***
«Хочу торт. Купи 🐭😍» «Ты баба, что ли? Какой нахер торт? Съешь карамельку. Ты на полном серьёзе предлагаешь мне после работы пиздюхать в магазин ещё? Подними свой очаровательный зад и сходи за ним сам.» Старший предвкушает, как быстро пишущий ответ по ту сторону начнёт возмущённо дуться. Всегда выглядит мило в эти моменты. «Ну и пошёл тогда нахуй. Пусть папа устроит прокурорскую проверку в твоем продажном логове. Сядешь за взяточничество и уклонение от налогов, мудак ебаный 🖕🏻 И можешь не приходить сегодня, кстати. Не утруждай себя. Ты же самый уставший, особенно от того, что ни черта не делаешь.» «Совсем припизднутый? Если твой папуля начнёт под меня копать, то сразу же узнает, что ты любишь не тортики, а мужиков. Меня 😏 Закажу доставку на дом. Какой нужен?» «Что-нибудь европейское и в шоколаде. На твой вкус. Спасибо ❤️❤️❤️» Минхо растекается по креслу и чуть расслабляет галстук, вздыхая. В кабинете становится душно, зато на душе как-то спокойнее. Ли ненавидит ругаться, хотя зачастую всё случается по его вине. Иногда Минхо кажется, что встречаться со сладкоежкой — всё равно что состоять в любовном треугольнике или в какой-то извращенной полиамории. И в обоих случаях так или иначе приходится мириться с чем-то; у него с наличием выпечки, шоколада и прочих прелестей в своей жизни. Минхо предпочитает острую пищу. Это всё Ян Чонин виноват. Он подсадил Мина на это дело. «Готовь свою очаровательную задницу, Минни. Папочка устроит свою проверку 😈»***
*«— Сделай мне подарок. — Что? — Подарок на день рождения. — Конечно. Что ты хочешь? — Поцелуй. Поцелуй меня. — Больше ничего не хочешь? — Если ты меня поцелуешь — я умру счастливой.» ему (уже) 16 лет.
Поразительная удача. День рождения выпадает на пятницу, и даже шесть уроков не испортят настроение. Чонину хочется скакать по дому и петь что-нибудь веселенькое. Потому что Хёнджин обещал приехать (клятвенно), потому что погода за окном хорошая — мороз и солнце. Потому что шестнадцать — это уже серьёзная ступень к слову «взрослый». Даже не верится. Когда-нибудь ему удастся догнать Хёнджина. Чонин не помнил, где это видел или читал, но тот мужчина был прав: например, когда старшему будет восемьдесят, а ему семьдесят два, то разница в возрасте станет едва ощутима. И внешне не будет бросаться в глаза; да и через столько лет разве не изменится многое? Замечтался. Опять. Впрочем, нет ничего плохого в том, чтобы надеяться на лучшее и нутром ощущать эйфорию от собственных грез. Чонин бы многое отдал за то, чтобы однажды этот заветный день наступил — все свои «завтра» и «вчера» тоже. — Я отпросилась на пару часов раньше, так что с бабушкой вместе сварганим нам праздничный ужин, — мама быстро меняет сапоги на каблуке — кажется, белые не очень подходят. — Будет весело. А завтра отметишь с друзьями. — Окей. Чонин видит, кинув быстрый взгляд на часы, что мама опаздывает. Не сильно, но всё равно ей не нравится приезжать впритык. — В общем, мои поздравления ты уже получил. Я побежала, не скучай, — Йерин быстро целует в щёку и мгновенно скрывается за дверью. Бабушка и дедушка давно ушли, предварительно поздравив (дед, разумеется, поддакивал своей жене, но искренне). Кто-то из интернет-друзей и вовсе отличился — полночь ровно. Чонин не думал, что уже к восьми утра будет так много «всего самого наилучшего» и «желаю счастья, здоровья и успехов в жизни»; это чертовски приятно. Ян открывает мессенджер, чтобы немного взгрустнуть, ведь один важный человек так и не написал ни слова. Хотя вполне вероятно, что тот ещё видит сны или уже едет где-нибудь через лес — не ловит интернет. Поэтому не нужно накручивать себя попусту. «Я уже подхожу к остановке. Ты где?», — рановато сегодня Джисон вышел из дома. Наверняка затеял что-то этакое. И Чонин искренне надеется, что друг не принесёт с собой подарок; как бы нагло это ни было, не хочется таскаться с пакетом целый день по школе. «В пути.» «Если через пять минут ты не придёшь, то, клянусь, я устрою тебе взбучку, несмотря на твой день рождения. Шевелись 😡😡😡» Чонин быстро ищет кофту или же более-менее приличную рубашку, потому что отвлёкся. Следовало бы подготовить одежду с вечера, а не выбирать в самый последний момент. Тем более в шкафу ещё висит то, что давно мало. Собственное тело до сих пор кажется неуклюжим, будто бы чьим-то другим, и это чувство всегда возникает тогда, когда не следует. Как и навязчивые мысли, с каждым днем всё больше и больше проникающие в мозг. Зеркало — друг и враг, ведь настроение у подростка скачет вверх-вниз. Взаправду ли я настолько красивый, каким меня называют ровесники? Не выгляжу ли я как нескладное долговязое недоразумение? Разрез глаз действительно настолько же необычный, как у лисы? Чувствует ли Хёнджин по отношению ко мне пусть и неприязнь, ведь равнодушие в разы мучительнее? Стыдно ли ему за (не) племянника, которому никогда не суждено обзавестись женой и детьми? Заметит ли он спустя четыре месяца с момента последней встречи что-то новое во мне? Хёнджин часто спрашивал за несколько дней до заветного дня, чего младший хочет. Лениво, будто бы ему всё равно, но чониновские «хочу» каждый год неукоснительно были претворены им в жизнь. Так же просто, как оно было бы между делом. Но впервые за столько лет Чонин наконец-то точно знает, что может быть важнее любого презента — сам Хёнджин. Его присутствия (почти) хватит. Ключ в замок. Самое главное не забывать закрывать за собой дверь. Потому что подобное уже случалось однажды — повторять не стоит. Лажать в свой день рождения непозволительно. Чонин натягивает сползающую лямку рюкзака обратно на плечо и закусывает нижнюю губу, подрагивая, потому что с расстёгнутой курткой холодно. Телефон в кармане вибрирует. «Поздравляют лично, а не в пустых смс-ках, поэтому от меня поздравления не жди. Приеду раньше, чем ты вернёшься домой, уже-не-малыш.»***
В целом, Сынмин не пытался даже надеяться на лучшее. Школа любит вмешиваться в личную жизнь, когда не надо, и любит закрывать глаза и глохнуть, когда стоит вмешаться. Мин всё ещё не папулин позор, а умница (самоубеждение дело тонкое и кропотливое, чтобы без последствий). А хорошие дети слушаются родителей или лишь делают вид; Сынмин в какой-то степени хотел бы иметь способность врать и на вранье не попадаться. Но у отца профессиональное чутьё на такое, потому в случае прояснения бесполезно отпираться. Ким Сынмин всё ещё не понимает, каким образом старший сосредоточился конкретно на нём. — Просто уйди, — цедит младший сквозь зубы и не предпринимает попыток, чтобы обойти Ли. Это дело принципа — пусть либо пропускает, либо Мин будет стоять тут хоть до конца перемены. Выставленная перед лицом рука, упёртая в стену, — классика. — Мы не закончили. — Я с тобой точно закончил, хён, — нарочно выделят Сынмин, чтобы подчеркнуть сам факт того, что Минхо старший и что именно он обязан вести себя соответствующе. — Я уже тебе написал о том, куда следует обращаться. На чай, извини, не приглашаю. Такие, как я, чужаков домой не водят. У Минхо синяк на переносице, который он не пытался замазать или скрыть, а взгляд тяжёлый. Впрочем, благодаря папе у Сынмина на такие пустяки иммунитет; остаётся лишь закатить глаза и всем своим видом показать, насколько же плевать. Ли нарочно смотрит как будто исподлобья, но вопреки всему говорит веселее, чем младший ожидает: — Мы все свои, считай. Ты не волнуйся, я тебя обязательно в ответ приглашу к себе. Уж очень мне хочется познакомиться с тем, кто постарался над созданием этой шикарной задни… Договорить не успевает. Кулак врезается куда-то в челюсть, но на этот раз свидетель не дружок Ли, а весь коридор. — Пошёл нахуй, ебаный пидорас.