Группа охраны базы "Черепаха"

      Резкий телефонный звонок нарушил спокойное, можно даже сказать, сонное течение очередного рабочего дня Базы Дев Моря города Рига. Аппарат надрывался, как будильник воскресным утром, и Виктория Будрайтите, секретарь начальника штаба базы, внутренним чутьем поняла, что добра от этого звонка ждать не стоит. Поэтому, снимая трубку, она внутренне поморщилась, но ответила мелодичным нейтральным голосом, как отвечала на любой вызов уже в течение года, что работала здесь.       - База Дев Моря города Рига, секретарь Будрайтите. Слушаю…       - Вика, у нас ЧП! - Не давая ей закончить стандартное приветствие, проорал в динамик голос ее коллеги из Вентспилса. - У Сааремы обнаружена большая стая глубинных, у них есть авианосец, тяжелые крейсера, сейчас идет бой! Они просят помощи!       - Кто, глубинные? – Будрайтите без эмоций выслушала новость, обрушившуюся так неожиданно, она просто отказывалась понимать всю серьезность ситуации, - Элийсе, хочу заметить, что шутка неудачная.       - Никаких шуток, только что поступила информация! - Продолжала истерить трубка прямо в начинающую болеть от таких новостей голову рижского секретаря. - Вика, информируй адмирала, поднимай дежурную группу, все очень серьезно!       - Погоди, погоди, дай прийти в себя. Так! Ты говоришь, что рядом с нами ведется бой с флотом тварей, в составе которого есть авианосец и несколько крейсеров? – Виктория потерла висок кончиками пальцев, пытаясь отогнать внезапно разыгравшуюся мигрень. – Бред какой-то. Элли, ты же не хуже меня знаешь, мы на побережье Балтики живем, а не на, прости господи, берегу Северного моря. Я потому и уточняю, не шутка ли это, может быть, вашим девочкам просто стало скучно или что-то померещилось?       - Секретарь Будрайтите, прекратите задавать глупые вопросы! Вы прекрасно знаете протокол на случай ЧП и регламент действий в подобной ситуации. Канмусу никогда не шутят такими вещами, это общеизвестно, к тому же все их обвесы оснащены аппаратурой видеозаписи. Сообщение от ведущих бой девчонок передавала минзаг Кери. – Голос хохотушки Элийсе, неожиданно ставший донельзя официальным, лязгнул сталью, заставляя растерявшуюся латышку струной вытянуться на стуле. – Оповестите дежурную группу Дев Флота, у вас там как раз Прибалтийская эскадра ОФ ООН базируется, доложите адмиралу о возникшем ЧП, пока они решают, что делать, - звоните соседям, я беру на себя русских, поляков и немцев. Вам, госпожа Будрайтите, останутся финны, шведы и литовцы. Времени нет, Вика, все очень серьезно, соберись! Там, в море, девчонки младше нас с тобой, и сейчас, может быть, они умирают, пока мы с тобой лясы точим!       В трубке послышались короткие гудки отбоя, а Виктория, забыв про недопитую чашку кофе в руке и положенные в таком случае слова: «Разрешите войти?», рывком распахнула дверь в адмиральский кабинет, с порога выпалив в удивленное лицо своего начальника:       - Господин адмирал, беда! Вентспилс передал…       Через полчаса базы Дев Флота по всему балтийскому побережью напоминали разворошенный муравейник: канмусу торопливо надевали обвесы, выбегая к месту сбора, чихая, прогревались двигатели гидросамолетов, собирались совещания и организовывались межнациональные конференции. А в головах узнающих о развернувшемся сражении гвоздем сидела одна мысль: лишь бы не было слишком поздно, лишь бы успеть перехватить стаю до того, как она уничтожит невезучую группу канмусу и растворится на просторах Балтики. Иначе спокойствию в регионе придет полный и безоговорочный конец. Стоит только скрытному авианосцу ускользнуть, - и через месяц проблема вырастет стократно. Ни для кого не секрет, что паровозы нужно давить тогда, когда они еще небольшие чайники, а с этим и так уже почти опоздали.       Сознание вернулось рывком, будто лампочку включили. Только что были покой, темнота и тишина, вдруг раз, - солнце светит, левую щеку обдувает легкий ветерок, слегка охлаждая саднящую боль от царапин на скуле, зверски ноют ушибленные ребра, в уши настырно лезет гул боя, слышатся близкие взрывы и сиплый мат идущей впереди Мэри. Меня же подхватила под руку и волокла за ней сосредоточенная, взмокшая от усилий и закусившая от напряжения губу Хелин. На первый взгляд, за время моей отключки рисунок битвы особо не поменялся. На нашу потрепанную троицу накатывал сильно поредевший строй крейсеров и эсминцев глубинных разной степени покоцанности, Эльза с сопровождающими стремительно неслась к ошарашенному потерями авианосцу, Хе-класс с двумя оставшимися Ро-шками прикрытия продвигалась к бухточке с ранеными, а Металлист с Ирмой и Гретой готовили им горячий прием.       - Мэри, я снова с вами. Кратенько доложи, как мы отстрелялись, а то пока еще в глазах двоится, не пойму никак, сколько их еще осталось. – Мне действительно было нехорошо, от дикого объема данных, буквально изнасиловавших мой мозг, голова жутко трещала, что не могло не сказаться на четкости воспринимаемой картинки. – Что-то маловато впереди тварей, или я просто не вижу паскуд?       - О, мля, Кира, ты вовремя! Все нормально ты видишь, дали сукам так, что аж сердце радуется! Остались только тяж, тварь, три легких крейсера, падлы, никак, мля их не достану, и хвостатых штук девять, остальных качественно укатали, без нареканий! – Каждую фразу Террор выкрикивала в паузах-промежутках между азартной пальбой из оставшихся у нее универсалок и басовитым рявканьем дуплетов ГК. – Ты как, скоро в себя придешь, без тебя, мля тяжко приходится!       - Ну ты дала, Орлова, ну ты молодец! Как только у тебя башка не лопнула, столько целей контролировать! Так проредить флот противника – это, конечно, хорошо. Но приземлить столько авиаюнитов без потерь в группе, — это было божественно, ты мой кумир! – Лучащийся довольством голос Кенигсберг напористо вклинился в разговор. - Моя задача из практически невыполнимой неожиданно стала просто трудной. Давай, приходи в себя побыстрее, мы с девчонками скоро добежим до нужного рубежа.       - Ты бы знала, как я ненавижу вражеские самолеты, - как-то в унисон закончили они хором. Ну, это понятно: и монитор, и легкий крейсер были утоплены именно авиацией.       В ушах все еще звенело, во рту чувствовался привкус крови, руки подрагивали, но времени на долгую раскачку не хватало просто катастрофически. Мой ГК давно перезарядился, пока я был в отключке, поэтому, отлипнув наконец от ван Нассау, сразу же стал выцеливать человекообразные черно-белые фигуры, параллельно начиная заниматься своей основной работой: думать, анализировать, искать подходящий момент для розыгрыша оставшихся у нас козырей. А то хоть мы и уконтрапупили половину летящей на нас стаи, все равно на плаву осталось слишком много тварей, и слишком уж они пристрелялись, сволочи, в полигонных-то условиях. Если эсминцы в силу своей анатомии вынуждены были каждый свой выстрел направлять всем телом, - орудие-то неподвижно закреплено во рту, что сказывалось на их точности, то крейсера своими залпами доставляли массу проблем. Если я, не иначе как по слепому везению, выглядел еще относительно нормально, то Хелин и Мэри, и это было заметно, держатся из последних сил. За те несколько минут, что монитор провела впереди, отвлекая внимание от потерявшего сознание командира и тащившей его на себе сильно потрепанной авианалетом канлодки, в Террор успели вколотить аж три полноценных попадания, не считая того, что взорвалось рядом. Хорошо хоть ее главный калибр остался не поврежденным, но в остальном ее состояние не радовало.       Итак, что имеем мы и чем может похвастаться противник. Из плюсов – пока идем без потерь, основная ударная мощь сохранилась в полном объеме, кроме того, тактически мы смогли переиграть флагмана Бездны. Да и авиацию ей мы выбили почти что полностью, от прежней силы остались жалкие ошметки. Наши скороходы практически вышли на огневой рубеж, с которого смогут достать авианосец глубинных, подлодка заняла удобную позицию на выходе из бухты и готова встретить недобитков, оставшихся от группы торпедного крейсера. Ирма с Гретой грозно топорщат стволы своих зениток в готовности поддержать атаку Металлист. Боевой дух на высоте. И это очень хорошо. А из плохого – это то, что Теллера и О'Лири избиты настолько, что держатся буквально на упрямстве и боевой злости. Твари Бездны скоро приблизятся на расстояние торпедного пуска и нужно уловить момент, снова развернуть ауру и успеть до этого сделать один-два сокрушительных залпа, которые поставят точку в затянувшемся противостоянии.       Правда, состояние мое пока что вообще не фонтан. Голова все еще звенит после ускоренной обработки дикого количества информации, да и в глазах начинает двоиться после каждого моего выстрела или басовитого уханья ГК Террор. Хелин вообще, того и гляди, сознание потеряет, так ее мотает из стороны в сторону. Правда, ее единственное оставшееся орудие все еще участвует в сражении, правда, чисто номинально: снаряды она кладет, куда бог на душу положит. Эх, еще бы пяток минуточек продержаться, подойти поближе, и вот тогда можно будет устроить глубинным Варфоломеевскую ночь. Только вот кто даст мне эти пять минуточек…       - О-хо-хо, жизнь моя, жестянка, - по-стариковски прокряхтел я, выцеливая вырвавшийся чуть вперед эсминец, Ро-класса кажется, издалека не понять толком, - на тебе, сволочь, сдохни!       Оставшиеся неповрежденными три универсальных орудия слаженно жахнули оранжево-алыми язычками пламени, злое железо с воем устремилось к цели, несколько секунд, и черное тело рвет напополам кучно попавшими фугасами. Еще одним меньше. Правда, разменом непонятно от кого прилетевший снаряд окончательно вывел из строя нашу канлодку, совершенно не приспособленную к такому ожесточенному обмену ударами. Хорошо еще, что отброшенная прямым попаданием Теллера не ушла на дно, а закачалась на поверхности воды на не иначе как чудом уцелевшем автоматическом спасательном плотике, выстрелившем из наспинной части обвеса. И только подумалось, что, в принципе, все складывается не самым худшим образом, как жизнь преподнесла очередной поганый сюрприз и обстановка на поле боя снова резко изменилась. По М-диапазону пронеслась холодная, выворачивающая душу мертвяще-стылая волна. Яркий солнечный день выцветал на глазах, теряя краски и радость, превращаясь в серую, промораживающую до самого сердца потустороннюю хмарь, а в голове зазвучали тихие, невнятно шепчущие голоса, вселяя в душу страх, тоску и неуверенность.       «Бежать, бросать всех оставшихся на прикрытие и бежать!» - метались в голове Во панические мысли, временами заглушающие далекий зов, все так же обещающий силу и власть. Ей уже стало понятно, что битва, в которую она так неосмотрительно ввязалась, практически проиграна. Проиграна именно для нее, Во. Что с того, что три далекие фигурки ненавистных береговых почти не видны из-за бело-серых столбов разрывов. Даже если их уничтожат сейчас, от ее стаи уже остались одни ошметки. Силы, с которой авианосец ощущала себя защищенной, силы, с которой она могла стать главной в этом море, оказавшемся не таким уж и пустынным, больше не существовало. К тому же, еще одна вражеская тройка через пару минут сможет дотянуться до нее выстрелами своих орудий. Сможет сделать ей больно, а то и убьет.       Но зов, проклятый зов, из-за которого Во оказалась здесь, не умолкал. Более того, будто чувствуя ее сомнения и страх, зов сменил тональность. Он перестал только указывать направление и рисовать перспективы. Он, словно поняв тяжелейшее положение, в котором оказалась незадачливый флагман Бездны, стал давать знания. И только что паниковавшая Во внезапно успокоилась. Она поняла, в чем состоит настоящая сила Высших представителей Бездны. Стая – не главное, как она думала, стая всегда восстановится после любых потерь, потому что к ней будут стремиться все глубинные, оказавшиеся рядом и попавшие в ее ауру. Именно аура лидера – вот истинная сила и могущество, вот чего прошедшей долгий путь авианосцу не хватало для победы. И пусть она пока не могла использовать Песнь Бездны в полной мере, но даже крох этой мощи, доступных получившей Знание флагманской особи, достаточно для коренного перелома в ходе столь неудачно складывающегося сражения. К тому же пять ее деток, пять пикирующих дронов, успели перезарядиться усилиями симбионта. Кроме того, задействовав все доступные ему мощности производства в авральном режиме, с дикими потерями ресурсов полуразумный сожитель сумел сделать еще два торпедоносных шара. Мог бы успеть сделать четыре, но повреждения, нанесенные безумным тараном непонятно откуда взявшейся летающей лодки наполовину сократили его возможности. Мизер по сравнению с тем, чем Во обладала с утра, но здесь и сейчас даже два авиаюнита были бесценны. А значит, плевать на любые сопутствующие потери.       Если бы Во умела улыбаться, она бы сейчас злорадно усмехнулась. Но она не умела, поэтому, выпуская в прозрачно-голубое безоблачное небо ударные модули, авианосец лишь оскалила свои многочисленные пилообразные зубы. А вслед удаляющимся антрацитовым шарам впервые развернулась ее аура, над аквамарином чуть вздымающейся и опадающей морской глади зазвучала Песня Бездны, дающая силу ее созданиям.       - Бегом, бегом, бегом, девчонки, не тормозим, рассаживаемся, вылет через три минуты! – Высокая мрачная брюнетка нервно подгоняла и так не мешкающих канмусу, быстро, но осторожно загружающихся в распахнутый люк гидросамолета. – И так уже опаздываем, прилетим к шапочному разбору!       - Тащ линкор, не нагнетай! И так все на нервах, торопятся как могут, сейчас кто-нибудь влетит башней в фюзеляж, и все, амба. Вылет отменится, лететь не на чем будет! – Бегущая к трапу по легкой прибрежной зыби крейсер Киров притормозила около старшей подруги, пропуская вперед подотставший эсминец Разумный. – Ленка, лезь вперед, я следом!       Канмусу линкора Октябрьская Революция, между своими Октябрина, а по удостоверению Елена Мирославцева, мрачно зыркнула на подчиненную, но приняла разумный совет и аккуратно бочком втиснулась в открытый люк. Небольшой гидроплан замолотил лопастями, шустро побежал вдоль набережной, разгоняясь, и натужно гудя моторами, с усилием оторвался от поверхности моря, набирая высоту.       - Да как подумаю, что могло случиться, если б не эта транзитная группа! Ты сама представь, если б на такую кучу глубинных Таллинский или Рижский конвой напоролся бы. Эй, кто там к пилотам поближе, узнайте время подлета, - уже более спокойно бросила Елена в полутьму салона и, продолжая разговор, повернулась к крейсеру, - так что повезло нам неимоверно, сестренка. Нам – повезло, а этим Черепахам нет. Желторотики ведь совсем, адмирал обмолвился, - только что из учебки, да еще набранные в охрану дальней базы, значит, мелюзги много. Сколько их там останется, пока долетим – кошкины слезы, да и только.       - Тридцать восемь минут до высадки, пилот говорит, с Риги семь минут назад вылетела Прибалтийская эскадра ооновцев, они прибудут на место через двадцать две минуты! – звонкий напряженный голос кого-то из эсминцев вклинился в разговор, сообщая последние новости. – Шведы тоже высылают группу, но им больше часа лететь!       - Двадцать две минуты лёта, да минут пятнадцать на высадку, развертывание и выход на рубеж атаки, - задумчиво потерла лоб Киров, - а там уже и мы на место прибудем. Стаю-то мы такими силами задавим, а вот с той группой… Мдааа… Дай бог, Ленка, хоть кого-то спасем.       - Дай-то бог, - задумчиво повторила за ней Октябрина, пытаясь поудобней разместиться в тесноватом для ее габаритов салоне.       Тело налилось свинцовой тяжестью, руки ворочались, будто неподъемные бревна, волнами накатывали то беспричинный страх, то полное безразличие ко всему на свете. Мэри, и так еле стоящая на ногах, вообще пригнулась к поверхности воды, забыв о стрельбе, пытаясь удержаться и не рухнуть плашмя. «Что это за фигня?!» - пронеслось в голове. Очередной залп ушел в молоко, а вот глубинным, кажется, впрыснули дозу озверина, так они оживились. Пальба с их стороны усилилась и, что особенно неприятно, стала точнее, во всяком случае, что Террор, что мне практически одновременно влепили чем-то увесистым по башням универсалок, окончательно выводя их из строя и заставляя в очередной раз выматериться от ослепляющей боли.       - Нет! – полузадушенно донеслось от Кенигсберг на фоне заполошной стрельбы, испуганных всхлипов-вздохов Паолы и хриплого выдоха Марии, - Только не это! Эта тварь использует ауру! Кира, нам конец! Уходи, если можешь!       Все встало на свои места, теперь понятно, с чего меня и девчонок так накрыло. А Эльзе с эсминками, видимо, досталось гораздо сильнее, ведь они находятся рядом с эпицентром этой панической атаки. Свирепая жаркая волна, поднявшаяся, казалось, из самой глубины моей души, будто метлой вышвырнула все лишние мысли из головы. Остались только боевая ярость и желание любой ценой не допустить гибели своих… побратимов? Побратимок? Да пофиг, как их назвать, за любую из них на лоскуты рвать буду! А Эльзу, первую, кто меня за руку в этот мир ввел, поверившую мне и доверившуюся во всем отдать какой-то паскуде на растерзание? Да выкусите от локтя, суки!       - Не ссы, подруга, прорвемся. Отставить кипеш, сейчас посмотрим, кто тут папа и у кого скиллы круче, - злобно, не заморачиваясь уже, в каком роде о себе говорю, выдал по общей связи, - клянусь, скоро мы эту сволочь упокоим. Я сказал, хватит паниковать, соберитесь!       Смахивая кровь, стекающую с рассеченного лба на глаза и титаническим усилием воли разгоняя дурманящий мозг багровый туман окончательно упавшей планки, я буквально взмолился всем, кому только можно, чтобы не случилось какой-нибудь осечки с активацией моей так до конца и не осознанной способности. Вся надежда только на нее, если получится сбить воздействие так не вовремя проявившейся ауры флагманской Высшей Глубинной, то есть все шансы на то, что мы сможем додавить морских тварей. Если не выйдет в ближайшие секунды вышибить клин клином, то добивать остатки стаи придется кому-то другому, нас тут попросту размажут.       Песня в моей голове зазвучала легко, сразу и вдруг, без долгой раскачки. Синева неба вновь послушно рванулась мне навстречу, легкий, убаюкивающий даже на фоне взрывов и визга осколков плеск волн зазвучал резкими аккордами электрогитары, а разрозненные выстрелы внезапно вплелись в ритм зазвучавшей музыки пульсирующей барабанной партией. На мучительно долгое мгновенье две ауры столкнулись в противостоянии, воля человека против воли порождения морских глубин, сила людской ярости против силы вечного голода, уверенность в необходимости спасти своих любой ценой против уверенности в праве пожирать чужаков. Время застыло, как муха в янтаре, пропали все звуки, остановились в своем полете черные дроны, нацелившиеся на сбившуюся в кучу группу Кенигсберг, зависли черными точками снаряды на пути к цели, замерли в движении юниты глубинных и мои подруги. Бесконечно растянувшийся миг противостояния, казалось, не закончится никогда, я как наяву видел перед собой оскал вражеского флагмана. От напряжения в очередной раз за сегодня пошла носом кровь.       В шумной толпе переполненной улицы       Сбившись плечами как твердь в твердь       Так, что даже отрывались пуговицы       Смотрят друг в друга Жизнь и Смерть       Все пришло в движение внезапно, вновь зазвучала какофония боя, по М-полю от покачнувшегося авианосца донеслось испуганное шипение. Поединок характеров остался за мной. Мертвящая, вымораживающая внутренности и пьющая душу потусторонняя песня прервалась, а вот мне удалось не сбиться с ритма.       И Жизнь ухватилась рукой за перила       Сказала: простите, я могу Вам помочь?       И Смерть внезапно заговорила       Вместо того чтобы скрыться прочь       - Мэри, бей по флагману! Еще чуть-чуть потерпи, родная, гаси эту падлу! – Террор, собрав последние силы, одним движением вздернула башню своего ГК вверх и, получив данные для стрельбы, разрядила орудия дуплетом.       Мои же снаряды полетели в ошалевшие от резкого затухания воодушевлявшей их ауры крейсера, до авианосца мне не дотянуться, слишком рано пришлось выложить на стол нашу задумку. Кенигсберг отвлекала, не давала сбежать и добивала авианосец в случае необходимости, а основной удар должны были нанести наши дальнобойные пушки с предельной дистанции. Ради этого залпа мы и перли навстречу летевшей на нас орде, ради него терпели усиливающийся обстрел, вот только не успели сблизиться настолько, насколько хотели.       Смерть сказала: Жизнь, я тебя люблю       Я смотрю на тебя и, волнуясь, немного робею       Хочешь, я ради тебя всех их убью       Я бы сделала что-то ещё, но я не умею       Нахтигаль, избавившись от бившей по мозгам ауры, моментально пришла в себя и привела в чувство хаотично мечущихся эсминок. Заходящих на них из зенита пикировщиков встретила просто стена огня и стали, там даже поправлять в наводке почти ничего не пришлось, отстрелялись, как на учениях. От двоих только обломки разлетелись, еще один обзавелся шикарным черным хвостом и кометой устремился куда-то в сторону далекого горизонта, оставшаяся пара бесполезно отбомбилась, куда придется, не добившись ни одного попадания. Правда, запущенные Кенигсберг гидросамолеты тоже не смогли ничего сделать, как я не пытался ими финтить через Эльзу, оба были сбиты истребителями охранения еще на подлете. «Да, с авиацией надо будет что-то решать в будущем, без вариантов», - мелькнула мысль на периферии сознания.       И люди увидели, что происходит       И увидели, кто перед ними стоит       Принято же за кого-то быть вроде       И сделали из своих тел живой щит       Снаряды О'Лири наконец-то долетели до цели, но золотого попадания не случилось, два гигантских мутно-серых столба воды поднялись по сторонам от глубинного флагмана, оглушили ее и напугали, попятнали осколками, но не уничтожили. Эльза получила попадание вскользь от тяжелого крейсера, ее ответный огонь скорректировать не удалось, просто не успел довернуть ее орудия. Паолу в последний момент удалось вытолкнуть резким, почти балетным пируэтом из-под совместного залпа двух вражеских эсминцев, один из которых тут же получил в бок от Кальдес и, обездвиженный, заскользил по инерции вперед. Второй успел нырнуть, уходя от ответного залпа Берсальер. Мои выстрелы сминусовали крейсер и сильно повредили эсминец, все же десять дюймов на близкой дистанции – это сила, но вот от всех летящих в меня подарков увернуться было не реально. Два попадания, хорошо хоть от эсминцев, а не от крейсеров, но все равно это очень больно, от обвеса с левой стороны остались только торчащие во все стороны ошметки металла да остатки башен универсального калибра.       И сделали из своих тел гильотину       И сделали из своих тел топоры       И разрубили Смерть на половины       И бросили части в кусты       Незаметно подкравшиеся и пустившие торпеды два угольно-черных шара пытаются уйти к находящемуся в состоянии грогги авианосцу, но без прямого управления летят по прямой, за что тут же получают наказание от всей спохватившейся троицы. К сожалению, слишком поздно, торпедоносцы уже сделали свою работу, одна плавучая смерть взрывом ампутировала ноги Марии, с громким воплем упавшей на раскрывшийся спасательный плотик, вторая прошла впритирку к Паоле, которую вновь удалось лишь чудом вытащить из-под гарантированного попадания. Мэри наконец-то перезарядилась, даю ей новые вводные, лично, ни на что больше не отвлекаясь, навожу ее орудия, залп, надеюсь, теперь будет стопроцентное попадание. А пока ловлю в прицел отвратительные черные туши вышедших в лобовую атаку эсминцев глубинных, которые, уже не отвлекаясь на стрельбу и пуски торпед стремились подобраться вплотную и впиться в нас зубами. Однако вместо ожидаемого чуть глуховатого «БАМММ» послышалось гораздо более тихое, почти не заметное на фоне грохота морского боя «КЛАЦ». Секундное недоумение и мгновенное осознание: «Трындец, снаряды кончились! Стреляемся здесь уже минут сорок, по шестьдесят пять зарядов на ствол, интервал перезарядки – двадцать секунд. Все, амба, приехали»!       Смерть шептала: Жизнь, я тебя люблю       Я смотрю на тебя и, волнуясь, немного робею       Хочешь, я ради тебя всех их убью       Я бы сделала что-то ещё, но я не умею       Растерянность резко сменяется бешенством на экономивших на всем финнов, на компромиссный проект моего аватара, на злодейку-судьбу, укравшую победу прямо из-под носа, на то, что сейчас мне и двум моим подругам придется глупо умереть, да на всю несправедливость этого мира, как бы смешно это не звучало. Но с таким количеством ударов и контузий, что пришлись сегодня на мою долю и тем диким уровнем адреналина в крови трудно мыслить логично. Смириться с подобной участью не получилось, забрало в моей бедовой головушке рухнуло окончательно, я вырвал из плечевого захвата рельсу, по недоразумению называемую мечом и ломанулся на врага врукопашную.       Высшая глубинная оказалась крепче, чем хотелось бы, пришедшая в себя после водно-осколочного душа Во отдала остаткам своей стаи приказ идти в последнюю атаку, не считаясь с потерями и не обращая ни на что внимания. Сама же стала постепенно оттягиваться назад, стремясь выйти из зоны поражения таких неприятно дальнобойных орудий кусачей добычи. Однако сдвоенный удар пятнадцатидюймовых фугасов вновь отправил ее в нокаут и разметал в клочки уродливый нарост – симбионта на голове.       Когда все от радости и восхищения       Разбрелись по сортирам смыть кровь с своих рук       Жизнь по кустам без тени смущения       Ходила туда, и сюда, и вокруг       Кенигсберг вплотную схлестнулась со своим глубинным одноклассником, стремясь не допустить его прорыва к потерявшей сознание Кальдес. Бруно, подбадривая себя итальянскими матами, вничью бодалась с элитником На-класса, пытаясь влупить в него хоть один снаряд и не выхватить плюху в ответ.       Эсминцы глубинных появились передо мной неожиданно, на расстоянии какой-то полусотни метров. Вот и все, похоже, пришел конец моему пребыванию в роли девочки-кораблика. Как говорится, было весело, пора прощаться. Осталась только одна задача в этой жизни: дать возможность измученной ирландке выстрелить еще раз, сделать один-единственный залп и приложить все усилия, все возможности своей ауры для того, чтобы хоть один снаряд, но достиг цели. Иначе все было напрасно, и сдохнем мы здесь тоже зазря.       И вот однажды остановилась       Села на землю и чуть замерла       И все бы на свете удивились       Если бы слышали её слова       Террор вновь с усилием поднимает свой монструозный ГК, но, чувствую, это будут ее последние выстрелы, слишком много попаданий она нахватала, слишком много потеряла крови, слишком тяжелы повреждения. Как еще на ногах держится, непонятно.       - Фаг-а-балла! – хрипит она, я вновь провожу окончательную доводку, стремясь учесть все меняющиеся факторы: от случайного ветерка до еле заметного покачивания морской воды под ногами О'Лири. Из стволов с ревом вырываются длинные языки дыма и пламени, от сотрясения монитор на секунду теряет сознание, отдачей ее опрокидывает на задницу. Все, она больше не боец на сегодня.       Реальность окончательно стала восприниматься урывками, разрозненными кадрами, а не цельной картинкой. Оскаленные огромные пасти, проносящиеся мимо. Черные непропорционально-уродливые тела в кипящей от стремительных движений воде. Удары неповоротливой железякой, срубающие плавники и вспарывающие лоснящиеся бока. Сотрясающий внутренности и ломающий кости таран в многострадальный левый бок. Подъем на одной силе воли, резкий выпад вправо и как награда, разлетающиеся красивым веером брызги черной крови, – ну уж нет, твари, пока я жив, до Мэри, успевшей перевернуться и привстать на колено, вам не добраться. А меня вы пока что не убили.       Жизнь сказала: Смерть, я с тобой дышу       Я смотрю на тебя и, волнуясь, немного робею       Я тоже тебя люблю и воскрешу       Я бы сделала что-то ещё, но я не умею       Ну наконец-то. Уже казавшуюся мне совершенно неубиваемой авианосец глубинных достали последние выпушенные по ней снаряды. Я уже сомневаться начал, что мы эту паскуду сможем ушатать, слишком она какая-то бессмертная оказалась. Во-класс только-только очухалась и уже развернулась спиной к сцепившимся в клинче Эльзе с Паолой и своей охране, пытаясь спастись и начать все заново, но не судьба. Взметнулись ввысь две подсвеченные изнутри оранжевым гигантские пальмы взрывов, опала взбаламученная пузырящаяся вода и отметка вражеского флагмана на внутреннем радаре погасла.       Над распаханной взрывами землей вокруг памятника погибшим канмусу пронесся легкий ветерок, стих на минуту и появился снова. Дунул раз, другой, третий, поднимая вверх золу и пепел сгоревших писем, закрутился волчком вокруг синего гранитного валуна со свежими сколами, невесомо коснулся срезанной части с золотыми буквами и унесся в сторону моря. На каменной плите не осталось и следа от высеченных на ней надписей и цифр. Только гладкая, зеркально отполированная поверхность. А для канмусу, что были здесь увековечены, появилась возможность начать свой путь снова. Впервые за все время существования Дев Флота в этом мире.       Жизнь сказала: Смерть, я с тобой дышу       Я смотрю на тебя и, волнуясь, немного робею       Я тоже тебя люблю и воскрешу       Я бы сделала что-то ещё, но я не умею (Группа ПотомуЧто, песня «Жизнь и смерть», https://www.youtube.com/watch?v=9hpujEX0UrY , послушайте для понимания описываемых действий. Ну и просто послушайте хорошую группу и хорошую песню)       - Есть! Вы ее сделали, она все-таки сдохла! – Заорала Нахтигаль по общей связи, как в тире вбивая залп за залпом со всех трех своих башен ГК в застывший от разрыва привязки к альфе своей стаи тяжелый крейсер.       Мне же некогда было отвечать на ее восторги: после смерти лидера вокруг вспыхнула хаотичная круговерть скоротечных бессмысленных схваток, одни глубинные застыли соляными столбами, другие схлестнулись друг с другом не на жизнь, а на смерть, или рвали остановившихся. Одна из двух оставшихся крейсеров просто умерла на месте, вторая кинулась на меня, паля изо всех орудий. И попала-таки, собака злая, я видел, куда она целится, но сил увернуться от всех снарядов уже не было. Удар, взрыв, обжегший лицо и шею, мощнейший рывок влево, меня разворачивает вокруг своей оси, и я с каким-то безразличным удивлением наблюдаю полное отсутствие левой руки от плеча и ниже.       Умный механизм обвеса сжал на обрубке манжету, перекрывая кровоток, боли пока не чувствовалось то ли от шока, то ли от ведра адреналина, плещущегося в венах. Вот только ауру мою вырубило напрочь, песня смолкла на полуслове, музыка тут же стихла, не доиграв до конца. Мир будто съежился, выцвел и посерел. Странно только, что меня не выключило, как обычно, но с этим я буду разбираться на свежую голову, если выживу. Понимая, что сдвинуться с места я уже не в состоянии, на автомате швыряю чудом не вылетевший из правой руки меч прямо в надвигающегося противника. Вращаясь пропеллером, остро заточенная металлическая полоса с гулом пролетела разделяющее нас расстояние и врубилась Хе-классу глубоко в плечо, опрокидывая ее на спину. Так она вместе с моим тесаком в груди и ушла на дно.       Я же просто стоял на месте, наблюдая за творившейся вокруг вакханалией, равнодушно понимая, что если любая из сошедших с ума тварей обратит на меня свое внимание, то мне настанет полный и безоговорочный звездец. Воевать больше нечем, да и некому, честно говоря. Во мне будто выключатель дернули, настолько одеревеневшим стало все тело. Хотя никакого участия в уничтожении оставшихся глубинных и не требовалось, они сами прекрасно со всем справились, почти полностью перебив друг друга. Два оставшихся в стороне от разыгравшейся бойни Ро-класса стремительно удалялись на северо-запад, но до них мне никакого дела не было. Есть патрули, есть дежурные службы, есть, в конце концов, ответственные за безопасность береговой линии люди с большими звездами на погонах, пусть у них голова болит о недобитках. Нам сейчас некем их преследовать, Кенигсберг с Берсальер далеко, добивают последний эсминец охранения почившего в бозе авианосца, а мы с Террор и в здоровом состоянии за примитивами не угонимся.       Неспешно протекающий мыслительный процесс был прерван Мэри, с кряхтеньем и невнятными матерками подобравшейся со спины и без долгих разговоров вкатившей мне два укола в обожженную шею.       - Ай, блин, ты что творишь! Больно же! – от такого нежданчика я аж подпрыгнул. Ну, или скорее дернулся в попытке, сил на любое движение уже не осталось.       - Ага, мля, оторванная рука и бок всмятку у нее не болят, а два комариных укуса заболели, - сквозь зубы пропыхтела Террор, пытаясь что-то нашарить в более-менее уцелевшем кармане на боку. Радостно оскалилась, доставая плоскую маленькую бутылку Dead Rabbit и разорванную пачку сигарет. – Смотри-ка, металл, мля, как старая газета рвался, а она уцелела, моя хорошая!       - Да охренеть просто. – Вздрагивая от накативших воспоминаний о только что закончившемся аде, просипел я. Оглядел свой доспех, со вздохом попрощался со своей заветной фляжечкой, как, впрочем, и с сигаретами, и с аптечкой, все железо на мне помято-перекручено, ничего целого не осталось. – Как там Хелин, она рядом с тобой была?       - Без изменений, бляха-муха, - помрачнев, качнула головой назад ирландка, - как рухнула на надувную хрень, так, мля и лежит, не дергается. Я там посмотрела, у нее, мля, тоже все вдребезги, один тюбик противошокового случайно уцелел. Ей и вколола сразу.       Помолчали, прикуривая и выпуская такой вкусный после боя дым, постепенно убеждаясь, что все действительно закончилось. Что мы живы, что подруги наши живы, что мы победили. Эльза доложила, что они с Паолой берут на буксир плотик с Марией, та без сознания, но состояние стабильное, ее обкололи всем, чем положено по инструкции в таких случаях. Выдвигаются к нам, на нас тоже препаратов хватит, у них медицина сохранилась у всех троих.       - Вы там на месте стойте, не двигайтесь никуда. Мы минут через пятнадцать подойдем. – Подытожила свой доклад Кенигсберг.       - Ага, мля, очень смешно ты пошутила! – Огрызнулась в ответ Террор, между делом сворачивая пробку на вискаре. – Мы, мля, даже если бегом сейчас побежим, ты нас на пару минут позже догонишь, только и всего.       - Кстати, а куда делась тройка недобитых вами глубинных, которые торпедный крейсер лидировал? – С отходняком пришла боль, до того гнездившаяся на краю сознания и теперь затопившая все тело, резь и ломота в культе, ранах и ушибах по всей тушке, казалось, сведут с ума, мысли стали путаться. – Мэри, блин, что-то нихрена не действуют твои уколы! Дай-ка пару глотков народного средства.       - Держи, командир. Добрый виски, от него сейчас, мля, все как рукой снимет. Кха-кхе-мдаа… - Она закашлялась, уставившись на мой левый бок с отсутствующей конечностью. – Эк тебя распидарасило-то, даже смотреть больно.       - Группа из крейсера и двух примитивов была замечена на подходе с Норд-Вест-Вест, после уничтожения флагмана остановилась, один эсминец затонул, крейсер с другим эсминцем сейчас удаляются на Норд. – Вклинился в наши переговоры спокойный голос Металлист.       - Фигассе ты внезапная, мля! – Удивились Террор, чуть не поперхнувшись дымом от неожиданности. – Слушай, ты ж за весь бой слова не сказала!       - А чего попусту говорить? Это вы, надводники, шумите все время, орете не по делу, от вас только суета, пальба и засорение эфира. А подводные дела тишины требуют. – Спокойно ответила ей подлодка. – Кира, в бухте все спокойно, Микоян и Марти без изменений, спят, с Ирмой и Гретой все в порядке. Ждем вас.       - Ну и хорошо, что хоть у кого-то все в порядке, - выдыхая после обжигающе-горячей алкогольной волны, прокатившейся по пищеводу, резюмировал я. – Эльза, мы стоим на месте, ждем вас. Потом все вместе потихоньку двинем на соединение с остальными.       Постояли молча, дымя уже по второй сигарете, борясь с подступающей слабостью и наслаждаясь редкими глотками на самом деле замечательного вискаря.       - Послушай, командир, я вот… - начала Террор, но была внезапно прервана на полуслове.       - Группа Черепаха, вызывает Прибалтийская эскадра Объединенного Флота ООН, на связи Джейн Веласкес, тяжелый крейсер Чикаго, ответьте. – Незнакомый голос неожиданно и напористо вломился в голову, судорогой сводя лицо от прострелившей от виска до виска боли. – Подлетное время – десять минут, держитесь, помощь пришла, девчонки! Доложите диспозицию, откуда атакуют основные силы глубинных, где авианосец?       - Ну ты посмотри, мля, Голливуд к нам приехал, кавалерия из-за холмов, сука, появилась. Да как, главное, вовремя! – О'Лири в притворном восхищении пару раз хлопнула в ладоши и тут же окрысилась в эфир. – Какого лысого у целого, нахрен, Объединенного флота глубинные целыми стадами быкуют, мля, как пингвины на льдине? Где вас носило, сука, когда нас тут стая в сорок рыл с дерьмом перемешивала? Не доораться ни до кого, мля, когда нужно, а тут доложи-и-и-те. Докладаю, мля, диспропорцию, авианосец на дне, основные силы тварей атакуют отсюда в ад. Пять хвостов разбежалось. Как приняла, Чикаго? Да вы не торопитесь, мля, с ответом, еще где-нибудь полетайте…       Окончания столь нетрадиционного доклада я не услышал. От известия, что помощь уже на подлете и больше не нужно держаться из последних сил, из меня словно стержень вынули. Последним воспоминанием стала стремительно приближающаяся, подернутая мелкой рябью от легкого ветерка сверкающая вода теплого Балтийского моря.