The Light of Darkness // Свет Тьмы

Мороз улицы покрывает оголённую кожу ног дрожью. Феликс аккуратно захлопывает входную дверь за собой. Парень весело улыбается и тянется холодными, покрасневшими руками ко мне. Тёплые объятия и ледяная одежда контрастируют, заставляя мою кожу сильнее покрыться мурашками. Я бы позволила большего и себе, и ему, если бы не маленькое «но». — Нам надо поговорить, — быстро, как заученную фразу выпаливаю я. — Да. Ты ведь за этим меня позвала? — Фил не снимает верхнюю одежду, понимая, что разговор серьёзный. Хаотично перебираю слова, пытаясь выстроить хоть какое-то внятное предложение. — Я это…ну, понимаешь, — теплый голубой взгляд усмехается моей нервозности. Эти красивые глаза не выдают ни капли страха. Они искрятся пониманием. Я не достойна смотреть в искренние глаза друга, не достойна даже рядом быть с ним. Вся мерзость и грязь мира словно скопились внутри меня, осуждая за каждое действие. Фил осознает в каком русле двинется наш разговор, но его почему-то это совершенно не волнует. — Дело ведь не только в нас с тобой, я прав? — всё, на что способен запуганный мозг — это кивнуть. Парень усмехается сильнее. — Ответь, Альф. Он тебя принуждает к разрыву отношений между нами? — в яблочко. От слов Фила я даже вздрагиваю. Слишком проницательный и догадливый. — Не то, чтобы… — То есть это полностью твоё решение, без его подоплёки? — пронзающий взгляд лазурного, даже небесного цвета с теплотой рассматривают мою мимику. Раньше я умело скрывала все свои чувства, была безэмоциональной и контролирующей свой взгляд, движение конечностей, эмоции. Однако Хелл подпортил мой контроль, сделал уязвимой перед пугающе громадным миром. — Молчание говорит очень много, ты ведь знаешь? — парень опять усмехается, и горькие искры отчаяния вспыхивают в глазах. Небольшой, но тяжёлый выдох. Дыхание, как и молчание, может сказать слишком много о человеке, о его чувствах и эмоциях. Я не могу просто взять и рассказать обо всем старому другу. Вплетать его в ситуацию, грозящую смертью. Но так хочется, хоть с кем-то, хоть с одним человеком обсудить гнетущее чувство внутри. Я так одинока в этом мире, лучший друг стал далеким из-за моих же действий. Мама, Кира, другие люди стали чужими. Им не было и нет места рядом со мной. И сейчас я даже не понимала огораживаю ли их от проблем или защищаю саму себя от человечества. В горле встал ком, засаднило. Глаза защипало, слёзы смывали тушь, разъедающую белок. Человек не может жить один, ему всегда нужен кто-то, он — стадное животное. Пальцами повреждённой руки вцепилась в куртку друга. А потом волна эмоций перекрыла сдержанность, контроль рухнул, как здание под сносом. Боль, обида на судьбу смывались слезами. С каждой каплей, каждым вздохом рвущихся от спазмов лёгких боль уходила, оставляя пустоту. Зияющую дыру внутри, просунь руку, и она пройдёт насквозь. И стоило подумать об этом, как новые потоки боли заполняли её, и снова рвали плоть насквозь. И снова, и снова, и снова… Пока кроме крика в голове ничего не осталось. Ни слёз, ни боли, только осознание одиночества. Мир заполнен почти восьмью миллиардами людей, и половина борется с одиночеством, таким гнетущим и утруждающим. Я просто стояла, вцепившись в куртку друга до боли в искусственных костях. Я не могла отпустить, но… Подвергать дорогого человека опасности было куда сложнее. С трудом разжимаю пальцы, словно они и вовсе не мои. Извинения. Шепчу слова сожаления, но для меня они звучат криком: «только не уходи, прошу». — Ну и напускала ты тут соплей из-за какой-то мелочи. — Не успеваю и взгляда поднять, как меня крепко прижимают всё к той же холодной, чужой куртке и одновременно с тем теплому и родному телу. — Я не буду на тебя злится и уж тем более ненавидеть. Я был рождён для тебя. Ранее я допустил ошибку, фатальный промах. Променяв тебя на Киру. Возможно так, я искупляю грех. И дождусь тебя, даже если потребуется вечность. — Не говори так, ты ничего не знаешь… — Мне и не надо. Я верю своим чувствам, также как и доверяю тебе, Альф. Мир круглый. Все всегда вернутся в исходную точку, но уже с более богатым опытом. Это значит, что однажды, пускай не сегодня и не завтра, но я пройду весь путь в качестве друга, чтобы потом быть рядом с тобой уже в другом статусе, — Фил легко смеётся, обдавая зябкую кожу тёплым весенним дуновением ветра. — Я надеюсь, ты не против остаться друзьями. — Ты мой старый и лучший друг, Фил. Потерять тебя, значит для меня потерять часть души. — И снова крепко вцепляюсь в куртку, словно от неправильных слов родной человек растворится в небытие. — Вот видишь, мы оба часть единой души. Значит я всегда буду рядом. И твои слёзы из-за выдуманных проблем ранят сильнее, чем отказ. — Какой же ты дурак, — усмехаюсь. — Сама такая, — по-детски и ребячески парирует Фил. *** — Десять — восемь! Я всё ещё лучше тебя в видеоиграх, — вскакиваю с дивана и отплясываю танец «победителя». Хотя скорее это напоминает «танец маленьких утят» или гусыни во время брачного периода. — Когда-нибудь победа останется за мной. Может даже сегодня. — Фил сверкает в мою сторону хитрым и по-детски искрящимся взглядом. Словно аристократ кидает перчатку перед дуэлью. — Но, но, но! Мы договаривались до десяти побед. Просто прими поражение, — показываю язык. Ребячество. Вместе с Феликсом я чувствую себя маленьким ребенком, по детски наивным, хитрым и смышлёным. — Но мы не обсуждали другие игры, следовательно корона победителя может быть моей, — останавливаюсь. Хитрый лис, знает: я не уступлю в любом случае. Плюхаюсь рядом с парнем и уже наготове сжимаю приставку. — Тебя обыграл инвалид, хоть бы чуть задумался, что дело не в игре… — Я бросаю вызов, твоё дело принять или струсив отступить. — Фил помнит: меня легко подбить на такого рода аферы, мы запускаем другую игру. Мама, наблюдая, как два взрослых подростка дурачатся, даже не сдерживает смеха. — Альф, ты у меня такая ведомая… — женщина прикрывает губы в смехе. Радость в её глазах оживляют и раззадоривают меня больше, чем красный платок перед быком. Мне пришлось рассказать ей о руке, как никак, но шутки про калеку и инвалида я отпускала чаще, чем про что-либо другое. Она конечно же, как и любая любящая, добропорядочная мать покричала, поплакала, а потом поняв, что меня особо не волнуют железяки вместо костей, успокоилась. Мама знала: я стала самостоятельной раньше других, и эту взрослую черту не сломить даже семейными ссорами. Естественно, осадок от происходящего остался глубоко внутри неё, как и меня, но показывая свою взволнованность, она ранила куда больше, чем протез. Поэтому сейчас, наблюдая как два дурачка спорят из-за игрушки, ей было легко на душе. Ко всему прочему игривость в доме, готовка её любимых блюд отвлекали куда лучше, чем выяснение отношений о моей инвалидности. Но беда всегда приходит неожиданно, легко и непринуждённо стучится в дом. Мама побежала открывать дверь, ожидая увидеть соседей, посыльного… Она была удивлена, увидев не только меня в аэропорту. Хелл навязался, хотя даже не спрашивал разрешения. И вновь, включая демоническое обаяние, от которого все плакали конфетами, кронпринц поймал в сети и мою маму. Она почти неугомонно осыпала демона комплиментами по поводу внешнего вида, словами благодарности за моё сопровождение и конечно же не двоякими намеками о статусе парня. Услышав слова: «свободный», я клянусь, хитрющая искорка пробежала в глазах мамы. Даже Хелл напрягся такому обилию тепла и гиперактивности взрослой женщины. А после его слов: «И что же ты не в неё характером пошла… Мне было бы в сто раз проще» я была готова вылить всю подноготную о происхождении Хелла и его грешках, лишь бы «эта женщина» замолчала. Мама успела окрестить его «джентльмен с аристократическими манерами», когда демон вызывал и оплачивал нам такси. Всё также с неким намёком смотря в мою сторону. Ну, а что пожелать, когда твоя дочь «немного» вспыльчивого характера, так как я до последнего была против идеи с оплатой такси. Если бы мне дали ещё минуту, то толпа прибывших наблюдала бы драку подростков. И вновь началась тирада радостных комплиментов и слов. Я напряглась так как не понимала, кому предназначается женский лепет. Уже придумав и обрадовавшись, что мама нашла себе парня, мои мечты раскололись вдребезги. Демон, улыбаясь и о чём-то затирая моей матери, зашел в гостиную. Я замерла, сейчас мне пропишут нокаут. Хелл всё также мило улыбался, хотя в глазах вспыхнул отнюдь не доброжелательный огонь. И все бы ничего, но компрометирующая поза меня и Фила насторожила даже маму. Женщина усмехнулась мне: «расхлёбывай проблемы сама, дочка». Я сидела на коленях Фила, специально загораживая экран, а в попытках сдвинуть меня, я оказалась в полулежащем состоянии между раздвинутых ног парня. Грудь, зажатая между моей спиной и диваном, губы, упирающиеся в мои волосы… и руки так некстати огибающие мои ребра под грудью. Если сейчас все останутся живы, это будет подарком небес. Даже Рэм захихикал в моих мыслях, попутно выглядывая из кухни. Всем своим видом, показывая: я влипла. Снова. Демонический кошак. После мимолётного и напряжённо молчаливого шока демон подал голос. — Ты забыла книгу. — Как будто я нарочно так поступила. Мама забирает книжонку из цепких и длинных пальцев демона. — О «Ромео и Джульетта». Классика лучше подростковой отсебятины, — мама удалилась, аргументируя, что поставит книгу на место. — Какой прямолинейный намек, — Фил подал голос, но с места не сдвинулся, продолжая клацать кнопки на приставке. «Finish him» и судя по звукам, моего персонажа побелили в сухую. А я уже видела, как такой же словесный удар получу от демона. — Не обольщайся, это обычная книга, — медленно, вкрадчиво. Эта интонация не сулила даже капли спасения. — Хм. Неужели… — парень за мной усмехнулся. Провоцирует демона, его же фишками. «Господь, пусть бездна разверзнется, и я с радостью побегу в неё. Только бы не видеть продолжение». Фил медленно выполз из-под онемевшей тушки, специально касаясь меня, там, где не следовало. Бросил приставку на диван и вплотную лёгким шагом подошёл к демону. — Пока победа за мной, — я даже не знаю: этой фразой больше обращался ко мне или к Хеллу. В любом случае реакция демона не оставила себя долго ждать. Тёмная аура расползалась по полу нефтяными лужами. Глаза прищурились, а фитилёк пороховой бочки начал подгорать. — Это лишь пока, — угрожая Хелл всегда чуть нависал над оппонентом, в частности надо мной. Но сейчас в этом не было нужды, так как парни были одного роста. Игривый и полыхающий взгляды вели диалог не на жизнь, а на смерть. Я лужицей бесформенных костей пыталась слиться с диваном. Мама, всё-таки понимая данную ситуацию, решила вмешаться. — Феликс, поможешь с готовкой. Я совсем не успеваю. — Весёлый голос с кухни был как ледяной шторм с градом. Под которым я должна остаться один на один с собственным кошмаром. Фил в присущей ему милой манере согласился. — Хелл, оставайся на ужин. — Благодарю, но… — Это было утверждение. Я не принимаю отказов, — также весело и смеясь ответила мама. Я искренне понадеялась на демона, но тот соглашаясь промолчал. Фил опять усмехнулся и быстренько ушёл. Хелл проводил того взглядом до самой арки кухни. А потом ледяные и острые, как тысяча кинжалов, глаза врезались в меня. Я в нокдауне. — Поговорим, — бархатно протянул демон. Не дожидаясь согласия, направился к лестнице в мою комнату. Пулей подрываюсь, как собака одного хозяина. Неведомая нить, а скорее мой страх тянули поводком за кронпринцем. В комнате был леденящий душу мороз. Горечь горящего пластика осела на языке. Таким был вкус страха. Я бесшумно прикрыла дверь. Хотя лучше бы хлопнула, разгоняя энергией звука напряжение, водопадом льющееся из всех щелей. Молчание. Ждёт, когда я начну первая. Сейчас я переживала сколько не за свою шкуру, а за жизнь Феликса. И второй раз за день даже двух слов связать не могу. Как рыба открываю и закрываю рот, не издавая звука. Даже дыхание замерло. Ощущение, что я умру от асфиксии быстрее, чем ссора начнётся. Демон тяжело вздыхает и отводит взгляд в глубь комнаты. Туда, где тьма, страх концентрировались в единый энергетический узел. — Объяснишь? — опять бархат, опять чарующий с хрипотцой голос, опять эта тянущаяся жвачка. Сколько раз я натыкалась на злость демона, но каждый раз как первый. — Мы п…просто игр… — Мы же условились, — перебивает. Плохой звоночек в мой адрес. Столбенею и сжимаюсь. Сначала горящий и леденящий взгляд, а потом и лицо медленно направляются в мою сторону. Такой яркий свет костра, словно я под фарами машины. За окном давно стемнело, а такой контраст запугивает куда больше тьмы. И снова я вижу хищника в человечьем теле. В такие моменты вспоминаю, что каждую секунду проведённую с Хеллом, я играю не с парнем, а настоящим сыном Тьмы. И это как отрезвляющая пощёчина. Ведь я боюсь его. Каждый раз, каждый грёбанный день стоит демону вести себя человечно, я растворяюсь в иллюзии, не смотря в суть. Какой бы облик не принимал Хелл, он есть и будет всегда Кронпринцем Ада, дьяволом, несущим погибель. И тогда приходит осознание: лучше смерть, чем постоянно окунаться в омут страха, дарованный существом передо мной. Память хаотично выплескивает моменты с демоном. Хорошие воспоминания, той самой иллюзии, которую я сама и построила. Ведь Хелл никогда не старался скрыть истинную личину себя, из раза в раз напоминая кто он. И мой романтизированный мозг вновь выдает воспоминания и мои собственные мысли о демоне. Сколько раз я видела человеческие качества в нём, прах души, сожжённой огнём. И опять я ставлю себя перед дилеммой: кровожадный убийца, досконально повторяющий человеческие эмоции или демон с росточком человечности, остатками души, так отчаянно пытающиеся совладать с бескрайней пустыней огня. Как много бы мыслей не проносились в голове, но я так не смогла ответить на главный вопрос: кто такой Хелл? Кровожадный убийца с ростком души. Мысленно бью по голове. Всё слишком сложно. Хелл исключение, всегда им был. Его мысли, действия мне никогда не считать, как с обычных людей. Из раза в раз он преподносит сюрприз: гневается или мило общается. И, дьявол, но мне это нравится. Будоражит, что он не такой, как люди. Хелл сложный, многогранный, он — личность. Непредсказуемая личность. Молчу. Прошла секунда или минута, а может час… а мы все стоим и оба ждём действий другого. Хелл цокает языком и прикрывает глаза, потирая пальцами виски. И снова дилемма: копирование действий, подражание людям или реальная эмоция демона. — Мы договорились. Никаких касаний, и ты нарушаешь условия. Опять. — Договор с демоном. Хелл подлетает с скоростью света, успеваю пискнуть. Ладони с скрипом царапают дверь над моей головой. Ещё чуть-чуть и под такой силой она треснет. Демон нависает над контуженным телом. Вжимаюсь в деревяшку, с надеждой, что петли выдержат. Немного оседаю от страха, становясь ниже, а Хелла — выше и опаснее. Хелл чему-то усмехается в своей голове, снова прикрывая глаза. А когда открывает, кошачьи зрачки сужаются до размеров иглы. — Может мне выжечь своё имя на твоём лбу. И всём теле… Чтобы каждый, видя клеймо, знал кто твой Хозяин, — последние слова резко, чётко отпечатались в голове. Уже не такой бархатный голос, а скорее рычание вызвало дрожь во всём теле. — Я выполнила условия, — зашептала как мышка. Мой голос осип от мороза и страха. Огненные глаза засветились ярче, выжигая имя демона в моих. — Фил остался мне другом. Ничего более… — Ты же откровенно лжёшь. Опять лжёшь. — Шипит, как змея и рычит, как лев. — То, что ты вытворяешь и его слова доказывают обратное. — Доказательства, — выдыхаю столь мощное слово, как последнее перед погибелью. И меня перещёлкивает. Ладони схватили саму смерть за волосы и резко дёрнули на себя. Так, что глаза дьявола вспыхнули, не ожидая атаки с моей стороны. Тело вытянулось струной. Каждый позвонок, каждая косточка и мышца потянулись вверх, вслед за руками. И прежде, чем дьявол осознал происходящее, я стремительно пересекаю точку невозврата. Без церемоний прижалась к его голодным губам и обвела их полусухим от прежнего страха, шершавым языком. Демон, опешив продолжал сжимать губы, не разрешая проникнуть языком дальше. Это злило и воспламеняло, как Еву перед грешным плодом. Клыками вонзаюсь в нижнюю губу. Хелл шипит, а я резко проникаю внутрь, не давая прийти в себя. Кровь заполняет наши рты, мой мокрый язык смешивает её со слюной. Размазывает по внутренности щек, зубам, острейшим клыкам, деснам. Грязно, жадно, голодно… Срываю последние стены и возвращаюсь к губам, оттягивая клыками и сминая до искрящейся боли. Я целовала грубо, жёстко, буквально пожирая языком. Демон, опираясь на дрожащие руки, приподнимается в полный рост, пытаясь уйти от неожиданного напора. Радужки бесконтрольно переливаются самыми разными оттенками янтаря. Встаю на кончики пальцев, не позволяя разорвать контакт. Немного сдвигаюсь вперед, перенося свой вес на крепкое тело. Как кобра медленно трусь всем своим туловищем о чужое. Накручиваю локоны на пальцы, обрезая попытки вырваться. Тяну Хелла ниже, глубже, словно пытаюсь слиться в одно целое. Звонко впиваюсь собственными зубами, в зубы демона. Пошлый лязг клыков срывает контроль дьявола, затягивает в безвозвратный омут. И барьеры падают вслед за моими. Затылок вбивается в дверь позади. Смертоносный напор грозит раздавить меня. Больно и возбуждающе. Демон глухо стонет, вызывая волны ряби на коже. Температура в комнате мигом возрастает. Вспышки похоти разгоняют тьму. Хелл придвинулся ближе, полностью придавив к стене. Одежда к одежде, плоть к плоти. Я могла слышать срывающиеся нотки его дыхания. Смерть рычит. Резко отдирая свои губы от моих. Зубами оттягиваю кровоточащую губу сильнее. Нити кровавых тягучих слюней обрываются из-за расстояния. Капли жгучей крови орошают лицо, прожигая мою кожу с лёгким шипением. Демон вновь нависает. Золотые глаза заполнены жаром похоти. И не в силах ей противостоять хищник с утробным стоном снова наклоняется к жертве. Поцелуй мокрый и кровавый настигает отнюдь не губы, а шею. Неожиданно нежно, с сбитым дыханием трётся о выступающие вены. Мысли пытались собраться в единый поток. Хелл тем временем осторожно водил носом по горлу. Неожиданно длинно лизнул от выступающей ключицы до подбородка, и сразу же нежно прикусил гортань. Руки самопроизвольно тянулись к чужому телу. Касались напряжённых рук, подрагивающей от урчаний груди, по поверхности рельефных мышц, спеша обхватить торс, сминая и натягивая футболку в пальцах. Подушечки коснулись обнажённой кожи, проскальзывая под его одежду. Тело заплыло в истоме. Мышцы спины выгибались под прикосновениями. Мы жадно хватали прохладный воздух. Пальцы непроизвольно сжали гриву на затылке демона. Но не оттягивая, а сильнее прижимая. Демон поддался напору, страстно выцеловывая замысловатые узоры на беззащитной шее. Он не касается ничем кроме губ, ладони всё также прижаты к двери. Коленом облокачивается на стену, придавливая мои бедра своим. Изгибаюсь в силу свободного пространства, создавая искромётное трение между двух тел. Урчание мягкое и кошачье отразилось от стен, догнав растворяющийся женский полу охрипший стон. Мимолётное касание уголка моих губ. Пытаюсь провернуть лицо, но демон вырывается. Усмехается, продолжая голодную пытку. Легкие касания вдоль челюсти, пока губы снова не находят точку бешеного пульса на горле, глотая ускоряющиеся сердечный ритм. Кожа демона горела под руками, как и моя под губами дьявола. Смешок и раскалённый воздух обдали ухо. Клыки прикусили мочку с серёжкой, оттягивая металл. — Ты зашла с козырей… — заурчал довольный демон. — Ещё нет. — И, прежде чем мы оба осознаем мои слова, я с новым рвением соединяю губы. Руками подталкиваю Хелла в глубь комнаты. Когти с треском углей разрывает футболку на спине, грубо прижимая к хищнику. Ладонь палящая, как языки пламени, прожигает плоть спины. Соприкосновение моей холодной кожи и горячей заставляют тело плавиться, оголяя звериную жажду. Даже сквозь мишуру одежды жар чужой кожи согревает мою. Поджигает, как нефть. Нежно и по-собственнически подушечки чужих пальцев проходятся по позвоночнику вверх. Отсчитывая каждый позвонок, постукивая когтём. Словно клеймит каждую выпирающую косточку. Ладонь аккуратно перехватывает шею сзади, не позволяя увернуться от дьявола. Волосы воспламеняются от тянущего жара. С животной дикостью кусаю за шею, попутно зализывая языком. Аккуратно исследую каждый след, оставленный зубами. Слегка ковыряю кончиком языка, чтобы снова влажно и жадно слизать кровь. Пальцами оглаживаю шёлк тёмных волос. Как шкуру дикого зверя, успокаивая и подначивая. Другая ладонь нервозно сжимает бицепс. Мышцы тугие и напряжённые от возбуждения сокращаются под каждым прикосновением. Ноги подкашиваться от напора и эмоций. Опираюсь на парня и разрываю контакт губ. Рык, негодующий и предупреждающий. Перед последним падением в бездну обвиваю торс демона трясущимися ногами. Сильные ладони тут же смещаются для поддержки. Теперь возвышаясь над демоном, я чувствую ещё большую власть и вседозволенность. И вновь голодные языки сплетаются почти в узел. Слизывают кровь демона друг с друга. Зубами разрываю губы ещё и ещё, вновь заполняя комнату запахом корицы, мяты и сладкой карамели. Кровь опьяняет мозг, а поцелуй взрывает вулкан внутри. Мы стонем почти в унисон, выдыхая имена в губы. Заглушаем стоны мокрыми языками. Шепчу какие-то несвязанные пошлости, пока дьявол исследует губами в шею. Трепетно, нежно и одновременно с тем голодной жаждой оттягивая кожу, но не повреждая. На одной из бессвязных фраз ладонь Хелла пережимает рёбра до искр в глазах, до тягучей боли в лёгком. Грубо поддерживая, не давая упасть. Вторая раздирает когтями ткань джинс на бедре, проникая длинными пальцами дальше, выше. Кожа тут же покрывается россыпью мурашек от холодного воздуха жаркой кожи. Контраст мороза и пламени, нежности и грубости отупляет мозг. Сбивчивым дыханием стону имя демона, дьявол рычит моё в ответ. Рокот урчания вибрирует в груди Хелла. Горло саднит от стонов, грудину рвёт напополам от нехватки воздуха. И я понимаю: мне мало… Всем весом наваливаюсь на изящное тело хищника. Два шага и мы падаем на кровать. Дьявол успевает прижать меня сильнее, минимизировав удар. Мне это и нужно. Слизываю языком кровь на лице… кусаю кадык, оставляя отпечаток всех 32-ух зубов. Дьявол выгибается всем телом, не замолкая продолжает повторять моё имя вперемешку с ругательствами. Оголяя горло для новых укусов. Грубо оттягиваю кожу под ухом, прикусываю нежные ткани. Хищник сбивчиво рычит, задыхаясь мурлычу в ответ. По-собственнически оставляю следы на шее, в надежде сохранить хоть один шрам. Раз я только его, то и он только мой. Кровь проступает на бледной аристократичной коже. Нескончаемым потоком грязно пачкая меня и кровать. Медленно, растягивая удовольствие слизываю её всей плоскостью языка. Не позволяю пролиться опьяняющему вину. Как алкоголик жажду больше и больше… Ладони демона дрожат на моей оголённой спине и бедре. Вычерчивают странные узоры когтями, пересчитывают косточки ребер и позвоночника. Подлинный экстаз. Вот, что оба чувствуем. Ладони демона в унисон тягуче медленно сдвигаются ниже, опаляя и так обгоревшую от жара кожу. Задыхаясь, усмехаюсь ему в ухо. Быстро перехватываю запястья. Резко и грубо придавливаю руки демона над головой. Выгибаюсь кошкой, обездвиживаю. Потеряв бдительность, проигрывает мне. Снова усмехаюсь. Уже алые глаза вспыхивают, змеиное шипение опаляет слух и тонкую кожу шеи. Медленно нагибаюсь над распластанным и пригвождённым под мной Кронпринцем. Стараюсь нигде не касаться, только колени у торса и ладони на запястьях. Щурит глаза в негодовании, не понимая, что за игру я затеваю. Предостерегающе шепчет мое имя. Но скорее это звучит как мольба. Между нашими губами меньше сантиметра, но я не касаюсь дальше, лишь сбивчиво и громко выдыхаю на прекрасное лицо. — Если сдвинешь ими хоть на сантиметр, я закончу… — медленно и тягуче тяну в манере Хелла. Зрачки расширяются и тут же сужаются до маленькой иглы. Усмехаюсь и прижимаю свои бедра к паху демона. Гортанный стон застревает в груди из-за сжатых зубов. Ноздри пытаются заглотить больше воздуха, но сбитое дыхание не позволяет. Дьявол слегка запрокидывает голову. Грудь резко поднимается и опадает, грозясь проломить ребра и лёгкие. Всей нижней частью ощущаю возбуждение хищника. Демон пытается изогнутся, получить больше контакта, трения. Я сильнее вжимаю себя в него. Колени грубо впиваются в торс хищника. Ткань джинс дразнит и ранить горячую кожу. Аккуратно отпускаю запястья. Переношу вес на одну руку, пока вторая исследует лицо демона. Почему столь опасное существо имеет столь идеальное лицо… Пальцами зачесываю выбившиеся шелковистые прядки. Не хочу, чтобы обзор на голодные глаза зверя перекрывало хоть что-то. Контакт взглядов мощнее, чем прикосновение губ. Разжигает фитиль страсти перед неизбежным. Демон продолжает утробно рычать в негодовании, но я пропускаю мимо ушей. Алые радужки из-под густых ресниц изучают моё лицо, как я кончиками пальцев его. Бархатная белая кожа, маленький шрам под глазом, острый угол челюсти, специально обвожу губы вокруг, не касаясь. Хищник чуть приподнимает голову, ластиться к единственным прикосновениям. Глаза то и дело закатываются от невыносимой истомы в теле. Руки Хелла чуть сдвигаются от дрожи. Всё его тело рябит от возбуждения. Кусаю мочку уха, сбивчиво напевая мелодии. Пальцами прохожу по горлу, кадыку… Шея демона выгибается также жажда больше прикосновений. Но я тут же убираю руку. Хелл издаёт вперемешку стон, рычание и ругательства. — Может мне стоит выцарапать свое имя на твоём теле? Чтобы шрамы показывали: ты принадлежишь одному человеку… — также медленно, как протягиваю слова, я слегка трусь всем своим естеством от паха и до торса дьявола. Грубая ткань сводит с ума как демона, так и меня, царапает нежную кожу. Гортанные стоны, рык моего имени… с мольбой просит большего. Медленно спускаюсь ниже, также не затрагивая кожу. Едва касаюсь зубами по ключице, вызывая новую волну дрожи. Опять усмехаюсь его реакции. «Чёткое копирование людей? Хоть один из нас сейчас в это верит?». Резво клыками и ногтями раздираю футболку демона в клочья, попутно снимая свою, разорванную вдоль спины. Сажусь на торс парня в вертикальном положении. Грубая ткань к бледной горячей плоти. Молчим. Только сбивчивое дыхание обоих отражается от стен. Хелл дышит так глубоко и быстро, что на каждом сокращении лёгких я покачиваюсь, как на волнах. Одна из рук демона дёргается и сдвигается ниже. — Хелл, руки… — шепчу. Большего и не надо, в тишине слышен каждый шорох. Мигом отросшие когти вгрызаются в кровать, оставляя глубокие и рваные дыры. Передо мной не просто демон, а настоящее произведение искусства. — Ты же Дьявол… а сейчас похож на распятого ангела, — медленно и плавно провожу кончиком ногтя вдоль тела. От ключиц до торса и обратно. Дыхание ускоряется ещё сильнее. Теперь оно не глубокое, а поверхностное и жадное. — Ты желал доказательств… — Аккуратно кончиками ногтя вывожу свое имя у кромки джинс хищника. Повторяю, снова и снова… Череда стонов сменяется тяжёлым придыханием. Разрываю телесную связь. Шипение острое и змеиное. Демон запрокидывает голову, прерывая зрительный контакт. Выжидаю. Минутное молчание. Сбивчивое дыхание слегка приходит в норму, но всё также остаётся бешенным и рвущим грудь. Всей плоскостью ладони прижимаюсь к месту, где должно биться сердце. И… каменею. Я чувствую смертельный жар жизненного огня, даже вижу легкое свечение сквозь плоть, но сердцебиения… его нет. Языки пламени сквозь кожу, мышцы, кости сосредотачивается в месте соприкосновения, словно хочет коснуться моей руки. Пламя подрагивает в своём собственном ритме, но это не сердце. Перемещаю ладонь левее, пламя следует за мной. Языки огня снова сосредотачиваются под ладонью, всё также отбивая свой собственный ритм. Немного запаниковав, сдвигаю руку вдоль груди демона, жизненный огонь следует за мной, однако то, чего я ищу в этом организме попросту нет. Хелл наблюдает покрытым похотью взглядом мою растерянность, но не сдвигается, позволяя изучать его. Холодными кончиками пальцев касаюсь вены на шее демона, понимая, что его пульс другой в отличие от человеческого. Тот же ритм, что и у пламени. Бешенный хаотичный, а не четкий сердечный. Пытаюсь посчитать, но без толку. Один удар, пауза, четыре, снова один, два… три… пять… длинная пауза. Нет единого строя. — Ты такой… странный и неестественный, — что-то вспыхивает в алых радужках. Я не успеваю поймать эмоцию, как уже распластавшись лежу на спине. Мощная фигура продолжает нависать, но не предпринимает никаких действий. Волосы закрывают глаза, да и сам Хелл не смотрит на меня. Приклонил голову, но не двигается. Едва заметная дрожь пробегает по напряжённому телу. Пара капель крови падают на оголённый живот, заставляя поежиться от холода. Температура резко упала до нормы. Похоть липко и зябко оседает на коже. Зову демона, но в ответ тишина. Ещё одна легкая дрожь, и новые капли крови. Вот тут я начинаю паниковать… «Я сделала больно, ранила огонь?» Медленно, как змея перед нападением, демон ускользает от меня. Оставляя лишь дорожки порванной ткани от когтей. Оседая на пол у кровати. Тут же подскакиваю в сидячее положение. Демон смотрит в пол, точнее я так думаю, так как волосы продолжали скрывать всё. Пытаюсь прощупать ауру, но темнота сбилась вокруг демона, не нападая, мягко оседая на плечи владельца. — Хелл, я сделала что-то не так? — пытаюсь успокоиться, но ранее бешеный от возбуждения пульс, теперь бушевал из-за страха. Боязни за другого. Протягиваю руку, чтобы убрать волосы. — Не трогай. — Рычание. Страшное и звериное. Одергиваюсь, как от огня. Пытаюсь позвать, но реакции ноль. Напряжение клубилось вокруг моего озябшего тела. — Ты меня ненавидишь и боишься. Зачем это представление? — Тихий, но до боли пугающий вопрос. Медленные слова, тянущаяся жвачка… Эмоции демона прыгали с места в карьер и обратно. — Ты хотела почувствовать власть над другим, более мощным, чем ты сама, — демон ответил вместо меня, почти заткнув и обрубив дальнейший разговор. Но диалог принято вести двум, а не одному. — Я вправду боюсь тебя. Ты пугающий, в конце концов ты Архидемон, Хищник. Мне бывает страшно за свою жизнь, жизни других, попавших в твои сети по моей вине. Однако… — а что, однако? Я замолчала. «А что, однако?». Следует ли вообще заканчивать эту фразу… И эмоции решили сыграть за первенство с мозгами. А разум всегда проигрывают им. — Ты такой ублюдок, — я буквально рычу это в пустоту, как крик о помощи. — Ты запугиваешь, постоянно, хочется отметить. Ты принуждаешь говорить вещи, которые я не хочу. И дьявол бы тебя побрал, но я ненавижу… Что после всего что ты вытворяешь демон внутри меня светится от счастья. А я продолжаю трястись от страха, ведь ты ужасен. Каждый раз, когда дело доходит до ссоры, я просто молюсь, чтобы ты не испепелил на месте меня или дорогих мне людей. А если уж на то воля Божья или Твоя, молюсь, чтобы я не мучалась и не прогоняла в голове все воспоминания счастливо прожитой жизни. Я ненавижу… что в силу дрянного характера вызываю наши ссоры, ставя себя и других под удар твоего смертоносного пламени. Я ненавижу, что мой отец демон. Жила бы себе сейчас обычной жизнью… Я ненавижу… просто ненавижу… Тишина. Поглощала все мои слова, крики, мольбы, уходящий момент… заглатывала в свой омут всё вокруг. И эмоции ненависти были для Тьмы слаще любого десерта. — Я ненавижу себя. И не ненавижу тебя, потому что нравишься… — охереваю от своих же слов. Громким хлопком затыкая рот. Демон, также не ожидая подобных откровений вскидывает голову. Яркие, алые дорожки стекали отнюдь не из губ и ран, а из бледно-жёлтых глаз с чёрным белком. — Ты что… — унисон. Таращимся друг на друга как диковинных существ, коими друг для друга и являемся. –…влюблена?! –…плакал?! И снова унисон. Я вновь зажимаю рот ладонью, дабы не выдать ещё какую-нибудь несуразицу. Демон касается пальцами глаз, чувствуя влажную кровь удивляется не хуже меня. И повторяет мои действия ранее. Резко закрывает глаза и сгибается сильнее, словно пытается спрятаться от всего мира. — Не смотри, — опять рычит. — Хелл… — Я же сказал не смотри! — мне показалось, что даже стены потрескались, обрушивая куски штукатурки. И как бы я не боялась сейчас… Ведь аура кронпринц тут же приняла оборонительную форму, капая дёгтем на пол. Я медленно опустилась с кровати перед демоном своих кошмаров. — Уходи. Ты не можешь… — рычание, предостерегающее об опасности. «А вот не уйду» — по-детски шиплю на логику. Грубо хватают демона за запястья и отдираю от глаз. Когти оставляют продолговатые глубокие полосы, словно Хелл хотел выцарапать себе глаза. — Ты такой ублюдок, — грубо и крепко обнимаю его, чтобы не успел дать отпор. Утыкаясь лицом куда-то в шею. Хелл молча и напряжённо сидит. Ранее напряжённые мышцы от страсти, теперь окаменели от других эмоций. — Ублюдочный хищник своей добычи. — Демон не пытается обнять меня в ответ, руки свисают ненужными отростками вдоль тела. В какой-то момент понимая, что я не уйду опускает голову мне на плечо. И шёпот тихий, еле уловимый человеческому слуху, направленный в пустоту: «Не оставляй меня один на один с одиночеством». Тишина сменяется умиротворением, спокойным и тихим, как мои льющиеся слёзы.