Я не говорю по португальски, мать вашу!

      — Проснись и пой, панда!       Густав, что все ещё был обладателем отчетливых синяков под глазами, поморщился, сквозь сон ощутив как кто-то настойчиво шлепает его по щекам. Открыв глаза, он сел, лениво отмахнувшись от озорного британца, что явно обожал бесить своими приколами всех окружающих. А в особенности коллег. Впрочем, во время боевых взаимодействий Портер становился до ужаса серьёзным, и этот контраст с его обычным поведением нередко вызывал недоумение у братьев и сестер по оружию.       — Оh mon Dieu*, Джеймс… — протянул сонный доктор, потирая глаза и протяжно зевая, — Если ты ещё раз так сделаешь… в морду дам. Обещаю.       *(франц. — «Боже мой»)       — Тебе, вижу, уже самому дали, — гоготнул Смоук, подперев руками бока, облаченные в кевлар, — Руки распускал, любвеобильный фрацузишко?       — Джеймс! — нахмурился Катеб, с угрозой посмотрев на него.       На подбородке медика была содрана кожа и виднелся небольшой кровоподтек.       — Шучу-шучу! — улыбнулся тот, с ухмылкой глядя на изнуренного работой коллегу, а затем выражение на его лице стало неожиданно серьёзным, — Таина мне все рассказала. Не ссы. Знаю я, что ты просто балбес. Людей любишь и все такое. Заканчивай уже играть в героя.       — Тогда ты заканчивай со своими плоскими шутками, — огрызнулся Док, вставая с больничной койки, на которую его несколько часов назад притащила Перейра.       — Не дождешься, — вернул себе привычный, беспечный вид Джеймс.       — Слушай, — размял шею Густав, прогоняя остатки сна, — А ты чего по форме? Зачем тебе снаряжение в госпитале?       — Таина и её ребята из бронежилетов вообще не вылезают, — пожал плечами британец, — Значит и нам стоит.       — Думаешь, они чего-то недоговаривают? — приподнял бровь сотрудник французских спецслужб.       — Возможно, — усмехнулся Портер, — Или у них просто железная дисциплина. Но не забивай себе голову сомнениями, дружище. Детальный анализ той жути готов. Пойдем, у нас куча работы. Ребят надо вытаскивать.       — Почему ты сразу не сказал? — нахмурился доктор, несильно пихнув в плечо химика, — У нас каждая минута на счету. Они не от простуды слегли.       — Двух спасти уже не получится, — вздохнул Смоук, — У одного паренька была патология в сердце. Видимо, подделывал результаты медицинских обследований, чтобы оставаться в строю. Скончался этой ночью. А утром погибла девушка. Со здоровьем у неё вроде все было в порядке, но… ей просто не повезло.       Док опустил взгляд, полный боли и сожаления. Сильнее всего его сознание терзал факт, что даже если бы он бодрствовал, то не смог бы ничего сделать. Он хотел злиться на Перейру за её выходку, но не мог. Правда отбрасывала его от перекладывания вины, наполняя душу жутким осознанием собственной беспомощности.       — Не раскисай, Док, — обратился к нему, использовав позывной, Портер, хотя это и не приветствовалось вне операций, — Ты не виноват. Твои переживания по поводу и без не помогут тем, кто пал в бою или стал жертвой террора. Соберись. Нам надо работать.              Следуя плавным потокам, что струились вокруг него в темных, неприветливых водах океана собственного подсознания, Винсент чувствовал себя крайне умиротворенно. Его мысли были скудны и лишены тревог. Подобная мирная обстановка в душе была странной для мужчины, что однажды провел в плену долгие месяцы, полные бесчеловечных пыток. Вероятно токсины, что поразили его нервную систему, заглушили почти все, что творилось в его разуме. Внезапно чернокожий оперативник ощутил тепло, что разлилось по его немолодому телу. Тьму, что окутывала его, плавно начал рассеивать свет.              — Пе… рейра… — сумел выдавить из себя Соуза, что всего час назад вышел из комы.       Говорить он мог едва-едва и с большим трудом формировал в своем уме даже простейшие мысли. Пораженная токсином нервная система функционировала из рук вон плохо и немолодому оперативнику предстояла долгая реабилитация.       — Капитан, — кивнула ему смуглая девушка, не сумев сдержать улыбки.       Этот седой мужчина в больничной койке был ей как отец. Таина всегда отличалась крутым нравом и частенько нарушала правила, что обязана была соблюдать на её должности. Капитао всегда покрывал свою молодую подчиненную. Если он считал, что она неправа, то беседовал с ней, как с родным человеком, стараясь направить горячую юную душу на путь истинный. Именно благодаря усилиям старого вояки личность девушки, что трещала по швам от садистских наклонностей, просыпавшихся во время пыток на бесчеловечных допросах, сохранила свою целостность. По щеке Кавейры скатилась слеза, которую она, казалось, попросту не заметила       — Кто…? — тихо спросил Винсент, сумев чуточку собраться с мыслями.       — Двое, — ответила ему Перейра, поняв своего начальника с полу-слова, — Марсиа. Рафаэль.              «Спасибо. Я твой должник.»              «Прекрати уже нарушать правила, прошу тебя. Если хочешь что-то сказать, я в лаборатории.»              — Все ещё грузишься из-за тех двоих? — серьёзным тоном поинтересовался британский оперативник, взглянув на своего коллегу.       — Отвяжись, Джеймс, — отмахнулся мрачный француз, внимательно изучавший что-то под небольшим микроскопом, — Не мешай мне работать.       — С такой кислой рожей ты много не наработаешь, — усмехнулся Портер, подойдя к иностранному коллеге, — Взбодрись уже, ну. Мы спасли больше десятка человек, а ты все равно недоволен.       — Прошу, — оторвался от микроскопа Густав, обратив на Джеймса тяжелый взгляд, — Просто не трогай меня сегодня.       — Хорошо, — кивнул тот, криво улыбнувшись и вытянув вперед раскрытую руку, — Но только после того как ты дашь мне пять.       — Чего? — возмутился француз, — Тебе заняться нечем?       — Ну давай, — подмигнул ему озорной химик, — Не ломайся как куртизанка в первый месяц работы. А то мне уже кажется, что между нами все ещё идет Столетняя Война.       Шутка англичанина на историческую тематику была не слишком уместной, но все же неплохой. Это немного приподняло настроение доктору и тот, вздохнув, все же хлопнул рукой по ладони химика.              — И ты туда же, да? — мрачно усмехнулась девушка, затушив сигарету о каменное ограждение штаба её подразделения, — Днем ты в этой херне сваришься. У нас тут жарковато, если не заметил.       — Заметил, — усмехнулся Густав, проходя через контрольно-пропускной пункт, — Но ты и сама из броника не вылезаешь.       — Ничего не поделаешь, — закатила глаза девушка, — Устав.       — Вечер, Таина! — приветственно махнул рукой Джеймс, что шел за коллегой следом, — Не бей нас, ладно? Мы обещаем соблюдать режим сна.       — Боже, завязывай уже, — устало выдохнул медик, — У меня от твоего трепа голова раскалывается.       — Зануда, — пожал плечами Портер, наигранно поджав губы, — Ладно, я в ПВР*. Ты со мной?       (*пункт временного размещения)       — Да, поеду, — неохотно кивнул Док, что явно хотел сбежать подальше от надоедливого иностранного коллеги.       — Нет, — внезапно вмешалась Кавейра, внимательно изучая выражение на лице француза, — У нас сегодня ночью будет небольшая облава. Хочешь размяться, Густав?       — Что? — повернулся к ней удивленный оперативник, — А эта облава связана с нашей задачей?       — Нет, — ответила девушка, облокотившись на каменную стену штаба, — Но наши ряды временно… сократились. Твои навыки лишними не будут. Что скажешь?       — Совсем обалдела? — нахмурился Смоук, серьёзно взглянув на латиноамериканку, — Мы не имеем права участвовать в операциях, не связанных с нашей задачей. И вообще… мы здесь как ученые.       — Я не с тобой разговариваю, Джеймс, — с легкой угрозой в голосе произнесла Перейра, сверкнув глазами.       — Хорошо, — кивнул Док, удивившись собственному решению переступить через целый ряд правил, — Я в деле.       — Я ничего не видел и не слышал, — Портер громко хлопнул дверью бронированного джипа, который давно его дожидался, — Трогай. Второй не едет.              — Почему они на меня так смотрят? — прошептал Густав, наклонившись к Таине и чувствуя, как холодок пробегает по его спине.       — На тебе форма Рафаэля, — многозначительно посмотрела на него оперативница, чуть прищурившись, — Прости уж, не было другой твоего размера.       Появиться на заурядной ночной облаве в Рио, облаченным в снаряжение французского спецподразделения, доктор не мог.       — Это тот, который…? — начал было озвучивать не самый уместный вопрос Док, но Кавейра прервала его мягким жестом.       — Да, — ответила она, мрачно оглядывая униформу бразильского спецподразделения, что весьма необычно смотрелось на французе алжирского происхождения, — Но не задумывайся об этом. Мои ребята на тебя не злятся. Они просто… немного встревожены. Пользоваться амуницией погибших сотрудников не принято. Но дело не то чтобы в правилах… Скорее в суевериях. Так что расслабься.       — Вот оно что, — облегченно вздохнул Катеб, — А ты веру своих товарищей в подобное не разделяешь?       — Не разделяю, — хладнокровным тоном подтвердила догадку иностранного коллеги девушка, что успела перед началом операции нанести на лицо свою любимую боевую раскраску.       — Странновато слышать это от той, у кого на лице нарисован череп, — позволил себе усмешку вежливый медик.       — Это другое, — уклончиво отозвалась Таина, что явно не хотела обсуждать эту тему, — Мне так проще. Вот и все.              — Педро, Даниель, — начала ледяным тоном раздавать указания Перейра, — На вас безопасность внешнего периметра. Изабелла, Габриель, Луис. Вы на острие атаки. Остальные вместе со мной займутся боковыми коридорами и помещениями. Густав. Ты замыкаешь, на тебе поддержка. Если кого-то ранят, то это по твоей части. Сам под пули не суйся.       — Я не понимаю… — с сомнением произнес Док, нахмурившись, — Повтори на английском, будь добра.       — Да, да, — вздохнула девушка, вспомнив, что её коллега был иностранцем и свободно разговаривал только на английском и французском, — Идешь позади всех. В перестрелки не вмешиваешься. Если кто-то из отряда получит ранение, окажешь первую помощь. Все ясно?       — Так точно, — с серьёзным видом отдал честь оперативник, но в его взгляде промелькнула не свойственная солдату мягкость.              — Ты что вытворяешь, babaca*?! — в бешенстве пихнула француза руководитель операции, сверля его испепеляющим взглядом.       (португ. «Мудак»)       — Ты всегда так реагируешь на помощь? — обиженно нахмурился Док, чудом удержав равновесие.       Верный револьвер оперативника плавно вернулся в кобуру. В барабане LFP586 не доставало половины патронов.              Несколькими минутами ранее.              Инстинкты, выработанные на тренировках и боевых операциях, всегда верно служили Густаву, выручая его в критических ситуациях. Увидев, как Кавейра, углубившись в боковой коридор, летит на пол, сбитая с ног резко распахнувшейся дверью, Док среагировал на это, совсем позабыв о своей роли в этой операции. Револьвер сверкнул в свете тусклой лампы старого, обшарпанного помещения. Испугавшийся за жизнь своей коллеги Катеб разрядил в бежевую дверь половину барабана. Из-за пробитой в трех местах деревянной поверхности показался кудрявый мужчина в спортивной одежде. В его руках был потертый АКМ. Но спустя мгновение он рухнул на деревянный пол, окрасив его в бордовый цвет. Две пули из трех нашли свою цель.              Командир отряда оперативников вышла на улицу, бормоча что-то крайне негативное и непечатное.       — Придурок, — выругалась девушка, что оттирала руки, заляпанные кровью, какой-то грязной тряпкой, найденной на месте проведения операции.       — Ты что там делала? — удивился Густав, с тревогой взирая на перепачканные чьей-то жизнью ладони коллеги.       — За тобой прибиралась, — поморщилась Перейра, отбросив кусок липкой ткани в сторону и достав из нагрудного кармана три деформированных куска металла, — Избавься от этого. Если начальство захочет увидеть баллистическую экспертизу, это может плохо закончиться.       Оперативник сразу догадался, чем таким кровавым занималась склонная к садизму бразильянка, но решил не затрагивать эту тему.       — И правда, — согласился с Таиной ошарашенный доктор, — Было бы некстати. А твои ребята не проболтаются?       — Они благодарны тебе за все, что ты сделал для их друзей в госпитале, — хмуро отозвалась девушка, сняв с вспотевшей головы берет, — Но даже не будь в твоих заслугах веса, они бы все равно тебя прикрыли. Болтуны у нас не задерживаются. Не оскорбляй их своим недоверием, Густав. А не то врежу тебе. Как в тот раз.       — Извини, — виновато почесал в затылке Катеб, — Ляпнул не подумав. А кулак у тебя, кстати, тяжелый…              Старый полицейский фургон высадил Таину и Густава у небольшого переулка. Бронежилеты оперативники решили оставить боевым товарищам.       — А что насчет макулатуры? — поинтересовался француз, глядя в след уносящейся в ночь бронированной машине.       — К черту, — отмахнулась вымотанная тяжелым рабочим днем девушка, — Утром займусь бумажками. Наша часть работы сделана. Теперь пусть пашут криминалисты. У них, в отличии от нас, полный штат сотрудников.       — Как скажешь, — пожал плечами доктор, удивленный подобным отношением к должностным обязанностям, — А зачем ты взяла с собой меня? Мне же в ПВР надо.       — Я сама тебя подвезу, — отозвалась Перейра, достав из кармана помятую пачку сигарет.       Закурив, девушка наконец смогла избавить себя от напряжения, что скопилось в ней за этой долгий вечер.              Старый Форд, на капоте которого красовалось несколько глубоких вмятин, несся по ночным улицам Рио-де-Жанейро. Не смотря на поздний час, во многих местах города все ещё кипела жизнь.       — Скажи, Густав, — неожиданно нарушила тишину, что повисла в салоне, Таина, — Зачем ты открыл огонь? Это не входило в твои обязанности.       Мужчина с седыми висками плотно задумался над этим вопросом. Ответ, что родился в его уме, заставил француза едва заметно покраснеть.       — Я действовал инстинктивно, — решил не уходить от ответа Катеб, протяжно вздохнув, — Не думал в тот момент. Совсем. Потому что… испугался за тебя.       Автомобиль, чьи лучшие годы давно были позади, плавно замедлился и, заехав на тротуар, остановился.       — Повтори ещё раз… — тихо сказала женщина, обратив полный гнева взгляд на медика.       — Я инстинктивно… тогда, — отозвался тот, чуть запнувшись, встревоженный такой агрессивной реакцией собеседницы.       — Не это, — сощурилась Перейра, ещё сильнее помрачнев.       — Я испугался за тебя, — повторил свои слова сотрудник французских спецслужб, вжавшись в потертое автомобильное сидение.       Обладательница темно-карих глаз долго время вглядывалась в лицо иностранца. В её душе бурлили противоречивые чувства. С одной стороны она была возмущена тем, что её защитили, словно какую-то беспомощную принцессу. Она была настоящим солдатом и не могла стерпеть такого к себе отношения. И в то же время слова специалиста по оказанию первой помощи отдавались в её молодом, но искалеченном сердце непривычным теплом.       — Меня сейчас стошнит, — поморщилась полицейская, вновь приведя свой потрепанный временем транспорт в движение, — Тебе почти сорок, а ты ведешь себя как подросток.       Эти слова задели Густава, но он проглотил обиду, не изменившись в лице.       — К дьяволу все, — прошипела Таина, закурив и выбросив в окно опустевшую пачку, — Мы едем в бар. Срывай с формы знаки различия. Они у нас на липучках.       — Не уверен, что хочу пить, — с сомнением отозвался Катеб, глядя на проносившиеся мимо огни ночного города.       — Тебе придется, — криво усмехнулась девушка, достав из бардачка полупустую пачку влажных салфеток, — Сегодня проставляюсь по максимуму. Ведь я уже дважды тебе должна. За жизни товарищей, а теперь ещё и за свою собственную. Это бесит. И ты не сможешь представить, как сильно. Сейчас докурю, поможешь мне рожу оттереть. Не идти же в заведение в таком виде…       — Хорошо, — кивнул с растерянным видом Док, приняв в руки мягкую пачку гигиенических принадлежностей.       Старенький Форд, лениво тарахтя, растворился в мраке задремавшего города.