Ты спаси мою грешную душу

Вики

Пять яблок, груша, четыре куска хлеба. Все, что мне удалось тайком стащить из школьной столовой во время обеда, сейчас находилось в плетёной сумке, висящей на плече, и при каждом шаге нетяжелым грузом билось о бедро. Дино, единственный знающий об этом грешке, уже успел в шутку прозвать меня «похитителем яблок». Я хожу подкармливать Фыра три раза в неделю. Без исключений. В еде он совсем не привередлив: кушает все, чего даю да еще и благодарно облизывает каждый раз ладони. Особую страсть мой милый водяной дракон питает к сладким фруктам. И, хотя основное пропитание Фыр вполне способен добывать себе сам, я навещаю его в знак дружбы. Просто чтобы знал, что он не один. Школьные просторы всегда пустеют во время обеда, и не удивительно. Кому захочется проводить свободный часок в стенах учебного здания? Мне остается пройти пару коридоров, окутанных дневной тенью, спуститься вниз по лестнице и выйти во двор школьного замка. Ребята наверняка уже болтают во всю под нашим деревом, а я обещала тоже быть. Несколько шагов и несколько ударов сумки о бедро, поворот к очередному коридору, шаг. — Еще одна ученица пропала, — доносится где-то спереди от меня. Мужской голос просто констатирует факт. Холодно и безэмоционально. — Снова ангел? — звучит такой же безэмоциональный ответ второго. Я общалась с директором Кроули всего раз, но этого было достаточно, чтобы сейчас узнать: голос принадлежит ему. Почувствовав, что услышала то, что слышать не должна была, по инерции резко торможу и отступаю обратно за поворот, сжимая пальцами обеих рук лямку сумки и неприятно морща нос. Они ведь не заметили меня? Стою на месте, разглядывая свои же ноги, пока разговор в коридоре продолжается. — Да, директор. Прикажете сообщить её семье? — Повременим пока с этим, паника нам ни к чему, — Кроули держится неподдельно спокойно. Наверняка беседует с одним из своих прислужников. — Думаете дело рук чернокрылых? — Не думаю, а совершенно точно уверен, — голос директора приобретает оттенок презрения и едкой ненависти, а затем с его уст раздается мрачный смех. — Наверняка таким образом их обожаемый Владыка пытается насолить мне. Что за жалкие методы он выбирает, не находишь это забавным? Он сейчас засмеялся? Мне ведь не показалось, засмеялся. Перестаю чувствовать пальцы — они ледяные. Ученица школы пропала и, судя по разговору, это не первый случай. Но, кажется, судьба девушки директора совсем не волнует. Он с чего-то считает, что Сатана делает это? Почему? Откуда такая слепая уверенность? Хватит, Вики, не подслушивай.Развернуться и уйти в другую сторону — все, что нужно сделать сейчас. Сбежать, не выдать своего присутствия. — Нам следует начать поиски пропавшей? — Не думаю, что в этом есть смысл. Отправь пару слуг, пусть побродят по окрестностям, но не более. — Я не слышу, я буквально представляю, что мои уши сейчас заложены или все это мне мерещится. Делаю осторожный шажок назад, опираюсь на правую ногу, собираясь развернуться и уйти. — Лучше приведи ко мне отпрыска Сатаны. Нет, это не я резко чувствую онемение во всем теле и продолжаю, словно вкопанная, стоять на месте после услышанного. — Вы велите… Привести Люцифера? — переспрашивает прислужник, и в его интонации впервые за весь разговор проскальзывает нотка неуверенности. Он сомневается в том, что справится с поставленной задачей. Это не я испытываю острую нехватку воздуха от одного лишь услышанного имени. — Если хотим нанести ответный удар нужно действовать радикально, мой друг. Заключим сына Тёмного Владыки под стражу. — Считаете, он причастен? — Разумеется. В любом случае вели пытать его, пока не разболтает хоть какую-то информацию. Это не я, вопреки всем попыткам смотаться прочь, делаю два уверенных, но безрассудных шага из-за угла, в котором пряталась, и выдаю: — Но доказательств нет! Вы не имеете никакого права поступать так с ним! Это не я стою прямо перед Кроули и его высоким белокрылым прислужником, одетым в полудоспехи. Уже через несколько минут сижу в кабинете директора. Прищуренный взгляд голубых глаз, явно повидавших многое, осуждающе сверлит во мне дыру. Его прислужник ушел сразу же, после того, как затолкал меня в кабинет, так что мы с седовласым мужчиной остались наедине. Нагнетающая тишина позволяет слышать как тикают стрелки на часах. — Кажется перечить моим словам уже входит у вас в привычку, мисс… — Вспоминает как меня зовут. — Вики Уокер. — А у вас избирательный вкус, мисс Уокер. — Разглядывает меня презренно, неприятно проговаривая каждую буковку фамилии. — В прошлый раз вы героически заступились за удивительно мерзкое создание. И сейчас делаете то же самое: пытаетесь огородить от неприятностей сына Сатаны. Старик начинает хохотать, не сводя с меня глаз. — Совсем не важно кто он. Вы не можете заключить его под стражу, основываясь всего-лишь на догадках в причастности к похищениям! — Догадки обязательно подтвердятся, вот увидите. — Он бы никогда этого не сделал! — Я воинственно вскакиваю с кресла, упираясь ладонями о стол. Происходящее начинает больше походить на противостояние, чем на обычный разговор. — Сядьте обратно, — серьезным тоном приказывает Кроули. Я нехотя слушаюсь. После чего пожилой мужчина объясняет чуть спокойней: — Я верен здравому смыслу: Сатана способен на что угодно, а, как известно, яблочко от яблони недалеко падает. Кроули все еще слушает меня и позволяет препираться с ним по одной лишь причине: я свидетель того, что тот хотел бы скрыть. Я представляю угрозу. Он это понимает. Я это понимаю. Попытается убедить меня, что прав, дабы склонить на свою сторону. Чтобы я молчала в тряпочку и никому не растрепала об услышанном. Нет, не дождетесь. Только не в этот раз. — Вы судите Люцифера лишь по поступкам его отца, в этом нет и доли здравого смысла! — Будьте осторожней в своих словах, мисс Уокер, — Кроули встает с места и начинает демонстративно медленно обходить стол, скрестив руки на груди. Он нагнетающе останавливается рядом со мной, нависает тенью, давит, показывая свое превосходство. — Ведь столь нездоровая озабоченность сыном Сатаны наводит на мысль, что между вами двумя что-то есть, а это нарушение одного из главных законов равновесия. Нездоровая озабоченность ― на удивление точное описание. «Решила, что у меня есть к тебе чувства? Ошибаешься, Вики, это невозможно». Эти слова принадлежат ему. Это их я прокручивала в голове снова и снова в последние дни, пока не заучила до дыр. Эти дыры изрешетили все мое нутро и до сих пор больно обжигают. — Ничего между нами нет, — получается выдавить лишь полушепотом, на выдохе. Ведь мои чувства задеты. Я опускаю взгляд в пол и добавляю еле разборчиво: — Вы сказанное мной перевернули и исковеркали. Кроули явно наслаждается тем, что смог немного усмирить меня. Он наклоняется ближе к моему уху и переходит в контрнаступление с прямой угрозой: — Буду честен, мисс Уокер: после того, что вы услышали, мне следовало бы избавиться от вас. Конечно, вы можете избежать проблем, но только если будете держать язык за зубами. Ложь. Хотел бы избавиться, сделал бы это и не предупреждая. Директор жесток, но все же не настолько. — Вы не избавитесь от меня, ведь тогда будете ничем не лучше того, кого так презираете! — Я вновь вскакиваю с места и теперь говорю со слегка опешившим директором тем же угрожающим тоном, что и он со мной только что: — То, что вы собираетесь сделать — низко и бесчестно. И если Люцифера заключат под стражу, можете быть уверены, я сделаю так, что все вокруг узнают, как наш директор Кроули арестовал сына Сатаны, основываясь лишь на глупой личной неприязни к его отцу! Кроули знает, что я не вру. Он долгое время глядит на меня молча, обдумывая все «за» и «против», затем поджимает губы: отступает. Переводит взгляд куда-то в пространство за мной и вдруг усмехается. — Ты легок на помине, — произносит ехидно, пока усаживается обратно в свое кресло. — Что за утомительный день. Я не хочу оборачиваться, потому что логически, интуитивно или даже экстрасенсорно понимаю, кто именно стоит сейчас за моей спиной. Будь моя воля, я не поворачивалась бы до тех пор, пока не получу точную гарантию, что его там нет, неважно как долго пришлось бы так стоять, неважно, что это выглядело бы странно. Кто мне объяснит, как такое возможно, чтобы кто-то находился позади, а ты на космическом или молекулярном уровне ощущал его присутствие настолько явно, что мурашками покрывались затылок со спиной? — Люцифер здесь, как вы и велели, директор, — торжественно произносит прислужник, явно опасаясь сына Сатаны и держась чуть поодаль. Я собираю все остатки силы воли, игнорирую желание сбежать прямо сейчас, выйти в окно или просто исчезнуть на месте. Упрямо гляжу в глаза директора, ожидая его вердикта. Он также сверлит меня некоторое время, потирая висок, затем устало выдыхает и отворачивается, утыкаясь в какие-то бумаги. — В этом больше нет нужды, — выдавливает с явной неприязнью, полностью признавая свой проигрыш. — За юного Наследника уже замолвили словечко. — Но, директор… — теряется прислужник, осознав, что его старания были напрасны. — Прошу всех покинуть мой кабинет, — обрывает любые попытки продолжить разговор Кроули. Мне приходится сделать то, чего так боялась: развернуться. Люцифер стоит посреди дверного проема и молча, но слишком выразительно смотрит в мои глаза. Всем своим видом кричит: «Зачем ты это сделала?». Он не обронил ни слова, хотя в любой другой подобной ситуации лез бы в конфликт с директором или прислужником, стоило ему только оказаться на пороге кабинета. Все потому, что услышал последнюю часть нашего с Кроули диалога и теперь недоволен, смущен, растерян. Я достаточно хорошо чувствую его характер, чтобы понимать: благодарить за такое демон точно не станет. Особенно меня. Главное сейчас глядеть строго в пол и никуда больше. Три шага и три удара сумки о бедро. Я задерживаю дыхание, когда едва не касаюсь его торса своей грудью, протискиваясь между ним и дверным проемом, в то время как он продолжает сверять взглядом мое раскрасневшееся лицо. Явно хочет что-то сказать, но не успевает: я пулей проскальзываю мимо. Слишком быстрыми шагами мчусь через коридор, придерживая лямку сумки, которая сейчас вот-вот слетит с плеча. Щеки и уши предательски горят. — Стой, Непризнанная, — властный приказ, произнесенный где-то за моей спиной таким тоном, что страшно ослушаться. Но сегодня я отчаянно смелая, поэтому продолжаю шагать вперед, хотя знаю, что тот, чей отец Сатана вот-вот меня догонит. — Не могу, тороплюсь, — выдаю, слыша чужие шаги совсем близко позади. Не проходит и пары секунд, как меня ловят за руку и разворачивают на себя. Это можно было и предвидеть. Тебе досталась нетерпеливая, пылкая натура и, конечно, ты ни за что не допустишь, чтобы тебя игнорировали подобным образом. Но как же ты не поймешь, что мне больно даже взглянуть на тебя, а разговаривать тем более? Что одно твое простое касание отдается мне миллиардом мурашек по всему телу, но я вынуждена это скрывать, ведь ты всегда отталкиваешь. И как мне быть, по-твоему? Зачем говорить с тобой, когда ты делаешь меня настолько уязвимой и слабой каждый раз? — Значит придется опоздать, — Люцифер не оставляет шанса противостоять ему, но я умудряюсь это делать. — Сказала же, мне нужно идти, — одергиваю руку сразу же, как только чувствую те самые предательские мурашки от соприкосновения его теплых пальцев с моим запястьем и вновь мчусь по коридору. Для сына Сатаны это оказывается точкой кипения, все равно, что подразнить быка красной тряпкой. Не церемонясь больше ни секунды, он вновь с легкостью оказывается рядом, обхватывает меня одной рукой в охапку, приподнимая над землей, будто я большой игрушечный медведь и целеустремленно несет куда-то. — Не играй со мной в догонялки, Вики, — произносит, открывая свободной рукой первую попавшуюся дверь. — Я все равно выиграю. Оглядывает по сторонам коридор: проверяет, чтобы у его «преступления» не было свидетелей, прежде, чем занести внутрь класса и захлопнуть за нами дверь. Усаживает на переднюю парту, а сам становится напротив и опирается ладонями о стол по бокам от меня, блокируя пути побега. — Зачем ты полезла в это дело? — начинает сразу же, требуя обратить все внимание в его сторону. Сутулится, ведь заглядывает прямо в лицо, держа свое напротив. А вот я тушуюсь. — Какая тебе разница? — Глазами бегаю по своим коленками, лишь бы только не столкнуться с опасным алым взглядом. Ведь как только увижу, тут же проиграю. — Собрался отчитывать? — Собрался сказать, что мои проблемы тебя не касаются, мне не нужны заступники. — Отчеканивает твердо и довольно грубо. — Ты хоть знаешь на что способен этот старик? — Он ничего мне не сделает, и спрошу ещё раз: какая тебе разница? Дважды игнорирует вопрос. — Ты всерьез думаешь он спустит тебе это с рук, совсем глупая? — Люцифера явно раздражает моя заинтересованность своими коленками. — Черт возьми, да посмотри уже на меня! Теплая мужская ладонь требовательно приподнимает мое лицо на себя, заставляя слушаться. И я смотрю. Вот он, мой проигрыш. Этот привлекательный томный взгляд: алая бездна, глубокая прорва, топкое болото. Цепляет и затягивает намертво. Не сбежать, но и близко не подобраться. — Пропала белокрылая ученица нашей школы. — Говорю хоть что-то, чтобы не потеряться окончательно, не пропасть. Чтобы отвлечься от этого чертового желания быть еще ближе к нему, обхватить ногами, уткнуться носом в шею и остаться так ещё на час, а может два. — Почему Кроули считает, что в этом замешаны ты или твой отец? — Потому что это Кроули, — он говорит мягче после того, как видит мои глаза. Затем смотрит на пальцы, которыми то и дело касаюсь медальона, висящего на шее. Еще не снимала его с тех пор, как Сэми подарил. Алый взгляд задумчиво теплеет, опускается ниже к сумке с украденной едой, которую я придерживаю одной рукой. — Тебе следует перестать вечно спасать кого попало. Снова беспощадные дыры решетят область груди. Кажется я поняла, что делает мне так больно в общении с тобой: говоришь «невозможно», словами разбиваешь меня на тысячи осколков, а сам глядишь вот так, вот с этой заботой. Я не слепая и замечаю, как ты обращаешься с окружающими, как смотришь на них. Взгляд, которым одариваешь меня слишком другой, слишком теплый. На меня ты смотришь так, что я в беде. По уши в беде. — Ты не кто попало, — произношу правду на выдохе. Чего мне действительно стоит перестать делать — быть такой честной. Люцифер слышит сказанное и выдыхает вместе со мной. Он устало опускает голову, пряча лицо на какой-то момент, и обессиленно усмехается. Сильнее сжимает края парты, о которую упирается руками, так, что костяшки пальцев белеют. Что с тобой такое? Что тебя так мучает? — Вики, не думала, что я могу быть твоим врагом? М? Может это я похитил девку, чтобы порадовать папашу, он ведь ангелов на дух не переносит. Думаешь такое невозможно? Снова показывает другую свою сторону, ту которая дается ему легче всего. Поймал в капкан зрительного контакта и не отпускает, глаза сверкают и выдают ненависть ко мне, к ситуации или самому себе, если бы я только знала. — Невозможно, ты бы не похитил, — мотаю головой. — Зачем ты все это мне говоришь? Ты будто бы ждал, что отвечу что-то вроде этого. Ухмыляешься холодно и бесстрастно, мол «вот упрямая». Ты же не догадываешься, что я лишь хочу помочь, хочу освободить от этой ноши, чем бы это ни было. Просто поделись со мной этой тревогой и станет легче. А, если не со мной, то поделись хоть с кем-нибудь другим, только хватит держать в себе и справляться со всем в одиночку. — Перестань мнить меня таким хорошеньким, ты ничего не знаешь, — говоришь, но недоговариваешь. — И что же я должна знать? Ты беспощаден. Губы подносишь к моему уху и давишь смертельно жестокие наборы букв: — Знаешь, что я хотел сделать с тобой с самой первой нашей встречи, как только увидел твое милое напуганное личико? Хотел овладеть тобой, прямо там, в коморке. Тембр до невозможного низкий. Глаза пылают алым. Тон гневно желающий, чтобы его услышали. — Прекрати, — твержу полушепотом, еле находя в себе силы от этой напирающей ауры вокруг него. Но меня не слышат. — Я и сейчас жажду сделать это, вот здесь, на парте, — указывает взглядом на стол, вдавливая меня в него сильнее своим телом, так что мне приходится наклоняться назад, опираясь на локти. — Грубо, как хочу этого я, а не ты. Невзирая на твои мольбы прекратить или остановиться, нет, даже так: твои мольбы меня только больше возбудят. Сумка падает на пол, из неё выкатывается пара яблок, которыми я уже давно должна кормить своего друга, вместо всего этого. — И если бы отец приказал, я бы не раздумывая похитил тебя, слышишь? Совсем не сходится с тем, что говоришь ты, верно? — Люцифер, хватит, — дрожу и протестующе упираюсь ладонями в торс демона. — Что, неужели такой Люцифер тебе не по душе? Во мне нет сил слушать это дальше. Отталкиваю от себя сына Сатаны, спрыгиваю ногами на пол со стола и начинаю торопливо собирать яблоки обратно в сумку. Думать приходиться быстро, я раскладываю в голове все услышанное по полочкам и далеко не сразу решаюсь вновь повернуться на своего обидчика. Люцифер слишком мрачен, наблюдает за мной, не моргая. Внимает всему, что я дальше твержу: — Знаешь что? Ты ужасен. Доволен? И чтобы ты знал, я никогда не считала тебя хорошеньким, — я говорю спокойно, но влажные глаза выдают с поличным. Ещё чуть-чуть и потекут слезы, но я держусь, намереваюсь дотерпеть до финала. Когда делаю пару шагов к выходу из класса, демон тут же шагает за мной, но я не позволяю. Срываюсь на крик: — Не подходи! Не подходи ко мне больше, пожалуйста. Последнее умудряюсь произнести без всхлипываний, убедительно и твердо. Это все, на что я способна. Нет, не дотерплю. Слезы ― мой спутник всегда, когда дело касается тебя. Они неконтролируемо текут ручьём, я вытираю их рукавом от джемпера, но ведь все равно продолжают. Выскакиваю из класса и скорее шагаю прочь, подальше. Я все ещё не боюсь тебя, нет. Но раз желаешь, чтобы знала в тебе лишь мерзавца, да будет так. Не хочу видеть или слышать тебя. Не смотри, не произноси мое имя, не прикасайся. И, может быть, тогда я вовсе перестану помнить о тебе, а твоей израненной душе станет хотя бы чуточку легче. Как только оказываюсь на улице, бездумно двигаюсь в сторону нашего с ребятами дерева, пытаясь совладать с пеленой на глазах, что мешает видеть. На воздухе хорошо. Воздух очищает мысли и спасает от давящего комка в горле. — А вот и она, — издалека замечает меня Ади и машет рукой, зазывая. — Эй, Вики! Он сидит на траве, Мими стоит перед ним, а Сэми, должно быть, уже убежал в класс Геральда: на уроки своего любимого учителя он в последнее время приходит пораньше, отдельно ото всех. — У нас спор! — Мими обнимает меня за плечо, как только оказываюсь рядом, и с нетерпением просит: — Скорее скажи, как ты считаешь, кто из преподов больше подходит Мисселине: Геральд или Фенцио? Вопрос вызывает у меня глупую улыбку своей абсурдностью. — Геральд, — отвечаю честно. — Да! Я же говорил! — Радуется рыжеволосый демон. Видимо своим ответом я автоматически перехожу на его сторону в этом споре. — Что? Нет, такой союз сразу же осудят! — Возражает демонесса, скрещивая руки на груди. — Дурочка, мы же говорим о том, кто ей больше подходит, а не о том, как отреагируют окружающие! — Ади победоносно задирает свой веснушчатый нос, затем мягко улыбается. — К тому же, в союзе между ангелом и демоном нет ничего такого ужасного. Жаль этого не слышит Сэми, ему бы явно понравилась последняя фраза своего возлюбленного. Мими хмурится недовольно, затем обращает внимание на меня, вернее на мою шею. — Что за медальон, откуда взялся? — С любопытством оценивает украшение и протягивает ладошку, как бы говоря: «Дай посмотреть». Легко справившись с замком, снимаю его и отдаю подруге. — Сэми подарил. Сказал, что нашёл на рынке торговцев, — пожимаю плечами. — Сэми подарил? — Ади недоумевающе надувает губы и потирает затылок. — Вообще-то Сэми уже как года два на рынок торговцев ни ногой. С тех пор, как какой-то чернокрылый хмырь чуть не отдубасил его на этом самом рынке за то, что плечом задел. — Точно, — вспоминает Мими, отвлекаясь от разглядывания медальона, и улыбается. — История достойная премии! — Но… Как же… — Меня одолевает замешательство, даже в голову ничего не приходит, что могу сказать или подумать. Зачем Сэми обманывать меня? Какой в этом смысл? В этот момент на всю округу раздается мелодичный звон колоколов. Это всегда было предупреждением для учеников, что обед закончится через десять минут и пора собираться по классам. Черт, Фыр! Слишком задержалась, опоздаю ведь на урок такими темпами. — Мне пора, нужно еще навестить кое-кого! — Твержу друзьям и тут же кидаюсь бежать. Запрыгиваю на небольшой камень, что стоит прямо на моем пути: не хочу идти в обход, с него спрыгиваю на узенькую, извилистую тропинку и мчусь со всех ног к лесу. Ничего, ещё можно успеть. — Сумасшедшая! — Рыжеволосый демон успевает шутливо выкрикнуть это мне в спину. Я знаю, что Фыр уже ждет. На дорогу до его пещеры в лесу уходит от силы минут пять, если лететь без остановок. Ещё десять уйдёт на то, чтобы покормить, плюс пять на путь обратно. Итого, опоздаю в класс на десять минут? Не так смертельно. Приземляюсь рядом с заветным местом. Дракон не выглядывает, но я знаю, что он там. Он всегда там в это время, потому что привык к моим визитам и вечно этого ждёт. — Эй, малыш, — делаю несколько шагов к пещере. — Соскучился? Я принесла тебе… Возможность продолжить фразу обрывает чужая крупная ладонь, что резко затыкает рот. Чья-то рука крепко обхватывает меня сзади, не давая двигаться. — Вот и попалась, — звучит у моего уха незнакомый мужской голос.