***
В 22:57 пятницы, находясь в трехстах милях от Сентфора, я передал завернутую в несколько темных тряпок картину. — Великолепное полотно, дочери понравится — говорит заказчик, держа рамку в руках — Она сильно увлечена живописью — то ли в кабинете небольшого, но уютного дома было ужасно душно, то ли я изрядно измотался. Киваю. Да, наверное, картина и правда красивая, если за ее кражу мне заплатят не многим меньше, чем она должна была стоить на аукционе. Я не видел — Сейчас схожу за деньгами — мужчина кладет ее на стол изображением вниз — Нейт, присаживайтесь. Может, чай, кофе? — Воды — оглядываясь, сажусь в кресло позади себя и сразу же чувствую ноющую, пронзающую боль в правой лопатке — И что-нибудь обезболивающее — добавляю, смотря на своего заказчика. — Голова? — Спина — он кивает и уходит, прикрыв дверь. Закрываю глаза, сдавленно выдыхаю. Терпимо, но боль сковывает каждое движение, и это мешает. У меня давно не было никаких травм, ушибов, и вот сегодня опять. Я не думал о деньгах, которые только что заработал и не переживал насчет того, что расследование когда-то дойдет до меня. Все было сделано чисто и быстро, в этом я уверен. Но что-то в голове не давало покоя. Это был не адреналин от дела, не страх быть пойманным. Нервозность, напряжение во всем теле. Не знаю, откуда это вообще взялось. Узел беспокойных мыслей донимал меня с самого утра, всю дорогу, весь вечер. Наверное, этот резкий болезненный ушиб о стену был следствием рассеянности и несобранности. Повезло, что я снова отделался так легко. Невнимательность в таких делах стоит очень дорого. — Держите — заказчик протягивает мне стакан и полоску таблеток — Не уверен, что на спину подействует, но это все, что есть — я киваю. Выпиваю две и ставлю стакан на стол. — Думаю, теперь можем рассчитаться. — Конечно — мужчина кладет возле меня пачку купюр — Нейт, я вам очень благодарен и можете не беспокоиться. Если что, я все улажу. — С вами приятно иметь дело — пробежавшись пальцами по купюрам, я положил их во внутренний карман куртки — С таким вежливым заказчиком грех пересчитывать — мужчина усмехается — Вы давно работаете в органах? — Уже больше пятнадцати лет. А вы чем занимаетесь? — Свой бизнес — допиваю воду. С улыбкой смотрю на собеседника. Он действительно импонировал мне — Ну, и картины. — Только картины? — Нет, все что угодно. В пределах допустимого. — Я понял, Нейт — пауза — Это же не настоящее имя? — А вы, как коп, что думаете? Он проводил меня до двери, мы пожали друг другу руки. Подходя к байку, я написал Аарону, что все в порядке, и я уже закончил. Отправил, посмотрел на время. 23:20. В запасе еще почти 4 часа. Можно успеть отдохнуть и со спокойной совестью поехать обратно, но… … но мне не хотелось ни спать, ни просто лежать, ни возвращаться в Сентфор. Ничего не хотелось. Весь этот день, да и предшествующий ему тоже, я гнал от себя даже намек на мысль о том, что снова возвращаюсь в мутное подавленное состояние. Но видимо, я все-таки вернулся в него и пора это признать. Дни, проведенные в собственной квартире, стали особым видом пыток. Я не мог спокойно сидеть на месте, в голове без остановки крутилась наша ссора, которую я тщетно пытался выкинуть из памяти. Тишина донимала. Я не знал и до сих пор не знаю, как жить в привычном ритме. Жить так, как жил до нее. Я принуждал себя оставаться дома, потому что дал слово: собраться, прекратить бухать и спать со всеми подряд. Это смешно. Будто у нас негласное соревнование, кто больше смог. Будто, я доказываю себе, что тоже могу, как она. Что не чувствую ничего. Но проблема в том, что я чувствую. И подбадривания, и обещания, как оказалось, работали только в пределах моих четырех стен. Сейчас голове то и дело мелькали мысли напиться, чтобы заглушить непонятную тревогу. Я сопротивлялся до последнего, потому что еще пару дней назад решил: период запоя закончился и пора брать себя в руки. Заводя мотор, я уговаривал себя добраться до мотеля и лечь спать или хотя бы, мучаясь бессонницей, смотреть в потолок, но делать это трезвым. Я убежден, что алкоголь не решает проблемы, но, как большинство героев разных фильмов, да и вообще, взрослых людей, с наступлением трудностей часто тянусь к бутылке. Да только каких трудностей? Я был уверен, что оставил в прошлом все то, что так отчаянно и непрерывно крутилось в голове сейчас. Что ж. Разочаровываться в самом себе крайне неприятно. Когда я отъехал от дома и повернул не в сторону трассы на выезд из города, а в центр, то уже знал, каким будет исход. Знал, противился ему, и все равно позволил свершаться. Дороги были свободными. Вечер пятницы. Я поддаю газу, сильнее сжимаю руль. Хочется избавиться от навязчивой духоты, поэтому прибавляю еще. И еще. Спидометр показывает двести, когда фонари по обе стороны дороги сливаются в один прямой луч света. Потом появляется цифра двести десять.Flashback
— Я хочу тебя, — приглушенный, еле слышимый из-за ветра и сумасшедшей скорости, сдавленный женский шепот над ухом. Девушка сильнее сжимает ноги, пальцы крепко держатся за торс Вишни. Молчание и гул мотора. Вишня сосредоточен на дороге. Вернее, пытается быть сосредоточенным, потому что дотерпеть и выебать ее, как в последний раз, ему хочется больше, чем разбиться. Это сложно, особенно когда она так сильно сжимает бедра за спиной. Мег такая сука, если честно. Не она несет ответственность за то, чтобы они не разбились на следующем повороте к чертовой матери, а войти в его положение даже не хочет. Управлять байком, когда ты слегка пьян, — сложно, делать то же самое, когда возбужден — еще труднее. — Я очень сильно тебя хочу. Ты слышишь? — не отстает она, касаясь губами мочки уха, а затем опуская их на голый участок шеи. Они такие горячие, горячие и липкие от матовой помады винного цвета, которая остается на коже. Мег шумно выдыхает, обжигая дыханием шею. Ладонь правой руки сжимает уже не куртку и футболку под ней, а тянется к поясу на джинсах. Девушка прижимается к Вишне еще сильнее, еще ближе. Видимо, и правда хочет сильно. — Ты можешь ехать быстрее? — когда Вишня останавливается на светофоре — резко, с пронзительным звуком шин, врезающихся в асфальт — Мег перегибается через его спину, рваными поцелуями покрывает шею, сжимает руками плечи так сильно, что парень запрокидывает голову. Его глаза, яркие и возбужденные, вонзаются в девушку. Это сейчас Вишня мягкий, сдержанный и даже податливый. Через пару кварталов в квартире на пятом этаже он будет совсем другим, и от предчувствия его исступленной страсти уже сейчас сводит ноги. Их губы на несколько секунд встречаются. Светофор отсчитывает последние тридцать секунд до начала движения. — Что-нибудь ответишь мне наконец? — одна ее рука опирается на бедро парня. Мег первый раз полностью открывает затуманенные желанием глаза. В упор смотрит на Вишню. — Что ты хочешь услышать? Что я пиздец как тебя хочу? — Продолжай — она прижимается к его губам. — Мег — Вишня отворачивается, устремляя взгляд на дорогу, хотя больше всего хочется устремить его в обнаженное тело. Сначала смотреть — потом трогать — Двадцать секунд. — Двадцать секунд, и я кончу на этом чертовом сиденье! — опускаясь назад, Мег снова целует его шею — Поздравляю, ты теперь весь в помаде — смеется. — Не отвлекай меня, когда я еду — дыхание Вишни становится тяжелее и резче. Светофор отсчитывает последнюю десятку. — Едь быстрее, чтобы не отвлекала — руки девушки возвращаются на положенное место — на пояс джинсов — и крепко хватаются за него, не давая ни на секунду забыть о том, что ей захочется снять с парня в первую очередь, как только порог квартиры на пятом этаже будет пройдет. — Я итак жму сто пятьдесят — ладони стали потными. Господи, помоги не выпустить руль из рук. — Хочу двести — произносит Мег снова у самого уха. И когда байк срывается с места, девушку волной припечатывает к широкой спине. Вишня всегда исполняет ее желания. Двести так двести, быстрее так быстрее.End Flashback
Только за это память можно ненавидеть. Я останавливаюсь у первого попавшегося бара и хватаюсь за телефон. Дыхание сбилось, боль в спине никуда не ушла, а напротив: вернулась с новой силой. В глазах помутилось, но даже в таком состоянии я набираю одиннадцать цифр на экране. Ее номер. Толку от того, что я удалил его, если помню наизусть? Толку от того, что я удалил все связанное с Мег, попросил всех делать вид, будто такого человека вообще не существует, если ее голос, ее тело, воспоминания, наши общие воспоминания, остались со мной. Они все еще свежие, как бы я не убеждал себя в обратном. Смотрю на одиннадцать цифр. Поднимаю голову к небу, будто оно сможет чем-то помочь. Темнота. Огромное одинокое темное пространство, и я посреди него. Что я ей скажу? Что соскучился? Великолепно, черт возьми. Убираю телефон. Закрываю лицо ладонями, опускаю их на шею. Я дал слово, что оставлю это в прошлом, несмотря на то, как сильно привязан. В горле встает ком. Оторву все это от себя с концами. Эти эмоции? Пройдет. Все через это проходят. Эмоции. Я просто слишком люблю скоростью, адреналин. А в наших отношениях стрелка спидометра постоянно была за двести, вот я и привык. Подсел. Никаких поворотов, передышек, остановок. Прямая ровная дорога и скорость. Несись, хоть разбейся. Были бы обороты медленней, может, осталось бы время подумать, что мы творим друг с другом. На адреналин быстро подсаживаешься, без него жизнь кажется пресной и неинтересной. Вот и без Мег все кажется таким непривычным, странным. У меня отняли эту бешеную скорость — то, что я сильно любил, или думал, что люблю — а потому я имею право справляться с этим как могу. И сейчас, когда мне тяжело, одиноко и когда я, черт возьми, возбужден этими воспоминаниями, почему должен оставаться один?Flashback
Ее горящие глаза, смотрящие снизу вверх, пронзают насквозь. Никакого стеснения и долгой романтики, только безрассудство, исступленная страсть и желание продлить это бушующее чувство настолько, насколько возможно. Она слишком хорошо чувствует его, чтобы дать кончить так быстро. Мег знает все, что Вишня любит и не любит в сексе. Долгий минет в начале относится к первому списку. Именно поэтому она сейчас стоит перед ним на коленях, раз за разом обхватывая губами член. Вишня помешан на зрительном контакте. Ему хочется видеть согласие, удовольствие, возбуждение и все остальное в глазах девушек. Внимательная партнерша после нескольких раз с легкостью раскусит эту черту, вместе с которой откроется удивительно чувственный, нежный и страстный Вишня. Мег получает все привилегии за свой горячий неотрывный взгляд сполна: он готов на все, лишь бы она не ушла неудовлетворенной. — Мег, — хрипло и растянуто выдыхает Вишня. Она не останавливается. Руки девушки упираются в бедра парня, ногти царапают кожу, когда темп становится слишком интенсивным. Вишня запускает руки в ее волосы и неотрывно смотрит, как Мег наконец-то хочет довести его до разрядки. Обнаженная грудь девушки поднимается и опускается во время коротких передышек. Она в последний раз набирает воздух и берет так глубоко, как может, затрагивая все чувствительные точки. Помогая рукой, Мег сильнее сжимает губами член. Возвращается вниз, потом снова вверх. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Чувствуя, что пик близко, она поднимает широко распахнутые глаза. Тушь с ресниц осыпалась, и Вишня, замечая каждую эмоцию, каждое движение своей партнерши, думает, что с неидеальным мейком она выглядит еще сексуальнее. — Мег, господи — со стоном срывается с губ возбужденный шепот, когда он, крепко держась за волосы девушки двумя руками, закрывает глаза, запрокидывает голову и кончает под ее упорными ласками — Ты ахуенная, боже — Вишня чувствует тепло, разливающееся по телу, чувствует, что пол на несколько секунд сотрясается и держать равновесие становится тяжело. Чувствует, как она целует его живот, ухватившись руками за бока и медленно поднимаясь. Чувствует острые покалывания ее ногтей. Все ощущения становятся яркими, тело кидает в жар. Вишне хочется прижать Мег к себе. Быстрее, ближе. Он, еще не до конца придя в себя, наклоняется, помогая ей встать. Девушка опирается на плечи, целует шею, припадая к Вишне всем телом. — Я говорила, что ты весь в моей помаде? — шепчет Мег, растирая его плечи и грудь. Становится еще жарче. — Говорила — кожа Вишни горит от ее касаний. — Тебе ужасно идет! — вырывается из груди Мег, когда Вишня одним движением кладет ее на кровать. Девушка раздвигает ноги, протягивает руки — Иди сюда. Всего тебя хочу. Всего — шепчет, тяжело дыша. Кусает губы, двигается к нему ближе, выгибая спину. Вишня целует ее ноги от ступней до коленей, гладит нежную кожу икр и внутренней стороны бедер. Он торопливо надевает презерватив, неотрывно наблюдая за лицом Мег. Ее глаза закрыты, пальцы цепляются за сильные руки, торс. Мег ждет, когда Вишня припадет к ней полностью, чтобы открыть их и больше не сводить взгляда, пока не кончит. Он знает, что именно так она сделает, и это возбуждает еще больше. Вишня проходит горячей ладонью по правой ноге девушки и закидывает ее себе на плечо. — Твоя любимая — шепчет, когда, наклоняясь к ней полностью, медленно входит. Обхватив рукой ногу, лежащую на груди, целует колено, сильно сжимает бедро. Вишня чувствует, как пальцы девушки упираются в его пресс, тянутся к шее, растирают спину, царапают ее. Двигаясь плавно и глубоко, он проводит ладонью от губ до живота, нежно лаская кожу. Такое знакомое, такое горячо-любимое, податливое женское тело, от вида которого внутри все будоражит и сжимается. Дыхание у обоих сбивается. — Вишня, да! Еще! — Мег открывает глаза и запрокидывает голову. Она чувствует приятное растяжение в мышцах, чувствует его полностью, чувствует горячие пальцы, одновременно мягко и настойчиво ласкающие ее. Вишня заполняет собой все, не оставляя и шанса для посторонней мысли. Мег обрывчато стонет, ей даже не нужно пытаться сосредоточиться на ощущениях. Секс с Вишней — одно большое ощущение, чувственное и яркое. Он никогда не сбивается с ритма, поэтому вкупе с прямым обжигающим взглядом все действия неминуемо ведут к оргазму. В полутьме спальни зрачки Вишни кажутся темными, почти черными. По торсу стекают капли пота. Рваные хаотичные поцелуи на шее, ключицах. Остающиеся после них красные пятна. Она обожает именно так. Вишня чувствует Мег так же хорошо, как она его. Может, даже слегка лучше, потому что для него нет ничего важнее сейчас, чем ее удовольствие. Вишня отдается желанию обладать ей полностью. Он настойчив и нежен. Вишня слушает стоны Мег, двигается уверенней, глубже. Закидывает вторую ногу себе на плечи. Со стоном выдыхает. Мег обожает позы, в которых он может максимально касаться ее тела, максимально быть в ней. Мокрые от пота пряди волос падают на лицо Вишни, когда он, оперевшись на обе руки, нависает над Мег. Она с трудом удерживает зрительный контакт, голова девушки метается по измятой подушке. Вишня это замечает. Улыбается, закрывает глаза, двигается резче, уткнувшись в ее мокрую шею. — Слишком….ты слишком….Ах, боже! — в несвязных стонах она закрывает глаза, сдавливает его торс ногами — Ты не выносим, невыносим….ах! — будто в горячке Мег растирает его шею до красноты, до боли. С силой тянет к себе. — Ты пиздецки красивая, Мегги — шепчет он, опускаясь на локти и совершенно припадая к ней. Целует щеки, лоб, глаза. На лице сейчас только поцелуи Вишни и больше ничего. Он замирает на губах Мег, продолжая двигаться в ней. На руках выступают вены, скорость нарастает. Девушка стонет, запустив пальцы в черные кудрявые волосы. Знает, что ему нравятся эти бесконечные, самозабвенные движения рук, эти непрерывные касания, которые Вишня чувствует так же остро, как она чувствует сильные глубокие толчки внутри себя.End Flashback
В квартире Салли Хейтс — девушки из бара — свежо и прохладно. За стенкой слышно, как она принимает душ. Лежа на мягких подушках, я смотрел в потолок. Тусклый желтоватый свет не напрягал глаз, да и вообще меня сейчас ничего не напрягало. Раскинув руки, я медленно впадал в сон. Опьянения как не было. В голове ясно и пусто. Замечательное чувство. Салли классная девчонка. Наверное, лучшая, с кем я был после расставания. — Спишь? — тихо спрашивает она. Я открываю глаза, поворачиваю голову в сторону двери. Салли стоит, вытирая светлые мокрые волосы полотенцем. — Еще нет — улыбаюсь. С ее приходом в комнате стало еще свежее. Запах чистоты после такого тяжелого дня кажется чем-то поистине райским. Салли с легкой улыбкой смотрит в упор. Вижу, что она тоже сонная. — Останешься? — ее вопрос неожиданной острой болью врезается в память. Но когда мягкий взгляд Хейтс приближается, дискомфорт внутри утихает. Есть в ней что-то успокаивающее, или же часть текилы все-таки действует во мне и как снотворное, и как обезболивающее, притупляя чувства. Она садится сверху, упираясь холодными ладонями в живот. По коже сразу бегут мурашки. Приятно. Руки слушаются с трудом, но с улыбкой я пересиливаю тяжесть и обнимаю Салли за бедра. С ней действительно хорошо, и я вижу, что она такого же мнения обо мне. — Ненадолго. Я рано уеду — в теле ощущается приятная усталость, которой я совершенно не хочу сопротивляться. Ее ладони уже растирают грудь, медленно и мягко разминают шею. Хейтс кивает. В теплом свете спальни и без макияжа она выглядит точь-в-точь как девочка, с которой я встречался в старшей школе. Приятные и сладкие воспоминания. — Я сейчас — Салли касается моих губ и хочет встать. Не хочу отпускать ее. Притягиваю и целую. Она обеими руками берет мое лицо, поддается любому движению губ. Нежность. Я давно этого не чувствовал — Ну, подожди — откуда в ней столько ласки, я не понимаю, но каждое слово Хейтс звучит так, будто мы женаты десять лет и я самый любимый и самый главный предмет ее заботы. Салли встает с меня. Короткий поцелуй в губы и лоб, и она уходит. Щелчок выключателя в соседней комнате, звуки выдвигающихся ящиков. Откидываюсь на подушки, закрываю глаза. Благослови Господь Салли Хейтс. — Привстань — глаза открываются еще не охотнее, чем в прошлый раз. — Ты меня совсем заморила — протягиваю руку к ее щеке. Ластится. Сидя возле меня на коленях, Хейтс держит в руке какой-то тюбик — Что это? — переворачиваюсь набок и кажется, совершенно глупо и беззаботно улыбаюсь, потому что получаю в ответ такую же эмоцию. — Ты говорил, что спина болит. Давай намажу — она приподнимается — Ну же, не будь таким ленивым — глаза Салли ясные, понимающие. Я сажусь, она в несколько движений оказывается за моей спиной, обвивает торс руками. — Слева? — Справа — холодная мазь заставляет вздрогнуть. Руки Салли аккуратно растирают кожу, которая сразу же становится горячей — Разогревающая? — Ага — тихо отвечает она, опуская губы на шею. — С тобой не остынешь — усмехаюсь — Ты меня спасла сегодня, Салли Хейтс — ее имя даже произносить приятно. В моей голове это звучало как шутка, и только когда слова слетели с языка, я понял, что говорю правду. Заигрывая с Хейтс в баре, я и подумать не мог, что она настолько доверится первому встречному, что пригласит домой и в придачу к отличному сексу добавит заботы и искренней ласки. Надо же, даже от незнакомой девушки я этого дождался. — От чего же? — она прижимается ко мне. Ее спокойный тон дает понять, что честного и серьезного ответа Салли не требует. Это самый настоящий jackpot. Почувствовав руку на своей груди, я целую все ее пальцы. — От ужа-а-а-асной боли в правой лопатке — поворачиваясь, обнимаю Хейтс за талию и кладу на кровать. Нависаю сверху. Мокрые волосы разлетаются по подушке — И пожирающего одиночества в сердце — Салли улыбается, в глазах снова зажигаются искры. Она хаотично шарит руками по моему телу. Всегда приятно видеть, как женщина, особенно такая нежная и кроткая, не может остановиться касаться тебя. — Рада помочь — шепчет она, широко раскрывая карие глаза — Спасибо, что довез — ее ресницы дрожат, когда я касаюсь губами тонкой горячей шеи. Рука Салли тянется к светильнику. Щелк. Что ж, в темноте ощущения даже острее. Открыл глаза в 7:06 и понял, что проспал на четыре часа. Классно «держу ориентир на три ночи». Свет от мобильника неприятно светил в глаза. Щурясь, я отключил следующие будильники. Салли лежала рядом. В комнате было прохладно и тихо, даже с улицы не доносилось гула машин. Слабые солнечные лучи проникали в комнату, падая на обнаженные плечи Салли. Медленно поднимаясь, чтобы не разбудить Хейтс, я засмотрелся на нее. Она знала, что я уйду и что мы, возможно, никогда больше не встретимся. Я сказал это еще в баре. По истечению недавних событий я четко и ясно устанавливаю границы и временные рамки отношений. Не хочу никого разочаровывать. Примяв одеяло рядом с Салли, я поцеловал ее плечо. Забрал вещи и вышел из комнаты. Закрыв дверь, я оставил ключ в почтовом ящике, как мы и договаривались. Вышел из подъезда, потягиваясь и разминая кисти рук. Правое плечо и правда болело меньше, а если резко не поворачиваться, то вообще не чувствовалось. Ощупал куртку. Пачка денег все еще со мной, а я на свободе. В прямом и переносном смысле. Выдохнул. На выезде из города остановился в мотеле. Заплатил пару долларов, чтобы помыться. Обстановка в номере, конечно, оставляет желать лучшего. Не милая однокомнатная квартира Салли Хейтс, но мне так не хотелось будить ее шумом воды. Побрился. В тишине пересчитал деньги. Лег на кровать, заправленную выцветшим покрывалом. Закрыл глаза. Было так странно возвращаться ко вчерашним мыслям. Будто не я так яростно и возбужденно вспоминал Мег. Вот и сейчас. Кручу в голове ее образ, то, как она стоит на коленях, смотря снизу вверх затуманенными глазами, но ничего не испытываю. Это похоже на очень сильную страсть, на наваждение, но отрицать сильную привязанность при этом тоже глупо. Не понимаю, как это сочетается. Не понимаю, любил ли я ее или просто хотел. И даже не знаю, нормально ли делиться с кем-то подобными мыслями. Если я уже убедил Аарона, чтобы он сам не докучал со своими сентиментальностями, то начать подобный разговор будет крайне странно. Остальным приятелям говорить об этом как-то….стыдно? Я знаю, что ответ будет один: «Ты чего раскис, пойди развейся. Хочешь, вместе накатим?». Это все я уже прошел. И развеялся, и накатил. Протер глаза. Надоело. До самого Сентфора буду ехать без остановки, чтобы всю эту дурь выдуло из головы. Любил, не любил, какая уже разница? И ее уже нет в жизни, и тебе уже не шестнадцать, чтобы так париться, Вишня. До Сентфора без остановки. Еще и поспать нормально успею.17:15. Сентфор.
Стоя на светофоре у нужного поворота, я приметил парковочное место. Антикварный магазин Миссис Хилл находился в центре города и, по правде говоря, был одним из немногих атмосферных мест в Сентфоре. Фасад здания, заложенный еще прадедом Аарона, выделялся на фоне остальных строений главной улицы. По рассказам Хилла, бабушке много раз предлагали продать магазин, обещали дать коттедж в пригороде и еще накинуть сверху, но, естественно, она постоянно отказывалась. И отец, и муж Миссис Хилл трагически скончались с разницей всего в пару лет, поэтому женщина, жившая в статусе и сироты, и вдовы одновременно, держалась мертвой хваткой за антикварную лавку, напоминавшую ей родных. Прадед Аарона в юности начал собирать старинные зеркала, а дед пополнил коллекцию гравюрами, монетами, сервизами и другим барахлом. Он много путешествовал по Азии, изучал восток и регулярно радовал жену посылками с экзотическими предметами. Там и погиб от новой вспышки малярии, не дожив и до сорока. Припарковался рядом с байком Аарона. На улице стояла адская августовская духота. Размяв руки и шею, я открыл багажник и вытащил небольшую крафтовую коробку. Поправил волосы в боковом зеркале. Хорошо, что успел побриться с утра. Мне совершенно не идет щетина. Остановка на душной улице усилила желание скорее выпить что-нибудь, поэтому я вытащил ключ зажигания и в пару шагов добрался до массивной деревянной двери. Потянув за ручку-кольцо, зашел внутрь. На первом этаже, где находился сам магазин, было светлее, чем обычно. Большая люстра, которую на моей памяти никогда не зажигали полностью, сейчас освещала всю залу, помогая увидеть чуть ли не каждую пылинку на каждой шкатулке каждого шкафа. Она действительно выглядела как очень старая и очень дорогая вещь. Я невольно засмотрелся. В комнате было прохладно, пахло выпечкой, травами и резкими духами бабушки Аарона. Я улыбнулся и, наклонившись перед портьерой, прикрывавшей проход, зашел. — Бог ты мой, как давно я тебя не видела! — Миссис Хилл со свойственной ей резвостью и живостью оказывается рядом. Наклоняюсь, чтобы именинница смогла обнять меня и чувствую теплые, шершавые руки на шее — Какой ты красавец, внучек! Я уж думала, не удосужишься приехать! — добрые блекло-зеленые глаза Миссис Хилл светятся радостью и любовью. Как и всегда. — Ну как я мог оставить именинницу без своего внимания! — когда я разгибаюсь, разница между моим и ее ростом становится значительной — Вам уже четвертый раз восемнадцать, поздравляю, Миссис Хилл — протягиваю ей коробку. — Все шутишь дорогой, за это я тебя так и люблю! — улыбаясь сухими губами, бабушка Аарона принимает подарок — Что на этот раз придумал? — Сначала хотел преподнести путевку в Лас-Вегас на десятку дней, чтобы вы наконец-то отдохнули от всех нас, но ваш консервативный внук настоял на новых очках — мы улыбаемся друг другу, из противоположного угла комнаты подходит Аарон — Старался выбрать самые красивые, еще раз с днем рождения. — Спасибо тебе дорогой, спасибо — лучистое лицо Миссис Хилл сегодня особенно свежо и подвижно, а глаза так и светятся радостью, которая почти сразу охватывает и меня — Проходи, специально для тебя я приготовила бутылочку хорошего рома! — она хлопает меня по плечу и подмигивает, кладет коробку на ближайший стол, заваленный бумагами, и идет в сторону кладовой. — Но ведь я за рулем — усмехаясь, произношу я и протягиваю руку Аарону. Он отвечает коротким рукопожатием. — Будто тебя это когда то останавливало — мрачно произносит Хилл, и я сразу же считываю его недовольство. — Тоже верно. А что ты такой смурной? — Все в порядке? Нормально доехал? — отвечать вопросами на вопрос — одно из любимых занятий Аарона. Я посмеиваюсь и подхожу к небольшому столу посреди комнаты. На нем уже стоят приборы, бокалы и графин с жидкостью светло-желтого цвета. — Это лимонад? — Хилл кивает, и я наполняю один из бокалов до краев — Все в порядке, никаких проблем. Но спать хочу ужасно. И спину ломит, неудачно вписался в поворот, когда уходил. — Тебя точно не возьмут? — Аарон садится в одно из кресел, постукивает пальцами по деревянной ручке. — Точно. Заказчик — начальник полиции по округу. Так что прикроет — я сажусь в кресло-качалку предварительно придвинутую к столу и выгибаю спину. Мазь Хейтс в тандеме с ее руками была невероятно возбуждающей и приятной, но от большого синяка на правой лопатке к следующему утру явно меня не спасла. Пью лимонад и осматриваюсь — Почему люстру раньше не зажигали? Красиво, больше света — Хилл возвращает взгляд ко мне и саркастически произносит. — День сегодня особенный. — Ты сидишь обозлившийся из-за люстры? — Что? Нет — его взгляд отскакивает куда-то в сторону — Я вообще ни на что не злюсь, с чего ты взял? — Вид у тебя напряженный — ставлю пустой бокал на стол и откидываюсь в кресле, позволяя ему медленно качаться взад-вперед. Лучи заходящего солнца льются через большие окна магазина и ложатся на паркет огромными янтарными пятнами. Миссис Хилл приходит из кладовой и ставит на стол темно-бордовую бутылку, а затем поднимается на второй этаж закончить последние приготовления. — Чтобы в тишине не сидеть — прежде чем уйти она вынимает из картонной упаковки виниловую пластинку и ставит ее в проигрыватель. После нескольких скрипучих звуков раздается песня. Day Dream группы Wallace Collection. Смотрел на крепкую деревянную лестницу, на высокие книжные шкафы рядом с ней, на полки, завешанные тканями, какими-то гирляндами, пучками с сухоцветами и другой всячиной. Потом закрыл глаза и глубоко выдохнул. То ли эмоции действительно притупились за ночь, то ли дело было в сонливости, но я почувствовал, что не зря приехал именно сюда и именно сейчас. Моя душа далеко не самая поэтичная в мире, а в последние месяцы, кажется, совсем очерствела, погрязла в подозрениях, ревности и злости, однако… … однако эта теплая атмосфера и запах выпечки, доносившийся со второго этажа, где жила Миссис Хилл, неожиданно быстро успокоили меня. Кольцо беспокойных мыслей, донимавших еще со вчерашнего дня, разомкнулось на втором куплете хорошо знакомой песни. I dreamed of the places I've been with you How we sat with the stream flowing by And then when I kissed you and held you so near Tell me why, tell me why you're so shy? Я почувствовал себя спокойно и, даже подумал, что счастлив. Если не счастлив, то рад, что все вышло так. Надо признать, что я по-другому устроен. Мне понадобится время, чтобы не возвращаться к тому хорошему, что было в прошлом. Я самолюбив, а потому уверен, что стыд и сожаление пройдут не скоро. Отрицание этого факта чуть не убило меня в эти дни. Спокойно вспоминать, а уж тем более говорить о том, как я вел себя, как слепо верил и позволял обводить вокруг пальца, мне до сих пор сложно. Я хорошо вру. И себе, и Хиллу, остальным знакомым. Все верят моим словам, оттого самому становится не по себе. Иногда ловишь себя на лжи, начинаешь анализировать, переворачивать сказанное и даже думаешь, взаправду ли все это происходило. В точности как было накануне. Поэтому я так отчаянно хватаюсь за обрывки ярких воспоминаний, а потом с такой же пытливостью и яростью пытаюсь их заглушить, забыться, устроить все так, как было раньше. Я ведь всегда так делал. А если не получалось, убегал. Только сбегать уже не хочется. Не потому что некуда, а хотя бы из-за того, что убегая, я всегда рву, чуть ли не с концами. Все, что я оставил в Канаде, тому подтверждение. А рвать связь, да хотя бы с Миссис Хилл и ее выпечкой, мне не хочется. Можно перечислить еще много причин, но зачем, если этой уже достаточно. Достаточно того, что здесь и сейчас я чувствую себя спокойно, а мысли… Мысли уйдут рано или поздно. Все и всё уходит рано или поздно. Усмехнулся. А вот этому подтверждением уже служит Мег. Посмотрел на Аарона, улыбаясь. Мне до сих пор казалось, что он чувствует себя не в своей тарелке. — Хилл, ты правда какой-то чересчур напряженный. Тебе не нравятся песни шестидесятых? — Не в этом дело, Вишня — он глубоко вздыхает, трет переносицу. Видимо ждал, пока я серьезно поинтересуюсь, что же случилось. — А в чем? — молчит — Хилл, не то что бы ты меня пугаешь, но настораживаешь точно. Что такое? — Бабушка пригласила еще гостей, точнее, свою новую подругу — Аарон резким движением показывает кавычки — А я не рассчитывал, что придет кто-то еще. — Только и всего? Странный повод злиться — наклоняюсь за еще одним стаканом лимонада. Жуткая сладость сводит скулы, но вкус потрясный. В последние недели редко удавалось выпить что-то не алкогольное, поэтому нужно ловить момент. — Ты меня поймешь, когда сам увидишь — Аарон многозначительно кивает и отворачивается. Ну и смех. — Увижу кого? Миловидную старушку? — даже не пытаюсь скрыть усмешки — Не переживай, я не буду к ней подкатывать, если ты думаешь, что придется краснеть за меня. — Ну-ну — начинает напрягать и смешить одновременно, как Аарон уверен в том, что дело не в его паранойе и нелюбви к незнакомому обществу — Когда последний раз Никсон задерживал тебя? — А причем тут это? — Просто ответь. — Ну — я откидываюсь в кресло — Больше трех недель назад. О нем вообще ничего не слышно. — После сегодняшнего дня услышишь, будь уверен — Аарон ухмыляется. Я закатываю глаза. — Прямо не скажешь? — Не-а — он тоже устремляет взгляд в потолок — Ты же держишь меня за идиота, поступаю так же. — Хер с тобой — сложив руки за шеей, я закрываю глаза. Сейчас мне, если честно, вообще все равно на тайный смысл его слов. Музыка из проигрывателя, как мне показалось, даже убавила боль в правой лопатке. Я чувствовал себя расслабленно. Какое-то время мы молчали, и я снова вернулся к своим мыслям и планам. Теперь я смогу сосредоточить все внимание на работе. Больше работы = больше денег. Лишний доллар никому еще не повредил. Было бы хорошо заключить пару сделок на поставки, может быть, подумать об изменениях в основном зале и еще обязательно найти сменщика бармену. Дел много, поэтому произошедшую ситуацию нужно отпустить как можно быстрее. Чтобы не завязнуть. Ненавижу долгое бессмысленное уныние. Как хорошо, что я не поддался ему и не набрал Мег вчера. Сейчас бы ужасно жалел и чувствовал себя полным идиотом. Пусть все это уходит из моей жизни с концами. Больше не нужно. Трогает и вызывает эмоции — да, но, если уж на то пошло, я выберу отрезать одну из рук, чтобы не потерять вторую. Открываю глаза, снова устремляя взгляд в неопределенную точку высокого потолка. Душный воздух спускается вниз, я еще больше, чем на улице, ощущаю жажду. Чувствую, как по шее стекают капли пота и жар разливается по телу. Хочется быстрее выпить пару стаканов прохладного алкоголя, поесть, окончательно расслабиться, а затем спать весь следующий день. Августовский воздух почти разморил меня. — Так говоришь, теперь знаком с начальником округа? — Аарон поворачивает голову набок. — Ага — отвечаю, не открывая глаз — Это хорошо. Чем больше надежных связей, тем лучше. Какой он вообще из себя? — Обычный коп, взяточник тот еще, по всей видимости. Но приятный. Наверное, больше для семьи ворует, чем для себя — приподнимаюсь — Сказал, картина для дочки была — улыбаюсь в ответ на ухмылку Аарона — Согласен, невероятно мило. — Покурим? — Хилл кивком указывает на дверь. Пожимаю плечами. Почему бы и нет. Мы встаем, и в тот момент, когда Аарон разворачивается к выходу, на лестнице появляется голубое платье. Оно развивается от движений худых ног, пропускающих ступеньку за ступенькой. Уже внизу оборки перестают двигаться, спокойно укладываясь выше колен. Голубое в мелкий цветочек платье, так неожиданно и быстро очутившееся возле меня и Аарона, появилось ровно в тот момент, когда проигрыватель пропел начало следующей песни. Everybody loves somebody sometime Everybody falls in love somehow Голубое в мелкий цветочек платье согнуло руку в локте, указывая на лестницу, откуда оно только что сбежало так быстро и неожиданно, что я толком не успел разглядеть все, что было выше оборок, замерших на коленях. — Аарон, тебя бабушка зовет. Нужно помочь принести. Я повернул голову и чуть не умер на месте от смеха. Я держался мужественно, но искаженное от недовольства лицо Аарона стояло перед глазами так ярко, что пришлось даже отвернуться к окну. Подумать только, девчонка так смело и непосредственно мало того, что назвала его по имени, так еще и указала куда идти, что делать и кому помогать. Какое неуважение, какое резкое вторжение в личное пространство. Даже не представляю как Хилл зол. Это очень забавно. Ступеньки скрипнули, Аарон быстрыми шагами вбежал наверх, пропустив пару ругательств, и я, повернув голову, увидел перед собой не только голубое легкое платье, но и свежее молодое, нет, даже юное лицо. — Сара, — с улыбкой произносит девушка и протягивает ладонь. Ее внимательные большие глаза смотрят с нескрываемым любопытством. Живой смеющийся взгляд чуть ли не оценивающе пробегает по мне несколько раз. — Вишня — как только я касаюсь тонких пальцев и еле сжимаю их, девушка убирает руку. Поправляет русые вьющиеся волосы. Оценивающе-смелый взгляд снова проходит по мне. Я столько раз сталкивался с недоумением, когда называл имя, что это становится совершенно обыденной реакцией. Поэтому я устремляю такой же ироничный взгляд в новую знакомую. — Вишня? — ее бровь изгибается, луч солнца падает на лицо, и я замечаю, что у обладательницы голубого платья и худых ног синие глаза. — Сочная и кислая, как я люблю. Приятно познакомиться.