***
«Катитесь оба ко всем чертям!» — эхом с нотками начинавшейся истерики звучал у Люции в голове собственный голос. В тот момент она сорвала его криком, вырвалась из хватки Дино, оттолкнула Мальбонте и улетела, не разбирая пути. Её не стали преследовать, и она получила возможность тщательно всё обдумать в столь необходимом сейчас одиночестве. На том самом месте, откуда она прыгнула, показывая Мальбонте свою непокорность… Чтобы в итоге послушно поддаваться его жарким поцелуям и млеть от низких стонов, ощущая трепет в низу живота. Она села на землю, не беспокоясь о пыли, с порывами ветра оседающей на тёмных штанах. Подтянула колени к груди и опустила подбородок на сложенные руки. Внешне грелась в полуденных лучах, а изнутри замерзала. Она всегда ценила независимость и потому зачастую оставалась одна, распугивая неукротимым характером потенциальных возлюбленных. Её отношения с парнями ограничивались одной ночью и молчаливым расставанием на утро. Многих отталкивал её высокий статус, кто-то боялся красоты и появления конкурентов, но большую часть она отвергала сама и в какой-то момент искренне поверила в то, что не создана для любви. Люция не вожделела мужчин слабее неё, презирала нерешительных и трусливых. А поскольку в школе была сильнейшей, то быстро смирилась с постоянным одиночеством. Для окружающих — гордым. Для неё самой — вынужденным. В памяти остаточными фрагментами сохранились видения, и будь у неё возможность выбирать, какую судьбу она предпочла бы? Сжалиться над бывшим соперником и принять его чувства? Она считала его достойным, но не любила. Никогда не любила. Или стать женой амбициозного правителя, настроенного на радикальные перемены даже ценой тысяч жертв? Быть ему практически равной, но в то же время постоянно находиться в тени чужого величия? Быть рядом до тех пор, пока он проявляет благосклонность. Но что, если однажды ему надоест? Враги ведь не могут любить друг друга. Не должны. Это неправильно. Это сделает её предательницей. А отвернувшись от испытываемых чувств, она предаст саму себя. И неизвестно, что будет страшнее.***
Это было странно, однако они оба оставили её в покое. Мальбонте занялся подготовкой к нападению на цитадель, а Дино, находясь рядом, просто перестал замечать её присутствие. Иногда Люции казалось, что они намеренно сговорились игнорировать её, тем самым наказав за ответ, который она так и не дала. Отстала от неё и Ости, ныне превратившаяся в серое подобие собственной тени. Люция даже пыталась с ней заговорить, но бывшая подруга словно окружила себя и своё сознание непробиваемой стеной. И стало как-то совсем тоскливо. А потом случилось одно из самых жестоких противостояний в истории Небес. Война, затронувшая самих Творцов, едва не расколовшая мир и не позволившая никому остаться безучастным. Люция убивала субантр, уворачивалась от атак обеих сторон, однако сама старалась не ранить ни демонов, ни ангелов. Она пообещала себе не опускаться до слепой ярости в отношении бессмертных. Терялась в хаосе из криков, лязга металла и звука ударов от сталкивающихся крыльев. Отовсюду летели искры, вынуждающие прикрывать лицо, складывать крылья за спиной, чтобы не опалить перья. Перед ней рухнул поверженный ангел в искривленной, неестественной позе. Его грудная клетка поднялась в последний раз, глаза остекленели, и он обмяк в растекавшейся луже крови. В толпе Люция заметила Вики, которая помогала Дино и Энди отбиваться от чудовищных птиц. И её взгляд, не сводимый с сына Фенцио. И его взгляд — благодарный, по-знакомому тёплый, но теперь направленный на непризнанную. Неподалёку от них боролась Мими, чей стиль боя скорее напоминал танец. Она прикрывала спины союзников и изящно кромсала врагов. Сражение выматывало всех, но прекратилось словно по щелчку, когда Мальбонте вместе с Уокер оказался у врат Шепфа. Для остальных время как будто остановилось, перестав существовать до тех пор, пока в высшем конфликте не будет поставлена точка. В один момент голова Люции взорвалась болью, затуманившей сознание и чёрной пеленой застелившей зрение. В памяти ощущалось копошение чьей-то руки, бесцеремонно ведущей непонятные поиски среди давно затерянных и, напротив, совсем свежих воспоминаний. — Ты тут один? Рывок, и Люция мучительно вскрикнула. — А я монстр. — Мне нравятся монстры. Упала на колени, почувствовав, как слёзы хлынули солёным потоком по щекам. — Ты не похож на монстра. Попыталась сосредоточиться на образе, но не смогла. — Пойдём со мной. С кем она говорила? Её маленькая ладонь сжимает комок земли и швыряет ему в лицо изо всех сил. — Сам дурак! Почему он далеко от неё? — Если пойду с тобой — сделаешь меня принцем? Вот если бы я был королём, ты стала бы моей королевой. Почему он так близко? — Ты же понимаешь, что я не позволю тебе улететь отсюда? Как тебе ещё парочка худших поцелуев, Люция? Почему она сразу не узнала его? …ты тут один? …один? — Что-то плохое приснилось, моя маленькая дьяволица? Кошмары — всего лишь неприятная иллюзия. — Просто… забудь. Нет.***
«Несущая Равновесие» Вики Уокер выступала с вдохновляющей речью. У неё и вправду был к этому талант. Именно она убедила бессмертных прекратить войну, рассказала о Шепфамалуме и той вопиющей несправедливости, что постигла его, Мальбонте и большинство демонов. Таким образом бывшая непризнанная принесла ещё и мир, не такой хрупкий, как прежде. Люция посетила церемонию, но держалась отдалённо одиноким мрачным силуэтом. Речь Уокер завершилась, и пространство на заднем дворе школы заполнилось бурными аплодисментами. Мими обняла подругу, смеясь сквозь слёзы. Энди с улыбкой показал большой палец, поднятый вверх. Дино деликатно отвёл Вики в сторону, и вскоре они вместе исчезли из поля зрения. Мальбонте был окружён любопытными бессмертными — в основном учениками школы — засыпавшими его множеством вопросов, на которые он охотно отвечал. Казалось, что в жизни, вернувшейся на круги своя, каждому нашлось своё место. Кроме неё. Может быть, демоны и не обрадуются вовсе, увидев её на троне? Может быть, добровольно уйти в Небытие будет неплохим финалом для такой, как она? Люция бросила последний взгляд на собравшихся, покинула задний двор и, разбежавшись, бесшумно расправила багровые крылья.***
Она не смогла пересилить себя и не попрощаться с бессмертными, которых считала, но до сих пор боялась называть своими друзьями. В зале отстроенной школы были накрыты огромные столы для торжественного ужина. Ангелы сидели рядом с демонами, непризнанные могли спокойно присоединиться к любой из смешанных компаний. Больше никаких запретов и ограничений. В толпе танцующих и весело галдящих бессмертных Люция заметила мелькнувшую макушку Мими, в глубине души обрадовавшись, что прощаться придётся с самой беззаботной из друзей. С той, кто скорее всего не станет задавать неудобных вопросов и сразу вернётся к общему веселью. Она подняла руку, чтобы помахать Мими, но вдруг была перехвачена сильной ладонью, сжавшей её запястье. За своим отчаянием она даже не заметила, как он подошёл, хотя выделялся внушительным ростом среди остальных. — Люция, может быть, сегодня поужинаем вдвоём? — руку её сжимал уверенно, не позволяя сбежать под первым попавшимся предлогом. — У меня в покоях. Она оглянулась на Мими, но та уже растворилась в разнокрылом празднестве, забрав с собой шанс отказаться от предложения, которого Люция больше всего боялась и ждала одновременно. — А тебя часом не подменили? Ты правда спрашиваешь моего мнения, а не приказываешь? — ленивая провокация, потому что она не могла без сопротивления. — Могу приказать, если хочешь, — его усмешка была способна вскружить ей голову своей сексуальностью. И успешно вскружила, поскольку в комнате они оказались на удивление быстро. Впрочем, что было плохого в том, чтобы согласиться напоследок? Для него эта ночь наверняка ничего не будет значить. Просто очередная победа, которых на этой роскошной кровати произойдёт ещё немало. Люция схватила бутылку глифта с низкого столика, задумчиво повертела в руках и вернула на место. — С этим лучше не перебарщивать, — заговорила в духе белокрылых зануд, — от глифта потом уснуть не получится. — А мы будем спать? — Мальбонте с щелчком запер дверь, отгораживая их от остального мира. Подчёркивая интимность, которую крайне нежелательно нарушать посторонним. Уши Люции предательски покраснели в несвойственном для неё смущении. Захотелось расстегнуть верхние пуговицы на блузке, чтобы хоть немного остыть, но что-то подсказывало не торопиться, и она заставила себя опустить руки. — Мы будем ужинать. А потом я пойду к себе, — вырвалось само, противореча внутренним желаниям. Она давно заметила, что была буквально соткана из таких противоречий и в этом походила на Мальбонте, только его грани имели чёткий контраст, её же — пересекались и обвивались раздражающей двойственностью, от которой периодически приходилось страдать. — Если всё ещё рассчитываешь на Дино, то… — Не рассчитываю, — ответила резче и грубее, чем хотела первоначально. И вновь отвлеклась на столик, дотягиваясь до тарелки с нарезанными сочными фруктами, но руки Мальбонте тут же оказались на её талии. Он обхватил её, не давая Люции ни шагу сделать в сторону. Поймал властным капканом, но на кровать не толкнул, лишь заглянул в глаза и, увидев в них нечто неудовлетворительное, процедил: — О чём ты думаешь? Люция отвела взгляд; она пришла сюда за терапией иного вида. — Сделаем это без лишней болтовни, — явно напрягала его своим равнодушием. Попыталась пошевелиться, но тщетно. — И что дальше? Убьёшь себя где-нибудь в лабиринте? — Как ты… Дыхание перехватило болезненным комком в груди. Люция совсем забыла, что для сильнейшего из бессмертных какие-то жалкие блокировки сознания не помеха. Он увидел план в её глазах. Прочёл до малейшей детали. — У тебя на лице всё написано, — хмуро подтвердил догадки, — я молчу про мысли. — Тогда радуйся. Никто не будет соперничать с тобой за власть, никому не понадобится трон… Её крылья нервно дёрнулись, созданным порывом затушив большую часть свечей. Глаза Мальбонте были чёрными, однако во тьме покоев сияли привлекательным блеском, способным поглотить или испепелить в зависимости от ситуации. — Ты дура, Люция, — сейчас он прожигал её. Нет, выжигал напрочь греховное стремление наложить на себя руки и сделать легче… кому? Никому. В том-то и дело. — Повторяешься, «повелитель», — она не сомневалась в том, что он помнил, — и принцем со мной уже не станешь. — Зато ты со мной станешь королевой. Точно помнил. Должна была вырваться и отстраниться, но коснулась ладонями его груди. Новым взмахом затушила последние свечи. — Я передумала. Меня это больше не интересует. И окончательно погасила своё негативное «я», когда он наклонился, чтобы прошептать прямо в губы: — Это приказ, а не предложение, Люция. Она не сдержала***
Они наблюдали редкий золотистый закат на территории бывшего подпольного лагеря, где ныне развивался полноценный город. Тёплые оттенки тянулись по небу персиково-розовыми полосами, украшая постепенно исчезающий за горизонтом солнечный диск своеобразной короной. Очень символично для сегодняшней встречи. — Хочу, чтобы заходящее солнце было свидетелем, — Мальбонте взял Люцию за руку, привлекая внимание и поворачиваясь к ней с мягкой улыбкой, — Люция, дочь Сатаны и совершенно невыносимая, упрямая принцесса, ты согласна разделить со мной правление над демонами? Полосы на небе потемнели, приобретая красноватые — клубничные — цвета. Шум города затихал, и будто всё вокруг сосредоточилось на них. — Значит, всё-таки предложение? Он усмехнулся. Она согласилась.***
Он подаётся навстречу, в отчаянном стремлении тянется к её руке, чтобы схватиться как за спасательную верёвку, но проходит сквозь. Она вздрагивает, не понимая произошедшего, испуганно смотрит на него и растворяется в воздухе подобно иллюзии. Его последняя надежда на спасение. — И мальчик с девочкой больше никогда не встретился? Люция с улыбкой провела ладонью по тёмным волосам сына и поцеловала его в макушку. — Встретился. Спустя много-много лет. Они стали королём и королевой, и у них появился маленький принц. — Люблю твои сказки, мам, — ребёнок сонно прикрыл глаза и зевнул, — папа рассказывает только про завоевания, а мне нравятся приключения и дружба. — Я знаю одну такую историю, но она будет долгой. Может, в следующий раз? Маленький демон вмиг распахнул алые глаза, загоревшиеся любопытством. — Нет, хочу сейчас! Пожалуйста, мама! Люция устроилась удобнее, поправила одеяло сына, заботливо подоткнув, и шёпотом начала неторопливый рассказ: Есть повесть о братьях, что живут на небесах. Один светел как день, другой как тьма…