Французские каникулы.

После завтрака, они были готовы к встрече с комиссаром. Стук в дверь номера Харди был неожиданным. Он открыл дверь, и озадаченно уставился на юного француза. Судя по форме, он полицейский, но что он здесь делает? Пока Харди молча разглядывал парня, тот неудержимо краснел. — Здрасьте, мсье, сэр. Я стажёр, Андре Мартен. Помните меня? Вы спасли меня вчера, сэр. Харди, помедлив, ответил: — Подожди, Андре Мартен. Я приглашу напарницу, и поговорим. Вышел в коридор, и, постучав в соседнюю дверь, громко спросил: — Миллер, готова? К нам гость, из участка. Элли вышла буквально через пару секунд, с любопытством в глазах. — Гость? Ух, ты, и правда. — Это стажёр, Андре Мартен. — О, мадам! Э-э, мисс Миллер, правильно? — Миссис Миллер, а лучше сержант. — О, простите, мадам! Сержант! — парень был на грани обморока. Харди, хмыкнув, взял его за плечо. — Зайди-ка, парень. Успокойся, водички попьешь. В номере паренек действительно пришел в себя. Достаточно, чтобы объяснить свое появление. — Вчера тот огромный араб меня же схватил, а я даже сделать ничего не смог! Комиссар потом устроил мне взбучку. Сказал, что я ни на что не годен, и отправил к вам. Ну, охранять вас. А я ведь не стрелял никогда, ну, только в тире, знаете. Парень виновато опустил голову. — Не прогоняйте меня, сэр, мадам! В смысле, сержант! Харди и Миллер переглянулись. — Хм, Андре, правильно? Не переживай так сильно, это вредно. А спасла тебя как раз сержант Миллер. Именно она подстрелила того великана. А я так, помог ей немного. Парень потрясенно уставился на Элли. — Правда? Вот это да… Спасибо, сержант Миллер! — четко проговорил он, и, неожиданно отдал ей честь. — Для меня честь работать с вами, мэм! Миллер потрясенно смотрела на парня. Господи, ему хоть двадцать лет есть? Но, взяв себя в руки, крепко пожала его ладонь. — Мы тоже рады работать с тобой, стажер Мартен. Будем приглядывать друг за другом. Так поступают напарники. Так что не благодари. Парень опять порозовел от волнения. — Напарники? Харди серьезно подтвердил: — Конечно. Теперь ты с нами, значит, мы все напарники. По взгляду молодого человека он понял, что тот готов теперь за них умереть. *** Вместе с Мартеном комиссар выделил им и служебную машину. — Удивительно, правда, Харди? — Да, и удобно. Поехали. Мартен водил замечательно. Лихачил, можно сказать. И гордился своими пассажирами. Болтал без умолку, мешая английскую и французскую речь. — На стеллаж G отправляют незавершенные дела. Знаете, из тех, что не слишком важны, но и закрыть их быстро нельзя. Вроде, полежат, а потом их спихивают в архив. Ну, то есть, если их не раскроют. Миллер нахмурилась. — И что там сейчас за дело? — На побережье нашли небольшой грузовик, его наполовину поглотили зыбучие пески. Ни номеров, ни следов вокруг. Какие следы в песках, правильно? Из местных никто не пропадал. Ну, то есть заявлений не было. Может, если кто из беженцев полез в это гиблое место, то да… Кто ж теперь их там найдет. Собственно, вот. Не знаю, как вы будете работать. По сути, и дела-то нет. Брошенная машина, и всё. — Отпечатки сняли? Внутри, снаружи? — Да, отпечатки есть. Можно посмотреть в базе. Я хорошо ориентируюсь в нашей системе, я помогу! — Спасибо, стажёр. Ты действительно очень облегчишь нашу работу. Парень разулыбался. В участке им даже выделили старенький компьютер. Видимо, комиссар решил не пересекаться с ними больше положенного. Последствия вчерашнего уже убрали. Остальные полицейские косились в их сторону, но пообщаться никто пока не подходил. То ли шеф запретил, то ли цвело махровое недоверие к соседям из-за пролива. А помощь Мартена оказалась просто неоценима. Он знал все пароли, мог бегло перевести с монитора, знал, где находится в этом лабиринте стеллаж U — для улик, где можно раздобыть кофе и булочки; успевал пообщаться с коллегами, принести последние сплетни… В общем, оказался расторопным малым, полным сюрпризов. А еще постоянно что-то рассказывал, чем неимоверно нервировал Харди. Алек, как мог, сдерживал свой характер — все-таки парень был единственным связующим звеном с окружающими. — …А еще мой прадед был рыбаком. Знаете, как это опасно у нас? Эти зыбучие пески, они ведь как болото, засасывают намертво. А прадед нюхом чуял, что ли, мог пройти через них. В них как-то находятся тропки, ну, точно, как в болоте. Только они постоянно меняются, вот засада. Так бы, конечно, чего не пройти. Знаете, он так старшего сына потерял. Остался только младший, мой дед. Ну, и уже дед перестал рыбачить. Опасное это дело. А потом война, и забрали его. Минером служил. Рассказывал потом, что его даже колдуном на фронте прозвали, за чуйку эту… — Мартен, будь добр, помолчи немного, — не выдержал Харди, — лучше прогони эти отпечатки через базу данных. В ней сам чёрт ногу сломит. — Ага, сейчас, детектив Харди. Я мигом! И убежал, оставив им свежего кофе. Харди только с облегчением выдохнул. — Уф-ф, как щенок, ей-богу. И вертится под ногами, и шумит, а пнуть невозможно. Жалко. — И непедагогично, — добавила, улыбаясь, Миллер. — Но, согласись, он полезен. Я, грешным делом, сначала подумала, что он вообще ни к чему не пригоден, поэтому его нам и подсунули. Но нет, у него есть потенциал. Харди только кивнул, прихлебывая кофе. Миллер, тоже взяв стаканчик с горячим напитком, задумалась. Алек знал этот взгляд — у Элли появилась идея. — Слушай, — начала она, — помнишь «Трактир «Ямайка»? Харди чуть не подавился. — Я точно в трактирах не бывал. Ты о чем, вообще? Миллер нетерпеливо махнула рукой. — Ну же, Харди. Что, классику забыл? Дафна дю Морье, ну? Харди сосредоточенно нахмурился. — «Моя кузина Рэйчел», которая? — О, помнишь, молодец, шеф. — Миллер дерзила, самую малость. — А теперь она же, но «Трактир «Ямайка». Харди лишь поторопил ее: — Да ну, не помню. Чего там? — Контрабанда. Харди замер, взвешивая версию. — Хм, а что, как вариант. Здесь, кроме фактически побережья, недалеко и граница проходит. — А какой тоннаж у найденного грузовика? Большой? — Нет, меньше тонны. И он такой, знаешь, с закрытым салоном, типа «Седан». Не кузов. — Типа как для перевозки людей, точно. Миллер пощёлкала мышкой, и на экране появилось фото машины. Да, типичный Седан. Неприметной белой окраски, с тонированными окнами. Таких тысячи бегает по дорогам Европы. Теперь они оба внимательно смотрели на монитор, по-новому оценивая возможности автомобиля. — Смотри, в салоне убраны сиденья, но не все. Ряд около кабины оставили. — Да. Возможно, если это были люди, ожидали женщин с детьми. Оба синхронно поморщились. — Некрасивая история получается. — Да, мне тоже не нравится. Стажёр Мартен появился очень вовремя. Он сиял, как начищенный чайник. — Детектив! Сержант! Что я нашёл! — Тише, чего ты так кричишь, давай сюда, — приглушил его громкость Харди. — Ты ж так растреплешь все тайны следствия. — Ага, простите, — почти шёпотом зачастил Андре, — просто я такое нашел! И, гордо сияя, передал им бумаги. — Совпадение отпечатков? — уточнила Миллер, — а раньше что, не прогоняли, что ли? — Да нет, я лично прогонял на совпадения, в первый же день, как машину нашли. Просто, до вчерашнего дня его в нашей базе не было, видите? А в столичной базе я не искал. Это же вчерашний амбал, ну, с ножом. И точно, с фотографии на них смотрел вчерашний нарушитель спокойствия. — Так вот ты какой, — протянула Миллер, — вчера-то мы тебя нормально в лицо и не видели. Так, мельком. Больше на нож смотрели. И кто он? Харди уже пробегал глазами его досье. — Омар Хабиб, турок, 32 года. Официально въехал в страну пару лет назад. Без семьи. Занимался торговлей — чай, кофе, кальяны. Бла-бла-бла… В прошлом году задержан в Париже, во время студенческих беспорядков — участвовал в погромах магазинов. Отпущен за отсутствием свидетелей. — М-да, тип. — Миллер хмыкнула. — А здесь-то он что забыл? От Парижа далеко. Повернувшись в Харди, спросила: — За что вообще его вчера задержали? Тот перевернул страницу. — Хм, превысил скорость. Когда его попытались остановить, начал убегать. Догнали, привели в участок. — Ага, ясно. И он сразу начал махать ножом, что ли? Совсем дурак, или случилось что? Мартен? — Миллер вопросительно смотрела на стажера. А тот наливался краской — В общем… ну… как бы… Харди строго рявкнул: — Не мямли, стажёр. Говори четко и ясно. Тот аж подпрыгнул на месте, вытянувшись в струнку: — Да, сэр, простите, сэр. Этот турок вел себя вызывающе, и констебль Рено велел ему заткнуться. А я проходил мимо, и задержанный оскорбил меня, типа, тут гомики работают. Мартен уже был багровым от смущения. — А я не гей! У меня и девушка есть! И вообще, я в армии служил! Миллер, опасаясь за здоровье парня, успокаивающе похлопала его по плечу: — Тише, Андре, успокойся. Никто ни в чем тебя не обвиняет. Просто продолжай. — Да, сержант Миллер. Спасибо, мэм. Мартен перевел дух, и продолжил. — Констебль Рено был груб с ним, признаЮ. Даже ударил его, знаете. Тот и озверел совсем. Схватил меня, и вот… Остальное вы видели. Повисло молчание. Харди со свистом втянул воздух в себя: — Да вы здесь совсем охренели, мать вашу! Думаете, соблюдать законы нужно всем, кроме вас?! Если бы в моем участке произошло что-либо подобное, то констебль был бы уже уволен, а ты — под вопросом! — А я-то за что? — За то, что не искал отпечатки в столичной базе данных! Вот за что! Что это за дурацкое распределение? Почему база данных не едина? Что за местечковые замашки? Полицейский — хороший полицейский — должен мыслить масштабно! Тишина, повисшая в участке, была совсем недоброй. К ним вальяжно шёл крупный констебль. — Эй, мсье. Вы чего это кричите на нашего Андре? У нас не принято кричать на своих. Харди тяжелым взглядом смерил нахала: — Да, у вас принято бить задержанных, и провоцировать их на ответное насилие, так? Тот расплылся в улыбке. — Подумаешь, очередной араб. Они ж не люди, почти животные. — Еще и шовинизм процветает, прекрасно. — О, мадам заговорила. Что, жалко стало этих черномазых? А вы не жалейте их. Им волю дай, они нас всех вырежут, во сне. Харди зло выдохнул: — Не смей неуважительно относиться к моей напарнице. Именно она вчера спасла жизнь этому мальчишке, — кивнул на Мартена, — а вы все, насколько я помню, стояли и могли только орать. И она арестовала больше убийц, чем ты, за всю свою карьеру. Повернулся к стажёру, который стоял, ни жив, ни мертв, и спросил: — Где задержанный сейчас находится? — В больнице, сэр. — Поехали туда, стажёр. Надо его допросить. ***