страсть подается горячей
Беатрикс нервничает — губная помада то и дело норовит вылезти за контур, тушь ложится неровно и лепит ресницы меж собой, а блузки летят на кровать одна за другой, потому что всё не то. Девушка взвинченно усмехается, критично буравя взглядом собственное отражение — она понимает, что Питерс всего лишь ловко сыграла на её самолюбии. Это лишь слабая попытка манипулировать чужими чувствами, но, признаться, Беатрикс приятно удивлена, что малышка-фея осмелилась её применить. И, надо признать, весьма успешно, потому что теперь, перед встречей, девушку разъедает тревожная нервозность, она взвинченно цокает каблуками по лакированному полу и репетирует ядовитые фразочки, которыми готовится разделить Блум на атомы и молекулы. Вздрогнув от звука уведомления, она досадливо морщится на саму себя — Питерс шлет место, всего-то. Беатрикс не замечает, как на губах играет легкая улыбка — к счастью, в этот момент в зеркало она не смотрит.***
Закатное солнце заливает поляну кипящей карамелью, ветер гладит траву, прижимая её к земле, деревья за Барьером словно шепчутся о чем-то своем, что не дано знать ни человеку, ни магу. Блум щурится под последними лучами — капли жидкого золота словно стекают с её лица по оголенным плечам. Она сидит, скрестив ноги, на клетчатом плотном покрывале, а рядом стоит плетеная корзинка. Беатрикс не может сдержать желчного смешка, про себя всё же признавая, что это смотрится просто очаровательно — и то, как падает свет, и белоснежный топ, открывающий светлые острые плечи, и её задорные блестящие глаза, которые светятся радостью, и наивно поднятая рука в приветственном жесте. — Здравствуй, Беатрикс, — Блум поворачивает подбородок в её сторону и сладко улыбается — фея воздуха непроизвольно улыбается в ответ и опускает колени на мягкую ткань в некоторой дистанции от девушки. Питерс проглатывает усмешку, отворачиваясь к корзине и достает оттуда алый атласный пояс. В ответ на недоуменно поднятую бровь Беатрикс, она лишь пожимает плечами. — Сегодня правишь балом не ты, дорогая. Расслабься и получай удовольствие. Она легко поднимается и обходит девушку со спины — та вытягивается в напряжении и, кажется, замирает на пару секунд, пока пальцы Блум скользят по её волосам, прячут пряди за уши. А потом плотная ткань приятно холодит кожу и становится совсем темно. Мир становится сплошным звуком и прикосновением — пальцы огненной феи, что случайно касаются её шеи, разрастаются нитями электричества по телу. Она чувствует, как пахнет землей и сладковатой травой, слышит размеренное дыхание позади себя, которое вместе с тихими шагами перемещается на покрывало. Она слышит звон стекла, как оглушающий выстрел вылетает пробка из горлышка бутылки. Она чувствует запах свежих ягод и шоколада. — Открой рот, — голос Блум внезапно раздается прямо над ухом, отчего Беатрикс вздрагивает. Она давится язвительными комментариями, что прыгают на её языке и опасливо приоткрывает губы. Блум наслаждается — теплым солнцем, что путается в чужих рыжих волосах, тем, как сбивается дыхание Беатрикс, выдавая её истинное отношение к происходящему, то, как пленительно и беззащитно она выглядит, доверяя ей, ощущая мир без зрения. Девушка макает крупную клубнику в теплый растопленный ею шоколад — красные бока ягоды скрываются под молочным слоем и отправляются в полуоткрытый рот феи воздуха. Та чуть вздрагивает и осторожно проводит языком по кончику ягоды, пробуя на вкус нежный шоколад. Поняв, что это, она едва заметно улыбается и смело кусает клубнику. — Вкусно? — шепот Блум едва ли не слаще клубники в шоколаде, тем более, когда он раздается так близко. Когда нет ничего, кроме её голоса, в котором начинаешь тонуть, и божественного вкуса на языке. Снова тишина, шепот девушки дрожью пробирает, до внутренностей. Затем она слышит журчание по стеклянной поверхности — Питерс наполняет бокалы. — Красное? — Беатрикс поражается, как хрипло звучит её голос и отмечает про себя, что она готова прямо сейчас стянуть эту ленточку с глаз, связать её запястья феи и продолжить свою игру. Блум подносит бокал к её губам и Беатрикс неспешно отпивает пару глотков терпкой жидкости. Убрав вино, девушка вдруг оказывается близко, слишком близко — фея воздуха чувствует, что её тело отделают каких-то пара дюймов, чувствует, как теплое дыхание касается её щеки — Питерс стягивает повязку с её глаз и улыбается. Закатное солнце красит её щеки в нежно-розовый, превращает волосы в плавленую медь, а кожу — в кремовый мусс. На лице Блум мерцают веснушки, словно звезды выскочили на дневное небо, чтобы свести с ума каждого, кто осмелиться на неё взглянуть. — Я… — слова теряются, когда Питерс сцеловывает оставшийся шоколад с её губ несколькими легкими касаниями и садится на свое место как ни в чем не бывало. Тело бьет дрожь и желание, а фея нагло улыбается и достает деревянные палочки и пакет белоснежных подушечек, в которых Беатрикс узнает маршмеллоу. — Пожарим зефирки? Беатрикс держит шпажки над раскрытыми ладонями феи огня, смотрит, как подушечки покрываются золотистой корочкой, наблюдает, как отблески огня играют на оголенных ключицах феи. Вино льется в бокалы, взгляды сходятся и расходятся, словно в смертельном поединке — они кормят друг друга клубникой, зачерпывая шоколад, облизывают пальцы и сгорают в чем-то, что не подвластно магии. Беатрикс пьянеет куда быстрее, и не замечает, что Блум едва пригубила — она одурманена её красотой, алкоголем и сладостью. Питерс целует её в шею, чуть прикусывая нежную кожу и твердит себе «Это твоя игра, не заигрывайся», когда слышит возбужденные стоны девушки — она властно проникает пальцами под топ и продолжает то, что начала в том подвале. Но в этот раз балом правит Блум — её ладонь скользит вверх по внутренней стороне бедра, нежно и страстно поглаживая нежную кожу поверх чулков. Затем — выше, покрывает ладонью тонкую ткань и осторожно играет пальчиками на выделяющемся бугорке под тканью. Беатрикс дышит часто и рвано, сжимает меж пальцев набухшие соски и мешает бессвязные слова с умоляющими стонами. Они отвлекаются друг от друга лишь тогда, когда Беатрикс тянет бокал, но Блум не убирает руки — наоборот, она проникает под тонкую ткань и продолжает движения интенсивнее. Беатрикс делает лишь пару глотков и выпускает воздух сквозь сжатые зубы, чуть не роняя бокал, когда Блум входит в неё двумя пальцами, наращивая темп. Она крепче сжимает ножку бокала и не может сдержать стон и умоляющее «Не останавливайся». Раздается звон лопнувшего стекла — Питерс резко убирает пальцы, почти доведя до пика и жестоко улыбаясь. Беатрикс жадно хватает воздух пересохшими губами и непонимающе переводит взгляд с обжигающе-горячего вино, что течет по её пальцам, словно кровь и на лицо Блум, на котором расписалась сама богиня Победы. Ей озаряет внезапная догадка — не без участия феи огня лопнул бокал. Девушка легко поднимается с покрывала и подхватывает опустевшую корзинку. Наклонившись к лицу Беатрикс, она шепчет ей в самый рот: «Я уже делаю успехи в контроле над собой. Спасибо за урок». И, едва та успевает что-то ответить, проводит языком по контуру губ на прощание. Она уходит, укутанная в летние сумерки и прохладу, ни разу не обернувшись. Беатрикс досадливо шипит, откинувшись на покрывало и раскинув руки, не заботясь о том, что может пораниться. Она жадно вдыхает лесную прохладу, чтобы наполнить легкими воздух, который из неё выбила, выжгла рыжая чертовка. Беатрикс ненавидит проигрывать, и этого она ей не простит.