13/15.
— Посмотри-ка на него. Всего месяц прошёл, а его рожа снова светится. Ликс как ни в чем не бывало смотрит в сторону старшеклассников, среди которых есть и Ли Минхо. Вот уж правда: всего лишь тридцать один день после сломанного носа, а он выглядит как на обложку подросткового журнала. Хёнджин привычно хохочет, что-то печатая в телефоне, но в разговоре всё-таки участвует. Хван даже не отрывается от экрана, когда весело говорит: — А если бы ты таскал ему апельсинчики, то он выздоровел бы гораздо быстрее. — Пошёл он на хер, — раздражённо выплёвывает Сынмин, продолжая буравить старшего взглядом. — И это-то после «можешь всегда присесть ко мне на коленочки, если устанешь»? Ну да, ну да… У вас такие высокие отношения, что когда-нибудь, вполне вероятно, один из вас пойдёт в прямом смысле на чей-то член. — И присядет, — гаденько (что для него вообще несвойственно) заканчивает Феликс. Его вся эта ситуация забавляет не меньше, потому что, как оказалось, Ли бояться совсем не стоит. Старший всего лишь отпускает пошлые шуточки, но руки не распускает, да и на репутацию Мина его фальшивые подкаты никак особо-то и не влияют, так что. Мина это бесит. Но почему-то в чёрный список он Ли больше не отправляет, зато порой честно отвечает, как у него дела или чем он занимается. Однако Сынмин до сих пор не понимает, что от него хочет старший. Он же не взаправду пидор какой-нибудь. В чем тогда смысл? Они не одноклассники и не ровесники. А ещё у Ли Минхо вроде как есть девушка, которая учится в этом же районе (об этом он узнал случайно). По фотографиям в профиле можно сделать вывод, что и в жизни она симпатичная. В социальной сети проще что-то откопать на нужного тебе человека.***
Чонин время не чувствует. Прошло пять минут, полчаса или час — он наверняка не знает. Всё-таки с одного бока стена и подушка-лисичка, а с другого широкая спина старшего, за которой не видно часов, стоящих на прикроватной тумбочке. Идея всё-таки паршивая. Подумаешь, спал бы у себя в комнате и ночью, спускаясь с лестницы, упал бы и сломал ещё и ноги. Зато Хёнджину меньше мороки и дополнительных проблем; у Яна, вероятно, к тому же бессонница и навязчивая мысль о разрядке. Как всегда в самое неподходящее время. — Хён? — М-м? — Ты уснул? Хёнджин чуть ворочается на месте, а после оказывается лицом к лицу с младшим. Тёплое дыхание опаляет губы, и Чонин незаметно пытается отодвинуться назад — в положении лёжа на спине и с гипсом сделать это сложновато. — Понятно же что нет. Не спится, да? — Вроде того, — Чонин мнётся, не зная с чего бы начать. В конце концов, при свете он вряд ли когда-нибудь решится озвучить многое из того, что хочет. — Тебе не противно? — В плане? — Ухаживать за мной и… лежать рядом? Я же, ну… мне же нравятся парни. А тут ты и я в одной постели. Разве тебе комфортно? — Окей, мелкий. Но я-то тебе не нравлюсь, смекаешь? Не всё сводится к сексу. Кажется, тебе действительно надо было подрочить, — Хёнджин внезапно распахивает край одеяла и поднимается на ноги. Младший начинает не на шутку беспокоиться. Паника медленно накатывает, и встать самостоятельно так же быстро, как и хён, у Чонина не получится. Жалость по отношению к самому себе оседает привкусом горечи на языке. И-д-и-о-т. Будто проклят тот день, когда Чонин возомнил себя клевым скейтером. С таким же успехом мог бы забраться на крышу той самой детской площадки и намеренно упасть с неё — идентично. Только лучше было бы вниз головой, чтобы мгновенно отмучиться. — Ты куда? — шёпотом спрашивает Ян, сгибая ноги в коленях. — Пытаюсь, блять, найти наушники. Включу порно, и ты угомонишься. У тебя с детства шило в жопе — пока не устанешь, не заснёшь. Чонин отрицательно качает головой, хотя вряд ли в кромешной темноте старший его увидел. Хёнджин всегда был довольно-таки прямолинейным. Он, в принципе, единственный человек, который мог сказать Чонину всё так, как оно есть на самом деле, практически невзирая на возраст. Пожалуй, в этом и есть очередное, но потрясающе отличие его от остальных членов семьи. — Не надо порно. Ничего не выйдет. Я попробую уснуть. — И на рассвете я испытаю культурный шок из-за того, что кто-то будет неосознанно толкаться мне в поясницу стояком. Ага, конечно, — старший шарится в одной из полок письменного стола — получается удивительно тихо. — Хён, говорю же, что не нужно. Мне не особо хочется. К тому же с моими конечностями я не сумею развернуться так, чтобы упираться в тебя. Не переживай. Клянусь, такое не случится. Чонин не знает, кто из них двоих вздохнул настолько тяжело. Но одно абсолютно точно: Ян чувствует себя так, словно его в кипящий котёл засунули. Кожа, должно быть, стала не розовой от смущения, а ярко-красной. Старший возвращается, присаживаясь на край кровати и упираясь одной рукой в её изголовье. Чонину даже не нужно поднимать глаза, чтобы понять, что Хёнджин смотрит на него. — Точно не надо? — Да, хён. Мне, блин, не двенадцать лет. Я вполне могу обойтись без этого. — Да-а-а, точно… Ты теперь взрослый, тебе больше не двенадцать, — как-то слишком подозрительно протягивает он, пару раз медленно кивнув. Из-за тихого хихиканья старшего Чонин уже в тысячный раз за пару секунд жалеет о том, что произнёс. Прошло четыре года, а ему всё ещё боязно спросить или хотя бы намекнуть: «Мне в ту ночь не показалось, да?». Но с другой стороны, Хёнджин не должен был ничего услышать или увидеть (верно?). А Чонин не мог так сильно проколоться (ведь правда же?). Чуть погодя, Хван всё-таки ложится в постель. Он засыпает быстро, а младший ещё долго не может уснуть, пялясь в потолок. Если он и мечтал оказаться со старшим в одной постели, а потом также проснуться, то точно не при таких обстоятельствах. Ян Чонин так или иначе остаётся в дураках, сколько бы ему ни было лет.***
ему 6 лет.
— Ты такой миленький, — не сдерживается Феликс и тыкает младшего в щёку, улыбаясь. — Слушай, ты бы заканчивал домогаться до моего дражайшего племянника. У пацана, вон, и без тебя стресс. — Всё хорошо, хён! — Чонин идёт чуть ли не вприпрыжку, смотря на мысли новеньких ботинок, которые Йерин купила ему несколько дней назад. — Мне в школе нравится. Хёнджин злобно смотрит в сторону мелкого, но ничего ему не отвечает. Быть может, первые месяцы учиться не так скверно. Однако если ты уже который год варишься в этом дерьме, а некоторые учителя заведомо относятся предвзято (и недолюбливают просто потому что), то радоваться нечему. Очень смело было со стороны сестры записать Чонина на продленку. Хёнджин невольно ожидал соплей, слез и истерик, потому что забирать-то мелкого ему, но нет. Ян-чёрт тебя дери-Чонин усидчивый и спокойный как удав. И временами Хвану кажется, что племянник по итогу вырастет куда большей гордостью, чем он, несмотря на трудные годы в детдоме. Колючая зависть щекочет горло, но её последствия направлены исключительно на самого себя — надо быть лучше. А Ликс абсолютно прав в том, что Чонин очень милый. Немного неуклюжий, но зато узенькие глаза как у лисички способны компенсировать, наверное, всё. Как будто бы кто-то сверху знал, что в магазине Хёнджин должен был выбрать именно лису; Чонин продолжает спать вместе с ней. — А ты меня правда-правда будешь каждый день забирать? — Буду, мелкий. Боковым зрением Хёнджин видит, как Феликс чуть ли не светится от созерцания данной картины. Ещё бы — старший ведёт себя не так, как обычно. Почти год жизни под одной крышей вместе с приёмышем прожит. Быть может, когда-нибудь у Хёнджина хватит духу признаться не только самому себе вслух, но и малышу, что ему такое соседство по душе; что Чонин по-настоящему стал частью семьи. Ну и пусть, что кровь у них разная. Не зря же, наверное, так любят говорить, что все люди на планете друг другу родные. Чонин откровенно наглеет (смелеет), когда берёт хёна за руку и пытается идти с ним в ногу. Хёнджин ладонь не вырывает, хотя невольно хочет сделать это, потому что он всё ещё не любит прикосновения без повода.***
14/(почти) 16.
Сынмин из хороших детей. Из тех самых пай-мальчиков, которые не разочаровывают родителей, а в особенности отцов. У Мина это будто генетически заложено, в крови течёт: не позорь папу. Благодаря Минхо установка начинает трещать по швам и, если быть честным, Сынмин не знает, что ему необходимо сделать, чтобы это мгновенно закончилось. Потому что одно дело преподносить такое в виде шутки, а совсем другое эту самую шутку стереть, на её месте оставив лишь сухую правду. Минхо ему совсем-совсем не нравится. Может, конечно, его язвительные комментарии и стиль общения ещё ничего, но в остальном нет-нет-нет. Но даже факт его внешней привлекательности Ким готов признать, в отличие от эго размером с Солнце и уверенность в собственном «Я», которая приравнивается чуть ли не к поклонению. Кто Сынмину по душе? Да никто. Как-то жил четырнадцать лет без особо сильных симпатий, так и будет жить дальше. Разумеется, пока не встретит кого-нибудь по-настоящему потрясающего (и Мин запрещает себе думать о том, как так произошло, что «встретить её» вдруг поменялось на «кого-нибудь» без уточнения половой принадлежности). «Хочу, чтобы ты пришёл.» «Много хочешь», — вертится на языке, и Мин практически отправляет ответ, но всё-таки удаляет написанное, тщательно поразмыслив над предложением старшего. Минхо через восемь дней будет шестнадцать. А для Сынмина Ли был и будет старшеклассником и полным кретином, но просто взять и проигнорировать приглашение на день рождения он не может. В первую очередь, наверное, потому что и не надеялся; зачем идти, если в компании друзей окажется самым младшим? Они же общаются через пень-колоду. Однако Мин откуда-то знает, какой цвет у старшего является самым любимым, а также какими именами этот (заботливый) придурок собирается назвать в будущем своих кошек. Но Сынмин не хочет знать, что выучил о нём Минхо — только лишние раздумья. «Думаю, что это не очень хорошая идея.» «Тогда вообще не думай. Просто приходи, иначе я обижусь.» «Не велика потеря.» Сынмин до сих пор недоумевает, почему Минхо не обижается на него всерьёз. Будь Мин на его месте, то перестал бы с собой общаться сразу же. «Тогда будем отмечать у тебя. Уверен, что прокурор-папуля обрадуется, когда я скажу, что его очаровательный сынуля однажды сидел у меня на коленях)» «Мудак, там больше мест не было.» «Были. Но ты выбрал меня 😏» Чёрт дёрнул учителя по физкультуре в тот день согласиться взять на один урок класс Минхо, потому им внезапно поставили замену. Лавочки заняли быстро, а поздно пришедшему Мину ничего не оставалось, кроме как посидеть хотя бы двадцать минут на чужих коленях, ведь стоять столько времени — кошмар. Впервые в жизни Сынмин пожалел, что выклянчил у врача двухнедельную справку об освобождении. «Так ты придёшь или тебя силком тащить?» «Спрошу у папы.» «Спроси. Потому что иначе мне придётся наведаться в прокуратуру, а мне идти туда лень.»