Ваши требования неуместны

В голове было тихо — мысли угасли внутри, будто придавленные тишиной, исходящей снаружи. С некоторым усилием Тобиас открыл глаза и вновь сфокусировался на тексте. Прокрутил страницы — осталось не так много. Выделил целый абзац и на автомате, почти не вдумываясь в слова, напечатал пояснение. Звук мерного щёлканья клавиш был подобен стрекоту некой странной сонной птицы, щёлк-щёлк-щёлк и клац — клавиша пробела. Хотелось спать. Тишина комнаты, отведённой под кабинет, действовала угнетающе. Обстановка раздражала его — и неудобный стул, и гора коробок в углу, которые он так и не разобрал с самого момента переезда, и даже узкая тахта вдоль стены, оставшаяся ещё от прежних владельцев и кто знает сколько лет простоявшая здесь. Стены в этой комнате были покрашены в мутно-зелёный цвет, который делал её визуально меньше. И только на стол жаловаться не приходилось — широкий, удобный, с гладкой лакированной столешницей. Тобиас привык работать в гостиной, но сейчас там был Поттер. Телефон нетерпеливо мигал индикатором пропущенных вызовов. Два, точнее, уже три. Телефон мигал, не в силах хранить эту информацию в себе, и Тобиас перевернул его экраном вниз. Ночь — не время для разговоров. А дни утомляли — он принимал слишком активное участие в том, чем занимался Поттер, хотя работа Блейза также требовала его внимания и контроля. Он столкнулся с необходимостью расставить приоритеты, и на то были веские причины. Контроль. Первая проверка у Поттера ожидалась со дня на день. С недавних пор это было неотъемлемой частью любой работы по реставрации, на которую выделялись средства фонда, горький опыт Каркарова тому виной. Деньги, вылетевшие в трубу — то есть сгоревшие — преподали хороший урок. Тобиас усмехнулся — деньги сгорели в огне жадности Каркарова, но пепел посыпался на голову всем, кто так или иначе оказался рядом. Ночные мысли туманились, набегая одна на другую, как клубы пара, перемешивались, как слои причудливого песка, засыпавшегося под веки. Тобиас переключил вкладку и промотал вниз таблицу календаря сроков, чтобы убедиться. Да, все правки было необходимо отправить Забини именно сегодня, если он сдвинет эту задачу хотя бы на день, придётся переносить остальное. Было эффективнее передать некоторые комментарии лично, но для этого не было сейчас ни времени, ни возможности. Нормального кабинета на кафедре ему определённо не хватало. Но поскольку изменить ситуацию было невозможно, Тобиас вновь сосредоточился на работе. Тридцатью минутами позже он нажал на кнопку “Отправить” и с наслаждением закрыл крышку ноутбука. Всё. Теперь — спать. Под дверью Поттера ещё горел свет. Тобиас помедлил пару мгновений, размышляя, стоит ли напомнить тому о необходимости ночного отдыха, но махнул рукой и ушёл к себе. Сам разберётся. * * * Утро просачивалось в окно слабым серым светом, сразу было ясно — солнца сегодня не дождаться. Гарри оторвал голову от подушки и, протянув руку и обнаружив телефон где-то на полу, привычным движением отключил будильник. Безумно хотелось вновь опустить голову и провалиться в тёплые и уютные объятия сна, но нужно было вставать. Он знал, что стоит сейчас хоть на миг закрыть глаза, как он снова заснёт. Не давая себе ни малейшего шанса на подобное развитие событий, Гарри поднялся с постели, аккуратно собрал всё, сложил в нижний ящик, захватил коробочку с линзами и поплёлся в ванную. В таком разбитом состоянии он не просыпался уже давно — вчера определённо был самый тяжёлый день из всех с начала работы над проектом. Хуже всего, что он так и не смог придумать, как заделать трещину, не нанеся урон внешней отделке, а ведь очень важно было сохранить её или хотя бы свести к минимуму неминуемые повреждения! То решение, которое он предложил в плане работ, которое утвердили и Снейп, и комиссия, имело множество недостатков. Гарри прекрасно понимал это, но ничего не смог придумать взамен. Сколько бы он ни бился над этой проблемой, все усилия были напрасны. Возможно, ответ лежал где-то на поверхности. Иногда Гарри думал, что достаточно какого-то одного элемента, и паззл сойдётся. В такие моменты он вспоминал, что совсем скоро получит пропуск в архив. Но в то же время понимал, что надеяться на случайность нелепо — в архиве могло и не обнаружиться ничего полезного. За окнами тяжело дышало дряблое серое небо. Казалось, ещё немного, и оно начнёт чертить по стеклу дождём. Заваривая чай, Гарри слышал, как Снейп вышел из комнаты, как закрылась дверь ванной. Он слышал плеск воды — далёкий, приглушённый, словно всё вокруг было сном, словно он всё ещё не проснулся, а продолжал лежать в своей постели, отключив будильник. Сердце быстро и сильно билось в груди — недостаток сна и тревожные размышления сделали его особенно чувствительным к утренним часам, и пришлось совсем отказаться от кофе. Гарри медленно мешал ложкой в чашке, забыв, что не добавлял сахар, и изо всех сил старался проснуться. Нельзя, чтобы профессор видел его в таком состоянии. Крепкий чай горчил, отдавал во рту неприятной вязью. Гарри поморщился, но всё-таки допил его и хотел уже было поставить варить кофе для Снейпа, как вдруг в дверь постучали. И если шум воды из ванной в конце коридора звучал тихо и отдалённо, то этот стук — реально и вполне отчётливо. Гарри замер с банкой кофе в руках, размышляя, как ему поступить, но стук повторился — ещё громче. Нужно было открыть. Поставив кофе на стол, Гарри вышел из кухни и прислушался, не выключилась ли вода — но вряд ли профессор мог слышать стук. Но кто мог прийти утром? Сразу вспомнилось и загадочное отсутствие Снейпа почти каждый вечер, и звонки, и тот странный разговор… Возможно, это тот, кому звонил Снейп, к кому уезжал. Почему-то именно такие мысли крутились в голове. Безусловно, Гарри понимал, что не имеет никакого права вмешиваться в личную жизнь профессора, который и так слишком добр к нему, но, с другой стороны, он хотел знать, что происходит. Хотел и боялся. Стук повторился — громче, потому что Гарри стоял у самой двери. Он стоял совсем рядом, и было очень просто протянуть руку и открыть замок. Приготовившись к чему угодно, он всё же не ожидал увидеть то, что увидел. За дверью стоял Северус. И на его лице было самое ошарашенное выражение, какое Гарри когда-либо видел. События последних дней не давали времени на посторонние размышления, и мысль о том, что Северус обещал приехать, затерялась среди других, более важных на этот момент. Гарри не ожидал увидеть его, но ещё меньше ожидал, что он заявится в дом своего отца. Без предупреждения. Утром. — Проходи. Гарри посторонился, с неудовольствием отмечая, что он всё ещё в домашних штанах, мятой футболке и с мокрыми волосами. Северус зашёл, но так и остановился на пороге. — Что ты здесь делаешь? — с каменным лицом спросил он. Плеск воды в ванной разом стих, и Северус дёрнулся, бросив быстрый взгляд в темноту коридора. Его ладони напряжённо сжались в кулаки — Гарри узнал этот жест. Видимо, наследственное. Северус стоял в двух шагах от него, его лицо теперь совсем ничего не выражало, словно он изо всех сил старался не поддаться эмоциям, но всё равно легко можно было догадаться, что он чувствует. Гарри понимал, что нужно ответить. Например, “Я здесь живу”. Или — “Это не то, что ты думаешь”. Но он лишь наблюдал, как замешательство сменяется гневом. Северус выглядел так, словно не спал несколько ночей. Гарри прекрасно знал, каково это — похожую картину он наблюдал в зеркале, но тёмные круги под глазами Северуса были насыщеннее, а лицо бледнее. И он постриг волосы, что придало ему какой-то болезненный вид. — Зря постригся, — тихо заметил Гарри. По лицу Северуса пробежала тень. — Не твоё дело, — скривился он, оглядываясь по сторонам и вновь впиваясь взглядом в самого Гарри, осматривая с ног до головы. И делая выводы. — Ты не ответил. Непонятно было, что именно взволновало Северуса и почему он стоял и смотрел так, словно как минимум уличил его в совершении худшего преступления. — Ответ так важен для тебя? — Гарри было неуютно под этим неприязненным взглядом. — В таком виде, в такое время, в этом доме, — выдохнул Северус и добавил громче. — Скажи, что ты здесь делаешь? — Как интересно. Гарри замер — голос прозвучал у него из-за спины. Он видел, как сузились глаза Северуса. — Тот же вопрос я хотел бы задать тебе, — профессор подошёл ближе. Ближе, чем было необходимо — Гарри чувствовал сквозь ткань тепло его тела после душа. Ему потребовалось усилие, чтобы сделать вдох, когда тёплые ладони профессора опустились ему на плечи. Гарри быстро посмотрел на Северуса — на его лице был такой ужас и отвращение, что стало не по себе — и отвёл глаза, потому что боялся ответного взгляда. — Это… это мерзко! Вы… — начал Северус, но словно поперхнулся воздухом. — Мы — что? — голос профессора был твёрд как камень, но ладони мягко лежали на плечах Гарри, словно он совсем не сердился. От него пахло его лосьоном, и этот запах вызывал толпы мурашек, бегущих по спине. — Я не приглашал тебя в свой дом и не просил давать оценку чему бы то ни было. — Конечно, не приглашал, — прошипел в ответ Северус. — Ты не отвечаешь на мои письма, вообще не читаешь их, как бы ты мог меня пригласить? И теперь я понимаю, почему! Он обличительно кивнул на Гарри, и тот почувствовал, как сжалось всё внутри от негодования. Но возразить ему не дали. — Гарри, оставь нас на минуту, — сказал профессор тем самым тоном, каким несколько дней назад разговаривал по телефону, совершенно другим, незнакомым, мягким, таким, словно он заботился о Гарри, словно он что-то значил для него, словно брал в расчёт его чувства и не хотел никоим образом оскорбить их. — Прошу тебя. Мягкие тёплые ладони развернули его в сторону комнаты, и в следующую секунду дверь за ним закрылась. Обрывки разговора — резкого, быстрого и неприятного — теперь едва долетали до него. Гарри опустился в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. Почему он сразу не объяснил всё Северусу? Почему позволил втянуть себя в этот фарс? Почему вообще решил реагировать на этот стук? Почему он теперь должен помнить взгляд Северуса, полный такой открытой неприязни? Почему ему так горько осознавать, что всё, что говорил и делал сейчас профессор — всего лишь игра, попытка побольнее задеть сына? Почему это не могло быть правдой?