The Light of Darkness // Свет Тьмы

— Каким он был? Нежные длинные пальцы мягко скользили по моим волосам, каждый раз заправляя выбившиеся от бриза локоны. Небо. Светлое и безмятежное растянулось высоко и недосягаемо. Воздушные облака плыли, как кораблики по морю. Качаясь, убаюкивая моряков. — На моей памяти, Джонатан был весьма высоким… — Нет. Я не хочу знать внешние параметры. Пусть это останется тайной, до нашей встречи… — Ричард легко усмехнулся моему замечанию. Золотистые локоны спали на лазурные глаза, когда те улыбались мне. Трава под нами была мягкой, как перина. Чужие колени под головой были уютными, не острыми и болезненными. Мягко и приятно. Серафим снова заправил мои волосы, попутно откидывая свои за спину. Длинная коса, золотым водопадом спадала по худой спине. — Хорошо, Лучик. Джонатан отличался от всех демонов, коих ты повидала. Он никогда не принимал чью-то сторону, не выбирал только один путь. Он жил всеми мирами и всеми возможными решениями. Джонатан был одним из Падших, а соответственно и Архидемоном. Я всегда поражался тому, как именно он оказался в Преисподние. Ведь твой отец не принимал сторону Денницы на все сто процентов. Он хотел вразумить каждую из сторон. Защитить всех соратников, как Отца нашего, так и братьев. Однако Господь посчитал и его предателем… Так он стал Падшим. Однако это не сломило веру Джонатана в лучшее. Он продолжал общаться, как и с ангелами, так и с демонами. Поддерживал дружеские отношения с разными расами. Этим он и был удивителен. Все демоны, впрочем, как и многие ангелы, серафимы, после падения отвернулись от братьев своих, но не Джонатан. — Тогда почему вы были удивлены, когда он обратился за помощью? — окидываю голову, засматриваясь в лазурный аквамарин. Ричард поймал мой заинтересованный взгляд. Блеск умиления и некой улыбки скользнули по ореолам радужек. Это не был обычный отсвет от прямых лучей солнца или влажности глаз. Радужки серафима сияли, как гранёный топаз. Блестели всегда, поддаваясь настоящим, не наигранным эмоциям. — Ох, Лучик… Джонатан был весьма изворотливым. Хоть он и помогал ангелам, но все держалось в тайне ото всех. Ни я, никто либо другой, кроме спасённых им, не понимали, кто скрывается под капюшоном Тьмы. Однажды один из ангелов признал его. То были времена, когда твой отец восстанавливался после «воскрешения». Тогда-то мы и осознали, кто же стоит перед нами. — По рассказам, он больше похож на человека, чем на демона, — пальцы непроизвольно закручивают выпавшие из общей копны локоны Ричарда. Словно маленький котёнок на коленях, игралась и упивалась человеком рядом с собой. — Думаю, что можно назвать его более человечным, чем все люди на земле. Лёгкий ветер мягко освободил золотой локон из моих пальцев. Запах свежей травы и весны окутал мир вокруг. Идиллия живого и природы, что была присуща блеклому миру, заполняла его красками жизни больше, чем цвет и насыщенность. — Ни ангелам, ни демонам нельзя заводить отношения с людьми, верно? — снова взглянула в затягивающий океан. Ричард горько усмехнулся. Другой блеск пробежался по радужке. Серафим отвёл взгляд, всматриваясь куда-то вдаль, за пределы Рая, неба, в самые глубины космоса. — Можно. Однако… Детей нельзя. Думаю, ты и сама знаешь, что демоны хаотично плодятся в твоём мире. Однако Высшие и средние не могут себе такого позволить. У каждого из них своя древняя сила. Иными словами, способность, которую должен унаследовать наследник после гибели родителя. К сожалению, такая взрывная мощь просто уничтожит гибрида, или вызовет ошибку в истинном коде системы. — Я ведь и есть эта ошибка… — Лучик, не называй себя так, — тонкий палец легонько стукнул по кончику носа, выводя из опасных раздумий. — Ты, та, кто должен был родиться. Не сейчас и возможно не от Джонатана, но такова судьба. Рано или поздно… — Однако и наш враг появился из-за меня. Хелл… — я запнулась. Тысячи игл, словно ожидая момента, впились в израненное сердце. — Кронпринц как-то говорил, что на каждое существо есть свой противовес. И то Зло, что жаждет власти, появилось из-за ошибки в системе мироздания. Иными словами, меня. — Мы этого не знаем наверняка. То, что оно назвало тебя «моя избранная» ещё ничего не доказывает, Лучик. Возможно, твой противовес ещё даже не родился, или же он просто существует, не пытаясь навредить мирам. Вспомни, дорогая, ты ведь тоже переступила завесу не сразу. Ты не рождалась с знаниями о наших мирах… Скорее всего и твой противовес — человек, не догадывающийся об истине. — Но наш враг… — Хитер и весьма умён. Если ему удалось укротить Пустоту и прожить с ней достаточно долго, значит ему очень много лет… Я бы предположил минимум двести. А антиматерия не появляется раньше материи. Оставь эти глупые и странные мысли, Лучик. — Ричард снова стукнул меня по носу. От столь милых, хоть и незначительных действий, я чувствовала себя ребёнком. Мне нравилось ощущение защищённости и чужой власти, как у родителя над малышом. Пока я нахожусь здесь, бремя, беспардонно упавшее на мои плечи, ушло. Другие могли позаботиться о нём и, наконец, обо мне.       Голубое, пастельное и нежное небо утягивало в лёгкие мысли. Запахи природы и света одурманивали сознание. В первые в жизни мне было легко и уютно, как на душе, так и физически. *** — Давай, у тебя точно получиться! Ричард, подстать обычному человеку, размахивал руками и подпрыгивал, подстрекая меня к действиям. Ангелы. Никогда бы не подумала, что они могут быть такими. Несерьёзными или строгими, а даже легкими на подъём, точь-в-точь, как подростки. Жидкое золото подпрыгивало струями вверх вслед движению головы и тела Ричарда. Не натянутая, искренняя улыбка светилась и завораживала… Серафим был строгим, был жёстким и непоколебимым, но только не со мной. Родитель и ребёнок… Нет. Дядя и племянница. Я ощущала впервые то тепло, которое потеряла ещё до рождения. Ласку и любовь одного из родителя. Конечно, Ричард не могу в полную заменить те воспоминания, ту боль. Однако они сглаживали и убаюкивали мой детский обиженный на весь мир нрав. — Ну и чего встала! Давай же! — глубокий, но звонкий и бархатный голос донёс до меня свежий бриз. Ричард стоял от меня на приличном (огромном) расстоянии, для безопасности и подстраховки. И снова, как свободный и несерьёзный взрослый человек стал подпрыгивать и размахивать руками. «Чёрт. Если снова не выйдет, я впаду в отчаяние» — Дамочка, не сквернословьте! Усмехнулась и взглянула ещё раз на серафима для некой поддержки. Он верил в меня. Другие ангелы, с кем мне удалось познакомиться, верили в мой успех… Однако я сама поддавалась слишком серьёзным и тягостным мыслям. «Не выйдет. Сколько не пробуй, а из нефти кашу не сварить». Тяжёлый вздох. Тот самый вздох, что разрывает лёгкие, что заставляет бабочек в животе порхать в последней надежде. Когда ты из последних сил веришь, надеешься на успех. Тот вздох, то задержание дыхания, после которых будет радостный и счастливый смех успеха или тягучий, липкий осадок в самых глубинах организма. Закрываю глаза. Пытаясь представить огонь, его линии, контуры и очертания. Вены, несущие опасный дар. Открываю веки. Не то. Снова представляю уже знакомые мне картинки, какие-то воспоминания подкидывают новые изображения и мысли об этом. Смотрю на вытянутую руку и распахнутую ладонь. Концентрируюсь и направляю всё внимание на неё. Капля пота стекает холодной струйкой вдоль виска, щеки… А я всё ещё не дышу в ожидании. И вот должен настать тот самый момент, та самая искра счастливого финала. Но кроме своей обычной, человеческой ладони не вижу ничего. Ни свечения, ни огня, ни магии вокруг. Задержанный воздух вырывается почти всхлипом отчаяния, когда твои надежды, как фарфоровая ваза разбиваются об острый бетон. Это финал. Опускаю руку, расслабляя измученные мышцы. Сколько надо пробовать, сколько надо биться в стену, чтобы пробить её? Ладонь трясётся, когда я вытираю пот со лба. Вместо слёз горькая усмешка. Вместо всхлипов нервные смешки. Шум огромных крыльев, развивающихся на ветру. Лёгкие шаги по траве… Ничто не может отвлечь от нефтяного отчаяния, покрывающего сердце. — Не сегодня, так завтра… — почти весело тянет Ричард. Однако среди бархатного и спокойного голоса улавливаю ту самую одну высокую нотку нервозности. Хах. Снова усмехаюсь. Провал. Каждый день, каждый час, я падаю в глазах ангелов и рву их надежды на мелкие кусочки. Серафим наклоняется и рассматривает моё лицо, скрытое под волосами. Один из способов избежать взаимодействия с миром вокруг. — Не отчаивайся, Лучик. Миры тоже не сразу получились… Было много и проб, и ошибок. Но в конечном счёте всё удалось. — мягкая ладонь опускается на мою макушку, легко разлохмачивая волосы. — Ты ведь сам понимаешь, что ни сегодня, ни завтра этого не получится. Моя магия исчезла, оставив меня пустым сосудом… — Где-то я уже это слышал, — звонкий смешок прерывает мои мысли. Кошусь исподлобья на серафима. Искренняя улыбка и искрящиеся глаза. — Помниться мне, ты также говорила про ауры. И по итогу, меньше чем за два дня ты снова стала их видеть, ощущать и анализировать. — Это проще. Да и два дня, не девять. — Меня снова потрепали по загривку. — Вот оно — отчаяние. Ты топишь себя в нём. Магия не появиться, пока ты не уберешь этот слой негативных мыслей с души. — Это не оно. — Лучик… — Хватит, — грубо выкрикиваю на Ричарда, забывая о том факте, кто стоит передо мной. Отхожу на шаг, создавая пустое пространство, между нами. Уголки губ опускаются, а золотистые брови хмурятся. Лазурные радужки пропускают новую эмоцию. Было ли это разочарование? — Извини, я просто… — Забылась? — чужие губ дрогнули в лёгкой улыбке. — Тебе не за что извиняться, Лучик. Я не хотел давить, так что твой грубый тон будет уроком для меня самого. — Ричард… — протянула его имя, словно хотела что-то сказать. Но что именно? То, как я им восхищаюсь или то, как ужасно я себя чувствую… Тысячи фраз и мыслей, повисли в Небесном чистом воздухе. — Альфия. Ты не должна держать всё в себе. Ты всегда можешь поделиться со мной своими переживаниями. — Могу? — Уточняю, ведь не хочу топить серафима в своих нефтяных мыслях. — Конечно. — Ричард лучезарно улыбается в поддержке. И снова тяжёлый вздох. — Я не уверена в успехе. Надежда ускользает с каждым днём все дальше… Это… Это выводит меня из себя. Я пытаюсь, я искренне жажду вернуть свои способности. Но они не подвластны мне больше. Я вижу ауры, но это не тоже самое, что и магия. Я не могу даже искру сделать, что уж говорить о полноценном пламени. Эти мысли они не отпускают… Вот-вот настанет настоящий конец света, и на меня возложено так много надежды, и чужой веры. Но эта вера слепая. Я ничего из себя больше не представляю. Я запуталась в мыслях о своём предназначении. Может я просто плоть для битья? Первая жертва или пушечное мясо, которому и не суждено было выстоять и дожить до главного столкновения. Я пустая… никчемная… Я всегда была одна, такой и осталось. Отвратительной и одинокой, глупой… — Лучик… — Никчёмной ошибкой! Яркий свет ослепляет подстать взрыву. Отталкивая меня на несколько шагов в сторону. Запах тления перекрывает запах травы. Ловлю обескураженный и такой же дезориентированный взгляд ясного топаза. Оба, как в замедленной съёмке, поворачиваемся на взрыв. Все десять манекенов, ранее выставленных ангелами, полыхают в синем пожарище. Языки пламени жадно глотают каждую часть, каждое волокно ткани… Как изголодавшийся в темнице зверь. Тёмный смог клубится ввысь к самому небосводу. Даже ветер не может разогнать его черноту. Перевожу испуганный взгляд на Ричарда. Серафим радостно, почти безумно улыбается, рассматривая катастрофу в десятках метров от нас. Жар огня достигает кожи вслед яркому свечению. Золотистый каскад волос смешивается с голубым сиянием. Одновременно переводим взгляд на мою руку. Синие искры, смешивающиеся с оранжевыми, полыхают на кончиках пальцев. Вены руки и ладони подсвечиваться огненным свечением, уходя дальше за рукав футболки. Кажется, только сейчас мой последний вздох покинул изнеможденные лёгкие. Вслед ему миллион бабочек запорхали в животе, обдавая теплым воздухом бархатных крыльев внутренности. — Следовало изначально тебя довести до грани, а не поддерживать воодушевляющими речами, — также на выдохе произнёс Ричард. Огонь на пальцах медленно потух, а вены продолжали подсвечиваться огненным жаром. — Это я сделала? — Все доказательства был передо мной, однако я уверено отвергала саму мысль об успехе. Сжала и разжала ладонь, совершенно не ощущая странностей. — Конечно ты! — Ричард радостно потрепал меня по голове, начиная подпрыгивать, как несносный ребёнок. Я продолжала рассматривать свою ладонь в неверии. Стоило вспомнить о синих искрах, как новые витки огоньков загорелись на кончиках пальцев. И снова потухли. Это было совершенно новое ощущение. Магия давалось легко, одной лишь мыслью зажигался опасный огонь. Раньше мне приходилось прикладывать хоть какие-то усилия, толику концентрации… Однако сейчас огонь окончательно стал частью меня, оживая так же легко и непроизвольно, как движение ног во время ходьбы. — Пламя синее, — констатирую факт, после отупленного радостью и облегчением мозга. — Тебя это пугает? — Ричард наклоняет голову, как кот, с интересом изучающий окружающий его мир. — Вовсе нет. Однако обычно огонь был привычного цвета, оранжевым. — Оглядываюсь на всё ещё полыхающие в взрыве манекены. Язык пожара стихали, как и дым, разгоняемый ветром. — Это же не удивительно. По крайней мере для меня. — Чужая ладонь мягко накрывает мою, собирая в кулак. Пальцы сжимают в одобрении и поддержке. — Кулон Джонатана забрал лишь оболочку, одну из форм твоего огня. Иными словами, синее пламя — первичная форма, с которой он зародился и развивался в тебе. Способности нельзя отобрать силой. То, что забрал Кира, было вторичной частью. А эта… — длинные пальцы отбили ритм на моих костяшках. — …та часть способностей, которая связана с душой и сознанием. Это самые прочные связи в магии. Иными словами, «Узы зарождения». Оранжевый и привычный для тебя огонь — форма твоей способности, защищавшая других от настоящей разрушительной силы. Например, братья мои Падшие. Их «жизненный огонь» напрямую связан со способностями. Он подкрепляет, совершенствует и оберегает древний дар. В твоём случае, это сердце и душа. Лучик, ты гибрид, а значит первичная магия внутри тебя концентрируется и живёт только в одном органе. — Ладонь тепло прижимается к грудине, слегка надавливая. — В твоём сердце. — Значит Кира забрала пустышку? — Не совсем. Часть силы остались в кулоне. Но поскольку та часть далеко не основная, то беспокоиться не о чем. Без истинного хранителя и владельца, способности никак себя не проявят. — Остальные способности тоже вернуться? — Если уже не вернулись, — усмехнулся Ричард. Серафим медленно отступил от меня, отдаляясь обратно к прекрасным садам и дворцу. Ещё раз обернулась на бывший пожар. Огонь окончательно затух, оголяя пепел и угольки, развеянные лёгким бризом по земле. «Насколько же должно отчаяние заполнить человеческое сердце, чтобы стена пробилась… Чёрт» — Не сквернословь, юная леди.