***
— Зайдёте завтра? — спрашивает Табаки, когда они с ребятами возвращаются домой после вечерней прогулки. Сфинкс оглядывается на плетущегося позади Лорда. Ему всё ещё сложно ходить даже с костылями, но он готов отгрызть конечность тому, кто попытается снова усадить его в коляску. Поэтому упрямо ковыляет, чертыхаясь и тихо шипя от боли после каждого шага. На вопросительный взгляд Сфинкса он отвечает утвердительным кивком. — Мы придём, — говорит Сфинкс. — Отлично. Слепой? — Я тоже. — Чёрный? — Завтра не могу. Работа. — Да какая работа может быть в вечер пятницы? — вскрикивает Табаки. — Обычная работа. Всем иногда приходится задерживаться. — Но ты там и так каждый день до ночи торчишь! Что за нечеловеческие условия?! — продолжает возмущаться Шакал. — Твой начальник — просто изверг. Он в курсе, что крепостное право уже отменили?! Мы ведь если что и митинг можем организовать в поддержку угнетённого пролетариата. Так ему и передай! Чёрный морщится, как от зубной боли, но ничего не отвечает. — Это правда как-то не по-человечески, — соглашается Сфинкс. Во взгляде Чёрного читается обиженное «и ты туда же». — Слишком уж суровое у тебя начальство. Угнетённый пролетариат продолжает молчать. Сфинкс замечает на щеках Чёрного лихорадочный румянец и задумчиво хмыкает. Заболел что ли? Или на солнце перегрелся?***
Чёрный приходит после полуночи. В квартире у Слепого шумно и накурено. Табаки втолковывает что-то хмурому Лорду. Рыжий с незнакомым синеволосым парнем отплясывают посреди комнаты под дикую мелодию, звучащую из динамиков телефона. Сфинкс со Слепым вальяжно курят на подоконнике. — А вот и наш заслуженный трудоголик! — Табаки отвлекается от беседы с Лордом. — Штрафную опоздавшему! Чёрный молча опрокидывает стопку настойки, и когда Табаки забывает о нём, снова увлёкшись разговором, усаживается на пол у стены и устало трёт глаза. Он сидит так ещё долго, сверля пространство перед собой невидящим взглядом. К нему подходит Слепой. — Ты сегодня тихий, — говорит он, сев рядом. Чёрный немного напрягается. Их отношения с Бледным не подразумевают разговоров по душам. Только взаимные подколки и припоминания детских обид. — Неужели так устал на работе? — не унимается Слепой. — Типа того, — уклончиво отвечает Чёрный. — Совсем не бережёт тебя твоё суровое начальство. Может стоит бросить это все? — Нет! — выкрикивает Чёрный, а потом поспешно добавляет: — Очень хорошо платят. Это того стоит. Слепой пожимает плечами и возвращается на подоконник. Чёрный прячет лицо в ладонях и благодарит судьбу за то, что Бледный не может увидеть, как позорно он сейчас краснеет.***
— Вы как хотите, но я считаю, что нашего дражайшего Чёрного надо спасать, — заявляет Табаки. — Снова влип в какую-то передрягу? — безразлично спрашивает Слепой. — Ага, уже года полтора как, — саркастично бросает Лорд. — Вы снова о его работе? Ну нашёл человек своё призвание, чего мешаться-то, — пытается вразумить друзей Сфинкс. — А вы никогда не задумывались, что это за работа? — не унимается Табаки. — Уходит рано, приходит поздно, платят много, нам ничего не рассказывает. Подозрительно же! — Нравится ему работать. Что в этом такого? Тебе дай волю, ты бы из своего хламосборника тоже не выбирался! — не сдаётся Сфинкс. — А что насчёт таинственности, так он и до этого особо ничем не делился. Такой уж Чёрный человек. — Во-первых, попрошу не оскорблять мой антикварный магазин. А во-вторых, ты, дорогуша, не замечаешь очевидного. Тут явно что-то нечисто. — Вот что действительно подозрительно, так это то, какой Чёрный довольный в последнее время, — встревает в перепалку Лорд. — Придёт весь из себя цветущий и сидит с мечтательным видом и улыбкой во все тридцать два. Так и хочется ему зуб выбить, чтоб не скалился. — Только насилия нам не хватало, — отчитывает его Табаки. — Чёрному и так жить нелегко. С таким-то суровым начальством. — Так, а чего он тогда радостный такой? — А это стокгольмский синдром. Скажи ему, Сфинкс. — Вы сами запретили мне ставить вам диагнозы. — Какие вы все циничные и эгоистичные, — подытоживает Табаки. — Спасать Чёрного надо. Вот увидите, добром это не кончится.***
— Что-то Чёрный опаздывает, — замечает Сфинкс. — Да, на него это не похоже, — соглашается Слепой. — Главное заинтриговал нас всех, а теперь время тянет. Нет у человека ни стыда, ни совести, — возмущается Табаки. — Интересно, что значило это его «приду не один». Девушка у него что ли появилась, — размышляет вслух Лорд. — Ты хоть раз видел рядом с Чёрным девушку? — возражает Сфинкс. — Мы больше десяти лет с ним знакомы, и всё это время его девушки интересовали не больше, чем молекулярная биология. Да и с таким нечеловеческим графиком работы вряд ли есть время на личную жизнь. — А я вам давно говорил, что его работодатель хочет нашего Чёрного со свету сжить, — снова заводит старую пластинку Табаки. В прихожей хлопает входная дверь, прерывая разговор. Спустя несколько минут в гостиной появляется Чёрный. Как и обещал, не один, а с незнакомым парнем-колясником. — Народ, это Эрик, — представляет он парня, — мой вроде как начальник. — Так вот ты какое, суровое начальство, — кровожадно тянет Табаки. У сурового начальства большие серые глаза, в которых легко читается испуг, темные слегка вьющиеся волосы, перепачканные краской пальцы и яркие красные кроссовки. Парню едва можно дать восемнадцать, но морщинки вокруг глаз выдают его настоящий возраст. — А ещё он мой парень — добавляет Чёрный, потупив взгляд. — Да уж, вылитый тиран и деспот, — сквозь смех говорит Сфинкс, а потом принимается шептать что-то на ухо Слепому, видимо, описывая эту незабываемую картину. — Ага, рабовладелец, — потешается Лорд. Пока все дружно хохочут, Эрик переводит растерянный взгляд на Чёрного. — Да, это мои друзья, — со вздохом произносит Чёрный и добавляет чуть громче: — умные, образованные люди между прочим. Больше ничего сказать он не успевает, потому что к Эрику подлетает Табаки и начинает просвещать его на предмет правил существования в их компании. Тут же подтягиваются остальные ребята, вставляя в монолог Шакала свои ценные комментарии. Эрик ошалело смотрит на них и молча кивает. «Ничего, лет через десять привыкнет» — думает Чёрный, умиленно наблюдая за этой картиной.