The Light of Darkness // Свет Тьмы

— Я сильно тебя покусала, — нежно провожу по шее демона. По неясным мне причинам отпечатки зубов заживлялись хуже всего. Но Хелла это как-то не волновало. Вслед за моими прикосновениями, пальцы демона прошлись по кровяным укусам. Жар огня испарял кровь, но сами ранки предательски розовели на бледной коже. Идея оставить шрамы на теле демона не было шуткой или мимолётным желанием. Но я и не предполагала, что такое вообще может случиться, принимая во внимания регенерацию кронпринца. Я аккуратно, с неким материнским трепетом, прохожусь по линии застывшей крови из глаз. Никогда не видела подобного… Хелл плакал единожды, оплакивая тело мёртвого брата, тогда, в темноте лесной чащи, мне не довелось рассмотреть подробнее слёзы. Глаза приобрели уже более живой вид: вместо холодных бледно, почти бело-жёлтых, стали тёплыми медовыми. Всё возвращалось на свои места и порядок. Даже невиданные мною ранее чёрные белки медленно осветлялись. Хелл уже собирался испарить кровь с лица, но я перехватила его ладонь. — Можно… хочу попробовать. — Демон молчал и упорно не смотрел в мою сторону. Расфокусированный взгляд был направлен далеко за меня и даже за пределы комнаты, стен, улицы. Ладонь с глухим стуком опустилась на пол, давая разрешения моим действиям. Немного нагреваю пальцы огнём и касаюсь скулы. Тело демона неожиданно вздрагивает, но лицо не отводит. Я отдергиваю руку. Красный след ожога расплылся поверх светлой фарфоровой кожи. — Извини, — рассматриваю предательски свою ладонь, ведь не помнила, чтобы раскаляла её до такой температуры. — Ничего, — глухо и безэмоционально слова растворяются в воздухе. Прежде, чем вновь навредить чужой коже, пробую на своей. Касаюсь кончиком пальца капель крови на животе. Точечная горючая боль опаляет место соприкосновения. Чёрт. Да что не так? Вновь смотрю на предательскую ладонь. Пытаюсь прочувствовать огонь под собственной кожей. Яркий жёлтый поток разливается в капиллярах и подушечках. Лавовые языки огибают металл, не концентрируясь во всех пальцах. Я не позволяю огню выбраться за пределы плотских оков, и он переливается в другие части ладони. Из-за этого я не чувствую, как пальцы нагреваются сильнее нужного. Под жаром плоти искусственные кости из серебристых приобретают оттенок плавящегося металла. Он же добавляет ненужной температуры, которая также сливается с потоком в живых пальцах. Из-за неравномерного распределения температуры, я и обжигала. Насколько же досконально надо изучать свои силы, чтобы понимать куда движется поток и не навредить другим, в том числе и себе. Решаюсь отложить этот вопрос на потом. Правой рукой повторяю те же действия, и в начале проверю на себе. Кровь с характерным шипением испаряется с кожи, не сжигая её. Довольная результатом, аккуратно провожу по бледному лицу кончиком указательного пальца. Подсохшая кровь исчезает. Сосредоточенно и кропотливо прохожу у глаз, боясь сжечь нечаянно их. Закончив с одной стороной лица, изгибаюсь ко второй. Демон аккуратно приклоняет голову для моего удобства, но глаза остаются неподвижны. Со стороны кажется, что хищник вяло сидит на полу, на самом же деле каждая мышца напряжена, проявляясь там, где обычно их сложно заметить. Закончив работу, отклоняюсь от застывшего тела. Складывалось впечатление, что все эмоции скомкали в маленький комок и выкинули за пределы демонического организма. Или же Хелл просто не знал, как реагировать на происходящее. Возможно, он всё таки был прав, и заученная реакция людей дала сбой в подобной ситуации. Каждая эмоция уникальна у каждого. Люди способны по-разному реагировать на одинаковые обстоятельства. Но демоны… — Почему ты… — прочищаю горло, поскольку не понимаю: будет ли вообще целесообразным задавать этот вопрос сейчас. Но если упущу возможность, пока демон более или менее уязвим, то окончательно утрачу вероятность получить ответ в будущем. Он просто отмахнётся, впрочем, как мог сделать и сейчас. Как бы я не хотела устраивать допрос с пристрастием уязвимому и раненому существу, однако попробовать стоило. Но чем больше я размышляла, тем вероятнее становился исход любой попытки: Хелл отдалится, как, впрочем, делал это всегда. Сколько бы событий и участников не окружали жизнь демона, он был одиноким существом. И в этом одиночестве я находила и себя. Хелл боялся его, как страшилась и я. Две побитые собаки, разными обстоятельствами в прошлом, а может даже и будущем. Разве не логичнее будет держаться вместе? Тихая мольба Хелла «не оставлять его» скорее всего было произнесена не только из-за острой нужды в ком-то: демон увидел такую же одинокую душу рядом с собой. А возможно, я опять придумывала иллюзии… Но глубоко внутри меня всё ещё теплилась надежда, что одинокое существо поделилось со мной своим страхом не просто так. Я уже сто раз прокляла себя за свою решимость, от которой не намерена было отступать. — Хелл, почему ты плакал? — лёгкая дрожи прошлась по напряжённым рукам. Резкий свистящий вдох, сказал всё за владельца. — Починю дверь, — безэмоциональный голос выдал совершенно другой ответ. Опешив, взглянула на стену позади демона. В месте, где Хелл прислонялся, на дереве были одинаковые обгорелые следы, повторяющие форму ладоней. Угольки продолжали неясно светится. Отвлечённая увиденным не заметила, как бесшумно демон встал и повернулся спиной ко мне. Закрывается, вновь. Уходит от пугающего до дрожи вопроса. Успеваю схватить за запястье, прежде чем уйдёт слишком далеко. Я всё ещё сидела на коленях, как в молитве и прошении к демону. — Пусть так останется, мне никогда эта дверь не нравилась. Так даже интереснее смотрится… — пытаюсь заговорить ненужным трёпом, только бы не закрылся глубже от меня. Нечеловеческий пульс отбивает хаотичны ритм под моей ладонью. Быстро выскакиваю перед демоном, не разжимая руки. Загораживаю тому пути отступления. Ослабевшие ноги подкашиваются и не твёрдо держат мой вес. — Давай просто поговорим, — немного улыбаюсь под треск разбивающихся надежд. — В этой комнате вообще нет ничего, что мне нравится, — «разве что Ты». Чёрт. Пытаюсь отвлекать словами, а сама топлю себя глубже в болоте. — Всё мама покупала, без моего согласия. Ты даже не представляешь, как меня раздражают эти розовые занавески… и вообще розовые тона. Вот будь они красными, — «как твоя кровь». Запинаюсь на фразе, но продолжаю наступать, медленно сдвигая Хелла обратно в глубь комнаты. — У меня тут вообще пустовато, если ты заметил… — «в порыве страсти, он конечно же рассматривал комнату, а не тебя» уже отозвался демон внутри. — Хорошо, что ты и покрывало разодрал. Не люблю оранжевый, — «если это не огненный оттенок твоих глаз». Я буквально топила себя каждой фразой, всё больше убеждаясь в своей заинтересованности к мужчине передо мной. — Знаешь, тот стол из светлого дерева, можешь тоже в следующий раз сжечь. Или оставить следы, как на двери. — «следующий раз. Он вообще будет, дурёха?» злостно усмехнулся демон внутри. — Ты же не против? — Хелл продолжал молчать. Апатичный взгляд всё также смотрел вдаль. «Да посмотри же ты на меня» — кричала всем своим видом. Я хотела увидеть блестящие медовые глаза, переливающиеся всеми оттенками красно-оранжевого. Хоть унцию эмоций, а не безразличие. Даже в первую нашу встречу демон показывал заинтересованность, эгоизм, гордость, саркастичные усмешки, а сейчас просто молчал, зарываясь всё глубже и глубже в себя. Хелл был как марионетка, которой обрубили веревки. Без пререканий, позволил посадить себя обратно на кровать. Я не знала, какими словами вернуть энергичного Хелла, которого знаю. Обессилев, рухнула на пол у ног сына Тьмы, облокотившись плечом на одно из колен. И мы молчали. Смотрю снизу вверх, как на божество. Я уже пересказала все молитвы, что знала, лишь бы демон вернулся ко мне. Но без толку. Ладонью, так и не разжавшей запястье парня, аккуратно обхватила его. Несильно сжимаю в призыве заметить меня, такую маленькую и беззащитную у его ног. Но ответной реакции не последовало. Тяну руку ближе и обессилено прижимаюсь щекой к шершавым костяшкам. Нежно потираюсь своей кожей о его. Подобно кошке, ластясь к хозяину. Она всё такая же горячая и фарфоровая. — Можешь не отвечать на тот вопрос. — Слова застывают комом в горле, а я продолжаю потираться щекой, словно прошу чего-то. «Вернись ко мне». — Я… я сделала тебе больно, задела огонь? — Молчание. Глаза без эмоций, радужки не блестят жизнью, а холод навивает атмосферу смерти. Нежно провожу лицом по колену, ткань джинс неприятно ранит тонкую кожу. Но это моё наказание, пусть лучше так. Вытерплю. — Неестественный. — слабый и ровный голос. Вскидываю взгляд, но лицо не отстраняю, боясь спугнуть. Демон моргает и радужки уже смотрят на меня. Хоть цвет и вернулся к ним, но блеск нет. Они опустошенные. — Что ты имела в виду? Меня передёргивает от вопроса. Слова. Его задела какая-то моя фраза в порыве страсти. Но ведь, её целью не было обидеть или задеть, я просто констатировала факт. Трусь носом и лбом о руку, колено, везде, где могу достать, в извинении. — Это всего лишь слова, — пытаюсь хоть что-то различить в пустом взгляде, но там пелена тьмы. Аурой притрагиваюсь к его нефтяной. И обжигаюсь. Заглатываю вздох боли, поскольку огненная искра физически опалила кожу на спине. Я ощутила, как ожог спалил эпидермис в опасном шипении. Раньше демон позволял соприкасаться аурам, взаимодействовать, а сейчас… Словно болезненно отбивал тянущуюся к нему руку. Защита, сквозь которую я уже не могла пройти. Тёмная аура сгустилась, не позволяя вообще притронуться к владельцу. Теперь она больше напоминала тысячи клинков, предостерегающе направленных во все стороны. Хелл молчит, ему не нравится мой ответ. Демон всегда просил развёрнутый, а не «да» или «нет». Парень двигает рукой, пытаясь выдернуть из моей хватки. Я даже не заметила, как крепко сжимала ладонь, боясь вообще потерять какой-то контакт. Перехватываю второй за запястье, не позволяя отмахнуться от меня. На грани истерики прижимаюсь лбом к костяшкам. Кошка, просящая снисходительности хозяина. Предательские капельки слёз капают на пол. Пытаюсь их сдержать, ведь ими не поможешь. — Хелл, я… Ты можешь злиться, можешь ударить меня, оторвать куски мяса… Я всё вытерплю. Только, пожалуйста, не уходи. — Чем больше я говорю, тем больше голос надрывается, превращая фразы в бессмысленный шёпот. — Мне невыносимо смотреть в пустоту. Не закрывайся от меня, умоляю. Я подавляю всхлипы, буквально глотаю слёзы и воздух. Внутри уже всё горит, а глотку саднит. — Ты странный и неестественный, — прежде чем, сделать больнее, продолжаю. — Это не значит что-то плохое. У тебя другое происхождение, нежели чем у людей. И твое тело, оно тоже другое. Ты неестественный по понятиям человеческого строения. У тебя нет сердца, как органа, только жизненный огонь. Это ведь странно, не находишь? Я хотела сказать, что ты отличаешь очень от людей. Я всё-таки рождена человеком, со всеми составляющими. И мне не приходилось сталкиваться с исключениями из правил, с физической точки зрения. Да, я знаю, что существуют люди с аномалиями: зеркально отражёнными органами, десятью пальцами, вместо пяти и другими. Но ты же не попадаешь в список аномалий, ты просто тот, кто ты есть. Другой вид, если так вообще можно выразиться. Хелл, я не хотела тебя оскорбить, и меня не пугает твоя уникальность, — делаю паузу, прежде чем переступить точку невозврата. — Даже нравится. — Понятно, — и только? Сухой ответ окончательно выбивает почву из-под ног. Отклоняюсь от демона, опуская одну из рук. Хелл больше не пытается выдернуть скованное запястье. Эмоции так и не появились ни в глазах, ни на лице. Это злило больше, чем сухой ответ. Сжимаю запястье демона и крайне сильно бью расслабленной ладонью себе по лицу. Боль вереницей расползается по чувствительной коже. Звук пощечины разбивается о стены. Демон резко выдёргивает руку, пытаясь понять происходящее. Холодной ладонью прислоняюсь к повреждению, сама не ожидая такой силы удара. — Что ж вы за существа такие, что даже в расслабленном состоянии способны нанести повреждения. — усмехаюсь. Смех разрывает лёгкие и вот уже я полу истерично смеюсь над своими же словами. Облокачиваюсь лбом о другое колено демона, всё также по-кошачьи ластясь. Чужие пальцы убирают мои волосы с глаз, оглаживая поврежденную кожу. Поднимаю взгляд и вижу эмоцию. Она расплавляет пелену тьмы и льда в красивых глазах демона. Я не знаю, что это, да и не хочу анализировать её. Главное, что она есть. — Зачем? — встревоженный голос согревает слух. Дрожащие пальцы водят по щеке, а глаза почти взрываются под напором эмоций. — Я вытерплю всё, Хищник. Всё, кроме пустоты в твоих глазах. Мне невыносимо видеть тебя таким… уязвимым. — глаза зверя прищуриваются в непонимании, зрачки предательски сужаются. Почему я говорю такие слова, не знаю. Но они сами текут, журчат, как лесной ручей. «Альфия, не хочу отвлекать, но твоя мама закончила готовить. Если не поторопитесь, за вами придут». Рэм — маленький шпион в доме. Мысленно что-то отвечаю и неторопливо встаю с колен. Ладонь Хелла повисает в воздухе, потеряв контакт со мной. — Я бы хотела узнать правду. Однако не заставляю говорить о ней, если ты не хочешь. — отхожу от демона в поисках другой футболки, причину разорванных джинс ещё можно будет объяснить. — Это не просто любопытство, хотя в какой-то степени… Мне важно знать причину, чтобы в будущем своими словами и необдуманными действиями не оскорбить и не причинить тебе боль. — Надеваю первую попавшуюся кофту и иду на выход из комнаты. Ещё раз осматриваю сожжённую древесину, но уже ближе. Угольки потухли, оставляя чёрные глубокие следы. Дерево чудом не прожглось насквозь. — Ты будешь здесь, когда я вернусь? — Спрашиваю прежде, чем закрыть за собой дверь и разъединить меня с демоном. Молчание. Но в медовых глазах вспыхивает искра, давая безмолвный ответ. Улыбаюсь и покидаю комнату. *** Трое людей, как в старые добрые времена трапезничают домашней едой. Если бы мама выбрала профессию шеф-повара, думаю достигла бы больше успехов, чем на основной работе. Объяснив, что Хелл скверно себя чувствует и уснул во время нашего разговора, никто не полез выяснять подробности. Я просто искренне надеялась, что шумоподавление в дома сработало, как и полагается. Не ловя какие-то двоякие взгляды, надежда подтвердилась. Только Рэм хитро усмехался в сторонке. Кошачье-демонический слух, чтоб его. Мы что-то мило обсуждали, как и полагается семье. Опускали шутки о моей руке и спорили по поводу фактов из интернета. «Жарко наверное было, как в Коста-Рико…» Рэм продолжал опускать смешки в мой адрес. «Не надо было у духовки сидеть» уже порядком раздражённая очередной издёвкой, парировала я. «О, а что это за фиолетовое пятнышко на твоей шее?». Каменею, как статуя, что даже пища застревает в глотке. «Шутка» «Приготовлю из тебя кошачью отбивную, посмотрим, как пошутишь». «Я не кошка! Пантера» шипит Рэм. «Ко всему прочему, моя харизма перекроет любые специи…» «Значит ты не против.» — Мам, давай, в следующий раз ужин приготовлю я. Сделаю мясные отбивные. — Рэм почти падает со стула. Усмехаюсь сама себе. Так-то, кошак. «Пантеррра!» Так и проходит весь ужин. Мама убирает тарелки, попутно ставя остатки еды в холодильник. Фил обувается, а я стою и молчу, не зная, что сказать. — Ты же придёшь на учёбу перед каникулами? — Думаю, мне стоит отлежаться, как советовал доктор. — На демоническом торжестве. — Значит, придётся разбавлять твою домашнюю скуку своим присутствием. — Феликс поднимается с корточек. Хоть они с Хеллом одинакового роста, однако разница между мной и Филом не так существенно выражена. Возможно всё потому, что его аура не давящая. — Не стоит. Ты теперь живёшь в другом районе и тебе явно не удобно каждый раз приезжать ко мне. Не переживай, найду себе весьма интересное занятие. — возможно не произвольно, но Фил покосился на куртку Хелла, а потом и на потолок. Сглатываю. Я совсем не так представляла сегодняшний вечер, совсем не хотела вызывать ревность ещё и у старого друга. — В любом случае, до встречи, — это скорее звучало, как вопрос. Словно выйдя за пределы досягаемости мы больше никогда не встретимся. Хотя в нынешнем положении дел, и миров на грани войны, даже я засомневалась в положительном ответе. Ничего не говоря, обнимаю друга и провожаю до двери. Фил нежно касается губами моей щеки. Она всё ещё побаливала от удара, но краснота спала. Поцелуй не носил романтический характер, скорее напоминал прощальный. Я ещё раз заключаю парня в объятия, не позволяя навсегда раствориться в темноте улиц. Прежде, чем захлопнуть входную дверь, замечаю аккуратно припаркованный мотоцикл у ограды сада. Тяжело вздыхаю перед вновь опасным разговором. Понимая, что едва ли моей маме понравится осознание, что Хелл может уйти ночью или вообще утром, аккуратно забираю его вещи из прихожей. Незаметно миновав кухню, сообщаю, что ухожу к себе в комнату. Мама говорит слова напутствия, в манере всех женщин: «К больному не приставать. Секс, не когда я в соседней комнате по коридору. Если уж невтерпеж, предохраняйся». И почему мамы такие надоедливые и раздражающие… Рэм не следует за мной, клянча кусок мяса. Хоть он и фамильяр, но понимал, что значит для человека свободное пространство. Минут пять я, окаменев пялю в дверь своей комнаты. Нервозность никуда не делась, лишь отошла на второй план во время ужина. Аккуратно захожу в комнату. Хелла нигде нет. Точнее ничего нет. Ни ауры, ни чьего-либо присутствия. Пустота и одиночество. Раздражительно прихлопываю дверь и подхожу к кровати. Если ушел, почему бросил одежду? Демону она, конечно, особо не нужна. Но мотоцикл брата, которым от так дорожит. За два шага до кровати в ступню что-то влетает на большой скорости. Небольшое чёрное с золотым отблеском кольцо крутится и замирает. Смотрю в угол комнаты, откуда оно предположительно прикатилось. Почти сливаясь с тьмой, неподвижное тело прислонилось к стене. Радостно подпрыгиваю в мыслях, однако атмосфера явно не праздничная. Складываю отягощающие вещи демона на кровать, ставлю военные ботинки на пол, попутно поднимая украшение. Подхожу к демону, позволяя тьме заглотить и меня. — Ты не ушёл, — светящиеся огни дёргаются, как язык пламени. — Если ты хочешь, могу уйти. — ровный и бархатный голос вернулся. — Нет-нет, — подскакиваю к сидящему демону, дабы предотвратить исчезновение. Хелл расслаблено подпирает стену, согнув одно из колен. Рука вяло покоится на нём, закрывая обзор на лицо. Только искрящиеся золотом глаза виднеются поверх. Сажусь на пол, чтобы быть на одном уровне с демоном. Однако в силу роста, я все ещё на порядок ниже. Протягиваю кольцо. Демон не предпринимает никаких попыток забрать украшение. Пялит взглядом то на него, то на меня. Лава переливается, чему я несказанно рада. — Оставь себе или выбрось, оно мне не нужно. — Сглатываю. Насколько позволяет зрение рассматриваю кольцо внимательнее. Чёрный металл отблескивает ели попадающие лучи света, золотая гравировка пронизывает кольцо как внутри, так и снаружи. Я уже видела его ранее, однако не акцентировала внимание на побрякушках демона. — Но оно принадлежит тебе. — Нет, — почти перебивая заключает демон. — Это кольцо матери. — Тогда ты точно, должен его забрать. Нельзя разбрасываться ценными семейными реликвиями! — отчитываю демона со всей серьёзностью в голосе. А в ответ получаю апатичный и колкий взгляд медовых радужек. — Не понимаю тебя, — нежно и с некой теплотой поглаживаю кулон на своей шее. — Хоть я и не знаю отца, и единственное, что от него осталось, это украшения, я берегу его, как напоминание. — Тысячелетиями кольцо напоминало кто я есть. Это давно уже отпечаталось в голове, поэтому побрякушка больше не представляет ценности. Как, впрочем, не представляло и всегда. — Но, почему? — я искренне не понимала, как можно так запросто отбросить ценную вещь. Словно мусор на дороге. — Я уже сказал, этот кусок металла мне не нужен. — демон рявкает резко и грубо. Вздрагиваю всем телом от неожиданной смены настроения. Ладонь Хелла грубо выбивает украшение из пальцев. С характерным звяканьем кольцо отскакивая улетает в глубь комнаты. Демонические глаза наливались злобой, добавляя оттенок опасного красного, разбавляя приятный жёлтый. — Она причиняет одну лишь боль. — Она? Тишина. Хелл закрывает глаза, полностью сливаясь с Тьмой. Теперь невозможно было найти границы его тела и темноты вокруг. Тихо сижу перед хищником. Страшно сказать что-то, оскорбить больше. Поэтому я молчу, и в свойственной Хеллу манере, жду, когда говорить начнет он. Если вообще заговорит. — Тц, ну почему ты вечно копаешь там, где не следует. Суёшь нос в чужие дела… — раздражительно медленно протягивает демон. Резкость в тембре голоса никуда не делась, даже усилилась. Угрожающие нотки, намекают мне не продолжать. — Я уже говорила. Не хочу вновь сделать больно. — мягко и успокаивающе протягиваю, дабы смягчить обстановку, между нами. Меньше всего я хочу новой ссоры, теперь уже нельзя сказать выберусь ли я из неё живой. Ранее я буквально дала разрешение Хеллу ударить меня или покалечить. Но то была другая ситуация… — Ты не боль причиняешь, а сковыриваешь раны, погружая в них когти. — мне нечего ответить на его выпад. Его прошлое оставалось колоссальной загадкой, покрытой ещё большим ворохом тайн. От чего становилось дурно, представляя сколько ранений могло быть в этом самом прошлом. Может одно, а может и тысячи… Демон живёт не один год и не 20, а миллионы, со времён человеческого бытия. Боль никогда не исчезнет. Она будет становится с каждым днем всё меньше, пока не пожухнет, но так и не пройдет. — Когда… — демон начал, но тут же замолчал, словно обдумывая стоит ли вообще рассказывать. Рука, опираясь локтем на колено, закрывает и так прикрытые глаза. Жест походил на защиту: «если я никого не вижу, то и меня никто». Тяжело вздыхает и продолжает. — Мы, демоны, помним всё очень хорошо. Начиная с момента появления. Ещё до моего рождения, на меня возлегла колоссальная ответственность. Я был первым наследником — кронпринцем, на престол Ада. Естественно, от такого демона требуются не просто знания или мудрость, конечно же нет… Но и силы, мощь ауры, доказывающие рациональность притязаний на наследие престола Короля Преисподние. Первенец на то и первый, чтобы быть примером другим, более сильным и способным повести остальных. Это можно прочувствовать в демоне сразу после рождения. Иными словами, проанализировать его пригодность. — кадык дёргается. Демон громко сглатывает. — Моё самое первое воспоминание сразу после рождения — это крик. Женский истеричный вопль. Такой… режущий слух, до звона в ушах. И эта женщина кричала, что меня надо уничтожить. Сжечь и прах закопать в самые глубины Ада, чтобы никто не видел «этой вопиющей ошибки». Её… Другие голоса спрашивали причину, но она продолжала кричать и проклинать меня. Она сказала: «Этот выродок не должен существовать, он неестественный. Его смерть заберёт разрушения, что пришли вместе с ним». А потом этот крик отдалялся и отдалялся, но звон оставался, подобно колоколам в ушах. Той женщиной была моя мать. Я не знаю ни её внешности, ни причин, что побудили на такие слова. Она убила себя прежде, чем я обрёл зрение. Первое, что я увидел были глаза Отца. Они никогда не исчезали из моего поля зрения. Словно потеряв бдительность, меня могли уничтожить. Кольцо отдал Он, когда я подрос. Мне ничего не объясняли, понимая, что память сама всё состыкует. Я хотел уничтожить эту ненужную вещицу, но рука не поднималась. Я слепо верил, что все воспоминания фальшь, и однажды мать вернётся, но… Оно стало лишь клеймом, которым меня окрестили с момента рождения: «неестественный выродок». Я носил его, чтобы всегда напоминать себе об этом, чтобы стать достойным сыном своего Отца. Меня словно облили всей грязью мира. Спрашивая причины, я совершенна не была готова к такому откровению. Для демона это было не просто болезненное воспоминание, а сквозным ранением, неспособным вообще когда-либо зажить. Кровавые слёзы были тому доказательством. Мои неосторожные слова, были плевком в зияющую болевую дыру. Лёгкие захрипели, тогда я поняла, что вообще не дышала. Сердце свело тянущей и жгучей болью за другого. Мне проще было отрубить себе конечности, чем осознать, что Хелл говорил не просто о демоне из прошлого, а о своей матери. Женщине — самому близкому существу для каждого. Сколько книг, фильмов, да чего угодно посвящены их подвигам во имя любви к детям, их сердцам, не способным к предательству или причинению вреда. Но рассказ демона переворачивал с ног на голову сущность самого бытия. — Но ведь… это ведь не правда. — Я даже не шептала, не знаю, как можно охарактеризовать звук, граничащий с тишиной. Всхлип, выдох? — А ты уверена? — саркастично обрубил демон. — То, что ты ощущаешь, эту боль, нормально. — пытаюсь сгладить концы, роя яму глубже, между нами. — Ох, нет. — улыбаясь протянул Хелл. Смешок. — Это как раз-таки ненормально. Потому что неестественно! Потому что я выродок, которому и жить было не суждено! — моментально лицо демона оказывается перед моим. Светящиеся красные глаза до боли прожигали мои. Острые клыки удлинились, и существо скалилось в защите. Издавая утробные рыки. Вспышка ярости была гораздо опаснее огня. Ярость тоже имела запах, — потрескивающего костра. — Но ты жив. Ты сидишь здесь передо мной, пытаясь запугать, чтобы потом спрятаться глубоко в себя. Твоя боль, это нормально. Цветы не выбирают почву, где им расти, как и дети не выбирают родителей. Твоя мать поступила чрезвычайно ужасно, назвав тебя таким… Но ведь твой отец. Думаешь, король оставил бы в живых «ошибку»? — взгляд демона расслабляется, стоит заговорить об его отце. — Он увидел то, чего не удалось ей. Защищал тебя маленького, растил своего сына, первенца. Потому что почувствовал в тебе спасение. –… — вновь убираю спавшие на его глаза прядки волос. Нежно прикасаясь к лицу удивлённого демона. Глаза хищника непонимающе смотрели на меня. — Будь ты другим, носился бы со мной, как курица с яйцом? Возможно, попытался убить во благо победы своего вида. Но ты продолжаешь помогать днём и оберегать по ночам. Думаешь я не чувствую, как ты не перестаёшь наблюдать за мной в темноте. Даже в больнице, промышлял этим. Тебя разрывает дилемма о сохранении миров в войне или победе любой ценой. Взвешиваешь решения, прежде чем озвучить заключение. Разве такой король способен привести свой вид к истреблению и смерти? Такой правитель способен поддерживать не только мир внутри страны, но и за её пределами. Да, ты бываешь невыносимым, напиваясь какой-то наркоты, но это не столь серьёзные «ошибки», из-за которых миру настанет конец. Осмелюсь предположить, что именно это увидел твой отец. Спасение и сохранение, рациональность и обдуманность. Ведь он выбрал именно тебя, сохранил жизнь тебе, Хелл. «Неестественность» — имеет и положительную окраску, синоним к этому слову «уникальный», «другой», «не такой как все». И подаренное отцом кольцо служит не как напоминание о матери и её словах, а как напоминание о твоей уникальности. Может ты и «выродок», — хмурюсь на этом слове. — но разве хоть кто-то называл тебя так, кроме неё? — Нет. — Естественно нет. Ты уже давно доказал, что достойный кронпринц и будущий король. И страшиться, таких слов из прошлого тебе более не стоит. Может я и знаю тебя всего ничего, но я наблюдала и анализировала. Ты и Аст… Он твой брат, который ни разу не показал агрессии в твой адрес. Он тебя уважает, как родную кровь и наследника. Тьма всегда оберегает и подчиняется тебе, видит мощного Архидемона. А боль в тебе… Даже пройдя сквозь огонь, он всегда оставит на тебе свои следы и изменит тебя, этого не избежать. Тебя сильно обожгли в детстве, но слова одного существа не характеризуют тебя в полной мере. Ты вырос, набрался опыт, и всё равно продолжаешь вспоминать о болезненных ожогах. Может уже стоит прекратить мнить себя таким, каким другие совершенно не считают. — соприкасаюсь с лбом Хелла своим. Показывая всем видом: «я не считаю тебя таким, никто не считает». Яростное дыхание снижает темп. Клыки врастают, радужки меняют цвет на тёплый медовый. Чёрная аура затихает и невесомо оседает на нас. Нежно своей аурой, обволакиваю его. Защищаю и успокаиваю. Демон должен осознать, что его слова меня не спугнули, и уже тем более фразы неизвестно мне женщины. Кем бы она не была: королевой, демонессой, но она мучил собственного ребенка на протяжении тысячи лет. И больше я ей этого не позволю, из раза в раз буду напоминать демону, что мы не всегда являемся теми образами, что другие себе представляют. *** –… и этот ледяной ком прям мне в лицо, такой бабам. У меня звёздочки заплясали перед глазами, представляешь. Тогда мне наложили первые швы на лбу, шрама благо не осталось. — Я рассказывала Хеллу какую-то чушь из своего детства, чтобы разбавить атмосферу угнетения и боли. Всё началось с обычных проделок и заканчивалось на историях с Филом. Воспоминания из детства почти на 80 процентов состояли из историй, связанных с ним. Я старалась сглаживать концы, но видела, как демон морщится каждый раз на упоминании имя старого друга. Он должен был понять, что Фил важен для меня, как кровный брат, и смысла ревновать меня к нему более не было. Ведь ранее я уже попыталась доказать демону это. — О, а однажды… — Это уже двадцатая история. Охватывающая период от 5 до 6 лет. У тебя такое насыщенное детство… — Конечно, у всех оно такое. — демон цокнул. Видать, не у всех. Демону явно было не до развлечений, его воспитывали подстать королевской особе. — А у тебя… есть такие истории? — Нет. — А если подумать хорошенько, кто-то упоминал о сверхпамяти. — подначиваю Хелла к разговору, милейше улыбаясь. Демон продолжал подпирать угол комнаты, а я сидела между вытянутых ног парня на своих коленях. Жестикулируя то и дело задевая его лицо, за что ловила злостный пламенный взгляд. — Однажды я упал с коня, — ровно протянул демон. Взгляд направлен в потолок, выделяя пушистые ресницы. Длинная изящная шея, обрамлённая глубокими тенями, очерчивающими кадык и ниточки сосцевидных мышц. Демон продолжал сидеть наполовину обнажённым, но ни меня ни его это не смущало. Скорее я с интересом наблюдала и изучала. Хелл был подкаченным во всех нужных местах, без лишних выпирающих мышц. Тонкая мужская талия с явно выделенными кубиками и линями пресса. Рёбра, как и ключицы хоть и выпирали при выдохе, но всё ещё оставались скрыты твёрдыми мышцами. Накачанные бицепсы, контрастировали с тонкими запястьями и длинными изящными пальцами. Однако общий вид это не портило. Демон бы произведением лучшего скульптора эпохи Ренессанса. Гармоничный, изящный и сильный одновременно. Сейчас его тело и мышц были полностью расслаблены. — Видишь, что-то веселое да есть… — Нет. Я не удержал поводья, и конь перекинул меня через себя. Большего я не совершал такой глупой ошибки. — удручённо вздыхаю. Пора перевести тему, дабы не нагнать тоску. Девство больше не трогаем, как и ещё десять запрещённых тем. Список пополняется и пополняется. Он вообще умеет развлекаться не как демонический хищник, а как человек? Кроме случая в баре ничего не приходит на ум, так что и эта тема отправляется в мусорное ведро вслед предыдущим. Обессиленная и удрученная опускаю лицо на живот демона. Мышцы пресса резко напрягаются. Парень ничего не говорит, я тоже. Аккуратно очерчиваю пальцами линию талии и рёбер. Тело напрягается вслед моим прикосновениям. — Альфия, что ты задумала? — Ничего. Просто изучаю, — открыто заявляю свои намерения. Обманывать смысла нет. — Где фамильяры? — неожиданно понимаю, что не видела их и ранее. Значит демон изначально пришёл без них. Насколько я помнила: Хью — тигр редко бывал на демоне в качестве тату, а вот Фьюри — филин постоянно присутствовал на руке или ключицах. — Восполняют силы. — Разве они не отдыхают на теле носителя? — а вот это уже интересно. Я мало знала о фамильярах, да и не зачем было заполнять голову такой информацией. Но теперь, когда со мной был Рэм, хотелось узнать тонкости. — Не всегда. Мои фамильяры хищники и им, как и полагается нужно мясо. Сейчас они набираются сил физических, а не энергетических. Завтра будет опасная вылазка в мой мир. Торжество торжеством, но твоя безопасность всё ещё под угрозой. Я не всегда смогу находиться рядом, чтобы защитить в случае необходимости. А они буду приглядывать издалека, оставаясь моими глазами и ушами. Даже если бы ты не пошла, мне нужно поддерживать охрану. Чтобы в случае конфликта были доказательства. — Кстати говоря, — запнулась. Было ли подходящим сейчас рассказать о Рэме? Я не предполагаю, как демон может отреагировать на неожиданную новость, поэтому решаю ляпнуть что-то совершенно другое. — Ты не будешь первым. — Знаю. — Подскакиваю, чем пугаю саму себя столь бурной реакцией. — Но ты же… поцеловав, затирал что первые поцелуи не забывают, — медлительный и пассивный взгляд переключается на меня. Губы изогнулись в усмешке, глаза заискрились предвкушением. — Но ведь это действительно так. Первые поцелуи с партнёрами никогда не забываются. Ко всему прочему думаешь, я не могу отличить не тронутое существо от порочного. А тебя специально злил. Мне были интересны аргументы и реакция. — Забываю, что Хелл не перестаёт играть в свои игры. Цокаю. Вот ведь ублюдок. — Их было трое… — Знаю. — ровный и незаинтересованный тон. Моё лицо искажается удивлением. Да как? — Мастерство приходит с опытом. Судя по твоим чётко спланированным движениям тела и бесстрашием перед процессом, ты ни раз сталкивалась с таким. — усмехается. «Ты не такая уж и невинная, какой пытаешься казаться» — читалось во взгляде демона. — Из твоего опыта, я давно предположил, что парней как минимум было двое. — негодующе щурюсь. Я и впрямь открытая книга? Всегда же держала маску, а демон всё равно успевал анализировать мои малозаметные эмоции. — Расскажешь, какого это быть испорченной, — Хелл неспешно выдыхает слова в ухо, вызывая томную дрожь во всём теле. Затем преспокойно облокачивается обратно на стену. Глаза искрятся, а ухмылка не сползает. Чтож, вот та самая тема, на которую демон не прочь поболтать. Доказывает, что он порочное порождение Ада. Принимаю игру, заранее припрятав победные козыри. — Мне было четырнадцать. Знаешь, тот возраст у людей, когда все мальчики кажутся симпатичнее, чем они есть. Я была любопытной. Его звали Зак… — Случайно не тот парень с нашего курса, — это звучало как утверждение, а не вопрос. Ублюдок, и впрямь всё помнит. Укалываю взглядом, от чего уголки губ демона сильнее натягиваются. Минус один козырь. — Так вот, Зак. Он всегда был симпатичнее всех моих одноклассников. Мужские взрослые черты проявились в нём раньше, чем у остальных. Голос приобрёл хриплые тона, детское личико избавилось от пухлых щёк, да и в принципе он занимался боксом с ранних лет, так что не выглядел, как худое длинное дерево. — Меня не интересует внешность, — перебивает, подгоняя к самому интересному и стыдливому. Но я не позволяю изменить маршрут моих мыслей. Хочет знать подробности, получит всю историю. Играю на своих правилах. — По-моему это было весной, скорее всего в мае. Было очень жарко, как сейчас помню. На мне было жёлтое платье, ненавижу жёлтый. — глаза непроизвольно смотрят в медовые. Оранжевый с позолотой хитрый блеск внимает каждому моему слову. — И я позвала его гулять. На одной из перемен в школьном саде… — Прямо в учебном заведении? — усмехается. — Ты ещё порочнее, чем я думал. — Я ни с кем не контактировала вне школы, кроме Фила. Мы спрятались за дерево, дабы избежать учителей, да и лишних взоров одноклассников. И я его поцеловала. — Подробнее, — тягучая интонация отзывалась на моей коже. Вибрирую телом, вспоминая нашу страсть. — Кхм, это было неприятно. Мокро и слюняво. Я заранее начиталась глупых статей в интернете для девочек, и решила применить свои безмозглые познания. Я засунула язык ему прямо в рот. — Сама усмехаюсь своей детской глупости. — Там было столько слюней, а Зак не ожидав прикусил мне язык. Но не оттолкнул, поступил как джентльмен. Если в подобной ситуации вообще можно считать его таковым. И растерянную просто чмокнул, оставив ещё больше слюней на губах. Мне было противно и мерзко, не потому что меня по факту оттолкнули, а из-за этой гребаной склизкости и влажности на губах и во рту. И я убежала. Не помню, чтобы мы потом обсуждали эту тему, но и слухов, благо никаких не последовало. Однако мой первый поцелуй был самым отвратительным. Ты представляешь, мне испортили первый поцелуй! — я усмехаюсь и одновременно с тем негодую. — Я даже отчасти рада, что ты сломал ему руку. — Могу вырвать ещё челюсть… — Хах, думаю с него хватит. Не стоит проявлять жестокость из-за одного неудавшегося поцелуя. — Взгляд демона заплыл светящейся лавой от услышанного. Его это развеселило, губы продолжали растягиваться в усмешке. Ему смешно, а мне почти стыдно от таких воспоминаний. Но игра есть игра. — Моим первым был Дерил. Честно, я вообще смутно помню его внешность. Мы познакомились на очередной тусовке. И как-то под количеством выпитого алкоголя оказались в одной из гостевых спален. Меня не смущали ни обстановка, ни люди и шум за стенами. Я просто поддалась моменту и страсти. Мне было шестнадцать. Даже напрягая память, ничего не приходит на ум. Оно просто случилось: у нас был секс, меня лишили девственности. По-моему, мы даже толком не разделись. На мне точно оставалась футболка, а не нём весь комплект одежды. Единственно, что я помню у него была крупная цепь на шее. Длинная такая, и она постоянно задевала мне лицо. Однако в порыве страсти мне было всё равно. — Хелл дёрнул бровью, не веря в мою подростковую опрометчивость. На что я усмехаюсь, в его манере. Мне никогда не интересовало сохранение девственности. Есть она или нет. Партнёру зачастую всё равно. Да я и не искала себе парня как такого, долгоиграющие отношения у подростков? Шутка, да и только. А сковывать свои плотские желание для меня было верхом абсурда. Хочешь бери, не дают ищи другого. Конечно, я не спала со всеми подряд. Точнее вообще не с кем, кроме троих парней в своей жизни. Многим позволяла ухаживать, но до поцелуев не доходило. Маска безразличия многих интересовала, и каждый намеревался исправить мою «болезнь». — Тем не менее. — голос перешёл в явно выраженную хрипотцу. Демона всё ещё забавляли мои откровения о сексе, ведь я не считала это нечто постыдным. — Потом был Андреа. — Щуплый, костлявый, с испорченной кожей и зануда до мозга костей. Повёрнутый на уроках и маминой домашней еде. Постоянно носил одну затёртую свободную кофту. — Хелл ещё что-то предположил, но продолжал попадать прямо в точку. — Как ты это делаешь? — не скрывая удивления отвечаю тягучей интонации. — Анализирую. Ты оседлала меня, как доминанта. Повалила на кровать, не позволяя коснуться. Сразу понятно, что роль ведущей процессом ты уже примеряла. Ты маленькая, значит партнёр был худым и неуверенным в себе. Обычно мужчины себе такого не позволяют. Это животный инстинкт быть сверху, забирая, но не отдавая наслаждение. Следовательно щуплый нерешительный трусишка разрешил с собой такое проделать. — Однако и ты позволил, — глаза щурятся в хитром ответе. Уголки губ дёрнулись, поскольку понял: я его подловила. — Мне было любопытно. Я позволил изучать, но не доминировать полностью. И прежде, чем ты бы получила окончательную власть надо мной, оказалась бы прижата моим телом. — Языки огненной похоти взвились к небу. Медовый наливался глубоким оранжевым. Моя собственная кровь забурлила. Возможно, это было ошибкой, начинать столь деликатную тему с похотливым существом. Ублюдок. Заранее знал, о чём говорить. — Андрея и впрямь был таким, каким ты его описал. Мы одногодки, нам было по семнадцать. Мою девственность забрали и мне было увлекательно забрать её у кого-то. Это не было фееричным, до дрожи в коленях. Скорее нежным. Да, он позволил мне управлять процессом, так как был неуверенным и неопытным. Поэтому я просто взяла то, что мне предложили. Мы занимались сексом раза три максимум, и такой расклад сил мне быстро наскучил. Не хватало искры, страсти, которые сжигают кровь и отупляют мозг. Я всегда была сверху, а Андреа и не пытался сменить расклад. Инициатор соответственно постоянно выступала я, после его слащавых поцелуев. Парень даже целоваться толком не умел, только губами шевелить. Два раза были у него на квартире, и один в загородном доме его родителей. Перед последним разом я даже бокал вина выпила, словно для храбрости. Уже тогда я понимала, что страстью такое не закончится. Я разбила ему сердце. Мы состояли в отношениях недели две. Он был так помешан на физике и математике, что мне не приходилось говорить, чтобы поддерживать беседу. Это, пожалуй, единственное, что мне нравилось в нём. Не люблю, когда копают, и пытаются содрать маску. — Почему же мне рассказываешь всё о себе? Даже когда я этого не прошу, — чуть наклонил голову. Этот вопрос и впрямь заинтересовал демона, впрочем, как и меня. Ведь я выкладывала Хеллу подноготную о своём прошлом, детстве, вещах что мне не нравятся. — Быть может, пришла пора поделится с кем-то. Ты меня заинтересовал, без приставаний или докапываний. Мне просто нравится рассказывать тебе обо всем, Хелл. Этот как исповедь человека. — Чёрт. Ну вот опять призналась, что он мне нравится. Пора ставить барьер на язык, рядом с ним. — Продолжай. Остался третий. — Жан. Он был новичком по обмену из Франции. Хоть парень и был на первом курсе, но параллельно преподавал у меня в школе зарубежную литературу. И это была искра. Как сейчас помню, он знакомился с учениками, и когда очередь дошла до меня, я прям возжелала увидеть его глаза интимно близко. Естественно, я не домогалась, понимая какая там выстроилась очередь из течных девиц. Выжидала подходящего момента. И на одну из тусовок, кто-то пригласил и его. Мы выпивали, играли в алкогольные игры, подначивающие к сексу, танцевали. А потом я решила уйти: целомудренность заиграли во мне или просто любопытство пойдет ли он за мной… Жан последовал. Он предложил расслабиться в его квартире. Уже у него дома мы выпили ещё вина. Это было без прелюдий и предварительных ласок. Просто страсть и жгучий секс. Тогда я поняла, чего мне так не хватало с Андреа, ведь первого опыта я толком не помнила. Он должен был уезжать обратно во Францию через два месяца, так как прилетел только на один семестр. Тогда-то мы и условились, никаких отношений, привязанностей и расспросов друг о друге. Каждый боялся привязаться к другому. У нас были свободные отношения, свободный секс. Он мог спать и с другими, мне же этого было не нужно. Однако я знала, что была единственной. Ему хватало и меня. Поэтому два раза в неделю, чтобы не начались странные расспросы в школе, мы встречались на его квартире. Естественно, это был просто пошлый секс, без ужина при свечах, свиданий и тому подобное. Изредка алкоголь. В конце концов мне хватило месяца, прежде чем Жан стал для меня скучным объектом. Моя похоть и вожделение поутихли, так и расстались. Потом он уехал. Звучит как начало романтических слезливых историй для девочек, но это далеко не так. Мы не искали чувств, чтобы заполнить пустоту внутри. — усмехаюсь опять. Какой же всё-таки беспечной я была. Оглядываясь сейчас, понимала, что вела себя совсем не подобающим образом леди. Но я всегда была и оставалась бунтаркой и властелином своей жизни. Пока мир не заполнился правдой, и демон не решил явиться ко мне. — Звучит мило. — Мило? У тебя это вызывает умиление? — Нет. У тебя. Ты постоянно улыбалась и усмехалась своим же словам. Для тебя это приятный воспоминаниях прошлого. — Вот уж не думала, что Хелл не просто слушал, но и рассматривал мою мимику. Он, как и я, постоянно изучает и анализирует собеседника. — Потому что это не постыдные воспоминания для меня. Конечно, озираясь на свою подростковую глупость и любопытство, это вызывает приятное чувство ностальгии и беспечности. Я повзрослела, хотя и веду себя порой как ребёнок, но всё же пару уроков извлекла. — И какие же? — Например, не лезть целоваться к неопытным парням. — поднимаю палец вверх, словно оглашаю правила. Демон издаёт смешок, продолжая ухмыляться. Я же говорила, что похожа на ребенка, хоть и пытаюсь казаться взрослой. — А что насчёт тебя, Хелл? Расскажешь свои грешки. — демон ещё сильнее усмехается. — Раз уж ты начала с первых поцелуев… Это была очередная служанка, помогающая с порядком во дворце. Низшая по своему происхождению. Мне не пришлось интересоваться тонкостями поцелуев или секса, это как базовые знания, которые вложены в голову. Одно время я бунтовал и не хотел залечивать свои раны с помощью сил. Мне было любопытно, что с ними произойдет, не делая я ничего. Она убирала очередные кровавые бинты. И мне стало любопытно, как выглядит её кровь. Отличается она от моей по запаху или виду. А чтобы она меньше рыпалась пришлось начать с соблазнения. Демоны быстро растут в физическом плане, так что я выглядел лет на семнадцать по людским меркам. Я её поцеловал, мимоходом повалив на пол. Кусал губы и шею, попутно обволакивая аурой, чтобы затуманить её разум. Было ли это горячим? Весьма, ведь она не могла отказать из-за моего статуса. Но и сама женщина хотела этого, так что я просто забрал свою куш. В порыве страсти она меня укусила за шею. И… пелена ярости накрыла меня. Я никому не позволял себя касаться, тем более такому грязному и низшему существу, как она. Мне пришлось преподать урок. Я её насиловал, попутно сдирая куски плоти. Она кричала, но отнюдь не из-за боли. Женщина просто не понимала, что её кости обнажаются, а кровь течет рекой. Её опьянённый мозг воспринимал это как страстный секс. Бедняжка так ничего и не поняла по итогу. Позже Отец нашел меня в луже её крови и останков. Я пятнами помню сам процесс из-за непреодолимого желания убить. Ему было смешно от увиденного, а мне уныло и досадно. Ведь её кровь, запачкавшая пол и мою кожу, была гнилой и невкусной. — демон переводит ранее поднятый в потолок взгляд на меня. Отвожу свой. Чёрт, я ожидала чего угодно, но не таких сцен. Всё ещё в расслабленных моментах забываю, что он сын Дьявола. Медово-оранжевые глаза внимательно наблюдали с ехидной усмешкой. Пытаясь насладиться моими эмоциями отвращения. — Это как съесть… протухшую рыбу. Также противно, до рвотного кома в горле. — зачем было это пояснять. Сглотнула, переключаясь на демонические глаза. Победные искры огня. — Мне продолжать? — Думаю, если ты будешь рассказывать все истории, нам и века не хватит. — усмехается, подтверждая мои догадки. — Я расскажу ещё одну. Она произошла почти сразу после первой истории. Служанка была моим первым опытом как в поцелуе, так и в сексе. Знаешь, у демона до определенного момента стоит некий барьер. А когда первый секс его сдирает, мы становимся беспорядочными похотливыми существами. Это не относится к суккубам, так как они изначально рождены для одной цели — сексу. Так вот второй случай был уже более осознанным. Я и Аст были на одном из заданий, по завершению которого решили отметить свою победу. Так как мир людей ещё был далёк от современного, даже от древнего, нам приходилось развлекаться с суккубами. По-моему, их было четверо… а нет пятеро. Пять женщин и мы с братом. Всё очень просто: без прелюдий и предварительной подготовки. Дикий и животный трах. Я опущу подробности, иначе твои внутренности точно окажутся на полу. Так вот… это была оргия, которая закончилась кровавым месивом. В нас течёт королевская кровь, и мы не позволяли другим демонам без нашего разрешения проливать её. Однако находились и смелые суккубы, решившие, что пелена похоти и страсти перекроет наши правила. Естественно, они ошибались и платили по заслугам своими ничтожными жизнями. — Вы убивали всех своих партнёрш? — Конечно нет, — пускает лёгкий смешок, словно я сказала какую-то чушь. — Иначе бы население Ада сократилось в половину, а то и больше. Человеческих женщин да, чтобы избежать передачи генов. — А презервативам, вас не обучали? — Зачем отказывать себе в наслаждении такой ерундой. — Демон наклонился ближе ко мне, выдыхая лёгкий и горячий воздух в лицо. Кровь опять закипела. Хелл вызывал табун мурашек. — Тем более, ты и сама не думала о защите некоторое время назад. — Медленно потирается носом о мои волосы у уха. Томное дыхание опалило горящие уши сквозь локоны. — Всё должно происходить естественно. Плоть в плоти, кожа к коже. Закрываю глаза, чтобы не видеть бесов в чужом взгляде. Кончик носа рисует линию от моей скулы до губ и обратно. Горячий воздух обжигает кожу. Демон проходится едва уловимыми касаниями, но так воспламеняет сильнее. Отталкиваю за плечи. Хелл свободно подчиняется и возвращается на своё место. Он легко смеётся моей реакции, наслаждается ей и подпитывает свой огонь. Дабы избежать повторения опускаюсь на него всем телом, придавливая к углу комнаты. Щекой прижимаюсь к обнажённой груди, где отбивается бешеный ритм жизненного огня. Ладони опускаю на живот, теперь вызывая дрожь в его теле. — Какой же ты ублюдок. — грудь вибрирует от ехидного смешка. — Тебе нужен сон, Альфия. — я что-то хмыкаю, а сама непроизвольно начинаю засыпать. Давать свободу накопившейся нервозности и грузу дня, чтобы сейчас насладиться последними моментами перед тяжёлым завтрашним. Тёплое тело и ритмичное дыхание убаюкивают, и я окончательно отпускаю реальность.