The Light of Darkness // Свет Тьмы

Темнота, как и в прошлый раз была бесшумной и пустой. Я шла по ней, озираясь по сторонам, да разве могла я увидеть хоть что-то в ней. И страх того, что придется биться вслепую, окончательно выбивал из колеи. Пустота ели заметно двинулась позади, меч описал круг вокруг меня, освещая темноту теплым светом и жарким огнем, по разные стороны лезвия. Пока свечение не прекратилось, я бегло осматривала пространство. И в нем ничего не было. Я навострила все чувства, продолжая двигаться вперед. Стоило чуть направить ауру в меч, как лезвие с новой силой светилось и освещало пространство. Даже шум моих шагом заглушался пустотой. Сущности внутри меня вздрогнули одновременно с ощущением чужого приближения. Меч вскинулся в защите, когда острые зубы и до боли знакомое лицо сомкнулись на лезвии. — Кира? — Девушка усмехнулась, растягивая до крови уголки губ, пытаясь прокусить меч, однако светлая вспышка с ангельской стороны ослепили её, отталкивая назад. Демонесса ринулась в темноту, и я, уже четко ощущая движение, бросилась следом. Меч описал пространство, а Кира успела развернуться, чтобы выставить защиту, утягивая нас назад. С хлюпаньем нефть разошлась, выплевывая нас под ослепляющее солнце. Упав на демонессу, меч обрубил её руки по локоть, однако она одними зубами удерживала лезвие, чтобы то не отсекло ей половину головы. Я трансгрессировала в бок, приземляясь на одно колено. Демонесса вместе со мной медленно поднималась с ног. Ухмылка исказило её лицо подобно оскалу, а черная кровь лилась из разрезанных щек. — А ты подготовилась, Альфия… — протянула девушка. Она чуть изогнулась вперед, готовясь к атаке. И неожиданно хрипловатый женский голос заставил её замереть: — Разве так принято встречать гостей, Кира? — Демонесса алыми глазами посмотрела за мою спину. Стало быть, враг все-таки женского пола… Я обернулась, ожидая увидеть какое угодно существо, но не… — Значит, уехала в другую страну навещать родственников, Альф. Да нет, блять. Нет. — Не мимикрируй. — Внешность врага буквально выбивала рациональность, оставляя гнев. Я прорычала с яростью: — Я знаю, что ты можешь принимать разные обличья, но почему бы не показать истинное? Существо начало смеяться, а Кира, медленно обогнув меня, подошло к нему, останавливаясь чуть поодаль. — Я не мимикрирую, сейчас, дорогуша. Таким был мой настоящий облик в твоем мире. — Лжешь… — ядовито зашипела, рассматривая голубые глаза. — Разве? А как же извечные наводки, что враг ближе, чем кажется. «Он близко». Последние слова мамы выбили рассудок, оставляя только презрение и шок. Феликс вальяжно стоял, держа руки в карманах и с прищуром рассматривал смену моих эмоций. Мама, она так смотрела на него в последние минуты жизни, она так отчаянно пыталась донести эту мысль… Неужели она чувствовала его, неужели осознавал то, что не смогла понять и ощутить я, находясь с ним постоянно? — Что ты сделал с Филом? — Темная бровь изогнулась, и враг сделал шаг в мою сторону. — Как ты не поймешь, Альф… Я всегда был таким, я изначально был тем, кем родился. И всегда был рядом с тобой, не упуская из виду. Ты хотела знать, как я выгляжу… Ну так вот он я. Существо развело руки в стороны. Я пыталась найти любые изъяны в его лице, указывающие на ложь, но попросту их не было. Это был мой старый друг, человек, с которым я провела большую часть своей жизни. — Всё ещё не веришь? — прощебетал парень. — Ричард сказал, что тебе больше сотен лет, но Фил мой ровесник. Что-то не сходиться, не находишь? Как оно могло принимать его облик? Потому что знало, что я в жизни не смогу ранить или напасть на лучшего друга. — Нет. Я твой ровесник, у нас даже дни рождения в один день, солнышко. Правда в кое-чем ты права… Это не совсем мое тело и имя не настоящее. Однако, когда мы с тобой впервые познакомились, оно уже было моим. А душу того ребенка я попросту заглотил. — Что ты такое, грязная мимикрирующая сволочь? — я зашипела, делая шаг в его сторону. — Как грубо обзывать родственников, Альф. — Спокойно протянул хрипловатый голос. Да у него кукушка не в порядке… Оно говорит какие-то совсем не связанные вещи. — Ты всё ещё не понимаешь? Я упорно молчала и ждала, когда оно само начнет говорить. Существо вздохнуло, потирая глаза, в точности как делал Фил. — Чтож, Альфия. Как думаешь, что получится, если соединить половину и целое? — Математику решил вспомнить? — Голубые глаза заплыли искрами самодовольства, а улыбка растянулось до ушей. Оно не просто копировало мимику и движения Фила, они были идеальными и абсолютно одинаковыми. — Получится единица с половиной. И знаешь ли такие правила распространяются на все миры, на саму сущность бытия. Поэтому, что произойдёт если соединить половину ангельской души, и целую демоническую? Получится гибрид, сочетающий части этих сущностей, — копия Фила повела на меня пальцем. — И отколовшийся остаток демонической. Оно ткнуло ладонью себе в грудь. — Твоя мать вынашивала лишь одного ребенка, гибридного и сочетающего души разных рас в единую цельную. А мне, ненужному остатку, пришлось отправиться в небытие сразу, когда ты родилась. Я был отвергнут самой жизнью, как мусор. Несмотря на то, что я существовал, я думал и был живым, я был отправлен в саму пустоту, во тьму, чтобы быть поглощённым ею. И знаешь, о чем я мог думать, пока находился там? Я жаждал мести, жаждал таких же мучений нашему отцу и тебе, моя избранная. Пока ты училась ходить, понимать речь и изучать мир, я учился поглощать тьму, приучать её, чтобы наконец-то завладеть пустотой, которая стала второй частью моей искалеченной души. Ты жила прекрасной человеческой жизнью, а я страдал с самого рождения… Ты даже не представляешь, что такое боль за гранью жизни. Это муки, пытаться удержать себя в живых, не позволять заглотить и просто уничтожить, как мусор. И когда я полностью укротил Пустоту, я осознал чего хочу в этом мире… Я увидела, как голубые глаза покрылись коркой льда. И в этот момент меня словно ударили обухом топора, поскольку именно этот взгляд сжимал все тело и душу в тесках ужаса, именно этот взгляд проскальзывал в глазах Фила, поэтому он так отчаянно скрывал эти ужасающие эмоции гнева и пустоты за масками. И я задохнулась от шока. Он был близко. Он всегда был настолько близко, что попросту не мог вызвать подозрений. Фил изучал не издалека своего врага, а в непосредственной близости. — Ты принадлежишь только мне. Твоя душа — это моя собственная часть, которую ты жадно украла. И мне пришлось мимикрировать под разных существ, пока ты росла. Я был демоном, но их существование не приносило мне удовольствия, а только разжигало жажду мести. Я не имею своего собственного тела, я могу лишь подражать, однако эмоций… Их я ощущаю по-настоящему. Это мои чувства, мои желания, мои мысли и идеи! И все же, они не могут существовать без тела, они просто расщепляются в пустоте. И тогда, я поглотил душу того ребенка, чтобы просто находиться близко к тебе. Ты мой истинный враг, моя половина, также как и я твой. Это истинна, которой ты добивалась и это законы бытия. Я твой противовес по всем правилам мироздания. Мы оба — прекрасные ошибки, которые по всё тем же космическим законам должны истребить друг друга. Противовес. Черт. Материя и антиматерия… — Ты моя сестра, поскольку в нас гены нашего отца, Альфия. Именно поэтому он оставил тебе тонну подсказок, начиная от предсказания, закачивая наводками, что знали ангелы. Отец изначально выбрал дочь, а не последовал вслед сыну, пытаясь сделать хоть что-то… Меня злит, то, как со мной обошлись. Родной отец, чьей частью я был, просто отмахнулся, оставил разгребать проблему на тебя, моя родная материя. И так мило, что ты самолично пришла разобраться со мной… Меня это так возбуждает! Добро пожаловать домой, моя избранная сестрица! Над нами взорвалось небо. Смерч превратился не просто в потоки воздуха, а в жадные языки огня. — Ты хочешь забрать мою душу? И зачем тогда стоило устраивать всю эту бойню, если ты мог сделать это ещё, когда мы были маленькими? — Я же говорил, солнышко. Я хочу реки крови, хочу, чтобы земля просто не могла её впитывать. Я просто жажду, чтобы каждый испытывал тот же самый ужас за границами жизни, мучаясь в лапах темноты. И я не хочу зависеть от телесной оболочки, пытаясь сосуществовать в ней. Я не желаю умирать, чтобы быть вновь поглощённым и бултыхаться в покорённой пустоте. Я жажду изменить мир, перекроить законы мироздания, чтобы навсегда оставаться живым, чтобы быть бессмертным космосом, который правит над другими. С каждым словом его глаза вспыхивали безумием, искрами, что могут убить. Его жажда она была дикой, она была нескончаемой… — И при чем здесь я, и все те, кто бьется с твоими пешкам за право жизни? Ты жаждешь власти, так почему… — Почему? — разъярённо плюнул демон. Ведь он и был демоном, раз в нем была эта часть души. — Почему?! Ох, мне нужная каждая жизнь, чтобы, поглощенные моей пустотой, они давали силы. Я просто сожру каждого, чтобы пробить завесу этих миров и бытия, чтобы превзойти Бога и Дьявола, чтобы заглотить мироздание целиком… И стать новым правителем всех миров, что существуют во всех уголках света и тьмы. Я буду править, буду убивать и буду поглощать чужие жизни, все станут моими пешками, чтобы поклоняться только одному существу, которого не признали ещё в детстве. — Это такое самовыражение, Фил? — Не называй меня этим человеческим именем. Оно мне не принадлежит! — неожиданно зарычал демон. — И как тебя зовут, никто? — Тай. Это имя было дано мне матерью пустотой. И знаешь, что оно обозначает? — я отрицательно покачала головой. Клыкастая улыбка разошлась в стороны. Ох, похоже кто-то гордился, что имел имя несмотря на то, что был отвергнуть жизнью. — Противоположность. «Быть против по отношению к кому-то». Меня так назвали из-за того, что ты — мой противовес, моя родная материя и часть души. Мы разные по своему существованию, как и разные у нас пути. — И все же, мой путь, выстроенный судьбой, основан на твоих действиях, Тай. Ты пытаешься доказать самому себе, что чего-то достоин. Но ты достоин лишь смерти, за всю ту боль, что ты привнес живым и уже погибшим существам. — Гнев сжирал меня изнутри, но я старалась спокойно разговаривать с врагом. — Я сочувствую, что не знала о таком тебе раньше, я бы попыталась придумать хоть что-то, чтобы унять твою боль. И мне плевать, что по законам мироздания мы должны уничтожить друг друга, как противовесы. Если ты хотел жизни… Если бы и впрямь хотел просто обычной жизни, моей человеческой жизни, которой ты так завидуешь, ты всегда мог бы попросить помощи. Но ты не хотел этого, Тай. Ты жаден до власти, кому ты пытаешься доказать свое превосходство над этим миром и всеми существами в нем? Ты просто одинок, и достигнув конца своего пути, ты таким и останешься. А что потом? Будешь снова и снова поглощать чужие жизни, вырываться из новых оков? И даже если там, за пределами мироздания, истины, космоса если есть ещё хоть что-то выше этого… ты останешься одним единственным существом. Ты будешь одиноким, и это одиночество и пустота сожрут тебя заживо, убьют изнутри. Это то, чего ты хочешь, Тай? — Я никогда не буду одиноким, пока во мне будет плескаться чужая жизнь. Это ведь так прекрасно слышать их предсмертные крики, чувствовать их боль и отчаяние. Ох, ты бы знал, как я возбуждался, когда твоя боль выплескивалась наружу. А безумие, оно такое сладкое… Я знал, что стоит лишить тебя всего, и твое отчаяние взорвется, а тебе бы пришлось, сестрица, просто умолять о смерти. — Лишить всего? — я задохнулась от этой фразы. Фил, человек которого я знала, сейчас говорил такие ужасные слова… Почему, отчего я не чувствовала этой пустоты раньше? Как он так умело закрывал её за нормальными запахами, как он смог подобраться настолько близко, что даже слова священника, мамы, да и других существ не натолкнули на эти мысли?! — Хм. Ну да. Я лишил тебя всего счастья на этой земле, оставляя только себя, сестренка. И все же этот демон, этот сын Дьявола… Ох, я просто буду наслаждаться его смертью, за все неудобства что он привнес в мои планы. Однако, с другой стороны, он стал отправной точкой в твоем отчаяние, даже без моей помощи. — Фил. — Я встала ровно, смотря точно в глаза демона. Голубые холодные радужки спокойно перевелись на мое лицо. Зрачки дрожали в безумии. — Тай, та искра… И тот огонь. И непричастность Хелла к тем ситуациям… — О, похоже кто-то начал работать мозгом… — воскликнул радостный демон, хлопая в ладоши. А для меня вся рациональность висела на волоске, пока я не сказала, пожалуй, самые страшные слова в этом мире: — Ты был причастен к тем поджогам? — Ехидная улыбка расплылась на лице. А для меня спокойствие просто осталось позади. Я не сожалела ни ему, ни его прошлому. Я жаждала мести и смерти этому лгущему существу. — Знаешь, в чем самый интересный момент… Я просто не дослушала, кидаясь вперед. Кира выскочила сбоку, защищая демона, но напоролась на когти, прорубающие ей грудину. Змей Рэм накинулся на неё, обездвиживая кольцами длинного и мощного тела. Мой меч столкнулся с боковиной руки. Ладонь крепко обхватила лезвие, орошая тот черной кровью, и демон дернул на себя. Меч, как и моя рука прошли насквозь груди Тая, и застряли с хлюпающим звуков внутри. Я кожей ощущала нефтяную жижу, обволакивающие органы. Существо удерживало мое предплечье, глубже наседая на конечность, пока наши лица не стали находиться в сантиметрах друг от друга, а моя рука насквозь не торчала из его спины. — Как тебе такое откровение, Альф. Ты уже поняла, что я убил твою мать и сотни людей в твоем городе… Но что, если я скажу, что это наших с тобой рук дело. Ты была причастна к этому, сестренка, не меньше меня, — медленно выдохнул существо в мое лицо. Я зарычала с неменьшей яростью. — Я не убивала свою маму, блятская тварь! — смешок мерзко опалил щеки. — Не спорю, окончательно добил её я, заставив сердце просто остановится. Да вот до такого состояния мы довели её вместе… — Тай высунул длинный, как будто бы кровавый, язык, грязно облизывая мою щеку. Я попыталась выдернуть руки, но он крепко удерживал их своими. Что-то холодное коснулось щеки поверх слюней, и парень отклонился, показывая мой кулон в клыках. Когда демон отпустил левую руку, чтобы подхватить его, когти вслед мечу насквозь пробили мужское тело. Небольшой болезненный вздох. — Ты меня так не убьешь. Пускай это тело смертное, да вот все те жизни, что я поглотил, позволяют ему восстанавливаться… — Ты тварь. Ты просто ошибка, которая и должна была сдохнуть в небытие… Меня резко ударили в щеку, я отклонилась вбок, чувствуя кровь во рту и носу. Мои руки до сих пор удерживались в чужой грудине, не позволяя сдвинуться от демона. — Я твой брат, Альфия. Я твоя часть души… Не смей относиться ко мне с пренебрежением! — новый удар пришелся на другую щеку. Я повернулась и сплюнула кровь в лицо, знакомое до разрыва сердца. Глаза сузились, источая волны гнева. — Ты такая непокорная… Ты же знаешь, что это только воспаляет? — Так существо без плоти умеет возбуждаться, приму за комплимент. А я-то подумала, что ты просто ошибочная и импотентная ветвь эволюции… Новый удар в нос, заставил шею изогнуться и хрустнуть, сдвигая опасно позвонки. Холодные пальцы прикоснулись к горлу, обводя подушечками шрам. — Ты себя испортила… Такая красивая и с таким уродством. — Знаешь, этот шрам напоминает, как когда-то я без сожалений убила очень сильную демонессу. А раз такое по силам, то уж остаточный продукт слияния моих душ, мне точно под силу истребить… Я ждала нового удара, но меня просто схватили за шею, заставляя смотреть впритык в ледяные глаза. — Ты не сможешь сделать этого, поскольку любишь, — сердито прошептал Тай. Я усмехнулась, снова сплевывая кровь в эти до отвращения знакомые глаза. Радужки были ледяными, до одури замораживающими. — Ты ошибаешься, Тай. Помнишь ты говорил, что я использую тебя, чтобы забыть боль от невзаимной любви? — Холодный глаза прищурились, не понимая к чему я виду. А я снова издала смешок, позволяя крови стекать по зубам и из уголков губ. — Тогда я солгала. Я грязно использовала тебя, чтобы заглушить те чувства. Однако больше они не невзаимные, и значит ты мне тоже больше не нужен. Тебя опять выбрасывают, как мусор. И видимо я — дочь нашего отца, раз не чувствую сожаления в своих действиях. — Мразь… — зашипел демон. Голубые глаза под натиском ярости багровели. — Что, больно осознавать, что ты снова никому не нужен, даже родной сестре? И каково оно на вкус, Тай? Отчаяние? Несмотря на яростные багровые радужки, демон все же усмехнулся. — Ты грязно перебила меня, сестренка. — Пальцы приподняли отцовский кулон за цепочку, чтобы боковым зрением я могла его видеть. — Раз уж, ты хочешь меня убить, попробуй. Я останавливать тебя не стану… И все же. Эту отцовскую побрякушку ты явно помнишь. — Хм, конечно, помню, как твоя сука выкрала её у меня. Вы же изначально были вместе, изначально были заодно… Ох, а я-то думаю, что же ты так отчаянно пытался подружить Киру со мной. — Она не моя… А вот ты, Альфия — моя сука. — Демон облизнулся. Господи, а вот увести его от темы, как всегда, было проще простого. — Прости, родной, — я нагло усмехнулась, чувствуя власть над парнем. — Я принадлежу только одному демону, и думаю нам с ним обоим плевать на твои жадные и ложные присваивания. — Я дернула руками, насквозь повязшими в нефтяном теле, но они все также крепко удерживались внутри. Черт. — Я убью его. — Это не сделает меня твоей. А заставит только сильнее желать тебе смерти, братец. — Зашептала в чужое ухо. Я прекрасно знала, что он не ведает о материале, способным убить Хелла. Как и чувствовала его ложь вперемешку с яростью. — Так что ты там хотел сказать про кулон? Я хотела вывести его на диалог, чтобы он не ощущал моего сопротивления и нанести удар, когда посчитаю нужным. — Твоя магия здесь, в нем, не хочешь забрать? — ох, неужели он не догадывался о том, что я восстановила способности. — Нет. Можешь оставить себе. — Зрачки расширились, а глаза прищурились. — Может он тебе будет клеймом на память о твоей ненужности… — Я не умею воспроизводить собственную магию, только поглощать и забирать чужую… — пытаясь пропустить мимо ушей мои колкие фразы, продолжил демон. — Ох, черт, Тай. — Я сделала максимально грустное лицо. — Да ты ещё более немощный, чем я предполагала. Конечно, молодец, что укротил пустоту и всё такое… Однако ты действительно такой слабый на фоне всего мира. — Твоя мама почти сгорела в пожаре, и только благодаря жалким людишкам спаслась от гибели. Ох, зато вот люди так жадно поглощались огнем, насыщая меня своими смертями. — Ты ведь подстроил ту ситуацию с поджогами? — Тай кивнул, растягивая улыбку. — Вот черт, надо было бросить тебя и людей хоть попытаться спасти от огня… — спокойно прощебетала я. Черт. Эта мразь, эта тронутая на голову тварь убивало людей, почти сожгло мою маму, окончательно убило её в больнице и заставило думать, что виной всему Хелл. Я удивлена, как демон ещё не почувствовал волны гнева от меня. — Это твой огонь, Альфия. И твоя способность, заключенная в кулоне… Ты причастна к чужим смертям, потому что именно твоя магия убивала их. Я замерла. Гнев накрыл с новой силой. Как он мог… Моя мама, люди — они заглатывались моим пламенем. Их смерти были не по моей инициативе, но жадно сгорали именно одной из форм моего огня. Поэтому пламя обступало, не трогал истинного хозяина. Я сглотнула. Нет. Нет, откинь эти мысли. Нельзя думать об этом сейчас, нельзя даже на толику испытывать отчаяние и отвращение к себе… — Ну как тебе такая правда? Мы оба, брат и сестра, вместе прибили твою мать и сотни людишек. Разве это не замечательно? И каково оно на вкус, Альф? Отчаяние? — Демон продублировал мои слова. Вот же мразь, вот же отродье… — Мне не искупить этот грех, который ты нагло переложил на мои плечи. Но знаешь, думаю вечно сгорать в кругах Ада, зная, что в этом мире живет твой любимый, не такая уж и плохая идея. Я не буду просить прощения за тебя, братец. Потому что ты просто исчезнешь с лица этой бренной и пропитанной кровью земли. Синий огонь вспыхнул на коже рук, расплавляя в шипении нефть. Голубые глаза округлились, когда тело резко отскочило назад, высвобождая мои конечности. Я сделала шаг, разделяя нас огненной стеной. Тай бегал взглядом от меня, к пламени и обратно. Кира все ещё живая отскочила в бок, также шокировано наблюдая за мной, а Рэм скооперировался у моих ног. — Что ты там говорил, Тай? Моя магия в кулоне. Ну тогда что же это, Неполноценный? — То, как загорелись его багровые радужки на оскорбление, навело на интересные мысли. Я обвела пальцами пространство. Демон зарычал, заживляя чернотой сквозные раны. Ох, я его разозлила. Но его гнев, просто не мог сравнится с моим. — Знаешь, Тай. Я считала тебя — Фила, единственным другом, а после смерти мамы — единственным близки человеком. И мне так жаль, что все это было ложью. Потому что теперь… — я сделала паузу, направляя ауру в меч, чтобы тот засветился на гранях опасным для врага светом и жаром. И со всей серьезностью и яростью посмотрела на демона. — …мне придется убить родного друга. Я ринулась вперед, затягивая с собой огонь, и выпуская тот в Киру. Её тело загорелось, и она завизжала. Рэм кинулся огромным змеем и снова кольцами запрыгнул на неё. Черный клинок, материализовавшийся из нефти, отбил мой удар. Мы начали обходить друг друга по кругу, синхронно замедляясь или ускоряясь. — Ты ведь не серьезно? — нагло кинул демон. Я быстро сократила расстояние, целясь в грудь, но мой удар снова отбили. Тогда острые когти разодрали лицо, прорубая даже кости черепа. Тай вывернул меч, но я успела отскочить. Лицо регенерировалось на моих глаза, а кровь загонялась обратно в раны. — Мне нужна только часть твоей души, я не собираюсь тебя убивать. Ты будешь частью меня, когда я стану Космосом. Отдай её по-хорошему, иначе последствия будут фатальными. — Как романтично… Мы снова сцепились. На этот раз демон умело парировал стальные когти своей рукой, постоянно регенерируя её. А черный меч извивался вокруг моего, пытаясь достать до тела. И я не позволяла. Я чувствовала, словно понимала его движения. И когда приспособилась к атакам, начала нападать сама. Да вот только и Тай ощущал мои движения, как свои, вовремя отбиваясь и предотвращая неожиданные атаки. Злило… Меня приводило в ярость, что он также считывал меня, как и я его. И сквозь всю пустоту, исходившую от Тая, моя демоническая душа ощущала отколотую от себя часть. Но она не пыталась вырваться или соединиться с ней, она вместе с ангельской злилась, источала волны гнева, лишь укрепляя мою ауру. Наши клинки снова сошлись, рассыпая искры, которые заглатывались тьмой. Я зарычала в чужое лицо. Демон, или же мой брат, должен был понять: я не собираюсь отступать, не собираюсь идти на уступки. Я жадно хотела его смерти, чтобы просто освободить миры от его существования. Хелл был прав: мироздание всегда создает противовесы на собственные ошибки в системе, и сейчас материя и антиматерия дрались за жизнь, которую каждый хотел прожить. Меня оттолкнули новой атакой, а рука резко потянулась ко мне. Крылья раскрылись, обрубая острыми гранями ладонь. — Не сопротивляйся, Альф. Ты все равно будешь поглощена мной! Ты — оставшийся элемент, последний шаг к моему возрождению и правлению! — Да пошёл ты к чёртовой матери, неполноценный! — Яростная атака оттеснили меня назад. Ноги заскользили по камню, теряя равновесие. — Я не хочу тебя убивать, я позволю тебе жить с оставшейся частью души… — ладонь регенерировала, и демон сделал шаг вперед. — Ты все равно уничтожишь миры, оставляя только тех, кто присягнёт на твою сторону. Мне такой расклад не нравится! Я уж было кинулась, но демон внутри отвлекся на движение, заставляя меня отвести на секунду взгляд к черной стене, пролегающей вокруг этого места. Резки удар в лицо, моё горло обхватили так грубо, что разряженный кислород пережало к чертям собачьим. Из-за силы удара я не могла сфокусировать взгляд, а сущности внутри вырывались из оков, потому что ощущали подступающую к ним нефть. — Наконец-то ты в моих руках… И сознание попросту отключилась, рассматривая черные радужки, засасывающие внутрь себя. *** Боль. Ужасная горькая боль. Боль пронизывает до костей, ломает их. Она разрывает внутренности на части и впивается колкими шипами в сердце, мозг. Ощущение, будто тело упало и насадилось на острые штыки, пронзающие насквозь, а разум ещё не умер. Каждое движение доставляет новую боль, ещё большую, ещё смертоноснее насаживая дальше. Из горла рвется сиплый хрип, но тут же заглатывается черной пустотой. Подача голоса ничем не поможет. Позвоночник рвется пополам… Это какая-то агония. Она должна быть мимолетной. В лапах смерти ты должен быстро умирать. Однако агония была тяжелой, была гниющей и протяжной. Разум думал, искал дорогу, словно в темноте есть пути отхода. Перед глазами — пустота. Она не подрагивает светом, нет того самого белого свечения в конце туннеля. Я тело бредёт куда-то, ели перебирая ноги в новом приступе боли. Агония резко исчезает, как если бы сверху упало что-то тяжелое, громоздкое. И тут же покрылась трещинами, раскололось на пыль и исчезло, оставляя место отупляющему спокойствию. Мысли ползут также медленно, как двигается тело. А есть ли у меня вообще оно? Я щупаю пространство, натыкаясь на энергию… Плотную и клубящуюся, но это не кожа и плоть. Эта энергия — живой организм. Биение сердца в нем нет, как и органов, как и чувств, кроме спокойствия. Они явно атрофировались. Попытка повернуть голову оказалась куда более странной: голова-то вроде повернулась, да вот глаза по-прежнему устремлены в темноту. Я двигаюсь по ней, сливаюсь. Все это очень… необычно. И вот вроде я вижу то самое свечение впереди. Ноги воодушевлено ускоряют шаг к светлой энергии, но неожиданные руки, сковавшие тело, обхватывают меня сзади, молниеносно утягивая назад. Свет дергается в мою сторону, но обхватывается такими же нефтяными руками. Нас разделяют, но мы когтями, прорубая пространство тянемся к друг другу, молниеносно до одури больно. Грудина рвется, словно от тела открывают половину. Мы успеваем лишь коснуться вытянутыми пальцами, когда нас резко разделяют. — Нет! Не уходи! — мягкий голос оседает в голове, но ни крика, ни звука нет. И энергия изнутри взрывается под напором агонии. Я кричу, точнее мне так кажется, поскольку звуков в пустоте нет. Я извиваюсь, пока свечение полностью не исчезает во тьме. Моя часть, эта светлая энергия была моей частью. Тело отпускают и вот я снова, распластана на полу в удушающей боли. Нас разорвали, и я четко осознавала это. Осознавала, что… Мыслей никаких нет. Память не работает, пока я отчаянно пытаюсь вспомнить хоть что-то, но ничего. Как я здесь оказалась… Кто я, что я за энергия, сливающаяся со мраком или я и есть эта пустота? Я лежу в темноте, интересно, это спокойствие во мне сейчас — начало или же конец? Я отчаянно пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь до того, как оказалась в этом месте. Мне кажется, я жмурюсь, пытаясь напрячь воспоминания. Но только чувствую пустоту в голове. И вроде что-то вспыхивает подобно пламени. Обжигающий горячий воздух, рвущийся наружу кашель из легких и сильный запах гноя, дыма… Слышаться крики вокруг, неистовые вопли, монотонный бубнеж, и все слилось воедино. И стоило только коснуться истины, чтобы все понять до самого конца, она водоворотам засосалась тьмой, рассыпаясь на прах. Что это? О чем я только что думала? Я пытаюсь снова напрячь память, но на этот раз там тотальный, ледяной мрак. Ни чувств, ни воспоминаний. Подступающая со всех сторон пустота заставляет метаться на месте, метаться из стороны в сторону, ища выход… Путь куда и откуда? Куда мне идти, за кем мне следовать? Пронзающую грудину боль, словно в неё попала стрела. Она должна напоминать хоть что-то, раз агония есть. Но ничего не приходит на ум. Я — пустой лист, который может лишь воспроизводить первичные мысли, думать о том, что происходит прямо сейчас. И стоит воспоминанием остаться в секундном прошлом, как они вновь забываются, оставляя новый чистый лист. Тело, единым пластом, скользит по мокрой нефти… Куда оно движется? Я не выдерживаю и вскакиваю, пытаясь кричать, пытаясь выбраться из этого опутавшего с головы и до ног дымного, черного кошмара. Аве, боль моя. Я снова молю к тебе, часть моей души. Снова бреду в ночи, снова один. Я больше не странник, заблудший и потерянный. Я существо, надежно укрытое тьмой, и я уж давно не гость в ней — хозяин. Знаешь ли, часть моя? Мрак прячет всех, кто надежно служит ему, бережет и ласкает. Пустота есть начало всего. Из неё мы выходим, к ней возвращаемся вновь, когда наступает время. Твое время пришло, моя энергия. Ты будешь вновь частью меня, ты будешь мной. Ты создашь целое из половины. Ты ведь жаждешь меня, осколок моей души, девочка с сердцем темнее, чем бездна? Так я иду к тебе. Смирись, не буйствуй… Наше время пришло. Мое время пришло. Скажи, ты слышишь… Я точно знаю, что в этой тьме ты слышишь. Мы связаны, мы — единое целое, поэтому ты смиренно ждешь своего хозяина. Слышишь мой шепот в неподвижной пустоте, спокойной нефти, на которой стоишь. Что же ты не убегаешь? Ты так хотела этого, моя истинная часть. Моя душа. Ты слышишь меня в преломлении собственных мыслей. И чьим же голосом говорит твой хозяин? Ты не знаешь? Ох, бедная… Бедная моя часть. Ты запуталась, ты одна. Скоро ты не будешь одной, ты будешь со мной, частью единого целого. Ты жаждешь меня… Куда ты бежишь? Я в другой стороне, родная. Ты боишься? Ты пытаешься скрыть это чувство, но здесь, в пустоте, в моем мире ты для меня, как раскрытая книга. Я знаю этот ужас, знаю это спокойствие. Это мой язык, который я изучил давным-давно. Тебе не скрыться, я найду. Я всегда найду, даже в бескрайней пустоте. Она наш друг, она мой слуга. И бездна всегда подскажет мне, где ты пытаешься скрыться. Не беги, грех мой, часть меня. Прости, что пугаю тебя… Я не до конца понимаю причину. Ты также тянешься ко мне, я точно это знаю. И все же, что за непонятный ужас сковывает твои движения? Не бойся, часть меня. Ты моя, ты всегда принадлежала только мне. Ох, так ты слышишь мой голос. И тебя пугает неизведанное… Ты думаешь, что свихнулась, что больна. Ты не понимаешь, почему в пустоте есть кто-то ещё. Я как дикий зверь: от меня не скрыться, и твоя жалкая попытка удрать не спасет тебя. Ты обманываешь себя, своими же страхами, энергия моя. Ложь сочится как язва и самообман. Иди ко мне, не страшись. Пытки, муки, мрак и пустота жмутся ко мне, как дети. Я давно выскреб Твое имя на ребрах, в каждом бескрайнем уголке тьмы. Они знаю тебя, знают твое имя… Они указывают мне, где ты. Каждая буква имени вырезана кровью. Каждая буква — часть моей души. Ты будешь поглощена мной, ты будешь наконец-то целой, частичка моей потерянной души. Я хочу. Ты этого хочешь, но до конца не понимаешь этого. Иди ко мне, иди на мой голос. Нас свела сама судьба. Мы оба друг другу — вызов, мы вместе и меч, и щит. И мы оба — единое целое. И пойдём ко дну вместе, чтобы воскреснуть. Чтобы стать единым существом, единой мощной душой. Так почему бы не сделать это сейчас? Поддайся тьме, заглотнись пустотой. Утони во мне. Захлебнись мной. Мы этого хотим. Мы оба. Я никуда не уйду. Не беги от меня… Я худший грех из грешной вереницы, убийца в овечье шкуре, пахнущий тьмой и чужим страхом. Я есть Дьявол, что сеет разруху, но вознесет тебя… нас до небес, сбросит Господа с его трона. Коли ты хочешь всего это, а я знаю ты жаждешь также как и я — я сделаю все. Только не убегай… Только будь со мной. Будь мной. Давай быть единым целом, часть души моей. Дай мне чувствовать тебя в себе. Это честный обмен. Я подарю тебе наслаждение, которое ты не могло обрести в бренном теле подле светлой части. Я положу к твоим ногам мир. Делай, что хочешь с ним: хоть воскрешай, хоть заново строй, мне все равно — он твой. Прежде лишь выжгу всех, кто будет против таких идей. Кто будет против твоих… наших рук. Я знаю, ты не сделаешь того, что разозлит меня. Ты — часть меня. Наши желания, идеи одинаковы. Все что хочу я, хочешь ты, и наоборот. Однако я не хочу, чтобы ты убегала… Иди на встречу, я не обижу. Я не трону. Я друг. Мы готовы стать единым целым. Голос тихим шепотом тянулся в голове. И пусть он звал, говорил, что друг. Но во всем спокойствии и одновременно ужасе я чувствовала ложь. Я испытывала страх. Мы не друзья, я не жажду тебя. Я не знаю тебя и не тянусь к тебе. Я не часть тебя, я часть того, что ты отнял. Мою грудину рвало изнутри, и эта агония не тянулась к тебе, чтобы заглушить боль. Я бежала, темнота поглощала. И пока я слышала голос, я двигалась от него. Мне не нравилось всей энергией этого непонятного тела. Мне было противно от твоих зовов… Я не твоя. Я не принадлежу тебе. Откуда? Откуда эти мысли, почему хоть я убегаю от единственного существа во тьме, что обещает покой и защиту? Почему каждое его слово, каждое обещание только отталкивают? Я жаждала, но не его. Я желала того, чего не могла вспомнить. Но продолжала бежать от голоса, продолжала искать выход. И когда монолог существа, скрываемого тьмой, прекратился, я оказалась дезориентирована в пространстве. Кто я? Что я черт возьми такое? Почему больно, почему страшно, почему… почему?! И новая волна агонии, выбивает только спокойствие и последние мысли из нужного русла. Всё засосалась тьмой, всё атрофировалось. Я словно становилась его частью, не могла отделить свои мысли от чужих. Такая какофония, такая беспробудная тьма… Бег. Бесшумные шаги. Кто-то бежит… Нет. Мчится, обыскивая руками пространство впереди. Страх. Он сковывает, но заставляет двигаться существо вперед в кромешной тьме. Я чувствую его сладость. Запах ужаса самый вкусный, манящий и зазывающий. Я двигаюсь к нему. Нет. Нет, не подходи. Я убегаю от тебя, не преследуй. Растворись во тьме, как очередной кошмар! Боль. Паразит, живущий в каждой душе. Бомба, что однажды взорвется. У этого существа она ноющая, и иногда накатывающая волна, уничтожающая другие чувства. Мою собственную грудину рвет от агонии, тогда почему я ощущаю это будто бы со стороны? Одиночество. Болезненный нарыв. Почему она так бежит в его лапы, так не хочет быть с кем-то? Быть со мной? Мой страх, заставляет бежать дальше от чужих или уже моих мыслей, тесками сжимая тело и энергию души. Я не ощущаю себя, как что-то обособленное, я улавливаю все мысли чужака в пустоте. Я не хочет быть с тобой. Я хочу остаться одной здесь. Ты пугаешь, ты заставляешь тянуться к одиночеству. Воспоминания. Они давно должны были раствориться, пойми, часть моя. Тебе не найти выхода отсюда. Мои воспоминания. Я их потеряла, я не помню ничего. Память — важная составляющая личности любого существа. Мы не может отказаться от них, иначе теряем связь с реальность, связь с самим собой — личностью. Становимся марионетками забвения. Я не помню, не могу вспомнить хоть что-то… Я чувствую лишь чужую жажду, чужой гнев и… Нет. Они не мои. Мои чувства — это страх. Я боюсь. Уйди, уйди из моих мыслей, чужак! Чужак? Но… Я. Кто тогда я? Человек или… Что я за существо? Что я за энергия, которая улавливает и чужие мысли. Я думаю, значит разумное. Я анализирую, значит… человек? Однако я не помню. Вместо плоти энергия. Моих воспоминаний нет, моей личности больше нет. А была ли она вовсе? Существовала ли Я, как отдельное от тьмы и чужака существо, за гранью забвения? Мрак. Густой и зыбкий. Это первозданная пустота вселенной, поглощающая любой зародившейся в ней свет. И вновь… бег. Я осознаю, что он мой. Эта движения моего тела, трясущегося в агонии. Существо… я бегу от темноты и пустоты, боязно страшно. Тянущее чувство. Это мои ноги болят от долгих попыток уйти от чужака? Мои? А разве в этой тьме есть что-то принадлежащее мне? Нет. Ты лжешь. Я знаю, чужак, ты лжешь. Я не верю тебе. Это — моя боль, мои мысли, мои собственные, обособленные от твоей пустоты эмоции. Всё это — часть меня, всё это — я. Я — комочек страха, боли, одиночества и пустоты. Тьма, заглатывающая остатки памяти и рациональных мыслей. Ты — не я. Я не твоя, не принадлежу тебе. Не приближайся, ты не моя часть! Чужой голос. Он другой, он не в мыслях, как у чужака. Он клубиться и расщепляется во тьме. Такой бархатный, такой нежный. Это голос мамы? Нет… мужской. Папы? Я не помню отца, моих воспоминаний нет. Но покалывание на границе моих собственных мыслей заставляют тело тянуться к нему. Бархатный и медовый голос. Тогда кто… Кто ты? Ты не он, я знаю, что ты не чужак. Ты мне нужен, ты тот, к кому тянется моя энергия. Кто ты панический голос, зовущий кого-то? Пустота поглощала любой звук, но не твой. Ты не был её частью… Ты был тем, кто существует за её границей. Однако голос чужой… и одновременно любимый. Агония отпускает, но вместо неё другая боль оседает в грудине. Это горькое, режущее чувство реагирует на зовы и крики, как в молитве, пробивающую тьму. Почему же ты зовешь не меня, а кого-то другого? Я ведь одна здесь. Один на один с чужаком. Спаси меня. Я чувствую, как пустота подступает. Я знаю, что он близко, потому что его мысли — мои. И чужак злиться… Значит, он не хочет этого. Чувствует вражескую энергию, которая может помочь мне избавиться от кошмара. Тьма сгущается, боль усиливается, а воспоминания ещё быстрее меркнут. Но голос… зовет. Альфия Кто это? Нет, нет… нет. Прошу, зови меня, ищи меня! Но как искать если… я не знаю имени. Как я пойму, что ищешь в глухой тьме ты меня… Альфия Это мое имя? Ведь кроме меня тут никого больше нет. Есть. Бездна, дегтем и зыбучими песками обхватывают ноги. Я резко погружаюсь наполовину в нефть. Я ощущаю, как меня против воли пытаются соединить с чем-то… С другой пугающей черной энергией. Она руками вцепляется в мое тело, затягивая вниз. Попалась. Мне ужасно страшно, мне до агонии жутко… Так выглядит смерть или… Что такое смерть? Мне знакомо это чувство холода… я помню его. Как кислота заполняющее легкие, вены и кости. Тянущее дальше вниз, глубже и глубже… И новый зов, новый умоляющий крик. А поверхность нефти загорается алым, выводя букву за буквой одно слово, что зовет бархатный голос. «Я давно выскреб Твое имя в каждом уголке тьмы.» — проскальзывают разъедающим ядом неожиданные воспоминания. Мое имя. Я существо, обособленное от того, что пытается меня заглотить! Альфия. Нежный голос. Мой любимый, мягкий и обеспокоенный голос. Руками тянусь вверх, вперед к нему, к источнику. Я не вижу, не понимаю, тянусь ли я или падаю, позволяю покорно себя заглатывать. Смирись, всё предрешено. Ты только моя часть, которая прямо сейчас станет единым целым со мной. Грубый и холодный голос чужака. Он не в мыслях, он расщепляется о пустоту, звеня в ней. Смириться? Нет, нет… нет! Я не умру, я не исчезну в забвении! Я не буду твоей частью, никогда! Да, пошел ты! Тебе эта часть никогда не принадлежала! Грубо… Строго и резко отвечает бархатный голос. Он злиться, ему не нравится чужак, как и мне самой. Стук. Звук сердцебиения. Я не ощущаю своего органа внутри энергии. Однако этот бьется в страхе, как птичка в клетке. Сердцебиение бешенное и местами хаотичное, и не мое. Оно доноситься оттуда, куда меня зазывает родной голос. Такое знакомое, до боли в грудине сердцебиение. Я знаю его, я помню его. Оно любимое и такое нужное. Я уже тянусь из последних сил, когда множество рук обхватывают тело, утягивая быстрее в себя, в нефть. Деготь поглощает шею, голову… Ладонь тянется в надежде к голосу, вслед ноющему ощущению в отсутствующем сердце. Нефтяная тьма облепила и затянула в бездну запястье. Я захлебнулась от дегтярной магмы в носу и во рту. Они затекают внутрь энергии, по-хозяйски устраиваясь в ней. Я слышу отдалённо крики, сотни голосов, которые зовут о помощи… Так вот оно какое одиночество… Когда спасти тебя из глубин пустоты некому. Моя последняя мысль, последнее сожаление и крупица личности присваиваются чужаком. Грубая хватка опоясывает пальцы, погружаясь вслед за мной в зыбучую темноту. Руки чужих существ, плескающиеся в глубинах пустоты отдёргиваются, но снова ухватывают и тянут яростно вниз. Горячая чужая ладонь резко тянет вверх, вырывая из лап голодных зверей и жадного чужака. Что-то подталкивает снизу, помогая родной руке вытянуть меня из темноты. И бархатный хриплый голос шепчет лишь одну фразу: Я обещал, что поймаю тебя в кромешной тьме и помогу не захлебнуться. *** Кислород резко вгрызается в легкие, раскрывая их на полную. Кашель пронзает все тело, пытаясь выплюнуть нефть, которой попросту нет. Гладкая поверхность узорчатого камня, немного припорошённая песком, орошается алыми каплями крови. Душу разрывает на куски такая боль… Такая сильная агония! Теплое тело окутывает мое дрожащие. А хрипловатый голос шепчет: — Всё хорошо. Дыши размеренно… Я оглядываюсь, замечая, как Тай стоит поодаль, отхаркивая кровь, и пытается регенерировать обрубленные руки. В его грудине черная дыра, словно выдрали огромный кусок мяса. Я ощущала себя примерно также. Он пытался заглотить меня, пытался оторвать части моей души друг от друга! На этих мыслях я ощущаю, как темная жмется к светлой. И, пожалуй, боль от разрывов отступает, оставляя тихое спокойствие и гармонию. — Ты… ты мне помешал! — взревел демон, сплёвывая новые потоки крови. Я приподнималась на колени, когда осознала, что Хелл прикрывает нас своими крыльями, ожидая удара. Вот на что отвлеклась темная часть души, она почувствовала его приближение. — Черт. Если бы не ты, он бы полностью заглотил… — Ему нужна твоя душа? — Хелл внимательно наблюдал за Таем, который для него пока оставался лишь Феликсом. Демон не переводил взгляд с пытающегося регенерировать тело существа. — Только демоническая. Тай — осколок от соединения сущностей наших родителей. И ему для исполнения задуманного нужна цельная душа… — Так он ещё брат тебе… Вот же мразь, — зашипел Кронпринц. — Почему, Альф, какого черта, ты не сопротивлялась? Ты дала обещание, что будешь осторожной! — неожиданно зарычал Хелл. Ох, алые глаза с черными белками смотрели на меня с гневом. — Я пыталась, но там… Внутри него я ничего не помнила, я словно… я была никем, понимаешь? — Конечно, блять, понимаю. Я звал тебя, а ты молчишь. Пришлось искать по запаху… — Ты чувствовала мой запах внутри него? — Мы оба обернулись на Тая, который просто матерился, пытался регенерироваться и не обращал на нас внимание. — Я, черт возьми, связан с тобой! Конечно, моя душа чувствовала часть твоей. Я не могу потерять тебя, Альфия, понимаешь? Меня резко притянули к груди, обнимая за плечи. А нос уткнулся в волосы. Я знала, что Хелл не переставал наблюдать за Таем, поэтому позволял себе такие действия. — Ты… Дьявол, ты меня испугала. В одну секунду я чувствую твою ауру и гибридную душу, а в другую — это просто расщепляется. Мне словно сердце выдрало в это мгновение. — Прости, я отвлеклась на тебя, и Тай успел схватить. — Почему Тай? «Он так называет себя. Сказал, что мать пустота дала ему такое имя. Феликсом звали ребенка, чье тело он занял, а душу поглотил» — пропищал в наших мыслях голосок. Змея, покрытая чёрной кровью, подползла, кольцами сжимаясь на песке. «Альф, я пытался тебя позвать, но ты не откликалась на мой зов. Только светлая душа реагировала в твоем теле, а до темной, оторванной от него и ангельской части, я не смог дотянуться.» — Ничего. На это есть я. — Змей поднял голову, рассматривая золотыми глазами Кронпринца. Что сделал и я, пока Хелл наблюдал за Таем. Его старые раны снова кровоточили. По всей видимости, попытка проникнуть в душу врага вслед моей, была слишком тяжелой и почти невозможной для его организма. Ведь по факту, демон выдрал глубоко запрятанную душу из собственного тела. — Ты… я убью тебя! — взревел Тай и выпустил клубы огня в нас. Хелл подхватил меня под руки, отскакивая в бок. — Да? Ну, тогда становись в очередь. Новый взрыв огня, демон снова отскакивает. Мы оба поднимаемся на ноги. Тай без сожалений пускает в нас жаркий огонь, а мы лишь успеваем трансгрессировать и отклоняться. Я не успеваю подумать, не успеваю даже найти слабое место. — Нужно атаковать, пока он восстанавливается. Я прервал его поглощение и задел душу своей… Я киваю, пытаясь глазами найти меч. И, как назло, он лежит возле Тая. — Я отвлеку, а ты атакуй. Не успевает Хелл закончить фразу, как в ответ на взрывоопасную волну огня Кронпринц выпускает свой. Я выскакиваю вперед, сокращая расстояние между мной и Таем. Демоны перекидываются огненными залпами, разрывая пространство едким дымом. Меч оказывается в моих руках, когда я ощущаю темную энергию рядом со мной, и не тормозя запрыгиваю на Тая. Наши с Хеллом клинки сталкиваются с невидимым пространством вокруг демона, и нас отбрасывает назад. Черт. Невидимый щит в местах удара покрывается черными как будто бы венами. «Нужно износить его…» шипит Рэм, вместе с Хью становясь перед нами в защите. Я быстро озираюсь на Киру, которая мертвым телом, истекая черной кровью, валяется поодаль. Умнички, Рэм и Хью. И мы снова кидаемся в атаку, но невидимый щит заново отбрасывает. Даже наш с Хеллом огонь не может пробить его. Мы перебегаем, отпрыгиваем от пожара и взрывов, парируем своими волнами огня и снова бросаемся вперед, но Тай вновь и вновь отбивает атаки. — Как же вы не поймете… Вам не коснуться меня, не приблизиться и не убить. Я сильнее вас двоих вместе взятых! Рычит грубый голос, снова выпуская огонь из рук. И в этот раз он разделяет нас с Хеллом, поскольку мы трансгрессируем в противоположные друг от друга стороны. Демон не позволяет нам соединится, снова и снова взрывая пространство. Я скидываю к чертям доспех, мешающий изгибаться при атаках и беге, замечая, что Хелл делает тоже самое. Мы оставались незащищёнными перед опаснейшим врагом наших миров. Лишь способности и мечи с когтями были нашим оружием и единственным шансом на победу. И когда по небу раздается громовой раскат, я смотрю вверх. — Началось… — шепнул холодный голос, также запрокидывая голову. Огненный смерч, словно пробивая небосвод, обнажает всё черное небо без звезд и космических светил. Однако также неожиданно в нем вспыхивает молния, взрывая космос над нами. И я вижу то, что когда-то видела, находясь на границе смерти в Краю. Густая магма линиями лилась по черному небосводу. Золотые потоки, вибрирующие и подобно струнам издают разные звуки и тональности. Огромный шар, напоминающий жаркое солнце… Огненные потоки, превращающиеся в золотые, извивались вокруг пламенного шара, ускользали вглубь космоса, как вены живого существа. Они пересекались и расходились, а какие-то соединяясь становились крупными венами, от которых исходили тонкие потоки. И они перетекали, лились, как тихие лесные реки… Тысячи ручейков. Они издавали ели слышное сквозь отдаленную бойню журчание, успокаивая и успокаивая. Красивое и пугающее. — Мироздание, — одновременно шепнули Хелл и Рэм, также наблюдая за небом. Мироздание? То, что собирался поглотить Тай. И как по команде, черная стена вокруг площади завертелась, ускоряясь, как карусель. И стала издавать звуки: вой, крики о помощи, рычания и бубнеж. Чужие жизни заключенные в этой пустоте. Черные толстые нити, как у пауков, стрельнули вверх к самому космосу, впиваясь в огненный шар. Солнце начало чернеть в местах, где цепкие нити соединялись с ним. Словно сама огненная звезда поддавалась коррозии… Линии слабые и тонкие медленно чернели, исходя от солнца, они затухали, теряя золотое свечение. А в моей голове пронеслись тысяча картинок: люди, демоны, ангелы, все живое, даже сама природа умирала, покрывались коррозией и растворялись в прах. Это было видение, которое указывало на то, что происходило прямо сейчас, когда мироздание заглатывала жадная пустота. Темные нити сокращались, словно высасывали кровь из огненного солнца… И Тай хрипло засмеялся. Я обернулась на него. Тело демона покрылось ели видными черными линиями, венами… Позволяя регенерировать ту самую бездну в груди, а глаза сквозь черноту светились остаточным золотом солнца. Жизни, он поглощал чужие жизни! Я кинулась с остервенением вперед, Тай перевел спокойны взгляд, ожидая, что меня оттолкнет щит. И в тот момент, когда мои когти, направленные к его грудине, должны были столкнуться с барьером, Хелл возник из неоткуда, пробивая черной по локоть рукой этот самый щит. Огненный взрыв и удивлённое лицо Тая, ухмылочка Кронпринца и мои когти, вонзающиеся в нефтяную плоть. Иголки впились в ладонь, словно тысячи рук… Новый взрыв огня покрыл все тело, а лицо запылало жаром боли, и меня отбросило почти к краю площади. Крылья больно заскользили по камню и острым песчинкам, закрывая кожу от ранений. Я отхаркнула вязкую жидкость, приподнимаясь на локтях. Лицо горело от боли, а на землю стекала струями кровь. Меня схватили за шкирку, когда пустота и пламя взорвались в месте, где я была секунду назад. — Глаза целы? — задыхаясь спросил Хелл, перепрыгивая и убегая от тьмы и огня. Он на секунду не мог остановится, даже подлетая пустота зверем кидалась за нами. Я сморгнула. Целы. Рэм запрыгнул на кожу, пытаясь вместе с нами избежать бесконечных нападений. Тай ревел, как бешенный, взрывая и взрывая красный огонь вокруг нас. Я чувствовала, как кровь струиться по лицу, но не могла понять причину. — Я убью вас! Я уничтожу вас обоих! «Рэм, что с моим лицом?» Меня подхватили, перекидывая через плечо, и теперь я подпрыгивала на нем при каждом прыжке или полете. «Смотри» Рэм продублировал воспоминание, как Тай дегтярными когтями задел мое лицо, под огненную вспышку. И сейчас длинные и толстые полосы кровоточили. Рассеченная плоть не задевала слава богу глаза… Но губы, щеки и нос покрылись кровью диагональных ран. По боли складывалось ощущение, что они были такими глубокими, что доставали до белого черепа. Я перевела взгляд на ладонь. То чувство, когда я прикоснулась к его груди… — Хелл! — демон отвлёкся на меня и словил взрыв крыльями. Нас снова отбросило на землю, но демон крепко прижимал к себе. Нефтяные крылья закрыли нас от атак Тая, но было видно, что скоро они не выдержат и сгорят под напором огня. — Он… Тай не поглощает светлые души… — Конечно нет. Они вызовут диссонанс с теми, что он уже сожрал и с его собственной. — Медовые глаза быстро нашли мои, когда Хелл понял к чему я виду. Мы нашли слабое место неприступного врага. — Ты не отдашь ему часть себя! Рехнулась?! Сгибаясь пополам, демон отскочил вперед. — Нет! Я не собираюсь отдавать ему ангельскую часть… Однако нам нужно хотя бы одна светлая душа, чтобы вызвать диссонанс. Его тело, оно обычное, но, как мое, не способно контролировать вражду материи и антиматерии… Как ты пробил щит? При очередном ударе тьмы, Рэм вскинулся вперед, отвлекая как будто бы живую пустоту на себя. Мы отскочили, когда Хью повторил тоже самое при следующей атаке. Пустота нападала на всё, что считала живым, то есть фамильяры могли спокойно её отвлекать, пока мы контратаковали огонь, обсуждая дальнейшие действия. — Пожертвовал рукой и куском сущности… — я заметила, что левая рука демона до сих пор регенерировала очень и очень медленно. А сам он выглядел чрезвычайно измотанным, что несвойственно демонам, с открытыми старыми ранами и свежими поверх. И я ощутила, как половины зверя внутри него попросту не хватало. Он мог убить себя, ублюдок! — Ты рехнулся? — тихо воскликнула с такой яростью, на которую при и так плескающемся гневе была способна. — Ему не нравится наш контакт душ. Его половинчатая не может удержать мою цельную, пришлось чем-то жертвовать… Что-то ещё почувствовала? Нам снова пришлось трансгрессировать, потому что руки пустоты цеплялись за крылья Хелла. Я снова обратилась к тому моменту, когда коснулась нефти Тая. Она была заполнена настолько сильно, что душа и ядро не могли бы выдержать ещё одной цельной души, оставляя место только для моей половины. Мы могли довести дегтярную оболочку до предела, заставляя её разорваться… Но опять же нам требовались души, а жертвовать Хеллом или собой я не собиралась. Что же делать? Что же предпринять? Где взять несколько светлых душ чтобы вызвать разрыв и заодно сильнейший диссонанс? Я рыскала глазами по земле, словно там могла найти ответы. Тай ревел и ревел, а пустота вокруг площади сгущалась, поглощая мироздание и новые жизни. Вой стоял такой, что казалось весь мир умирает в одно мгновение, да только так и было. Животные, фамильяры люди и две расы… Их души заглатывались бездной. Однако все они не уходили в ядро к Таю, поскольку Тьма сама питалась ими. Что-то блеснуло, ярким светом прорезая глаза. Я подскочила на плече Хелла и в этот момент, теряя из-за меня равновесие, тьма и красный огонь попали в нас. Я отлетела через плечо демона назад, а его оттолкнуло вперед, снова нас разделяя. Я пластом проскользила по камню. Шум бойни, крики и вопли… Все мешалось в такую звенящую какофонию. Я приподнялась на локтях, замечая все тоже свечение недалеко от себя. Ноги подкосились, когда подскочили вперед, но я упорно бежала к кулону. Только бы… Я упала на землю, ладонью накрывая отцовское украшение. И в этот момент надо мной взорвался огонь. Крылья, что я выпустила для ускорения, затрещали. Агония накрыла с головы и до ног, жаля мозг в невыносимой боли. Я слегка обернулась, чтобы понять: золотые крылья сожгло к чертям, а пустота выдрала их под корень из лопаток. Теперь я понимала, что это за адская боль, почему демоны и ангелы так оберегают их. Я повела плечами, тихо поскуливая снова припадая к земле. Это так больно… Это ужасно, мерзко… Это настоящая агония, которая разве что не могла сравниться с той, когда отрывают один кусок души от другой. Да даже когда-то откусанные пальцы не казались таким ужасным и болезненным воспоминанием как это. Я слегка обернулась, чтобы заметить, как Хелл перешёл в атаку, с новым остервенением нападая на Тая, уклоняясь от пламени и рук пустоты. Он пробивал щит, нанося тому режущие или огненные раны… Убивал себя по кусочком, лишь бы истязать демона и отвлечь того от меня. Я сжала побрякушку и ощутила то, ради чего кинулась к ней. Она казалась пустой и холодной, поскольку способности были сожраны Таем. Но там, в полной тишине было то, что не могло открыться ему, так как братец не был истинным владельцем кулона. Темница из демонов, что всасывало в себя украшение. И если раньше я думала, что это их тела, сущности, да что угодно… То сейчас, побывав в пустоте, коснувшись чужих сожранных душ, я понимала, что это те самые души детей тьмы, которые покоились глубоко в их ядрах. Я приподнялась, отключая мозг на восприимчивость к боли оторванных крыльев. Когда Хелла вновь оттолкнуло, я трансгрессировала к нему. Нефтяные крылья, быстро среагировав, прикрыли нас от огня. И в этот раз они не выдержали и начали расходиться, как сожжённая бумага. Но продолжали принимать удар за ударом под болезненное рычание демона. — Что будет если помолиться за грешные души? — Хелл кинул разъярённый взгляд и хрипло ответил: — Их примут на Небеса… — Вот оно! — А если это души демонов? Обхватив меня руками, Хелл отпрыгнул, снова выставляя блок крыльями. Его рука почти регенерировала, даже несмотря на то, что они не раз пробивал барьеры Тая. Да вот только кожа была сожжена до костей в некоторых местах и пеплом сыпалась на землю. — Отец говорил, что Господь прощает всех, неважно к какой расе они принадлежат… — я обхватила кулон, сжимая тот пальцами, одновременно отпрыгивая дальше от Хелла. Мои руки ладонями держали побрякушку между собой, пока я бегала из стороны в сторону, избегая огня. Молитвы… Черт. Я знала только одну. — Альфия, ты всерьёз решила обратиться сейчас к Богу? Когда я почти уничтожил и поглотил мироздание… Ты, наверное, шутишь, — загоготал Тай, разрывая пространство безумным и ледяным смехом. Отче наш… — Альф! — меня оттолкнули спиной на землю, прикрывая тяжелым телом. Хелл зарычал в волосы, давясь, булькая и харкая кровью. Сквозь размытую пелену и красную вязкую жидкость, дождем окатившую меня, я увидела: такие же испепеленные крылья демона… Как тогда, после долгой войны в Преисподние. Нефть закапала с острых, сломанных костей. Ужас накрыл с ног до головы. — Ты что творишь, дура? — свирепел демон, принимая новые взрывы огня на себя или контратакуя своей магией. — Молюсь… Кулон, в нем души твоих сородичей, который он когда-то заглотил. Если… — я почти взвизгнула, когда взрывная волна оттолкнула наши сцепленные тела, а спина грубо проехалась по камню. Господи, как больно! Агония… Нет, не думай. Не думай! — Я хочу, чтобы Бог простил их грехи, чтобы сделал светлыми. Их в любом случае уже не вернуть, но упокоить… — Понял. Держа меня двумя руками, Хелл снова выпрыгнул вперед. Я сжала кулон, всей душой обращаясь к Господу. Пожалуйста, Бог, сейчас ты нужен нам, нужен своим мирам больше, чем когда-либо! Услышь мои молитвы, обрати внимание на гибридное существо, человека с багажом грехов, что уже не искупить. Хелл сжал правой ладонью мои. Я смогла освободить одну, чтобы также контратаковать пустоту. — Давай, — демон поднял нас на ноги, твердо удерживая ладонь с кулоном. Мы встали плечом к плечу: я справа, а демон слева. Мы оба повернулись к Таю лицом. Некогда красивый Феликс, мой старый друг и близкий человек, с остервенением смотрел на нас, желая убить. Кривая ухмылка расплылась на лице, а черные глаза сверкали сжираемым свечением мироздания. — Ну же нападайте… — в руке Тая материализовался небольшой кинжал. Материал светился и переливался каким-то огнем внутри. Хелл угрожающе зарычал и начал материться, словно узнал предмет. — Что это? — ладонь сжали сильной хваткой. — Не отвлекайся, Альф. — Моя левая рука и правая демона переплелись в пальцах. Мы когтями разрывали друг другу ладони, сцепляя намертво кулон между ними. Я вдохнула кислород, с последней просьбой обращаясь к самому светлому существу, к самому Господу Богу. И тихо зашептала, чтобы и Хелл слышал: Отче наш, Иже еси на небесех! Мы кинулись вперед, сжимая ладони вместе. Кривая ухмылка разорвала уголки губ Тая, а глаза засверкали. Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, Огонь вскинулся прямо на нас, но Хелл отбил его своим, расчищая путь к вражескому существу. Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Руки пустоты ринулись со всех сторон, стараясь нагнать. И словно чувствуя, слыша мою молитву, затормозили. Фамильяры набросились на пустоту, вгрызаясь в неё клыками. Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Мы ускорили бег, двигаясь ровно друг с другом. Тай покрутил неизвестный кинжал в пальцах, взмахивая им и разрезая пространство. Хелл сильнее сжал руку, но все также непреклонно двигался со мной. И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. Подошва разрезала песчинки, огонь отбивал огонь… Я почувствовала, как души демонов в кулоне задрожали. И свет озарил мрачную темницу, расщепляя оковы и клетки. И не введи нас во искушение, Пара шагов, оставались считаные два метра. Улыбка Тая растянулась сильнее, он думал, что мы самолично подставляем себя под удар. Но избави нас от лукавого. Свет пробился сквозь сцепленные руки ели видными лучами. Кулон прожег ладонь Хелла насквозь полностью повторяя рисунок украшения. И тогда, словно божественная рука коснулась душ демонов, осветляя их, даря покой. Последний шаг, синхронный прыжок… Щит пробивается под натиском наших единых аур, рассыпается, как стекло… И безумные черные глаза в удивлении и вместе с тем потехе смотрят на нас впритык. Сцепленные ладони подскакивают вперед, и мы одновременно с Хеллом произносим: — Аминь. Ладони пробивают грудину Тая. Нефть фонтанирует на нас. И словно чужая ладонь, нежно касаясь пальцами наших, забирает кулон с собой. Украшение заглатывается молящими черными душами бедных существ. Вспышка света разрезает пространство самой души Тая, а я вслед отрубаю когтями собственные железные пальцы, поскольку чернота вцепилась в них не желая отпускать. И все замирает. Из Тая хлыщет черный деготь. От открывает рот, а из него льется и льется вонючая жижа. И сквозь все это: агонию, боль и удивление, прорезается наглая ухмылочка, обращенная Хеллу. Резкое движение, что тела демонов вздрагивают, а Кронпринц издает сдавленный рык. — Какая… самоотверженность, — шепчет Тай ему в лицо. Я бегло озираюсь. Сквозь спину Хелла торчит тот самый кинжал, сжимаемый когтистой рукой. С конца капает густая алая кровь, и словно капли расплавленной магмы. Он пробил Хелла, из последних сил нанося тому урон. И тут я замечаю ещё кое-что: левая рука Кронпринца, обхватывая запястье Тая, вонзило себе в живот его когти, который своей атакой должны были пробить меня, но лишь слегка порвали кровавую футболку. Он защитил, перенеся весь контрудар на себя. Хелл, блять, ублюдок! — Ну и чего вы добились? Я забрал… — Вспышка теплого света ослепляет нас. Хелл рычит моё имя, локтем отбивая в грудину и отталкивает далеко назад. Я теряю демона за светлыми взрывами, наблюдая за Таем. Из каждой ранки пробивается белый, божественный свет и жадный огонь. Существо рычит, хватаясь за грудину, впиваясь в ту когтями. А я чувствую, как он переполнен, как разовралась под борьбой материи и антиматерии его нефть и неполноценная душа. Грудина взрывается, и из неё смерчем вырываются черные души, поднимаясь в небо. Они воют, кричат и благодарят. Какофония накрывается с головой. Звонкий писк оглушает. Пустота вокруг нас взрывается, а мироздание искрит молниями, жаля тьму. Тай воет, пытается руками поймать ускользающие из него души. И бешенный взгляд в испуге мечется по нам. Единая стена огня поднимает на воздух всё: небо, пустоту, разгоняет тьму подальше, опаляет и отталкивает взрывной, удушающей волной назад. Я проскальзываю на спине, окончательно теряя в пламенном лабиринте Хелла. — Тварь… Как ты могла?! Я уничтожу тебя! Я испепелю тебя твоим же собственным огнем! Низкий голос кричит, перекрывая звон и писк. Черный силуэт Тая мельтешит перед глазами. И я вижу, как он пытается регенерировать, как пытается заделать брешь. Нет, нет… Нужно ещё, нужно что-то ещё! Думай, думай, мать его! Вены заболели под напором жара, и сквозь агонию, боль, расплывающееся зрения и потерянный почти слух, я ощущаю как будто бы единые части души заставляют организм найти решение. Теплый сгусток, как тромб, тормозящий поток крови в венах… Да, вот оно! Я подскакиваю, выпрыгивая вперед, и подхватываю свой собственный меч. Сейчас или никогда. Светлой гранью, разрезая вены чуть выше запястья, почти рублю собственную руку. И сгусток пропадает, светло-алой, переливающейся золотом жижей, выплёвывается на белую грань. Клинок загорается тысячами божественных искр. Ангельская энергия к ангельской крови… Я замахиваюсь и с разбега кидаю тот вперед. Лезвие, пропитанное божественной энергией, молнией пронзает огонь, столп света и тлеющую пустоту, вонзается точно в голову Тая. Новая белая вспышка, грохот, словно небеса обваливаются на нас… И нефтяное тело разлетается на маленькие кусочки, пепел. Взрыв, и я вновь отлетаю назад, передней плоскостью тела соскабливаясь о камень. Вой душ, их крики и бубнеж, резко прекращаются словно засосались смерчем. Пустота, ограждающая от основной войны, взрывается. Сквозь жадные, но уже тлеющие языки огня вижу: воины Пустоты распадаются в прах, а тысячи разномастных глаз смотрят в мою сторону и ликуют победе, подбрасывая оружие в привычное багровое небо. Лучи света пробиваются сквозь тучи, освещая ужаснейшее, окровавленное поле боя. И я наконец-то вздыхаю с окончательным спокойствием под чужое ликование и животные тихие возгласы фамильяров. Даже некоторые демоны обнимают ангелов. Золотой дракон рычит в небо, вторя радости толпы. Я переворачиваюсь на спину, всматриваясь в космос. Некогда затухающее Мироздание вновь загорается золотом, журчит тихой мелодией гармонии, обволакиваясь багровым небом, которое скроет его от чужого взора. Перед глазами плывут картинки: духи природы, души живых существ возвращаются к владельцам, заставляют тех пробудиться ото сна. Я тихо посмеиваюсь, из-под ресниц наблюдая, как мой меч лежит на каменной земле, а дегтярная нефть растворяется в воздухе. Я больше не ощущаю души Тая, я больше не чувствую пустоты вокруг. Мы смогли найти брешь, мы смогли победить врага, защитив миры от его жадных и мерзких идей… Я искренне улыбаюсь небу. Спасибо, Господь, что обратил взор на детей своих. Спасибо, что простил черные души демонов. Спасибо, что подарил им новый дом — Небеса. Аминь. Огонь затухал, и из багрового неба пробился холодный дождь, окончательно туша последствия войны. Я повернула голову, чтобы найти Хелла. И улыбка спала с лица меньше, чем за одну секунду. Черное и окровавленное тело лежало на боку на другом краю пространства. По камню огромной лужей растекалась черно-алая кровь. А клинок Тая, сверкая изнутри огнем, лежал поодаль в вязкой жидкости. — Хелл? — шепот был настолько тихим, что попросту не мог перекрыть ликующие крики. Я видела, как Хью плюхнулся у ног хозяина, а его тело словно покрылось трещинами, кусками камня падая в кровь. Её капли, как в замедленном действии разлетались в стороны. И для меня этот ели слышный звук был громом. Ох, нет. Нет, Господи, нет! Я подрываюсь на месте и падаю от жуткой боли по всему телу. И вновь встаю, заставляя тело двигаться на последнем издыхании. Беги, беги… не замечай боль, даже не смей! Стопы разъезжаются на алой крови, и коленями врезаются в камень. — Хелл, — я аккуратно переворачиваю демона на спину. Ещё больше крови фонтанирует из всех ран. Но, пожалуй, самая страшная тянулась от живота к грудине… Она была сквозная, прорезанная клинком Тая, словно тот пытался выпотрошить демона. Белая и ледяная кожа, почти что мертвеца. Веки дрожат, но приоткрываются. Медовые радужки медленно затухают, становясь серыми и безжизненными. — Хелл, давай регенерируй. Господи. — Я стараюсь напрячь ауру, чтобы помочь хоть как-то остановить кровь, но я не ощущаю темной и липкой нефти Кронпринца. — Не поможет… — хрипло шепчет Хелл. Из губ, как и из носа льется кровь. — Нет, погоди… Поможет, всегда помогало. — Я снова направляю свою ауру, но вновь натыкаюсь на пустоту, словно регенерировать вовсе нечего. — У него был… — демон кашляет, дрожа всем телом в моих руках. Я уже в панике просто пытаюсь зажать рану ладонями, но только больше крови, лужей растекается вокруг. — Альф, да послушай… Я резко перевожу взгляд на спокойного Хелла. Лавовый свет ещё изредка пробивается сквозь серую муть. Демон медленно растягивает улыбку. Я вижу, как каждое движение дается ему с исполинским трудом. И он медленно и хрипя произносит: — У него был материал… — Я замираю, и медленно смотрю на клинок, валяющийся неподалеку. — Ты знал это. Ты специально подставился! — зарычала я. Хелл лишь снова усмехнулся. — Почему? Почему ты, блять, не сказал, не затормозил… Как ты мог? — Это был наш последний шанс, перед тем… — хриплый кашель. Потухающий взгляд находит мой. — … Перед тем как он бы окончательно заглотить Мироздание. Мешкать было нельзя. Тем более этот материал может убить и тебя, я не мог подпустить тебя к врагу одну. Хелл снова зашёлся кашлем, а фонтан крови, булькающе выплевывался из ран. Господи… Боже, помоги вновь. — Ричард… — Альф, погоди… Но я не слушала, озираясь по сторонам. — Рэм! Дьявол, Рэм! — я захрипела, пытаясь поднять голос. И тогда мой взгляд зацепился за лежащего в такой же луже крови черного пантера. Почему я снова теряю тех, кто мне дорог? Нет… Нет. Думай, думай! — Он живой, всё хорошо, — прохрипел Хелл, также смотря на фамильяра. Я подскочила на ноги, уже собираясь бежать из последних сил к серафиму, но меня ухватили за запястье слабые пальцы. Они едва потянули назад. Я снова опустилась на колени, всматриваясь в лицо любимого. — Ричард не поможет мне, Альф. Как и… другие серафимы. — Почему, они спасли Аста и двух Архидемонов. Они… — я уже в панике не знала, как сообщить серафимам об истекающем кровью и умирающем демоне. Попытаться достучаться до мыслей Аста? Нет… расстояние слишком велико. — Я неестественный. А все потому, что ядро у меня другое. Я не попадаю за завесу жизни, во Тьму, как другие … Я умираю окончательно. Признание демона выбило последний дух и надежду из легких. — Нет, Хелл. Блять, нет… Нет. — Я вцепилась в рану, но все было тщетно. Моя аура не регенерировала, находясь на минимуме, а ядро Кронпринца, разорванное напополам, ели билось. Чужая ледяная ладонь коснулась щеки. Я обхватила её рукой без пальцев. Кровь вперемешку со слезами стекали по запястьям. Соленая жидкость разъедала глубокие раны лица и руки. — Альф, посмотри на меня. — Я отрицательно покачала головой, но всё же взглянула на демона. Хелл спокойно улыбнулся. Почему… почему он так спокоен, почему не борется за жизнь?! — Исполнишь одну просьбу? Я закивала, потому что говорить попросту не могла. Из меня вырывались сипы, вперемешку со всхлипыванием и рыданием. Холодные пальцы едва гладили мою щёку. — Я хочу, чтобы ты продолжала жить несмотря ни на что, родная. Нашла себе достойного человека, жила счастливой жизнью… — Нет. Не смей… — Я заревела громче, даваясь словами и слезами. Ком в горле просто перекрывал кислород. — Не говори такое, не мне, пожалуйста. Не произноси это так спокойно… Я люблю тебя. — Радужки вспыхнули искрой огонька так далеко в серой тьме. Хелл прищурился, искренне улыбаясь и глазами, и губами. — Я тоже люблю тебя. — Мое сердце разбилось вдребезги. А душа разрывалась на кусочки в агонии. — Хелл, пожалуйста, не надо… — Прости меня за эту боль, Альф. — Я вцепилась мертвой хваткой в его ладонь. Пожалуйста, кто-нибудь, помогите. Господь, я умоляю… Покарай меня, убей меня… Расщепи на атомы, как ошибку системы. Но не забирай его жизнь, Вселенная. Мироздание, спаси того, кто спас тебя… Чужие пальцы подрагивали, оглаживая мою кожу. И улыбаясь Хелл тихо выдохнул: — Ты такая красивая… Искры в глазах потухли, веки медленно закрылись, и ладонь опала в моих пальцах. Я задохнулась, и, по-моему, моя жизнь только что прервалась вслед его. Я хотела кричать, вопить, но связки не позволяли. Я хрипела и звала демона по имени. Взывала к нему с мольбой, которой он звал меня внутри пустоты. Я снова и снова читала в мыслях единственную молитву, что уничтожила врага, но не спасла принца. Мои руки тормошили за плечи, гладили по лицу, но демон не двигался. Я приложилась ухом к груди, в надежде услышать хотя бы тихое биение жизненного огня… И там стояла мертвая тишина. Хью, рассыпался на глазах, зеленые радужки смотрели на хозяина, и из кошачьих глаз лились мокрые слезы. Нет, пожалуйста… Должен быть способ, должно быть хоть что-то… Я зарычала, с остервенением разрывая плоть своей руки клыками, приставляя раны к губам демона. — Пей мою кровь… — слезы падали на прекрасное лицо, смывая алую жидкость. — Ешь мою плоть, Хелл… Хелл. Я уже заталкивала куски своего мяса ему в глотку, заливала кровь, сочившуюся их всех ран. Я хотела верить, что хотя бы так… он вернется в жизни. — Нет, блять, Хелл. Ты должен мне желание по нашему контракту. Я жажду, чтобы ты вернулся. Исполни свое обещание! Исполни условия этого блятского договора, ублюдок! Но все мои попытки лишь разбивались в дребезги о тишину и звонкое ликование на заднем фоне. Я слышала вой дракона, а потом грохот, словно его тело упало камнем на землю. Я плакала и плакала. Тормошила демона за руки, плечи… Прижимала к себе, покачиваясь в истерике. И чужое тело просто покоилось в моих объятиях. Шелковые волосы щекотали шею и ключицы… — Хелл, прошу, я люблю тебя, слышишь? Ты не можешь оставить меня… Я не смогу исполнить твою просьбу, я так сильно люблю тебя, больше жизни, больше всего на свете. Я принадлежу только тебе. — Я ревела в небо. Пытаясь достучаться сквозь дождь до самых высших существ, вселенной. Я так сильно сжимала мертвое тело, пытаясь заглушить боль сломанного в дребезги сердца. — У меня никого нет, мне некуда вернуться… Ты был моим смыслом, не исчезай, не умирай. Не бросай меня, любимый. Жертва не может жить без хищника… Я не могу жить без тебя. Демоны, ангелы… Две расы ликовали. Обнимались, словно забывали о многовековой вражде. Серафимы пожимали руки Архидемонам. И все смеялись, все радовались и плакали. Да, плакали от счастья и наступившего спокойствии. Пепел врагов разносился по воздуху. Люцифер окинул взглядом поле… Столько жертв, столько трупов, что не сосчитать. Песок покраснел от крови, он не мог больше его впитывать, покрываясь лужами тут и там. Если бы всю алую жидкость можно было собрать, то получился бы новый океан. Волны которого завывали бы болью и страданием, и одновременно с тем радостным плачем, ведь их жертвы не были напрасными. Фьюри встрепенулся на плече Аста. Дождь крайне не нравился филину. Забавно, что фамильяр его брата находился либо с отцом, либо со вторым принцем, словно транслируя Хеллу обстановку в разных частях поля. Люцифер приобнял сына за плечи, утягивая к остальным Архидемонам и серафимам, пытаясь глазами найти Кронпринца. Зелос резвился с Лунаром недалеко от них, но вот Хелла нигде не было. — Ну что, можно поздравить с победой. — Люцифер протянул руку Ричарду. Златовласый серафим улыбнулся и принял рукопожатие. — Без Альфии ничего бы не вышло. Думая, я поблагодарю вас, что смогли хорошенько её подготовить. — Эй, я тоже принимал в этом участие, — воскликнул Аст на реплику Отца. Архидемоны, как и серафимы тихо посмеялись. — Не только ей мы должна отдавать благодарность, — Голубые глаза Ричарда посмотрели на Аста и Люцифера. И те прищурились, не понимая, о чем идет речь. — Хелл ведь помог ей избавиться от врага. — А ты о предсказании, Рич. — засмеялся Аст, и вот тут уже нахмурился серафим. — Он воодушевил её, когда в любви признался. Эх, а я так и не успел крикнуть ему: «Я так и знал, гадкий лжец!». Как-то было не до этого… — Фьюри тихо запищал, но в порыве диалога никто не обратил внимание. — Нет, Аст. Я совершенно не об этом. Мы видели, как твой брат ринулся следом, после того как зачистил свою условную территорию, — нахмурившись прощебетал Ричард. Аст и Люцифер переглянулись, поскольку не знали, что Хелл был с Альфией всё это время. Зато его отсутствие сейчас это объясняло. И ни один из Архидемонов не почувствовал какой-то обиды, что Кронпринц бросил их на поле боя, после своей основной задачи. Все были искренне рады, что он помог Свету Тьмы победить их общего врага и наконец-то признался ей в чувствах. Складывалось ощущение, что после такого события дела в Аду быстро наладятся. И Астарот заговорчески прошептал: — Ох, тогда дайте этим двоим насладиться уединением после победы, а потом все вместе их отблагодарим… Фьюри пронзительно запищал, одновременно с тем, как дракон заревел в небе, падая пластом в лес. Фамильяры превращались в каменные, хрупкие изваяния на глазах сотни воинов. Люцифер и Аст резко обернулись, чтобы сквозь далекие колонны заметить два силуэта, один из которых прижимал другой к груди. И сердца королевской семьи треснули в дребезги. Архидемоны и серафимы ринулись вслед молниеносно ускользающим отцу с сыном. А самые страшные опасения подтверждались затухающим писком Фьюри. Колонны попросту взорвались, когда Люцифер снес их крыльями. Князь Ада замер, как и Астарот, как и все подоспевшие Архидемоны с серафимами. Ричард накрыл губы ладонями в немом шоке, разглядывая девушку, истекающую кровью и прижимающую к груди Кронпринца. Сквозь ликования воинов они слышали тихий плач, тихое моление к Богу и вселенной. Люцифер отказывался верить, он отказывался вспоминать что совсем недавно его первый сын боролся подле него, признавался в любви к человеческой девушке и… все эти мысли испепелились, когда алый взгляд зацепил клинок с светящимся лезвием. — Хелл… нет, — зашептал Астарот. — Нет! Руки Азазелла и Самаэля обхватили дрожащие тело, не позволяя приблизиться к двум силуэтам. Они чувствовали и знали, что ощущали другие: ядро, разорванное на две части, было мертво. Люцифер зарычал вслед сыну, и тут уже остальные Архидемоны сковали Князя, прижимая того коленями к земле. Они удерживали теперь единственных представителей королевской семьи, они плакали вместе с ними, поглядывая на девушку, поглаживающую багровые от крови волосы принца. Они чувствовали запах разрывающей боли и отчаяния. Ричард упал на колени рядом с Люцифером, всматриваясь в серые радужки, изливающие кровяные слезы, а зрачки бегали в безумии, смотря в пустоту. Собственный слезы серафима тихо стекали ручьями по лицу. Он осознавал свою никчемность в этой ситуации, он так боялся поймать взгляд девушки и добить её своим ответом. Они плакал, серафимы плакали вместе с Архидемонами, потерявшими своего Кронпринца, вместе с Люцифером и Астартом, утратившими сына и брата. Они ощущали боль потери, витающей воздухе. Она была такой сильной, что их души сковывались и разрывались от чужой агонии. Небеса пронзил яростный и оглушающий крик, даже капли дождя разлетелись вверх от волны. Звериный крик, скулеж, вой и молящий бубнеж пронзали воздух вновь и вновь. Где-то там даже дьявол может плакать, потеряв тех, кого любит.