Ты спаси мою грешную душу

Люцифер

Стою неподвижно, посреди, еще задымленной, темной пещеры, которая ранее была домом для дракона, и гляжу в одну точку. Зрачки изумленно застыли на месте, так же как и конечности: они онемели от злости и безысходности. Я наблюдаю за тем, как все внутри пещеры сгорело дотла и превратилось в серый пепел. Все, кроме обгоревшей, практически обуглившейся, туши, когда-то знакомого мне, несчастного существа. Крохотные языки костра ещё безобидно полыхают в некоторых местах, упрямо стремясь завершить свое дело до конца. Запах жженого мяса вперемешку с запахом горючей жидкости и горелого сена остро бьют по ноздрям и заставляют морщить нос. Не осталось ничего. Только смрадный дым, тишина и безмятежно парящие по периметру пещеры куски пепла. Один из них пролетает прямо перед моим лицом, и приходится моргнуть, впервые за все время, что нахожусь здесь. Я выхожу из пещеры, ноги выносят меня из нее сами, потому что нуждаюсь в том, чтобы прочистить носоглотку от этого сраного запаха, и жадно вдыхаю кислород. Рядом со входом в пещеру на земле одиноко лежит груша и пара яблок вместе с большой плетеной сумкой, которую видел сегодня на Непризнанной. Это добивает меня окончательно. Я опускаю взгляд вниз, на свою обувь, просто, чтобы хоть немного придти в себя. Хотя боковое зрение, будто издеваясь, продолжает концентрироваться на этих чёртовых фруктах, красного и зеленого цвета, лежащих неподалеку. Мрачная картина подтверждает худшие мои опасения и заставляет обреченно присесть на корточки, а локтями упереться в колени. — Где мне искать тебя? — Я устало прикрываю глаза и давлю на них пальцами раздраженно. Челюсти смыкаются до предела, подавляя желание заорать от ярости. — Где мне тебя искать? В голову лезут чудовищные мысли: одна хуже другой. Её энергии даже не чувствую в воздухе, значит была здесь уже больше двух часов назад. Это слишком много. Непозволительно много. Меня рвёт на части. Времени мало: час, максимум два, пока отец не закончит свое собрание. После этого сразу займётся мной, но я сижу здесь и не имею ни малейшей догадки, что делать дальше. А самый главный вопрос, который первым приходит в озлобленную голову: Кто? Кто посмел сделать это? Кто посмел забрать ее вот так, жестоко убив перед этим существо, которое было дорого ее сердцу? И, наверняка, на её же глазах. Кто превратил водяного дракона в обугленные, лишенные жизни, покрывшиеся копотью, бесполезные останки? Хочется кричать в воздух: скажи мне кто это сделал! Покажи. Только ткни пальцем и, я обещаю, в эту же секунду от него не останется и мокрого места. Или расскажи где ты, дай хоть какую-то подсказку, маленький знак, и, клянусь, я тебя найду! Отыщу, достану, где бы ты ни была, только дай мне подсказку! И, самое главное, живи. Умоляю, будь жива, когда я приду за тобой. Не вздумай умирать. Но она молчит. Больше не зовёт на помощь, не слышу ее голоса. Чувствую как от последней мысли желудок завязывается в узел, ледяные пальцы на рефлексах тянутся к карману брюк, хватают сигарету из пачки, подносят к губам. Тут же щелчок зажигалки и глубокая затяжка, наполняющая лёгкие вредным табачным дымом. Времени мало. Думай. Искать зацепки? Проверить улики, в надежде, что похититель не умеет перемещаться щелчком и наследил, пока покидал это место. Такое работает только в людских детективах, хитро закрученных сюжетом, и убьет слишком много времени. Думай. Если бы был кто-то, кто может помочь найти ее. Кто-то, кто способен отыскать кого-угодно и за короткий срок. Я открываю глаза, задумчиво выдыхаю дым и поднимаю взгляд в серое небо, которое заполонили клубящиеся облака. Вообще-то один такой есть. Не видел Цербера со вчерашнего дня. Сегодня он не докучал мне. Не преследовал, не появлялся внезапно из ниоткуда. Я даже забыл о его существовании, хотя он ежедневно всеми силами не давал мне этого сделать. А сейчас, когда он действительно нужен, где его черти носят? Заканчиваю с сигаретой, сплевываю вязкую слюну на землю и перемещаюсь обратно в отцовский замок. Только теперь уже в покои беса. Я не прогадал, вот только заявился не вовремя. В просторной спальне стоит огромная кровать, покрытая смятыми золотистыми покрывалами, на которой уместилась бы целая компания. А на тёмном дубовом паркете, перед кроватью, сидит обнаженная рыжеволосая демонесса. На её шее чёрный кожаный ошейник с железной серебристой цепью, конец которой крепко-накрепко намотан на ладонь Цербера, стоящего подле девицы. Она покорно сидит на коленях, вся раскрасневшаяся и влажная от пота, и изнуренно глядит в глаза своему «хозяину» снизу-вверх. Видимо происходящее длится уже давно. Тот наоборот спокоен. Так же смотрит на неё довольным взглядом из-под полуприкрытых белых ресниц и безмятежно улыбается. Штаны неприлично приспущены, торс оголен. — Приоткрой ротик, милая, — почти ласково диктует ей и тянет за цепь так, чтобы демонесса наклонилась вперед и поднесла губы к его обнаженному возбужденному причиндалу. Прекрасно знает, что я здесь: с его чуткостью, появиться рядом и остаться незамеченным — невозможно. Знает, но продолжает играться со своей чернокрылой. Я прокашливаюсь, стоя слишком близко, буквально в пяти шагах от происходящего. — Желаешь присоединиться? — не глядя на меня, спрашивает Цербер. Он больше увлечен наблюдением за тем, как влажный язык рыжеволосой облизывает его член. Делаю вид, что не услышал эту чушь. И так же полностью игнорирую его омерзительное поведение. — Нужна твоя помощь. — Пооомощь? — пропевает беловолосый и прикрывает глаза от наслаждения, все так же не удосуживаясь повернуть свою проклятую голову на меня. — К чему тебе помощь от «всего лишь слуги»? Язвит и жалит ядом. Цитирует мои же слова, которые неосторожно бросил ему вчера. Имеет право. Вот только у меня нет на это времени. Мое терпение подобно гранате с зажженным фитилем. Фитиль догорел почти до самой крайней точки. — Цербер, — я держусь из последних сил, чтобы не швырнуть сейчас что-нибудь тяжёлое в беса. — Прекрати трахать рот этой девки и немедленно выйди со мной на разговор! Он знает: просить в третий раз не стану, скорее разобью ему лицо. Кривит снисходительную гримасу, застегивает ширинку и откидывает цепь на кровать. — Хозяин, вы уходите? — щебечет девица с демонстративным желанием продолжать начатое. В ответ Цербер поощрительно гладит ладонью макушку демонессы пару раз и отвечает: — Хозяин скоро вернётся. Он, наконец, переводит взгляд на меня: взвинченного и взбешенного, головой указывает на выход из комнаты. Вместе покидаем спальню, выходим в прихожую, бес закрывает дверь, поворачивается в мою сторону и смотрит выжидающе. — Что же такое могло заставить нашего Наследника ворваться прямо в мои покои? — Он ехидничает, вдыхает воздух рядом со мной, его взгляд становится более осознанным, а губы расплываются в усмешке. — Или, вернее спросить: «кто»? Он знает. — Ты знаешь. Он всегда все знает, мне нет нужды вдаваться в объяснения. — Думаешь знаю? — Театрально надувает губки. — Я вот не уверен. Фитиль догорает до конечной точки. Я взрываюсь. Хватаю за шею одной рукой и пригвождаю к стене рядом с дверью, яростно разглядывая эти бессовестные глаза. — У меня нет времени на твои игры. Ты поможешь мне найти ее, — давлю агрессивно, поднеся губы слишком близко к щеке Цербера. — Поможешь, а потом можешь возвращаться обратно к своей рабыне, раздвигающей перед тобой ноги. Бес не теряется ни на секунду. Ничто и никогда не может сломить его безмятежность. — Нашу куколку похитили, это печально, — давит с трудом, ведь мои пальцы, сжатые на шее, перекрывают ему воздух. — Но я очень занят, как видишь. Указывает глазами на дверь, затем вновь заглядывает в мои с упрямым вызовом. Злиться на него, угрожать или применять физическую силу смысла нет: этот тип непробиваем. Я обидел его вчера, поэтому так себя ведёт. Понимаю. Поделом мне. Он желал услышать от меня искреннюю благодарность, и он её заслужил. Вот только, мне тяжело даже просто просить его о помощи, не говоря уже о заветном слове из семи букв. Моя паршивая, горделивая натура не позволяет высказывать всего, что думаю и чувствую на самом деле. Иду на компромисс. Ослабляю хватку, а затем и вовсе убираю от беса свои руки. — Без тебя никак, — требовательные алые глаза исподлобья всматриваются в спокойные небесно-голубые. Усмехается возмущённо. — Ты сбежал прямиком с собрания князей и просишь помочь спасти посланницу Шепфа. Если Господин узнает, что я участвовал в этом, убьет меня не раздумывая. — Сейчас он непривычно серьезен. Опускает взор, облизывает верхнюю губу задумчиво и вновь возвращает на меня. — Так назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен согласиться? Молчу. Сверлю твердым взглядом. Причин нет, ты прав. Я вечно помыкаю Цербером, как хочу. Заставляю прислуживать мне, унижаю и втаптываю в грязь. Но если на чистоту: он ничем мне не обязан. — Я пошел, — бес вполне последовательно и логично реагирует на мое молчание. Наблюдаю за тем, как единственный шанс спасти Непризнанную медленно покидает меня. Вот он, этот шанс: пальцами с ногтями, окрашенными в черный, открывает дверь и шагает обратно в спальню, желая продолжить заниматься своими плотскими утехами. Этот самый шанс ― гениальный манипулятор, чертов БДСМщик с пепельно-белыми волосами, которому удается довести меня до отчаяния. Так хочешь искренности? Тогда получай. — Я прошу тебя не как слугу! — Умудряюсь просунуть ладонь в проем, прежде чем дверь успевает захлопнуться передо мной, распахнуть ее обратно и проследовать за бесом в комнату, выдавая в его бледную спину: — Я прошу тебя как друга. Резко тормозит. Стоит какое-то время, опустив голову и обдумывая услышанное. Я честен. Не вру. Можешь понюхать мои эмоции. Можешь обнюхать всего меня, чтобы убедиться, если не веришь. Только быстрее. — Хозяин, что-то случилось? Его девица все так же сидит на полу, дожидаясь продолжения их игр, и заинтересованно глядит на него, застывшего на месте. А сзади ― я, стою в дверном проёме и точно так же смотрю, ожидая, что будет делать. Цербер выдерживает немалую паузу, прежде, чем произносит, обращаясь к демонессе: — Веди себя хорошо, пока меня не будет, — щелкает в пальцы и оказывается полностью одетым, как обычно, в черное. — Хозяин должен кое с чем разобраться. Уже через минуту мы оба стоим у той же самой пещеры. Тот, кого во времена войны, звали «ищейкой», заходит внутрь сгоревшего пространства и почти сразу выходит наружу без каких-либо эмоций на лице. Он сосредоточен, вдыхает запах то тут, то там. У меня нет никакого терпения. Поднимаю с земли плетеную сумку и протягиваю бесу. — Вот, на сумке может быть ее запах. Ты ведь пытаешься взять след? — Не нужно, — деловито отвечает Цербер и ухмыляется. — На твою девчулю я уже давно положил нюх. Жилы в руках подергиваются от того, как построена последняя фраза. Хотя словосочетание «твоя девчуля» по звучанию мне нравится куда больше, чем его вечное «наша куколка». — И что же тогда ты делаешь сейчас? Не могу просто стоять и смотреть, как бес ходит туда-сюда, принюхиваясь ко всему подряд, с этим важным видом. Какой в этом толк, что он пытается унюхать? Цербер кривит недовольную гримасу, услышав мой скептический тон. Он стоит ко мне боком, я могу разглядывать его утонченный профиль, когда произносит: — Их было двое, — пальцами, указательным и средним, показывает цифру два, пока сосредоточенно глядит куда-то в пустую точку. Щелчок, и в его алых губах появляется зажженная сигарета. — Дшемоны. Одшин изш них сшилен. Перевожу, как: Демоны. Один из них силен. Беловолосый не имеет проблем с речью, просто сигарета меж его зубов заставляет шепелявить. Что еще за демоны, неужели отец нанял кого-то ещё, чтобы поймать её? Если они схватили её и уже готовы передать Сатане, я обязан успеть перехватить их. — Где они сейчас? — Шди шдесь, — этот кривляка улыбается, выдыхая дым, и исчезает. Говорит ждать здесь, мне остается лишь слушаться. Ворот от водолазки продолжает безжалостно сдавливать горло. Я нервозно закатываю черные кашемировые рукава по локоть. Переживаю, что уже слишком поздно, или что Цербер не справится с поставленной задачей. Какое-то время стою неподвижно. Затем начинаю ходить из стороны в сторону, а бес то появляется, продолжая курить всё ту же сигарету, с которой начал поиски, то исчезает, не говоря мне ни слова. Минуты через две он возвращается, оказываясь прямо передо мной с руками по карманам. Сигарета у него во рту дотлевает до фильтра, он делает последнюю затяжку, выкидывает её и вальяжно выдыхает дым: — Нашёл. Нашёл? Прошло всего три минуты. — Нашёл что? — Хмурю брови, затаив дыхание. Мне кажется мы не правильно друг друга поняли, или я где-то туплю. Слишком быстро, такого не может быть. — Девчулю твою, — Цербер поясняет, поднимает брови и глядит, как на неверующего идиота. Его слова оглушают похлеще, чем любые выстрелы, и заставляют сердце сделать лихой кульбит. — Веди, — требую, не тратя больше времени на раздумья. — Перемести меня и можешь быть свободен. Чувствую, как подогреваются глаза, а в ротовой полости вырабатывается слюна. В каком именно она месте, с кем и сколько их там ― уже не имеет значения. Я готов ко всему, будь там хоть целая армия. В данный момент меня можно сравнить с озверевшим голодным хищником, сорвавшимся с цепи. — И пропустить такое веселье? Неа, я с тобой, — ухмыляется Цербер, который уже и думать забыл про рыжеволосую бестию, что ждет его в комнате. Он кладет теплую ладонь на мое плечо и перемещает нас. Если пещера находилась примерно вначале леса, то место, где оказываемся сейчас располагается в самой глубокой его чаще. Деревья донельзя покрыты зеленым мхом, свисающим с острых веток пушистыми «сосульками». Кустарники и деревья разрослись здесь так густо, что даже свет едва ли умудряется пробиваться сверху, через эти заросли. А там, где самые отпетые солнечные лучи все же просачиваются сквозь ветки и листья, лесные участки освещены темно-оранжевым, закатным солнцем. Картина была бы волшебной, хоть бери и рисуй прелестный холст, если бы не одно «но». Среди всех деревьев выделяется извилистая плакучая ива. О ее массивный ствол, который не обхватить руками, даже если это попытается сделать настоящий громила, облокачивается два демона. Я появляюсь неподалеку от них, но меня не замечают. Обсуждают что-то невероятно важное. Оба знакомы мне. Те двое фанатиков, которые подстерегли меня вчера в замке: все болтали о том, что хотят быть моей правой рукой и не давали уйти. Красноволосый с идеальным черепом и его дружок-тихоня. Увидеть знакомые лица не ожидал, да еще и этих безобидных идиотов, поэтому мой яростный, целеустремленный настрой на мгновение пропадает. — Что здесь такое? — спрашиваю ровным опасным тоном, заставляя этих двоих вздрогнуть и удивленно покоситься на меня и беса, который стоит со мной плечом к плечу. Я делаю к ним твердый шаг из-за дерева, около которого стою, желая разобраться в происходящем. Только после этого моему взору открывается вся картина. — Господин Люцифер, — ошеломленно выдает красная голова, затем его изумрудный взгляд соскакивает на беса подле меня. — Вместе с Господином Цербером? Огромная честь встретиться с вами! Оба демона падают на одно колено и преклоняют свои головы. А я ничего вокруг уже не слышу и не вижу. Ничего. Кроме девушки, что бесцеремонно подвешена вниз головой к одной из самых низко расположенных ветвей плакучей ивы. Черная школьная юбка в еле заметную клетку задралась и висит где-то на животе, неуместно пошло оголяя бледно-розовые полупрозрачные трусики. Кисти рук связаны веревкой за спиной и побагровели от того, как сильно затекли. Крылья так же связаны, вот только не веревкой, а острыми прутьями. Перья истерзаны и покрыты засохшими кровоподтеками: видимо часто брыкалась. Заметив, как гляжу на Непризнанную, красноволосый набирает в голос горделивой интонации и говорит: — Мы и сами хотели позвать вас, Господин, но сперва пытались допросить эту мразь, вот только она отключилась, — его слова тут же подкрепляются задорным смехом Цербера. — Девчонка, что висит перед вами: посланница Шепфа, которую Повелитель Ада поручил вам найти. Красноволосый говорит гордо и уверенно, будто я должен непременно расцеловать и погладить его по головке за все. Цербер уже не просто смеется, он хохочет до слез, когда к речам Идеальной черепушки присоединяется второй, темноволосый. Он говорит более сдержанно и серьезно: — Мы всё так же желаем заполучить ваше доверие, Господин, поэтому поймали девчонку для вас. Можете убедиться во всем, если проверите ее энергию. Мои зрачки сужаются до ненормальных размеров, сердце колотится до боли, мои ребра скоро точно треснут под его напором. Глаза неотрывно глядят на ту, которую эти двое похитили лишь в угоду мне. Лишь в угоду мне, ее любимого дракона сожгли заживо. Лишь в угоду мне ее пытали и мучили. Осознать, что причина ее несчастьям я ― равносильно тому, чтобы прямо сейчас нажать на спусковой крючок и выстрельнуть в свою же голову, раздробив ее на кровавые ошметки. — Как это мило с вашей стороны! — Вступает в беседу Цербер, который понимает, что я и слова вымолвить сейчас не смогу. Зато он не на шутку заинтересован происходящим. Вернее сказать, забавляется. — А откуда вам известно, что Люцифер должен поймать посланницу Шепфа, позвольте узнать? — Узнали от Хабарила, — поясняет темноволосый. — Он проходил мимо нас и обсуждал с каким-то прислужником, что Владыка поручил это задание своему Наследнику. Я не слышу, как вся эта шайка продолжает болтать. Зато слышу хруст листьев под ногами и стук собственного пульса, когда шагаю к Непризнанной. Хочу быть поближе. Увидеть, что она дышит. Убедиться, что жива. С каждым шагом подмечаю новые детали в ее измученном теле и чувствую, как вены на моей шее набухают, намереваясь лопнуть где-то там, под кожей. Ее глаза прикрыты и подрагивают, пухлые розовые губы совсем сухие, правая щека приобрела алый оттенок, который норовит превратиться в синяк, как след после удара или сильной пощечины. Рука сама рьяно тянется к бархатной коже на красивом женском лице. Я задумчиво касаюсь ее веснушек, ловлю их едва ощутимо, внешней стороной своих пальцев, чтобы не сделать больно. Прости. В этот момент она еле заметно приоткрывает покрасневшие, заплаканные глаза и смотрит на мою руку, застывшую около ее лица. Я замираю всем своим существом. Весь остальной мир также замирает вокруг меня. Она не видит кто именно перед ней стоит и, мне кажется, даже не осознает, что происходит: слишком устала. Но почему-то не боится, а наоборот инстинктивно подается щекой вперед и теперь сама касается моих пальцев. Как несчастный, брошенный котенок, желающий, чтобы его успокоили. Самое страшное не то, что увидит меня здесь. Не то, что услышит речи демонов, говорящих о том, что я ― тот из-за кого она пострадала. Самое страшное ― безжизненная пустота, обитаемая теперь в этих глазах, некогда лучистых и искрящихся тысячей бликов. Прости меня. Ветер завывает, не предвещая ничего хорошего. Массы воздуха обдают мою, нагревшуюся от повышенного давления, кожу прохладой, будто пытаясь хоть немного утихомирить пыл. Я веду оценивающим взглядом выше. Стройные ноги расцарапаны и покрыты ссадинами, будто ее волочили по земле. На внутренней стороне бедра красуется укус, повторяющий форму чьих-то зубов, особенно клыков. Тучи сгущаются над небом, которое за считанные секунды делается темным и сумрачным. Не остается и намека на закатное солнце, только мрачная темень. Скажи мне, кто? Красная голова или тихушник? Кто из них посмел оставить этот след на тебе? Где еще они тебя трогали? Где-то там на фоне, красноволосый демон бахвалится и важничает, обращаясь ко мне: — Господин, мы ее потрепали немного, уж очень бойкой оказалась, но основное удовольствие отставили для вас. Слышали бы вы, как она визжала, когда мы сожгли ее любименького дракона. Мышечные спазмы шеи заставляют с хрустом наклонить голову в бок один раз и выпрямить обратно. Над лесом слышатся крики, которые издает стая черных воронов, сидевших неподалеку. Они пролетают мимо, стремясь покинуть это место как можно скорее. Они спасают свои жизни. Становится холодно. Правда это не погода. Не матушка-природа злится и негодует, наблюдая за вопиющей жестокостью и глупостью своих детей. Это я. Вся эта мгла исходит от меня одного сейчас. — Что, говоришь, вы с ней делали? Голосовые связки давят низким, повелительным басом. Я выпрямляю грудь и смотрю прямо перед собой. Глаза печет почти до боли, они горят безбожно алым. Мне не нужно оборачиваться, чтобы видеть происходящее кругом. Церберу уже не смешно. Чувствуя темную энергию, прущую из меня, он медленно пятится назад, пока не утыкается спиной о какое-то дерево. — Н-немного поиздевались, — красноволосый прокашливается и говорит тише, его поганое чутье, наконец, подсказывает, что творится неладное. — У Кая способность причинять боль, мы пытали ее. Вы довольны нами, Господин? Доволен ли я? Сейчас я мог бы поблагодарить этих двоих и забрать Непризнанную, списав на то, что обязательно передам ее отцу. Мог бы рассказать им правду и пообещать, что непременно сделаю их своей свитой, если будут держать языки за зубами. Все это сработало бы на ура. Вот только все это не удовлетворит одного чудовищного желания внутри меня. Я хочу убить их. Порвать на куски каждого. Раздробить и перемолоть кости, пока от их жалких, вонючих тел не останется никчемная горка пыли. Сожрать, переживать и выплюнуть. Превратить в омерзительную кровавую кашу, на которую любому разумному созданию будет противно даже взглянуть, ведь от этого зрелища будет тянуть блевать. Мой хищный ум уже рисует тактику. Четкая последовательность действий, которой буду следовать, лишая жизни одного за другим, а может обоих разом. Они будут молить о пощаде, всей своей дрянной сущностью будут жалеть, что посмели покуситься на ее свободу. Напугать. Унизить. Посмели причинить боль существу, что все это время находилось под моей защитой. Моему существу. — Цербер, — давлю не своим голосом. Больше похоже на голос животного, зверя, на чью добычу посягнули чужаки. — Забери ее отсюда. Перемести. — Куда, например? — интересуется бес. — Подальше. Это все, что смог ответить и, пожалуй, идеально передает то, чего хочу. Да, правильно. Подальше. От меня, от них. Она не должна этого видеть или слышать. Не должна присутствовать там, где произойдет что-то столь мерзкое и бездушное. Что-то столь близкое мне и моей сути, но далекое от ее. Я оборачиваюсь и пилю неморгающим взглядом два будущих трупа. Силой мысли заставляю их пасть на колени, а дальше терпеливо жду, когда беловолосый выполнит мою просьбу. — Ч-что такое? — Не понимает Кай и пытается двинуться, но бестолку. — Господин Люцифер, что вы делаете? В этот момент Цербер проходит мимо демонов, а по пути склоняется к уху одного из них. — Инициатива бывает наказуема, дружок, — щебечет с грустной улыбкой и хлопает его пару раз по плечу. Далее щелкает в пальцы, заставляя обмякшее тело девушки оказаться в своих руках, и исчезает. Ну наконец. Уже с минуту или две в носу пахнет кровью, я ощущаю призыв: Сатана завершил собрание и ждет на кровавую аудиенцию. Но сейчас мне безразлично. Не волнует. Ему придется потерпеть немного. Сперва избавлюсь кое от кого, а потом делай со мной что захочешь, отец.