Полечу за тобою, за солнцем навсегда. О Боже, верни его молю, Ведь так больше жить нельзя.
Опять мои мысли уносят меня к тебе, В то счастливое время, когда мы были вместе. Я снова чувствую твои нежные руки, твои тёплые губы, Я закрываю глаза и как будто бы снова рядом И как же больно понимать, что это всего лишь сон. Где ты? Где ты? Я так жду тебя, слышишь? Я так люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя...
С.Лобода
– Эй, ты, ненормальная! Сначала машину водить научись, потом и на дорогу вылезай! Выплюнув в опущенное стекло еще пару непечатаных эпитетов на десерт, водитель, – тучный, одышливый мужчина средних лет с пальцами-сардельками и прилипшими к вискам редкими волосинками – газанул и скрылся в мутной пелене ночного дождя. Мичиру же, равнодушно пропустив мимо ушей нелицеприятные слова, обессиленно упала на руль, пытаясь хоть немного выровнять сердцебиение. Пять минут назад она лихо подрезала навороченный Hammer, после чего сама же чуть не оказалась вместе с миниатюрным автомобильчиком сестры под бампером джипа. В голове стучал отбойный молоток, в груди бешено пульсировал сгусток боли, а вместо крови по венам носился чистый адреналин. Разум застилала злость: на этого грубияна-водителя, который был, в общем-то прав, на молчавшую полдня сестру, которая тоже была права, на дождь, который поставил себе задачу устроить мини-всемирный потоп в пределах двух соседних префектур, и который вообще не обязан был ни перед кем отчитываться, на Харуку, которой приспичило лететь сквозь этот проклятый дождь в еще более проклятый Тибо... А сильнее всего злилась Мичиру на себя, за то что испугалась, за то что не успела, за то что уже поздно и никому не надо. Навсегда... Сколько сейчас времени? Как долго она уже нарезает круги по окраинам города, продираясь сквозь потоки воды и пары бензина, сквозь собственные боль и отчаяние, в слепой надежде вырваться из этого безумного наваждения? Не одну минуту разглядывала девушка циферблат изящных наручных часиков, прежде чем, наконец, сумела соотнести положения минутной и часовой стрелок относительно друг друга и замкнутого круга, что являлся для них собственным маленьким мирком. Начало второго ночи. Мичиру рассеянно потерла переносицу тыльной стороной ладони, - второго? Неужели прошло так мало времени? Казалось, целая вечность минула с того момента, когда Сецуна рассказала ей... Злость постепенно растворялась, оставляя после себя горькое послевкусие стыда. Как легко оказалось обвинить весь мир в том, что он отнял у нее любимого человека, в то время как она сама отреклась от Харуки не далее как сутки назад. Даже меньше... Какими жестокими, необдуманными фразами кидалась она, уверенная, что все это не всерьез, что это лишь глупая игра. – Я люблю тебя... Три таких простых слова, еле уловимые сорвались с дрожащих губ, разбиваясь в грохоте прибоя. Море, бесспорное в своем величии, отозвалось, бросившись ей в ноги кипящей пеной, оглушая, сбивая с ног. Жидкий лед обжег кожу поцелуями смерти, девушка упала на колени, в бессильной ярости вгрызаясь ладонями во влажный, отдающий соленой горечью песок. Кожу тут же начало саднить. – Люблю, слышишь?! – голос сорвался предсмертным воплем, – Харука?! Верни ее ко мне, Ты, могущественный Нептун, прошу Тебя. Я клянусь, что пойду за ней куда угодно, куда она захочет пойти. С нею я не побоюсь даже гореть в Аду... Только верни ее, прошу, отпусти... Новая волна накрыла берег, лениво лизнув насквозь промокшие ноги и обдав безжизненной горечью ободранные руки, ладони нестерпимо защипало. Казалось, что морская вода разъедает ее всю, каждую клеточку, не трогая лишь сердце. Медленная, мучительная смерть, и она будет чувствовать эту жгучую боль, а сердце все равно будет продолжать биться, неровно, с перебоями, но будет... будет принуждать ее жить дальше, чувствовать, помнить... Ледяные капли скользкими змейками стекали по щекам и ладоням, настырно залезали под воротник пуловера, постепенно оставляя сверху на ее теле такое же ничтожное количество сухих участков, сколько и снизу, и вот уже стало казаться, что дождь и море полностью пропитали ее. Одежда прилипла к телу, волосы, с такой любовью и заботой уложенные Зойсайтом в стильную прическу, рассыпались по плечам мокрыми, беспорядочно спутанными прядями, дорожки слез, сбегающие по щекам, давно уже утратили угольный оттенок качественной туши и вновь стали прозрачными. – Если бы все можно было вернуть хоть на день... Дождь постепенно затихал, в его шуршании все больше и больше ощущался намек лени. Капли отделились друг от друга, падая все реже, а на востоке занялись первые тусклые отблески нового дня. Первого дня без Харуки. С трудом придав туловищу вертикальное положение, упав с первоначальной попытки и все же встав со второй, Мичиру, чуть пошатываясь и дрожа, побрела к припаркованному в недалеке автомобильчику. Утренняя прохлада да и сама ночь, проведенная на побережье, весьма отрезвили пылающее сотней нарывов сознание. Впервые со вчерашнего вечера она обрела способность думать и мыслить. Хоть как-то. Во-всяком случае, сейчас ремень безопасности и скорость менее ста пятидесяти не показались какой-то невероятной глупостью. Автомобиль неспеша катился вдоль практически пустых улиц, девушка размышляла, что необходимо сделать в первую очередь. Желание вновь почувствовать ее присутствие, ее запах и тепло, окунуться в ее мир тлело на протяжении последних восьми часов неотступно, но сейчас обожженные солеными брызгами нервы прочувствовали это особенно болезненно. Мичиру притормозила перед развязкой, блуждая в воспоминаниях двухнедельной давности. Харука сама везла ее тогда, да и заскочили они тогда буквально на пять минут. Но все же, она должна вспомнить, должна... *** Ночь наконец-то подошла к концу. Сейя потянулся и, отбросив в сторону пульт, перевел на меня взгляд, затуманенный смесью печали и усталости: – Нет смысла сидеть, Хару. – Ну так иди, ложись спать. Чего ты высиживаешь? – я огрызнулся скорее по-привычке. Последние несколько часов сблизили меня с Коу сильнее, чем двадцать лет знакомства и три с половиной года, проведенные под одной крышей. Он отвернулся, так ничего и не ответив. Через некоторое время обостренный ожиданием слух уловил едва слышное хлюпанье. Тут же, цепной реакцией, защипало в глазах и у меня. Я твердо дал себе слово, что не буду плакать – родителей запоздалыми слезами не вернуть. А отца бы это точно не привело в восторг. Однако сидя рядом со шмыгающим носом Сейей держаться было более чем тяжело. Сжав кулаки, я проковылял к окну. За окном брезжил рассвет. Дождь остановился около получаса назад, а сейчас, назло всему и вся, не взирая ни на чьи горести и проблемы, сквозь еще неприветливо-синие, изрезанные по краям облака пыталось просочиться хотя бы одним лучиком солнце, в вечной попытке согреть, приласкать, ободрить... Резкий звонок из прихожей отозвался непроизвольной дрожью, кому необходимость проникнуть к нам в квартиру в – я скользнул взглядом по настенным часам – в семь утра? – Коу! – А? Что? – погруженный в недоступные окружающим мысли, Сейя не сразу осознал, что звонят в дверь, и сейчас недоуменно разглядывал противно пищащую телефонную трубку. Коротким кивком я указал ему направление движения. Полуиспуг-полувопрос во взгляде, и Коу идет открывать дверь. Внутри меня пустота и равнодушие – хуже быть просто уже не может, какой смысл дергаться? Наоборот, отворачиваюсь вновь к пейзажу за стеклом. Странно... Когда это солнце успело так расправиться с перисто-ливневой армией туч вокруг себя, магическим образом превратив их в белеющих барашков облаков? Поразмышлять мне не дали, дуэт голосов из прихожей изящной подсечкой под колени заставил судорожно ухватиться за спинку ближайшего ко мне кресла. Не может быть... Я сплю? Бред воспаленного на фоне трагических событий сознания? Галлюцинации вследствие смешения категорически несочетаемых друг с другом медпрепаратов и алкоголя? Но это же Её голос! Я не мог ошибиться. Нечеловеческим усилием собираю волю в кулак и, еле-еле, цепляясь за стену как за последнюю надежду, я выполз в коридор. – Да послушай же ты... – Коу тщетно пытался вклиниться между потоком обрывочных фраз, что слетали с ее губ вперемешку с рыданиями. – Мичиру, Харука не... Новый всплеск слез, будто изощренная пытка, чуть не заставил меня спешно попрощаться с сознанием. – Мичиру... – неуверенно прошептал я, до конца не в состоянии поверить в ее присутствие. Девушка медленно развернулась в мою сторону, после чего, как мне показалось, мы оба забыли, как дышать...