойти ко мне сзади и даже опустить руки на плечи. Если честно, то я скучала по нашему общению, по нашим отношениям, но знала, что их будет никогда не вернуть теперь — прошло время, когда мы были близки, теперь лишь видели друг в друге абсолютно других людей, иных, незнакомцев, что должны разойтись, как в море корабли… Или же нет?       — Я помню своё обещание тебе, Дженни, — шепнул Минхо мне на ухо, и я поняла, что поплыла — это он о том, что займётся со мной сексом после моего дебюта так, что это будет для нас обоих праздник. Могла ли я пользоваться его телом, а он моим? Могли по взаимной договорённости, и мой лёгкий поцелуй в такую родную, такую нежную скулу был подтверждением того, что нежность по отношению к Мино я ещё чувствовала. Да, я не прибегу к нему на помощь, если он будет в опасности, я не стану его утешать, если какая-нибудь девушка его бросит, но если моё тело захочет мужчину, то я первым же рейсом отправлюсь к своему бывшему. Ничего в этом такого нет — просто время от времени заниматься сексом, и пускай я знала, что нас могли осудить, мне было максимально всё равно на таких людей. — Это значит, что ты согласна?       Я встала с кресла и практически выровнялась ростом с Мино, а потом поправила лацканы его пиджака, закусывая губу. Лишь спустя мгновение мне удалось поднять глаза и прошептать:       — Это значит, что я чертовски согласна.       У меня не было секса несколько месяцев, а это означало, что даже мой бывший, дьявольски похожий на Квона Джиёна парень, сойдёт, чтобы удовлетворить меня. Неправильно так думать о мужчинах, меня окружающих, но раз я позволяла себе такие мысли, то обо мне можно было сказать лишь одно — я избаловалась мужским вниманием, знала, что они меня хотят, потому могла повиснуть на каждом, кто проявит симпатию ко мне, а я даже не посмотрю на то, что сама испытываю. Хочу целоваться — буду целоваться, захочу — заставлю его снять номер в отеле, а потом поутру уйду, будто бы нашей связи не было, будто бы я призрак, что растворится в воздухе. При этом сейчас я чувствовала себя дико польщённой, ведь Мино сам прибежал ко мне, сам опустил руки на плечи, сам напомнил о собственном обещании, которое дал много лет назад, ещё до нашего дебюта. Он обещал меня отодрать, а я же хотела, чтобы за кулисами меня с девочками фотографировали на мой небольшой фотоаппарат, что подарили мне ещё Смиты в такой далёкой Новой Зеландии.       Но значило ли то, что Мино, найдя прореху в собственном расписании, когда в нём нуждались только вечером, хотел в тот момент вернуть меня, вновь сделать своей девушкой? Я думала о том, о чём хотела думать, лишь поэтому возгордилась и задрала нос, когда стилисты в последний раз смахивали с наших костюмов пылинки, а Джису, стоящая самой первой, молилась не упасть на своих каблуках, что были намного выше тех, в которых мы обычно ходили. Главный ведущий, поздоровавшись с нами, скользнул за сценой, а потом вынырнул из кулис на другой стороне сцены, настроили камеры и…       — Здравствуйте, я всех рад видеть! Меня зовут Ким Ённам и я ведущий дебютного шоукейса группы BlackPink.       Я ощутила себя странно, когда это сказали, но поняла, что зацикливаться на ведущем не стоило — это наш шоукейс, а он чисто вспомогательный человек, что способен вытащить нас из любой плохой ситуации, в которую, я надеялась, мы не попадём. Джису уже успокоилась, Чеён, что внезапно приложила лоб к моему плечу, тоже выпрямилась, собрала себя и взяла пример с онни, которая стояла прямо передо мной. Тот день пропах надеждами, волнением и, конечно, огромным количеством парфюма, и слава богу, что никто из нас не чихнул, ведь что произойдёт в прямом эфире, то фанаты (или же ненавистники) разберут на мемы и будут до конца карьеры вспоминать, что произошло тогда, в августе две тысячи шестнадцатого с начинающими звёздами.       — Сегодня день дебюта группы BlackPink, первой женской группы YG за последние семь лет. Сейчас же мы раскроем оба дебютных сингла в первый раз. Джису, Дженни, Розэ, Лиса — они, четыре участницы BlackPink, получили много внимания и желания видеть их на сцене перед дебютом. Но так как много информации хранилось в секрете, много людей интересовались их дебютом. Теперь же мы презентуем дебютный альбом «Square One» для всех. Мы покажем вам «Whistle» и «Boombayah» от BlackPink из альбома «Square One». Сегодня, чтобы начать дебютный шоукейс, мы покажем вам оба видео, что мы эксклюзивно подготовили для этого события.       После этих слов раздалась игра на пианино, а на большом экране, спиной к которому мы должны были скоро стоять, стали показываться наши сценические псевдонимы, а потом и кадры записи, сделанные много лет назад: вот я танцую, ещё не уверенная, что меня примут в агентство, вот Лиса, знающая, что её точно возьмут, и не сомневающаяся в собственных танцевальных навыках, вот Джису, улыбающаяся и выгибающая пальцы, будто бы нервничающая, а вот и прослушивание Розэ, где она была ещё малюткой с естественным цветом волос и большой гитарой, что закрывала половину её тела. Она пела, и это было единственное, что я сейчас слышала, а потом в моменте поняла, что эта самая маленькая девочка, выросшая в крепкую девушку, что теперь старалась не только ради себя, но и ради нас, стояла прямо за мной. Вот записи с наших тренировок, где мы что-то говорим в микрофоны, но звука нет, танцуем, а потом дата — с двадцатого августа две тысячи десятого до восьмого августа две тысячи шестнадцатого. Ещё немного, и прошло бы ровно шесть лет с того момента, как я появилась в агентстве, и я ощутила дрожь, ведь все эти воспоминания, которые мы все вместе создали в предебютные времена, останутся не только в наших головах, но и на плёнке, которую сейчас смотрели как и здесь, так и онлайн многие люди.       И мы создадим с этими людьми новые воспоминания, те, что в будущем будут греть нас в самые лютые стужи и дни застоя.       Резко кадры сменились на более динамичные, как и музыка, и все мы воспряли духом, понимая, что совсем скоро состоится наш выход. Мы много раз репетировали, что же будет на шоукейсе, и я знала, что вот, как появится название нашей группы, нам надо будет выходить по одной. Но надо немного ещё послушать ведущего, что уже поднёс микрофон к губам, чтобы выдохнуть, подготовиться и успокоить четыре колотящихся сердца, что с нетерпением ждут восьми часов вечера, ведь в это время наши клипы выложат, откроют доступ, познакомят аудиторию с нашими данными по-настоящему. Я была готова к этому моменту, как и остальные девушки, и я очень надеялась, что каждый, кто посмотрит наши клипы, воодушевится и полюбит нас, как другие группы, ранее до нас дебютировавшие.       — Девочки, которые долго тренировались и готовились, именно сегодня показывают музыкальные видео на песни «Whistle» и «Boombayah». Пришло время показать музыкальные видео группы. Первое, что мы вам покажем, называется «Whistle». После этого мы вам покажем закадровые съёмки данного музыкального видео, чтобы увеличить ваши ожидания.       Показали закулисное видео целиком, и я удивилась, насколько мы там выглядели свежими и отдохнувшими, хотя у нас был тотальный недосып, стресс и недоедание. Джису, видимо, тоже этому удивилась, потому что обернулась и показала девочкам знаками, что там точно не мы снимаемся, а какие-то актрисы, тем более что там почему-то все потолще и побледнее. Розэ от смеха хрюкнула, благо не в микрофон, и получила затрещину от Лисы, которая прошипела «Прости, что ударила, онни, но ты ведёшь себя отвратительно, замолчи!» Это возымело эффект, потому что Чеён действительно замолчала, но завозилась — явно, как и остальные, устала стоять на каблуках и ничего не делать, мышцы икр затекли и чудом не заболели, но всё равно было мало приятного.       — «Whistle» был спродюсирован Тедди Паком и Future Bounce, а также написан Bekeh Boom при участии Тедди Пака. В начале используется тихая свистящая мелодия, что делает её хип-хоп песней, оставляющей глубокое впечатление. Давайте же теперь посмотрим вместе музыкальное видео.       Включили видео, и я удивилась — не видела итоговый вариант клипа, потому мне стало интересно, как и остальным, что же набрали из разнообразного материала люди, занимающиеся склейкой роликов. Мы все были довольны результатом, даже аккуратно похлопали, а потом вновь обратились в слух, потому что ведущий вновь начал что-то говорить.       — Это было музыкальное видео для клипа «Whistle», что вы думаете по его поводу? Директор VM Project Architecture Джо Бомджин имеет уникальный художественный стиль, оставляющий публику под глубоким впечатлением. Партия Розэ, где она сидит верхом на нашей планете, особенно хороша. Музыкальный клип, что мы вам покажем после «Whistle», называется «Boombayah». Давайте сначала посмотрим его закадровые съёмки.       Вновь глядя на весьма воодушевлённую и работающую себя, я не заметила, как прошло время, и вот уже поняла, что совсем скоро, чёрт возьми, совсем скоро нас позовут на сцену. Мандраж охватил коленки, и я уже с нетерпением ждала, когда ведущий нас вызовет, но Джису всё не трогалась, а стилисты проходились по нашим макияжам пудрой, потому что было жарко находиться в достаточно замкнутом и небольшом пыльном пространстве с как минимум восьмью людьми.       — Что вы думаете по поводу этого видео? «Boombayah» — это слияние дэнсхолла и электронной музыки. Всё дело в электронном ритм-аккомпанементе и игре на барабанах в начале. Сейчас же давайте посмотрим музыкальное видео на эту песню.       Не сказать, что я была довольна самой песней, но видео вышло выше всяких похвал, Лиса вообще умудрялась подпевать своим партиям, и я очень надеялась, что её хватит на остаток шоукейса, дебютное выступление и многое остальное, что у нас уже стояло в расписании. Именно сегодня мы сразу после этого должны были отправиться на запись дебютного выступления, и я, кажется, этого больше опасалась, чем того, что нас сейчас поставят на сцену и покажут, что мы вот такие вот красивые, умелые и талантливые, хотя хейтеры всё равно найдут, к чему придраться. Я внезапно вспомнила Миён — а она следила за нашим дебютом, пошла ли в другое агентство, стала ли там трейни, или отказалась от собственной мечты? Нам всем до сих пор было неприятно её поведение, но я очень хотела, чтобы она нашла себе команду, в которой захочется дебютировать, с которыми хочется работать, не искать в девушках недостатки и изъяны, а делить с ними крышу над головой и даже деньги.       — Это было музыкальное видео на песню «Boombayah». Оно было придумано Со Хёнсаном, что спродюсировал в прошлом музыкальные клипы на песни «Bang Bang Bang» и «Fantastic Baby» от группы Big Bang. Оба музыкальных видео отлично показывают уникальные цвета новой женской группы YG. Все до сих пор видели участниц группы только на экране, — сердце тревожно забилось — я поняла, что через пару мгновений мы пойдём на сцену. — Я думаю, многие фанаты смотрят нас с ожиданием увидеть девушек. Сейчас же мы позовём долгожданных участниц сюда. Я представляю вам главных героинь сегодняшнего шоукейса, новую женскую группу YG, BlackPink.       В те моменты, когда надо вот-вот выходить, всё беспокойство куда-то испаряется и все успокаиваются. Так случилось и с нами — послышались первые секунды трека «Whistle», показалась фотография Джису, и девушка передо мной в светлом платье и микрофоном в руках пошла вперёд, даже не раздумывая о том, что это её первый выход в люди. Как только онни дошла до собственной позиции, сделала шаг к выходу я под вид собственных фотографий с экрана. Всего моя проходка заняла от трёх до пяти секунд, и мои фотографии поменялись на снимки Чеён, что, одетая в блузу и шорты, сразу же сделала шаг вперёд и оказалась в полутьме, где можно было различить только начерченный мелом кружок, где мы должны были остановиться. Последней статно пришла на сцену Лиса в платье-пиджаке, и мы все вчетвером замерли в ожидании, что же будет дальше. Свет зажгли, а все в зале и даже ведущий хранили молчание, я даже от нервов дёрнула шорты вниз, и это явно не осталось незамеченным. После краткого мгновения мы, как репетировали, все прошли к центру, и я заняла позицию максимально рядом с Джису справа, слева к ней прижалась Лиса, а ко мне справа — Чеён, но на лёгком расстоянии, чтобы, если что, я её не задела.       — Подарите BlackPink громкие аплодисменты! — сказал ведущий, и я не смогла улыбнуться на его слова, в то время как остальные растянули губы в улыбках — Лиса, можно сказать, во вполне себе нервной, а остальные — в искренних. Моя же нервозность никуда не делась, и я даже заправила рукой волосы за ухо, чтобы хоть на что-то отвлечься. Мы впервые под камерами, мы впервые рядом с таким огромным количеством людей, и все они нам хлопали. Мы знали, что будет дальше, и готовы были рассказать о себе, но не в красках, как могли бы многие подумать, а совсем чуть-чуть, оставив самый сок в тайне. — Участницы группы, пожалуйста, представьте себя.       — Привет всем, я участница BlackPink Розэ, — ещё бы чуть-чуть, и девушка бы перебила ведущего, но смогла остановить себя буквально на секунду, чтобы не случился провал. — Спасибо каждому, кто ожидал наш дебют столько времени. Пускай наши сердца очень быстро бьются и мы все нервничаем, мы обещаем хорошо поработать. Мы готовились в течение долгого времени и покажем вам реально крутые выступления. Пожалуйста, подарите нам много любви.       — Привет всем, я участница BlackPink Дженни, — слова вырвались из моего рта через секунду после того, как Чеён опустила микрофон, и я поняла, что вот он — мой звёздный час. — Я очень благодарна всем тем, кто ждал нас всё это время. В будущем мы будем работать усердно, чтобы показать уникальные цвета BlackPink. Пожалуйста, подарите нам много любви.       Стандартная фраза, очень стандартная, наверно, именно поэтому моё эгьё было очень неловким, Розэ и Лиса заулыбались из-за этого, а я опустила голову, чтобы стереть из памяти всех собственный позор. Ну не могу я быть милой! Не умею! Но при этом мне именно сейчас следовало быть такой, потому что подобное поведение привлекает богатых инвесторов — они видят в нас молоденьких девочек, которым нужна «любовь», а для таких слоёв населения «любовь» — это деньги и сопутствующий секс. Я не собиралась спать с богатыми мужчинами ради продвижения группы, но если кто так делал, то не осуждала — если нет таланта, но есть вагина, то почему бы её не использовать в угоду себе и группе?       — Привет всем, я участница BlackPink Джису. Я чувствую себя очень взволнованной и нервной сейчас после долгой стажировки и дебюта. В будущем мы будем работать усердно, чтобы показать вам лучших BlackPink со многих различных сторон. Пожалуйста, полюбите нас и продолжайте следить за нами в будущем. Спасибо, — Джису, кажется, единственная из нас поклонилась, и я поразилась в который момент, какие же у неё всё же безупречные манеры. Она происходила из очень обеспеченной семьи, где за воспитанием следили, и если Су делала что-то не так, её могли бить по рукам или же применять иные меры наказания. Послушание — то, что воспитывают в каждой девушке, но именно у Джису оно было развито намного больше, чем у нас. Может быть, дело в том, что Розэ росла в Австралии, я провела много времени в Новой Зеландии, а Лиса вообще тайка?       — Привет всем, я участница BlackPink Лиса. Находясь на этой сцене, я чувствую себя очень нервной и взволнованной, ведь мы с другими участницами долго стажировались, и теперь дебютировали. Я надеюсь, каждый услышал «Whistle» и «Boombayah», которые мы сегодня презентовали, и насладились нами, спасибо.       — Сейчас вы услышали представления себя от всех участниц. Я их вижу сегодня впервые, — лгун, ты видел нас на прогонах выступления, знал нас, даже пару раз приносил кофе Джису, но получал от ворот поворот, потому что она не пила в последнее время кофе, да и парень у неё был. Интересно, это он сделал сценария ради, или же сам решил добавить от себя, чтобы мы потом сказали ему за кулисами пару ласковых? — Я с нетерпением жду, какие мероприятия они организуют в будущем. BlackPink сейчас временно уйдут за кулисы и увидятся со всеми во время пресс-конференции. Спасибо, участницы BlackPink.       — Спасибо, — сказали мы все одновременно и глубоко поклонились, а потом стремительно пошли за кулисы — совсем скоро будет пресс-конференция.       — На этом наш дебютный шоукейс BlackPink закончен, — проговорил ведущий. — Позднее сегодня, в восемь часов вечера, дебютный альбом группы, «Square One», выйдет в свет онлайн. Мы надеемся, что вам понравились «Whistle» и «Boombayah» и вы подарите в будущем песням много любви. Пожалуйста, дайте дебютировавшим сегодня BlackPink много поддержки тоже. Это был дебютный шоукейс BlackPink, спасибо всем.       Мы с девочками схватились за руки, держась максимально близко за кулисами, чтобы нас не смогли разъединить, и я бы не сказала, что это была какая-то оговорённая ранее мера — мы сами взяли друг друга за запястья, и Джису вела всех вперёд, дабы никто не потерялся. За нами торопилась команда стилистов, впереди был человек с фонариком на телефоне, что вёл нас до общего коридора, потом на нас накинули куртки, и мы поспешили на улицу, где загрузились в автомобиль, чтобы поехать на пресс-конференцию. Времени было в обрез, никто не обращал внимания на фанатов, потому что был на нервах, вдобавок ко всему, нам сказали, что мы потом вернёмся, некоторое время проведём там и поедем на предзапись, а потом вроде опять вернёмся, чтобы забрать вещи. Расписание менялось, будто его составляли на ходу, и я просто доверилась течению, доверилась почему-то спокойной Джису, которая оставила телефон в гримёрке, Розэ, что выглядела нервничающей, и Лисе, которая льнула ко мне с объятиями.       — Девочки, мы все очень надеемся, что вы покажете высший пилотаж на пресс-конференции — вам всего лишь будут задавать вопросы, которые вы давно видели на бумажках, ответы написаны там же. Добавлять от себя что-то категорически запрещается, как и отвечать на вопросы, даже подобные, которых нет в списке. Не все журналисты хорошие, уважайте себя. Даже если будут говорить что-то о том, были ли у вас пластические операции, молчите, — никому из нас вроде как не делали пластических операций, а потом… а что было потом — совершенно неважно. Менеджер сам знал наши медицинские карточки, потому точно мог сказать, что только у Розэ отбеленная кожа, да и то это не пластическая операция, это просто лёгкая косметическая процедура. — Я надеюсь, инструкции агентства для вас понятны. Чем меньше чего-то противоречивого вы скажете, тем дольше продержитесь на сцене.       Мы старались ничего не говорить менеджеру, просто молчали и ехали, пристегнувшись. Я боялась, если честно — вроде как меня ждал Мино в том месте, где был шоукейс, не будет же он ждать до вечера. А в старом общежитии мы перестали жить вчера, уступив места новичкам, нас переселили в небольшую квартиру, где было две комнаты, кухня и совместный санузел. Конечно, во избежание конфликтов мы договорились поселиться так: я делила комнату с Джису, а макнэ каждодневно бились в истерике отдельно. Онни договорилась с Лисой, что они потом ещё поменяются, чтобы Манобан проводила со мной больше времени — она жалась ко мне даже сейчас, искала защиты и тепла. И что я могла ей сказать, кроме как «не бойся»? Ничего. Я сама была напугана, сердце тревожно колотилось, и почему-то очень сильно хотелось к Мино, потому что он, помимо девочек рядом со мной, самый главный мой… друг? Если такое можно говорить по отношению к бывшему парню, конечно.       Пресс-конференцию я помню смутно: какие-то вопросы, максимально провокационные, замалчивались, а мы с девочками походили на красивых гламурных куколок, которых привели только для того, чтобы их пофотографировали для журналов. Половину людей я не видела из-за вспышек, половину вопросов не слышала из-за криков фанатов, а потом вцепилась в руку Джису и сказала то, что больше всего меня тревожило, то, из-за чего душа сновала вверх-вниз по телу:       — Онни, я боюсь, у меня ничего не получится.       — Мы всё сможем. Мы из компании YG, — было мне ответом.       Мы из компании YG, в которой айдолы постоянно попадают в скандалы, связанные с наркотиками. Мы из компании YG, где директор агентства может снять штаны и воспользоваться любым трейни или айдолом для того, чтобы они дебютировали или камбекнулись. Мы из компании YG, которая выработала свой особенный стиль, который к двадцатому году приелся абсолютно всем — не такой уж он и особенный, если его использовали и 2NE1, и Big Bang, и BlackPink. Именно мы, именно мы были чёртовыми дойными коровами агентства, которому постоянно было мало денег. Но пока что мы наслаждались временами дебюта, пока что мы нервничали лишь немного, будто бы для вида, потому что все стрессы свалились на нас потом.       Мы прибыли на Inkigayo достаточно поздно, буквально за пятнадцать минут до нашей записи, и пришлось нас максимально быстро красить, помогать одеваться и мастерить причёски. На нас ругались, и всё это было, слава богу, за кадром, потому что нас ещё обязали ходить с камерами и снимать весь процесс. Я не знала, что пойдёт в финальный монтаж, потому снимала всё, что меня окружало. Нужно было ли это? Скорее, для того, чтобы нам потом ещё раз вручили камеры и сказали переснимать, потому что это просто были тестовые кадры, чтобы мы привыкли к своим ролям. Не сказать, что обе съёмки дебютных версий были без огрех — «Whisle», который мы снимали два раза из-за дома, который воздвигли на сцене, мне вполне нравилась, как и остальным девочкам, ну а «Boombayah» зажёг сцену. Мы знали, что делать, потому что много раз тренировались, и вскоре со спокойными сердцами удалились обратно в гримёрки, где с нас сняли всё лишнее, стёрли макияж, нанеся иной, повседневный.       И я бы совершенно забыла о Мино, если бы не девочки, попросившие меня сфотографировать всех, потому что я единственная захватила камеру, но… будто бы назло, мой фотоаппарат, любимый, который я хранила ещё с Новой Зеландии, оказался разбитым из-за стаффа, который толкнул меня. Часть воспоминаний, часть детства разбилась, и сколько бы раз мужчина ни извинился, я всё равно сбежала куда-то за сцену. Может, вот так и теряется детство, юношество и начинается взрослая жизнь, полная разочарований. Но всё же внезапно появился человек, что протянул мне руку, и я приняла её, поднимаясь и утирая слёзы. Этим человеком был Сон Минхо, на данный момент брюнет с выбритыми висками, который сто процентов готовился к камбеку.       — Вы хорошо постарались все вместе, — прошептал он, и я почувствовала непреодолимое желание поцеловать его, прикоснуться к его губам, а он ощутил то же самое и, прижав меня к стене, впился губами к губам. — Потому я хочу тоже кое-что для тебя сделать. Я видел тут закрытое место, и если ты будешь тихой девочкой, то нас не поймают. А у вас до отъезда ещё целый час — менеджеры решили дать вам отдохнуть и заказали еду.       Я не знала, насколько тихой могла быть рядом с Мино, но факт состоял в том, что у меня ноги тряслись от одного его взгляда — я хотела, чтобы он овладел мной, и я проклинала себя, дуру из прошлого, которая позволила нам так просто разойтись. Такого мужчину ещё найти надо, который, даже дебютировав, находил для меня время и силы вместе с любовью, и как только мы оказались с трёх сторон окружены шторами, а четвёртую он прикрыл, подогнув концы ткани, я поняла, что воздержание даёт о себе знать. Не знаю, сколько одноразовых или многоразовых девчонок побывало в его постели, не хотела знать, сколько ему отсасывали, кто это делал за деньги и за сперму во рту, но я была до жути возбуждена. Мино явно знал расположение стен, потому без труда прижал меня к одной, заползая под юбку платья и сразу же проникая под бельё, лаская и нажимая на каждую чувствительную точку, которая у меня только была. Ему нравилось моё тело, а мне нравилось его тело, потому я присоединилась с не меньшим энтузиазмом, расстёгивая ремень на его джинсах и уже совсем скоро лаская член.       — Ты не представляешь, как я тебя хочу, — прошептал Сон, и я выдохнула ему куда-то в плечо — он даже не дал нормально завершить ласки, как спустил штаны, отодвинул мешающую ткань на мне и размашистым движением проник, сорвав лёгкий вскрик с моих губ.       Мино двигался быстро, остервенело, и я ощутила, как начала задыхаться — дыхания не хватало, мне становилось плохо от одной мысли о том, что, если он отстранится, я умру без него. Мино — мой кислород, моя жизнь, моё солнце и жизнь на всей планете, и я поддавалась каждому его движению, когда он из меня выходил, когда прислонял к стене, когда брал сзади, когда кусал загривок и держал запястья так, что ими нельзя было шевельнуть. К нам вернулась страсть, страсть, затмевающая взор, сжигающая изнутри и полыхающая в глазах. К нам вернулись чувства, к нам вернулся секс, дрожание ног и оргазмы в одну и ту же минуту, но это не спасёт наши давно закончившиеся отношения. Это не вернёт мне его, как я не вернусь к нему. Мино прижимался ко мне, сидя рядом на полу, когда мы оба кончили, он был потным, пах одеколоном вперемешку со спермой, и я ощутила себя так, будто бы я вернулась в те времена, когда мы оба были стажёрами и трахались тогда, когда приспичит. По телу разнеслась нега, и когда Мино поцеловал меня в плечо, я подумала о том, что нам пора отсюда уходить — и так шума наделали много.       — Я хочу тебе сделать предложение, — Мино провёл носом по моему плечу, идя до уха, и закусил мочку. — Не хочешь ли сняться в моём клипе? Я… я тебе песню сочинил, камбек скоро… и было бы очень хорошо, если бы ты согласилась сняться. Ну, понимаешь, там есть намёк на постельные сцены и всё такое, и хотелось бы, чтобы в этот момент со мной была именно ты. А потом мы можем на той студии оприходовать постель. Хорошая идея?       И меня внезапно толкнуло в воспоминания, туда, куда, я думала, не было пути, где не было ничего, кроме слёз горечи и разочарования. Я уже даже не обратила внимания на то, что Минхо посвятил мне песню, я слышала всего несколько слов: «клип», «кровать» и «оприходовать». Непрошенные воспоминания взбередили подкорку сознания, я вспомнила прикосновения Джиёна, его секс со мной, его обещания, что не стали реальностью, и свой собственный юношеский максимализм, который теперь с высоты лет казался идиотским. Я не хотела повторять эту ошибку, я не хотела, чтобы лицо Джиёна опять всплывало в памяти, когда я, казалось бы, хорошо потрахалась и сняла стресс. Я не хотела, но вот уже рядом со мной не Мино, а Квон Джиён, не Мино предлагает мне сниматься в клипе, а Джиён тащит к себе в объятия, задирает юбку и хочет мною воспользоваться. Нет, я не дамся, я не могу, я не хочу!       — Дженни, Дженни, успокойся, всё хорошо, пожалуйста, не плачь, не надо только кричать, хорошо? Слышишь меня? Если нет, пожалуйста, иди на мой голос, иди к поверхности. Я не дам тебе утонуть, слышишь? — в голову залез голос Мино, а он сам прижал меня к себе, и я поймала себя на мысли, что всё тело дрожало, что я сама дышала урывками, а в горле нарастал ком. Я не хотела, чтобы с Мино было так же, как с Джиёном, я не хотела секса на кровати во время или после съёмок, потому вскочила на ноги, но мир резко пошатнулся, и только один бог знает, как Сону удалось меня поймать и пару раз хлопнуть по щекам, чтобы я наконец-то отреагировала на его прикосновения. — Дыши. Пожалуйста, дыши. Я с тобой, всё хорошо. Что же так заставило тебя резко побледнеть и чуть не потерять сознание? Давно ела? Может, надо что-то поесть…       — Я просто кое-что вспомнила, что не хотела вспоминать, всё в порядке, — призраки прошлого отошли, и я расслабленно обняла Мино. — Но, прости, сняться с тобой в одном клипе не могу. Я не актриса. И если ты говоришь, что тематика пикантная, меня нетизены засрут и заклеймят шлюхой.       — Ладно, — выдохнул мужчина мне в волосы, — если увидишь как-нибудь клип на песню «Body» и будешь завидовать актрисе — знай, ты могла быть на её месте.       Мино потом звал меня на съёмки к себе, и я пару раз даже согласилась, пускай всё это было строго анонимно и другие актрисы подписывали соглашения, что они не будут распространяться о деталях съёмки и том, кто снимался вместе с ними. Сейчас же мы выбирались из бесконечного лабиринта кулис, одёргивали одежду, я стирала руками с парня следы косметики, а он смеялся и поправлял, будто бы стилист, мою причёску. Я была счастлива до одури, что у меня был Мино, но реальность наступала на пятки — мы расстались со слезами в прошлом, мы оба поняли, что друг другу навстречу не пойдём, потому что я его не люблю по-настоящему, не так, как пишут в книгах, как показывают в фильмах. У меня была зависимость, и имя этой зависимости — Квон Джиён, который невидимым силуэтом стоял перед глазами.       — О, как раз еду привезли, иди сюда, Дженни, — Джису улыбнулась и помахала мне, а потом остальные девочки поклонились Мино, понимая, чем мы занимались. — Оппа, давай тоже с нами кушать, мне кажется, тебе понравится вегетарианская пицца!       Вегетарианская пицца, каждому по кусочку, была с овощами и моцареллой, и это была практически первая еда, которую мы съели за день, и была самой вкусной — как только мы вернёмся домой, придётся готовить овощные каши без соли и специй, потому мы наслаждались, а потом выпили зелёный чай. Я сидела рядом с Мино всё время, ощущала его ласковые прикосновения и даже забыла о том, что ему тоже скоро надо будет меня покидать. Но если мы будем видеться подобным образом хотя бы пару раз в месяц — меня и это устроит, если честно, потому что, кажется, в последнее время я нуждалась в мужском обществе, хотела внимания и всего, что мог дать мне любой мужчина. Да, я была жадной до внимания мужчин, хотела в нём купаться, а то, что многие обращали на меня внимания, чересчур сильно льстило, заставляло любоваться собой и стараться, чтобы смотрели только на меня, не заостряя внимания ни на Лисе, ни на Джису, ни на Чеён. Они заняты парнями, а я одинока, на них нельзя смотреть, ибо их парни вызовут на баттл по рэпу, а я позволяла только Мино себя касаться так, как он того хотел, с другими же не буду церемониться — не позволю к себе прикоснуться, раздавлю пальцы высокими каблуками и ещё улыбнусь.       — Господин Сон, у вас личное расписание, вам надо встретиться с претендентками на актрисы, выбрать, — мужчина посмотрел на меня как-то беспомощно, будто бы я могла его защитить от личного менеджера, но я лишь улыбнулась. — Вы встретитесь с вашими коллегами вечером, когда будет небольшой праздник в агентстве, — эта информация заставила нас всех переглянуться — что ж, я знала, что наши планы меняются стремительно, но о какой-то вечеринке в агентстве нам не говорили. — До свидания, девушки. Ваш дебют был восхитительным.       — Джису, свяжись с Бобби, пожалуйста, — успел только сказать Мино, а как только он скрылся, лицо нашей старшей исказилось — она не включала телефон всё это время, и если её парень решил через кого-то передать такую информацию, не затрагивая нас, значит, дело серьёзное. Я не хотела знать, каким будет разговор Бобби и Джису, но я хотела быть рядом с ней, если понадобится помощь. Все думают, что старшим никогда не нужна поддержка, потому что они идеальны, пример для подражания и никогда не нервничают, но Су скрывала в себе слишком многое, а потом это выливалось фонтаном. Даже когда в конце нашей карьеры произошли весьма печальные события, она была оплотом спокойствия для меня, пускай знала, что во всём виновата я, что я в этой истории главная злодейка и я же не достойна прощения.       — Чёрт, если будет вечеринка, то и Дживон там будет, — занервничала Джису и закусила ноготь — Чеён достаточно фамильярно стукнула её по руке, но только это и действовало, когда Ким нервничала. — Я… я не могу ему сейчас написать. Дождёмся вечеринки — и я с ним поговорю.       — Вы отправляетесь в агентство сейчас же, — сдавленное и тихое «блядь» от Джису прозвучало так тихо, что менеджер не услышал, но зато услышали мы, столпившись рядом со старшей и обняв её. Она плакала, впервые за долгое время плакала и не знала, что делать, а мы пытались оказать ей всю поддержку, которую только могли дать, а потом пошли к машине. Нам следовало уже пойти к машине, но мы не могли успокоить Су, а выходить в таком состоянии к фотографам, к голосящим фанатам, которые сто процентов знали, что мы тут, не хотелось — минус репутация, минус идеальность. Онни получила всё в этой жизни: дебют, место вижуала и ведущей певицы в группе, но не получила самого важного — спокойствия и стабильности, которой ей не хватало.       Все айдолы подвержены стрессу. Но если у айдола есть отношения, в которых он боится о чём-то рассказать своему партнёру, например, о фактически изнасиловании, хотя почему «фактически»? Это и было изнасилование со стороны директора, который не дал даже дня на обдумывание — просто сказал, что одна из нас пройдёт через постель, и тогда группа дебютирует. Я знала, что у Джису и Дживона не было близости уже достаточно давно, и дело было в том, что у них не совпадали расписания или же Бобби не мог в какой-то определённый момент быть с ней — онни сама не подпускала его к себе, сваливала всё на усталость, а потом ночами рыдала в подушку, не зная, как выйти из буквально временной петли. Мы не могли ей в этом помочь — было бы намного лучше, если бы она позвонила Бобби, всё рассказала, потому что Ким мог воспринять всё спокойно, поддержать, и они вместе будут счастливы. Но никто из айдолов не верил в счастье, никто не верил в то, что отношения протянут долго, потому очень легко расставались и выпускали заявления, мол, «слишком загруженные графики», а правду скрывали. Под правдой скрывалось многое: ссоры, абьюз, попытки скрыть что-то от партнёра.       Или же, как в случае с Джису, секс с руководством, о котором просто стыдно рассказать.       Как только онни успокоилась, нам сказали подправить ей макияж, ведь весь стафф уже находился в агентстве в ожидании нас, и Лиса с Чеён взялись за одноразовые кисточки и тени, которые принёс менеджер. Они быстро нанесли на глаза тени, личной тушью подправили ресницы, и Пак достала из небольшой сумки свои духи, пару раз брызнув ими на шею Джису. Аромат фруктов и цветов наполнил помещение, и я сразу почувствовала облегчение — если и онни это принесёт хотя бы что-то отдалённое на спокойствие, я буду рада. Сама же я не могла ничего сделать: не особо часто красилась, как остальные, чтобы исправить макияж, не могла даже правильно уложить волосы, и пускай этому предстояло учиться, сейчас я могла только что-то сломать или напортачить. Лиса протянула мне руку, и совсем скоро мы все уже ехали в машине, только онни была непривычно молчаливой, ехала впереди нас, а Чеён что-то шептала ей в ухо, дабы подбодрить. Она взрослела, взрослела и я, и теперь замечала, что даже Пак могла быть хорошей и доброй, если того требовали обстоятельства, если то шептало её сердце.       — Жаль, что Канпимука с нами не будет, я бы хотела, чтобы он был на этой вечеринке, — проговорила с сожалением Лиса и опустила голову на моё плечо. — Но… зато со мной будете вы. И никакая Миён нам не нужна, чтобы оставаться счастливыми, чтобы быть BlackPink. Даже если нас четверо, вместе мы — сила. Согласна, онни?       — Согласна.       Мне же было до жути некомфортно, потому что я понимала, что если на праздник пригласили всё агентство, то там же будет и Big Bang. И если там будут Big Bang, то там будет Квон Джиён. Я ощущала себя странно: с одной стороны, будет круто смотреть на него на равных, как артист на артиста, с другой же стороны, я ощущала нервозность, потому что увижу его впервые за… полгода? И что будет между нами? Он опять будет надо мной издеваться, опять сделает всё, чтобы я ему поверила, чтобы вообразила его у алтаря рядом с собой, а потом заставит смотреть, как он крутит рядом с кем-то другим? Это отвратительно. Я такое не приму никогда.       — Девочки, быстрее, быстрее, вечер скоро начнётся, а на вас ни платьев, ни нормальных причёсок, — бормотал менеджер, когда мы, порядком стрессанувшие за поездку и до смерти голодные, шли по направлению к агентству. Он придержал дверь для каждой из нас, а мы уже знали, куда идти, и бежали, возвращая самих себя в недавнее время, когда ещё не были дебютировавшими артистами: телефоны сжимались в руках и у некоторых разрывались от уведомлений, а я смотрела на время и думала: какого чёрта? День так быстро пролетел, уже семь вечера, через час все, кто не застал трансляцию шоукейса, увидят наш дебют, и совсем скоро мы все уже сидели в креслах, Чеён даже успела заснуть, и нам делали причёски. Ничего такого сверхъестественного: подзавитые кудри, залитые большим количеством лака, а потом вечерний макияж, у каждой своего цвета: у меня, к примеру, серые смоки, сочетающиеся с красным вечерним платьем, но мы даже не успели друг друга сфотографировать: менеджер пришёл с небольшой коробкой.       — На мероприятии запрещено пользоваться телефонами, потому, девочки, сдайте их мне — отдам по пути домой, — первой сдала телефон Лиса, затем я, потом дрожащая рука Джису нырнула внутрь коробки, а следом за ней Чеён. Никто из нас не переживал за сохранность телефонов — мы научились доверять менеджеру, который знал нас больше, чем родная мать, и потому только поклонились ему и, выгнав за дверь, переоделись. У нас оставалось всего пятнадцать минут, и за это время нам принесли зелёный чай и какие-то фрукты, которые мы с удовольствием съели. Чеён даже оживилась, а потом откашлялась, затравленно глядя на нас — боялась, видимо, что мы не воспримем какие-либо её слова, но мы были научены горьким опытом: если будет страдать одна из нас и мы её не поддержим, то пострадают все вчетвером.       — Девочки, я не хотела вас ничем беспокоить, но, помните, мы недавно врача посещали? Он обеспокоился моей худобой, я сказала, что у меня что-то типа анорексии, из которой я выхожу, — пускай я в мыслях глумилась над девушкой, но она проходила серьёзную психотерапию, чтобы проработать моменты отказа от еды, тошноты и всего, связанного с анорексией — официально поставленного диагноза. И теперь, видимо, произошло что-то, чего стоило бояться, и я ощутила, как напряглась рядом сидящая Лиса. — В общем, пока я сидела в телефоне, мне на почту пришли результаты. У меня анемия. И я очень хочу, чтобы вы обо мне позаботились. Я могу не поесть из-за анорексии. Но я должна поесть из-за анемии. Пожалуйста, помогите мне.       Это была первая просьба о помощи, которую мы получили от Розэ, что была храброй, чтобы признавать все свои болячки и говорить о них нам. Не последняя, к сожалению, но при этом мы знали, что если её что-то беспокоит, она обязательно попросит совета, попросит присмотреть за собой и пообещает сделать что-то взамен. Какой бы заразой Чеён ни была, принимающей наркотики, чудом не похитившей у меня Джиёна, я стала помаленьку её принимать, бороться с самой собой, если мне что-то не нравилось, ведь правильно говорят: если тебя что-то бесит в человеке, значит, это «что-то» есть в тебе самом. Я старалась работать с собой, прорабатывала все ментальные болячки и только, наверно, годам к тридцати поняла: мы с Пак Чеён до одури похожи, только у неё больше амбиций, больше моральной силы, которая помогла ей бросить Ханбина после скандала и слезть с веществ, что отравляли её не особо радужную жизнь. Она стремилась петь, танцевать, присутствовать на сцене и быть под крылом того агентства, что принесло бы ей стабильность и любовь фанатов. И я была рада тому моменту, когда наш контракт погорел и каждая разбрелась в разные стороны, ведь мы все добились своего, но об этом, конечно же, намного позже.       — Рози, всё хорошо, мы будем рядом всегда, — сказала Лиса. — Будем в тебя еду заталкивать, если ты будешь отказываться, я предупредила!       Нас позвали в большой зал за пять минут до восьми вечера, видимо, чтобы таким способом отпраздновать наш дебют, и я нервничала, сминая платье и думая о том, кто же будет среди приглашённых гостей. Я знала о том, что группы Мино и Бобби точно будут, а остальные? Будут ли легендарные 2NE1? Будут ли Big Bang?       Обо всём этом я узнала ровно через минуту, когда нас под звук фанфар и объявление имён запустили внутрь. Я увидела и лучезарного Мино, что смотрел на меня, и волнующегося Бобби, который делал попытки прорваться к Джису и взять её за руку, чтобы поговорить, и директора Яна, попивающего шампанское, и Квона Джиёна, который, как бы, должен находиться в туре вместе с группой, стоящего с Ли Черин, с которой он разговаривал. Мой бог спустился на землю и принял облик грешника. Мой бог мазнул по мне нечитаемым взглядом, а потом ухмыльнулся, опуская взгляд на вырез на моей груди, а я по привычке прикрыла декольте, кланяясь тем, кто кланялся мне. Я ощущала себя до странности нелепо и неправильно, будто бы я оказалась в чужом теле, о котором мне неизвестно ничего: кто я, сколько мне лет, какие есть цели и мечты. Это было странно, и при этом я чувствовала пузырь обиды в груди: если Мино смотрел на меня с восхищением, то почему Джиён не смотрит так же? Почему он не хочет подходить ко мне, говорить? Лишь потом я узнала ответ: если бы он ко мне приблизился, то я бы снова с ног до головы была им пленена. Если бы он ко мне приблизился, я бы не смогла устоять. Если бы он ко мне приблизился, то к чёрту платье — я готова пред ним голой стоять, лишь бы смотрел на меня. Да, я готова была унижаться. Да, я готова была сгореть заживо ради него. Хотел бы он сам это сделать ради меня? Нет. Он — Квон Джиён. Я же — Дженни Ким, и именно я должна падать ниц, чтобы показать, насколько я его люблю.       — Через минуту у группы BlackPink дебют, — именно сейчас мне казалось название нашего квартета смешным, будто бы только научившиеся говорит по-английски дети сложили два знакомых слова, но мы стояли рядом со своеобразным ведущим и улыбались, показывали, насколько мы хороши. — Именно поэтому директор Ян дал девочкам эксклюзивное право самим опубликовать их музыкальный клип на ютубе. Девочки, у вас мало времени, поторопитесь!       На большом экране был выведен наш ютуб-канал с редактором видео, и мы сгрудились перед небольшим ноутбуком, а потом, даже не совещаясь, все взялись за руку Джису, что оттопырила палец и нажала ровно в восемь вечера «опубликовать». Торжественно? Да. Величественно? Да. И очень-очень пафосно, что было в духе агентства. Мы улыбались, нас фотографировали какие-то внутренние люди, что потом передадут фотографии директору, и я почувствовала лёгкое облегчение — кажется, торжественная часть закончилась, теперь можно было относительно расслабиться и поговорить с другими айдолами. Мы имели права завязывать знакомства, дружбу, но директор ещё за пару дней перед дебютом сказал, что между нами и парнями не должно быть никаких отношений. Все четверо из нас нарушали это правило и вертели его на очень понятном месте, но Мино сразу дал понять, что счастлив за меня не только как коллега, но и как некто больший. Да, не поцеловал, но я чувствовала его очень горячие, будто объятые пламенем, руки, когда он меня обнимал.       — Я нашёл актрису, чем-то похожую на тебя, для съёмок клипа, — прошептал он и протянул мне бокал с шампанским, который успел утащить у официанта. — Её зовут Ли Суён и она очень забавная. Хочешь, потом познакомлю?       — Не, спасибо, — улыбнулась я. Честно говоря, если продолжится такой неопределённый и непонятный жизненный график, где нам придётся много бегать и забывать о еде, то новые знакомства будут лишними. Я не собиралась пить алкоголь, но присутствие Джиёна раздражало все мои рецепторы, потому я предпочла напиться, лишь бы не оставаться трезвой. — Но вот с тобой сейчас с удовольствием поговорю.       Я допила бокал шампанского слишком быстро, за ним последовал второй и третий, а так как в желудке зияла дыра, меня очень быстро опьянило. Один из глаз закрывался, я даже прислонилась к стене, чтобы не упасть, и как раз в тот момент, когда заиграл медленный танец, как по заказу, а Мино внезапно смутился, потому что хотел позвать меня, к нам и подошёл сам Квон Джиён, сам король среди рэперов.       — Не позволите ли мне украсть вас на танец, Дженни Ким? — и протянул руку мне, смотря только на меня, игнорируя Мино, что оторопело смотрел на Джиёна, не понимая, как вообще этот кусок дерьма решил украсть меня у него прямо из-под носа. Но я кивнула и вложила ладонь в его руку чисто из принципа, чисто из-за того, что была вдрызг пьяной и в таком состоянии хотела действовать всем на нервы. И первый человек, который пострадает, имел имя Квон Джиён.       Первую минуту песни мы танцевали молча, я смотрела куда-то поверх его плеча, а потом Джиён наклонился и практически прислонился к моему уху, выдыхая. В тот момент, клянусь, я ощутила резкое желание, я захотела этого человека, и сдерживаться стало в разы труднее, пускай совсем недавно мы хорошо развлеклись с Мино, но я не могла не смотреть на Джиёна, не думать о нём, не мечтать о том, чтобы мы проводили ночи вместе. И самое страшное — я хотела его даже тогда, когда он сказал самую отвратительную хуйню в своей жизни, подтверждая тем самым статус самого настоящего мудака, которым он, собственно, и являлся:       — От тебя несёт сексом за километр. Научись мыться после того, как потрахаешься с кем-то.       Я не могла ему дать пощёчину при таком огромном количестве людей, я не могла даже как-то огрызнуться, потому что не умела шипеть, будучи пьяной, но я поняла одно — он завидовал. Он откровенно и по-чёрному мне завидовал, потому что у самого, кажется, давно не было секса и не предвидится в ближайшее время, даже с Ли Черин, которую он так старательно окучивал всё это время. Не получилось — она ценила себя, не стала бы вновь, по привычке, как всегда, ложиться под этого мудака, даже если бы он предложил внушительную сумму.       — А у тебя, видимо, давно секса не было, раз ты замечаешь такие мелочи, — прошептала я ему в самое ухо и попала настолько в цель, что мужчина сжал мою талию, чудом не потянув платье вниз, чтобы оголить грудь. Он мог только так мстить. Он мог только так показать, насколько ему не безразлично то, что я говорила. — Ох, как завёлся. Никто не даёт даже всемирно известной звезде? Или думал, что если поможешь нам дебютировать, то мы по одной к тебе в койку прыгнем? Опоздал: я уже была у тебя в койке, Квон Джиён.       — Ты… самоуверенная сука, Дженни Ким.       — А ты эмоционально нестабильный мудак, сонбэ. И мы стоим друг друга.       Танец закончился, и я, чувствуя, что мир закачался, чуть не упала, когда Джиён весьма галантно подвёл меня к Мино, что подхватил моё тело и прижал к себе. Он тоже не знал, что делать: просто нашёл нашего менеджера, который собрал всех девочек, а потом мы поехали в нашу квартиру, где меня, единственную напившуюся, сразу же уложили спать. Я знала, что завтра утром будет весьма весело, и то, о чём я думала, подтвердилось, ведь буквально в первую минуту пробуждения мне пришлось бежать по коридору, ворваться в ванную и вычистить весь желудок, в котором и так ничего, кроме шампанского, не было. Мне было очень хуёво, а ведь Су как-то говорила: не надо пить, если знаешь, что ничего за день не ел.       — На, держи, — Чеён протянула мне тарелку с супом, который приготовила на скорую руку, увидев меня лежащей зеленющей на полу. Конечно, она беспокоилась, а потом села рядом, наблюдая за тем, как я весьма с аппетитом поглощала приготовленную ею еду. — Дженни… я хотела попросить тебя о перемирии. Понимаю, мы друг для друга никто, мы просто девушки, которые вместе поют в группе, но… мы можем сдружиться, я в этом уверена. Мы можем стать пускай не подругами, но близкими знакомыми, которые не будут бить друг друга, строить козни и всё такое. Выгоды никакой нет — мы в одной группе, мы преследуем одну и ту же цель — чтобы наша группа была популярной. Потому, наверно, стоит нам сказать друг другу «прости». Да, мы обе эгоистки, которые на первое место ставят себя. Да, мы часто бываем неправы и злимся на этот счёт, но… мы с тобой похожи, онни. И я хочу, чтобы эта похожесть играла нам на руку, а не убивала нас самих.       Пак Чеён была права. Была права во многом, да что уж тут говорить, во всём. Мы действительно преследовали одну и ту же цель, мы действительно были похожи — эти выводы я сделала сама уже достаточно давно, и потому мне не оставалось ничего сделать, кроме как протянуть ей руку для пожатия. Да, мы знали, что перемирие это условное, лишь бы мы больше не дрались, но из-за того, что Чеён в ответ протянула руку и сжала мои пальцы, я поняла, что да — шпильки будут. Да, будут разногласия. Но не настолько сильные, чтобы о них писали в таблоидах, чтобы Су и Лиса нас разнимали, крича, что мы обе хороши и в драку не стоит лезть, даже если очень хочется. Мы пожимали руки и понимали, что морально стали взрослее, переросли какие-то детские обиды, обдумали своё поведение и больше так не будем.       — Ешь, всего пять утра, девочки через час встанут, — шепнула Чеён и стала кашеварить дальше — для остальных сделала овощную кашу, достала галеты и заварила зелёный чай. Я же присоединилась к нарезке фруктов, время от времени что-то, что можно в таких случаях, запихивая в рот. Чеён даже ничего не говорила, а потом внезапно решила разоткровенничиться. — Знаешь… Мне кажется, ты меня ненавидишь из-за того, как я себя вела, и из-за того, что я сижу на веществах, — откровение казалось странным, ненужным сейчас, но девушка явно хотела расставить все точки над «i». — Я стараюсь сейчас себя контролировать, но без кислоты я не ощущаю себя человеком, полным энергии, а та детскость… Я очень сожалею, что вы были со мной в такой момент и, возможно, не знаете меня иной. Ну, юношеский максимализм, все дела, я была полна сил, энтузиазма и решительности, а вы все казались мне какими-то неправильными, вот я и показывала свои клыки. Да, я действительно сделала минет Джиёну, чтобы он со мной фитанулся. И я об этом тоже жалею — знаешь, он очень быстро кончил, я даже не успела насладиться…       — Давай… не будем про Джиёна, — я почувствовала, как сжалась челюсть, но не из-за слов Пак, а от упоминания этого мужчины. Как бы я его ни хотела, в определённое время я могла к нему чувствовать даже что-то сродни отвращению, тем более после вчерашнего.       — Я видела, как вы с ним вчера танцевали. Вас… что-то до этого сильно связывало? Я имею в виду, я смотрела его клип, где ты приглашённая актриса, и он в закадровом видео представлял тебя как начинающую звезду… и я почему-то уверена, что он что-то к тебе тогда испытывал и, может быть, испытывает до сих пор… — я не могла ей расколоться, не могла, ведь это была история о моей слабости, о самоненависти и чёрном мраке, который наступил после съёмок. Я не могла ей рассказать об этом, не могла сделать этого именно сейчас, когда была особенно уязвимой, потому и остановила её взмахом руки, и Розэ послушно замолчала.       — Давай я позже расскажу, ладно? Я не готова говорить о нём. Я не хочу говорить о нём, — и девушка поняла. Кажется, даже поняла то, что я не сказала, но промолчала.       Девочки подтянулись, когда на часах было без пяти шесть, и мы приступили к завтраку, проверяя телефоны на предмет сообщений от менеджера. Джису выглядела озабоченнее всех, почему-то пыталась талантливо уходить от вопросов, нахваливая еду, а потом её глаза застлали слёзы.       — Мы поговорили с Дживоном насчёт того, что произошло, вчера вечером, и я просто не понимаю, как он смог меня простить, если я сама себе это простить не могу, — сказала онни и всхлипнула, закрывая лицо руками. — Он сказал «ну бывает, всякое бывает», а я ненавижу себя, потому что я слабачка и мне хочется… Мне хочется, чтобы меня пожалели, прижали к себе, а потом бросили. Он ведь должен был меня бросить, девочки!       — Не все парни бросят девушку из-за такого, — сказала Лиса, качая головой. — Как и не все девушки должны из-за этого страдать. Ну, было и было, чего уж вспоминать. Простил? И это главное. Давайте собираться, менеджер нас уже ждёт.       Наши дни проходили в суматохе, интервью, шоу и съёмках для журналов, я очнулась только двадцать пятого августа, когда мы выиграли нашу первую награду, ведь именно в тот день нас попросили от и до снять процесс подготовки к выступлению. Конечно, мы вели себя смешно и мило, мы пытались развлекать зрителя, который всё увидит сегодня же вечером на нашем ютуб-канале, и когда в соревновании между тремя песнями на первом и втором местах были наши, я завопила. Мы не ожидали, что сможем, мы же новички, нам не дадут пробиться, но зрительские сердца были нашими целиком и полностью. Мы благодарили всех, держа заслуженную награду, а потом нас вознаградили ночной тишиной, когда я сидела на подоконнике в объятиях уходящего лета и грезила о том, чего никогда не будет: о будущем, когда я буду рассказывать внукам, как была счастлива работать в индустрии развлечений.       — Ложись давай, — Лиса уже была порядком сонной — если она мало ела, то становилась ближе к ночи очень неактивной и вялой, и при этом в ней просыпалась мамочка, контролирующая каждого. Зубы не почистила? Беги, а то будет кариес! Хочешь пить? Нет уж, терпи до утра, на ночь пить нельзя — раздует от жидкости в организме. Но я радовалась, когда в Лалисе расцветала эта роль — в будущем она обязательно станет любящей матерью, которая пускай и будет контролировать своих детей, но вырастит из них потрясающих людей. — Завтра день долгий.       — Насколько? — заинтересовалась я. И пускай поспать любила, но хотелось смотреть на небо, полное звёзд, слышать шорох шин по асфальту и вспоминать стажёрские будни.       — Съёмки для журнала. И интервью. А ещё нам совсем скоро расскажут о концепте нового альбома, потому что он будет… В ноябре? Да, вроде в ноябре. А уже конец августа. Нам надо работать, — Лиса зевнула и повалилась лицом вниз на подушку, подгребая к себе несколько мягких игрушек, одну из которых ей подарил возлюбленный. — А для работы нужны силы. У тебя они есть? У меня их пока нет. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи, — но Манобан уже заснула.       Седьмого сентября, когда мы позировали на фотосессиях, которые опубликуют в будущем, Мино дропнул клип «Body», и Джису сразу подскочила ко мне с расширенными глазами. Она от Бобби, так как они работали над одним совместным проектом, узнала всё: и то, что Мино до сих пор скучал по мне, и то, что он приглашал меня на съёмки как актрису, но я отказалась от этого. Мы с девочками уединились только в машине, я подключила к центру телефон и нажала на воспроизведение видео на ютубе, а остальные сгрудились рядом, чтобы посмотреть, что же я, по мнению Мино, потеряла.       Он скучал — это я поняла по первым же кадрам, по первым же словам песни, и кадры с девушкой безумно напоминали мне то, что было между нами, и да, я завязывала как-то его глаза лентой, но у нас не было жарких поцелуев в бассейне. У меня не было никакого тату на бедре, но я помнила, на какой кровати в какой комнате общежития он меня взял впервые. Я действительно была «экс», как говорили его друзья и он сам, но я бы тоже добавила «с» в начале слова, потому что мы из секса состоим и продолжаем им заниматься. Да, мы с ним написали вместе ту ещё историю, и я тоже порой плачу, потому что обрела в лице Мино стабильность, но расстаться стоило, в первую очередь, из-за меня самой: ведь я не любила его по-настоящему.       Клип выбил меня из колеи на целых двадцать минут, что даже Лиса стала гладить по плечам и говорить, что всё хорошо, ведь это просто клип и просто песня, посвящённая мне. Да, сотни фанаток будут ассоциировать себя с бывшей девушкой Мино, но я не видела в этом ничего плохого — пускай, но этот клип стал напоминанием того, какая я на самом деле мразь. Возможно, Сон с любовью писал строчки песни, придумывал концепт клипа, чтобы это было «как у нас», но я ощущала сожаление, потому что позволила ему расстаться с собой. Позволила отпустить и не забыть.       — Ничего, Дженни. Зато интересная молодость: вот уже парень посвящает песни, снимает клипы с явным намёком на тебя, — улыбнулась Чеён, и я неловко улыбнулась в ответ, а остальные посмотрели на нас так, будто бы не ожидали нашего перемирия. Порой война заканчивается, порой она не длится всю жизнь, и мы с Пак доказали это на собственном примере. — Так что не стоит расстраиваться. Всё хорошо.       — Да… всё хорошо, — сказала я. — Менеджер-ним! — видимо, наш менеджер то ли задремал, то ли просто был сосредоточен на дороге, что вильнул. — Извините! Куда мы сейчас направляемся?       — В парикмахерский салон на Каннаме, там вы поговорите со своими новыми мастерами по волосам, познакомитесь с ними, ведь совсем скоро у вас назначен камбек, вам нужны новые причёски, — все мы не ожидали, что скоро будет наше возвращение, потому и переглянулись — а когда директора успели всё согласовать, почему нас не уведомили, почему мы обо всём всегда узнавали последними? — Девочки, ну не удивляйтесь вы так. Знаете, как последние альбомы Big Bang и 2NE1 писались? На коленке буквально. Или доставали из закромов, которых у Тедди много.       — С нами… будет то же самое? — сглотнула Джису.       — Надеюсь, что нет. Самое ужасное для артиста — быть забытым собственным агентством, когда вы сидите «в подвале» год или больше. Фанаты о вас забывают, а когда вы публикуете следующий альбом… то фанаты говорят «и мы этого ждали целый год?» Да, жизнь несправедлива, но у вас, девочки, большое будущее, большой потенциал. И если вас закроют «в подвале», то я буду очень недоволен.       Жаль, что этот менеджер продержался с нами относительно недолго, он не застал того времени, как нас реально стали прятать и давать камбек раз в год, дабы фанаты потом набрасывались, как голодные собаки, на появившийся контент, отплёвывались и говорили «А почему у BlackPink так мало альбомов и возвращений?» А вот чёрт знает: агентство просто хотело, чтобы наши камбеки были легендарными, но это было, на самом деле, провальной идеей с самого начала.       Парикмахерский салон, в который мы приехали, обслуживал только персон VIP-класса: элиту и артистов, которые за преображение готовы были заплатить баснословные деньги. Здание состояло из стекла и бетона, а помещение с бесконечными зеркалами, в которое мы зашли, было чистым и практически блестящим. Я не сомневалась, что здесь люди знали, что делать с волосами любых типов, как покрасить так, чтобы шевелюра не отпадала клоками, и почему-то мне казалось, что здесь бывал и Квон Джиён. Я ощущала терпкий аромат его парфюма, видела его мелкие волоски, а потом заметила висящий на стене автограф. Блядь. Не показалось. Он действительно тут был, и я хотела, чтобы со мной не работала мастер, которая ранее трогала его голову.       — Это ваша нуна, Чхве Мина, она и её команда делает с волосами девочек из агентства просто потрясающие вещи, — мы поклонились друг другу. Значит, не она ответственна за волосы «парней из агентства», что ж, это весьма успокаивало. — Она ваша онни, так что относитесь к ней с почтением, и она будет с почтением относиться к вам. Чхве Мина, это наши новички, группа BlackPink: Дженни Ким, Ким Джису, Пак Чеён и Лалиса Манобан. Пожалуйста, позаботьтесь о них.       — Чхве Мина, я забыла сумочку! — донёсся внезапно высокий голос со стороны помещений, уходящих вглубь, и я вздрогнула, первой увидев знакомую незнакомку. Это тоже была айдол, и у меня даже захватило дыхание от того, насколько Бэ Джухён из группы Red Velvet прекрасна. Она действительно выглядела роскошно и по-королевски, и мне очень сильно захотелось познакомиться с ней и поговорить, но девушка явно куда-то спешила, потому что мастер просто передала ей вещь и слегка поклонилась. — Спасибо большое. И здравствуйте, наши новички! Познакомимся потом, но поздравляю вас с вашей первой победой! — и ускакала куда-то обратно в дальние помещения.       — О нас знает сама Айрин из Red Velvet! — дай волю Лалисе, и она бы расплакалась, но пришлось держать себя в руках. — Извините, отвлеклась! Просто… до сих пор не могу привыкнуть к своему статусу…       — Ничего страшного, потом привыкните и будете вечно нос кверху держать, — проговорила Чхве Мина. — У вас совсем скоро камбек. И я вам хочу рассказать, что придумала я по поводу ваших волос.       У Джису собирались оставить природный цвет, но к одному из клипов покрасить отдельные пряди внизу синим, у меня практически то же самое, за исключением того, что пряди были фиолетовыми, Розэ сохранят рыжий, только потом его затемнят и концы волос сделают розовыми, а Лисе планировали наращивание с покраской волос в голубо-зелёный. Мы все переглянулись, вздохнули, поняли, что хер нас кто послушает, даже если мы возникнем все вместе, то нас не послушают, скажут, что всё было согласовано, а мы будем крайними.       — Я была рада познакомиться, — кажется, искренне сказала Чхве Мина и поклонилась, когда мы склонили головы в ответ. — Жду вас тогда, когда понадобится помощь в окрашивании. А зная ваше агентство, это будет весьма скоро.       На некоторое время мы совсем позабыли, что такое съёмки для интервью, потому что директора вспомнили о наших персонах и прямо после соло-камбека Мино созвали всех акционеров, где, как в наши предебютные времена, принялись многое объяснять, пояснять, рассказывать. Мы с девочками переглядывались, пытались понять, что в конечном итоге выйдет, но так ничего и не вышло из наших размышлений, только весьма кислые лица и понимание, что это будет альбом, состоящий из всего двух песен, на обе из которых будут клипы. Нам сказали, что совсем скоро позовут к Кайлу, позовут к Тедди, который всё же был нашим непосредственным продюсером, и на том отпустили к себе в квартиру.       Дни текли за днями, но нас всё не звали — образовались незапланированные выходные без съёмок, когда мы просто с девочками лежали, плевали в потолок и листали ленты соцсетей, пытаясь найти хоть что-то интересное. Нашла. Джису ураганом ворвалась в нашу с Лисой комнату, смерила нас широкими глазами и одними губами прошептала «общий сбор на кухне» — и что нам оставалось делать, мы выскочили вслед за ней.       Всё дело было в том, что Джису выяснила, что дебют Mobb, саб-юнита, в котором состояли Минхо и Бобби, будет завтра: мы были весьма оторваны от реальности, практически не общались с парнями, а в тот момент, когда мы обсуждали, как бы поздравить парней, Чеён на телефон пришло сообщение, которое она поспешила показать нам всем, и оно гласило: «мы зайдём?)» И ведь действительно — прозвенел дверной звонок, Пак сорвалась открывать, а потом в коридор вышли и мы, все остальные, которым было интересно, кто же пришёл, потому что наименование контакта никто не успел зацепить. К нашему удивлению, это оказались Мино, Бобби и, внезапно, Ханбин, который закинул хохочущую Чеён на плечо, шлёпнул по попе и понёс внутрь квартиры. Дживон достаточно сдержанно, на фоне согруппника, чмокнул Джису в щёку, а Мино заключил меня в объятия. Конечно же, лично я была шокирована: кто отпустил парней к нам и как они вообще приехали незамеченными, но потом всё раскрылось благодаря болтливому Бину, который перестал целовать Чеён и одним предложением пояснил всё:       — Все группы YG пока что живут в одном доме, но на разных этажах, да и в принципе этот дом использовали как общежитие, так что мы ваши соседи сверху! Я рад всех видеть, кстати.       — Мы тоже тебя, — сказали Джису, я и Лиса, поворачиваясь к остальным парням.       — Приглашаем вас завтра на празднование дебюта нашего с Бобби юнита, — торжественно сказал Мино и даже обнял друга за плечи — это было очень мило, я даже улыбнулась. — Но, кстати, сегодня в нули трек выйдет. Так что будьте зайчиками и посмотрите первыми.       — Договорились, — сказали мы все вчетвером, и, оставив небольшой набор печенья к чаю, парни ушли — у них завтра весьма насыщенная программа, и я пожелала лишь Мино, что притянул меня к себе и неловко обнял, выспаться. Я поймала себя на странной мысли: я встречалась с двумя парнями из Winner, с Джину и Мино, и если о Джину я совершенно не вспоминала, ну, были немного и расстались, то Мино до сих пор был рядом и воскрешал во мне остатки чувств. Наверно, из-за его внешнего сходства с Джиёном не могла забыть, постоянно к нему возвращалась, а он… он просто продолжал любить меня. Любил долго, очень, и если бы я позволила ему быть с собой, если бы позволила себе забыть Квона, у меня было бы совершенно иное будущее, о котором я не задумывалась.       Менеджер знал о нашем приглашении, пригрозил пальцем, что если что-то случится, то мы будем отчитываться перед руководством сами, но мы лишь скрывали улыбки и переглядывались, ведь в наши небольшие рюкзаки было запрятано несколько бутылок просекко, лёгкая закуска и подарки для парней. Было очень забавно, когда мы собирались покупать алкоголь: конечно, мы знали, что мы плюс-минус известны, потому стёрли с лица Джису любой намёк на косметику, что подчёркивала её природную красоту, и нанесли другой, чтобы он подчеркнул «её старость», как смеялась Чеён. Подобрали одежду из максимально не брендовых вещей, и в таком виде девушка пошла за шампанским, вернувшись с пятью бутылками и поделившись забавной историей о том, что ей сначала не поверили, что ей двадцать два, а потом она поведала душещипательную историю о том, что её так состарил кредит и два ребёнка, которые сейчас ждали её дома. Надеюсь, что того консультанта не смутили шесть бутылок достаточно дорогого просекко, но если и смутило — то что тут сказать, пускай обдумывает судьбу этой непонятной девушки.       — Я вам серьёзно говорю: если у вас есть алкоголь и кто-то из директоров вас поймает в непотребном виде, то я открещусь от вас и скажу, что во всём виноваты вы, — пригрозил нам менеджер, когда мы уже подъезжали к офису.       — Всё потому, что мы с тобой не поделились, да, оппа? — игриво спросила Джису, что мужчина даже глянул на нас весьма настороженно, будто бы мы уже напились и он обо всём должен срочно рассказать руководству.       — Ладно, молчу. Развлекитесь там.       Мы все вышли из машины, пожелав менеджеру удачи, и побежали в агентство, проходя через турникеты и направляясь к одному из залов для практик, где нас уже давно ждали не только Бобби и Мино, но и парни из их групп. Они уже пили что-то наподобие виски, и я поняла, что играть на понижение им не стоило, потому взвизгнула, как их встретила, и обнялась буквально с каждым, даже с Джину, которого недавно вспоминала как своего бывшего. Интересно, а он помнил, что одно время встречался со мной? Наверно, да, но это не точно.       — И вот на нашей вечеринке появились BlackPink! — закричал в микрофон уже порядком выпивший Мино, который до этого горланил что-то из своего репертуара. Он притянул меня к себе в объятия и улыбнулся, прежде чем что-то сказать. — Пацаны, помните, я скажу вам, кому посвятил «Body»? Вот же она, Дженни Ким! Моя сладость, которая была со мной очень долго!       Я почувствовала себя лишней на этом празднике жизни — резко и бесповоротно, потому что нельзя так говорить, пускай человек только что пришёл по твоему собственному приглашению. Ощущала ли я себя какой-то грязной, будто бы о меня вытерли жирные руки, полные бактерий? Немного? Всё же не такого приёма от бывшего, пускай и пьяного, парня я ожидала, хотелось чего-то более мягкого, с лёгкой подстилочкой, чтобы мне не краснеть, не грустить и не видеть в глазах подруг разочарование, направленное на Мино. Мы идиоты, полные, круглые, и неудивительно, что мы расстались — если можем друг друга описывать такими словами, чередуя слова «сладость» и «бывшая», то нам не стоило вообще заводить никаких отношений.       — Будь помягче с девушкой, даже если она твоя бывшая — вас связывает куча воспоминаний, в которых вы вдвоём, а не порознь, — Джину, явно сохраняющий трезвость ума, отобрал микрофон у Бобби, зная, что Мино без этого буста не услышит голос старшего. А я вдруг ощутила благодарность, но кто я такая, чтобы Джину меня выгораживал, чтобы беспокоился обо мне и защищал от пьяных нападок Сона? — Парни, давайте уже пойте, мы ждём индивидуального концерта, а то совсем скиснем!       — Без проблем, — Бобби вернул себе микрофон и поднялся к окосевшему Мино, что шёпотом просил у меня прощения, а я просто отвернулась — выпью шампанского, остыну, а потом мы и поговорим. Хорошо, что перед выходом мы с девочками поели, предвкушая попойку и море движения, но мне именно сейчас перехотелось двигаться — потерплю без дрыганья под музыку, что сочинили Минхо и Бобби.       Но всё же парни умели зажечь сцену.       Они без остановки пропели все песни, которые у них сегодня вышли, кроме самой главной, запавшей лично нам, девочкам, в сердце, «Full House», но мы не расстраивались, хлестали шампанское из горла и наслаждались обществом парней, с которыми вместе были стажёрами. Мы давно так не отрывались, позабыв о том, что мы, вообще-то, тоже люди, которым время от времени сносит голову, которым нужен отдых и развлечения, а не притворство и кукольность. Не сказать, что мы были все крепкими друзьями, но шапочное знакомство давало свои привилегии в общении, и вот я уже танцевала рядом с Ку Джунэ, который был совершенно трезвым, что не сказать об остальных, и даже умудрялся мне рассказывать о том, как Мино хихикал во время написания лирики.       — Да я тебе отвечаю, они только при помощи виски и писали текст, в трезвом уме такое не напишешь, — проговорил парень. — А вас допускают до написания песен, или же вы исполняете то, что дядюшка Тедди даст?       — Ну, наши тексты отринули, когда мы хотели их дать, — произнесла я и сделала новый глоток шампанского. — Видимо, пока не заслужили пробиваться самостоятельно.       — Ничего, когда-нибудь у вас спросят «а какого хрена вы сами ничего не пишите?», и тогда вы поймёте, что агентство наконец-то решило вас сподвигнуть на продюсирование собственных песен, — Джунэ улыбнулся и дружески похлопал меня по плечу. — Ничего, пока они говорят, что ваши тексты ничто, потом они сами на коленях приползут и попросят написать лирику для какой-нибудь новой группы. Например, Ханбин помог вам с одной из них, и я считаю, что из двух ваших песен именно «Whistle» самая удачная. Удачи вам, девочки.       — Спасибо большое, оппа.       — А ну, леди и джентльмены, давайте выкрутим звук на максимум! — Ханбин, как послушный и весьма пьяный мальчик, крутанул колёсико звука на самый максимум, улыбаясь и бросая весьма страстный взгляд на Чеён, что покачала в ответ бутылкой шампанского. Кажется, кто-то после вечеринки пойдёт снимать номер в отеле, наплюёт на расписание и проснётся голым в разгорячённой влажной постели, но я им не завидовала — Мино тоже был пьяным и тоже мог вызвать такси лишь для нас двоих. — Спасибо, мелкий, — Дживон улыбнулся, когда друг пригрозил ему кулаком. — Ну а теперь мы очень сильно хотим исполнить «Full House» — фанатам песня зашла, но она не прошла на KBS, но кого ебёт KBS, когда мы можем исполнять её тогда, когда хотим? А мы с Мино-хёном хотим исполнить её именно сейчас. Я со всей ответственностью заявляю, что я посвящал эту песню Джису, Мино же скажет, что это песня для Дженни, но мы посовещались и решили, что эта песня для всех девчонок, которые готовы под неё зажигать! Встречайте, наши люди, песня «Full House»!       И именно Бобби, который был и конферансье, и исполнителем, начал петь, пускай был вдрызг пьяным и очень-очень счастливым:

Прижмись ко мне, детка, зажжём же этой ночью. Давай оторвёмся, малышка, Давай оторвёмся, малышка.

      А я поняла, что эта песня — идеальное завершение вечера, когда в голове всё кружит от алкоголя, но хочется танцевать огненно и безумно, и потому была вознаграждена продолжением от того же самого Дживона:

Притормози, позволь кое-что тебе сказать. Би-бип, ну и толпа! Ты удовлетворена. Чувствуешь, как заряжающее энергией опьянение Разливается по твоей голове, плечам, коленям, до кончиков ног, Взгляд расфокусируется. Зажигай, отрывайся, да, вот это мой настрой. Когда распространяюсь, словно ежегодный вирус гриппа, Я гораздо опаснее, чем тот вирус, что был в прошлом году. До шести утра прожигаем молодость. Добро пожаловать в джунгли. Да, мы взбесились, ш-ш-ш! Шляемся группой во всём чёрном, Наша туса всегда крутая. Куда ни пойду — устрою бедлам, хулиган! Сейчас не хочется идти домой. Афтер пати, DJ, поддай жару! Спускаюсь на шесте, как дьявол, Но остаюсь крутым, как Хон Джинкён.

      И снова припев, повторяющийся два раза, только его исполнял Мино, и ему же принадлежал следующий припев, который, как мне показалось, он вывез полностью, будто бы на концерте, хотя мы понимали, что да, выступление с этой песней будет, но мы вживую вряд ли на него попадём, потому и своеобразный «концерт» мы получали сейчас, до смерти пьяные, раскрасневшиеся и гордые за двух парней, что организовали саб-юнит.

Ведь это просто песня, Биты, притормозите. Добро пожаловать в К-таун, «Хаджимемащитэ» на японском, Нихао, бонжур. Выпивку принимают двумя руками, Когда пьют со старшими, Но сегодня можешь Пить хоботом. Не переживай об одежде, Этот вообще вон в футбольной форме. Среди сучек нет никого дряннее Черин-нуны. Если взгляды встретились, значит, сойдёмся ненадолго. Псих, взрывающийся как вспышки на пресс воле, Но я не позирую, и ты не делай, Просто танцуй. Вода стекает — как Coway. На вступление нет времени. Не трусь, а встреться лицом к лицу. Поскольку тут очень громко, сделай жест «окей» рукой.

      Конечно, я помню, что в клипе присутствовала Ли Черин, и мне почему-то захотелось, чтобы она побывала с нами здесь, выпила, показала бы себя, а мы не будем никому рассказывать, что с нами отжигала самая лучшая онни. Либо я пьяная, либо… я действительно считала Ли Черин по-настоящему крутой и лучшей? Если бы мы были знакомы по-настоящему, не шапочно, то, скорее всего, мнение было бы несколько иным. Но я тешила себя, что смогу хотя бы пожать ей руку и поговорить о чём-нибудь. Например, о Квоне Джиёне.       Бобби повторил припев, который так понравился всем, и настало время последней части песни, которую поочерёдно исполняли Мино и Бобби. Я краем глаза заметила, как стала открываться дверь, ведущая в коридор, и не успела дать знак Ханбину, чтобы он понизил громкость, так как нашу вечеринку заметили и пришли жаловаться, как пожалела о том, что сейчас находилась не дома. Потому что на пороге стоял Квон Джиён собственной персоной, покачивающий головой в такт ритму и будто бы пытающийся насладиться, но у него не получалось — он заметил меня. Да, я была не настолько знаменитой, не настолько любимой всеми, как он или же Мино, но я хотела быть кем-то. Кем-то — это той самой сукой, которой меня Джиён и обозвал, и решение было принято тогда, когда я забиралась на небольшой помост к парням, когда Бобби исполнял бридж, направляясь прямиком к Мино. Я покажу, что для меня Квон Джиён и его оскорбления — ничто, он сам для меня — никто и звать его никак, ведь среди всех девушек, что вешаются на нём, может находиться озлобленная на него девчонка, которую он трахнул и бросил. Я нечто большее, чем кукла, которой можно воспользоваться во время съёмок клипа, я нечто большее, чем собачонка, которая раз за разом желает одного — вертеться у ног кумира. Я этого не дам сделать. И как только Мино сделал вдох, чтобы начать свой бридж, я была уже рядом с ним, в одной руке бутылка шампанского, во второй — его собственная рука, и я просто вертела тазом туда-сюда, показывая, что умею.

Давай на всю ночь отправимся в Гонконг.

      Я бы залезла, действительно залезла, позволь мне совесть, но я тёрлась вокруг парня под свист других бухих парней, и глядела только на Квона Джиёна, настроение которого резко менялось. Улыбка сползла с лица, он сжал челюсть, что выступили желваки, а потом кулаком треснул по косяку. Он злился, он взбесился, и я не знала ни одного парня, который так откровенно демонстрировал свои чувства, своё недовольство. Упустил меня — будь добр не появляться в моей жизни, иначе я тебя сломаю, я заставлю тебя пожалеть, что ты меня встретил. Признай, Квон Джиён, ты меня хочешь, но боишься в этом признаться даже самому себе.

Залезь на меня, я словно Кинг-Конг.

      Мино сжал мою талию и отчаянно сопротивлялся самому себе, ведь ему явно хотелось намотать мои волосы на свой кулак, податься вперёд, ко мне, впиться в губы поцелуем, а потом повалить на кровать, потому что я тоже этого хотела. Но я хотела и показывала, а он мог только практически беспомощно трогать моё тело, не залезая под одежду и не целуя, пока не закончит песню. В любом случае шоу должно продолжаться, даже если за него не заплатили, даже если девушка рядом с тобой показывает, что дьявольски тебя хочет.

Ох, не, не, никаких фоток. Иди ко мне, давай сойдём с ума.

      И именно после этих слов Мино отбросил микрофон, давая Бобби право завершить песню самостоятельно, и прижал меня к себе, целуя на глазах Джиёна, что ударил сжавшимся кулаком дверь и захлопнул её с обратной стороны, и никто ведь даже не обратил внимания на то, что не девушки после этой песни сходили с ума, а один-единственный парень, мужчина, который так и не получил того, что хотел, но видел меня в объятиях другого. Я позволяла языку Сона скользить по зубам, его рукам забираться под одежду, пока он не прижал меня к стене, осознавая, что не может остановиться, да и я того не хотела, не желала, пусть хоть сейчас отымеет на глазах остальных, но часть трезвости ещё хранилась в его голове, потому мы устремились к выходу, выбегая из комнаты и практически не обращая внимания на Джиёна, который, открыв окно, курил и провожал нас нечитаемым взглядом.       Твоё время прошло, Квон Джиён, просто признай это. Но ты, как среднестатистический мужчина с раздутым эго, никогда самому себе не признаешься, что не можешь вернуть одну из куколок, которых ты трахал, только потому, что поманил пальчиком. Я не такая. Я глубже, я более прямая и понятная. И даже будучи пьяной, я ощущала привкус победы над этим мужчиной вместе со вкусом Мино, который стянул с меня в туалете трусики и практически сразу овладел моим телом, начиная бешено двигаться.       А день нашего камбека стремительно приближался.