Двое: Я и Моя тень

– Сейя, мать твою! Ты совсем оглох?! Звонок в третий раз огласил квартиру пронзительной трелью, разрывающей барабанные перепонки. И никто не спешил открывать. Коу растворился в недрах бесконечных квадратных метров подобно кубику льда в горячем кофе.       Вчера меня, наконец, что называется, "накрыло". Немало этому поспособствовал вынужденный отъезд Мичиру на некий фестиваль юных талантов. Не некий, конечно же... Это я так. Вполне себе на государственном уровне, а Мичиру позвали в жюри конкурса. Предложение было лестным, отказываться настоятельно не рекомендовалось, да и в принципе – ну а почему бы и нет? Однако, дабы не привлекать повышенного внимания к своей, пока что подвешенной в воздухе, персоне, я вынужден был остаться дома.       Минуло около месяца с тех памятных для всех событий. Потихоньку жизнь как-то входила в новую колею, свыкалась с новыми бороздами и камнями под колесами. Дни были заняты сражениями с юридическими дебрями, ознаменовывающими законодательство о наследовании, ночи... Ночи тоже были заняты, и далеко не сном.       И вот – она уехала, и я остался один. И как-то сразу ночи стали особенно длинными и острее ощущалось одиночество. Наполненные ночным холодом и редким гулом пролетающих самолетов, они были будто специально созданы для воспоминаний. Сначала появилась бессоница. Я ворочался с боку на бок по несколько часов кряду, подушка была слишком жесткой, одеяло то не защищало от холода, то, внезапно, раздражало своей тяжестью. Я скидывал его резким движением куда-то на пол и, раскинув в разные стороны руки и ноги, замирал, наслаждаясь легкой прохладой. Потом меня все же начинал бить озноб, одеяло возвращалось из ссылки обратно, я заворачивался в него, словно в кокон, и сворачивался в клубочек, помятуя, что поза эмбриона, по мнению ученых, самая правильная для сна. С точки зрения медицины. Но моему организму было плевать на все научные доводы. Ровно через пять минут все повторялось вновь.       Вслед за бессоницей пришла тоска. Пока была рядом Мичиру, все априори казалось верным. Нужным. Правильным, если хотите. Стоило ей исчезнуть – и вопросы вновь начали атаку моего разума. То, что на большинство из них не находилось однозначного ответа, и породило ощущение тоски. И безысходности. Жалкие попытки аутотренинга привели лишь к осознанию того, что и это мне не подвластно. Я не могу разобраться сам в себе, что уж говорить о жизни в общем? Я терпел ночь, терпел вторую. В четвертую открылось второе дыхание – я даже сумел немного поспать. А на пятую я не выдержал и напился. Хорошо так напился. От души. Русской водкой. Да, водился в нашем баре подобный раритет – кое-кто из дальневосточных поклонников Коу снабжал нас регулярно этой штукой. И вот попался в мои руки. Не стоило, вероятно, накачиваться алкоголем на голодный желудок, но я отогнал эту мысль, как крамольную и вредоносную.       И вот теперь ночка, проведенная, кстати сказать, в тяжелом, но все-таки забытье, по-полной отыгрывалась на моем организме. Преимущественно доставалось гудящей голове, но и желудку перепало достаточно. Старею. Раньше подобные возлияния на утро не оставляли ни малейшего следа, исчезая вместе с туманной дымкой рассвета. Звонок продолжал разрываться. Когда до меня дошло, что звон идет вовсе не от входной двери, вызов пошел на четвертый круг. – Алло, слушаю, – незнакомый на первый взгляд набор цифр на дисплее не добавил мне лишней вежливости. – Харука? – вопросительно-утвердительно произнесла трубка. Осталось согласиться. Голос смутно казался знакомым, но думать было лень. – Да. Кто это? – Джиба Мамору, – ответствовал собеседник и, прежде чем продолжить, погрузился в многозначительное молчание. Видимо, чтобы я успел прочувствовать всю важность момента. – Помните, мы как-то встречались. – Встречались вы с господином Коу, – зачем-то передернул я абсолютно невинную фразу. Оправданием хамству служило дикое желание чашки хорошего, крепкого кофе и холодный душ. – Мы можем поговорить? – тактично не заметил Мамору моей последней реплики. – Естественно. Вроде как именно этим мы сейчас и занимаемся. – Мне бы хотелось увидеть вас лично, разговор несколько хм... не телефонного характера. Ого! Это что-то новенькое... Господин Джиба имеет мне что-то сказать. Что? Я видел его два раза, но сейчас мне почему-то вспоминалась последняя встреча. Даже не встреча – случайный обмен сдержанными кивками вежливости на мототреке. Кажется, он тогда еще о чем-то спорил с Усаги... – Сегодня вечером вас устроит? – прервал сдержанный голос поток моих размышлений. – Почему нет? – парень успел уже заинтриговать меня. – В шесть вам будет удобно? Мне было удобно и в шесть и в восемь и в двенадцать. Причем – круглосуточно. Но сообщать ему об этом я, понятное дело, не стал. Просто согласился и, пришпилив на самом видном месте ядовито-зеленый стикер с напоминанием, отправился в душ. ***       Лишние пятнадцать минут, на которые опоздал Мамору, и которые я провел в никчемном ожидании, хорошего настроения не прибавили. Заведение было незнакомым, и можно было развлечь себя хотя бы разглядыванием внутреннего убранства и почтенной публики, тем более, что статус ресторана позволял увидеть здесь самые неожиданные лица. Но Мамору заказал для нас столик в отдельном закутке, отгороженном от общего зала тяжелой драпировкой портьеры, лишив невинного занятия. От скуки я даже сподобился вытащить мобильник и запустить какую-то электронную игрушку, но практически сразу свернул разноцветный курятник. Ну где его носит? Хотя... Час пик, пробки.       Официант скользнул в интимный полумрак, ставя передо мной бокал с вином. Ну, хоть так. Кивком поблагодарив за услугу, я пригубил рубиновой жидкости и вновь вернулся к изучению стен, в которые были вбиты бронзовые канделябры в псевдостаринном стиле. И вообще весь антураж заведения, скажу я вам, был неимоверно пафосным, с закосом на французское барокко времен Людовика XIV, чтоб ему там было спокойно. Интересно, откуда у типичного юриста средства на подобные общепиты? Решил произвести на меня впечатление? – Прошу прощения за опоздание. Пробки. Мамору выглядел великолепно, весь облик молодого человека не шел ни в какое сравнение с тем, что я видел до этого. Наметанный глаз мгновенно оценил неброский, но отлично пошитый костюм, в который был облачен юноша. С туфлями могу ошибиться, но легкий флер модного дома Gucci ощущался очень даже. Стильный look довершали массивный хронометр на левом запястье и едва уловимый аромат качественного парфюма. И это – тот самый скромный адвокат в зеленом пиджачке? Хотя, и в зеленом пиджачке он тогда выглядел достаточно импозантно. Неопределенно пожав плечами, я вернулся к недопитому бокалу. Хорошее вино, кстати. И вообще, весь вечер подозрительно хорош. Селезенка настороженно замерла в ожидании подвоха, пока желудок замирал от наслаждения благородным напитком.       Не встретив ни малейшей поддержки с моей стороны, равно как и интереса, Мамору в молчании занял противоположную сторону столика и сдержанно улыбнулся. Официант вновь появился из ниоткуда, интересуясь, желаем ли мы сделать заказ. Мы желали, что немедля и осуществили, после чего он исчез с чувством выполненного долга. – Итак? – неопределенно начал я, устав от многозначительного молчания и нелепых догадок. – Итак... – за вроде бы непринужденной улыбкой Мамору бегущей строкой читались неуверенность и сомнения. Он явно не знал, с чего начать. Что-то прикинув для себя, он все же заговорил. И чем дальше он продолжал, тем больше я скучал по второй бутылке водки, сиротливо стоявшей сейчас дома в окружении своих более благородных собратьев. Но водка была круче – никто не являлся столь шикарным анастезиологом, как эта дама.