Ваши требования неуместны

В дверь громко постучали, и та распахнулась мгновенно, будто ждала этого стука весь вечер. — Тобиас, я зайду на минутку? — бодро спросил профессор Лавгуд, быстрыми шагами преодолевая расстояние до стола. — Мы с Луной придумали новую систему, я теперь не буду беспокоиться, где она, — вот, смотри! Он забрал из рук у Тобиаса бумаги и сунул ему под нос свой телефон. — Разве я приглашал тебя зайти? — тихо спросил Тобиас. Лавгуд смерил его недоверчивым взглядом, вернул бумаги на стол и виновато вздохнул. — Нет, не приглашал, — так же тихо продолжил Тобиас. — Потому что у меня абсолютно нет времени на разговоры. — Как всегда, — пожал плечами Ксенофилиус. — Прошу тебя, я сейчас очень занят, — Тобиас старательно сдерживал тон. — Позже. — Бумажная волокита. У меня тоже целая пачка на столе, и что же мне, всё бросить и сесть заполнять бланки? — Вся отчётность должна быть готова к понедельнику. У меня много дел. — У меня столько же, да ещё и три гранта, не думай, что ты один завален работой, — фыркнул Ксенофилиус, удобно усаживаясь на один из стульев. Тобиас замолчал, сверля взглядом телефон, который всё ещё лежал перед ним на столе. Заставка приложения погасла, и на экране серым на фоне чёрного высветилось время: 21:07. — Луна обещала зайти после кино, чтобы мы поехали домой вместе, — Лавгуд вздохнул. — Не выношу одиночества. Тобиас хмыкнул. — Но ты-то чего сидишь? Ник снова на дежурстве? — Ник собирает вещи, — сухо ответил Тобиас. — Он куда-то уезжает? — Можно и так сказать, — Тобиас закрыл крышку ноутбука и откинулся на спинку кресла. — Куда же? — любезно поинтересовался Ксенофилиус. В кабинете повисло молчание. Густое, как кленовый сироп, оно медленно и тягуче перетекало от Тобиаса к профессору Лавгуду, который задумчиво смотрел в узкое окно. Вежливая улыбка выцветала с его губ. — Ночью будет гроза. В бледных глазах Ксенофилиуса жёлтым бликом отражался круг света от настольной лампы. Тобиас потянулся к выключателю и погасил свет — погас и жёлтый блик. — Снова, — отозвался он. — Ночные грозы — это жуть, — вздохнул Ксенофилиус. — Жуть как темно, и небо грохочет, и за окнами полыхает, как в последний день на земле. Страшно, когда гроза, а ты совсем один. Ты не боишься остаться совсем один? — Нет, — Тобиас из последних сил боролся с желанием подняться и начать расхаживать по своему тесному кабинету, заложив руки за спину, и заставлял себя сидеть спокойно. Спокойно выслушивать все нотации Ксенофилиуса. Но тот только покачал головой, одарил мрачным взглядом узкое окно и убрал наконец свой телефон в карман. — Идём, нужно выпить, — решительно заявил Ксенофилиус. — Пожалуй, я склонен отказаться. — Мне нужно выпить, — поправил себя Ксенофилиус, деловито равняя стопку распечатанных отчётов. — Пока ты будешь рассказывать, что случилось. Так что идём, ты должен успеть до прихода Луны. Тобиас пожал плечами и поплёлся вслед за Ксенофилиусом на первый этаж. * * * Как минимум три стопки книг, которые громоздились на полу между стеллажами, бесследно исчезли, и в кабинете Лавгуда стало заметно просторнее. На смену пузатой бутылке из нижнего ящика пришла высокая с узким горлом, которая в этот ящик не помещалась. — Я бы прикупил флягу, — сказал Ксенофилиус. — Да всё думаю — последняя. Он плеснул немного в стакан и сделал пару глотков. — Так Ник сам ушёл? Тобиас поморщился — больше от поползшего по кабинету запаха, чем от бестактного вопроса. — Значит, ты прогнал, — кивнул на его молчание Ксенофилиус. — И зачем? Что он такого сделал? «Он привёл в дом постороннего. В мой дом. После моего очевидного запрета. Пренебрегая моим мнением. Не осознавая, что делает что-то не так». — Или просто надоел? «Тотально безголовый. Легкомысленный. И руки всегда ледяные». — Он хороший парень, — Ксенофилиус поднял стакан. — Улыбчивый, приветливый. Мы неплохо поладили. — Что ж, он как раз сейчас абсолютно свободен, — хмыкнул Тобиас, с удовольствием наблюдая, как Ксенофилиус замирает на середине глотка и натужно кашляет, поперхнувшись. * * * В открытые окна влетал воздух — сырой, прохладный, остро пахнущий дождём и мокрой землёй. За окнами шумел ветер, бушевал в чёрной мгле, пропитанной погасшими фонарями. Потоки дождя ослабли, будто кто-то сжал небесное горло в тиски, и оттуда едва просачивались мелкие нервные брызги. Тобиас сидел на коридорном табурете, сосредоточенно рассматривая огромный чёрный мешок у порога. Он был очень спокоен, но мысли в голове отказывались подчиняться его спокойствию, отказывались быть упорядоченными и все как одна метались в панике. В доме было холодно — так холодно, что, казалось, если бы стало хоть чуть холоднее, от мороза закололо бы щёки. Всё, что оставил после отъезда Ник, поместилось в один чёрный мусорный пакет. Если он оставил что-то нужное, у него не будет повода вернуться. Если он оставил что-то намеренно, оно не попадётся Тобиасу на глаза. Чёрный пакет отправится утром на помойку и решит разом оба вопроса, избавит от всех опасений. Лучший способ решить конфликт — устранить его первичную причину. Не следствие, не одно из многих вытекающих, как море из ракушки, явлений, а один первоисточник. Можно сколько угодно осушать лужи, но чтобы не было воды, придётся остановить дождь. Время тянулось медленно, тянуло за собой хаотичные мысли — Тобиас не фокусировался ни на одной из них, позволяя себе минутные слабости. Гроза гремела в стороне, и он слышал лишь только слабые и далёкие отголоски грома, а ветвистых молний не было совсем. Мысли были как камни на дне реки — громоздкие, твёрдые, тяжёлые. И пусть медленно, но всё же они текли прочь. * * * Бегать по утрам — нелепая затея! Нет, поначалу она казалась отличной — ранний безлюдный час, наушники в уши, польза для здоровья и самочувствия. Гарри пару раз пытался подняться пораньше перед учёбой, но каждый раз утренний звонок будильника, заведённого на час раньше, казался ему громом среди ясного неба, и в конечном итоге он передвинул первую пробежку на выходные. Ведь лучше бегать по выходным, чем не бегать вовсе, так он считал. Было бы намного легче начать бегать, когда на улице ясно и солнечно, но так, быть может, пришлось бы откладывать до бесконечности. Пасмурное субботнее небо недружелюбно серело в окне и не дарило ни бодрости, ни приятного предвкушения долгожданной пробежки. Гарри подавил зевок и погрузился в недра рюкзака в поисках наушников. Утро пахло мокрым асфальтом. Наушники выпадали из ушей, под ногами плескались лужи, было неловко перед редкими прохожими. Намного с большим удовольствием Гарри поплавал бы в бассейне, но после столкновения с профессором Снейпом он не решался там появляться. Профессор сказал, что Северус в городе. Причём сказал это так, будто ожидал, что Северус свяжется с ним, но Гарри за неделю не получил ни единого сообщения — вообще ничего. Он даже не выключил телефон на лекции профессора Боунс, хотя та строго-настрого запрещала пользоваться мобильной связью на занятии, и всех ослушавшихся ждала суровая расправа: внеочередной доклад по правоведению, оформленный по всем стандартам, включая сноски и библиографию. Гарри злился на себя бессильной злобой, потому что знал — желание получить сообщение от Северуса намного сильнее чувства гордости и собственного достоинства. И не выходило убедить себя в обратном, поэтому даже сейчас телефон лежал в поясной сумке для бега. Утешением было лишь то, что на нём была музыка и установлен шагомер, вот только Гарри не помнил, запустил он его или нет. Шлёп-шлёп-шлёп, удары кроссовок о мокрый асфальт — вот что можно услышать, если окончательно сдаться и вытащить наушники. Только из упрямства Гарри пробежал ещё один круг мимо корпуса и уже собирался вернуться в свою комнату, как вдруг услышал, что телефон тихо пикнул новым принятым сообщением. С замирающим сердцем Гарри расстегнул молнию на кармане. Это мог быть кто угодно. Вероятнее всего, просто напоминание, что заканчиваются деньги на счету. Или Рон проснулся пораньше и обнаружил пропажу соседа… Сообщение было от Луны. «Спишь?» Гарри устало выдохнул, и по пальцам, набирающим ответ, прошла колючая волна разочарования. «Приезжай», — Луна, как всегда, была немногословна в сообщениях. Пожав плечами, Гарри счёл утреннюю пробежку завершённой. * * * — Доброе утро, мистер Поттер, — дверь, разрисованная фиолетовыми зигзагами, открылась, демонстрируя Гарри одетого в серо-коричневую пижаму профессора Лавгуда, который протягивал ему руку. — Идите прямо, последняя дверь направо, и никуда не сворачивайте. И не поверните налево, там уборная! И не заходите на кухню, прошу вас! Чувствуя себя ужасно неудобно и стараясь не смотреть на всклоченные белые волосы профессора, торчащие в разные стороны, Гарри прошмыгнул в комнату Луны. — А вот и ты, — в отличие от отца, Луна была одета и причёсана. — Дело секретное, так что садись и слушай. Глаза Луны светились азартом, и это было ужасно непривычно. — Секретное по отношению к кому? — на всякий случай уточнил Гарри. — К профессору Снейпу, конечно, — рассмеялась Луна. — Я не могла тебе написать сразу, вдруг ты рассказал бы ему раньше, чем нужно. — Рассказал что? — Гарри почувствовал знакомый неприятный холодок по затылку. Луна вздохнула и покачала головой. — Что Северус приехал. Вернее, это ему известно, а вот зачем он приехал — нет. Понимаю, ты чувствуешь себя немного неудобно с того вашего случая на конференции, но постарайся просто не думать об этом, — терпеливо поясняла Луна. — Северус должен кое-что рассказать тебе о той твоей работе. Гарри фыркнул и отвернулся к телескопу, который возвышался на широком подоконнике. Наверняка где-то в комнате была складная стремянка, чтобы залезть на неё и смотреть. — Гарри, — Луна подсела ближе. — Может быть, тебе не очень хочется сейчас говорить с Северусом… Но он утверждает, что это важно. — Почему утверждает он, а говоришь мне это ты? — тихо спросил Гарри. — Всего лишь хочу убедиться, что ты не развернёшься и не уйдёшь. — Где он? — упавшим голосом спросил Гарри. — В соседней комнате. — Твой отец сказал, там уборная. — Не вини его, ему и так пришлось тяжело — всю неделю скрывать от профессора Снейпа его собственного сына... — Он жил у вас всю неделю? — А где же ему ещё жить? Гарри вдохнул, понимая, что Луна не обязана была говорить ему. Хотя лучше бы она сказала. — Дверь напротив? — уточнил он, поднимаясь, но Луна положила ему руку на плечо, усаживая обратно. — Подожди, — её голос стал тише и печальнее. — Я скажу тебе на всякий случай… С единственным условием — не говорить профессору Снейпу. — Да не скажу я ему ничего, — вспыхнул Гарри. — Мы не лучшие друзья и не беседуем каждый день за ланчем! — И всё же, если он спросит тебя, не говори, — Луна помолчала пару секунд, будто снова всё взвешивая. — Северус приезжал за документами. Свидетельством о рождении и ещё чем, что не взял с собой сразу. Для себя и для Лили тоже. Гарри непонимающе посмотрел на Луну. — Они собираются пожениться, — та улыбнулась, и Гарри почувствовал, как всё замирает внутри. — И Северус не хочет слышать от отца ни одобрения, ни осуждения. Вот почему приехал тайно. Хотелось рассмеяться. Громко и фатально, как в старых фильмах, но Гарри сидел молча и старался держать лицо. Он чувствовал, что внутри всё замирает, но только на мгновение, а после — ураган и буря, немеют руки и бьются стеклянные вещи. Беззвучно бьются, летят и летят вниз, на самое внутреннее дно к прочему хламу, а затем ураган переворачивает всё вверх дном и заливает вязкой липкой горечью, которой здесь совсем не место. Не время и не место. Луна делала вид, что затянувшейся паузы не существует, и, подняв голову, рассматривала потолок — он был разрисован созвездиями южного полушария, которые никогда не появляются в северном. — Замечательно, — наконец сказал Гарри. — Пойду его поздравлю.