Ваши требования неуместны

Время было поделено на ровные квадраты дюйм на дюйм, размечено цифрами и перенесено в электронный вариант — с поправкой на часовой пояс, который за неделю менялся дважды. Время было полностью распределено, без остатка. Но несмотря на это, в нём находилось место для тягостных минут, когда Тобиас возвращался мыслями в ночной кинотеатр и заново, как в быстрой перемотке, прокручивал в голове события. Что-то ускользало от его внимания, и каждый раз он ощущал невероятную досаду. Досада заменяла ему тоску, и это его вполне устраивало. Если Гарри хотел вернуться, он мог бы это сделать только на прежних условиях. Другие варианты Тобиаса не устраивали. В то же время недосказанность, повисшая между ними во время последнего разговора, тяготила и порождала множество вопросов. Тобиас многое бы отдал, чтобы заглянуть в мысли Гарри, но едва ли того обрадовал бы такой поворот событий, учитывая, как резко он отреагировал на вторжение в его телефон. В дневном распорядке, забитом настолько плотно, насколько позволяло разумное распределение рабочего времени, оставался один существенный изъян: ночь. Первые две прошли в безмолвии. Сообщение настигло Тобиаса только на третью ночь поездки, в небольшом отеле рядом с аэропортом, чтобы удобно было вылететь рано утром. “Мы можем поговорить?” — написал Гарри. Без приветствия, без уточнения по поводу бодрствования — в этом виднелась спешка, за которой могли стоять долгие сомнения и быстро принятое решение. Возможно, импульсивное. “Можем”, — ответил Тобиас. “Приедешь?” Время, поделенное на ровные квадраты на неделю вперёд, предполагало отрицательный ответ. Его Тобиас и отправил. “Не хочешь меня видеть?” — сообщение от Гарри пришло без промедления. “Я не в городе. Вернусь в четверг”. Тобиас немного подумал и добавил: “Если хочешь поговорить сейчас, можешь позвонить”. Он рассчитывал на то, что Гарри снова исчезнет на несколько дней, что было бы только на руку, но моментально поступивший входящий звонок демонстрировал, что эти ожидания ошибочны. — Привет. Ты не говорил, что уезжаешь. — Разве? Я предупреждал, что новая должность связана с частыми командировками. — Да, я помню. Но… а где ты сейчас? Тобиас назвал место. Посыпались новые вопросы, и ни один из них не значил ровным счётом ничего. Голос Гарри звучал скованно, приглушённо, словно он говорил, запершись в ванной или что-то вроде этого. Может быть, скрипящие стены были слишком тонкими, и он не хотел, чтобы разговор слышали за стеной. — О чём ты хотел поговорить? — Тобиас закрыл окно — гул от взлетающего самолёта моментально заглушился. Отель в аэропорту мог считаться удобным при ранних вылетах, но в маленьких номерах было душно, кондиционер гудел, как взлетающий боинг, а открытые окна служили источником шума. — У меня мало времени. — Тогда поговорим, когда вернёшься, это подождёт, — сказал Гарри и добавил тише: — я просто хотел сказать, что… Несколько длинных секунд Тобиас слушал неуверенную тишину. — Что? — наконец спросил он. — Что лучше не стало? — Не стало, — Гарри выдохнул, и динамик слабо зашипел. — Мне тебя не хватает. Тобиас устало закрыл глаза и потёр лоб. * * * Очень многое из прочитанного не стоило даже той бумаги, на которой было напечатано. Давно пора ввести ограничение на максимальный объём отчётов, потому что вычленить важное из-под груды аккуратных формулировок, уменьшающих риск претензий, казалось невыполнимой задачей. “Первокурсники и те пишут свои проверочные работы более внятно”, — подумал Тобиас, брезгливо отодвигая от себя разворошённую кипу. Его взгляд упал на холодильник, но мелькнувшее воодушевление тут же погасло. Он прекрасно помнил, что внутри было пусто. Возможно, в морозильном отсеке остался лёд. Возвращение в дом, тихий, холодный и с пустым холодильником его нисколько не смущало, но именно сейчас, после двух утренних перелётов и один вечерний за два дня подряд, после долгого и нудного дня, после многочасового чтения бессмысленных по своей сути отчётов, накопившихся почти за год, — именно сейчас Тобиас ощущал неприятное, свербящее в груди одиночество, в котором, ровно как и в отчётах, не было никакого смысла. Закончить дела, заказать еды и немного отдохнуть от бесконечной недели — список задач на эту ночь был очень коротким. Телефон упрямо молчал, но даже если бы пришло сообщение: “Спишь?”, он бы ответил: “Да”. Тобиас вылил остывший кофе в раковину и заварил новый, но тут же передумал и достал чай. Коробку, которую ему вручил Лавгуд на какой-то праздник. Возможно, на Рождество. Возможно, дорогой сорт, потому что букет ароматов был так красочно расписан на упаковке, будто вместо дочерна засушенных листьев с китайских кустов внутри был как минимум хороший виски. “Эта его тяга к роскоши”, — подумал Тобиас, тут же с ужасом одёрнул себя и переключил внимание на закипающий чайник. Приём пищи можно и перенести на утро — усталость давала о себе знать сильнее, чем он рассчитывал. Немного кружилась голова, и затылок медленно, но настойчиво пульсировал непрошенной болью. Нужно было отдохнуть. Поспать. Тобиас почти допил чай, когда темноту за окном прорезал свет фар. Машина остановилась напротив его дома — неразличимая в сумраке, она явно не принадлежала никому из соседей: дом Тобиаса стоял в тупике, дальше был только выезд к нежилому участку, куда по ночам никто не ездил. Он наблюдал за едва различимым силуэтом с минуту, а затем машина медленно развернулась и уехала. Тобиас поднялся, чтобы вымыть чашку, когда в дверь постучали. Он никого не ждал. Неспешно вытерев руки о полотенце, Тобиас услышал, как постучали снова, на этот раз более настойчиво. Что ж. Поколебавшись немного, Тобиас вышел в коридор и открыл дверь. — Разве мы договаривались о встрече? — спросил он и посторонился, давая пройти. — Может, и договорились бы, только у тебя телефон выключен. Тобиас вернулся на кухню и навёл на столе порядок, переложив все бумаги на рабочую поверхность рядом с плитой, отчего появилась непрошенная мысль, что они могут случайно вспыхнуть от огня. Он явно выслушал слишком много разговоров о пожарах. — Выключенный телефон — это приглашение? Я мог быть ещё в пути, в самолётах связи нет, — Тобиас снова поставил чайник. — Ты сказал, что прилетаешь в четверг, а сейчас технически уже пятница, так что должен был уже вернуться, — Гарри стоял в дверях, будто не был уверен, что его не выгонят. Он выглядел ещё хуже, чем в прошлый раз. Тени под глазами стали глубже, выдавая его измотанность. — Рейс могли задержать. Или перенести, — Тобиас взял со стола свой телефон и убедился, что тот не подаёт признаков жизни. Скорее всего, разрядился аккумулятор. — Тебе следовало дождаться приглашения. Гарри достал чашку из посудного шкафа, взял упаковку чая и недоверчиво рассматривал её, явно не решаясь продолжить разговор. Закипел чайник. Усталость пульсировала в висках, давила в затылке ноющей болью. Тобиас чувствовал, что не готов сейчас ничего обсуждать. Тем не менее, Гарри уже заваривал себе чай и, по всей видимости, не собирался считаться с его планами на эту ночь. — Мне нужно было подождать до завтра, — словно уловив его настроение, сказал Гарри. — Но... и так ждал почти неделю. Я просто не могу больше. Он стоял, обхватив горячую чашку обеими ладонями, и на его лице застыло угрюмое выражение. — Тем не менее, один день ничего не решил бы, — Тобиас сделал глубокий вдох. — И мне казалось, мы уже обсудили основные вопросы. Ты заявил, что тебе лучше будет без меня, а затем передумал и сообщил, что не будет. Этот вариант меня устраивает. Остальное потерпит до завтра, а лучше — до выходных. Гарри смотрел на него напряжённо — это напряжение никуда не ушло, значит, он ожидал вовсе не одобрения. — Что ещё? — Я хотел тебе сказать ещё в кино, — Гарри отставил недопитый чай в сторону. — Если честно, я не знаю, стоило говорить тогда, и сейчас тоже… Наверно, подходящего момента не существует. Но я считаю, что это важно. Хотя мне очень жаль. Тобиас поднялся и подошёл к Гарри так близко, что можно было различить тёмные крапинки в его зелёных глазах. Дурное предчувствие снова ворочалось в груди. — Говори, — сказал он. — Но если я хотя бы ещё раз услышу про Северуса… — Услышишь, но я обещаю, что это последний раз, — Гарри отстранился, насколько ему позволяло пространство, пока не упёрся поясницей в столешницу. — Тебе не нужно было знать, но я боюсь, что однажды он использует это против тебя. Он дал слово, что не скажет, если я помогу ему уехать, но видишь как — моя помощь почти не понадобилась… — Мне не нужно было знать что? — нетерпеливо прервал его Тобиас. Зашумело в ушах, сердце словно билось прямо в горле так, что он почти захлёбывался собственным пульсом. — Послушай… Мы много выпили. И мне было так паршиво… И он сказал, что это ничего не значит. Тобиас смотрел на бледное лицо, на котором застыл страх, и ярость закипала глубоко под кожей, опаляя своими огненными брызгами сердце. Гарри колебался. — Что? — Тобиас схватил его за плечи и крепко встряхнул. — Мы с ним… — тихо сказал Гарри, отводя взгляд, — у нас… это было только один раз. И не повторится. Я больше не хочу его. Тобиас разжал ладони, освобождая плечи Гарри из цепкого плена, но в следующий же миг в глухом и бесконтрольном оцепенении смотрел, как его собственный кулак с размаху бьёт в бледное испуганное лицо. Второй удар последовал бы сразу за первым, если бы Гарри не увернулся, перехватив его руку. Вывернутое плечо прошило болью, и Тобиас мгновенно вернулся в реальность. Когда шум в ушах немного затих, а сотни раскалённых игл перестали впиваться в лёгкие и вернулась способность мыслить, он резко отстранился, оттолкнув Гарри в сторону, и в два шага добрался до холодильника. — Приложи. Гарри забрал пакет со льдом и заслонил им лицо так быстро, что Тобиас не успел рассмотреть масштаб ущерба. В горле пересохло, и он выпил воды прямо из графина — несколько крупных глотков. Хотелось швырнуть графин в стену, но вместо этого Тобиас аккуратно поставил его на стол. — Ты знаешь, где выход, — медленно произнёс он. Воздух остывал очень быстро. Когда Гарри ушёл, в доме застыла такая плотная тишина, что её можно было потрогать руками: густую и холодную, как лёд. Лёд Гарри забрал с собой. На какую реакцию он рассчитывал? Тобиас тяжело опустился на стул и провёл ладонью по лицу. Гарри спал с Северусом. У них был секс. Эта мысль пульсировала в висках острой болью, отдаваясь в груди на каждом вдохе. Нужно успокоиться, сосредоточиться, рассмотреть ситуацию детально. Гарри говорил, что последние недели были ужасными, похожими на кошмар — едва ли он рассматривал связь с Северусом в позитивном ключе, скорее наоборот. И сейчас, когда он заявил, что повторения быть не может… Тобиас поморщился. Этот день был слишком плотно наполнен заботами, и в его голове не было места для новых. И тем не менее, Гарри нашёл для себя просторную нишу, заполнив её самыми горькими выводами. Гнев отступал, оставляя после себя оглушительную пустоту. Она не имела границ и простиралась так далеко, как он только мог почувствовать. Тобиас думал о том, что бывают спорные моменты в жизни. Моменты, когда дорога резко сворачивает, но совершенно не хочется пристраиваться к изменившемуся направлению — гораздо проще и легче спокойно вылететь на обочину. Моменты, когда бесконечные изгибы дороги становятся нестерпимыми. Моменты, когда хочется действовать прямо — так, как единственно возможно в сложившихся обстоятельствах. Так когда-то думал он и именно так, по всей видимости, размышлял Гарри. Он выбрал неудачный момент и неверный способ сообщить о произошедшем. Кулак чуть саднило. Крайне неудачный. Усталость тяжёлым комом наваливалась на плечи, и стоило отложить все поиски истины на завтра. Тобиас поднял голову и посмотрел в окно, на исходе сил подумав о том, что он не видел, чтобы к его дому подъезжало такси — не было ни света фар, ни шума мотора. Гарри собрался добираться пешком? Плохая идея. Очень плохая. В груди копошилась тревога, и Тобиас, погасив на кухне свет, вышел в коридор, накинул на плечи пальто и открыл входную дверь, — он и сам не знал, что собирается делать — догонять Гарри? Искать его по ночному городу, прикрываясь от ледяного ветра пронизывающим чувством вины? Тобиас так и стоял, держа дверь, глядя на тёмное крыльцо и чувствуя, как колотится сердце. Перед дверью лежал пакет со льдом, а рядом, упираясь лбом в согнутые колени, сидел Гарри. — Ты всё ещё здесь? — спросил Тобиас, и Гарри рывком поднялся на ноги и развернулся к нему, зло сверкнув глазами. — Вызывай такси. Немедленно. Гарри достал телефон — его руки слабо дрожали. Тобиас подошёл ближе и взял его за подбородок, пытаясь в темноте оценить последствия неудачных признаний. — Завтра можешь вернуться, и мы поговорим, — тихо добавил он. Гарри замер и поднял глаза от экрана. — Если ты считаешь, что в этом есть необходимость. Гарри сглотнул. — Я приеду. * * * Мысли гасли одна за другой, и Тобиас проваливался в сон так быстро, словно нырнул в воду и сразу пошёл ко дну. Наутро сонные волны вытолкнули его жёсткое холодное тело в тоскливую реальность. Долгожданная ночь пролетела слишком скоро, и не принесла свежих сил. С тяжёлой головой Тобиас вышел из душа и направился на кухню, где его ждал пустой холодильник, остатки вчерашнего чая и небрежно оставленная стопка бумаг на столешнице в опасной близости к плите. Тобиас подумал, что ему не помешали бы выходные в одиночестве — но сейчас было неподходящее время для этого. Если вчера эмоции были острыми и тёмными, как чешуя на спине рыбы, то сейчас они поблёкли и побледнели, как мягкое рыбье подбрюшье. Было ясно одно — ему не следовало давать волю чувствам, но обстоятельства можно было назвать максимально неблагоприятными. Уже через четверть часа последние тревожные мысли улеглись, и Тобиас спокойно приступил к запланированным на день делам, методично расставив их в порядке приоритета.