Ваши требования неуместны

В выстуженной комнате звенела тишина. Настежь открытое окно служило источником свежих мыслей, которые охлаждали пылающую голову. Собрать бы самые холодные из них и приложить ко лбу, прямо к горячей коже, чтобы хоть на мгновение остановить поток сомнений. Приближение ночи делало из телефона взрывное устройство с часовым механизмом. Словно слепой, Тобиас не мог видеть, какие цифры выставлены на таймере. Сколько оставалось до взрыва. На рабочую почту весь день сыпались письма, неотвеченные сообщения то и дело всплывали из ниоткуда, поэтому вечером он отключил звук. И теперь, как ненормальный, проверял онемевший телефон каждые пятнадцать минут. Каждые десять. Выдержал полчаса. Дважды по пять минут. Тщательно отстроенные стены личного спокойствия растворились без следа, и Тобиас, стиснув зубы, неотрывно смотрел в почерневшей от долгого бездействия экран. Внутри клокотала буря, тучи сгущались, горло сдавливало напряжением. Ночь сгущала краски, вливая в душу тревоги, поэтому отвлечься практически не получалось. Тобиас в очередной раз нажал на кнопку включения экрана и заметил в верхней строке одно-единственное слово. “Привет”. Он пару минут смотрел на одинокое сообщение, чувствуя, как напряжение отступает. “Спишь?” — не дождавшись ответа, написал Гарри. “Разумеется, я не сплю”, — подумал Тобиас. Но написал лаконичное “Нет”. * * * До сеанса оставалось почти двадцать минут. Тобиас был равнодушен к кинематографу, но поход в кино был первым и единственным перспективным вариантом, который он смог придумать. Кинотеатр выглядел непривычно притихшим. Редкие посетители бродили по фойе сидели за столиками позади фонтанирующего попкорном автомата, дожидаясь начала последнего на сегодня фильма. — Напротив продают хот-доги. Будешь? — спросил Гарри. — Нет, — Тобиас вспомнил, почему посещение кинотеатра не было для него наиболее предпочтительным вариантом досуга. — Если хочешь, купи себе, но потрудись съесть всё до начала. В зал запрещено проносить еду. — Поп-корн же проносят, да и кто сейчас следит? — Никакого поп-корна. Раздражение накатывало волнами, стихийно и бесконтрольно. Нужно было взять себя в руки. Подумать проще, чем сделать. Раздражение, в которое вылились все сомнения и ожидания сегодняшнего вечера, имело вполне объяснимые причины. Тобиас посмотрел на Гарри так, словно пытался понять, есть ли изменения со вчерашней ночи. Ни одной догадки. — Северус связывался с тобой? — наконец задал он вопрос, который весь день не давал покоя. — Нет. — Гарри напрягся. — А что? В чем дело? Вопрос повис в воздухе, медленно растворяясь в красноватом освещение фойе. — Дай мне свой телефон, — сказал Тобиас. — Снова? Зачем? Тобиас помолчал, взвешивая обстановку. — Если позволишь, я хотел бы узнать, что именно он пишет тебе, — он говорил медленно, стараясь не повышать тон. — Меня интересует только последняя неделя, предыдущее я читать не стану. — Это не лучшая идея, — сразу ответил Гарри. Тобиас хмыкнул, стараясь скрыть разочарование. — Но если тебе так важно… — Гарри достал из кармана телефон, разблокировал и протянул ему. На его лице мелькнула досада. — Читай. Я пойду, куплю чего-нибудь поесть. — Не опоздай к началу. — Не опоздаю. Лента сообщений была ровно в том же состоянии, в котором Тобиас видел её прошлой ночью: Северус действительно не писал больше ничего. Этому было простое объяснение: под его именем виднелась надпись “Пользователь в чёрном списке”. Северус не написал бы, даже если бы и захотел. Последнее сообщение гласило: “Пойми, это ради Лили, ради нашего будущего. Если бы у тебя был тот человек, который тебе по-настоящему дорог, ты бы сделал всё для его благополучия”. Остальное Тобиас читал мельком — пространные размышления Северуса о чувстве долга и семейных ценностях мало его интересовали. Он медленно прокрутил ленту и обнаружил, что несколько сообщений были удалены: вероятно, со вчерашнего дня, потому что вчера ничего подобного он не видел. Возможно, там было что-то важное, что-то очень личное. Тобиас знал, как достать из архива удалённое, но не стал применять свои знания на практике. Невидимые границы доверия очень чувствительны к любым нарушениям. Если Гарри ему не доверяет — что ж, этот факт говорил гораздо больше, чем могло поведать стёртое сообщение. Приближалось время сеанса, и зрительный зал открыли. Тобиас оставил билет для Гарри у контролёра и зашёл один. Он ненавидел опоздания — если Гарри хочет в темноте искать места, то он может легко реализовать это желание и без него. Зрители прибывали, рассредотачиваясь по доступному пространству — не больше дюжины человек на весь зал. Когда из-за двери появилась одинокая фигура Гарри, свет уже погас и начались трейлеры. — Я думал, ты ушёл дочитывать дома, — сказал он шёпотом. — В более комфортной обстановке, чтобы можно было выписывать цитаты и подчёркивать важные моменты... — Ты обещал не опаздывать, — Тобиас оборвал его монолог. — Я и не опоздал. Фильм ещё не начался. Гарри вытащил из его руки телефон и убрал в карман. — Ты не сказал, почему он тебе больше не пишет, — Тобиас наклонился к нему, почти касаясь ртом его уха. Гарри усмехнулся. — Что именно? Не сказал, что добавил его в чёрный список? Так будет лучше, — ответил он. — Если что-то срочное, он всегда может написать Луне или кому-то ещё. “Что-то срочное”. Тобиас вдруг понял, почему Гарри так напрягся, когда услышал его вопрос. Похоже, он до сих пор чувствовал вину за то, что заблокировал номер Северуса. Он рассчитывал оказаться в первых рядах, если тому вдруг снова что-то понадобится. Что угодно. Что-то срочное. Горечь осознания комом прокатилась по горлу. Выпрямившись, Тобиас обратил всё своё внимание на фильм. Омерзительно пахло поп-корном, звук был слишком громким, а диалог с экрана — абсурдным. Все прелести кино в одном флаконе. Тобиас вдруг подумал, что невозможно будет вытравить Северуса из своей жизни, пока Гарри рядом. Героиня фильма — полная дама, лицо которой крупным планом показывали на экране, смотрела на него пронзительным взглядом, её губы дрожали, словно она тоже бесконечно сожалела об этом простом факте. — Пароль! — прорычал мужской голос за кадром, и перед лицом полной дамы появился нож. Тобиас вздохнул. Два ряда перед ними пустовали, и он скользил взглядом по пустым спинкам кресел и размышлял о том, что делает слишком радикальные выводы. Он прекрасно знал о чувствах Гарри к Северусу, на чём бы они не основывались. Он знал с самого начала. И сейчас, когда Гарри предпринял попытку освободиться от любого внимания Северуса, нужно было лишь поддержать его решение. И надеяться, что оно будет окончательным. Тобиас ненавидел на что-то надеяться. Он балансировал на канате, протянутом над пропастью. Нужна твёрдая уверенность в каждом шаге, чтобы дойти до конца, не пошатнувшись. Твёрдая уверенность, а не зыбкие надежды. На экране полная дама завизжала, а затем что-то взорвалось, и зал осветило рыже-белой вспышкой. Тревожная музыка звучала слишком громко. Тобиас подумал, что ему нужна точка отсчёта. Эти ночи, чем бы они ни были, должны сформировать подобную точку, такова была их задача. Ведь если бы его на самом деле останавливали чувства Гарри, он давно бы исключил его из своего поля зрения, в этом не могло быть сомнений. — Отпустите! — взвизгнула героиня фильма, и Тобиас накрыл пальцы Гарри, лежащие на подлокотнике, своей ладонью. На экране дверь выбило ударом, грохот выстрелов пробирал до желудка, вибрировал в горле, отдавался болезненной пульсацией в висках. Гарри убрал руку, но почти сразу вернул обратно. Его пальцы были чуть шершавыми, но сверху кожа ладоней оставалась мягкой и приятной на ощупь. — Ты не смотришь, — прошептал Гарри. — Смотрю. — Фильм — там. — Я знаю. С экрана кричали, и расслышать слова Гарри больше не представлялось возможным. Тобиаса мало интересовали вымышленные события, сцепленные вместе в один сюжетный ряд задумкой сценаристов, и искусственные слёзы героини совсем не трогали его. Гораздо важнее был сидящий рядом Гарри. И всё то, что происходило в его голове. — Помнишь, здесь есть выход на балкон? — Гарри наклонился к Тобиасу и говорил под звук разрывающихся снарядов. — Проверим, может, он открыт? Тобиас кивнул. Не самая плохая идея — сбежать из этого громкого зала в ночную тишину балкона, выходящего во внутренний двор. Неприметная дверь, выкрашенная в цвет обивки стен, по-прежнему была не заперта, и лестница за ней, тёмная и неприступная, как и раньше вела на этаж выше. Гарри шёл впереди, светя под ноги телефоном. Поднявшись, он свернул влево и открыл окно, за которым притаился тайный балкон. Во дворе не горело ни одного фонаря. — Пахнет пылью, — сказал Гарри. — И дождём. Чувствуешь? Он легко перебрался на балкон и сел на ступеньку порога несуществующей двери. — Помнишь наш прошлый разговор здесь? — спросил он. Тобиас осторожно спрыгнул с подоконника вниз. На балкон задувал холодный и резкий ветер, и обстановка была не самой уютной. — Нет. — Ты говорил, что я всегда могу вернуться в общежитие, что в кампусе для меня сохранена комната до конца семестра, — Гарри отключил фонарик в телефоне и убрал его. — Я недавно узнавал. Сказали, что все места заняты, свободных нет. — Комнату нужно было оплачивать. Гарри пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли обесценивая это замечание. — В кампусе тебе спалось бы лучше? — спросил Тобиас. Он облокотился о перила и посмотрел вниз. Гарри не отвечал, только вытянул ноги, упираясь подошвами в кованую решётку ограждения. — Ты бы хотел, чтобы я помог тебе найти жильё? — спросил Тобиас у чёрной бездны внизу. — Я не хотел, чтобы ты читал сообщения, — сказал Гарри. — Но для тебя ведь важно только то, что хочешь ты. Да, конечно. — Я не собираюсь обсуждать с тобой их содержание, — мягко ответил Тобиас, разворачиваясь к нему. — Почему? Может быть, всё-таки стоило бы обсудить? — лицо Гарри терялось в тени. — Ты же сам обвинял меня в том, что когда я с тобой, то думаю о Северусе! Кричал мне это в лицо. Не помнишь? — Разве это не так? — сухо поинтересовался Тобиас. — Нет! То есть… — Гарри замолчал на миг, и Тобиас почувствовал, как внутри что-то оборвалось. — Я думаю, что вы очень похожи. У вас одна общая черта — вам плевать на меня. Он поднялся на ноги. — Я не могу так. Мне всё равно, что с ним, что с его Лили, что для него важно или не важно и чего он хочет. Мне не нужно этого, этой неопределённости, борьбы за внимание, обвинений и ожидания неизвестно чего. Нет, спасибо! Хватило от тебя. Тобиас плотнее запахнул пальто. Резкий и долгий порыв ветра ударил в лицо, пару мгновений не давая сделать вдох. — Гарри. — Так что ты там полезного прочитал? Что там такого важного, что ты хотел узнать? — “У тебя глаза как у Лили”, — процитировал Тобиас. — Очень ценная информация, — Гарри раздражённо отвернулся, словно Тобиас собирался прямо здесь, в темноте балкона, разглядывать цвет его глаз. Гарри был зол, но это была странная, беспомощная злость, с причинами которой стоило разобраться. — Насколько убедительными ты считаешь его доводы против того, чтобы ты вернулся ко мне? — спокойно спросил Тобиас. — Ни насколько. Просто я не хотел, чтобы ты читал это всё, — Гарри сделал короткий вдох и замолчал. — Ты не доверяешь мне. — Есть повод, не так ли? — холодно ответил Тобиас. Ветер шипел сухими листьями где-то далеко внизу и громыхал незапертой железной калиткой во внутреннем дворе. — Но я не могу так всё время, — сказал Гарри, беря в тёплую ладонь его руку. — Не можешь? — переспросил Тобиас. Он чувствовал озноб по всему телу, словно ветер сдул его пальто и забрался под одежду, остужая беззащитную кожу. — Лучше закончить сейчас. Так, как есть, — Гарри вдруг шагнул вперёд и легко прислонился губами к его губам, мягко целуя. Его губы были невероятно нежными, двигались невероятно медленно, и Тобиас закрыл глаза, резко втягивая воздух через нос: пульс подскочил моментально. Гарри целовал его долго, не углубляя поцелуй. Когда он наконец отстранился, его ладонь всё ещё сжимала пальцы Тобиаса. Ледяной ветер задувал под ворот, холодил шею. Сверху темнело одинокое небо без звёзд. Тобиас ощущал холодную пустоту внутри — она росла с угрожающей скоростью. Не существовало никакого каната над пропастью, была только пропасть. — Пожалуйста, уходи, — тихо сказал Гарри. Он отвернулся и теперь стоял, вцепившись руками в перила ограждения. Тобиас безучастно смотрел на его напряжённые плечи. Больше нет повода не доверять? Дурное предчувствие крепко засело внутри. Прощальный поцелуй словно переломил что-то, на краткий миг точка опоры была потеряна, поэтому ему не сразу удалось сконцентрироваться на ситуации. Нужно время. Ещё немного времени. Возможно, ещё одна ночь. — Нам лучше вернуться и досмотреть фильм, — ровно произнёс Тобиас, придя в себя. Ответа он не ждал. На лестнице было значительно теплее, и чувство панического страха сразу отступило. Под грохот выстрелов Тобиас вернулся на своё место и не повернул головы, когда спустя несколько минут рядом опустился в кресло Гарри. * * * — Я доберусь сам. Вызову такси. Тобиас стиснул зубы и резко замер, доставая из кармана ключи. — В другой раз непременно вызовешь. Садись. Дверь машины с тихим хлопком закрылась, и пространство замкнулось, образовав комфортный кокон. Тобиас видел, как раскачиваются деревья, но больше не чувствовал ледяных прикосновений ночного воздуха. Размеренный шёпот мотора разбивал напряжённую тишину. — Этой даме не стоило покидать здание ночью без сопровождения, — сказал Тобиас. — Если бы она дождалась утра, осталась бы жива. — Тогда не о чем было бы снимать кино, — Гарри сидел, отвернувшись к окну. — Хотя, может быть, там объясняли, зачем она ушла со своего поста, пока мы… Он запнулся и замолк. — Может быть, — согласился Тобиас. — Тогда может быть, и ты мне объяснишь, что происходит? Светофор горел красным, и он повернул голову, рассматривая напряжённый профиль Гарри. Тот упрямо молчал, только сжал ладони, лежащие на коленях, в кулаки. — Моё терпение не безгранично, — сообщил Тобиас, когда загорелся зелёный. — Я же сказал, что так будет лучше. Просто... Гарри явно хотел добавить что-то ещё, но передумал. Когда он вышел из машины у моста, и дверь за ним захлопнулась, хрупкое равновесие комфортного внутреннего пространства машины разбилось вдребезги.