Бессмертие архимага

      Мальчик открыл глаза.       Первые пару секунд после пробуждения он безуспешно пытался понять две вещи: кто он и как здесь оказался. Ничего необычного – такое бывает после хорошего сна.       Спустя мгновение всё встало на свои места. Имя – Гарри Поттер, место – Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре. Проснулся он резко, его будто бы кто-то толкнул... рядом, впрочем, никого не было. Такое тоже бывает.       Гарри Поттер задумчиво посмотрел на скошенный потолок подлестничного чулана и попытался вспомнить приснившееся ему.       Он твёрдо помнил, что видел во сне что-то очень важное, что-то невероятно масштабное, глобальное... но всё пропало, осталось только твёрдое ощущение прошедшего сновиденья и мелькающие яркие цвета. Было, да. А что было?       В дверцу постучала тётя. Откинув одеяло, Гарри встал, начал одеваться. Было двенадцатое число, и до начала второго курса оставалось ещё полмесяца.       Долгих полмесяца до Хогвартса.       ...Он поливал цветы, подстриг несколько кустов, после обеда немного посмотрел телевизор, пристроившись на диване рядом с дремлющим Дадли, вечером выполнял домашнее задание на лето, роясь в учебниках. Потом лёг спать и быстро уснул.       Сон был очень чёткий и очень странный. Гарри помнилось, что он и вовсе не засыпал, просто оказался вдруг в другом месте. Это был Большой зал Хогвартса, но необычно пустой, без учеников и учителей... вообще без малейших признаков жизни. Только за преподавательским столом, на месте Директора сидел какой-то странный тип.       Гарри осторожно приблизился.       Прежде всего ему показалось, что где-то он этого типа уже видел. Тип был высок и красив, в кожаной куртке чудной расцветки (Гарри откуда-то знал, что это была шкура дракона), кожаных же сапогах и перчатках. Он был скорее молод, чем среднего возраста; непослушные чёрные волосы его были убраны в длинный хвост, а в глазах сверкали зелёные вспышки.       Человек встал, приветствуя Гарри. Его манера держаться, сквозившая в каждом движении, была какой-то утончённо-аристократической. Гарри как будто вновь стоял перед Люциусом Малфоем...       Погоди-ка, вдруг спохватился он. Но я ведь ещё не встречался с Люциусом Малфоем! Мне ведь совсем недавно исполнилось двенадцать лет!       – Думаю, ты меня узнаёшь, – покровительственно сказал важный тип, глядя на Гарри сверху вниз. – Скажу сразу: всё это происходит внутри твоей головы. Ты спишь.       – Кажется, не узнаю, – неуверенно ответил Гарри, потому что и впрямь находил в лице знакомые чарты. Только никак не мог понять, кому же они принадлежат.       Тип закатил глаза и чуть поправил волосы на лбу. Так, что выглядывавшая из-под них отметина стала полностью видна.       – Ого! – удивлённо выдохнул Гарри. На лбу незнакомца был шрам в виде молнии. Точно такой, какой он каждый день видел перед зеркалом.       – Я – это будущий ты, а ты – это прошлый я, – значительно изрёк уже не незнакомец. – Я лорд Гарольд Джеймс Певерелл-Поттер-Блэк. Я достиг вершин магии тёмной и светлой, магии теней и стихий. Я Мастер Зелий, Магистр Трансфигурации и лучший в Британии дуэлянт. Я овладел магией рун и ритуалистикой, я придумывал невероятно мощные заклинания и разыскал древние арканы, забытые давным-давно. Я министр магии и глава трёх Магических Родов, самый богатый волшебник в мире.       – Круто, – неуверенно кивнул Гарри. – А тут ты что делаешь?       – Я перенёсся во времени на тридцать лет назад. Это случилось в результате... некоторых событий, которые не должны были произойти. Теперь мне надо исправить ошибки прошлого, и поэтому я здесь.       – Так от меня тебе чего надо? – всё ещё не понимал Гарри.       – Мне нужен твой разум, тело и жизнь, – снисходительно усмехнулся лорд Гарольд Певерелл-Поттер-Блэк. – Иначе говоря, я должен занять твоё место.       – Это зачем?       – Ну как зачем! – раздражённо произнёс он. – Я же сказал – чтобы исправить ошибки прошлого! Твои ошибки. Наши ошибки. Теперь, когда я всё знаю, это будет легко. Я сумею избежать смерти моих любимых... предательства друзей... о, больше они не будут моими друзьями!.. и смогу наказать тех, кто устроил мне сладкую жизнь!       – В смысле тех, кто тебя лордом сделал?       – Нет, лордом я сам стал. Вопреки их козням, манипуляциям и попыткам использовать меня в своих целях.       – Что-то я не понимаю, – признался Гарри. – Так если у тебя сейчас всё так хорошо, зачем тебе ошибки прошлого исправлять? А вдруг хуже станет?       – Не станет, – уверенно заявил лорд Певерелл-Поттер-Блэк. – Теперь-то я всё знаю. Знаю, что надо сделать. Нарушу планы Дамблдора, поставлю на место семейку алчных рыжих предателей крови, заполучу в союзники Малфоев, вытащу крёстного из Азкабана, стану Главой Рода, прикончу Волдеморта до его возрождения, отправлю Дамблдора в Азкабан, заведу гарем, соберу Дары Смерти и стану министром магии. Если захочу.       Гарри тихо икнул. Он не очень понимал, зачем в союзниках нужны Малфои и почему Дамблдора надо отправить в Азкабан. Малфои ему не нравились, а Дамблдор был прикольным стариканом. Но ему было только двенадцать лет, и уж наверное его более старшая версия знала об этом всём что-то такое, чего не знал он сам. Дары Смерти ещё какие-то, Глава Рода... сложно всё, в общем. Непонятно.       Только вот...       – А гарем тебе зачем? – подозрительно спросил Гарри. – Ты мусульманин, что ли?       – Нет! Да ты всё равно маленький ещё, не поймёшь! – почему-то вдруг разозлился лорд с длинным именем. – Гарем – это неотъемлемая часть жизни каждого уважающего себя поп... улярного волшебника! Всё, закончил с вопросами?!       – Нет, ты погоди, – уцепился Гарри. – Зачем тебе гарем, если ты не мусульманин? Тебе одной девушки мало, что ли? И как ты его заводить собираешься?       – Да не нужен мне гарем! – взвыл лорд, краснея. – Не буду я с тобой такие вещи обсуждать! И вообще, это я так сказал! Пошутил! Давай, быстро уступай мне место!       – Знаешь, что-то мне не хочется, – осторожно сказал Гарри, отступая на шаг назад, и лорд тут же вскинулся:       – Как это не хочется? Я же тебе всё объяснил! Ты что, не понял? Так будет лучше для нас обоих! Мы сможем!..       – ...завести гарем?       – Да что ты привязался!..       – И вообще, я же, получается, при этом умру?       – Мы с тобой – один и тот же человек, – сквозь зубы ответил тот, всем видом показывая, что у него кончается терпение. – Я не могу тебя убить. Ты не умрёшь, ты, скорее, станешь частью меня. Станешь мной. В этом нет ничего плохого.       – А может, я сам всё-таки попробую? – вежливо спросил Гарри, на всякий случай отступая ещё. – Это моя жизнь всё-таки.       – Не меньше, чем моя.       – По-моему, твоя у тебя уже была, – заметил Гарри. – Ты наделал в ней ошибок, а теперь хочешь исправить их за мой счёт. А я хочу сам жить и совершать свои ошибки. Лучше станет в будущем, хуже... но за это буду отвечать только я. А ты возвращайся назад, к себе.       – Мне некуда возвращаться, дурак! – усмехнулось его взрослое альтер эго, сверкая глазами. – И уж конечно мне не нужно твоё разрешение. Я сумею занять твоё место и так – чтобы ты знал, я на высшем уровне владею легилименцией и окклюменцией!       – А я ничем не владею, – сказал Гарри Поттер. – Не стыдно маленького-то обижать?       – Маленького? Да ты бы знал, кем я был в прошлой жизни... впрочем, это совсем неважно. Ты мне надоел.       Плащ за его спиной взметнулся подобно крыльям, из рукава вылетела длинная тонкая палочка, и лорд Певерелл-Поттер-Блэк ударил по Гарри чем-то жгучим и дымным. Большой зал Хогвартса рассыпался осколками, они вдвоём оказались в чёрном нигде, и лорд довольно рассмеялся.       – Сопротивление бесполезно! – провозгласил он, снова взмахивая палочкой. По Гарри снова пришлось чем-то болезненным, и он, хрипя, согнулся.       – Посмотри на меня, – приказал лорд. – Смотри!       Гарри не стал. Но этого и не требовалось: стоило его злобному альтер эго положить руку ему на голову, как тут же мозг пронизало чем-то холодным и липким. Замелькали какие-то странные, чуждые воспоминания и захотелось вдруг спать.       – Ты – и есть я, – с нажимом повторил Гарольд; голос его стал вдруг гулким. – А я есть ты. Никто не отличит меня от тебя. Никто никогда не отличал. Я так делал тысячи раз, и никто никогда не замечал. Всех всё устраивало.       Гарри не понимал, о чём он говорит, и не хотел понимать. Он боролся.       – Или ты думаешь, что ты особенный? – спросил лорд Гарольд, наклоняясь ближе. – С чего бы? Ты скучен, никому не интересен. Я сильнее тебя, умнее, красивее. Я поступаю рационально и справедливо, исследую магию, добиваюсь всего, чего не добился ты. Я лучше во всех отношениях. Интереснее.       Гарри было некому помочь. Здесь (а где, кстати, здесь? Внутри его собственного сознания? В каком-то неведомом тонком мире?) он был один, воспоминания в голове путались, сознание мерцало, и он не был даже уверен, кто он и что он должен сделать.       – Вся твоя слава, Избранный, лишь плод слепого случая, везения глупой домохозяйки! Сила любви, ха! Ты бы знал, сколько раз я читал подобную чушь. Сколько раз меня ей учили. Не существует никакой силы любви, это только и есть, что глупость для домохозяек и маленьких девочек. Она даже нормально не могла продумать...       И тут Гарри Поттер встал, оттолкнув его руку.       – Нет, – сказал он. – Я существую благодаря ей.       – Равно как и я. В конечном счёте без тебя не было бы и меня, – отчеканил лорд Гарольд. – Но ты пшик в сравнении со мной. Пустое место. Я всегда буду приходить следом за тобой, Гарри Поттер. Я твоя улучшенная версия, тот идеал, к которому ты должен стремиться. Я существую во множестве обличий, и в каждом из них превосхожу тебя.       Гарри нахмурился.       – Не знаю, насколько я особенный, но здесь и сейчас ты меня не одолеешь. Это мой мир, а не твой, и он останется моим.       – Я уже тебя одолел, – расхохотался Гарольд. – Уже проник в тебя! Ты – уже я, разве ты этого не видишь?       – Я – это я, Гарри Поттер, – твёрдо ответил Гарри. – Я не изучал магию рун и прочую хреномантию. Я простой ученик Хогвартса, который не хочет никого сажать в Азкабан и заводить гаремы.       – Ты уже не простой.       – Я не ты, – повторил Гарри, и тогда лорд, выйдя из себя, бросился на него. Они сцепились, упали – или, может быть, не упали, потому что падать было некуда – и кричали друг другу что-то.       – Ты устарел! – хрипел один. – Правильный, глупый, детский Гарри никому не интересен! Я – будущее, твоё и всего мира!       – Ты преходящее, – твердил второй, озвучивая свои неясные ощущения. – Ты песок, про который забудут, неизбежная грязь на творении вечности!       – Вечности?! – расхохотался первый.       – Да, вечности, – уверенно отвечал второй. – Есть вещи вечные, и любовь среди них. Ты проиграешь мне. Ты не после меня – ты просто вторичен.       – Нет! – хрипел лорд Гарольд, властелин чёрной и белой и ещё как там его. – Нет, она не могла быть права!..       А затем в какой-то момент он исчез. И всё кончилось.       ...Гарри лежал ничком, прислушиваясь к тишине. Совершенно один. Никто не наблюдал за ним: никого здесь не было. И Гарри был не вполне уверен, что он сам здесь есть.       Прошло сколько-то времени – а может быть, совсем нисколько, – и ему пришло в голову, что он существует, что он не просто бестелесная мысль, потому что он лежит, определённо лежит на чём-то. Следовательно, у него есть чувство осязания, и к тому же существует поверхность, на которой он лежит.       Осознав этот факт, он сумел собраться, усилием воли проснуть себя и открыть глаза. Он лежал в светло-сером тумане – правда, подобного тумана он никогда прежде не видел. Пространство вокруг не было затянуто облачной дымкой. Скорее, облачная дымка ещё не оформилась в пространство. Поверхность, на которой он лежал, казалась белой, ни холодной, ни тёплой – просто нечто плоское, пустое, на чём можно находиться.       И тут сквозь окружающую бесформенность донёсся звук: как будто приглушённый стук двух соприкасающихся предметов. Стук показался Гарри смутно знакомым.       Он огляделся ещё, оглядел себя. Он снова был собой, старшим аврором Поттером двадцати одного года от роду, и одежда на нём была всё той же: форменная мракоборческая мантия, шляпа, мягкие брюки. Он отчётливо помнил, что с ним произошло; помнил войну, «Пекин», Носящего Жёлтую Маску, собственный проигрыш... и на редкость странное сражение, разыгравшееся внутри его головы.       Что это был за странный двойник?..       Гарри встал, осмотрелся; чем дольше он приглядывался, тем больше видел. Окружающее пространство, казалось, обретало форму у него на глазах. Теперь это было просторное помещение, светлое и чистое, зал, намного превосходящий размерами Большой зал Хогвартса, с прозрачным стеклянным куполом вместо крыши. И совсем пустое.       Деревянный стук донёсся до него вновь, и в этот раз Гарри его узнал. Точно с таким звуком шахматные фигуры опускались на доску во время их с Роном партий.       Стук раздавался где-то совсем рядом, в тумане, и Гарри медленно побрёл вперёд. Он был уверен, что находится здесь совсем один, и был на самом деле один, но...       Но откуда-то же доносился звук.       Гарри сделал несколько шагов вперёд, потом догадался наконец обернуться и тут же увидел их.       Аккурат под высоким, сияющим на солнце куполом стоял столик. На столике лежала шахматная доска, подле него стояло два кресла.       А в креслах сидели две очень знакомые фигуры. Одна была закутана в бесцветный балахон, из которого торчали только кисти рук, другая была облачена в белоснежную мантию, и на лице её сверкали очки.       Посреди звенящей тишины и спокойствия громадного белого зала играли в шахматы Альбус Дамблдор и Носящий Жёлтую Маску.       Гарри, почти не веря, подошёл ближе.       Вблизи оказалось, что на столике стоит не одна доска. Исходил паром небольшой чайник, стояли две чашки, блюдца с лимонными дольками и печеньем.       И малиновое варенье в узорчатой вазочке. Это варенье почему-то на Гарри подействовало особенно сильно. Он походил вокруг, убеждаясь, что зрение его не подводит, и чрезвычайно вежливо спросил:       – А чё это вы тут делаете?       – А что, не видно? – с готовностью откликнулся Дамблдор. – Сражаемся в страшной битве воль! Это ментальная дуэль, в которой может устоять лишь наиболее высокоорганизованный и дисциплинированный разум!       – Да вы чаепитие с печеньками устроили! – возмутился Гарри. – Там люди гибнут, а вы тут дольки жрёте!       – Это хорошо, что они гибнут, – умиротворённо вздохнул Носящий Жёлтую Маску, аккуратно просовывая под край маски лимонную дольку. – Это правильно. Пусть побольше гибнут.       Дамблдор строго поглядел на Гарри поверх очков и потряс схваченной с блюдца печенькой.       – Это не чаепитие, а поединок интеллектов, – сказал он очень убедительным и не допускающим возражений тоном. – Все вот эти, как ты выразился, «печеньки и дольки», есть лишь визуализация твоим сознанием эфирных процессов. Внешнее проявление, видимое только тебе.       В подтверждение своих слов профессор грозно надкусил печеньку, и Гарри мудро решил не спорить. Печеньки – это ложь, ясно. Что ж неясного.       – И где вообще твоё радостное приветствие? – поинтересовался Дамблдор, материализуя ещё одно кресло. – Мы с тобой пять лет не виделись, а ты сразу с претензий начал.       – Да где мне радоваться, – проворчал Гарри, садясь. – Вы же мне такую задачку задали, что... Всё на меня свалили, сами тут сидите, играете, а я там возись.       – Я на пенсии, мне можно, – весело ответил Дамблдор, разглядывая позицию на доске. Гарри тоже посмотрел, но ничего не понял. На его дилетантский взгляд ни одна из сторон преимуществ не имела.       – Почему вы здесь, профессор? И... а где мы, кстати?       – А где мы можем быть? В твоей собственной голове, Гарри. Ты позвал меня, вот я и здесь.       – Что, правда в голове?.. – протянул Гарри, ещё раз оглядываясь вокруг. – Да ладно, профессор, что я, не узнаю, что ли? Это же Лимб. Вот только как мы здесь оказались...       – Какой умный у тебя ученик, Альбус, – подал голос Носящий Жёлтую Маску, двигая по доске фигуру. – В корень зрит, не обманешь.       – А то! – гордо откликнулся Дамблдор, беря ещё одну печеньку. – Сам обучал!       – Да, заметно, заметно...       Дамблдор цокнул языком и съел чёрного коня. Носящий Жёлтую Маску задумался, подперев подбородок рукой.       Гарри тоже задумался. В принципе всё было ясно, оставалось только понять самое главное...       – Профессор. Скажите честно, я же не умер?       Дамблдор впервые отвлёкся от шахмат, и улыбка на его лице слегка приугасла.       – Умно говоря, ты, Гарри, находишься в промежуточном состоянии. Сейчас тебе надо определиться с выбором, чтобы оказаться в том месте или в ином.       – Ну выбирать тут нечего... – протянул Гарри. Здесь, в Лимбе, было удивительно комфортно и как-то сонно – приходилось прилагать небольшое усилие, чтобы не погружаться в спокойную дремоту. Было небольшое искушение остаться здесь, может быть, уйти с Дамблдором... возвращаться не хотелось – так же, как не хочется воскресным зимним утром вылезать из-под тяжёлого тёплого одеяла.       Однако замглавы аврората мистеру Поттеру не пристало слишком долго лежать под одеялом, потакая своим слабостям. Пора было возвращаться.       – Но всё-таки где тот... то... с чем я сражался? Это же ведь был?..       – Седьмой крестраж, – кивнул Дамблдор. – Да. Ты прошёл по лезвию бритвы, прошёл сквозь собственную смерть, сумев одержать верх в схватке с самим собой. Ты сделал то, на что я надеялся и к чему готовил тебя.       – Но где...       – Я забрал, – коротко сказал Носящий Жёлтую Маску, делая наконец ход. – Не обольщайся: я и тебя бы забрал, промедли ты чуть-чуть.       – К счастью, я не промедлил, – спокойно ответил Гарри, но рука его сама собой потянулась к кольцу на пальце. – Спасибо, что помогли, профессор.       – Не за что, Гарри, – ответил Дамблдор, снимая чёрного слона. – Чтобы покинуть нас, тебе достаточно просто аппарировать, нацелившись на себя самого.       – Спасибо, – ещё раз поблагодарил Гарри, отработанным движением поворачиваясь на пятках. – И до свидания!       И, кружась в аппарационном вихре, непривычно долго летя сквозь растянутое пространство, он успел ещё расслышать торжествующий голос Дамблдора:       – Я объявляю тебе мат в три хода!       И глуховатый, чуть насмешливый ответ Верховного Жреца:       – А я объявляю тебе мат в два хода.       ...Засыпала Фарлей, несмотря на усталость, долго, с трудом, и много поспать всё одно не получилось. Спать было, во-первых, тревожно, во-вторых, неудобно, в капсуле-то. О безопасности она постаралась чуть-чуть позаботиться: закрыла люк, снаружи начертала священные символы Мардука и его Эмблем, добавила ограждающие руны. Благо, в кармане нашёлся жирный чёрный маркер.       Маркером, конечно, это не очень хорошо, это не освящённый мел и не ятаган Барзаи, но всё оно в любом случае что мёртвому припарки. На Птиц Лэнга её знаков хватит, на утукку... ну если те не будут приглядываться. А вот уже с куклусами не выйдет никак, с ними вообще всё сложно. А их тут на порядки больше, чем демонов.       Куклусы были, в известном смысле, гениальной идеей: они сочетали в себе достоинства живого и неживого и не поддавались ни обычным средствам против нежити, ни маглоотталкивающим чарам. Ни демонологии, хотя демоны ими и управляли.       Нет, достаточная мощность чар могла решить эту проблему, но... а что толку, впрочем? Даже не сломайся палочка, шансы выжить всё одно были очень невысоки.       Одним словом, причины спать тревожно у неё были, и когда Фарлей услышала рычание автомобильного двигателя, то сразу очнулась ото сна.       Машин в этих местах хватало самых разных. Были самые обычные автомобили, брошенные беженцами, были пикапы с пулемётами в кузове, грузовики с кузовами, накрытыми брезентом, лёгкие багги... Большая часть их, конечно, принадлежала демонической армии – куклусам тоже надо было на чём-то передвигаться, – а все остальные лежали здесь, в пустыне, в более или менее разобранном состоянии.       Так что хорошего ждать не следовало.       Дело происходило утром – снаружи уже вставало солнце. Она кое-как умылась при помощи влажной салфетки и слегка приоткрыла люк капсулы. Он и так был закрыт неплотно: система регенерации воздуха не предполагала длительного использования.       Так что шум Фарлей услышала. Через окно машину разглядеть не получалось, пришлось аккуратно посмотреть одним глазом в приоткрытый люк. Сильно таиться смысла не имело: низшие демоны на транспорте не ездят, куклусы капсулу заметят в любом случае, а если там какой-нибудь эг-мумия, то тем более не спрячешься.       Но увидев приближающуюся машину, Фарлей потеряла дар речи.       Машин в этих местах и правда было много. Здесь неподалёку проходила одна из трансафриканских дорог, шоссе Нджамена-Джибути, по ней обычно ездило немало людей, и рядом с упавшей спаскапсулой могло оказаться всё что угодно, от одноместного квадроцикла до длинного трейлера с прицепом.       Единственное, чего здесь не могло оказаться – спорткара класса люкс.       А к капсуле определённо подъезжал спорткар класса люкс, это могла сказать даже волшебница Джемма Фарлей, в машинах не разбиравшаяся совершенно. Она не знала, конечно, слова «спорткар», но большую часть жизни прожила в городе, среди маглов, и понимала, что на таких автомобилях не ездят по магазинам и покупают их не семьи среднего класса.       Там был элегантный белоснежный корпус, узкие прилизанные фары, чуть выступающие над низким капотом, и общая – как бы сказать? – лощёность машины, как будто только съехавшей с подиума какой-нибудь выставки.       В общем и целом это был автомобиль, абсолютно не подходящий для африканского бездорожья.       И тем не менее он тут был. Подъехал и притормозил прямо возле упавшей плонетской капсулы. Тонированное стекло на двери водителя медленно опустилось.       – Вас подвезти? – вежливо поинтересовался представительный мужчина за рулём.       – Простите, а вы кто? – слабым тоном спросила Фарлей.       – Деннитсон, Томас Деннитсон, – с готовностью ответил тот и поправил сложный узел галстука. – Мы рядом проезжали, услышали ваш сигнал. Подвезти? Заднее кресло свободно.       Он открыл дверь и вышел из машины, сделав приглашающий жест. Автомобиль был двухдверным, и сесть назад, не отодвинув спинку переднего кресла, было бы сложно.       Фарлей моргнула.       – Я... вещи заберу, – ошеломлённо ответила она, скрываясь обратно в капсуле.       Всех вещей у неё было только тот самый набор выживания. Девушка защёлкнула магнитный замок и цапнула рукоять, делая это больше на автомате, чем по реальной надобности. Если её действительно спасают, то набор больше не понадобится, верно?       И только сев на заднее кресло, Фарлей начала соображать.       – А что вы тут делаете? Вы... вообще кто?       Деннитсон повернулся к ней, в проём меж передними сиденьями, и Фарлей заметила, что больше он не улыбается.       – Мы тут решаем проблемы, – очень серьёзно сказал он, и у девушки по спине почему-то пробежал холодок. – Не на увеселительную прогулку выехали. Поехав с нами, вы можете умереть. Вы точно хотите поехать с нами?       – Как будто мне это не грозит, если я тут останусь. Но... куда вы всё-таки едете?       Деннитсон не обратил внимания на её вопрос.       – Дверь открыта, – всё так же приглашающе сказал он. – Вы всё ещё можете выйти. Сейчас – последний шанс отказаться.       От машины тянуло магией. Не злой магией, ничего Тёмного, никаких проклятий – это просто была одна из тех техномагических машин, что порой использует Министерство. Или что-то вроде того.       – Но кто вы?       – Просто те, кто может помочь вам. Или стать причиной вашей смерти. Как получится.       Джемма Фарлей посмотрела через тонированное стекло на дышавшую зноем пустыню. Солнце вставало всё выше, и от ночного холода не осталось и следа. При солнечном свете стали ясно видны огромные чёрные проплешины в песке и рытвины от взрывов, а в небе у горизонта кружилась стая каких-то чёрных точек.       И ни следа цивилизации.       – Я еду, – ответила она, и Томас Деннитсон захлопнул дверь. В салоне сразу же загудел кондиционер и подуло приятной прохладой.       Возникло странное ощущение: как будто только что оборвалась последняя связь с миром, и она очутилась в другом, странном мире. Машина сорвалась с места. Колёса, которым полагалось бы мчаться по автобанам, с лёгким шорохом катились по песку.       – Ладно, к делу, – сказал Деннитсон, поглядывая на девушку в зеркало заднего вида. – Вы, как я вижу по форме, волшебница. Очевидно, плохая волшебница, иначе бы выбрались отсюда самостоятельно.       – Не совсем. У меня палочка сломалась.       – Если у вас сломалась палочка, вы априори не слишком хорошая волшебница, – логично заключил Деннитсон. – Но может, на что и сгодитесь. Знаете, отчего плоха пустыня? Где-то в ней скрываются зиккураты.       – Я знаю, – кивнула она, поморщившись. – Я Фарлей. Секретарь архимага Креола.       – Угу. Были на «Лондоне», эвакуировались при падении. Всё понятно.       Он помолчал. Обе ладони его были на руле; в лобовом стекле не было видно ничего, кроме километров песка и сухой земли.       – Итак, наша задача – найти зиккураты. Мы точно знаем, что один находится в Центральноафриканской республике, с остальными пока неясно. Ты можешь что-то об этом сказать?       Фарлей покачала головой. Про зиккурат в ЦАР она и сама слышала краем уха: его приблизительные координаты передал отправленный на разведку Эльф. А остальные... местоположение остальных узнать хотелось всем. Ключевые точки кампании, как-никак, каналы связи с Лэнгом.       – Нет? Никакого поиска в астрале, чутья тонких материй?.. Жаль.       Больше Деннитсон не проронил ни слова, и девушка незаметно для самой себя задремала вновь, растянувшись на задних сиденьях. Ночью она ухватила всего часа четыре сна, а мерный шорох шин и однообразные пейзажи за окном отнюдь не способствовали бодрости.       Белоснежный «Астон-Мартин» продолжал мчаться на юг по пескам Сахары.       Армия отступала. Солнце катилось к зениту, ночь давно сдала свои права, и объединённая армия Земли отступала.       Потери были тяжелы. Три супердредноута, каждый из которых был чудовищным орудием массового поражения, погибли в бою. Их постройка длилась несколько лет, ввергла страны в глубокий финансовый кризис – и на сухом песке Сахары теперь лежали многие миллиарды евро. В одну ночь плоды тяжёлого труда были уничтожены!       В строю осталось только «Пекин» и «Вашингтон», причём последний тоже не остался неповреждённым. Но он мог летать и мог вести огонь – более восьмидесяти процентов его систем работало исправно.       И дело не только в машинах. Лишился немалой доли своей ударной мощи архимаг Креол, таблица судеб Иоланты теперь оказалась у врага, Ингвильд Оберг и Шамшуддин лежали при смерти... Доктор Олби тоже плох, но ему всё одно не сражаться.       Однако и враг был в примерно таком же положении. Большая часть архидемонов, главной ударной силы Лэнга, была выбита. На-Хаг, Лаларту и Лалассу, Хастур, Абхот, Пазузу были мертвы. От Гелала и Акхкхару удалось добиться нейтралитета. Нъярлатхотепа развоплотили, и в ближайший месяц он вряд ли даст о себе знать. Девять архидемонов – это очень неплохой счёт. Тяжёлые фигуры были разменяны, и никто не оказался в выигрыше.       Оставалось ещё несколько, но больше они не рискнут лезть на рожон. Йаг труслив, он по-прежнему пытается откуда-то издалека влиять на разум солдат... хорошо ещё, что основные его усилия сосредоточены на супердредноутах – те, по крайней мере, имеют защиту. Носящий Жёлтую Маску вряд ли попытается проникнуть в третий раз, а Шаб-Ниггурат... мог бы, конечно, но с ним одним как-нибудь справятся. Есть ещё Дагон в Индийском океане, но он присматривает за миллионами куклусов и дальнобойной артиллерией; времени отвлекаться у него нет.       И Кутулу, возможно. Демонологи так и не смогли определить, пришёл ли вместе с Дагоном и Кутулу, или это просто «радар сбоит». Но Кутулу – слабейший из всех архидемон, и погоды точно не сделает.       ...Сингх перешёл к следующей койке и утёр пот со лба. Давно уже он так не выматывался. Сначала Шаб-Ниггурат, теперь... теперь вот это. Ему ещё не один день восстанавливаться, не одну неделю даже. На ногах стоять – и то усилие надо. Нашли-то его быстро, привели в сознание, починили тело, только толку с него сейчас чуть.       Хотя как посмотреть. Благодаря тому, что он был больше чем человек, он и в таком состоянии мог кое-что.       Это был полевой госпиталь, развёрнутый на «Пекине». Он находился в одном из самых больших помещений супердредноута, но места всё равно не хватало. Койки стояли в два, а кое-где даже в три яруса, энергетические перегородки отделяли их друг от друга, и меж рядов суетились военные медики и целители. Работы у них было за глаза, и многие уже валились с ног от усталости.       А он, Сингх, занимался самыми тяжёлыми случаями. Теми, где пасовали и технологии, и магия. Так уж вышло, что он, небожитель, единственный из всех мог лечить – хотя бы стабилизировать! – раны, нанесённые архидемонами.       Или даже не архи-, просто демонами. Подстёгнутая чарами регенерация не хотела заживлять ткани, нанороботы растворялись в проеденных кислотой ранах, гель не спасал от заражения, а обращение времени не могло нормально срастить конечности. Демонов было относительно немного, но наносимый ими вред куда опаснее.       Вот с койки неподалёку поднялся растерянный дух, и Сингх тяжело вздохнул. Ещё один умер, не дождавшись помощи. Что там раненные демонами! Гораздо, гораздо больше людей пострадало от обычных пуль, огня, гранат и даже холодного оружия. И вылечить их не так чтобы даже сложно... но их здесь просто очень, очень много.       – Я что, умер? – растерянно спросил дух, глядя на самого себя.       Ему, конечно, никто не ответил. Сингх прошёл прямо сквозь силовую перегородку – к кровати, на которой остывало тело. Он не мог помочь всем, но вот этому человеку он помочь был в состоянии.       И собирался это сделать. Правая рука легла на лоб умершего, левая на сердце. Говиндрал Сингх закрыл глаза и, резко выдохнув, с силой дёрнул за оборвавшуюся нить. Дух, которого уже влекло к Порталу Душ, вдруг влетел назад в тело.       Влетел, дёрнулся и, открывая глаза, втянул в себя воздух. Сердце под рукой забилось часто-часто.       Рваные раны на животе и груди начали затягиваться. На постель вывалилось несколько металлических осколков – последствия близкого разрыва танкового ОФС.       Индийского йога называли Великим волшебником, но он не читал заклинаний и вообще редко использовал волшебство. Своей волей он вернул душу в тело и простым наложением рук возвращал тело в то состояние, в котором оно должно быть. Это не отнимало много времени – меньше чем через полминуты с начала исцеления Сингх убрал руки и взглянул на пациента.       – Не дёргайся, – устало сказал он. – Теперь твоей жизни ничто не угрожает.       ...А в углу госпиталя, дополнительно отгороженном пологом белой ткани, лежали самые важные пациенты. Великие волшебники, высокопоставленные офицеры, успевшие эвакуироваться с погибающих супердреноутов, кое-кто из плонетцев и демонологов. Те люди, чьё выживание было приоритетной задачей.       Ингвильд Оберг, бледная как простыня. Она до сих пор не пришла в себя. Сингх потратил на неё полчаса, но жизненные силы волшебницы, выпитые Гелалом почти до дна, не восстанавливались так легко.       Там же был и Шамшуддин, недвижно лежавший с открытыми глазами. Маргулу больничная койка была не очень-то нужна, но куда его ещё класть? Ему Сингх почти ничем не мог помочь – уже мёртвых он был не в состоянии лечить. Да здесь и не лечение было нужно, а ритуал стабилизации.       Очень качественный ритуал стабилизации. Креол сам занимался своим другом, вторично вытягивал его из-за роковой черты. Он хорошо умел закреплять духов и только что закончил с ритуалом... но тот, казалось, почти и не помог. Шамшуддин по-прежнему был едва видим, и Креол с тревогой рассматривал его астральное тело.       На соседней от него койке сидела, оперевшись на спинку, Иоланта Линарес и рассматривала культяпки, бывшие у неё вместо рук. Те, если присмотреться, росли на глазах, под кожей медленно что-то шевелилось – то отрастали мышцы и кровеносные сосуды. Помощь целителей ей не требовалась: Великая волшебница лечила себя самостоятельно, и весьма успешно. К завтрашнему утру её руки вновь станут прежними.       А будь она в прежней силе, смогла бы восстановить себя за считаные секунды. Но увы, предатель Эльф знал, что делал. Помимо таблицы судеб она лишилась и наручей, с помощью которых колдовала. Наручи с магоактивным наполнителем были её волшебной палочкой, и без них Иоланта могла значительно меньше.       По счастью, несколько запасных у неё имелось. И как только она отрастит руки, сможет снова вернуться на поле боя.       А вот Доктора Олби здесь не было. Лишённый обеих ног и нижней части туловища, он, стоило его только привести в сознание и чуть зарастить страшную рану, заявил, что не может здесь лежать и решительно отказался от госпитализации. Ему привезли антигравитационное кресло – и усевшись на него, техномаг тут же отправился в Америку портальным кругом.       Ещё же дальше, на последней койке в ряду, лежал Гарри Поттер. Жизненные показатели его были в норме, сердце медленно билось, но разум оставался где-то ещё. Мистер Поттер находился в состоянии глубокой комы, и тут нужен был не врач, даже не целитель, а маг разума. Причём довольно специфических умений.       А самый главный маг разума как назло куда-то запропастился. В течение всей битвы Телепат незримо присутствовал то там, то здесь, шепча на ухо и вторгаясь в мысли, но сейчас его голос не слышал никто.       Но вот приборы у кровати тихо пискнули, прямая линия сменилась неровным графиком. Гарри Поттер очнулся.       Терренс Эверхарт, командующий супердредноутом «Вашингтон», ругнулся сквозь зубы, пробежавшись глазами по докладу. Ситуация была хуже некуда.       То есть нет, на данный момент она была ещё приемлемой. Терпимой. Но если всё так и продолжится, то через два-три часа катастрофа неизбежна.       А оно непременно продолжится. Сражение идёт уже двенадцать часов, и с каждым часом люди устают всё сильнее. Демоны же с куклусами усталости не знают и не собираются отпускать людей из своих лап. Нельзя просто погрузиться на транспортники и улететь: и самих транспортников не хватает, и собьют их быстро, если оставить без прикрытия.       А где взять это прикрытие? Маленьким тут не обойдёшься, а оставлять большое – это, грубо говоря, лишиться половины армии в попытке спасти вторую половину. А половина армии с полчищем демонов не справится в любом случае.       Люди отступают, если не сказать бегут. В арьергард поставили более-менее свежий резерв, боевых плонетских киберов, немногие уцелевшие «Холмы» и Правое Крыло Огня, но долго им тоже не продержаться. Армия обескровлена, и за пару часов она боеспособность никак не восстановит.       М-да. Командующий демонов сделал ставку на подавляющее численное превосходство, люди – на высокие технологии... и численное превосходство победило. Людей меньше, чем куклусов, много меньше, а потому надо...       Терренс Эверхарт, генерал-майор ВВС США, движением глаз развернул уже знакомую таблицу и снова начал листать её, проверяя обновления. Список архидемонов, высших демонов, самых опасных существ Лэнга – кто, где, в каком состоянии. Свежая сводка.       Против некоторых позиций, опустившихся в самый низ, стоит красный крестик; некоторые только подчёркнуты красным, но многие – слишком многие! – остаются на своём месте, только уменьшаются числа в графе. Перейдя по гиперссылке, можно увидеть на интерактивной карте их последнее обнаруженное местоположение.       Одного Духа Пространств демонологам каким-то чудом удалось запечатать. Развеяны Эмблемы Гамор, Партас, Умбра. От Курильщиков остался только один, адских духов, кажется, вообще выбили полностью... это всё хорошо. Но эг-мумий оставалось ещё более чем достаточно, а их надо-то всего несколько... генерал-майор задумчиво пожевал щеку.       Хотелось спать, но спать было нельзя. Немного поборовшись с собой, он бросил в рот капсулу со стимулятором и проглотил не жуя. Часов на десять этого хватит, потом усталость вернётся с утроенной силой.       Но эти десять часов надо сначала прожить. «Вашингтон» тоже идёт в арьергарде, самым последним, прикрывает отход, палит из плазмометателей без остановки. Но прямо перед носом супердредноута в воздухе висит словно линза искажённого воздуха. То Сед, один из Духов Пространств. Заметить его не так просто, но его действий не заметить нельзя.       Сед отклоняет, превращает в ничто всю огневую мощь «Вашингтона». Реки плазмы, бьющие из орудий, поворачивают под прямым углом в землю или просто останавливаются в воздухе. Магнаторные импульсы отклоняются назад, дезинтегрирующие волны рассеиваются, не доходя до цели. Что-то, конечно, проходит – Сед не всемогущ, – но он хорошо управляет пространством и уже навострился работать с супердредноутами.       А не будь на «Вашингтоне» противодействующих чар, Сед давно бы уже уничтожил его, свернул в точку. Но он всё-таки не архидемон и не рискует приближаться.       Ситуация, в общем, довольно безрадостная. Эверхарт ещё немного подумал, а потом плюнул и вызвал зама по магической части. Тоже волшебника, само собой, одного из техномагов.       На стёклах очков-визоров появилось толстое лицо с большими мешками под глазами.       – Я слушаю? – устало сказало лицо.       Эверхарт, на беду, прочно забыл его имя. В списке контактов волшебник был записан просто как «magic assistant», а представляться сам он не спешил. Он не был военным.       Впрочем, чёрт с ним.       – Что там с рельсотронами?       – Работаем, – уныло протянул волшебник. – Скоро будет готово.       – Скоро – это когда? – сквозь зубы поинтересовался двухзвёздный генерал. – У нас тут демоны на хвосте, если вы не заметили.       – Генерал-майор, сэр, – чуть более официальным тоном сказал волшебник. – Конечно, мы можем запустить всё это прямо сейчас, не проблема. Но вы же понимаете, что может случиться?       – А вы понимаете, что может случиться, если вы не успеете с вашим шаманством? Работайте быстрей!       И, не дожидаясь ответа, оборвал связь.       Духи Пространств не были демонами. Или были лишь формально... генерал Эверхарт не очень-то разбирался во всём этом. Но факт был в том, что тут можно было обойтись без демонологов. Свободных демонологов вообще было немного; иные погибли, иные лежали в госпитале, оставшиеся же в основном либо отдыхали, либо были заняты отражением козней Йага.       А вот техномагов на борту «Вашингтона» было больше, чем где-либо ещё. Чёрт, «Вашингтон» стал домом для многих из них за годы до того, как его передали под командование Эверхарту. Половина технических специалистов супердредноута была техномагами, и они как никто знали узлы гигантской машины.       И могли провести апгрейд её орудий в полевых условиях.       Это ж ведь только кажется, что зачаровать орудия просто. Ни хрена это не просто. Артефакт, даже одноразовый, не сделать одним хотением. Каждый новый образец, запускавшийся в производство на волшебных фабриках, проходил тщательную и долгую процедуру сертификации. Там были стандарты.       Но тут на всю эту возню времени не было. Быстро, дёшево, качественно – выберите любые два. Какой-нибудь Доктор Олби, может, в два щелчка сделал бы из орудий конфетку, но Доктор Олби был один и был не здесь, а там, где его присутствие было ещё важнее.       Эверхарт потёр лоб, глядя, как солнечные лучи медленно ползут через жидкометаллическую поверхность стола. Голова болела.       – Двенадцатый! – звали его. – Двенадцатый, ты там как?       – Норм! – сквозь зубы бросил он, уходя перекатом от бросившегося демона. Тот повернул вытянутую чёрную голову, оскалился – и лазер, закреплённый на предплечье, разрезал его надвое.       На землю брызнула едкая кровь.       – Двенадцатый, плохо слышно! – звал его комвзвода. – У тебя рация сбоит, сигнал нечёткий!       Бронепехотинец сзади шарахнул из плазмометателя, сметая лезущих отовсюду куклусов. Долбаные зомби пёрли и пёрли вперёд, от бедра паля из автоматов, и хотя силовая броня вполне защищала от этого, при такой плотности огня неизбежно попадание какой-нибудь шальной пули. Чем больше стрелять, тем больше шансы на случайное попадание, которое в конкретный момент в конкретном месте делает то, что обычно просто так не сделать.       Солдат постучал кулаком по шлему. Рядом с ним угодил не то снаряд, не то ракета, прилетевшая... откуда-то, очевидно, с юга. Силовая броня бы тут не спасла, но спецкостюм «Антидемон» сумел его защитить, хотя и не без последствий. Покрытие из зачарованного мифрила остановило осколки и самортизировало ударную волну, но покрытие не было сплошным. Один осколок вошёл в стык между пластинами на спине, перебил теплоизоляцию энергетика, и спине сейчас было жутко холодно. Другой по касательной угодил ближе к уху, и вроде бы даже не сильно, но связь теперь сбоила. То ли с передатчиком проблемы, то ли с самим наглазным компьютером...       – Двенадцатый, мать твою! Какого хера ты там делаешь?!       Он бросил взгляд в правый верхний угол, на тактическую карту. Он действительно отстал от группы – те успели уйти вперёд.       Сука. Один-то он не пробьётся сквозь всех этих куклусов. Придётся им без него демонологов сопровождать.       Рядом снова грохнуло. Солдат развернулся: в бронепехотинца сзади попали из танковой пушки, и тот тяжело завалился на спину. Цел, конечно, и даже геродерм не сильно пострадал, но вот подняться ему теперь будет непросто: куклусы, видя упавшего, ринулись всей толпой.       Упавший бронепехотинец уязвим. Связки гранат в нужном месте будет достаточно, чтобы прикончить его. Солдат вскинул плазмомёт – длинная очередь огненных сгустков разнесла на части десяток куклусов, но остальных это ничуть не замедлило. Вдобавок впереди показалось несколько танков, один из которых, судя по всему, и повалил бронепехотинца.       Артиллерия тоже не дремала – танки скрылись за стеной огня, но он этого уже не видел. Совсем рядом что-то ярко вспыхнуло, и куклусы, дёргаясь в корчах, упали. Мимо проскакал Серебряный Рыцарь, налево и направо полосуя тварей световым лучом.       Солдат перевёл дух, вешая обратно на пояс последнюю плазм-гранату. Сука, он боец спецназа ВДВ, новейшее оружие, броня с экзоскелетом – а этот паладин откуда-то из Средневековья всё равно ему ничуть не уступит. А зомби всяких так даже и порезвей выкашивает.       – Двен!..       В шлеме что-то коротко треснуло, зашипело, и всё смолкло. Отлеталась рация. Он моргнул – и увидел, как конь паладина взлетает в воздух тремя отдельными кусками. Самого рыцаря нигде видно не было.       А потом в ушах истошно запищало и визуальный интерфейс окрасился красным. Он увидел, как к нему бежит, размахивая руками, что-то мохнатое и рогатое.       Двурогий!!! Тельняшка – единственное, что было на нём под слоем амортизирующего геля – мгновенно пропиталась потом.       Маховик Времени неслышно гудел в груди. Компьютер, получив сигнал от датчиков движения, успел вывести его на максимальные обороты. Двурогий бежал быстро, быстрее, чем мог бы сейчас он сам, и всё же в ближайшую пару секунд они были почти на равных.       Солдат вскинул руку... и запоздало сообразил, что лазер не успел перезарядиться. Закреплённый на левом предплечье, он был очень мощным для носимого оружия, но невероятно долго восстанавливал заряд.       С-с-сука. Святые гранаты уже израсходованы, антидемонический экран исчез давным-давно. Не из плазмомёта же в него стрелять! Чтобы прожарить Двурогого плазмой, его надо в неё окунуть минут на пять, и то это не гарантия. Магнаторных импульсов он и вовсе не почувствует, значит, остаётся только...       Он сжал правую ладонь в кулак, и с внешней стороны тут же выскочила длинная полоса металла. Миг – и полоса затвердела, превратилась в острейшее лезвие! На поверхности заплясали электрические разряды.       В следующий миг Двурогий налетел на него, и солдат чудом удержался на ногах. Демон силился дотянуться до него руками... одной рукой. Вторая была отрублена по локоть. Значит, Серебряный Рыцарь всё-таки успел нанести удар...       Когти сталкивались с лезвием кровавого железа, высекая искры. Будь у Двурогого целы обе руки, он бы уже, скорее всего, дотянулся, но так шансы были. Были, пока длились эти две секунды, растянутые тридцатикратно.       А потом Маховик Времени выйдет из строя и боец спецподразделения превратится в обычного пехотинца. Вся суть геродермов «Антидемон» – в этом временном ускорении, без него они ничем принципиальным не выделяются.       ...Он понял, что повернул лезвие не под тем углом, только тогда, когда оно лопнуло под ударом страшных когтей. Он был плохим фехтовальщиком.       – Вот ты где! – прорычал Двурогий, вонзая когти ему в живот. Зачарованный мифрил заскрипел и погнулся. Один удар демона он мог выдержать.       Два – нет.       Он махнул обломком меча, нанёс неглубокую рану. Демон рявкнул что-то, чего компьютер геродерма распознать не смог, и ударил снова. Солдат успел повернуться – удар пришёл по касательной, откинул далеко назад. Тело медленно летело сквозь воздух – настолько медленно, что воздух казался вареньем.       Затем время потекло быстрее. Маховик выходил из строя, и Двурогий вдруг оказался рядом.       – Жека! – заревело в ухе. – Двенадцатый!       Но Жека-Двенадцатый, срывающий с пояса плазм-гранату, командования уже не слышал. Мифриловая броня треснула, когти демона шарили в кишках, и визуальный интерфейс взорвался шквалом оповещений.       Двурогий, жадно открыв пасть, уже собирался откусить голову вместе со шлемом, но Жека, подняв руку, успел пихнуть ему меж зубов сжатую в кулаке гранату. Что там Шварц Хищнику говорил? – подумалось вдруг ему.       Не вспоминалось. Челюсти Двурогого сомкнулись, отхватывая полруки, и боец спецназа ВДВ вместе с кровавой слюной выплюнул то, что пришло в голову:       – Гейм овер, сука!       В следующий миг коготь разорвал ему сердце. Ещё спустя мгновение в пищеводе Двурогого детонировала плазменная граната, и из пасти и ноздрей выметнулся фонтан огня. Демон икнул и повалился на землю, тихо стеная от жуткой боли.       А ещё через несколько секунд на поле боя грянули чудовищные взрывы.       ...Пространство. Как убить ожившее пространство, протянувшееся сразу в четырёх измерениях? Что можно сделать с ним? Ещё несколько лет назад Терренс Эверхарт бы только рассмеялся. Он был военным, а не фантастом – на Земле не существовало технологий работы с пространством и не было созданий, против которых такое могло бы понадобиться.       Но плонетцы – дело чуть иное. Генерал Эверхарт учился в Академии Колорадо-Спрингс и кое-что знал о теории умника Эйнштейна. У плонетцев была антигравитация, а значит, в теории им были известны принципы для создания такого оружия.       В теории. На практике до гравитонных бластеров и прочих свёртывателей пространства они не додумались. Не пришлось им в ту войну встречаться с Духами Пространств. А вот у волшебников были свои наработки... с помощью которых они успешно прятались от обычных людей.       Катушки электромагнитных орудий светились синим от вложенных чар. Это были не рельсотроны, как ошибочно считал генерал (впрочем, он всё равно не смог бы отличить один ускоритель масс от другого), но гаусс-пушки. Высокоёмкие конденсаторы один за другим выплёскивали разряд в цепь сверхпроводящих соленоидов, и металлическая болванка, скользящая в плазменной трубе, набирала неимоверную скорость. Каждый следующий виток ускорял её ещё чуть-чуть и передавал ещё капельку магического заряда.       Чары работали. Никто не мог дать гарантии, что орудия не взорвутся сейчас или через десять секунд, но они работали! Гаусс-пушки выплюнули толстые снаряды со скруглённой головной частью, и в воздухе оглушающе хлопнул звуковой удар!       Сед в очередной раз исказил пространство, отклоняя залп, но тот не отклонился. Закутанный в кокон противодействующей размерной магии, металл не изменил своей траектории. Кто-то из эг-мумий запоздало вскинул руки, пытаясь остановить... и что-то даже получилось, но двухтонные снаряды мчались с гиперзвуковой скоростью.       Меньше чем за две секунды в пустыне один за другим расцвели восемнадцать атомных взрывов, и каждый был мощностью от тридцати до сорока килотонн. Ещё два снаряда эг-мумии всё-таки успели деактивировать.       Триста тысяч куклусов превратились в тени на песке, обгоревшие и изломанные трупы. Десять тысяч демонов развеялись чёрным пеплом.       В основном, конечно, мелкота, утукку, Погонщики Рабов и Птицы Лэнга, но были и твари покрупнее. Будхи, эг-мумии, даже несколько десятков Двурогих! Даже высшие демоны-гвардейцы Лэнга не устояли перед атомным ударом!       Следом супердредноут выстрелил ещё раз. И ещё. Двадцать гаусс-орудий расшвыривали протоядерные снаряды, буквально засеивая ими территорию, но следующие залпы были далеко не столь эффективны. Из второго долетела до цели только половина, из третьего – только четыре снаряда.       Четвёртого залпа не было. Демонский телекинез мог не только останавливать снаряды, но и отправлять их назад, и командующий Эверхарт прекрасно знал это. «Вашингтон» более или менее был защищён от ядерного взрыва, но только он один. Раскидывать же силовое поле над всей армией... теперь, после потери других супердредноутов, это стало слишком рискованно.       Жаль, конечно, что не нашлось снарядов помощнее. Мегатонные заряды позволили бы нанести куда более значительный урон, но их просто не производили в виде артиллерийских снарядов. Гаусс-пушки на супердредноуте всегда рассматривались плонетцами в качестве вспомогательного, тактического оружия. Предполагалось, что все важные объекты, скопления войск противника в зоне досягаемости должны быть прикрыты магнитными полями.       И они, как правило, были. Сто лет назад плонетцы воевали не с армией демонов, но с такими же плонетцами. Военные, обращённые в куклусов, тактику свою не изменяли.       А вот на Земле военные доктрины были иными, и снаряды большей мощности здесь бы не помешали. И всё же ОМП сыграло свою роль: армия куклусов смешалась, нарушилось управление. Стало наконец возможным отступить на север без следующего по пятам полчища.       Конечно, очень скоро демоны восстановят строй, сожрут раненых, и войско двинется вновь. Но к тому моменту подоспеют антигравитационные транспортники; они успеют отступить достаточно далеко и подготовиться к обороне.       Генерал-лейтенант Эверхарт откинулся на спинку кресла и позволил себе прикрыть глаза. В крайнем случае его разбудят.       Шаб-Ниггурат очнулся от того, что ему стало как-то очень зябко. Неуютно. Как будто по могиле ходили, сказал бы он, если бы знал такое выражение.       Он открыл глаза. Прямо над ним навис Верховный Жрец и буравил его взглядом фасетчатых глаз. Шаб-Ниггурат хотел пнуть его, но ноги на своём месте почему-то не оказалось.       – Кончай лежать, – сказал Носящий Жёлтую Маску, возвращая маску на своё место. – Треть эондра уже спишь.       – А кто в этом виноват?! – прохрипел Шаб-Ниггурат, вскакивая и мгновенно отращивая себе ногу. – Кто на меня метеорит направил?!       – Не на тебя, а на супердредноут, – равнодушно ответил Жрец. – И я тебя предупреждал. Я думал, что великий Шаб-Ниггурат сумеет вовремя справиться с кучкой смертных демонологов.       – Пф-ф-ф! – фыркнул тот. – Оправдания, оправдания!.. Что с армией? Сколько архидемонов в строю?       – Ты, я, Йаг. Нъярлатхотепа развоплотило, он ушёл в Лэнг. Дагон и Кутулу тоже в порядке.       Шаб-Ниггурат шумно выдохнул. Трое?! Из всех архидемонов Лэнга осталось всего трое?!! Надо срочно сообщить Йог-Сотхотху, пусть создаёт новых!..       – Не один ты такой умный, – спокойно произнёс Носящий Жёлтую Маску. – Уже сообщил, но в ближайшие дни новых архидемонов не ожидай. Он сейчас выбирает кандидатов.       – Кого там выбирать?! – рявкнул Шаб-Ниггурат. – Рокхалма!.. Шегарис!.. Епет!.. Не так много у нас сильных демонов, чтобы выбирать ещё из них!       – В бою от новобранцев толку всё равно мало будет. Надо подождать хотя бы пару недель, иначе их прикончат очень быстро.       – А, ну да, – неохотно согласился полководец Лэнга. Архидемона можно создать буквально щелчком пальцев, но всё же и им надо учиться пользоваться своими силами. Должен пройти хотя бы год (а лучше несколько), чтобы архидемон действительно стал хозяином своей архидемонической силы.       – Не надо спешить, – посоветовал ему Жрец. – Если ты снова полезешь в самую гущу, маг Креол сумеет тебя убить. Но скоро у нас будут новые архидемоны, а у людей не будет новых архимагов – ни через неделю, ни через год. Пока пусть свою работу делают куклусы.       Шаб-Ниггурат только отмахнулся. Что он понимает, этот трусливый дух! Если предоставить куклусов самим себе, то очень скоро куклусы кончатся.       Но однако на супердредноут ему и правда лезть не резон. Даже вместе со Жрецом – рискованно. Пожалуй, не стоит обращать на себя слишком много внимания. Прикончить тут сотню солдат, здесь пару сотен, подточить армию смертных там и сям... или, может, попробовать разобраться с Правым Крылом Огня? Вроде бы от него осталось не больше половины, а это совсем не так много...