Группа охраны базы "Черепаха"

      Вокруг, как по мановению руки, разом стихли все разговоры — пятачок у нашего столика оказался в перекрестье десятков взглядов. Вот ведь... встревать в разборки сразу после плотного ужина не хотелось абсолютно. Смотрю в испуганные, наполняющиеся паникой глаза Ирмы, бормочу себе под нос: "Ну, ты же не думал, что всё будет просто, знал же, что халява даже в мышеловке лежит только для второй мышки" — медленно ставлю поднос обратно на стол и так же нарочито медленно, с угрожающим достоинством, насколько позволяет моя отнюдь не поражающая габаритами фигура, поворачиваюсь.       Ну, кто это здесь у нас пугает мою (да, уже мою!) деточку? Ох, ты ж... надо же, какие высокие особы оказали нам честь, притормозив у нашего столика. Две шикарных длинноногих красотули — вот чёрт, опять голову задирать приходится — одна повыше, повнушительней габаритами, брюнетка — она на полшага сзади, — другая рыжая, как огонь, сразу видно: резкая, быстрая — выступила чуть вперёд.       Поодаль кучкуется пятёрка девушек помладше и помельче, видимо, свита, или как это у моряков? — эскорт. (Я поневоле ухмыльнулся, вспомнив более распространённое значение этого слова в моей прошлой реальности.)       Так, не отвлекаемся на ерунду, качаем ситуацию, как капитан Алёхин, кто это? Ага, курсантские шевроны: у рыжей — две звезды, как у Кёнигсберг, у темноволосой — две в окантовке. Ай, как плохо-то... Второй и второй премиальный ранги, только что про это говорили, лёгкий и тяжёлый, наши против них не пляшут, но... деваться все равно некуда.       Голубоглазку я им на растерзание не оставлю, она только-только мне верить начала, да и не в этом дело: как там рыжая сказала? точно! — "так нельзя, так неправильно". А уж доверие вообще предавать нельзя, для предателей предназначен девятый, самый последний круг ада. Значит, врубаемся в замес, а там война план покажет. С намёком тяну, вспомнив приблатнённую юность в 90-е:       — Если есть предъявы к ней, значит, это предъявы ко мне. Ты уверена, что их стоит озвучивать?       Рыжая на секунду смешалась, потом обожгла янтарным высверком глаз и недоумённо спросила:       — А ты ещё кто такая? Впрочем, не важно. Свалила отсюда в темпе: не видишь, мне нужно поговорить с одной маленькой дрянью, — её голос вновь приобрёл бархатистые, обманчиво-ласковые нотки, — она обманула мои ожидания, а я так надеялась, так верила, так ждала… — рыжая сучка откровенно забавлялась, явно получая удовольствие от ужаса, в который эти нотки вгоняли Ирму.       Я задумчиво посмотрел на неё, перевёл взгляд на мою сжавшуюся от страха соратницу, потом снова на рыжую, помотал головой, отгоняя странные видения, и выдал первое, что пришло на ум:       — Ты чё, мать, ополоумела? Какие ожидания она могла обмануть, куклу тебе вовремя не вернула?       Есть такое выражение — оглушительная тишина. Слышал я его не раз, но только сейчас понял, что оно означает. Звуки скребущих по тарелкам вилок и ножей, шепотки, скрип отодвигаемых стульев, шуршание одежды — все выключило, как после поворота рубильника. Казалось, даже пылинки, танцевавшие в солнечном луче, и те замерли. Было отчётливо слышно, как на кухне за закрытыми дверями упала кастрюля и повар высказал свое авторитетное мнение по этому поводу.       В зале воцарилось полное безмолвие, все разговоры замерзли и повисли в воздухе, никого и ничто больше не интересовало, важно было только то, что происходит рядом с нашим столиком. Ну, зашибись, выступил, так выступил, организовал аншлаг с одной фразы. Пока рыжая приходила в себя, повернулся к своей проблемной плавбазе и прошипел:       — Быстро, чётко: чего она к тебе прицепилась?       — Я к ним недели три назад тоже просилась, они меня не взяли, но и других, кто мной интересовался, отгоняли, если видели, что со мной кто-то говорит. Дразнились, обзывались по-всякому. Кира, ты же не бросишь меня, пожалуйста, мне страшно!       — Не брошу, не бойся. Всё, молчи, будет нужно — кивай, но рот не открывай вообще, поняла?       Озола закивала так, что, казалось, ещё чуть-чуть, и голова просто оторвётся и укатится под ближайший стол. Между тем, первой отмерла брюнетка:       — Ну, надо же, — её голос был так же глубок, так же завораживал, как у рыжей, но отличался лёгкой хрипотцой, будто дама только что пригубила коньячка и выкурила сигару. Гнусавый лондонский прононс невозможно было спутать ни с каким другим акцентом — бывал я в столице англосаксов в прошлой жизни, наслушался. — Какие наглые пошли курсанты, ты смотри. Рангов не видят, старших не уважают — берега теряют, силу свою оценить не могут. Хотя… вот ведь сюрприз! — она пригляделась к моим нашивкам. — Тоже второй ранг! Но мелковата, мелковата для серьёзного корабля. Какой-нибудь туземный лёгкий крейсер? Ты уверена, что с нами стоит ссориться? Тем более ссориться из-за бесполезной приживалки?       Сразу не отвечаю, более внимательно рассматриваю шевроны. Темноволосая — курсант Мэри Браун, аватара КЕВ "Эффингем" — ага, одна из тех, что породили "вашингтонские" проекты, потом, правда, во время норвежской гулянки сама себе вскрыла днище о подводную скалу. Наконец-то отошедшая от моей наглости рыжая — курсант Хезер Купер, аватара КЕВ "Кения". Британки? Откуда на германской базе, они же ни разу не друзья? Вот сюрприз, так сюрприз!       Блин, не о том думаю, не о том, что я вообще знаю про английские крейсера? Да ни хрена я не знаю, кроме того, что их было дофига и что в открытом море они раскатают меня, как бог черепаху. Что вдвоём, что в одиночку, без разницы. Эффингем так уж точно уделает без проблем. (Замечание Беты: если раньше не поймает парочку ваших десятидюймовых "чемоданов".)       Упрямо наклоняю голову. Эх, сейчас бы закурить: пальцы подрагивают от нервного напряжения — но нельзя, никто не разрешит дымить в столовой. Всё равно не отступлю: сдать назад сейчас — моральное самоубийство, с мыслями о своей группе можно будет распрощаться. А что случится потом, знающая тётка Эльза мне популярно объяснила: год жизни максимум... блин, о чём это я?!       При чём тут год моей жизни?! Совсем скурвился, человек и броненосец? У меня за спиной ребёнок, которого тупо затравят! Но и на рожон дуром лезть не стоит, во всяком случае, сразу. Надо как-то попытаться спустить конфликт на тормозах. Ну, а уж если не получится — значит, судьба такая.       Мысли пролетели молнией, пора что-то отвечать, и так пауза затянулась. На мгновенье опередив открывшую было рот рыжую, слегка развёл руки открытыми ладонями в сторону борзой парочки и как мог миролюбиво сказал:       — Возможно, имеет место недопонимание. Предлагаю не брызгать пеной друг на друга, а спокойно обсудить случившееся недоразумение. Ссоры ведь никому не нужны? Ирма подошла ко мне сегодня и выразила желание присоединиться к команде, которую я начала собирать. Я согласилась её принять. С этого момента я несу за неё ответственность. У вас есть к ней какие-то вопросы? Я готова их выслушать. И решить к общему удовольствию.       — Ты что несёшь, блаженная? — это Хезер (всё же какой голос, какие интонации — влюбиться можно, даже не видя, как она красива). — Какая команда, какое удовольствие? Этот кусок бесполезного дерьма подходил ко всем подряд и умолял взять её к себе. Я и Мэри дали ей шанс показать себя, а она запорола всё, что только можно. Не справилась с простейшей работой: не уложилась в сроки, да ещё и оборудование испортила. Она должна отработать ущерб. Мы её не отпускали, у неё нет права присоединяться к кому бы то ни было без нашего позволения. Вообще, она с нами уедет, привезём подарок Вестернлэнд, Энн давно просила найти ей... "помощницу", пусть даже такую тупую и безрукую.       Быстро кинул взгляд враво-влево: всё то же напряженное внимание, взгляды заинтересованные, предвкушающие, злорадные, равнодушные, сочувствующие — вся палитра эмоций. Но никто не стремится влезть в конфликт: набивать шишки в чужой ссоре — дураков нет. Поворачиваю голову к поникшей Варонис, вполголоса уточняю:       — Что ты им сделала? Что испортила? Говори тихо, быстро, максимально честно.       — Ничего не делала, попросилась к ним в группу, — зачастила мелкая, — они посмеялись, на следующий день дали мне заполировать нагрудную бронепластину обвеса Эффингем, потом ругали, что долго, говорили, что я её поцарапала. Дали подзатыльник, потом сказали, что теперь я им должна за испорченный обвес, что ни в какую группу они меня не возьмут и что они ещё подумают, как я буду всё отрабатывать. А я не виновата ни в чём, я ничего не портила, я старалась, всё-всё очень хорошо сделала, честно-пречестно! — из глаз Ирмы покатились крупные слёзы.       Ясно-понятно. Ничего нового! Имеет место быть банальный развод, как у нас в 90-е было сплошь и рядом. Эти двое чувствуют за собой силу, видят добычу, уже приспособили её к своим планам, значит, мирно вырулить не получится. Ну, нет, так нет, я хотя бы попытался. Хотя странно, конечно, что бритты вот так вот вызывающе нагло себя ведут на чужой базе. Девчонку вон закошмарили так, что она уже на что угодно готова...       — Понятно. Я вас услышала. Сожалею, девушки: вы в пролёте.       От окружающих столиков донеслось слитное "Ах-х-ха!..", в котором не поймёшь, чего было больше: удивления, восхищения или жалости, группа поддержки нагличанок придвинулась, возмущённо загомонив. Мэри и Хезер предвкушающе ухмыльнулись, расходясь в стороны и беря меня в клещи. Ирма испуганно пискнула, но всё же вскочила, сжала кулачки и заняла место сзади-слева, готовясь прикрывать мою спину изо всех своих невеликих сил. Зашибись, блин, сходил поужинать в столовую элитного пансионата для девушек.       Дальше случились сразу две неожиданности. У меня за правым плечом вдруг оказалась незнакомая канмусу, причём с явным намерением принять участие в намечающейся заварушке на моей стороне, а от дверей раздался холодный, буквально промораживающий до костей голос:       — Всем стоять!       В помещении в очередной раз наступила гробовая тишина, в которой глухо стучали каблуки подходившей к нам троицы ОЧЕНЬ серьёзных девушек. Серьёзных и выражением лиц, и внешними данными. Одна ростом и статями, как Мэри-Эффингем, может, только грудь на полразмера побольше, две других ещё выше и как-то плотнее, массивней, значительней что ли, не знаю даже, как описать. (Удивление Беты: определить, с нескольких метров, что грудь (которая к тому же под мундиром) на полразмера больше... блин, вот Вы круты! Я бы не взялась.)       Вот вроде видишь у высокой девушки милое личико, идеальную фигурку: выдающиеся буфера, аккуратную попку… но всё это затеняла и отодвигала на второй план исходящая от троицы атмосфера власти и холодной силы — как ощущение беспощадно надвигающегося айсберга, когда поздно уже командовать "право руля!" или "стоп машина!". Ошеломляюще красиво — и безмерно опасно, в сознании своей равнодушной мощи.       Вот так я впервые увидел линкоры в гневе. "Карманный линкор" "Адмирал Шеер", линейный крейсер "Гнейзенау" и линкор "Тирпиц". Подойдя, троица остановилась между нашей группкой и нагличанками.       — Все заткнулись. Драки и ссоры в общественных местах запрещены Правилами. Для урегулирования возникающих между курсантами разногласий в Правилах Центра и в Морском Кодексе есть специальные статьи, — самая высокая из трёх, блондинка с серебристо-белыми волосами, стоявшая по центру, мерно чеканила насквозь промораживающим тоном. — Если конфликт не может быть разрешён мирным путём, назначается дуэльный поединок. Либо один на один, либо, если затронуты интересы более чем двух канмусу, один на группу или группа на группу.       — Вы, — Тирпиц чётко, как на параде, повернулась и ткнула пальцем в собравшихся в кучку нагличанок. — Вас прислали сюда в рамках программы по обмену опытом. Вы представляете здесь Флот Её Величества. Скажу прямо: хреново представляете. До тех пор пока ваши шашни не доставляли особых проблем, на них закрывали глаза. Но вы не в Росайте и не в Портсмуте. Вы находитесь на учебной базе Кригсмарине в Вильгельмсхафене. Вы находитесь здесь на обучении, но постоянно нарушаете правила, вызывающе себя ведёте и провоцируете конфликты. Сегодня вы перешли черту, и терпение администрации лопнуло. Каким бы ни был результат дуэли, соответствующие рекомендации вам обеспечены.       Резкий разворот к нам. Взгляд глаза в глаза, от почти бесцветных, бледно-голубых радужек веет арктической стужей. Белое лицо словно принадлежит скульптуре из снега. Белые волосы создают эффект метели вокруг головы.       — Теперь ты. Картель они пришлют тебе завтра. Не знаю, чем ты думала, когда поддалась на их провокацию, но отказаться теперь ты не имеешь права. Таковы правила. Зная эту компанию, предположу, что они выберут схватку группа на группу, чтобы не оставить тебе ни единого шанса. Хотя его и так нет. Максимальный срок, на который ты можешь отложить поединок, — двадцать один день, либо, если одна из сторон завершает обучение раньше, — на последний день её обучения. Они, — ледяная королева ткнула большим пальцем за спину, — проучатся двадцать один день, это я тебе гарантирую. Готовься. За два дня до поединка подашь список с составом группы, если у тебя будет к тому времени своя группа. Удачи.       Мурашки волнами гуляли по всему телу, как от озноба, а Тирпиц, не поворачивая головы в сторону зала, произнесла в пространство тем же тоном, каким говорила со мной:       — Прием пищи объявляю оконченным. Пять минут — всем покинуть помещение. К опоздавшим будут применены меры дисциплинарного воздействия. Время пошло.       Никакого желания спорить или возмущаться, естественно, ни у кого не возникло. Столовая опустела даже раньше назначенного срока. На выходе из столовки я едва не столкнулся с не менее торопливо покидающей помещение девушкой, отчего-то ожёгшей меня злобно-мстительным взглядом, но на общем фоне произошедшего не придал этому значения.       Мало ли, может, она утром не с той ноги встала, или ей такая внешность, как у меня, не нравится. Ноги без участия головы пронесли меня мимо, даже извиниться не успел, а через минуту вообще забыл о незначительном эпизоде. В моей комнате, путь от которой до местного заведения общественного питания обычным шагом занимал минут десять, мы оказались через четыре минуты.       — Обалдеть. Это что такое было? Меня же из столовой вынесло, будто на буксире! Ирма, ты-то хоть понимаешь, что там за непонятная фигня приключилась?       — Я-то хоть понимаю, — вместо Ирмы ответила та незнакомая канмусу, которая готова была вписаться за нас с латышкой, а потом, оказывается, двинулась за нами. — Это аура Флагмана. То, что объединяет канмусу и умножает их возможности. У глубинных подобной аурой обладают Химэ и Они, у нас — те, кто может повести за собой. Таких очень мало. Линкоры, авианосцы, может быть, тяжёлые крейсера… не все. Далеко не все. Есть предположение, что даже эсминец может стать Флагманом, если сможет завоевать безоговорочный авторитет и постичь Путь, но такого еще не случалось. Тирпиц — признанный лидер, Флагман Кригсмарине, её не смеют ослушаться, она ведёт к победе всех и всегда. В тебе тоже есть зерно лидера, я вижу это, так говорят духи. Пока только маленькое зёрнышко, и первое испытание покажет, гнилое оно или у него есть шанс.       — А ты как тут оказалась? Нет, не это важно, ты кто вообще такая?       — Мария Анна Эсмеральда Хосефина Така, канмусу эскадренного миноносца "Кальдас", Колумбия. Вы шли сюда, я шла за вами.       — Наххх… зачем ты шла за нами?       Стоп. Не о том говорю. — Нам, разумеется, очень приятно познакомиться, сеньорита Така, но только что на ровном месте и на твоих глазах мы поимели проблему галактического масштаба. И как её решать — лично у меня пока вообще никаких мыслей нет. Хочешь, чтобы эта проблема стала и твоей тоже? Оно тебе надо?       — Колумбия? — запоздало удивилась Ирма, плюхаясь на мою кровать.       — Колумбия, — невозмутимо подтвердила Мария-много имен-Така.       — Колууумбия… — запоздало протянул я, пытаясь представить, как её вообще в Германию занесло: обстановка в мире к трансокеанским путешествиям не располагает от слова "совсем".       — Да, Колумбия, — все так же спокойно ещё раз кивнула Кальдас.       — Колумбия… — восхищённо прижала ладошки к щёчкам Озола.       — Колумбия. Кокаин, изумруды, джунгли, повстанцы в этих джунглях, ягуары, наркокартели, острые специи, от которых гринго при попытке прогадиться обгоняют мотоциклы. — ровный, монотонный голос, казалось, вовсе не имел интонаций. Слова звучали, как метроном: чётко, размеренно, равнодушно. — Колумбия.       И, отвернувшись от восторженно распахнувшей глазищи Ирмы, продолжила, как ни в чём не бывало:        — Ты сказала, что будешь собирать свою группу для конкретной задачи. Ты знаешь, чего хочешь, ты можешь повести за собой и стать истинным, а не назначенным Флагманом, ты взяла на себя ответственность за более слабую, которую сегодня впервые встретила, и не отказалась от неё, несмотря на возникшие у тебя большие неприятности. Я решила пойти за тобой. Лучше самой принять решение и подчиняться достойной, чем ждать назначения и подчиняться кому попало. Я встала в зале за твоим плечом и с этого дня буду стоять там всегда.       — Понятно. Что ж. Я рада, действительно рада! Повторю тебе то, что сказала Ирме днём: добро пожаловать в семью! — несмотря на казавшуюся безнадёжной ситуацию, настроение неуклонно ползло вверх. — Ладно, девочки, значит, так. О флагманах, лидерах, всякой паранормальщине и наглых до изумления островитянках поговорим позже. А пока я вам обрисую вкратце, к чему пришла за полдня чтения методичек и раздумий над тактикой применения различных формирований канмусу в войне с Глубинными.       Немного походил по комнате, собираясь с мыслями. А с этой латиноамериканкой надо, надо будет поговорить и про духов, и про то, как она в Германии оказалась, и про Флагманов этих загадочных, а то что-то погрузился в рутину и гребу, гребу...       — В три головы думать гораздо сподручнее. Поэтому, если кто-то из вас сможет что-то добавить или поправить меня — не молчите. После инициации я мало что помню об окружающем мире. Чем лучше всё рассчитаем сейчас, тем легче будет потом. Я не военный гений, опыта боёв ни на море, ни на суше, как вы понимаете, не имею, а многое из того, что я прочитала, вызывает вопросы.       Итак, прежде всего нам нужны ещё канмусу. Кто угодно, будем рассматривать все кандидатуры. Лишь бы девчонки были хорошие, надёжные. Поэтому начнём с поиска и вербовки новых членов нашей команды. Вот что нужно сделать в первую очередь…