Французские каникулы.

*** В номере, приняв душ, и заказав ужин на двоих, Харди пошел к Миллер. Она сидела на кровати, с еще влажными после душа волосами, и печатала отчет за прошедший день. Подняв глаза на Алека, она попросила: — Подожди немного, я заканчиваю. Он присел в единственное в номере кресло, не сводя с нее глаз. Он любил наблюдать за Элли, работающей на компьютере. В отличие от него, очки ей были еще не нужны, и он мог беспрепятственно смотреть, как она прищуривает глаза, формулируя мысль; как шевелит губами, беззвучно проговаривая слова. Мимика у Элли была очень выразительная. И он, Харди, как мог, пытался помочь ей стать хоть немного скрытней, она же полицейский! Он понимал, что сама Миллер долго считала его скотиной и снобом, но, в итоге, он смог вбить ей в голову, что их работа не подходит для откровенного выражения своих чувств. На людях, конечно. Люди, почти все — и Харди был в этом уверен — были способны на преступление. У каждого могла быть своя мотивация, но, как он и говорил, каждый может стать убийцей. Жаль, что Миллер пришлось убедиться в его правоте таким болезненным способом. — Всё, отправила, — она потянулась. Простая сиреневая футболка немного задралась, открывая подтянутый живот. Харди сглотнул. — Я заказал нам ужин, ты не против? Элли весело откликнулась: — Когда это я была против еды? Она встала, убирая ноут в сумку. Затем вплотную подошла к Алеку, касаясь его колен. — Знаешь, Алек, сегодня ты удивил меня. — Она приняла его руку. — Ты извинился перед этим мальчиком. Харди притянул ее к себе на колени, и поцеловал в шею. — Ты делаешь меня лучше, Элли. Она мягко вздохнула, подставляясь под его поцелуи. — А ты меня — счастливее. Он легко целовал ее — в шею, за ухом, в висок, забираясь руками под футболку. Накрыл ладонью грудь, ощущая, как быстро твердеют соски. Она обняла его за шею, притянув ближе голову. Глядя ему в глаза, прошептала: — Чувствуешь, что ты делаешь со мной? Одно твое прикосновение, и я на взводе, черт. — Не представляешь, как я этому рад, — Алек гладил ее бедра, затянутые в простые серые хлопковые штаны. — Сейчас ужин принесут, Эл. Она склонила голову ему на плечо. — Может, ну его? В дверь постучали: — Доставка! Харди поцеловал Элли: — Я возьму. Нехотя отпустив его, она свернулась клубком в освободившемся кресле. *** — Как говорят политические обозреватели, ужин прошел в теплой и дружественной обстановке. — Элли лежала на плече любовника, лениво очерчивая пальцами рельеф его груди. — Щекотно, Элли. — Он перехватил ее руку, поднес к губам. — Мне понравилось есть из твоих рук. Очень эротично. — Весело хмыкнул. — Как вот теперь смотреть, как ты ешь? Она улыбнулась. — Так же, как и мне смотреть, как ты виртуозно орудуешь китайскими палочками. Да, мы с тобой совсем здесь расслабились. И поцеловала Алека в грудь. Легко перекинув через него ногу, оседлала. Мягко провела руками по его плечам, аккуратно потрогала шрам на груди. — Знаешь, Харди, мне так спокойно с тобой. Я чувствую себя в безопасности. Наклонилась к нему близко-близко, и шепнула: — Спасибо. У него перехватило горло, вот что тут можно ответить? Он лишь крепче притянул Элли к себе. Уткнулся носом в ее кудряшки, вдыхая аромат. Прошептал:  — Мы же вместе надолго, правда? Она лишь кивнула ему в ответ. Никто из них не знал, что у вселенной на них свои планы. *** С утра, Миллер предложила: — Давай съездим на побережье? А то мы с тобой слишком увлеклись уликами. Нужно и на местности сориентироваться. Харди, завязывая галстук, приподнял брови: — Думаешь, есть смысл? Следов давно нет, машина в гараже. Зачем? — Не знаю, — Элли пожала плечами, — но я хочу посмотреть. Что за пески такие, и вообще. Если машину затянуло лишь наполовину, значит, Хабиб знал, где их граница. Тогда почему все-таки въехал в трясину? У него должен был быть проводник. Не только же Мартен понимает, где эти тропинки. — Мне нужно поработать в участке, с картой. Стажер прислал сообщение, что он ее достал. — Что за карта? — Радаров на побережье. Все-таки граница, военные должны блюсти и воды, и берег. Может, придется делать запрос. Миллер, стряхнув с пиджака Алека пылинку, сказала: — Тогда пусть Мартен отвезет тебя в участок, а меня на берег. И побудет со мной там, объяснит. Ладно? Харди недовольно поморщился: — Вообще-то, он мне тоже будет нужен. Ты надолго туда собираешься? — Думаю, пары часов мне хватит. Дождешься нас? Он кивнул: — Договорились. *** Около участка, уже выйдя из машины, Харди негромко сказал Мартену: — Стажёр, приглядывай за Миллер. Она иногда слишком увлекается. А там эти ваши пески… Тот закивал: — Не волнуйтесь, детектив Харди. Мы будем осторожны. Кивнув, Алек зашел в участок. В машине Миллер, зябко передернув плечами, спросила: — Андре, скажи, а у тебя последнее время нет ощущения постороннего взгляда в спину? Как будто кто-то наблюдает? Парень мотнул головой: — Нет, сержант Миллер. На меня всегда смотрели, я привык. Ничего такого нет, кому тут следить за вами. До злополучного берега доехали минут за пятнадцать. Выйдя из машины, Миллер направилась к месту, где нашли седан. Внезапно Мартен схватил ее за руку. — Стойте. Извините, но давайте я первым пойду. На всякий случай. — Что ж, веди, — улыбнулась Элли. Андре был сосредоточен, и продвигался вперед буквально по два-три метра. Потом останавливался, и прислушивался. Миллер он напомнил охотничьего пса. Не выдержав, она спросила: — Андре, до песков же еще метров пятьдесят, к чему такие предосторожности? Не оборачиваясь, он ответил: — Дюны на месте не стоят. Да, здесь насадили тростник, видите? Он, по идее, должен их сдерживать, но не очень получается. Так что граница довольно размыта, и постоянно меняется. Вон там, дальше, видите? Идеальный пляж, правда? И песок такой мелкий, кажется, в самый раз пройтись по нему, да? Так вот, это самое гиблое место. Там даже чайке садиться нельзя, затянет. Он продвинулся еще немного. Потом резко свернул вправо, и пошел вдоль береговой линии. — Идите за мной, сержант. Тут уже начинаются пески. Я обещал детективу, что мы будем осторожны. Миллер вскинулась: — И когда успел? Но Мартен внезапно вообще остановился. Выглянув из-за его спины, Элли увидела приземистого молодого мужчину. Стоял он спокойно, но взгляд у него был неприятный. И улыбка, появившаяся на губах, тоже. — Ну, здравствуй, Андре. — Привет, Жан. Извини, я на работе, показываю сержанту Миллер берег. — Да, я вижу. Но, видишь ли, — и, недобро усмехнувшись, резко ударил Мартена по голове пистолетом, зажатым в руке, — я тоже, хм, на работе. Повернувшись к Миллер, которая успела лишь ругнуться, выстрелил ей в плечо. Встретившись с ней взглядом, издевательски протянул: — Я учился у лучших. ***