The Light of Darkness // Свет Тьмы

Роберт вышел из палаты в реанимационном отделении. Как бы мы не нуждались в сплоченности, но не могли перешагнуть черту и всем вместе зайти к пациенту. Никто не хотел показывать свою боль другому, пытаясь держать маску спокойствия. Однако это самое спокойствие граничило с безумием. Мы разделили время посещения. Сегодня настала моя очередь, которую я ждала и одновременно с тем страшилась. Тугой узел стянул внутренности брюшной полости. Нервозность сквозила от меня за километр. Мужчина, увидев, как я мнусь у двери, ободряюще улыбнулся, легонько хлопнув по плечу, и начал уходить. Я обхватила ручку, крепко сжимая пальцы. Дернула вниз чтобы открыть дверь и тут же одернула руку, как от огня. Чёрт возьми, это же моя мама. Я должна переступить свои страхи, ради неё. Снова цепляюсь пальцами, с большей решимостью открывая дверь палаты. Голодный желудок чуть не вывернулся на белоснежный пол, одновременно с тем, как дверь громко захлопнулась, отрезая весь мир от меня. Человеческое тело, женское тело родного человека было подключено ко всем вариациям аппаратов, о существовании которых я даже не знала. Перебинтованное с ног и до головы, оно казалось мертвым и неподвижным трупом. И только писк аппарата, звенящий в ушах, оглашал, что человек на кровати живой. На несгибаемых ногах я двинулась к аккуратно приставленному стулу. Тело почти рухнуло на него, заставляя ножки проскрипеть об пол. Я не могла придвинутся ближе, как не могла и взять за руку маму из-за капельниц, трубок и черт знает каких ещё медицинских аппаратов. Я смотрела и смотрела на закрытые веки. Лицо мамы осунулось, кожа лица была в свежих шрамах, зашитые скрывались под повязками марли. Приглядевшись, я увидела кусочек обгоревшей, нет, почти сожжённой насквозь кожи, что предательски торчала из-под бинта. Желудок готов был вывернуться наизнанку снова. Я вздохнула. Пусть таким образом, но, как говорят врачи, пациенты в таком состоянии слышат нас, понимают, но не могут отреагировать. Набрала побольше воздуха, готовясь рассказать маме всё то, что я долго скрывала. Казалось, выдох застрял в глотке вместе с первыми словами. Но стоило начать, как рассказ сам полился из меня, как вода из гейзера. Я говорила и говорила, повествуя всё: свои переживания, свои мысли и наконец своё знакомство с потустороннем. Рассказ был хаотичным, меня резко перебрасывало на разные мысли, то переходя на историю жизни Рэма, то возвращаясь к правильному порядку произошедших событий, то к Кронпринцу… Слова сами лились из меня, и замолчать или прервать рассказ никто бы не смог. Я должна была сделать это раньше, возможно так, я могла предотвратить… А могла ли? Я была уверена, что нет. Поэтому я продолжала говорить, иногда отвечая на придуманный вопросы, словно это мама задавала их мне. И когда долгий, местами скомканный монолог подошел к завершению, я почувствовала облегчение. Будто рассказывала историю не маме, а исповедь священнику. Возможно, так её светлая душа, действовала на демоническую часть меня. Вместе с рассказом, груз грехов, сожалений и боли испарялись, делая меня легкой изнутри. Это не значило, что я не продолжала переживать, а сердце тягостно ныть. Оно говорило о том, что мама исцеляла меня… Даже в таком состоянии, она продолжала поддерживать и убаюкивать в своих эфемерных объятиях. Так мне казалось, а быть может так оно и было на самом деле. *** — Даже не смей говорить все те фразы, что я услышала за последние дни, — грубо отчеканила каждое слово, медленно поворачиваясь лицом к парню. Дверь тихо захлопнулась, снова отрезая меня, но на этот раз от мамы, а не от людей вокруг. — Я не… — Не ковыряй то, что потом не сможешь зашить, — Фил сжал губы в прямую линию, а челюсть напряглась. Ему не нравился мой тон, как мне слова сожаления или поддержки «всё будет хорошо», «она живая» и вся та ложь, что я внимала изо дня в день. Я отвела взгляд, готовясь сказать самые страшные слова, но мне хотелось поделиться, чтобы не нести их мертвым грузом на себе. — Врачи сказали, что шансов мало… Конечно, надежда ещё есть, да вот только ранения и ожоги слишком обширные. Ещё бы чуть-чуть и они бы стали смертельными. Поэтому, не корми ни меня, ни себя байками, пожалуйста. Лучше просто готовиться к неизбежному, продолжая теплить малейшие проблески надежды в кромешной тьме. Медленно двинулась на выход, зная: Феликс пойдет за мной, иначе бы не торчал у палаты столько времени. Мы зашли в лифт, спускаясь в холл, а из него уже на улицу, где царила жуткая метель. Молчание, между нами, лишь накаляло обстановку суровой зимы и тягостных мыслей. — Извини, это всё прозвучало слишком грубо… — Нет, Альф. Ты права. Пустые слова ничем не помогут, ведь каждый уже переварил случившееся в самом себе. — Я знала, как Фил любил мою маму. Она была ему почти родной тётей с самого детства, с нашего первой встречи. И я понимала: ему не менее больно. Однако в отличии от меня и Эдди, он продолжал держаться, как и Роберт, подстать настоящему мужчине. — Как твои связки? — Врачи сделали всё что смогли. Однако они повреждены, и силу голоса вряд ли удастся восстановить. Так что тебе придётся быть очень внимательным, ведь теперь я говорю ещё тише, чем раньше. — Я ободряюще попыталась улыбнуться, хотя улыбка получилась вымученная. Голос был испорчен окончательно. Мои крики, моё безумие… Я почти выдрала связки, сожгла изнутри. Кровь иногда продолжала проступать в ротовую полость, стоило мне слегка усилить тон. Это было проблемой, но не масштабного характера. Я не надеялась восстановить голос, однако желала думать, что возможно способ существует. Мы продолжали идти по заснеженному тротуару. Вечерело. Солнце давно скрылось за горизонтом. Ненавижу зиму, именно из-за этого. Тьма наступает раньше, чем ты успеешь подготовиться. Мы продолжали идти к остановке, и словно пытаясь растянуть время, прошли её мимо. Как и ещё одну, и ещё… — Ты меня ненавидишь? — Я резко обернулась, чтобы увидеть парня, смотрящего в небо. Белый снег, искрящийся под желтыми фонарями, грубо приземлялся на кожу, царапая её. Голубые глаза перевели взгляд, смотря почти в упор на меня. Кривая ухмылка полоснула по лицу. Словно не дождавшись моего ответа, взгляд померк, а глаза переключились на что-то другое. — И за что, я должна ненавидеть? — сделала шаг ближе. Дыхания, горячим паром клубились вокруг наших лиц. — Мне кажется, что ты думаешь постоянно о том моменте. Если бы я не задерживал нас, возможно, мы бы успели вовремя, чтобы что-то предотвратить. — Твою мать. Я и забыла, какой Фил проницательный, знает меня наизусть и видит насквозь. Я задумывалась об этом множество раз, пытаясь понять: грозила ли маме смерть, находясь я в одном доме с ней? Был ли шанс уберечь её, просто оставаясь рядом? Однако… — В том, что произошло нет ни твоей вины, ни моей. Стечение обстоятельств, если можно так сказать. Думаю, находясь мы там, все могло только усугубить положение. Кто-то из нас мог пострадать или умереть. Я смогу пережить мамино критическое состояние, однако больше не хочу испытывать такую боль. Не думаю, что смогла бы находится в ясном уме, если бы пострадал ещё и ты. Её спасли, как я уже сказала, лечение пока не даёт хороших результатов, как и светлых шансов, но я всё ещё надеюсь, хотя бы на её выживание. А уж в будущем мы справимся, вместе. И… отвечая на твой вопрос. — Ладонью аккуратно провела по замершим руками парня. — Я не ненавижу тебя. Всё совсем по-другому… Чужие пальцы переплелись с моими, согревая холодные руки. Фил услышал меня, понял, что я совсем не держала зла на него и даже себя. Прошлое нельзя изменить, можно только двигаться вперёд, пытаясь поменять старые результаты на лучшие исходы. Я потянула за ладонь, призывая идти дальше. Становилось холоднее, и весьма некомфортно. А мы все продолжали пропускать остановки, продлевая уже не такой тягостный момент. — Боже помогите! Выскочившая пожилая женщина буквально сбила меня с ног. Цепкие пальцы вцепились в мою куртку, оттягивая вниз, будто я не могла услышать её криков. Я оглянулась, поздно заметив, что людей на улице стало опасно мало. А даже те, что оставались торопились домой, совсем не собираясь обращать внимание на плачущую женщину. — Успокойтесь, что прои… — Там, там… Девушку избивают … — Фил ухватился за пожилую даму, как она за меня ранее. Пытаясь вычленить из её слов больше информации. Я оглянулась, ища поддержки у других людей, но все расходились подальше, огибали, как прокаженных. И только тогда я подняла взгляд на женщину. Она была одета совсем не по погоде, а местами разорванная и грязная ткань окончательно подтвердили догадки. У неё нет дома, уличная бедная женщина… — Сколько их? — теперь уже я начала допрос. Ведь терять время было непозволительно. Пусть не помогла маме, но хоть кому-то должна. — Один… — Фил что-то кинул, наподобие «разберусь», и быстро направился в переулок, откуда выскочила бездомная. — А вдруг у него оружие? — вот теперь я волновалась не за жизни бедной девушки, а за парня. Фил усмехнулся и поднял кулаки в воздух. — Тогда у меня тоже, — последнее, что он бросил и скрылся за поворотом. В уличных боях ему не было равных, однако дело шло не о молодом юноше, а о взрослом мужчине, чьих параметров тело мы даже не знаем. — Успокойтесь, пожалуйста. Держите голову ясной. — Вроде для женщины, а по факту для себя прошептала эти слова. Я вытащила из кармана какую-то мелочь, отсыпая ей на ладонь, зажимая пальцы. — Там дальше по улице есть телефонная будка. Позвоните в полицию, или скорую, думаю девушке она понадобиться. Женщина яростно закивала, продолжая молчать, через силы удерживая слезы. Стоило мне её отпустить, как она ринулась в том направлении, что я указала. Твою мать. Проблемы на проблеме. Фонарь над моей головой замигал. Я посмотрела вверх, отсчитывая мысленно сколько минут отсутствовал Фил. Две минуты. Фонарь ещё раз замигал и погас, напоследок заискрившись разбрасывая стекло по заснеженной земле. Я двинулась к переулку. Сильный ветер сшиб с ног, стоило мне чуть-чуть приблизиться. Однако воздух имел запах не мороза или снега, он пах гнилью, вонючей кровью и плотью. Я не успела среагировать, как какофония скрежета от когтей опалила слух. Я успела лишь заметить, как худые тела существ Тьмы разбежались, буквально выпрыгивая из переулка в первозданном страхе. Некоторые почти запрыгнули на меня, словно пытаясь быстрее убраться подальше. Моё тело застыло. Чего они испугались? Кого? — Фил, — я позвала парня, но ответа не последовало. Я сделала шаг, заглядывая в черноту. Ещё один фонарь замигал, как будто отсчитывая секунды до неизбежного. И я зашла во тьму, позволяя заглотить меня. Снег и мусор грубо хрустели под ногами, как будто я иду по костям и мокрой от крови земле. — Альф, уходи! — Фил выскочил из-за нового поворота, почти сшибая нас двоих с ног. Перед неизбежным, я успела схватить парня за руку, когда лампочка фонаря не выдержала напора и взорвалась, погружая пути отступления в темноту. Секунда и всё, что произошло в прошлом, вновь повторилось… Неожиданный взрыв оглушил, сбивая с ног Фила и меня перед ним. Волна жара оттолкнула, а огонь в опасной близости лизнул чужое тело. Клубящийся и чётко направленный огонь вытолкнул на проезжую часть. Вот тогда, люди засуетились. Под звенящий звук в ушах я приподнялась на локтях, пытаясь быстро проанализировать ситуацию. «Альфия, запах! Пахнет кровью!» Рэм, почти повизгивая, заверещал в мыслях, усугубляя головную боль от какофонии звуков. А я, дезориентированная пыталась найти Фила, не оказавшегося рядом со мной на трассе. Размытым от взрыва и падения зрением увидела покоящееся тело на границе тьмы и света. Вскочив, ринулась к нему, совершенно не обращая внимания на крики граждан. Парень лежал ничком, по земле заструилась вязкая жидкость. Кровь. Твою мать! Схватив парня под руки, оттащила от черноты, боясь, что она утащит тело поглубже в себя. Волосы на затылке были в крови, но он дышал глубоко и равномерно. Живой, потерял сознание от удара об стену. Люди, толпились на противоположной стороне улицы. По быстрым переговорам и женщины, быстро набирающий что-то на телефоне, надеялась, что они звонят в скорую, увидев тонкую дорожку крови из головы Фила. «Рэм, просканируй его состояние!» Змея перебралась на покоящееся на моих коленях тело, быстро проползая по разным участкам кожи. Сквозь обширные дыры в куртке и струящуюся кровь виднелось черное тело удава. «У него ожоги на спине, весьма серьёзные для человека и на икрах. На затылке кровь… Но он живой, легко отделался под таким-то напором огня. Без сознания.» «Хорошо…» Твою мать, это совсем не хорошо. Я посмотрела в темноту, в самую глубину вечерней черноты. И ничего не увидела, даже не почувствовала. Там было пусто, как в черных дырах космоса. Если это был поджигатель мамы, значит… Новый взрыв под крики людей произошел в другой стороне. Резко обернулась, наблюдая по истине жуткую картину. Не попавшие под огонь граждане, как я ранее, оттаскивали дымящейся и полыхающие тела от зеркального переулка. Клубящейся огонь с новой силой вырвался под предсмертные вопли существ… Чёрные и обгоревшие тела долетели даже до нас, с глухим стуком приземляясь вокруг. Чёрная кровь вперемешку с гноем вытекало из искорёженных тел существ Тьмы, не успевшим убежать от огненной кары. Господи, да что происходит? Словно отвечая на мой вопрос, многоэтажные здания на противоположной стороне загорелись на нижних этажах. Новые вопли и крики заполонили улицу, как и снующих туда-сюда людей. Кто-то выпрыгивал с окон, а кого-то выплевывало из них жадное пламя. Обрушивая на ещё живых дождь из огня и сожжённой до костей плоти. Фонари все, как один, замигали в хаотичности, снова и снова отсчитывая секунды до… чего? И начали медленно гаснуть или взрываться вдалеке, погружая некогда светлую улицу в горящую адскую тьму. Они гасли одновременно на обеих сторонах, пока не прекратили взрываться. Давая передышку или, время уйти. И снова, не позволяя обдумать дальнейший ход, заглатывались всё ближе подступающей тьмой, однако теперь взрываясь только на моей стороне. Они лопались и затухали, звонко разрывая стекло от напора огня внутри. И когда последний фонарь над моей головой предательски замигал, я почувствовала приближение тотального и кровожадного возмездия. Автомобиль, проносящийся на немыслимой скорости, взорвался одновременно с фонарем. Взрывная волна оттолкнула меня к стене, разделяя с Филом и Рэмом. Огонь не пытался навредить, обступая землю в паре сантиметрах вокруг меня. Однако жадно с шипением подбирался к мужскому телу и коту, шипящему в темноту. Я вскочила, когда всё тоже самое повторилось на противоположной стороне, только вот огонь заглатывал всех без остатка, не щадя и не церемонясь во время своей трапезы. Сквозь огненную пелену я видела, как догорало мертвое тело водителя, как оставшиеся выжившие пытались спасти себя или других, как они пытались позвонить снова и снова, словно связь с внешним миром оборвалась. Рэм, обернувшись крупной пантерой, оттаскивал Фила дальше от подступающего огня и черного переулка, откуда вот-вот мог вырваться новый поток пламени. Опираясь на стену, в ступоре наблюдала за повторяющейся картиной во дворце Преисподние. Но на этот раз, действие происходило в моём мире и совсем по другой прихоти. Пламя разделило меня с ребятами, и это было преднамеренно. Прорываясь сквозь устилающийся огонь, подскочила к Рэму. «Усиль». Кот, обосновавшись змеёй на руках, завибрировал источая жар и физическую силу моему телу. Я схватила парня, чувствуя, как легко мне это даётся. Я понимала, что Рэм долго не сможет удерживать такую мощь, следовало действовать быстро. Перекинув мужское тело через плечо, я ринулась к свету, оставшихся фонарей. И как было неудивительно огонь кинулся следом. Твою мать. Я выпрыгнула на нетронутый тротуар, продолжая бежать подальше от преследовавшего пламени. И мне казалось, что я смогу победить, одержать вверх в таких догонялках, если бы фонари, этажи, чужие квартиры и автомобили, проносящиеся мимо нас, не стали взрываться, поедаемые жадным пожаром. Какофония усиливалась, как и огонь, преследующий нас. Люди выпрыгивали, выбегали, ища помощи или оказывая её пострадавшим. В один момент, сгоревшее насмерть тело с хрустом упало к ногам, замедляя меня. Телесная кожа превратилась в уголь с черными от копоти костями. Спаленная плоть воняла так сильно, что голова кружилась уже не от жара и подступающей слабости, а от мешанины всех тошнотворных запахов. Я заглотила вонючий воздух, переступая через мертвое тело. И побежала дальше, словно огонь мог перестать преследовать. Однако избегая его, спасая одного человека, я оставляла других на погибель. И чем больше я сопротивлялась, тем больше умирало вокруг. Перебегая дорогу под угрозой быть сбитой машиной, я выбежала на мост. Автомобили изредка проезжали мимо нас. Кто-то останавливался, чтобы вызвать скорую пострадавшим людям. И поверх всего происходящего, я улавливала взгляды водителей на себе с перекинутым телом на плече. Огонь прекратил преследовать, обосновавшись на краю тротуара, продолжая угрожающей пожирать людей, их дома и автомобили. Но он не двигался, словно я была в мертвой для него зоне. И я уж было вздохнула с облегчением, если бы фонари снова не замигали. И одновременно со всеми машинами на мосту не взорвались. Меня откинуло к железным поручням, а мужское тело резко начало перевешивать назад. Мост заскрипел, знаменую отнюдь не конец огненного торжества. Скрежет, крики, вопли усилились, когда огненная стена, взмываясь к черному небу, прорезала мост пополам. Подпорки с хрустом начали ломаться, а асфальт обрушаться в пропасть. И единственное, что я придумала — это трансгрессировать подальше от источника, надеясь, что нас не найдут. Высокая крыша встретила меня резким ударом об бетон. Рэм тихо пискнул, когда мои и его силы нас покинули. Я завалилась назад, утянутая весом Фила. Кое-как сгруппировавшись, не позволила парню встретиться головой об землю. Приподнявшись на руках, я наконец смогла отдышаться от долгого бега. Сирены доносились со всех сторон. Оставив Рэма, на парне, подошла на трясущихся ногах к краю. Когда-то я уже стояла так, наблюдая за городом. Однако тогда, он не был объят пламенем в одном из районов. Машины скорой, полиция и пожарные мчались со всех уголков города, направляясь в одну сторону. Сейчас горящий квартал был маленькой искоркой для моего взора. И эта крохотная искра не передавала того ужаса, боли и страданий, что происходили внутри пожарища. — Зачем? Чего ты добиваешься?! — весьма громко прорычала в сторону огня. Тупая боль полоснула связки, а кровь снова закапала внутри организма. «Альф, аккуратнее. Ты можешь привлечь внимание…» «Он найдет нас, Рэм. Ему не составит труда. И я не знаю как с этим бороться… Огнём, как и словами, другой огонь не потушишь.» Я стояла и наблюдала за новым взрывами, небольшими искрами, светящимися вдалеке. Я могла в одиночку найти Его, однако так я бы оставила Рэма и Феликса без защиты. И он этого добивался: ему не было дело до моих физических ран, он жаждал задеть мою душу, ранить так, чтобы нельзя было восстановить. Пока я была щитом для парня и фамильяра, я могла хотя бы ценной своей жизни защитить их. Тем временем пламя вдалеке взмылюсь в воздух, словно искало нас, но пока безуспешно. Сколько жизней унес жадный огонь, скольких ещё сожрет, пока его хозяин не успокоиться. Мне было мучительно, отвратительно от самой себя. Я выбрала свой эгоизм, защищая то, что дорого мне. Но никак не пыталась спасти людей вокруг, мне было противно… И как после такого очевидного выбора я могу защитить миры, если мне дела нет до чужих жизней? «Не вини себя. Не ты выбирала кому умереть сегодня… Это было предрешено за тебя, Альф. И все выставлено так, словно ты могла кого-то спасти. Ложный выбор.» Я понимала это. Осознавала, что даже попытайся спасти чужие жизни, он бы не остановился, продолжая смаковать моё отчаяние. Пол под ногами пошёл рябью. Я взглянула вниз, становясь слишком близко к краю. Ничего не было. Здание оставалось нетронутым, как и люди вокруг. Рябь снова прошла по крыше. Рэм почувствовал её и отпечатался на теле Фила татуировкой. Я обогнула небольшое пространство по периметру, высматривая огонь внизу, но ничего не было. И когда я снова осмотрела улицу, взрывной поток ветра сбил с ног, осыпая порошком стекла, громким взрывом оседая в ушах. Я отшатнулась после того, как увидела языки огня высвободившееся из нижних этажей, ползущие вверх к нам. Новый взрыв заставил высотку сильно вибрировать. Я услышала крики людей, опять заглядывая за край. Однако вопили столпившиеся на улице, но не те, кто внутри здания. И когда взрывы стали пронзать этажи с секундной паузой, какофония криков горящих жителей перебила мои мысли. Нашёл. Я хотела подскочить к телу парня, когда здание быстро стало наклоняться. Новый взрыв и конструкция не выдержала, ускоряясь в падении. Я почти упала от резкой волны, ведь здание падало в ту сторону, где стояла я, словно пытаясь разделить меня и Фила с Рэмом. По растущему углу подъёма я кое-как успела взобраться выше, полностью ложась на тело парня, обнимая и трангрессеруя. И снова асфальт встретил весьма болезненно нас. Я не знала, куда переместилась, поскольку мысли были затуманены. Я услышала крики людей, вопли и скрежет металла. Когда смертельная ударная волна пыли и жара накрыли с головой. Всё стихло… Точнее заглушилось, перекрылось звенящим писком. Такими темпами я и слуха лишусь… Привстала на локтях с тела парня, осматриваясь вокруг. Густая пыль летала в воздухе, не позволяя вообще что-либо разглядеть. Кашель пробрал легкие, выгибая меня резко и сильно. Писк в ушах смешался с писком сирены вокруг… Сквозь тьму я видела огонь, тлеющий и насытившейся смертями, и видела красно-синие яркие искры. Меня потянули вверх, одновременно с тем переворачивая тело Фила на спину. Люди осматривали нас, что-то спрашивали и давали другим задания в таких же униформах. Я оглянулась через массивное плечо, чтобы увидеть, как огонь уходил, тлел, оголяя трупы, придавленные плитами, разрушенные соседние строение, граждан, бегущих от обрушившегося здания… Мы были далеко от падения высотки, чтобы получить серьёзные травмы, но достаточно близко, чтобы наблюдать каждую смерть. Спустя пару минут, я осознала: огонь исчезал и не двигался, преследование закончилось, давая нам небольшую передышку перед новыми смертельными играми дьявольского существа. На этот раз он хотел добраться до Фила… Наш с Рэмом догадки подтвердились. Он жаждал уничтожить каждого, кто был дорог мне, таким образом оставив одну в страданиях и нескончаемых душевных муках. И пока всё обошлось, но кто знал, когда адский принц возобновит свою новую игру на выживание.