***
Девушка наматывала круги по слабо освещённой комнате. И с каждым её шагом звук соприкосновения тоненького каблука с паркетным полом казался всё громче и словно впивался в голову острой иглой. «Цок-цок-цок»… Ещё немного и захочется сорвать с неё эти чёртовы туфли, оторвать шпильки и выбросить в окно вместе с нервозной хозяйкой. — Хватит. - тяжёлый голос не терпел неповиновения, и девушка тут же остановилась посреди комнаты. — Я не могу так больше… - сбивчиво и надрывно вырывались у неё слова. — Это кошмар какой-то… Давление, сильное и невидимое, окружило плотно, хрупкие плечи не могут долго это выдерживать. Руки, на которых девушка до сих пор видела кровь, хоть и знала, что давно всё смыла, крупно тряслись. Она вздыхала рвано, периодически забывая выдохнуть. От этого болели лёгкие, сохраняя последние капли рассудка. — Посмотри на меня. - мужчина приблизился, но она упорно удерживала взгляд где-то за его спиной. Тогда он грубо схватил её за подбородок, не оставляя вариантов. — Просто забудь о том, что случилось. — Легко тебе говорить! - с каким-то полусмешком вскрикнула девушка. Его руки уже не приносили тех ощущений, что раньше. Ничего больше её не радовало в этой грязной жизни. — Это я убила! У меня руки в крови! А всё из-за тебя! - конечно, она понимала, что сама всё сделала, насильно её не толкали на это, но так хотелось хоть капельку облегчить ношу, разделить душевные страдания. — Если бы ты сделал то, что просил Саймон, если бы не был таким упрямым козлом, если бы не давил на меня!.. Звонкая пощёчина отрезвила. Девушка заморгала часто, разгоняя туман перед глазами. Её крики, действительно, ничего не решать, только привлекут внимание. Но и молчать об этом она не могла, просто не имея сил контролировала бурю внутри себя. — Успокоилась? - короткий кивок послужил ответом. Мужчина неожиданно ласково погладил её по горящей щеке, будто извиняясь. — Всё уже решено, тебе незачем беспокоиться. Убийцу скоро посадят, про Саймона забудут, а мы с тобой поедем в отпуск. Ну, как тебе? — Но ведь она невиновна… - слабо запротестовала девушка. — Я… я не могу так. Может, получится что-то сделать, как-то помочь? — Ты опять? - затёртая до дыр тема всплыла в очередной раз. — Нет. Я уже говорил, мы не станем вмешиваться. — А… — Нет. - вновь эта сталь в голосе заставила девушку прикусить язык. Только какой-то странный писк разочарованно вырвался из неё. Когда ты не можешь спать из-за преследующих каждую ночь кошмаров, когда в толпе мерещится один и тот же человек с остекленевшим взглядом, устремлённым на тебя, когда ты съедаешь себя заживо, наматывая нервы на вилку, хочется просто прекратить это разом, излечиться и освободиться. — Мы можем уехать прямо сейчас? Пожалуйста… — Ты же знаешь, что нет. Без меня тут всё пойдёт под откос. - он слышит надежду в её голосе. А ещё страх. Панический, заставляющий её так отчаянно просить и цепляться за мужчину. Это настораживает. — Что-то случилось? — Мне пришло сообщение… - тихо, почти шёпотом отвечает девушка. — От Саймона.***
Наконец выйдя из душного бара, Фолл поднял усталый взгляд на алеющее небо. Он пообщался с завсегдатаями, барменом и ещё парочкой сотрудников этого заведения, а до этого ездил в больницу к пострадавшим. Имена инициаторов драки уже записаны в протокол, и ему осталось лишь написать отчёт, на который не осталось ни сил, ни желания. На сегодня детектив полностью истерзал себя мыслями и беготней по пыльному городу. Хотелось отдохнуть от всего, но ещё рано расслабляться. Проверив, на месте ли фотографии, мужчина с неутихающим интересом отправился на встречу. Несмотря на позднее время, его пропустили и даже отвели не в комнату для свиданий, как он предполагал, а повели вдоль камер заключённых, в самый конец этого места. Проходя следом за хмурым охранником, детектив не мог не обращать внимания на каждую дверь. В самом начале это были просто решётки, через которые было хорошо видно людей, с презрением и даже отвращением провожающих взглядом мужчин в форме. Дальше располагались чуть более уединённые камеры, но так же с окном в толстой двери для постоянного контроля заключённых. Человеческий зоопарк, не иначе. И только в конце коридора, по соседству с, судя по табличке, медпунктом отстранённо и почти незаметно красовалась литая металлическая дверь, возле которой они остановились. Тут обычно держат заболевших и отбывающих карантин, но по особой просьбе самый лакомый уголок заняла девушка, к которой так рвался попасть Фолл. — Дверь открывается только снаружи. Как закончите, постучите. - предупредил провожающий его охранник и раскрыл перед детективом дверь. Внутри оказалось довольно светло, на контрасте со слабо освещённым коридором разница ощутилась остро и немного ударила по глазам. В одном углу крохотной по всем параметрам комнатушки стояла железная кровать, напоминающая больничную, в другом полукруглый столик и хлипкая табуретка, а на светло-серой стене напротив висел маленький телевизор, развлекая заключённую унылым концертом классической музыки. Мия сидела на той самой кровати, сложив ноги по-турецки, посмотрела на вошедшего Фолла с вопросительным прищуром и чуть сморщилась, когда дверь за спиной мужчины закрылась с громким скрипом толстых петель. — Я гость с привилегиями. Считай, что у тебя сегодня праздник! - приподняв руку, детектив потряс цветастым пакетом в воздухе. — Бьюсь об заклад, новоселье ты ещё не отмечала. — Да уж… ещё бы шарики по камере развесить и надеть парадную робу. - тихо и тускло прозвучал её голос. — Шутишь – это хорошо. - не теряя настрой хоть немного расшевелить девушку, Фолл натягивал улыбку от уха до уха, но желаемого эффекта не последовало. — Жуй давай, может, настроение поднимется. Чуть раздражённый детектив вручил ей пакет и, прервав звуки симфонического оркестра, придвинул скрипучий табурет, боясь, что тот не выдержит его веса, но всё же сел напротив девушки. Усталость наложилась на свербящее глубоко внутри неприятное ощущение и постепенно капала на нервы. Эти стены давили даже на него, что уж говорить о Мие, энтузиазма в которой не было от слова совсем. Она вяло перебирала сладости, раскладывая их на кипенно-белое покрывало справа от себя, и смотрела равнодушно. — Мои любимые… - крутя в руках яркую пачку, девушка приподняла уголки губ в подобии ухмылки. — Как ты узнал? — Забыла? У меня хорошая память. - вспомнив её с набитыми щеками этого самого печенья, Фолл не думая сгрёб его с полки магазина. — Давай, давай. Я не отстану, пока ты всё не съешь. Мия улыбнулась, наконец, искренне, разорвала упаковку и принялась неспешно грызть печенье. Наверное, она и не хотела есть, но решила не спорить. Надо, так надо. А детектив впервые почувствовал себя рядом с ней неловко, отстукивал ногой по каменному полу быстрый ритм и неотрывно следил за девушкой, боясь словами разрушить хрупкую стену её спокойствия. Да, именно это и напрягло его – Мия была неестественно спокойна. Все эмоции будто схлынули с лица или скрылись где-то глубоко внутри. Не были раньше её глаза такими пустыми, а плечи никогда не опускались так низко. За что не зацепись, всё было не так. Фолл бросил взгляд на её руки и нахмурился. Кожа на запястьях и предплечьях была сильно покрасневшей, будто воспалённой, а местами виднелись маленькие свежие царапины. — С тобой хорошо обращаются? - вопрос завис в воздухе, заставляя детектива напрягаться с каждой секундой тишины всё сильнее. — Да, нормально. - склонив голову, Мия выпустила печенье из рук, уронив на пол. Оно рассыпалось крошками, как и вера Фолла её словам. — Врешь. — Нет, правда, тут всё отлично. Куда лучше, чем я ожидала… - она заёрзала на месте, свесила ноги с кровати, будто собираясь встать, а потом начала чесать руки, неотрывно смотря в стену.— Просто это не дом. Мне неуютно. А в это он поверил куда охотнее, только чувствовал недосказанность. Не вмещалось всё то, что Мия так остервенело выплескивала на свою кожу, в короткое «неуютно». А может, в этом слове было куда больше смысла, чем детектив смог понять… — Прекрати… - мягко перехватив её руки, он обеспокоенно осмотрел кожу. Сразу стало понятно, что пребывание здесь оставит девушке куда более глубокую рану, чем он мог подумать. — А то ещё до крови расчешешь. Сама не замечая, как делает это, она удивлённо посмотрела на Фолла, потом на их сцепленные руки… Мия зажмурилась посильнее, резко выдохнула и выпрямила сгорбленную спину. Так она попыталась сделать вид, что всё нормально, что она ни капельки не сходит с ума. А хотя, кого она пытается обмануть? Себя или Фолла, который читает её, как раскрытую книгу? Проще уж махнуть на это рукой и затолкать поглубже, пускай пока побудет там. — Как… Как обстоят дела? Может, что-то новое? - Мия как-то странно поморщилась. — Дейв ничего толком не говорил., — Стабильно скверно. Но… У меня есть парочка вопросов. - пошарив по карманам, Фолл отыскал фотографии и передал их Мие. — Знаешь их? — Это Роуз. - ещё издалека она узнала подругу и улыбнулась, но стоило присмотреться получше, как выражение лица кардинально изменилось. — Оу… — «Оу»? - повторил за ней Фолл, вопросительно изогнув бровь. — Это Тэннер, хозяин редакции… - она листала одну за другой, всё больше ахая и округляя глаза. — Но он же… Не-е-т… — Мне нужно чуть больше информации. Соберись, маньячила. — Он женат. - припечатала девушка. — Я несколько раз видела его жену, как-то она даже с сыном приходила… Вырвав из её рук фотографии, Фолл уставился на них, будто видел впервые. Вот пара сидит в небольшом ресторанчике, девушка смотрит влюблённо, протягивает к нему руку. На следующей они вместе смеются, а дальше посматривают куда-то за кадр. С виду обычное свидание, но только если не знать главного. Мыслительный процесс запустился, а кусочки пазла собрались в картинку. — Ну конечно! - засмеялся детектив. Вот почему Тэннер отказался от встречи, почему запретил детективу допрашивать сотрудников. Он просто боялся. Только долго бегать всё равно не получилось. — Теперь всё сходится. — Ты думаешь, что это они? Фолл резко перестал улыбаться, поймав ошалевший взгляд девушки. Это её точно добьёт. Мало того, что Мию уже почти посадили за чужой проступок, так ещё и подставил её тот человек, от которого меньше всего девушка ждала нож в спину. Наверное, нужно как-то подобрать слова, прежде чем вываливать такое… Но по затянувшейся паузе она и так поняла, что собирается сказать детектив. — Это невозможно. Нет. - уверенно заявила Мия. — Это же Роуз, цветочек… Не могла она. — Но сделала. Мия поджала губы. Такое не укладывалось в голове. Сколько лет она знает Роуз? С первого курса девушки были подругами, сидели вместе на лекциях, делали совместные проекты, даже комнату в общежитии делили одну на двоих. А спустя время подруга позвала её работать вместе в хорошем издательстве, замолвила словечко перед начальником и без проблем помогла устроиться и освоиться на новом месте. Одна из немногих, кому можно было доверить всё самое сокровенное. А совсем недавно они сидели в клубе, подруга слушала, подставляя ей плечо для рыданий, пыталась поддержать и приободрить. И сейчас Фолл заявляет, что именно из-за неё Мия здесь. Роуз не могла так поступить. Ведь не могла? — Нет! - она с силой замотала головой. — Ты ошибаешься, нужно искать кого-то другого… — Сама подумай. - представляя, что сейчас творится у девушки на душе, детектив постарался донести до неё правду постепенно, передавая свои мысли. — Саймон застал своего начальника за тайной встречей с подчинённой, который, на минуточку собирался его уволить со дня на день. Прибавь к этому вашу ссору и скажи, чего он хотел взамен фото? — Ну… - Мия ненадолго задумалась, ведь ответ напрашивался только один. — Денег? — Зришь в корень, маньячила. - улыбнулся Фолл. — Дальше сможешь? — Тэннер не заплатил бы ему. - тяжело вздохнула девушка, понимая, к чему он клонит. — Слишком расчётливый и скупой… — Произошёл конфликт. Саймон не хотел уступать и стал угрозой его статуса и семейного положения. Пришлось устранять фотографа, не гнушаясь способами. — Но при чём тут Роуз? — Ну, кто-то же должен был запачкать руки. - мужчина пожал плечами и неопределённо махнул рукой. — Настойчивый коллега, перспектива быть разоблачённой в связи с женатым мужчиной, взбешённый таким раскладом начальник-любовник. У каждого есть предел. Роуз, перешагнув через свой, выбрала такой вариант решения проблемы, а может, её к нему подтолкнули. — Он… Тэннер её заставил? — Возможно. И чтобы отвести от себя подозрения, она подбросила в квартиру Саймона твой браслет. Наверняка нашла его в вашем кабинете. - даже удивительно, как всё ладно складывалось. — Я не думаю, теперь я уверен. Всё встаёт на свои места. — Но это всё ведь просто мысли. Мы не можем говорить наверняка. - последние остатки её сомнений постепенно испарялись, но до конца боролись за жизнь. — Зато мы знаем их мотивы. Да и кто ещё?.. Как считаешь, мог Кук докучать кому-то ещё больше, чем этим голубкам? Вопрос был риторический, но про себя Мия дала на него ответ – куда уж там… Саймон был надоедливым, как приставучий комар, но большого вреда не наносил. Попищит у уха, хлебнёт пару капель кровушки и всё, жизненная миссия выполнена. Неужели, Фолл прав и всё именно так, как он говорит? А если так, то… — Это значит… Мы сможем доказать, что виноваты они, и меня скоро выпустят? - с надеждой спросила она. — Не спеши, маньячила. - оборвал зародившуюся было радость детектив. — На них нет никаких улик. — А как же фотографии? — Прямо это ничего не доказывает, ну, помимо факта измены. Шантажировать не получится. Мне кажется, твой бывший начальник охотнее разведётся, чем сядет за решётку… Тут нужно действовать по-другому. — Как долго? - вопрос вырвался быстрее, чем она смогла его сформулировать. — Ну, то есть, как долго мне ещё тут находится? — Не знаю. - честно признался детектив. В голове не было абсолютно никаких идей, а действовать нужно было уже сейчас. — Времени всё равно нет. Твой адвокатишка уже всё испортил, Фолл разгромит его на следующем же слушание. Скорее всего, придётся действовать после вынесения приговора, когда твои начальник с подружкой расслабиться, потеряют бдительность. Потом Блэр будет подавать апелляцию… Вдруг Мия оживилась, прервала его монолог резким хрустом суставов пальцев, которые сжала слишком сильно. Перспектива попасть в настоящую тюрьму, где детектив не сможет замолвить словечко и с ней не станут панькаться, привела девушку в ужас. Она посмотрела на мужчину, будто только от него сейчас зависит вся её жизнь, а мысленно повторяла раз за разом сказанное им… Времени нет, Блэр испортил, Фолл разгромит… Фолл? Точно! Адвокатом мисс Кук ведь его отец! — А если попробовать объяснить ему? - в голове тут же замелькали варианты скорейшего вызволения из клетки. — Можно же что-то придумать. Показать всё, рассказать… Может, он бы поговорил с мамой Саймона и… — Нет. - тихо, чтобы не нарушать правил, но достаточно властно прервал её Фолл. — Это исключено. Блэр ведь уже пробовал – дохлый номер. Но Мию это ни капли не устраивало. Вот ещё, никаких «исключено»! Она зацепилась за эту идею, как утопающий за спасательный круг. А ведь она и была утопающей… — Он же твой отец, поговори с ним! - зашипев громким шёпотом, девушка подорвалась с места и начала в панике наматывала круги по маленькой камере. — Тебя он послушает. Я… я прошу тебя, Макс… - наконец остановившись, Мия смотрела на него в упор, но так и не смогла поймать взгляд. — Ты не знаешь, о чём просишь. - не поднимая головы, детектив выдохнул и растёр лицо ладонями. — Это невозможно. — Почему? - Мия начала злиться. Ведь это должно быть так просто. В мыслях она уже снимала с себя это оранжевое безобразие и бежала по бескрайнему полю под названием «свобода». — Почему ты не хочешь хотя бы попытаться помочь мне? — Просто потому-что. - он скривился, будто съел что-то кислое. — С этим человеком я не стану разговаривать. А тем более просить помощь. Казалось, что на этом можно поставить точку в этом бессмысленном разговоре. Можно было бы, если воспалённому сознанию девушки хватило простого «потому-что». Но нет, ответ не убедил и заставил разозлиться на его упрямость, на вечные недосказанности, на эту хмурую мину и на самого детектива в целом. — Не думала, что ты такой мелочный. - ядовито выплюнула Мия. — Чего? - недоумённо вскинув брови, детектив несколько раз моргнул, осознавая услышанное. Оскорбление из её уст прозвучало как-то особенно гадко, так, что всё внутри него протестующе завопило. — Что слышал! - всё больше распалялась девушка. — Ты обещал помочь, а что в итоге? Из-за каких-то непонятных причин не можешь сделать элементарное? Что, папочку испугался, да? Или так хочется потешить своё самолюбие? Насолить ему? Да меня посадить могут! Прям в тюрьму, по настоящему и надолго, а ты говоришь: «просто потому-что»?! Из последних сил сдерживая злые слёзы, Мия сама не заметила, как её понесло совсем не в ту степь. Внутри бушевал огненный ураган, снося собой все планки и превращая заточённую девушку в дракона. Первоначальный страх, испытываемый с первой встречи с детективом, последующий ужас осознания, море переживаний, стресса и полное бессилие перед происходящим довели её до этого состояния. — Ты не понимаешь… - Фолла начала нешуточно подбешивать неконтролируемая истерика девушки, но он держался, то сжимая, то разжимая кулаки. — Так расскажи мне! - словно маленький ребёнок, она топнула ногой и сморщила нос. — Может, тогда я пойму. — Не стану я тебе ничего рассказывать! - его глаза опасно потемнели, не предвещая ничего хорошего. Жаль, что это осталось незамеченным ею. — Замечательно! Просто, блять, прекрасно… - вперив в него недовольный взгляд и скрестив на груди руки, фыркнула Мия. — До усрачки загадочный детектив Макс Фолл собрался до гроба хранить свои тайны? Дерзай, можешь молчать дальше и… — И буду! - вставил детектив, не давая ей продолжить. — Да и кто я вообще такая, чтобы со мной чем-то делиться? Обычная девка, недопреступница, маньячила… - словно по щелчку пальцев, вся злость резко начала гаснуть, а собственные слова доходить до сознания. Фолл ведь, действительно, не обязан ей ничем, и связывает их одно большое ничто. Так с чего он должен быть с ней искренним и рвать на себе последнюю рубашку, сопереживая и спасая её бедовую задницу? Пелена спала, раскрывая действительность. — Ладно, я… я погорячилась, извини. Не нужно ничего делать, просто забей и дело с концом. Насупившись, она демонстративно отвернулась к серой стене, пряча наворачивающиеся эмоции. Больше Мия не сказала и не скажет ни слова, будет просто ждать. Сейчас Фолл либо уйдёт, и это станет концом для неё, либо сделает хоть что-нибудь, объяснит или придумает какой-то другой способ. Морально она, конечно, готовилась к первому варианту, попутно почувствовав желание помыть рот с мылом. Ну, и поделом ей, нечего было хамить и выводить его из себя. Нашлась тут, видите ли, манипуляторша хренова… Однако детектив уходить не собирался. Продолжал сидеть на месте, сверля взглядом её спину и еле заметно дрогнувшие плечи. А что ему мешает? Да, собственно, ничего, до двери рукой подать – постучи пару раз и тебя выпустят, оставив истеричную девушку наедине со своими словами, отскакивающими эхом от тесных стен. Но как-то это неправильно, что-ли… Непонятно откуда взявшееся в нём чувство вины жгло затылок. Это ещё что за чёрт? Фолл ведь не сказал и не сделал Мие ничего плохого, она даже сама извинилась, признала неправоту. Он то почему чувствует себя так гадко, словно проглотил тонну песка и не мог даже пошевелиться. А это её молчание? Б-р, уж лучше бы продолжала на него кричать… — Хорошо, твоя взяла. - не сумев больше это выдерживать и послав всё куда подальше, на выдохе начал Фолл. — Мои родители были ещё студентами, когда появился я. Маме пришлось бросить учёбу, а отец брался за любой заработок, который только подворачивался, и параллельно заканчивал юридический. Я того времени не помню, но то, что им было тяжело, понятно и так… - постепенно голос детектива менялся, становясь безэмоциональным и тихим. — В какой-то момент всё наладилось. Карьера отца пошла в гору, мы ни в чём себе не отказывали и были бы счастливы, если бы он хотя бы по выходным был рядом. Но нет, успех и деньги вскружили ему голову. Мама воспитывала меня, можно сказать, в одиночку. А потом случилась авария… Двенадцатилетний Макс сосредоточенно смотрел в окно автомобиля, пропуская мимо ушей то, что мама говорит в трубку, оставляя очередное сообщение на автоответчик. Это уже было даже не смешно. Она чуть не тряслась от обиды и растерянности, раз за разом набирая один и тот же номер. У сына сегодня важное событие – финальная игра за звание лучшей юношеской команды по бейсболу в городе. Любой ребёнок в такой ситуации хотел бы, чтобы родители были рядом, поддерживали, смотря на него с трибун. Но не Макс. — Прекрати… - он раздражённо фыркнул с заднего сиденья, отвлекаясь от созерцания проносящихся мимо улиц. — Это бесполезно. — Милый, папа обязательно придёт. Просто, наверное, задержался в суде. Сейчас освободится и перезвонит. - не понятно, успокаивала она так сына или себя. — До игры ещё достаточно времени, он успеет. — Мам, я не маленький, хватит. - даже без намёка на обиду, как-то смиренно и устало, Макс будто выдохнул слова. — Хотя бы ты не пытайся надурить меня. — Сынок, не говори так… - обеспокоенный взгляд матери скользнул по мальчику через зеркало заднего вида. — Тебя никто не дурит. — Конечно… Ковыряя ногтем лакированное покрытие ручки биты, что лежала на коленях, он тихо фыркнул себе под нос – к отсутствию в своей жизни отца просто уже привык. Его не было ни когда маленький Макс делал свои первые шаги, произносил первые слова, ни когда он получил в подарок от родственников велосипед и сам, падая и сдирая колени с локтями в кровь, учился на нём ездить, ни когда сын пошёл в первый класс, даже про дни рождения вспоминал через раз, оправдываясь глупыми отмазками. Ко всему этому Макс привык, но постоянные попытки матери не дать их и без того крайне тонкой связи порваться уже раздражали не на шутку, а сорваться на неё он не мог. Это же мама — единственный родной и самый близкий человек. — Эй, чемпион. - тихо позвала она. — Я люблю тебя, и папа тебя любит. Просто он… — Работает. - машинально слетало с губ. Просто слово, просто набор букв, просто звук, ставший бесформенным олицетворением отца. — Да. - кивнула женщина, улыбаясь своему сыну. — Но это не значит, что он не хочет быть рядом. Ты веришь мне? — Верю. - её улыбка, ласковый взгляд и уверенный тон просто не позволяли ответить иначе. Сын не мог ей не верить, потому-что свято верил в то, что лгать она не может. — Сейчас приедем, дождёмся папу, ты всех победишь, и мы всей семьёй поедем отмечать. - без тени сомнения проговорила женщина. — Будем есть пиццу и запивать колой, пока в глазах не потемнеет. — Без оливок? - сдерживая улыбку, он смотрит на маму загоревшимися весельем глазами. — Попадётся хоть одна – твой папа засудит эту пиццерию! Тогда Макс засмеялся. Звонко и весело, совсем по-детски, как смеётся только с ней. И как-то сразу схлынула обида, исчезли дурные мысли, осталось только желание поскорее закончить со всем этим и насладиться обещанным семейным вечером. И всё же мама умеет вселять в него эту вечно несбыточную надежду о встрече с отцом. Не даёт сыну разочароваться настолько, чтобы он отвернулся или, чего хуже, возненавидел. — Ой! - не ожидая звонка, мама вздрогнула и выронила из руки телефон, который не прекращала держать до этого. — А вот и папа звонит. Раздражающе громкая трель мобильного разносилась по всему салону, вызывая желание поскорее выключить этот звук. Женщина несильно стукнула по рулю и, оценивающе осмотрев дорогу, нагнулась под сиденье, протягивая руку, но никак не могла дотянуться. Дорогой автомобиль продолжал ехать по прямой, совсем незначительно съезжая в сторону. Макс втиснуться меж передних сидений, хотел было помочь, но краем глаза заметил светофор. — Мам, дорога! - вскрикнул мальчик, вжавшись от страха обратно в кресло. Но было поздно. Она не увидела красный сигнал светофора, не смогла бы ничего сделать. Машина выехала на перекрёсток, а несущийся на всех парах по пересекающей улице внедорожник не успел затормозить. В один момент было очень страшно, шумно и больно. А в другой наступила темнота… Фолл вздрогнул. В ушах эхом раздался визг тормозов, звук столкновения, бьющегося стекла и скрежет металла. Он сам тогда почти не пострадал, отделался переломом левой руки и ключицы, даже сознание потерял ненадолго. А мама… — Она не выжила. Умерла у меня на глазах, до приезда скорой… - вместе со словами, словно отрывками из фильма, всплывали воспоминания, как он, наплевав на боль, пробирался к водительскому сиденью и пытался разбудить маму. Звал, тряс за плечо и плакал от страха при виде крови. — Отец, он… он отправил меня в частную школу-интернат, как только меня выписали из больницы, забирал на выходные и оставлял сидеть со всевозможными репетиторами… В самый сложный момент я остался один. - мотнув головой, будто сбрасывая наваждение, Фолл уставился на девушку, которая теперь повернулась к нему, слушала внимательно, прижав пальчики к губам и округлив глаза. — А потом, представляешь, он ещё и подал в суд на водителя внедорожника, и сколько бы я не пытался его убедить, что тот не был виноват в аварии, он меня не слушал. Время шло, переломы срослись, от царапин и порезов почти не осталось следов, но одна рана не затянется никогда. Для Макса потеря матери стала трагедией, которую он переживал внутри себя. Она жгла его, болезненно опаляя юное сердце синим пламенем, и требовала вырваться наружу слезами и истошными криками. Но мальчик молчал, не доверяя никому свои чувства. Он не мог найти себе месте ни в новой школе, ни в собственном доме, ни в очерствевшем сердце отца. Потерялся, а мир вокруг покрылся серой пеленой и казался враждебным к нему. В выходные дни, когда приходилось возвращаться домой, где всё напоминало о маме, Макс старался не выходить из своей комнаты, не хотел никого видеть. Но и совсем исключить вылазки не получалось. Голод, как говорится, не тётка. Уже почти спустившись на первый этаж, парень резко остановился на последней ступеньке. Какой-то разговор, даже отрывок из него, заставили прислушаться и прокрасться к его источнику. Вскользь была упомянута мама, сказано что-то о суде и названо ещё какое-то незнакомое ему имя, а потом наступила тишина. Стало понятно – отец говорил с кем-то по телефону, а сейчас слушал собеседника. И тема разговора, к сожалению, ему тоже была ясна. Тот мужчина, водитель внедорожника, который проезжал не в то время и не в том месте, его обвиняют в этой аварии и в смерти молодой женщины. В больнице он приходил к Максу в палату, просил прощения, сожалел о случившимся и искренне желал выжившему мальчику выздоровления. С огромной гематомой на лице и зафиксированной в гипсе рукой, мужчина был в ужасе от случившегося и чувствовал свою вину, хотя всё это было ужасной случайностью. Он не удивился этим обвинениям со стороны отца семьи и с готовностью пошёл в суд, но даже подумать не мог, что ребёнок, потерявший мать, встанет на его защиту. Макс предпринял попытку поговорить с родителем об этом, честно рассказал, что происходило в тот злосчастный день, почти посекундно пересказал. Только никакого эффекта не получил, лишь разозлил. Как же тошно было слушать упрёки в свою сторону и обвинения во лжи и через чур бурной детской фантазии. Отец не поверил ни в первый раз, ни во второй, ни в пятый… отгородил сына подальше, чтобы больше этого не слышать. Но вот предвидеть, что за этим последует, он не смог. — Да? Отлично… О, не сомневаюсь, мы посадим этого ублюдка надолго! - дослушав собеседника, мужчина ответил и хрипло посмеялся. Стоя под дверью кабинета отца, Макс почти прислонился к ней ухом. Всё внутри клокотало от услышанного и от несправедливости. Какого чёрта отец продолжает это, ведь он всё ему уже объяснил и не один раз? Может, недостаточно? Мальчику так хотелось достучаться до него, доказать свою правоту, и он попробовал вновь, уже не выбирая выражений: — Это ты виноват! - бесцеремонно ворвавшись в кабинет, да так, что дверь громко бахнула о стену, Макс почти кричал, открыто демонстрируя своё презрение к родителю. — Мама не заметила красный из-за твоего звонка! — Я перезвоню. - резко обернувшись на голос сына, старший Фолл отключил звонок и стал угрожающе медленно подходить к мальчику. — Что ты себе позволяешь? Взгляд отца пробирал до костей. Тёмный, как ночное небо, строгий, пропитанный горечью и не скрывающий раздражение. Не было в нём и толики того света, тепла, той любви, которые раньше мальчик видел в глазах матери. Полная противоположность. Но Макс не испугался, упорно продолжал стоять, гневно смотря в ответ на родителя. Он не понимал, почему его никто не слушает, почему никто не прислушивается и почему отец такой… Ведь мама говорила, что он любит его. А она ведь не могла врать. — Я говорю правду! - он с силой топнул ногой. — А ты не веришь мне! — Не смей лезть не в своё дело! - схватив его за шкирку, как глупого щенка, мужчина поволок сына по коридору. — Будешь сидеть в своей комнате и только попробуй вылезти! Как унизительно и гадко. Неужели, это теперь его жизнь? Сидеть тихо, не высовываться, лишь бы не раздражать отца, и терпеть пренебрежение к себе. И если он так проявляет любовь, то это очень и очень хреновая штука, которую Макс предпочёл бы не чувствовать вовсе. — Нет! - он вырвался из хватки родителя под громкий треск ткани собственной футболки. — Я тебя ненавижу! Видеть тебя не хочу! — А-ну стой, глупый мальчишка! - мужчина вновь попытался схватить сына, но тот оказался проворней. — Только попробуй… Почти слетев вниз по лестнице, Макс даже не успел затормозить, чтобы прихватить куртку. Выбежал из дома и нёсся, куда глаза глядят, провожаемый криками отца. Обида душила и придавала сил бежать быстрее. Не было важно куда именно, только бы подальше. Он сказал это, озвучил то, что уже пустило в нём корни. Не по-детски серьёзная ненависть застилала ясный взгляд мальчика тёмной дымкой. Улицы стали расплывчатыми, время – эфемерным. Макс всё прокручивал в голове образ отца, искал какие-либо хорошие воспоминания с ним, вспоминал всё сказанное… но не находил ничего хорошего. Ничего, что могло бы заставить его вернуться. Громкий лай бездомной собаки заставил Макса вынырнуть из своих мыслей и ненадолго остановиться. Грязный пёс с тёмно-коричневой шерстью рычал на него, но кидаться, кажется, не собирался. Охранял свою территорию и не подпускал чужака близко. Где-то вдали лаяли и другие собаки, заслышав сородича, надо же было сюда забрести… Поёжившись от прохладного ветерка и ощутив прилив страха, Макс обхватив плечи руками и упрямо пошёл дальше по странной улице, на которой не бывал раньше, пока не упёрся в заброшенное недостроенное здание. Небольшое, всего в несколько этажей, серое, холодное, с огромной трещиной, расходящейся от неправильно уложенного фундамента, брошенное всеми — лучшее описание того, что мальчик чувствовал на душе. Ощутив некое единение с этим местом, Макс пробрался внутрь, поднялся на верхний этаж и осмотрелся. Уже не улица, тут было не так холодно, ветер не дул в спину и можно было не бояться быть загрызанным в тёмном переулке. В одном из углов, прямо напротив дыры в стене, которая должна была стать окном, на бетонном полу валялся старенький пыльный матрас. Наверное, его тут оставили рабочие или местные жители. С последними встречаться не очень то и хотелось, но и куда ещё идти, Макс не знал. — Эй, бандит, чего притаился? - обернувшись на голос, Макс увидел человека в полицейской форме и только собрался бежать, как тот выставил руки ладонями вперёд, останавливая. — Воу, не бойся. Я исключительно с добрыми намерениями… Осторожно, шажок за шажочком, полицейский подошёл чуть ближе и остановился прямо напротив мальчика. Низковатый, с доброй улыбкой и забавными кудрями, беспорядочно торчащими из-под фуражка, он не внушал страх и выглядел вполне дружелюбно. — Поздновато уже для прогулок, не находишь? - мужчина с прищуром оглядел помещение, покачиваясь на пятках. — Родители тебя, наверное, уже потеряли. — Никому я больше не нужен. - он не пытался вызвать жалость к себе, просто говорил то, что думал на самом деле. Возвращаться к отцу не хотелось. Вновь выдерживать его взгляд, слушать нотации и делать вид, что ничего не случилось… Ну уж нет, лучше остаться здесь и с холоду, голоду или ещё чего-нибудь. Макс резко сел на матрас, подняв в воздух столбы пыли, от которой сам чуть не закашлялся. — Знаешь, когда я был примерно твоего возраста, я тоже сбегал из дома. - он подошёл, осторожно присел рядом и слабо похлопал мальчика по плечу, сопереживая или проверяя, не намерен ли тот сопротивляться. — Разное дерьмо в жизни случается и оно всегда кажется непреодолимым. Но потом обязательно произойдёт что-то ещё, а старые проблемы блекнут на фоне новых. — То есть… - Макс поднял на него непонимающий взгляд. — Будет хуже? — Не обязательно… - улыбнувшись, мужчина снял с кучерявой головы фуражку и небрежно накинул её на мальчика. Головной убор был ему велик и прикрыл один глаз, вызвав слабую улыбку. — Всё зависит от тебя. Нужно быть сильнее любых проблем. Этот человек говорил так уверенно, со знанием, только вот Макс уже и не знал, стоит кому-то верить или нет. Мальчик просто подтянул согнутые колени к груди, закрываясь ото всех. Он уже совсем продрог, пальцы на руках и ногах почти не чувствовались, зубы глухо стучали друг об друга сквозь сжатые бледные губы а громкое пение изголодавших китов в животе точно не остался незамеченным. — Тебе идёт. - поправив сползшую фуражку на его голове, мужчина придирчиво сощурился. — Только кое-чего не хватает… — Чего? — он лениво поднял голову, без особого интереса задав вопрос. — Подрасти. - засмеялся полицейский, хлопнув себя по колену. Смех разлетаться по заброшке и звонко отлетал от голых стен, только звучал одиноко. Мальчик никак не реагировал, продолжая искоса поглядывая на нового знакомого. — Ух, ладно, уже очень поздно… Пошли, я отведу тебя домой. Одна сторона Макса, гордая и обиженная, была категорически против, но вот другая жутко хотела согреться, поесть и лечь спать в удобной кровати. И что-то подсказывало, что лучше прислушаться ко второй, уж больно привлекательные были доводы. Тщательно обдумав решение, он встал и поплёлся за полицейским, пытающимся хоть как-то развлечь мальчика байками с работы. Ну, зато какое приключение! Макс впервые сбежал из дома, столкнулся с бродячим псом, лазал по заброшке и теперь ехал в настоящей полицейской машине обратно к отцу. — Мистер Фолл, вот и ваша пропажа. - несильно толкнув Макса в спину, полицейский вынудил пройти внутрь дома. — Далеко убежал, еле нашёл. — Спасибо, Гай, буду у тебя в долгу. - говоря, он неотрывно следил за каждым маленьким шагом беглеца. — Брось, Алан. Ты же знаешь, я помогу и так, без твоих этих замашек. - он отмахнулся, неожиданно сменив официальный тон на дружеский, и кивнул в сторону Макса. — За таким бандитом глаз да глаз нужен. — Да, пацан совсем от рук отбился после смерти матери… - отец небрежно похлопал сына по плечу и оставил так руку, удерживая рядом. — Даже не знаю, как буду с ним справляться. — Я соболезную… - кашлянув в кулак, он перемялся с ноги на ногу. — Эллен была замечательной… Упоминание матери вновь подняло бурю, уже почти потухшую от усталости. Рука на плече мальчика неожиданно сжалась сильнее, заставив болезненно поморщиться. Это он-то от рук отбился? Ха, ну раз он так считает… Макс резко дёрнулся всем телом, сбрасывая с себя руку отца, вскочил вверх по лестнице, намереваясь закрыться у себя в комнате и не выходить оттуда ближайшие несколько лет, как услышал за спиной тихое, но такое разочарованное: — Вот видишь… Плевать! Пускай думает, что хочет. Да пошли они все! Макс знает, что прав, и это главное. Он справиться со всем сам, не нужен ему никто. Не нужны любовь и забота, больше всё равно некому ему это дать. Не нужны поддержка и крепкое плечо рядом, сам станет упрямым, дойдёт до цели. И как только появится возможность, он уйдёт из этого дома, и из жизни отца. — Наверное, он был чуть старше, чем я сейчас, тот мужчина. И мой отец всё-таки посадил его… Просто потому что ему так захотелось! - неожиданно Фолл встал, тыча пальцем в сторону девушки. Табурет за ним звонко стукнулся о пол, заставив вздрогнуть на этот раз Мию. — И вот как, скажи мне, как я могу о чём-то его просить, когда он не заботиться ни о ком, кроме себя? Да плевал он на то, что ты невиновна! Проглотив тугой ком в горле, она так и не нашла, что ему сказать. Да и что тут скажешь? Такой откровенности Мия даже не ждала от детектива и сейчас ей стало стыдно за своё любопытство и за то, что буквально заставила его говорить и вспоминать лишний раз. А ведь это, скорее всего, только верхушка айсберга. Куда глубже прячутся долгие годы не просто обид, а настоящих ран, так искусно нанесённых его отцом. Фолл часто дышал, глядя куда-то в сторону. Рассказ дался ему тяжело, было заметно, как трясутся его напряжённые руки, как осунулись широкие плечи, а в глазах плещется злоба. Мужчина, что казался непробиваемой скалой, имел слабые места. Ткни по ним – он рассыплется, как песчаный замок. — Да, я обещал помочь и я помогаю, делаю всё, что в моих силах! Хоть в лепёшку расшибусь, но унижаться не стану. Не проси. — Мне жаль… Не найдя больше слов, Мия просто подошла к Фоллу и обняла. В этот момент она видела перед собой не сурового детектива, а маленького мальчика, несправедливо и слишком рано обозлённого на весь мир. Ей захотелось посильнее прижаться к нему, хотя бы так поддержать, дать хоть капельку тепла, которого не хватало, но как же это ничтожно мало. Эту сквозящую из каждой клеточки его тела боль и тоску не заткнуть никакими, даже самыми искренними объятьями, не унять никакими словами. Мужчина так и застыл с вяло опущенными вниз руками, не ожидавший такого порыва от девушки, он растерялся. Это что-то непривычное, совсем новое для него. Раньше Фолл ни с кем не делился своим прошлым, это было только его, личное оружие для пыток. И чёрт знает, что его так дёрнуло рассказать всё девчонке. На неё и так ополчился весь мир, зачем он нагрузил ещё и этим? Но, как бы не было трудно это признавать, ему стало чуточку легче. Даже дышать стало будто свободней, а тело приятно отзывалось на близость девушки. Такая маленькая, льнёт к нему, сжимает пальчиками его рубашку на спине. Тепло, расходившееся от неё ровными волнами, постепенно проникало всё глубже, пока не задело те струны души, которые давно не выдавали ничего, кроме грубой фальши. Минорная мелодия, глубокая и чувственная, заиграла на душе… Или это до сих пор звучал оркестр из телевизора? — Ну, всё… Всё! - Фолл попробовал отстраниться, прервать затянувшиеся объятья. Несмотря на его попытки, Мия прижалась лишь сильнее, уткнувшись лицом в крепкую грудь. Безмолвно прося не отталкивать. Ну и что делать в такой ситуации? Понимая, что бессилен сейчас, детектив немного раздражённо выдохнул и неумело обнял в ответ. Может, так она придёт в себя быстрее? Но когда Фолл почувствовал влагу на груди - испугался. Да Мия же сейчас устроит настоящий потоп! А он знать не знает, как это прекратить, как успокоить, что сделать и сказать? Одно дело утихомирить мешающих делу потерпевших или запуганных свидетелей, кинув несколько дежурных фраз, а тут… Её слёзы будто обжигали кожу, мокрый след на рубашке разрастался всё больше… — П-прости… - прохныкала девушка. — Я совсем расклеилась, не могу… — Ну и продолжай реветь. - будто и нет ему до этого никакого дела, Фолл пожал плечами. — А я сейчас пойду и поймаю за задницы твоего начальничка с его подружкой. Сам, без чьей-либо помощи. Будешь ещё потом меня благодарить и прощения просить за испорченную рубашку. — Фу, как самоуверенно. - издав странный хлюпающий звук, должный быть, наверное, усмешкой, она подняла голову, заглядывая в стальные глаза детектива. — А если не получится? — Сам в себя не поверишь, никто другой не поверит. — Звучит хреново. — Потому-что правда? — Потому-что одиноко. Сколько времени он рассматривал её раньше? Каждый раз, как одержимый, следил за мимикой, высматривая эмоции, ища в них настоящее. Сейчас Мия открылась ему полностью, в ответ на его искренность. Блестящие от пролитых слёз глаза, чуть дрожащие полные губы, раскрасневшийся носик и румяные щёчки. Такая красивая в своей грусти… Ей нужен кто-то, кто сможет уберечь от любых напастей, не позволит этим бездонным глазам намокнуть от слёз. Но она одна, ищет поддержки, помощи, тепла и так пылко желает жить. Простой человек, она умеет выражать свои эмоции, чувства и умеет заставлять других чувствовать. Макс вдруг испытал сшибающий всё на своём пути прилив нежности, обращённый на Мию. Ему захотелось во что бы то ни стало успокоить этот трясущийся в его руках комочек, спрятать от этого кошмара. Вновь прижав её голову к груди, он невесомо коснулся губами к макушке, вдыхая аромат полевых цветов, и гладил Мию по волосам и спине. Не отпускал, пока не прекратились всхлипы, а рваное дыхание не выровнялось. Так несвойственно для него… — Лучше? - в ответ Мия кивнула, немного смущённо отстранилась и начала стирать с лица остатки слёз ладошками. — Уже поздно, отдохни. Будто вынырнув из-под воды, детектив отошёл в сторону. Им обоим нужно привести мысли и чувства в порядок. Фолл стукнул пару раз по двери, и она почти сразу скрипнула. — Макс… - он тут же обернулся, одной рукой придерживая полураскрытую дверь. Мия комкала руками ткань комбинезона на животе, будто не решалась или боялась сказать то, что уже вертелось на языке. Но голос её прозвучал твёрдо, без намёка на сомнения. — Я верю в тебя. — Нет, ты необычная маньячила, Мия, ты настоящий маньяк… так ещё никто мне кишки в узел не завязывал. - он попытался сказать это небрежно, только в отличие от девушки, его голос подвёл, предательски дрогнув. — Жуй свои печенья и не нервничай. Ещё раз окинув её взглядом, будто запечатляя этот момент в памяти, Фолл просто ушёл, побоявшись того, что начало в нём разгораться из давно истлевшего угля. Казалось невозможным, но оказалось вполне реальным, стоило только проскочить одной маленькой искорке из миллиона, что блестят в её глазах.