Бессмертие архимага

      – Йаг, какие результаты?       Йаг ответил мысленным эквивалентом недовольного вздоха.       – Почему у нас так асугалей мало? – пожаловался он, и Носящий даже остановился посреди коридора. – Щупалец не хватает.       – Йаг, ты уж постарайся, – невероятно ласково ответил Носящий Жёлтую Маску. – Ради себя же стараешься. Лэнг не забудет твоего труда.       Что за лентяй, подумать только. Ишь, асугалей ему не хватает. А самому-то никак поработать?       – Я стараюсь! – с ленивой обидой ответил Йаг. – Мы уже миллионов триста собрали!       Носящий покачал головой. Это всё хорошо, конечно, это уже означает прибыльность текущей кампании, но такая лень – это что-то за гранью. Менять надо Йага, менять.       Но не прямо сейчас – сейчас у него с Хранителем Врат другие заботы, поважнее экономического баланса.       Некоторые думают, что претворение в жизнь своих замыслов – замыслов сложных, долгоиграющих, – похоже на игру в шахматы. Но это плохая аналогия, вводящая в заблуждение. Жизнь – не игра с полной информацией, и сами по себе стратегии и интриги немногого стоят.       «Тактический результат сражения формирует основу для новых стратегических решений, потому что победа или поражение в битве меняет ситуацию до такой степени, что никакая человеческая проницательность не способна видеть дальше первого сражения, – сказал когда-то один стратег-фельдмаршал. – Поэтому ни один план операции не продолжается с какой-либо определенностью после первого контакта с основными вражескими силами.»       Так как же тогда выглядит составление плана? Та деятельность, которая на английском языке называется словом «mastermind»?       Просто, на самом деле. Достаточно, составляя план, задавать себе один вопрос: что я буду делать, если здесь что-то пойдёт не так? Если это сражение будет проиграно?       И всё. Именно поэтому хорошие планы преследуют больше чем одну цель – если в какой-то момент события сделают невозможным достижение одной цели, потраченные усилия не должны пропасть впустую.       И именно поэтому, как любил иногда думать про себя Носящий Жёлтую Маску, он не может проиграть. Нет конечной, постоянной цели – есть лишь движение вперёд, и текущая ситуация лишь ступенька на пути. Поражение – это просто шаг к победе.       Немножко самонадеянно и глупо, но что уж. Перед самим собой-то можно.       А сейчас... какие цели преследовал он сейчас? К чему стремился?       С чего всё началось?       ...Началось всё примерно с того момента, как его призвали на Землю. До этого он наблюдал и не вмешивался: война должна была начаться, но инициатива принадлежала не ему. Не им.       Но после призыва... после призыва возможностей стало больше. Он сделал тонкий намёк своей внучке: та обратилась к Воплощениям Рая, рассказав им о грядущем пробуждении Ктулху и некоем архимаге, желающем начать войну. В Раю, разумеется, тоже сидели не дураки, всё это знали, а потому поинтересовались, чего конкретно от них хотят.       В общем, последовали переговоры, прошедшие довольно быстро – за месяц управились. Лэнг получал возможность вторгнуться в Африку; Рай получал возможность в контролируемых обстоятельствах познакомить подопечный мир с многообразием Метавселенной.       Возможно, всё прошло бы не так легко, но Рай прекрасно знал, что Лэнгу на самом деле нужна не Африка сама по себе, а вторжение смертных в мир Бездны. Все знали, что Азаг-Тот переселяется в тела смертных и превращает их подчинённых в демонов. И все знали, что с Мардуком у Азаг-Тота не сработало.       Рай рассчитывал, что не сработает и сейчас, но судьба смертных в конечном счёте зависела от смертных. Если архимаг Креол станет новым Азаг-Тотом – результат будет один, если не станет – другой. Конкретных условий заранее не обговаривали, но если Азаг-Тот возродился бы, то Раю пришлось бы отдать Африку после войны. Если не возродился... ну, варианты оставались открыты.       И кроме того, Рай, конечно, собирался зримо прийти на помощь человечеству. Не на Земле – на Земле они сами должны были справиться, – но уже в Лэнге, если до того дойдёт. Помочь с силами, с которыми люди сами не могли справиться. С которыми они вообще не решились бы воевать без прикрытия небес.       С'ньяк. Ктулху. Йог-Сотхотх. Любой из них мог бы стать концом вторжения, что бы Креол ни думал о Кресте Стихий и антидемонических чарах. Но С'ньяка и так надо было убить, Ктулху и впрямь спросонок мог влезть куда не надо, а Йог-Сотхотх вмешиваться сверх необходимого не собирался. Так что по этому вопросу долгих споров не было.       Ну а дальнейшее уже являлось вопросом техническим. Продумать детали, оценить риски, внести изменения. Разыграть ту сцену у Хогвартса, чтобы дать Раю законный повод для вторжения.       Или вот Коллайдер: сначала требовалось проверить, как хорошо он вообще работает. Потом аккуратно изучить его механизм и составить вирус для его программы. Если бы Доктор Олби умер, его ученики не запустили бы Коллайдер с полной мощностью, и результат был бы примерно таким же, как сейчас. Если бы не вмешался Тесла, планете Земля был бы нанесён колоссальный (однако не непоправимый) урон, и это позволило бы разжечь в сердцах землян небывалую жажду мести.       А если бы Коллайдера не было вообще, земляне бы собрали ещё одну плонетскую супербомбу, обвешав её противодемоническими печатями, и конечный результат бы не сильно изменился.       И в любом случае Лэнг собирался собрать хороший урожай душ на Земле. На Плонете были миллиарды куклусов, но такое количество душ, конечно, Лэнгу никто уступать не собирался. Но на Земле цифры были на порядок меньшие, к тому же... ну, силы Света и без того ведь рассчитывали на победу? А это значит, что они не будут смотреть так внимательно.       Итого на данный момент триста миллионов душ, значит. Сбор ещё не кончен, но близится к концу, и с учётом давно собранных душ куклусов и прошедшей войны... триста шестьдесят миллионов. Или триста семьдесят, где-то между этими двумя цифрами.       Потом надо будет уточнить, однако сейчас это некритично. Лэнг уже в плюсе, эта цель достигнута... но это была не единственная цель. Не самая важная даже.       А вот Азаг-Тот... да, ради этого всё ведь и затевалось. Да, Лэнг может существовать и без Азаг-Тота. Это не очень хорошо в смысле власти, но возможно. Есть Йог-Сотхотх, есть сам Носящий, и они могут управлять Лэнгом.       Важно, однако, то, что Азаг-Тот приходит не один. Его спутники и солдаты становятся высшими демонами и архидемонами, это тоже необходимая и как бы не более важная часть.       Потому что это теоретически демоны бессмертны, а практически... ну, срок их полезности, если так выразиться, примерно в тысячу раз больше, чем у людей. Самому Носящему пятьдесят тысяч лет, и можно сказать, что все эти тысячелетия он правил – как смертный, как бог, как Тёмный бог, как архидемон, – исключая небольшой период сумасшествия. И вполне возможно, что он простоит у руля ещё плюс-минус тысячелетий двадцать – у людей тоже есть монархи, что правят по семьдесят лет.       А больше? А насчёт большего Носящий был сильно не уверен. Он уже чувствовал подступающую апатию, дряхлость ума... и, что важнее, знал статистику. Статистику по демонам и другим бессмертным, достигающим такого возраста.       Да, у некоторых даже смертных видов средняя продолжительность жизни достигает сотен тысяч лет; когда эти смертные становятся бессмертными, цифры возрастают до миллионов... но это всё совсем другие виды, не гуманоидные. С совсем иным образом жизни.       А для гуманоидных семьдесят тысяч лет – это ведь хороший срок. Он, Носящий, ещё из лучших – большинство демонов не таковы. А ведь что такое архидемон? Архидемон – это, условно, министр, важное лицо в государстве, которое должно решать важные проблемы. И что толку с министра, который в конце концов устаёт и плюёт на свои обязанности?       На обязанности. А с архидемонической силой он расставаться, конечно, не собирается; и что ты с ним делать будешь?       Это нормальная проблема внутренней политики демонов, и решается она, в общем, примерно так же, как и у людей. Кого-то задвигают на маловажные должности, кого-то подставляют под удар конкурентов, кого-то, в конце концов, судят и лишают власти.       В Лэнге проблему решали категорично, с помощью контролируемого внешнего вторжения. Очень ведь удобный способ; недостатки тоже велики, конечно, но и достоинств немало.       И сейчас, вследствие долгой изолированности от большой Метавселенной, элита Лэнга немного... выродилась. Слишком привыкла к своей маленькой песочнице. Стала бесполезной.       Вторжение Земли всё ещё сможет проверить новых архидемонов и вычистить оставшуюся гниль. Особенно С'ньяка. С'ньяк – это проблема, которую самим не решить, а решать надо.       Проверить, вычистить – да. А заменить – нет. В лучшем случае удастся кого-то обратить... но это если повезёт.       Однако нехорошо это – лишаться большинства архидемонов и не иметь замены. Это называется политическая нестабильность. Такульту может рухнуть, и с этим что-то надо делать.       – На роль Азаг-Тота Креол больше не годится, – бесстрастно сказал Йог-Сотхотх.       – Определённо, – согласился Носящий Жёлтую Маску, и по сухости его тона, сменившей всегдашнюю вкрадчивость, можно было понять, что и ему это кажется проблемой.       – Этого и ты не мог предположить?       – Соломинка на спине верблюда, песчинка в механизме... непредвиденный мелкий фактор, портящий весь расклад.       – Нам надо выйти из ситуации с минимальными потерями, – Йог-Сотхотх задумчиво клацнул когтями. – Мы не можем ждать ещё шесть тысяч лет, нам нужен новый Азаг-Тот.       – Но даже сам Креол не настолько самоуверен, чтобы считать, что он победит тебя без посоха и без цепи, – согласно кивнул Носящий. – Придётся действовать по-иному...       – Даже вчерашний студент будет лучшим Азаг-Тотом, чем та скорбная тень, что есть сейчас, – безапелляционно заявил Йог-Сотхотх. – У Лэнга должен быть правитель. Азаг-Тот – это больше чем просто сильный архидемон. Азаг-Тот – это символ стабильности Лэнга! Если мы выйдем из этой войны без Азаг-Тота... что мы будем делать, если начнётся конфликт на Рари?       ...История с Азаг-Тотами началась задолго до появления собственно Азаг-Тота, когда С'ньяк, великий даже среди богов, создал Кадаф, центр управления мирозданием. Главный оператор, всевластный и всемогущий, должен был быть неотъемлемой частью этого центра, неотъемлемой... и подверженной наибольшему износу.       Ибо через Кадаф проходили настоящие бездны Тьмы, и для бездушных божественных механизмов это было нестрашно, но для оператора... он же, в конце концов, должен править Лэнгом. Править демонами. Он не машина, он должен сохранять личность – личность, необратимо разрушающуюся под действием Тьмы.       И С'ньяк, мудрый даже среди богов, видел эту проблему и решил эту проблему. Он разделил себя на две части; сделал своей филактерией демона Червя, аборигена мира Бездны, и пропустил Тьму через него. Сам же остался управлять и контролировать. И так длилось долго, очень долго. Десятки тысяч лет.       Потом дела пошли на спад. Возможно, Тьма, пусть и опосредованно, всё же влияла на С'ньяка, подтачивала его волю и его рассудок; возможно, С'ньяк, древний даже среди богов, просто насытился всем, устал от всего и начал впадать в старческий маразм. Скорее же всего имело место и то и другое.       И тогда дела в свои руки решил взять молодой Йог-Сотхотх. По малолетству он не принимал участия в строительстве Кадафа (а может быть, его тогда и вовсе не существовало), а потому и не знал в точности, как тот работает. Йог-Сотхотх попытался стать оператором сам, и отчасти в том даже преуспел, однако не до конца: власть С'ньяка всё равно оставалась вышней, и выгод сам Йог-Сотхотх получил от того не так чтобы много, а вот отрицательных эффектов хватил с лихвой: Тьма пошла теперь не через ожиревшего сверх меры Червя, а прямо через молодого бога.       И вот на этом месте и появился Азаг-Тот. Первоначально это был взаимовыгодный союз, симбиоз двух богов, в равной степени властных над Лэнгом, однако Тьма шла только через одного. Какое-то время они подумывали о том, чтобы пригласить в свою компанию ещё кого-нибудь и дорасти, быть может, до... но ни во что серьёзное это так и не вылилось.       А потом Азаг-Тот стал портиться, и началась вся эта чехарда со сменой руководящего состава каждые несколько тысяч лет.       А потом пришёл Мардук, и чехарда закончилась. И вот теперь Верховный Жрец и Хранитель Врат думали над тем, как бы наново раскрутить эту карусель.       – ...Трой сумел меня удивить, – признал Носящий Жёлтую Маску. – Я не думал, что он на такое способен.       – Да, Трой, – шипяще согласился Йог-Сотхотх. – Я тоже о нём думаю. Мы ведь рассматривали его и отвергли исключительно по неимению амбиций... но он, конечно, согласится.       – Вот как? – прошелестел Носящий, пристально глядя на Йог-Сотхотха, убеждаясь, что они думают об одном и том же. – Да, думаю, согласится. А потом... если что-то и может сделать мага Креола достаточно безрассудным, чтобы отправиться в Кадаф, это будет Трой. Кто-то из них пройдёт этот экзамен, и кто бы ни прошёл...       – Нам это будет выгодно, – закончил тот. – Выгодно настолько, насколько возможно в наших условиях.       – Армия, – напомнил архидемон. – Её не выйдет одемоничить. Или почти не выйдет. У нас будет Азаг-Тот без войска демонов, а это всё ещё нехорошо.       – Отыгрывать уже поздно, – досадливо отозвался Йог-Сотхотх. Он был не меньше его раздражён этой ситуацией. – Остаётся импровизировать. Нам нужен Азаг-Тот, хоть какой-то.       Носящий Жёлтую Маску неопределённо махнул рукой, указывая на весь Лэнг сразу.       – До чего мы докатились... Конечно, армию создать несложно. Даже архидемонов. Но что проку будет с таких архидемонов? Что проку с такого Азаг-Тота?..       – Предлагаешь менять систему? А ты уверен, что будет лучше?       – Нет, – признал Верховный Жрец. – Не уверен.       Две гигантские треугольные тени скользили по новообразованному плоскогорью Сахары. «Вашингтон» и «Пекин» летели на юг, а за ними тянулся огромный воздушный флот. Он мог бы двигаться и быстрее, намного быстрее, и достичь Уагаду уже к вечеру, но людям нужен был отдых. И большая часть техники требовала ремонта, хоть какого-нибудь.       Но медлить также было нельзя. Врага надо было добить в его логове. Уничтожить всех демонов, которые не успеют уйти через уцелевший зиккурат, и вторгнуться в сам Лэнг.       План был в лучшем случае скороспел и вызывал много вопросов. До того вопросы можно было отложить, потому что все были согласны с тем, что демонов надо изгнать с Земли, и как можно скорее. Теперь пришло время для дальнейших действий, и вопросы встали в полный рост.       Проповедники всех религий говорили о священной войне и воле небес, и люди могли им верить или не верить, однако те, кто принимал решения, знали точно.       Воля небес была. И если армия Земли вторгнется в Тёмный мир, небеса помогут людям.       Но вот должна ли она это делать?..       – Чёрт, – сказал президент Маккейн. – Я, конечно, слышал про Крестовые походы. Все слышали. Про рыцарей, которые думали, что Господь ведёт их, про королей, объявлявших другие народы богомерзким злом, и тому подобное дерьмо. Но я никак не ожидал, что сам стану таким королём.       – Бороться с демонами было для вас недостаточным? – тонко улыбнулся китайский председатель.       – Чёрт, нет, – покачал головой Маккейн. – Я смотрел «День Независимости». Пока пришельцы дохнут от ядерных бомб, не так важно, откуда они взялись. Но это...       На совещании присутствовало ровно десять человек. Пять глав стран Совбеза, Папа Римский и те из членов Синклита, что могли принимать участие. Иоланта, Сингх, Гарри, Ингвильд. Телепат пропал, Олби, в какой бы форме он сейчас ни находился, на запросы тоже толком не отвечал.       Десять человек высшего командования, знающие все секреты. Те, кого можно было назвать правительством планеты Земля.       Они не встречались во плоти, конечно. Нейтринная связь высочайшей защищённости связывала их, находящихся в противоположных концах мира. Гарри, Сингх и Иоланта были на «Пекине», в комнате спецсвязи, но все остальные были в разных местах.       Ожидалось, что архимаг Креол, тяжелораненый, но живой, тоже присоединится к ним. Он не присоединился.       – Это низший мир, – ровно сказал Сингх. – Мир демонов. Так они выглядят.       – Все мы это знаем, все мы это уже видели, – раздражённо сказал англичанин Блэр. – Вопрос в том, насколько нам надо спешить.       На виртуальных экранах, сейчас мелькавших перед собранием, был пейзаж Лэнга. Чёрные небеса, огоньки вулканов, снег, пепел и кости. Изображение было фрагментами записи, полученной из памяти Креола и Дамблдора – единственных посещавших этот мир. Отправлять туда каких-то разведчиков, пусть даже киберов, и раскрывать проходы, пусть даже маленькие и временные, никто не хотел. Слишком опасно. Слишком непредсказуемо.       – Если мы хотим вторгнуться, нам надо спешить, – сказал француз. – А мы хотим?       – У нас тут воля небес, вроде как, – напомнил Маккейн. – Не думаю, что это правильный вопрос.       – А я не думаю, что нам сказали, что мы должны это сделать, – брюзгливо заметил Блэр. – Насколько я понял, нам дали понять, что окажут поддержку в случае нашего нападения. Но нападение необязательно. Мы отбили атаку, и больше они не полезут, если не найдётся ещё один безумный волшебник.       Гарри сдержал усмешку. Он сам почти ничего не говорил, но присутствовал на всех совещаниях, а их был с начала войны не один десяток. И раньше разговоры шли другие, но риторика интересным образом сменилась, как только три из пяти супердредноутов были потеряны.       Блэра так-то можно было понять. Гарри где-то читал, что если стоимость программы «Аполлон» разделить на население Америки, то, с учётом инфляции, выйдет порядка семисот долларов на человека. Только вот «Аполлон» увенчался успехом и хотя бы потому был оправдан.       Супердредноуты же кончились очень быстро.       – Должны ли мы отказываться, если небеса дают нам возможность? – спросил Папа. Для него, конечно, ответ был очевиден.       – Должны ли мы рисковать всем ради... ради чего?       – Ради того, чтобы устранить угрозу, – хрипло отрезала Ингвильд. – Это просто логика войны. Мы уничтожили архидемонов – но они с лёгкостью могут создать новых. Возможно, уже создали. Сейчас мы находимся в выигрышном положении – но уже через год это будет не так.       – Низший мир – источник мерзости, – согласился и Сингх. – Не скажу, что он обязательно должен быть уничтожен, но неразумно будет не воспользоваться возможностью.       На него посмотрели слегка скептически. Статус Сингха всем тоже был известен, и было ясно, что иного он и не скажет. Но, опять же, он сидел здесь не просто так.       – Вторжение в мир демонов не выглядит наиболее разумным шагом, – заметил Путин. – Но... у нас здесь есть возможность. Для всей нашей цивилизации.       – Поддерживаю, – сказал китайский председатель, приподнимая ладонь.       Блэр поморщился, и француз тоже.       – Да, все эти разговоры о высоком, – хмуро произнёс он. – Я не уверен, что мы имеем право решать... такие вещи.       – Если не мы, то кто? – спросил русский президент, и в сети повисло недолгое молчание. – Я вижу это довольно ясно: небеса дали нам возможность выбирать. Либо мы делаем это, и они нам помогут, либо остаёмся в своей колыбели.       – Не сказал бы, что это плохо, – коротко буркнул француз.       – Но однажды из неё придётся выходить, – напомнил Цзян Цзэминь. – Через сто лет, или двести, или триста – придётся.       Мимика губ на виртуальных окнах соответствовала словам, хотя говорили все на разных языках. Плонетские компьютеры действительно потрясали.       – А что считает наша пророчица? – поинтересовался Маккейн. – Каковы наши лучшие шансы?       Иоланта Линарес прикрыла глаза. Как и сам Гарри, она почти ничего не говорила на этих совещаниях.       – Я не вижу, – тихо ответила она, и ответ был таким же, как и в прошлый раз, и в раз до того. – В таких вещах очень сложно что-то утверждать наверняка. Всё пришло в движение, вероятности меняются. Сейчас мы сами творим судьбу.       – А если мы облажаемся? – спросил у всех Блэр. – Высшие силы могут уравнять шансы, но равные шансы – это всего лишь равные шансы. Я ведь правильно это понимаю?       Сингх и Папа одновременно кивнули. Задача небес состояла не в том, чтобы избавить человечество от неприятностей, но в том, чтобы дать возможность ему с ними справиться. Всего лишь возможность.       – И разве мы имеем право так рисковать? Мы рискуем миллионами людей.       – Если не мы, то кто? – повторил Путин. – Сейчас этот конфликт контролируем – в известной мере. Через двести лет мы можем не иметь подобной роскоши.       – Какая нам разница, что случится через двести лет? – едко произнёс француз. – Чем наше вторжение сейчас поможет нашим потомкам?       – А если оно случится через двадцать лет? – тяжело сказал Маккейн. – Нам, можно сказать, повезло, что посещавшие нас пришельцы не ставили цели нас завоевать. А если в следующий раз это будет какая-нибудь Звезда Смерти?       – То есть вы за вторжение?       Маккейн помедлил с ответом, и француз добавил:       – Я скажу за себя. Конечно, я поступлю так, как решит большинство. Но лично я против этой идеи.       – Мы правда будем голосовать? – хмыкнула Ингвильд. – Разве мы не должны прийти к общему решению?       – Легко говорить про общее решение, когда вам не нужно отвечать за десятки миллионов людей, – довольно едко сказал Блэр. – Ничего личного.       – И мы ведь потеряли мистера Креола, да? – уточнил Маккейн. – Он больше не сможет отстреливать этих архидемонов по одному?       Гарри встрепенулся. Среди собравшихся он лучше всех разбирался в шумерской магии.       – Не сможет, – подтвердил он. – Без посоха это будет для него чрезвычайно тяжело. Как и для любого другого.       – Ещё и это. Так что, будем голосовать?       Все замолчали, с интересом и лёгкой настороженностью глядя друг на друга. Гарри проголосовал бы за, как и Сингх, и Ингвильд, и Папа. У каждого из них имелись резоны начать это вторжение.       Насчёт остальных Гарри был не уверен. Правители колебались, а их голоса значили больше, чем голоса волшебников. Неофициально, конечно; вообще всё это совещание было неофициальным.       – Вы проводили социологические опросы? – внезапно спросил Путин. – Что по этому поводу думают люди?       – Мы сами решаем, что они думают, – улыбнулся китайский председатель. Раздалось несколько сдержанных глубокомысленных смешков; Гарри так и не понял, смеялись ли над шуткой китайца или над ним самим.       Вероятно, и то и другое.       – Три четверти американцев за войну, – бросил Маккейн. – С нами Бог, Господь – американец, и всё такое. Почему, вы думаете, я упомянул Крестовые походы: моя страна воспринимает происходящее именно так.       – Аналогично, – кивнул Путин. – Цифры примерно такие же. После нашей победы, думаю, одобрение ещё вырастет.       – И упадёт до нуля, как только мы проиграем, – скептически заметил француз.       – Тогда это будет наименьшей из наших проблем.       Результаты опросов Гарри видел, по крайней мере по Англии, но в остальных странах, он мог предположить, ситуация не отличалась. Мнение народа везде оставалось простым: война хороша, пока мы её выигрываем, и плоха в обратном случае. Полагаться на него было в лучшем случае опрометчиво.       Однако и игнорировать совсем тоже было неумно.       Гарри вздохнул. Обсуждение продолжалось.       Уагаду, как и большинство волшебных школ, находилась в магически активном месте. Источнике магии, как иногда говорили, но говорили неправильно. Там не было никакого источника, просто пересечение лей-линий, планетарных манотоков. В таких местах не иссякала мана, что давало возможность разместить там мощные постоянные чары или высокоёмкие артефакты.       Или волшебные школы. Сотни волшебников на нескольких квадратных километрах.       В отличие от Хогвартса, Уагаду никогда не нуждалась в огромных Накопителях. Но незадолго до начала войны – ещё магловской, не демонической – на вершине горы не без помощи Носящего Жёлтую Маску были установлены обсидиановые обелиски. Трой и Волдеморт использовали их для массовых проклятий, когда надо было влиять на ход кампании. Наслать болезни, или насекомых, или плохую погоду. Такого рода магия.       Применять их, правда, приходилось с осторожностью. Медленно. Так, чтобы не выдать их занятие всем, кто решил прислушаться к эфирным потокам или духам Семи Сфер.       Сейчас же обелиски тускло светились, отдавая все до последней капли маны. Волдеморт укреплял оборону.       – Небулус, – говорил он, раскинув руки в стороны. Из длинных порезов на руках нехотя капала тёмная кровь. Не долетая до камня, капли уносились ветром, развеивались чёрной дымкой. – Веламеморс. Фумо атерум.       Он не хотел умирать в борьбе с подступающей армией или вообще умирать хоть как-то. Концепция героической гибели была ему максимально чужда.       Однако иного выбора, похоже, не оставалось. Теперь, когда всё рухнуло, он не мог ни найти убежище, ни завербовать сторонников, ни придумать какой-нибудь план. Он предал этот мир, и мир точно не собирался ему теперь помогать. Никто не собирался.       Хотя убежище, пожалуй, ещё можно было найти. Но прятаться, скрывать своё имя, своё лицо – и не на время, а навсегда! – нет, это казалось немыслимым. Волдеморт ценил свою жизнь, но жизнь ради жизни не имела смысла. Он же не животное.       – Мой Лорд, – раздалось сзади. Беллатрикс, конечно; самая верная, самая преданная. Он чувствовал её присутствие. – Мой Лорд, что нам делать?       Конечно. Пожирателей осталось мало, большую их часть смела ярость Коллайдера. У них были амулеты Побега и они умели аппарировать – но это не поможет, когда полконтинента превращается в ничто. Из всех находившихся там выжить смогла лишь сама Беллатрикс. Лишь она смогла преодолеть тысячи километров за считаные минуты.       Другие же... Амикус, Родольфус, Трэверс и Пиритс погибли у Хогвартса, Эйвери – ещё в Лондоне, Долохов – во время неудачного проникновения на Сибирский объект. Мальсибер, Розье, Фенрир, Яксли, Крэбб, старший и младший – все они погибли ещё до Коллайдера, в бою. Коллайдер добил оставшихся.       Уцелели лишь те, что был здесь, в Уагаду, или возле зиккурата. В основном раненые, и их можно было пересчитать по пальцам.       Селвин, по которому вскользь пришёлся удар электрохлыста. Мальчик Теодор, перенапрягшийся в сражении. Дурак Гиббон, которого он держал при себе для всяких поручений. И сама Беллатрикс, конечно.       Четверо. Всего четверо из основного костяка. Были, естественно, и другие, те, кого завербовали уже в Африке. Из здешних чёрных магов... да и не только чёрных. Но это всё шушера, расходный материал. Пожиратели только по названию.       Формально Пожиратели Смерти не делились внутри себя на более и менее Пожирателей. Однако в их число входили более и менее талантливые, и Тёмный Лорд не в равной мере доверял им всем. Условной разницей было наличие Метки: если она была, Пожиратель был важен для Лорда.       И этих с Меткой осталось четверо.       – Что с... ней? – спросил он, полуобернувшись к Беллатрикс.       – Всё в порядке, – сказала та с необычно робкой улыбкой. – Она в надёжном месте.       – Это хорошо, – кивнул он. – Я доволен тобой, Беллатрикс.       И Трой куда-то делся. Сбежал, наверное. Он же так и хотел – сбежать в случае поражения, подальше от демонов и чародеев Земли. Но всё-таки непохоже это на него – вот так внезапно исчезать. Он бы по крайней мере попрощался.       Безнадёжное дело, конечно. Он, Лорд Волдеморт, и ещё четыре чародея против армий всей Земли. Пятеро негодяев в скрытой крепости. Какую бы магию он ни мог сотворить с помощью этих обелисков, это не будет полезнее вспышки искр.       Перемещаться между мирами, как Трой, он не умел. А так сбежал бы вместе с ним.       Но когда нельзя сбежать, остаётся только драться. В конце концов, что ему смерть? Целы ещё крестражи, и он не умрёт до конца. Пройдёт десять или сто лет, и он возродится.       Но до того придётся драться, и его враги тоже будут драться. Если они сразу не уничтожили Уагаду вместе с Лунными горами, то они будут. Им нужен символ, нужна битва, нужен злодей, которого можно обвинить.       Так что гора пока останется целой.       – Готовься к битве, – тихо произнёс Волдеморт. – Сегодня мы умрём.       – Умереть рядом с моим Лордом – это честь...       – Иди, – зло бросил он. Беллатрикс была полезна, очень полезна, но иногда она так раздражала.       Демоны тоже ушли. Не все: немало низших осталось; кто-то из них был ранен и не мог нормально передвигаться, до кого-то не дошёл приказ об отступлении, кто-то был просто слишком тупым и никчёмным, чтобы ему вообще приказывать. Даже Двурогий один был, которого ему лично пришлось отхлестать кнутом Тьмы, прежде чем тот начал слушаться.       И куклусы. Он неплохо разобрался в принципе их действия: в известном смысле они были проще обычных инферналов, в известном – сложнее. Требовалось контролировать только мозг, не всё тело; не так просто убить мозг, оставив в живых тело, но зато при контроле можно обойтись меньшей магией.       Сам куклуса он создать сумел бы вряд ли; не без экспериментов, во всяком случае. Но переподчинить их после смерти Дагона... почему нет? Конечно, по количеству ему с Дагоном не сравниться, однако их ведь и осталось не очень много.       Но все остальные... Жрецы Древних, утукку, эг-мумии – те, кто не могли ходить меж мирами самостоятельно, сейчас, наверное, были уже у зиккурата. Как и Носящий Жёлтую Маску. При одной только мысли о нём Волдеморта разбирало бешенство.       Однажды он ему отомстит. Как-нибудь. Когда-нибудь. Пусть сейчас он проиграл, но однажды он вернётся. Он Лорд Волдеморт, в конце концов. Он прошёл дальше всех по дороге к бессмертию, и он не позволит такой мелочи, как смерть, остановить его!       Креол лежал на постели столь неподвижно, что со стороны могло бы показаться, что он парализован. Даже глаза не шевелились, только моргали время от времени.       Маг смотрел в потолок. Сначала он ругался, скрежеща зубами, и пытался взорвать всё вокруг себя, пока Сингх повторно его не усыпил, но сейчас не хотелось и этого.       У него больше не было ни посоха-Поглотителя, ни противодемонической цепи. С этими двумя артефактами он был грозой демонов и лучшим магом Земли. Со второй частью утверждения согласились бы не все, но многие; с первой не стал бы спорить никто.       С Дланью Мардука он мог загонять архидемонов, как охотник – волков. Без Длани победить даже слабого архидемона будет великим подвигом. И пусть сражение на Земле выиграно, но что ему делать в Лэнге? Даже если Прекраснейшая договорится с Нергалом, если Сингх возьмёт на себя Шаб-Ниггурата или Носящего Жёлтую Маску... что делать с Йог-Сотхотхом? С Кадафом?       Надеяться на ангелов Рая? О, они, конечно, помогут, Креол ни секунды не сомневался. Они должны помочь, и они помогут. Они разрушат Кадаф, если то будет нужно, и пройдут по Лэнгу всесокрушающей лавиной. Они.       Не Креол.       Обидно. Как же обидно. Трой таки нашёл уязвимое место и ткнул иголкой. Креол никогда не сдавался, всегда шёл вперёд, даже когда ему казалось, что он всё потерял, и был готов пробивать головой небеса. Но что с этого сейчас проку?       Он может сковать заново цепь. Даже нет; может сковать лучшую, усиленную цепь! Теперь он не подмастерье, как тогда, теперь он архимаг!       Но это займёт почти полгода.       Он может создать новый посох. Артефакт-держатель, артефакт-поглотитель громадной мощи – он может это сделать!       Но это займёт полмесяца. А перед тем надо будет разыскать обсидиан, а после того – заточить в посох архидемона. Это само по себе задача почти невыполнимая, а у него так-то немного времени.       Чрево Тиамат. Ему не успеть. Никак не успеть. Выходить против Йог-Сотхотха с каким-то жалким эрзацем – затея бесконечно глупая. Даже на пике своих сил Креол едва-едва бы смог тягаться с ним, а уж сейчас...       Если бы он не прекратил договор с Лилит, можно было бы призвать её. С другой стороны, если бы он не прекратил договор, Лилит бы была мертва вместе с остальными заключёнными в посохе. Просить помощи у кого-то ещё... нет, можно, почему. Можно обратиться к той же Прекраснейшей. Она эдак понимающе улыбнётся и поможет.       И Креол совершенно точно никогда не станет Высшим магом.       В чём смысл этой затеи, если он не станет Высшим магом? Не приблизится к этому титулу. Не то что не приблизится – он уже отдалился от своей цели. Уже стал слабее.       Какой ему теперь прок от этой войны? Какой остальным теперь прок от него?       Архимаг Креол смотрел пустыми глазами в потолок и впервые за сотню лет своей жизни не знал, что ему делать.       – ...Зачем вы меня спасли? – спросила наконец Фарлей, нарушая несколькочасовое молчание. Она не имела ни малейшего представления, куда и зачем они едут теперь, после того как Коллайдер выжег полконтинента. Двое... людей на передних креслах не обращали на неё ни малейшего внимания.       Как и раньше. Но раньше было проще. Проще ехать, не думая, проще не обращать внимания... просто проще. И два суперагента были просто тренированными спецназовцами с артефактным снаряжением или особо необычными волшебниками.       Сейчас же...       – Ты вроде спрашивала уже? – Деннитсон покосился на неё в зеркале. – Потому что мы могли. Это было несложно.       – Извините, – сказала Фарлей. – Я вам почему-то не очень верю.       Она не боялась этих двоих. Больше нет. Не после той ночи, и побега от Коллайдера, и этого нескончаемого тупого молчания.       – Но это так, – миролюбиво ответил Деннитсон. Когда он так говорил, его легко было воспринимать как обычного человека, и Фарлей очень хотела бы, но просто не могла. – Тут нет двойного дна. Когда мы окажемся в безопасном месте, то высадим тебя.       – Я всё ещё не понимаю, – сказала она. – Почему?       – Потому что мы можем и это несложно, – отчётливо повторил Деннитсон. – Идёшь ты на работу и видишь, что в луже котёнок тонет. Почему бы его не спасти?       Фарлей молчала.       – Мы едем в Уганду, – агент ещё раз посмотрел на неё. – На северо-восток. Мы слишком сильно отклонились к югу, уходя от Коллайдера.       – А что в Уганде?       – Центр. Все демоны, которые выжили, сейчас там, и войска тоже направляются туда, – он усмехнулся. – Не боишься?       – Боюсь так сильно, что даже описать не могу, – спокойно ответила девушка, и Деннитсон усмехнулся ещё сильнее.       – Шутишь. Это хорошо.       Под колёсами машины что-то зашуршало; Фарлей на миг захотелось уточнить, не могут ли они взлететь снова, но и без того было очевидно, что вряд ли. Сколь бы чудесной ни была эта машина, очевидно, самолётом она не являлась.       – Вы меня оставите там?       – Да, высадим где-нибудь, – рассеянно ответил агент. – Там или здесь.       Полковник чуть шевельнулся – или, может быть, ей это только показалось, и Деннитсон внезапно посерьёзнел.       – Ты, конечно, ничего не видела, – уверенно сказал он.       – Чего не видела?       – Умная девочка, – одобрительно кивнул Деннитсон. – Молодец.       Фарлей хмыкнула. Предупреждения на самом деле не требовалось. Пусть теперь она знала, кто эти двое, но не существовало в мире награды, за которую она бы согласилась поделиться этой тайной. Это была последняя из всех вещей, которую могли бы вырвать из её уст даже под сывороткой правды.       На ониксовом троне восседал Хранитель Врат Бездны, а перед ониксовым троном стояли архидемоны. Пятеро архидемонов.       Первой была Ти-Со, дочь Пазузу. Ей были дарованы четверть процента такульту – самый минимум, меньше, чем у всех прочих, за исключением Кутулу. Вторым был Епет, эг-мумия, один из лучших боевых магов Лэнга. У него был больший потенциал, и Йог-Сотхотх дал ему втрое больше, три четверти процента. Третьим был Рокхалма, получивший в своё распоряжение целый процент – столько же, сколько было у Пазузу и Акхкхару.       Четвёртой и пятой были дьяволицы Набиритхи и Байкару. Набиритхи, сильнейшая из них, могла удержать три процента – не меньше, чем Хастур; Байкару досталось чуть меньше одного.       – Скоро войско смертных вторгнется в наш мир. Многие архидемоны уже погибли, сражаясь с ними, – Йог-Сотхотх сделал паузу, смотря на всех и ни на кого в отдельности. – Вы должны оказаться лучше. Вы были избраны – так окажитесь же достойными такой чести.       – Думаешь, хоть кто-то из них выживет? – спросил Верховный Жрец, наблюдавший за ним частью сознания. Архидемоны его, конечно, не слышали.       – Если выживет – значит, перспективный, – ответил Йог-Сотхотх. – Что Трой?       – Я поговорил с ним. Он идёт к тебе.       Архидемоны, ободрённые словом начальства, вышли из тронного зала. Они будут стоять на страже Кадафа, на севере долины Инкванок, и если кто-то из них окажется достаточно умел или везуч, он переживёт грядущую бойню.       А сейчас надо разобраться с Азаг-Тотом.       ...Трой, ступивший в зал, пытался казаться уверенным. Он никогда здесь не был, никогда не заключал долговременный договор с Лэнгом. Он вообще не был демонологом; что-то умел, знал ритуалы, мог призывать кое-кого, но в целом это было не его призвание.       – Трой, сын Гишбара, – прошипел Йог-Сотхотх, поднимаясь с трона. Голова его маячила где-то под потолком, взирая оттуда на смертного мага. – Мы сделали тебе предложение. Ты готов стать архидемоном?       – Я ведь не могу отказаться? – слегка беспокойно спросил Трой.       – Попробуй, – ответил бог. – Но ты правда хочешь отказаться? Ты знаешь, сколь немногим даётся такое предложение?       Однако Трой колебался, и уже потому был плохим кандидатом на место Азаг-Тота. Можно было бы даже вовсе не спрашивать, обратить насильно, но... но это уже совсем никуда не годится. Герой, сокрушающий демонов, могучий демонолог, бросающий вызов богам, человек больших амбиций и огромных способностей – вот кем должен быть Азаг-Тот!       Трой тянул максимум на врио Азаг-Тота.       – Почему вы предлагаете это мне?       – Ты лучший кандидат из доступных, – сказал Йог-Сотхотх. – Ты сломал посох Креола и тем нарушил наши планы. Если ты примешь наше предложение, мы расскажем тебе всё.       Трой знал, что боги редко делают людям дары; вовсе уж неслыханно, чтобы они уговаривали эти дары принять. Разумеется, тут был какой-то подвох... но стать архидемоном, обрести невероятную власть – это слишком толстый кусок, чтобы вот так отказаться от него.       – Ты сможешь отомстить магу Креолу, – вкрадчиво сказал Йог-Сотхотх, обвиваясь кольцами вокруг Троя. – Разве ты не хочешь этого?       – Я уже отомстил, – неуверенно заметил Трой, и Йог-Сотхотх усмехнулся.       – Сломал посох. Ему понадобится немного времени, чтобы сделать новый. Став архидемоном, ты сможешь обречь его душу на вечные мучения.       Да, всё так. Посох – это совершенно недостаточно. Он думал, что поломка мощнейшего Поглотителя вкупе со взрывом Тьмы вообще убьёт Креола... но не убило. Начатое надо закончить.       И всё же становиться архидемоном... сомнительная затея. Во-первых, Креол как раз привычен драться с архидемонами, во-вторых, это само по себе имеет минусы. Троя не смущала этическая сторона вопроса, но быть демоном – это не только иметь бессмертие и демоническую силу. Это ещё и зависимость от душ, боязнь Света, очень плохое посмертие... и жизнь вот здесь. В Лэнге.       А Лэнг, прямо сказать, не курорт.       – Мне нужно дать ответ сейчас?       – Я могу дать тебе дес-сять минут, – прошелестел Хранитель Врат. – Или пятнадцать. Мы не можем долго колебаться. Решай, сын Гишбара.       – А если я откажусь, вы меня убьёте? – поинтересовался Трой. – Верховный Жрец пообещал, что мне не причинят вреда.       Иначе бы он тут не стоял.       – Если он пообещал, то так и будет, – тихо прошипел Тёмный бог. – Демоны не лгут, ты и сам это знаешь.       – Пусть так, – сказал Трой. – Я согласен.       – Хорош-ш-ш-ш-шо, – прошелестел Йог-Сотхотх, вытягиваясь и становясь тонким, как червяк. – Стой спокойно.       Йог-Сотхотх клубился вокруг него, всё быстрее и быстрее, с каждой секундой сжимая кольцо. Воздух вдруг почернел, окрасился Тьмой. Рассеянный дым становился всё плотнее, плотнее, и в какой-то момент Трой, невольно задержавший дыхание, вдохнул его... и, к своему удивлению, даже не закашлялся.       Чернота стала непроглядной, Трой уже не видел ничего, только чувствовал, как Тьма проникает в него, как меняет что-то глубоко внутри. Меняет всё – от составляющих его тело молекул до образа мыслей. Он оставался собой... и становился ещё кем-то.       Трой знал, что волевым усилием этот процесс можно замедлить, а то и вовсе остановить. Но он не собирался этого делать. Он уже дал согласие. Трой вдохнул – и бросился в омут с головой.       Он почувствовал, как заскрипели трансформирующиеся зубы, как на пальцах начинают отрастать когти, как жутко начинает чесаться кожа головы – оттуда лезли тонкие рога. Потом защипало вообще всю кожу, покрывавшуюся мелкой чешуёй, а сзади... сзади, кажется, прорезался хвост.       Зачем хвост-то, досадливо подумал Трой. Откуда хвост? Тьма, напоенная демоническими эманациями, высвобождала его тёмную часть души, внутреннего демона, и внешний вид Троя определялся его же подсознанием. Но до этой секунды Трой был уверен, что его внутреннее «я» не включает в себя никаких хвостов.       Вот они, минусы. Только стал демоном, как тут же хвосты полезли. Ну, один хвост, но раздвоенный.       Потом в рот ему проскользнуло что-то длинное и скользкое, и Трой поперхнулся. Лишние мысли тут же вылетели из головы. Он рефлекторно дёрнулся, но не смог пошевелиться.       Йог-Сотхотх опустился куда-то вглубь, свернулся холодным комом где-то в груди... или животе... ком потеплел, слился с его телом, и стало невозможно понять, где кончается один и начинается другой.       – Ты есть я, а я есть ты, – раздалось в голове у Троя. И вместе с этими словами в его разум хлынула бездна... всего! Воспоминания, видения, голоса и чувства демонов, карта Лэнга, ощущение предельной власти... абсолютного всемогущества! Теперь он знал, кто он и что он, знал, почему ему предложили стать архидемоном и что потерял его дядя!       Трой... нет, уже не Трой, но повелитель Лэнга Азаг-Тот вскинул голову и растянул губы в многозубой усмешке.       – Шаб-Ниггурат, – властно позвал он сквозь пространство, – сколько у нас осталось солдат?..       Уагаду всегда окружал туман. Вершины гор Рувензори (говорящее название!) всегда были окутаны облаками – по большей части естественными, но немного и волшебными. В основном для скрытности и немного для красоты. Так было столетиями.       И сегодня вокруг Уагаду тоже был туман. Чёрный туман.       Он неспешно тёк вниз с самой вершины. Волнами спускался с облачных высот, струился к подножию, окутывал камни и стлался по земле.       Камни после него оставались изъязвлёнными, трава жухла и умирала, земля сохла и трескалась. С вершины горы текла Тьма, и транспортники останавливались, не долетев. Лорд Волдеморт завесил Уагаду первостихийным маревом, и идти сквозь него на штурм было бы по меньшей мере глупо.       Африканская школа волшебства. Лучшая на континенте, учебное заведение мирового уровня. Её выпускников везде ждали с распростёртыми руками. Симпатическая магия, магия снов, самотрансфигурация, некромантия – маги Уагаду вызывали дожди, обеспечивали хорошие урожаи, упокаивали буйных мертвецов и злых духов. Там были свои громкие имена – Мария Лаво, Муджаджи, Франсиско Масиас... и сам Акинбаде, конечно. Были свои чёрные и белые маги и свои войны между ними.       Но танков и самолётов у стен Уагаду не было никогда. Никогда армии не подступали к этим стенам. Эта школа, как и все прочие, была вне политики.       Сможет ли она когда-нибудь восстать вновь?       Супердредноут «Пекин» открыл огонь из плазмометателей. Едва ли в треть полной мощи, недостаточно, чтобы серьёзно оплавить гору, превратить скалы в лавовые потоки... но достаточно, чтобы смести Тьму. Тяжёлый ионизированный газ лился вниз, испаряя воздух и сжигая всё.       Но сколь бы разрушительным ни был огонь, с Тьмой он сравниться не мог. Тьмы было сравнительно немного, но реки плазмы справлялись с ней с трудом. Огонь тух, ионы, сталкивающиеся с квазивещественными корпускулами, становились обычными атомами... но и сами корпускулы тоже развеивались!       Когда-то у подножия горы была деревенька. Там жили сотрудники школы, кое-кто из персонала, кое-кто из учеников. Все её жители давным-давно стали куклусами, одними из первых, но сама деревня никуда не делась. И куклусы так же продолжали ловить рыбу, охотиться и немножко колдовать.       Точнее, продолжали до тех пор, пока плазменный залп не стёр их вместе с парой квадратных километров с лица земли. Лорд Волдеморт, стоящий на вершине горы, смотрящий сверху на супердредноут, слегка нахмурил брови. С этой машиной надо было что-то делать.       Он исчез – и появился аккурат на бронепластовой крыше. Даже архидемонам было чрезвычайно сложно справиться с супердредноутами, но, как ни странно, у Тёмного Лорда тут было больше шансов, чем у архидемона. На него противодемонические печати не действовали.       Он описал палочкой круг – и кусок бронепласта под ногами просто исчез. Рубку наверняка кто-то охранял, но есть ли там чародеи, сравнимые с ним? Кто-то обязательно должен быть...       Антиаппарационные чары мешали перемещению, но он всё ещё мог лететь. Обернувшись потоком дыма, Тёмный Лорд промчался по коридорам – он примерно знал местонахождение командного центра, Верховный Жрец сообщил ему ещё тогда. Отшвыривая с дороги людей и оборудование, он остановился на мгновение перед сомкнутыми дверями. В этой форме он мог отчасти проноситься сквозь твёрдые предметы, отчасти разрушать их, но бронепласт класса БВС был слишком прочен. С ходу не пробить.       К счастью, для заклятия Исчезновения нет особой разницы между деревом и бронепластом. В двери образовалась дыра... а за дверью стоял человек.       – Привет, Том, – улыбнулся Гарри Поттер.       И шарахнул боевыми чарами.       В руках его был Бузинный жезл, а в крови была магия Дамблдора. Волдеморт легчайшим движением палочки вернул бронепласт на место, и тот промялся под страшным ударом изнутри!       Принимать бой здесь было тактически невыгодно. Его сковывали антиаппарационные чары, в то время как Гарри Поттер, очевидно, входил в список исключений. Волдеморт шевельнул губами, испаряя потолок, и тот, что над ним, и ещё, и вновь обратился дымом – спустя миг Поттер возник рядом.       Возник – и затопил всё огнём. Лорд Волдеморт нёсся вверх, к небесам, а огонь мчался за ним. Через пару секунд он вылетел на воздух: из дыры ударил столб пламени, но она тут же стянулась.       Но Поттер уже стоял здесь. Волдеморт его не увидел – почувствовал, ушёл в сторону от очередного импульса и замысловато повёл палочкой вкруг себя. Воздух слабо замерцал и взорвался тысячью песчинок!       Поттер был в какой-то мантии-невидимке, и неплохой. Мантия не была запахнута полностью, при движении становилось видно то одно, то другое; напрягши истинное зрение, Волдеморт мог увидеть и силуэт, но это всё равно здорово мешало.       Что ж. Песчинки облепили Поттера, тот закашлялся, остановился на мгновение.       – Авада Кедавра! – выплюнул Лорд.       Однако Поттер всё-таки успел, увернулся. Они стояли друг против друга, заклятые враги, сведённые вместе пророчеством полоумной прорицательницы. Самопровозглашённый Тёмный Лорд, гений магии – и мальчишка-сирота, избранный ставленник судьбы.       Первый уже проиграл, второй уже победил. Этот бой не значил ничего.       И всё же не мог не произойти.       Там, внизу, шёл бой с остатками куклусов и поднятыми инферналами, который те неминуемо проигрывали. Гравистрелки давили их, как пресс яйцо, многоногие машины карабкались по склонам, и покров Тьмы не очень-то помогал.       Люди ещё хотели сохранить Уагаду более или менее целой.       Волдеморт выпрямился на открытом пространстве, широко раскинул руки в стороны. Тьма, подумал Гарри, готовясь защищаться. Тьма! Но прежде чем он успел что-то сделать, чёрный маг – как стоял, с места! – взмыл в воздух.       Где-то на заднем плане Гарри ещё подумал вдобавок, что в двадцатом первом веке, когда метлу может купить каждый, левитация – это пижонство чистой воды.       А потом времени думать не осталось. Зависший на стофутовой высоте Лорд Волдеморт полностью окутался Тьмой... и ударил во всю силу!       Чёрная пелена, особенно чужеродная на фоне белых облаков и ярко-голубого неба, стремительно начала расширяться, брызнув тысячами щупалец-отростков во все стороны. Плотный туман заслонил солнце и совершенно скрыл за собой Волдеморта. Через миг непроглядная завеса достигла бронепласта и накрыла бы Гарри, не аппарируй тот на другой конец супердредноута.       Тьма. Малейшее прикосновение этой всеуничтожающей первостихии разъедало металл, заставляло трескаться и шипеть пластик, убивало любую жизнь, разлагало самый воздух, наполняя его жутким смрадом. Страшное облако, контролируемое Лордом, расползлось уже на несколько квадратных километров и продолжало шириться. Опустись оно на полк или деревню – те исчезли бы с лица земли секунд за пять.       К Гарри потянулись длиннющие плети, полосы, состоящие будто из застывшего дыма. Обычные чары тут бесполезны – магия Тьмы недаром считается самым опасным из Тёмных Искусств, ибо первородная Тьма может поглотить все колдовские барьеры и импульсы.       Насчёт Убивающего заклятия Гарри был не уверен.       Турели ПВО открыли огонь, но толстые лазерные пучки точно так же бессильно вязли в Тьме... а если даже и не вязли, то не попадали. Волдеморта в этой черноте было не различить.       – Экспекто патронум! – пробормотал Гарри скороговоркой. – Экспекто патронум! Экспекто патронум!..       Серебряные олени срывались с палочки один за другим! Мчались навстречу чёрному туману, разрывали его плети... и пропадали в ярких вспышках, и Тьма отступала назад! Как известно любому волшебнику, против Тьмы нет ничего лучше Света, ибо Свет и Тьма при соприкосновении аннигилируют!       Вот только Света было намного, намного меньше Тьмы. Гарри не был магом Света: Дамблдор, в отличие от своего бывшего ученика, не на первостихиях специализировался.       А на трансфигурации.       Гарри обратился мыслью к наследию Дамблдора и простёр руки вперёд: под кожей вспухли вены, пальцы левой руки широко растопырились, и в воздухе запахло чем-то нестерпимо сладким.       Превращать вещества разреженные и лёгкие проще, чем плотные и тяжёлые. Повинуясь воле волшебника, молекулы воздуха, пыли и органики распадались на атомы и собирались вновь – но уже в другом порядке.       Тьма снова ринулась к нему – Волдеморт не собирался давать передышки, и Гарри, ни на миг не прекращая трансфигурацию, хладнокровно наблюдал, как опускаются чёрные щупальца.       И когда они почти-почти дотянулись, британский чародей выбросил руку с палочкой вверх, и губы его шевельнулись.       – Пиро.       Вспышка. Грохот. Взрыв. Полыхнуло сразу везде – сверху и снизу, слева, справа от тёмной тучи! Десятки тысяч кубометров окиси этилена, подожжённые им, детонировали почти мгновенно! Объёмный взрыв был поистине чудовищен – он мог снести по меньшей мере замок!       И даже облако Тьмы уменьшилось в размерах почти вдвое. Гарри удивлённо улыбнулся – это было очень, очень хорошим результатом! – но тут же опомнился. Туча вновь стремительно начала расти в размерах: Волдеморт явно был разозлён.       Гарри выхватил из ниоткуда метлу, прыгнул на неё: оставаться на крыше он больше не хотел. «Молния-2» – лучшая и быстрейшая из мётел – могла мчаться со скоростью гоночного автомобиля и ничем не уступала плонетским гравиранцам.       Некоторые из чародеев предпочли технологии – Гарри остался верен корням. Сделав круг над палубой, он устремился к горной круче. Там, на твёрдой земле, у него было бы преимущество.       Он мчался вперёд: ветер свистел в ушах, и только благодаря комплексу встроенных чар он вообще мог двигаться на такой скорости. Насколько Гарри знал, на данный момент основная трудность в проектировании мётел в этом и заключалась: скорость можно было бы дать и звуковую, но мощности блистерных чар недоставало решительно.       Однако Волдеморт не отставал. Облако Тьмы будто пожирало пространство, становясь всё больше, вытягиваясь по краям. Гарри невольно подумал, что Тёмный Лорд, похоже, последние года не сидел без дела и извлёк для себя кое-что из сотрудничества с демонами.       А вот в своих силах Гарри не был уверен. Наследие наследием, но по сравнению с Дамблдором он был слабей, и заметно. Возможно, ему недостало времени, но скорее дело было в том, что Дамблдор до передачи перенапряг и повредил свою магию. Дар оказался с дефектом.       Но Дамблдор был всё-таки посильнее Волдеморта. А будет ли сильнее он, Гарри?..       Скала была близко: Гарри спрыгнул с метлы, тормозя себя воздушной подушкой, метла вновь исчезла в никуда.       Полусотней метров выше в камень врезались первые щупальца Тьмы и прошли сквозь него, как сквозь масло. Гарри Поттер прижался спиной к скале и улыбнулся.       Земля горы как-то вздохнула и просела, когда двадцатилетний архимаг одним жестом выдрал из неё кусок весом в пять тысяч тонн и, на лету трансформируя песок и глину в нерушимый монолит, швырнул его прямо в центр этой черноты, навстречу жадным всепожирающим отросткам! Чернота вздрогнула, заколыхалась; а Гарри, чьё лицо исказилось от натуги, уже выдирал второй пласт породы!..       Волдеморт небрежно поводил ладонью: первостихия, повинуясь ему, сгустилась; длинный чёрный бич играючи разваливал огромные глыбы. При соприкосновении с Тьмой камень таял, шёл пузырями, как льдинка на сковороде, и падал вниз – уже в виде дождя безобразных обломков. Он весело хмыкнул.       А потом многотонные камни посыпались сверху, и Тёмному Лорду стало не до веселья.       ...Гарри, стиснув палочку, колдовал на пределе своих возможностей, использовал весь обширный арсенал превращающих заклинаний. Волдеморт швырял в него сгустками Тьмы – он обращал воздух прочнейшими барьерами; Волдеморт уплотнял своё облако – он иссекал его тысячами металлических лезвий; Волдеморт заполонял миазмами первостихии небо над головой – он рассеивал их мощными воздушными взрывами! Материя распадалась: рассыпались снаряды и лезвия, барьеры разъедало будто сильнейшей кислотой! – но Гарри, наследник великого трансфигуратора, не испытывал недостатка в молекулах и атомах.       Разрушение противостояло порядку. Упорядоченное вещество поднималось против абсолютной энтропии, когда повелитель Тьмы сражался с повелителем материи.       Взмах палочки – и вся туча, вся эта масса первостихии опускается вниз, к самой земле! Взмах другой палочки – и с небес обрушивается настоящий водопад, бесчисленные гектолитры воды, сотворённой тут же из ничего!       Они явно стоили друг друга; и трансфигурация одного ни в чём не уступала магии Тьмы второго. Конечно, рассеять, вернуть в эфирное состояние сгущённую первостихию было очень непросто – но и её синтез требовал намного больше маны, чем все превращающие чары Гарри!       В очередной раз аппарировав, Гарри устало выдохнул. Эта дуэль отняла немало сил – и оставалось лишь надеяться, что Волдеморту сейчас не легче.       – Левиосо, – едва слышно шепнул он. Сотни комьев земли вокруг поднялись в воздух.       Волдеморт уже заметил его, уже опять потянул свои дымные плети-щупальца... но процесс трансмутации этим было не остановить. Атомы распадались и собирались, железо и кремний превращались в титан и тантал. Блеснуло серебром.       Вместо бесформенных комков грязи в телекинетической хватке теперь висели... иглы. Сотни, тысячи длинных и острых игл из чистейшего мифрила! Гарри быстро начертил палочкой в воздухе какую-то сложную руну, которую, по правде, и сам не понимал, выкрикнул два длинных слова – и иглы сорвались с места! Скорость была просто невероятной: пятьдесят футов они преодолели за сотую долю секунды, и шквал гиперзвуковых снарядов пронзил Тьму!       Следом в туче что-то приглушённо хлопнуло, щёлкнуло – и вдруг вся эта плотная тёмная взвесь... начала рассеиваться сама собой. А напротив Гарри появился сам Тёмный Лорд Волдеморт.       Видок у него был не очень. Дыра в животе размером с кулак, оторванное левое ухо, изрядно подранная мантия... но его, кажется, это совсем не смущало. В ранах уже вспухала какая-то чёрная слизь.       Гарри поднял палочку, обновляя Щитовые чары, но Волдеморт не спешил атаковать снова.       – Встретимся на вершине, – бросил он, опять обращаясь дымным столбом. Гарри выдохнул и обмяк.       Бросив взгляд ниже, он убедился, что у подступающих гравистрелков и бронепехотинцев всё в порядке. Солдаты в геродермах и силовой броне медленно поднимались наверх, заглядывая за каждый валун, в каждую расщелину. Там могли поджидать неприятные сюрпризы: мины, куклусы с РПГ или какая-нибудь магическая пакость. Несколько танков уже не досчитались пары ног.       Но чёрт с ними. Волдеморт заперся на самом верху горы, и теперь сражаться с ним придётся там.       Можно, конечно, и не сражаться. Можно разнести всё протоядерными снарядами или магией класса гамма-три. Войдя в Синклит, приобщившись к волшебной элите, Гарри узнал такие чары, которые раньше и представить себе не мог! Массовый Мор, Глубинный Разлом, Мощь Океана – это ведь всё действенные ритуальные разработки, даже если применялись они от силы раза два. А то и вовсе ни одного.       Однако всё это не даст гарантии уничтожения Волдеморта. А людям нужна голова. Или по крайней мере гарантия, что враг уничтожен и больше проблем не доставит.       Гарри не имел представления, насколько сильно Уагаду была защищена антиаппарационными чарами, но аппарировать в незнакомое место в любом случае было неумно. Так что он снова вытащил метлу из размерного кармана и взлетел вверх.       Удобная штука всё-таки, прав был Креол. И выглядит эффектней, чем возня с кошельками и сумочками. Правда, на отсутствие веса не зачаруешь...       Сверху опять потекла ползучая Тьма. Гарри нахмурился и зашарил в невидимом кармане. Сам он защититься мог, но поднимающимся на гору войскам придётся отходить, ждать нового артобстрела... а у него где-то было подходящее средство.       Свиток. Летя на бреющем, Гарри Поттер вытащил волшебный свиток, начертанный рукой Креола, и раскрыл его.       Существуют разные методики создания волшебных свитков. Одни достаточно лишь раскрыть, чтобы они сработали – Министерство создавало так одноразовые порталы, – другие требуется дополнительно активировать словом или волшебным импульсом, третьи надо читать самому. Креол в этом деле не был специалистом, и его свитки относились к последнему типу.       А без Креола тут было никак.       – Пусть большой дождь льет потоком, – скороговоркой забормотал Гарри, бегая глазами по пергаменту (написано было по-английски). – А маленький дождь – капля за каплей...       На чтение ушло полминуты, а затем Гарри, размахнувшись, швырнул свиток в стелющийся туман Тьмы. И предусмотрительно прикрыл глаза.       Вспыхнуло сразу везде! Свет Зари обратил немалую часть первостихии, и теперь противоположности полыхали, аннигилируя. Гарри летел к вершине над блистающим заревом, и разрывы грохотали под ним.       Он взмыл над облаками, сделал круг, отыскивая площадку, и спикировал прямо в центр. Когда-то ученики школы наблюдали здесь за звёздным небом, где им не мешала ни погода, ни огни городов. Теперь тут были обсидиановые Накопители.       – Нам обязательно сражаться?! – крикнул он. – Давай поговорим!       Волдеморт усмехнулся: из обелисков снова текли дымчатые струи, восстанавливая всё аннигилированное. Гарри показал ему Бузинную палочку и демонстративно сунул её в карман мантии. «Молния-2» медленно снизилась, и он слез с неё, вставая рядом с Тёмным Лордом.       – Нам не о чем говорить, – сказал Волдеморт, поднимая Тьму и заставляя её клубиться вокруг них. – И ты не успеешь достать палочку.       – Не успею, – согласился Гарри. Он и без палочки не был так уж уязвим. – Но если бы мы хотели только убить тебя, мы убили бы тебя сразу. А если можно поговорить, то почему бы не поговорить?       – О чём?       Тьма кишела, становилась всё плотнее. В обелисках оставалось не так уж много маны, но на Гарри Поттера должно было хватить. Хватит одного жеста – и первостихия стиснет его в смертельных объятиях... если он не припас какого-нибудь Доспеха Света или ещё чего-нибудь в этом роде. Даже рассеянная Тьма очень опасна, но у Великого волшебника должны быть защиты на все случаи жизни.       – Почему ты сделал то, что сделал? Что демоны пообещали тебе? Что они задумали сейчас?       Волдеморт, может, даже ответил бы на эти вопросы. Он любил театральность и умел красиво говорить. Но только говорить тут было не о чем.       Речь о своих достижениях и о дальнейших планах можно произносить, когда есть эти самые достижения и планы. А когда ты всё просрал, лучше молчать и не высовываться. Поэтому Волдеморт зло молчал, с удвоенной силой вытягивая ману из обелисков и обращая её Тьмой.       – И змеи с тобой нет. А я думал, она обязательно с тобой будет.       – Ищешь крестражи? – усмехнулся Лорд. – И много нашёл?       – Достаточно, – хмыкнул Гарри. – Где змея?       Волдеморт, конечно, не ответил. Только Тьма стала гуще и пошла тонкими завитками.       – Знаешь что? Я бы тоже не стал с тобой говорить. И так понятно, что ничего полезного я не услышу. Но я знаю, что Дамблдор говорить бы стал. Он попробовал бы тебя убедить, сказал бы, что ты поступаешь неправильно, постарался заставить тебя понять...       – Но Дамблдора тут нет, – шипяще ответил Тёмный Лорд. – Тут только ты. Ты собираешься меня убеждать?       – Это будет глупо, – согласился Гарри. – Но просто для протокола, мистер Реддл: вы же не собираетесь сдаваться и заключать сделку со следствием?       Волдеморт рассмеялся, и Тьма вокруг него запульсировала в такт его смеху. Он не стал ничего говорить, он просто сжал ладонь в кулак.       Пустота исчезла: рассеянная Тьма сомкнулась вокруг Гарри Поттера. Но в самый последний миг чёрную дымку пронзил золотистый луч. Пронзил... и воткнулся прямо в Тёмного Лорда, пройдя все его Щитовые чары!       Не то что у него было много Щитовых чар. Но пара Личных Защит имелась. Года два назад он всё-таки овладел этим заклятием... крайне полезным заклятием! Любое опасное воздействие было бы остановлено, даже Авада Кедавра!       Однако слишком уж нестандартным был удар.       – Что это?.. – выдохнул Волдеморт, чувствуя, как теряет контроль над Тьмой... теряет саму свою магию! – Что это такое?!!       – Креол называет это Золотым Лучом, – спокойно ответил Гарри Поттер, опуская руку в карман и вновь призывая Патронуса. Мягкое серебристое сияние вспыхнуло вокруг него. – Я бы назвал это Корониевым заклятьем или как-то так, но это его заклятие. Секретная разработка.       Но Лорд Волдеморт его уже не слушал. Тьма смыкалась вокруг него, и он, распахнув глаза, смотрел, как его стихия предаёт его и обращается против сотворившего её чародея. Первые частички чёрной взвеси коснулись кожи.       – Прощай, Том, – сказал Гарри, одним прыжком оказываясь на метле. Мантия-невидимка всё ещё была на нём, и в свете Патронуса чудесно сверкал призрачный силуэт. – Надеюсь, ты возродишься не в этом веке.       Гарри не боялся того, что так и не сумел отыскать последние два крестража. Змея, вероятно, уже убита, но ещё один должен ведь где-то лежать. Но это теперь не имело значения: теперь Гарри был не студентом-пятикурсником, а Великим волшебником. Он знал, что если Лорд возродится, Гарри просто вобьёт его обратно в Ад. И будет вбивать до тех пор, пока он не перестанет вылезать оттуда.       – ...Нет, – тихо сказал Волдеморт, чувствуя боль. Чувствуя впервые за много лет. Он давно научился противодействовать ей – и не только сознательно, физически тоже. Особенно в новом теле.       Но сейчас ему было больно, и очень. Тьма разъедала его тело; кто другой давно бы умер или потерял сознание, однако Волдеморт был слишком устойчив. Слишком иммунен к Тьме, чтобы умереть быстро.       И он сопротивлялся. Он видел сквозь чёрную завесу, как Гарри Поттер улетает прочь, как приближается треугольный силуэт супердредноута. Но он умирал, медленно, но неотвратимо.       – Я вернусь, – прохрипел ещё он, держась из последних сил. – Я Тёмный Лорд Волдеморт! Я – сама-а-а-а-а!!!       ...Гарри крика уже не услышал. Отлетая, он думал о том, что шапка чёрного тумана всё ещё накрывает вершину горы. И пусть скоро она должна рассеяться, но такое вот рассеивание плохо само по себе, оно отравляет воздух и почву на долгие годы. Однако у Гарри не было ещё одного Света Зари, а выжигать всё пламенем... проще уж запросить ещё один залп с супердредноута. Пусть сметут это облако.       А потом всё-таки следует пройтись по коридорам Уагаду. Может быть, найдётся что-нибудь интересное. Может быть, даже та змея.       Носящий Жёлтую Маску задержался у портальной арки, обозревая мир, проникая мыслью повсюду. Все демоны уже прошли; наверняка сколько-то отставших или заблудившихся не успели, но они роли не сыграют. Уагаду разрушена, занятия там начнутся – если начнутся – ещё очень нескоро. Пожиратели Смерти вместе со своим предводителем мертвы. Куклусы упокоены... тоже, может, не все, но это тоже не главное.       Главное – решение правителей землян. Идущие переговоры были защищены плонетскими криптографическими протоколами и земной техномагией, но Верховный Жрец получал информацию напрямую из ноосферы. Это, откровенно говоря, был слабый момент их плана – прежнего плана. До того как Трой сломал посох Креола. Если бы Земля так и не решилась на ответный удар... ну, плохо было бы.       Сейчас это особого значения уже не имело, но вторжение всё ещё было лучше, чем его отсутствие. С'ньяк всё ещё сидел на Полюсе. Поэтому Носящий стоял здесь и внимательно вслушивался в тончайшие астральные колебания.       Но вот наконец он услышал что хотел. Невидимо улыбнулся под маской и шагнул обратно в Лэнг – и за его спиной обрушился гранитный портал. Медленно обвалился внутрь себя зиккурат.       Всё шло так, как должно идти.