устанешь быть лирическим героем – так просто пообедать заходи

Если Крысу спросить о её слабых сторонах, то в первую очередь она назовёт невезучесть. Девушке повально не везёт во всём: картах, деньгах, любви. Ей от рождения достаётся непритязательная внешность, чокнутая на всю голову семейка и талант влипать в не лучшие истории. Если у кого и находят шпаргалку во время экзамена, то только у Крысы. Если кто-то теряет кошелёк, едва получив зарплату, то это непременно она. Если кого и могут выпереть из универа за полгода до диплома, то именно Крысу. Но, на самом деле, жить со всем этим можно научиться: перестраховываться, проверять каждую мелочь, быть собранной и находчивой. Доверять только себе и холодному расчёту, вытравливать глупые нелогичные надежды. Бежать от своей несуразности — и объехать автостопом половину Европы. Стать острой на язык, превратить свои злоключения в уморительные истории, которые можно будет рассказывать друзьям, когда те спросят о делах. На третьем десятке жизни Крыса понимает, что влипать в глупые истории не так уж и страшно. По-настоящему страшно — влипать не в тех людей, увязать в болоте лишних чувств, ощущать их камешком в ботинке: ни вытряхнешь, ни притерпишься. И Крыса не то чтобы дура влюбчивая, её не переклинивает на первых встречных, она не превращает знакомства на одну ночь в причину сложных чувств. Просто типаж у неё совершено нелепый, неприменимый к реалиям жизни. Крыса влюбляется в светлых, звенящих от чувственности людей. С тихими голосами, серьёзными взглядами и морем доброты и трепета, плещущимся между рёбер. Она влюбляется в тех, кто стоит куда больше, чем её больная, злая любовь. В едва семнадцать с Крысой случается Русалка — хотя тогда её ещё никто так не зовёт — и ей почти не дико от того, насколько неподходяще они смотрятся вместе. Она ещё верит в притяжение противоположностей и видит во всём этом смысл. Надеется, что беззаботная и щебетливая Русалка её, злую и изголодавшуюся по теплу, выправит, а уютные посиделки у неё дома перекроют извечное нежелание возвращаться в собственный. И ведь правда получается. Русалка учит её, как маленькую, простым правилам близости: не отводить взгляд, возвращаться даже после самых громких хлопков дверью, бережно касаться, говорить много и беззлобно, не стараясь всё время уколоть. Создаёт уют даже в самых забытых богом местах вроде видавшей виды комнаты с выцветшими обоями, рассохшейся оконной рамой и продавленным диваном, которую Крыса снимает за гроши у старушки с грустным взглядом и маразматическими замашками. Приносит мягкий зелёный плед, цветастые занавески и статуэтки смешных котят. Крысе плевать на уют и обустройство пространства, но лестно и умилительно, что для неё так стараются. Русалка вяжет ей свитера с нелепыми узорами, и Крыса, конечно, ворчит, что ни за что не наденет это оранжевое безобразие, но в итоге дома — перед сокурсниками надо держать маску мрачной отщепенки — носит с октября по апрель. Крыса учит её в ответ прямоте и страсти. Быть не только звенящей, но и звонкой. Не просто чувствовать — транслировать всему миру сложность своего внутреннего устройства. Любить честно и забываться в желании, цепляясь друг за друга, срастаясь в одно целое. Плевать на условности, не множить пустых привязанностей, держаться на людях за руки, не слыша нервного шепотка. Им обеим кажется, что искрящей между ними нежности нет предела. Отчасти это правда, и, наверное, именно поэтому они расстаются подругами. Не просто тихо и без скандалов, а по-настоящему превратив в дружбу давшие трещину отношения. У них остаются общие тайны, шутки, километры переписки и часы голосовых сообщений, детский восторг от редких встреч. От этого иногда кажется, что всё ещё можно вернуть. Но они держат эти порывы в границах разумного, понимая, что обе заточены под слишком разную жизнь. Русалке нужно много тепла и светлых шуток, заботы и постоянности, совместных придумок. Крысе нужно плевать в лицо устоям, срываться в поездки без обратного билета и провоцировать как можно больше неодобрительных реплик. Их дружба длится едва ли не вдвое дольше, чем отношения, и Крыса почти не соврёт, если скажет, что ни разу не пожалела о том, что они не разбежались, забыв имена друг друга. Ведь только однажды ей становится обидно до злых слёз. Крыса тогда возвращается из очередной поездки и застаёт Русалку особенно задумчивой и улыбчивой. Она заваривает им травяной чай, вежливо слушает все новости Крысы, а потом совсем невпопад говорит: — Помнишь, я писала тебе, что общаюсь с тем парнем из антикварной лавки? — Да, — Крыса пытается связать русалкину реплику со всем их диалогом и чувствует, что что-то упустила. — Я сначала хотела спросить, что ты о нём думаешь. Ты ведь говорила как-то, что вы знакомы. Но, наверное, не важно, что думаешь ты, — Русалка нервно теребит ажурную салфетку. — Важно, что думаю я. Правда же? — Наверное, — Крыса хмурится и нервно поводит плечом. Ей отчего-то не нравится этот разговор. — Так зачем мы тогда о нём говорим? — Потому что мне хочется о нём говорить, — не задумываясь отвечает Русалка. Крысу умиляет её прямота и бесхитростность, но ужасает смысл сказанного. — Вот, посмотри, — не дожидаясь ответа, Русалка снимает с шеи ублюдского вида самодельные бусы и протягивает их Крысе. — Это он мне подарил. Представляешь, сам такую красоту сделал! Крыса присматривается. Финиковые косточки, нанизанные на леску. В груди больно-больно колет комок невысказанной злости. Хочется закричать: «Я в своё время два месяца пахала, как проклятая, и почти не жрала, чтобы купить тебе золотой кулон на нашу первую годовщину, а тебя впаяло по пацану, который дарит самоделки из хлама». Но она проглатывает эту фразу вместе с остатками чая и выдумает неотложные дела, чтобы не оставить себе возможности сболтнуть какую-то агрессивную ересь. Домой идти не хочется: там всё — о Русалке. Совместные фото в рамках, брошенный на спинке стула свитер и даже чёртовы статуэтки котят. Поэтому Крыса идёт туда, где громко и неопрятно, но можно быть злой, неудобной, резкой — к Рыжему. Рыжий, как всегда, радушен и беспечен. Подливает подозрительного вида алкоголь и терпеливо ждёт, когда у гостьи развяжется язык. Крысе не хочется плакаться ему в жилетку, ведь плакать-то не о чем. И она честно держится первые пару часов. Рыжий не давит и даже не использует этот-свой-взгляд. Они болтают о чём-то отстранённом или и вовсе молчат, пока у Крысы, разморённой этой пародией на уют, не щёлкает что-то внутри и она не начинает говорить. О своей первой любви, которая теперь будто и не её. О чувстве собственной неуместности и бесполезности. О слабости, которую не ожидала в себе обнаружить, и теперь огорошена ею до внутренней немоты. О чёрной злобе, неправильной, незаслуженной, засевшей где-то на задворках мыслей. Рыжий слишком хорошо Крысу знает, поэтому с утешениями не лезет, понимающих рож не корчит, даже не кивает на нужных моментах. Мажет пьяным взглядом по потолку, на девушку даже не поглядывает, будто оставив её наедине со своими откровениями. А когда она замолкает, говорит: — Ну хочешь напишем на стене в подъезде, что Табаки — мудак. — Не лучшая идея, — смеётся Крыса. Рыжий вопросительно смотрит поверх очков. И Крысе стоило бы сказать что-то честное. У неё много вариантов: «Он же не виноват в том, что я так сильно держусь за прошлое» «Я ведь даже не ревную к нему, мне просто страшно стать ненужной» «В моей жизни всё так переменчиво, и только с Русалкой ничего не менялось. Её новое увлечение вышибло землю у меня из-под ног» «Я не хочу, чтобы ей причинили боль, но понимаю, что он так не поступит» «Мне больно и завидно, что у моей бывшей новая любовь и, кажется, отношения, а я весь последний год шарахаюсь от человека, рядом с которым что-то чувствую» «Я желаю Русалке с Табаки счастья и ни в чём их не виню. Но мне бы очень хотелось научиться желать счастья и себе» Но Крыса не выбирает ни один из них. Она отмахивается от Рыжего глупой ложью: — Я так надралась, что если попытаюсь встать, заблюю вам весь ковёр. Рыжий посмеивается и делает вид, что верит. А может и вправду ведётся на нелепую отмазку. Крыса опрокидывает в себя ещё одну стопку и думает, что Русалка точно бы не поверила.