устанешь быть лирическим героем – так просто пообедать заходи

Иногда Габи кажется, что она живёт в двух мирах. В одном из них всё легко. Он пёстрый, шумный, терпкий. Яркая обёртка — конфета с ликёром. В этом мире есть высокие каблуки и короткие юбки, вырвиглазные помады и извечные ухмылки. Пока Габи жадными глотками пьёт приторное вино на очередной тусовке, девушки смотрят на неё нарочито презрительно, глотая зависть, парни вьются вокруг, сыплют шутками, комплиментами и дешевыми подкатами. Габи немного ведёт от выпитого, и она показательно ведётся на неловкие ухаживания одного из сегодняшних кавалеров. Девушке весело. Она беззаботно смеётся и растворяет алкогольную горечь в поцелуе. Другой мир Габи вязкий и бесцветный — кисель в школьной столовке. В нём — ободранные стены общажной комнаты, похмельная тошнота и дрожащие руки. Звонки от матери раз в месяц с неизменным вопросом о том, не сторчалась ли ещё Габи в этом своём блядушнике. Она каждый раз зло шипит «не дождёшься», бросает трубку. И по утрам, стоя перед зеркалом в пропахшей плесенью ванной, шепчет своему отражению: «И кому ты пытаешься что-то доказать, идиотка?». А потом рисует маску беззаботной дурочки, перебивая мысли о собственной ничтожности скабрезными шутками. Ещё в этом мире есть Рыжий. Он врывается в жизнь Габи шумным летним вечером. Они отмечают, кажется, конец сессии. Рыжий выцепляет девушку из толпы, обдаёт взглядом поверх своих дурацких очков и, несмотря на репутацию главного бабника факультета, не пытается её склеить, а протягивает руку для рукопожатия. Он не задаёт вопросов, но понимает. Читает по взглядам и жестам, безошибочно угадывает дни, когда кажется, что пора всё бросить, а лучше броситься с крыши. Отвлекает дурацкими разговорами от навязчивых мыслей, приводит к себе домой, наливает чай с коньяком и никогда не лезет в душу. Зато свою открывает нараспашку. Снимает очки и впивается тяжелым взглядом лиственных глаз — как зелёнкой по свежим ранам, больно, но правильно. Знакомит Габи со своими друзьями и парнем — на этом моменте она давится чаем и неприлично долго разглядывает бледного синеволосого мужчину. Девушка шутит, что они дешевая версия избитого тропа: блядоватая стерва и её друг-пидор. Рыжий смеётся самодовольно, потому что слышит за злыми шутками непроизнесенную благодарность. Ещё в этом мире с недавних пор есть Валет. Темноволосый парнишка со сложным выражением лица, дурацким ошейником и железобетонными моральными принципами. Он всегда держится на пионерском расстоянии и презрительно хмыкает, если Габи пытается его преодолеть. Ей наплевать на его ценное мнение и трагические вздохи. И она бы с удовольствием придерживалась этой позиции, если бы не дурацкий недоразговор на балконе. Тогда Габи звонит мать, и она выскакивает на балкон ответить на звонок. Ничего особенного, обычный пассивно-агрессивный обмен любезностями. Но когда в ответ на новость о том, что Габи утвердили на роль, мать лишь ядовито тянет: «Ну понятно, за какие заслуги» — девушка срывается. Бросает трубку и ревёт, как маленькая. В ней слишком много алкоголя и усталости, чтобы держать лицо. Потом, когда она курит одну за одной в напрасных попытках успокоиться, на балконе появляется Валет. Таращится на неё во все глаза и, видимо, что-то для себя решает, отдавая ей куртку. Габи горько усмехается, когда он сбегает, испугавшись собственной искренности, но с курткой не расстаётся весь вечер, даже засыпает, укутавшись в неё. А на утро почти не удивляется, проснувшись в его комнате. Габи думает, что им обоим хватит ума сделать вид, что ничего не произошло. Конечно, она ошибается. Валет подсаживается к ней каждый раз, когда она появляется в их квартире, пытливо заглядывает в глаза, рассказывает истории, пытаясь спровоцировать на ответную искренность. Габи сложно. Она так не умеет. Хочет отшутиться и толкнуть. Но Валет с навязчивостью прикормленной дворняги пытается достучаться до неё. Он одалживает ей свои книги, и Габи сдерживается, чтобы не рассмеяться, потому что, господи, мальчик, месяц назад ты бы охотно поверил, что я и читать-то не умею. Но книги берёт. Читает вдумчиво, оставляя карандашом пометки и комментарии. Валет потом внимательно их изучает и просит уточнить, что именно она имела ввиду. С первыми осенними холодами он дарит ей огромный фиолетовый шарф. Говорит, смущаясь: «Я подумал, он подойдёт к твоей помаде». Габи думает, что выбросит его к чертям или хотя бы отдаст соседке, но почему-то носит почти каждый день. Валет таскает её с собой в старый кинотеатр на окраине, где по вторникам показывают хитровыдуманные артхаусные фильмы. А потом, пока они плетутся до остановки, выспрашивает, что она думает по поводу очередного киношедевра. Габи глупо шутит, надеясь сойти за дурочку, но в какой-то момент втягивается в дискуссию, отстаивает свою точку зрения, перемежая сложные термины с отборным матом. Вернувшись в общагу в очередной вторник, Габи пишет Валету дежурное: «на месте, жива-здорова». Он каждый раз предлагает проводить её, она отказывает, но обещает сообщить, что добралась до дома в целости и сохранности. Получив в ответ лаконичное «спасибо. спокойной ночи», она устало плюхается на подоконник, открывает форточку и закуривает. Чувствует на себе пристальный взгляд. — Что такое? Ты же сама разрешила мне здесь курить? Кукла — соседка по комнате, умница, скромница, красотка с фарфоровой кожей и глазами-блюдцами — убирает в сторону книгу и придвигается ближе к окну. — Всё в порядке. Просто, знаешь, ты изменилась. — В каком смысле? — непонимающе хмурится Габи. — Не знаю. Но ты стала другой, — Кукла немного щурится, приглядываясь. — У тебя кто-то появился, да? — Не знаю, — говорит Габи и, подумав, добавляет: — Странная фигня. Есть один парень, но я не думаю, что мы в отношениях. — Как можно не знать, в отношениях вы или нет? Хотя ты же… Она смущённо замолкает на середине фразы, и Габи смеётся несказанному «ты же трахаешься с каждым встречным». Кукла из тех девушек, которые не позволяют себе дурного словца ни в трезвости, ни в бреду. Даже странно, что они смогли ужиться. — Если ты об этом, то нет, я не сплю с ним, — девушка вдавливает окурок в пепельницу. — Мне от него не нужен секс. Важней, что он меня слушает. Габи падает на кровать и затыкает уши наушниками, давай понять, что двухминутка искренности закончена. Делает музыку громче, чтобы не погрязнуть в рефлексиях по поводу сказанного. На третьей песне она засыпает. Той ночью Габи снится, что она принцесса в башне. Только вместо дракона — огромный чёрный пёс. И никакой дурацкий рыцарь не придёт разрушить их идиллию.