Группа охраны базы "Черепаха"

      Иван Федорович с застывшей улыбкой слушал жуткие новости, высказанные спокойным, даже слишком спокойным тоном, и не знал, верить ему услышанному, или нет. С одной стороны, на этом месте побывал не один десяток канмусу, но никто на себя роль Кассандры примерить не стремился. С другой – причин не доверять расслабленно стоявшей перед ним невысокой девушке с враз постаревшими глазами у него тоже не было. А значит что? Значит, в текущей непонятной ситуации не нужно сомневаться, думать или задавать уточняющие вопросы, есть Устав, и в нем все предельно доходчиво написано.       Вышестоящий офицер, а у этой девочки на одну звезду на погонах побольше будет, утверждает, что есть шанс на осуществление страшного, но фантастического события? Не стоит спорить, на такой случай существует еще более вышестоящее командование, которое обязано о таком прогнозе узнать. Верить или нет словам Орловой, станет понятно позже, отчитаться о полученных сведениях необходимо незамедлительно.       Мы, в конце концов, не на гражданке, где у любого мелкого шпака есть свое собственное, обязательное к оглашению единственно правильное мнение. Мы на флоте, где, как показывает практика, может случиться все, что угодно и каждый нормальный командир должен быть готов к парированию любой, даже самой невероятной угрозы. Она правильно говорит, нужно ехать к контр-адмиралу и докладывать о нависшем над городом дамокловом мече. Появление Химэ в Севастополе, с ума сойти можно, здесь же ворота в ад откроются. Это последнее, чего можно пожелать любому мегаполису.       Отправив притихшую группу в сопровождении Красной Грузии на ужин в столовую при базе, кап-три все же осторожно поинтересовался:       - Кира Викторовна, почему про опасность такого уровня никто ничего не знает? Вы не первая Дева Флота, посетившая тридцатую батарею, но никто из них ничего не чувствовал до сих пор. – Он поглядывал на часы и с затаенной надеждой ждал ответа. Может быть, девочка просто перенервничала или не отошла после ранений или контузии, может, ей все померещилось? Хоть бы было именно так. – Вы не подумайте, я вам верю, но это слишком уж ошеломительная, невероятная новость. Да, вот еще что, в такси прошу вас не обсуждать новые вводные, они могут породить волну паники и слухов. Вы меня понимаете?       Вместо меня ответила Нахтигаль, отрешенно смотревшая в звездное небо и пускавшая ароматный дымок в сторону от такой же отрешенно наблюдавшей за полетом чайки Микоян.       - Никто из нас тоже ничего не почувствовал, Иван Федорович. Никто из двенадцати присутствовавших здесь канмусу. Даже опытная тетушка Кенигсберг, и та оказалась слепой и глухой. Так что ничего удивительного в отсутствии информации о возможной катастрофе нет. – Эльза медленно сфокусировала взгляд на вскинувшемся моремане, грустно улыбнулась в ответ на вспыхнувшую в его глазах надежду. – Кира может делать и ощущать то, чего нам сделать и ощутить не светит, потому что она Флагман. Как ваш Марат. Вы ведь знаете, кто такие Флагманы канмусу, не так ли?       Разговор прервался подъехавшим такси, всю дорогу в салоне царила гробовая тишина. Даже водила, пару раз попытавшись начать диалог про погоду, рыбалку и охамевшего градоначальника, в конце концов проникся нашим нежеланием вступать в беседу, заткнулся и ехал молча. В штабе же, наоборот, от принесенных нами новостей ситуация моментально стала напоминать растревоженный пчелиный улей в момент визита пасечника. Народ носился по непредсказуемым траекториям с выпученными глазами, те, кто успел уехать домой, экстренно выдергивались из-под юбки супруги или с семейного ужина. Короче говоря, обстановка была, как при пожаре в борделе во время пьянки и, одновременно, наводнения.       Паника в классическом виде захлестнула весь командный состав Черноморского флота, мешая связно мыслить и принимать решения. Единственным островком спокойствия была поначалу лишь наша троица, - ну а в самом деле, нам-то о чем волноваться, наше дело сообщить, а там все решения пусть принимают люди, которым это по должности положено.       Хорошо хоть эта бессмысленная беготня не долго продолжалась. Как только нужные офицеры смогли собраться в конференц-зале, и я повторил свои выводы, стандартные стадии принятия неизбежного пронеслись со скоростью курьерского поезда. Отрицание – гнев – торг – депрессия – принятие уместились в рекордные пятнадцать-двадцать минут, заставив нешутейно зауважать моряков-черноморцев. Вот так вот сходу в кратчайшие сроки осознать, что под твоим седалищем находится тикающая бомба, смириться с этим и начать искать способы обезопаситься без заламывания рук и криков: «Мы все умрем!» - дорогого стоит. Ну а мы, после ответов на вопросы и пояснений, почему ситуация развилась именно так, а не иначе, поспешили откланяться. Нам кушать пора, незачем влезать в чужие проблемы сверх необходимого.       Завтрак проходил раньше обычного и в слегка подавленном настроении, все же группа у меня подобралась неконфликтная, девчонки привыкли друг к другу, даже последнее пополнение вполне вписалось в коллектив. А тут, считай, первое долгое расставание. Мэри с Танькой вообще, как в воду опущенные сидят, Грета сама толком не ест, все Эльзе кусочки подкладывает и в глаза пытается заглянуть, Хелин и Наташка тоже насупленные, говорят меньше обычного. Даже Ирма свой постоянный позитив слегка растеряла, нет-нет, а оглядывается тревожно, будто чего плохого ожидает. Эсминцы галдят тише обычного. Нет, надо эту похоронную атмосферу разбивать, не на всю жизнь расстаемся, всего-то десяток дней, пролетят и не заметим.       - Эй, вы чего приуныли? Мы же не навсегда по всему миру разбредаемся, все рядом будем. Тут Черное море, а не мировой океан, по М-связи не добьем, так радио никто не отменял, по вечерам созваниваться можно, телефоны у всех есть. – Смотрю на каждую, улыбаюсь, хотя у самого на душе кошки скребут. Привык я к ним, душой прикипел, действительно, дружная семья получилась. – Вы лучше подумайте: когда мы встретимся, какой праздник устроим, сколько новостей сможем друг другу рассказать. Хватит кукситься, что вы, в самом деле!       Не сказать, что все моментально повеселели, но похоронное выражение с лиц исчезло. А дальше закрутился хоровод с отправкой, и мы разбежались кто куда. Кенигсберг с Паолой и Марией ускакали знакомиться с приданными эсминцами самыми первыми. Троица подводниц отправилась на инструктаж, Марти, подхватив под локотки Красную Грузию и Микоян, втирая им по пути что-то очень важное, двинулась на склады, а мы с Мэри, Хелин, Ирмой и Гретой пошли в доки.       Доставка до временного места службы прошла моментально, можно даже сказать, в авральном режиме. Я-то думал, что нас повезут на канмусоносце через все Черное море, круиз устроят с шезлонгами, экскурсоводом и пина-коладой, но здорово обломался. Видимо, у турок неслабо пригорало, раз в севастопольский аэропорт Бельбек еще во время нашего завтрака приземлился специально выделенный транспортник Casa CN-235, на который в данный момент грузились наши обвесы, рационы и боезапас. Канмусоносец отправится своим ходом и прибудет в Кемер, где будет располагаться наша база, только к вечеру, а мы уже в полдень славно пообедали на военной базе Измир, откуда за рекордные два часа всю банду перевезли в место временной дислокации чуть в стороне от центра древнего города.       Заселялись не то чтобы второпях, но особо вещи не раскладывали, доставали только самое необходимое. Предполагается, что мы в этом номере только отсыпаться будем, и то не каждую ночь. Пока Грета с Хелин хозяйственно обследовали все доставшиеся нам комнаты, создавая минимальный уют, а Мэри вытянулась во весь рост на застеленной кровати, блаженно прикрыв глаза и явно собираясь придремать минут шестьдесят, меня вызвали к нашему временному работодателю. Ожидаемо, не могут же четыре боевые единицы выйти в море без всякого инструктажа, ясно поставленной цели и получения ЦУ, даже в Турции флот – это дисциплина, порядок и субординация, а не пиратская вольница. Да и были у меня, откровенно говоря, некоторые планы на наше пребывание вдали от русского командования. Так что, открывая шикарную дверь с золоченой табличкой: «Tuğamiral Исмаил Акар» и входя в богато обставленный кабинет, я был предельно собран и заряжен на маленький гешефт. Можно сказать, готов использовать собственное положение в сугубо корыстных целях. Восток все-таки, самое место для решения проблем неофициальным путем.       И уже буквально через пятнадцать минут славословий, цветистых речевых оборотов и хождения вокруг да около с удивлением осознал, что ломлюсь в открытую дверь. Турок хотел примерно того же самого, чего и я. Мы даже примолкли на полминуты, вытаращившись друг на друга, после чего мистер Акар, как он сам предложил его называть после того, как я пару раз споткнулся на произнесении его звания, взяв себя в руки, чинно уселся за богатый стол красного дерева, а я не менее величественно проследовал к гостевому креслу напротив него. Еще немного помолчали, собираясь с мыслями, но Tuğamiral не выдержал первым.       - Мисс Вайнямяйнен, возможно, я неправильно вас понял, но все же давайте отбросим столь любимые моими соотечественниками словесные красивости и попробуем поговорить прямо. – Он испытующе вглядывался в мои глаза, ища подтверждение своим догадкам. – Если я ошибаюсь, не стесняйтесь меня прервать, чтобы не терять драгоценного времени.       - Полностью с вами согласна, господин Tuğamiral. – А вот на этот раз вроде правильно произнес, он даже не поморщился от моего произношения. Да не важно, не про то думаю! Или просто боюсь удачу спугнуть? Неужели получится? Вот будет подарок так подарок, не отпуск, а прям-таки лучшая сделка из возможных. – Я внимательно вас слушаю.       - Насколько я понял вас, являющуюся мечом Всевышнего на море, вы хотите не просто провести в неге и относительной безопасности дни, отпущенные начальством на пребывание в нашей благословленной Аллахом стране. – Медленно, со значением начал высказывать свое предложение турецкий адмирал. – Вы хотите поразить громом небесным как можно больше исчадий Иблиса, и готовы приступить к этой благой задаче немедленно, так? Причем, обладая относительной свободой в решениях, делать это вы можете по своей инициативе, без приказа командования. Я прав?       - Да, есть такое намерение. Но, как вы понимаете, ничего в нашем мире не бывает просто так. – Ну а что, если есть возможность потренировать Мэри в дальней стрельбе в приближенных к боевым условиях, тем более за чужой счет, почему не воспользоваться-то? Кое-какие успехи по сравнению с тем, как она стреляла в Вильгельмсхафене, у рыжей есть, но увы, без моего управления она все равно стреляет больше по площадям, чем в конкретную цель. – Денег я не прошу, хоть и прекрасно знаю, как начали доить Турцию ее партнеры по НАТО. Дадите какую-нибудь премию – хорошо, не дадите – не обижусь. Но снаряды, новые стволы вместо расстрелянных, полную замену поврежденного снаряжения и двойной боекомплект по заранее предоставленному списку калибров после завершения нашего взаимовыгодного сотрудничества получить все же хотелось бы. Так же необходимы станки для реставрации и восстановления расстрелянных стволов, материалы для ремонта наших доспехов, мины и запасные дроны-гидросамолеты, модели я назову позже. От продуктов длительного хранения тоже не откажусь. Это возможно? Ну и прикрытие, само-собой, тоже понадобится, у меня сейчас слишком несбалансированное подразделение, чтобы нахрапом соваться в неизвестные воды.       Турок, несмотря на высокую должность импульсивный, как и все южане, еле дождался конца моей речи. Он аж с кресла вскочил, так его эмоции захлестнули. Озвученное мной предложение было настолько щедрым и, можно даже так сказать, бескорыстным, что по сегодняшним временам отдавало махровым альтруизмом. Еще бы – итальянцы, англичане и французы за патрулирование Восточного Средиземноморья своими эскадрами брали вполне ощутимые для бюджета страны деньги. Ооновцы от них ни разу не отставали в плане ценника за услуги. Более того, с их подачи для некоторых стран Европы и Азии, не обладающих своим флотом канмусу, но пытающихся вести самостоятельную внешнюю политику примерно восемь-девять месяцев назад начались так любимые Западом санкционные игрища.       Под раздачу попали как традиционно рассматриваемые в качестве дойной коровы Индия, Китай и практически вся Африка, так и бывшие лучшие друзья по Атлантическому Альянсу, в новых реалиях не стремящиеся дудеть в общую дуду, а серьезно задумавшиеся о своей дальнейшей судьбе в радикально изменившемся мире. Санкции, как водится, ударили в больное место, но вызывали скорее ненависть к так называемому цивилизованному миру, чем покорность или желание подчиниться. Старые методы в новых условиях давали сбои, заставляя объединяться даже те страны, которые традиционно друг с другом не очень ладили, но придумывать что-то новое Запад, видимо, не посчитал нужным. Новая тарифная сетка, помимо прежних платежей, предусматривала просто космический коэффициент за отклонение от маршрута патруля, какие-либо непредусмотренные контрактом действия и просто за любой случившийся бой. То есть, деньги с показавших излишнюю независимость партнеров вышибались показательно. Можно сказать, счет выставлялся за любой чих и по максимальной планке. Там такие суммы получались, что мои запросы на их фоне меркли и блекли, как свет уличного фонаря на фоне утреннего солнышка. В итоге государства, попавшие под такую раздачу, начинали искать и, разумеется, находили выход там, где, казалось бы, раньше стояла глухая стена. Турция и Россия, Корея и Япония, Китай, Япония и Россия – это только наиболее значительные из начинающих складываться альянсов.       И мы, разумеется, договорились. Как там звучала чеканная фраза монтера Мечникова в бессмертных «Двенадцати стульях»? Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон, так, кажется? В нашем случае стороны не то что не противились, наоборот, всеми силами старались как можно быстрее найти взаимопонимание и наиболее полно удовлетворить запросы оппонента. Снаряды, пайки, спецрационы и другие расходники на первое время мистер Акар, не отвлекаясь от переговоров со мной, телефонным звонком приказал доставить в мастерскую, где сейчас обслуживаются наши обвесы. Канмусоносцев Турция не имела, обещали предоставить катер, чтобы не терять времени и быстро добраться до русского носителя, который подойдет к вечеру.       Вот только с сопровождением и охраной турецкие ВМФ ничем нам помочь не могли. Все, что было у страны, запечатывало от незваных гостей Дарданеллы, и вытащить из этой пробки хоть пару эсминцев Tuğamiral не имел никакой возможности. В качестве разведки и обеспечения безопасности в мое временное подчинение передавалась всего одна Дева Флота, зато какая! Я, грешным делом, пока осматривал временную подчиненную, замыслил умыкнуть эту канмусу любым способом, пусть, если по-хорошему не выйдет, придется ее украсть или подбить на нарушение контракта. Овчинка стоила выделки, даже я, далекий в прошлом от флотской тематики человек, прекрасно понимал пользу, которую она принесет моей группе.       Ее прототип спустили на воду в 1942-м на верфи Ростока. 1700 тонн водоизмещения, 73 метра в длину, 16 метров в ширину. Хитрые двигатели давали судну скорость всего в 13 узлов, но обеспечивали небывалую маневренность. Корабль мог выписывать немыслимые циркуляции, двигаться лагом со скоростью 3-4 узла, разворачиваться буквально на пятачке, что позволяло ему ужом вертеться в любых узостях, устьях рек или шхерах. Так он и вертелся, неуязвимый, до сорок пятого года. А там уж по репарациям Фальке, что значит «Сокол», достался Союзу, где получил новое имя: «Аэронавт». Всего вооружения – только пять двадцатимиллиметровых зениток. Но это и не важно, моей группе и без ее артиллерии есть, чем по вражине жахнуть.       Основной цимес катапультной плавбазы, воплотившейся в коренастой, конопатой блондинке с двумя легкомысленными косичками и отзывавшейся на имя Клара Циммерманн, крылся совсем в другом. На ее борту имелись три здоровенных гидросамолета, способных выполнять как спасательные функции или задачи по дальней разведке, так и послужить тяжелыми торпедоносцами. По сравнению с летающей лодочкой Хелин – настоящие гиганты.       То, что подготовка к запуску или подъем на борт у Циммерманн занимали втрое больше времени, чем у Теллеры или Нахтигаль возня с их крошечными стрекозами, мной вообще за недостаток не воспринималось. Вы только вдумайтесь, три разведывательно-ударных самолета, способных держаться в воздухе вдвое дольше, чем тот эрзац, который до сих пор была вынуждена использовать моя группа! Как с затаенной гордостью поведала Клара, за войну ее пташечки шестнадцать кораблей утопили, на что Хелин только завистливо вздохнула.       В самую жару выползать на улицу не хотелось категорически, но мы-то уже ученые, знаем, что в море станет значительно легче, потому с энтузиазмом добежали до мастерских, с ходу запрыгнув в проверенные и обихоженные местными техниками доспехи. Поверхностный осмотр показал, что турецкие специалисты, несмотря на вполне заслуженную славу полных раздолбаев, подошли к снаряжению наших обвесов со всей доступной им серьезностью и старанием. Бездонные транспортные отсеки Ирмы и Греты заполнены боеприпасами и пайками под завязку, орудия ходят мягко, без малейшей задержки реагируя на любое движение, ничего нигде не скрипит, не задевает и ни на что не давит. Короче, придраться абсолютно не к чему. Так что благодарно попрощавшись с говорливыми и постоянно жестикулирующими южными людьми, наша шестерка с тяжеловесной грацией слоновьего стада порысила на выход из мастерской.       На пути к набережной ни одной канмусу или моремана-офицера нам по пути не встретилось, сказывался дефицит кадров в стране, так что без задержек, чуть ли не бегом проскакав по пышущей жаром мостовой, мы оказались на далеко выдающемся в бухту пирсе, прогрохотали коньками по трапу и стали располагаться на борту приданного нам суденышка. Доставку в нужный квадрат обеспечивали турецкие ВМС, катер береговой охраны уже стоял в полной готовности к отплытию, так что выход из гавани не задержался и на минуту после прибытия группы на борт.       Да уж, это не специализированный канмусоносец, удобств для нас, корабледевочек, не было предусмотрено никаких. На воду быстро не сойдешь, в обвесе можно расположиться только на палубе, очень тесно, но куда деваться. Своим ходом с нашими скромными ходовыми характеристиками мы до места встречи вообще черти-когда добрались бы. А тут домчали, так сказать, с ветерком, всего-то часа за полтора, может быть, чуть дольше, даже заскучать не успели.       На координатах, где нас должен был подхватить уже оказавшийся в зоне устойчивой связи канмусоносец, мы, кое-как страхуя друг друга, спустились на воду, тепло распрощавшись с бешено размахивающей руками командой удаляющегося катера. До прибытия нашего плавучего дома оставалось минут сорок-пятьдесят, никого чужого вокруг не наблюдалось, так что настало время объясниться, наконец, с девчонками.       Понятно, что никто бы мне и слова не сказал в любом случае, но зачем создавать ненужную интригу? В конце концов, вместо спокойной ленивой службы на охране узкого Дарданелльского пролива с ночевками в каком-никаком, но все же городе им предстояло выйти в Средиземное море. А в нем, увы, нам не получить ни прикрытия нанятой турками у немцев многочисленной волчьей стаи подводных лодок, ни помощи от находящихся на расстоянии пятнадцати минут полного хода группы русских эсминок, ни могучих ударов по заданным координатам десятка одиннадцатидюймовок бывшего Гебена.       - Ирма, Мэри, идите сюда. Клара, тоже подходи, у нас от тебя тайн нет. Наоборот, послушаешь, может быть, что-то нам посоветуешь, ведь ты здесь уже давно службу несешь. – Оглядываю неровный круг уставившихся на меня канмусу. Так, О’Лири с Озолой перестали носиться друг за другом по волнам, остановившись невдалеке, Хелин с Гретой и так никуда не отходили, с момента высадки дисциплинированно заняв места у меня за спиной, Циммерманн, услышав свое имя, тоже подошла поближе. – Короче так, подруги. Придется нам подергать тигра за усы вместо отпуска.       Еще раз по очереди взглянул в глаза каждой из окруживших меня канмусу, вполне спокойно воспринявших неожиданное известие, достал сигаретку, прикурил под ожидающими продолжения взглядами. Так-то я мозгами прекрасно понимаю, что вроде бы со всех сторон прав, рисковать не просто нужно, рисковать жизненно необходимо, но все равно от единолично принятого решения душа не на месте. Если что-то пойдет не по плану или просто не повезет, то все, кто сейчас передо мной стоит, обречены.       Есть в играх такой термин – стеклянная пушка. Вмазать может так, что от большей части встреченных противников только клочки по закоулочкам полетят. Но, случись какая промашка или если враг окажется поумнее и сделает какой-нибудь неожиданный ход, пиши пропало. Такой специфический юнит ни убежать, ни отбиться не сможет. А мы, как ни крути, в масштабах творящегося в Восточном Средиземноморье бардака даже не пушка а, скорее, крупнокалиберная винтовка. Правда, вместе с моими способностями и Фалько с ее самолетами – снайперская крупнокалиберная винтовка.       - После прибытия в Кемер, пока вы отдыхали, я имела очень интересную беседу с местным… Как бы это звание нормально перевести-то… Младшим контр-адмиралом. Бред какой-то получился, но это наиболее точное определение, да и неважно. – Пока пытался подобрать правильные слова, девчонки заулыбались невольно прозвучавшему с моей стороны бредовому переводу. – И по ходу этой беседы получила я интересное предложение, от которого не смогла отказаться. Хотя, не буду играть словами, сама местному начальству хотела предложить то же самое. В общем, такое дело, сестренки, как бы это объяснить насчет тигра…       - Кира, мля, хорош уже ходить вокруг да около. Ну что ты мнешься, как целочка на вписке. – Не выдержала долгого вступления Террор, поглядывая то на меня, то на хмурящуюся Хелин, то на переминающихся с ноги на ногу Варонис и U-464. – Ты, бляха-муха, никогда нам во вред никакой хрени не сделаешь, мы что, не знаем, что ли? Говори все, как есть, наверняка ты, мля, опять какую-то хитроумную комбинацию замутила, так, нет?       Рыжая внезапно улыбнулась во все тридцать два зуба, прижала к себе пискнувшую от неожиданности Ирму и безмятежно зажмурилась.       - Мля, Кира, ты чего? Ты же с нами носишься, как курица с цыплятами, ты скорее сама себе руку, нахрен, откусишь, чем кого-то из нас без причины под молотки кинешь. – Ирландка взмахом руки указала на кивающих в такт ее словам девчонок. – Да и то вряд ли, скорее сама вперед полезешь. Если что-то задумала, просто скажи. Мы сделаем, вот и все.       Действительно, чего это я? Они же свои, а любую из своих канмусу я ощущаю так же, как самого себя. Грусть, радость, злость, обида или восхищение – мне даже напрягаться не нужно, чтобы понять, какие эмоции обуревают любую из моих сестренок в любой момент времени. Безоглядное доверие, вот что я чувствую сейчас от каждой из них сейчас. И это страшно. Страшно ошибиться, страшно потерять кого-то из стоящих рядом из-за непродуманного решения, страшно обмануть эту беззаветную, яркую, как солнечный свет, веру. Хочется закрыть их от всей грязи и боли мира, закутать в мягкий кокон, оградить от любых бед и страданий. И уж точно всячески избегать таких ситуаций, в которых кто-то из них может умереть.       Но, с другой стороны, мир, в котором мы живем, не пышет добротой и справедливостью. Кроме того, мы все – не просто милые девочки, мы – боевые корабли, и мы на войне. Избежать опасностей нам попросту не дано, да и Женевскую конвенцию по отношению к нам никто соблюдать не собирается. И лучше устраивать тренировки и нарабатывать навыки по своему желанию, на своих условиях и без дефицита ресурсов, чем совать голову в песок, убегая от неизбежного в нашем положении столкновения. Рано или поздно группа Черепаха нарвется на сильного противника, это неотвратимо, судьба у Дев Флота такая. А вот какими мы выйдем на этот бой: уверенными в себе и готовыми ко всему или слабыми, трясущимися от страха – зависит в первую очередь от моих решений. Не зря умные люди говорят о тяжести шапки Мономаха, ой, не зря.       - Мы не будем защищать Дарданеллы. На свой страх и риск я от лица нашей группы заключила сделку с турецким командованием. Мы выходим в Эгейское море, далее следуем вдоль западного побережья Турции и гасим всю погань, что встретится нам на пути. – Девчонки смотрят спокойно, только Клара задумчиво посматривает то на одну, то на другую канмусу. – Проверяем несколько мест, указанных разведкой наших работодателей, как потенциальные точки генерации Глубинных. И, самое главное, мы действуем автономно, вся надежда в случае столкновения с большой стаей на своевременное воздушное обнаружение, неожиданный мощный удар моего с Мэри ГК и бегство на канмусоносце. Поддержки у нас не будет, максимум, что отжалели нам наши хозяева – Фалько, прошу любить и жаловать, она будет нашими глазами на ближайшие десять дней.       Девчонки сохраняли молчание, внимательно впитывая вводные, а я прислушался к М-диапазону, глянул на радар, затем перевел взгляд на горизонт. Вот-вот должен показаться наш катамаран, летящий сюда на всех парах. А с ним неотвратимо приближаются новые проблемы.       - План действий обсудим чуть позже, когда убедим капитана канмусоносца присоединиться к нашей авантюре. Теперь о том, зачем мы будем рисковать своими жизнями у чужих берегов. – Еще раз затянувшись, выкинул истлевшую до фильтра сигарету в воду справа от себя. – Первое – тренировка Мэри. Готовься, подруга, стрелять ты будешь на расплав стволов до тех пор, пока не начнешь нормально попадать. Второе – дополнительное материальное обеспечение нашего будущего дома, повышающее его автономность. И третье – банальное выполнение своего долга перед людьми, которые сами по себе ничего тварям противопоставить не могут и их, пользуясь положением, доят разные мрази. Может, сумбурно высказалась, но как есть. У кого какие вопросы?       - Да нет вопросов, мля. У меня, во всяком случае, их нет. Я тебе еще когда сказала, - ты, Кира, вождь, твое, мля, дело - думать, а мое – выполнять. – О’Лири бесшабашно махнула рукой, потом ткнула кулаком в плечо ойкнувшую от неожиданности Озолу. – А ты, мелкая, что-как? Начальство, мля, за нас переживает, в демократию ударилось, скажи ей что-нибудь ободряющее.       - А что я? Я за Кирой куда угодно пойду! – Варонис от избытка чувств прижала к груди кулачки и вытаращила свои нереально голубые глазищи. – Я всегда с ней буду, я давно решила!       - Я думаю, что выражу общее мнение, командир. – Хелин переглянулась с молча кивнувшей Гретой, а потом ударила себя латной перчаткой в кирасу, звякнув на всю округу. – Если ты что-то решила сделать, то любое твое решение мы примем без разговоров. И если твоя интуиция подсказывает тебе поступить именно так, значит, мы пойдем за тобой.       Доверие, да. Тяжкий груз, огромная ответственность. Каким простым все казалось пару месяцев назад, всех проблем было – только англичанок уработать и место службы правильно выбрать.       Дождавшись наконец-таки добравшийся до нас транспорт, поднялись по спущенной с кормы аппарели, весело поприветствовали бравых моряков-черноморцев, поблагодарили их за помощь с подъемом, процокали коньками по стальному, в рубчик полу до оружейки со стендами, сдали обвесы на профилактику и разбрелись кто куда. Вернее, мои боевые подруги разбрелись по каютам, палубам или пошли перекусить перед ужином, а мне предстоял крайне неприятный, сложный, но необходимый разговор с капитаном нашего плавучего дома. И какие слова подобрать, чтобы уболтать этого человека на изменение маршрута следования и ненужный лично ему и команде риск – вообще без понятия.       Мне в очередной раз повезло. Повезло так, как не должно было, если говорить откровенно. То ли спустя три месяца после вселения в девочку-кораблик меня догнал дождик из роялей, положенный любому правильному попаданцу, то ли я чего-то не понимаю в службе на флоте, но капитана канмусоносца я уговорил. И даже не сказать, чтобы потратил на уговоры много времени – всего-то минут сорок, не больше. Павел Анатольевич Краузе, сорокапятилетний невысокий мужик, внешностью сильно напоминающий моржа, а повадками матерого кота, поначалу молча выслушал мою просьбу: вместо спокойного дрейфа в Мраморном море с плановым ежедневным заходом в узость Дарданелл прошвырнуться вдоль слабо патрулируемого побережья Турции от Чанаккале до Искендеруна, буркнул короткое: «Нет» и склонился над лежащей на столе картой, всем своим видом демонстрируя, что у него непочатый край работы и я ему сильно мешаю.       Однако избавиться от меня так просто не вышло, и после откровенного ультиматума, мол, или мы всей наличной группой идем на российском военном корабле, и капитан третьего ранга хотя бы видимость приказа на сопровождение отдыхающих канмусу соблюдает, или мы сваливаем в самостоятельный вояж, а он может с комфортом подождать нас в Кемере или вообще разворачиваться и ложиться на обратный курс в Севастополь, сильно призадумался.       - Павел Анатольевич, понимаете ли, в чем дело. – Отбросив в сторону уставной тон, задушевно вещал я ему, изредка затягиваясь очередной, не помню уже какой по счету за сегодня, сигаретой. – Вы, по большому счету, ничего мне приказать не можете. Формально я старше вас по званию, как бы это смешно ни смотрелось со стороны. И контр-адмирал Дробачевский тоже, увы, может меня о чем-либо только попросить, но не приказать. Ни я, ни моя, подчеркиваю, только моя, собранная лично мной группа, так уж вышло, не приносила присяги России. Мы заключили контракт на предельно точно прописанных условиях. И в рамках этого контракта подчиняемся вполне конкретному офицеру, прилагая все усилия для обороны вполне определенной точки на карте. В другое время и в другом месте я вольна в своих решениях.       Кап-три внимательно смотрел на меня, изредка шевеля моржовыми усами и внутренне явно закипая от наглости мелкой, щуплой малолетки, но попыток прервать мой монолог не предпринимал. Еще раз затянувшись, выпускаю колечко дыма в сторону открытого окна кают-компании, где проходил наш примечательный разговор, вминаю бычок в пепельницу и приподнимаю чашку с адмиральским чайком, в которой от чая были только температура и название.       - Я прекрасно понимаю, товарищ капитан, что мое предложение о такой радикальной смене маршрута идет вразрез с полученными вами приказами. И, поверьте, осознаю, какими последствиями для вас грозит любой из предложенных мной вариантов. Но, к сожалению, у меня есть свои резоны рискнуть собой и своими сестрами, заключив соглашение на длинный патруль с османами. – Поднимаю руку, предупреждая возражения собравшегося высказаться капитана. – Я еще не закончила. Прошу вас, дослушайте меня. Так вот, в случае если вы последуете букве полученного вами приказа и откажете мне в моей просьбе, мы уйдем вшестером на своих двоих. Остановить шесть Дев Флота, как вы понимаете, вы попросту не сможете.       Краузе недовольно фыркнул в свои роскошные усищи, но нашел в себе силы промолчать. Я же, чуть прижмурившись, отхлебнул обжигающий напиток и продолжил:       - Шансы добраться до конечной точки без потерь для такой тихоходной группы, как наша, увы, не равняются ста процентам. Но они есть, поверьте, и немалые. Правда, придется трудиться на износ, передвигаясь и днем, и ночью, но тут уж ничего не поделаешь, овчинка стоит выделки. – Мысленно скрещиваю пальцы на удачу, надеясь, что кап-три, упершийся в потолок своей карьеры, все же хотя бы задумается над тем предложением, которое я собираюсь ему сейчас озвучить. - С вами и вашим кораблем боевой поход превратится в практически безопасный круиз, все же калибры у нас немаленькие, да и авиаразведка будет по высшему разряду. А неизбежно ожидающее вас после такого фортеля увольнение в запас – для меня вопрос решаемый. Группа Черепаха на днях разжилась собственным канмусоносцем и, не поверите, нам срочно требуется на него капитан. В идеале – вместе с командой.       - Эк ты завернула, едрить тя в дышло! Куда не кинь, всюду клин! – В сердцах воскликнул человек-морж, насупившись и буравя меня злым взглядом исподлобья. – На измену Родине ведь подбиваешь, тля фиолетовая!       - Вот не надо этих брызг, дядя. Где ты в моих словах измену Родине углядел, зоркий сокол? – Демонстративно морщусь, отгораживаясь от гнусных инсинуаций в свой адрес. – Родина у тебя останется та же самая, Россия. Место службы поменяется, это да, а сама служба останется той же самой. Страну и мирных жителей защищать, нас, канмусу, перевозить да жизнью рисковать. Еще…       - Ты ведь та самая Вайнямяйнен? – Вдруг перебил меня Павел Анатольевич, как по мановению руки ставший абсолютно спокойным. – Прости старика, хотелось увидеть твою реакцию на отказ. Молодец, излишними сантиментами не страдаешь, знаешь, чего хочешь. Не салага, короче говоря, хоть и выглядишь нежной гимназисткой. Можно с тобой дело иметь. Держи краба. Ну что вытаращилась, как рыба-телескоп? Кто не пират, тот не моряк, так что считай, нашла ты себе капитана. И команду тоже можешь не искать, желающих будет больше, чем вакансий.       Единственное, как я смог прореагировать на неожиданный поворот в разговоре – невразумительно что-то промычать, описывая руками знак вопроса, удивленно вытаращиться и попытаться не пробить челюстью столешницу. Это что сейчас такое было? Я пропустил момент, когда стал знаменитым и успешным, или научился гипнотизировать людей голосом? Что за нахрен происходит? Пока сонм безответных вопросов пролетал через мою бедную голову, кап-три довольно оглаживал свои усы-бивни, тихонько хмыкал над выражением полного офигевания на моем лице и многозначительно играл бровями, слыша от меня очередное недоуменное: «Ээээ…»       - Почему? – Наконец-то удалось произнести хоть что-то членораздельное. – Как-то оно слишком просто получилось, поясните пожалуйста, с чего бы такой энтузиазм?       - Эх, девочка… Два сына, мать и жена. Вот почему. Когда Первая Волна нахлынула, я старпомом на «Стерегущем» служил, в море ходил неоднократно, мы гражданских и армейцев спасали, казалось бы, должен был помереть не в первый рейс, так во второй, не во второй, так на третий точно. А вот он я – жив, здоров, перед тобой стою… - Краузе сгорбился, сильные руки на секунду безвольно повисли вдоль тела, глаза слепо смотрели сквозь меня, вновь погружая его в те не столь уж отдаленные страшные времена. – А они мертвы, понимаешь, погибли, я даже не знаю, как они умерли. Остался я один, девочка, вот такие дела, и кроме мести у меня ничего не осталось.       Кап-три больше не напоминал сломленного судьбой старика, каким был мгновение назад. Нет, передо мной стоя жесткий, уверенный в себе и своих действиях мужчина, давным-давно все для себя решивший и точно знающий, чего хочет.       - Если для того, чтобы бить морских тварей и ходить в море, а не сидеть у причала неделями нужно просто уволиться с флота, я готов. И таких, как я, в Севастополе сотни. Поверь, я знаю, о чем говорю. Да что там, в этот поход по всему Черноморскому флоту людей отбирали, Сергей Львович негласно конкурс объявлял. – Напоминающие моржовые клыки усы приподнялись в хищной усмешке. – Ты не подумай, будто у команды нет ни Родины, ни флага, мы все русские моряки, черноморцы. Присяга для нас не пустой звук, лишь бы куда никто уходить не планировал. Но к звезде Балтики, новому Флагману, известной в определенных кругах Вайнямяйнен – со всем нашим уважением. Тем более, что начальство негласно поощрило наш добровольческий порыв.       Краузе отхлебнул остывшего чая пополам с коньяком, смачивая пересохшее от долгого монолога горло, закурил простецкий Беломор, помолчал, кивнул своим мыслям и продолжил:       - Черное море – внутренняя лужа, в которой ничего не происходит, а если, не дай бог, произойдет – отбиваться здесь будет нечем и некому, сама уже ситуацию знаешь. Потому за право служить на канмусоносце второго российского Флагмана такие подковерные интриги разворачивались, куда там Мадридскому двору. Как говорится, успей полностью изменить свою жизнь за двадцать четыре часа. – Он могучей затяжкой ополовинил папиросу даже не поморщившись, вновь грозно шевельнул выдающимися усами. – Непросто, конечно, на склоне лет на Дальний Восток переезжать, но там я буду полезен, я буду чувствовать, что не зря живу, что я не прячусь за девчачьими спинами, понимаешь? Так что мое согласие – не скороспелка, я давно уже все обдумал. Сам хотел этот разговор начать, но ты меня опередила. Кстати, Дробачевский подозревал, что ты фортель выкинешь, не сможешь мирно в проливе сидеть, так что приказ у меня простой: сопровождать группу Киры Орловой, оказывать любую помощь. Ну что, товарищ капитан второго ранга, куда прокладывать курс?       - В Чанаккале, товарищ Краузе. Пока – в Чанаккале. Там заночуем, прикинем маршрут, пополним припасы, если в этом есть необходимость. – Голова пухла от полученных новостей, мне явно требовался перерыв на осмысление вновь поменявшихся вводных и склеивание воедино треснувшей картины мира. – А утром мы выйдем в открытое море. И вам, и мне ближайшие десять дней покажут в подробностях, насколько правильно то решение, которое каждый из нас принял.