Тяжёлая техника

MIIA — Dynasty

— Привет, малыш! — ласково и с довольной улыбкой произносит Ким, когда Лиза приземляется рядом с ним на заднем сидении. — Пф, — фыркает Лиза, расстёгивая замок длинного зелёного пуховика, который можно было и не застёгивать, раз поедет она в машине, с комфортом, — я тебе не малыш. — ну ладно, комфорт только физический. — Я привык тебя так называть, — Ким всё также любит, когда Лиза дуется. — Отвыкай, — грозно метнув в него молнии и отворачиваясь к окну. — Ну и зачем я тебе? Специально соврал, будто не знаешь английский? Они ведь его знают, могли бы вообще без переводчика обойтись. Ким даёт указание водителю ехать в центр. Указание на чистейшем английском. — Я хотел увидеть тебя, — мужчина садится поудобнее, развернув тело полубоком к девушке и запрокидывая голову на спинку сидения, разглядывать без стеснения озлобленный комочек напротив начинает. — Ещё скажи, что это ты подстроил, чтобы нанятый переводчик не пришёл, — не особо веря в это, Лиза с усмешкой зыркает на мужчину. — Конечно! Что? — Что? Как такое может быть? — Как ты это сделал? — Всего лишь заплатил больше, — видимо, Ким очень гордится собой, сияя своей улыбкой фирменной. — Пф, — фыркнув ещё раз, Лиза закатывает глаза. — Деньги девать некуда? Вон сколько людей голодают, лучше бы накормил их. — Всех не накормишь, а тебя увидеть мне было необходимо, — Ким никогда не скрывает своих чувств, не стесняется их, всегда правду говорит, даже ту, что смущает или злит. — Я скучал по тебе… Ким берёт руку девушки в свою, заставив её вздрогнуть и оторваться от разглядывания окна. Он не даёт отдёрнуть, крепко держит, настойчиво. — Тэхён! Отпусти, — шикает Лиза. — Сильно скучал, малыш, — тихо, шёпотом, переплетая их пальцы. Руки его горячие, как и всегда. Сильные. На соединённые пальцы смотреть хочется, неожиданной близости радоваться. Как кстати зима на дворе, куртка не позволит увидеть мурашки, по телу девушки побежавшие от прикосновений, таких знакомых и когда-то желанных. — А я тут при чём? — Лиза злится на свою секундную слабость и сердце, которое галопом несётся туда, куда разуму не хочется. — Ты меня бросила, оставила совсем одного, — без укора, но с грустью, медленно проводя большим пальцем по нежной девичьей коже. — Ты мне изменил! — больше слабости не будет, уверена Лиза, ведь такие воспоминания не сотрутся, не исчезнут, даже не побледнеют со временем. — Ты всё ещё веришь кому-то, но не веришь мне? — с горькой усмешкой, продолжая гладить руку девушки. — Я бы очень хотела поверить тебе, — закусывая губу, чтобы не выдать своё состояние, Лиза притворяется сильно заинтересованной происходящим на улицах города. — Покажи мне город, ты говорила, что он красивый, — Ким не выпускает руку девушки, но тему решает сменить. — Был красивым, пока ты тут не появился, — в голосе Лизы нескрываемые злость и раздражение. — Я так красив, что затмил своей красотой целый город? — не понятно шутит он или нет, слегка пригнув голову, разглядывает проплывающие мимо улицы, которые уже оделись в ранние зимние сумерки и зажглись разноцветными огнями фонарей, светофоров, рекламных вывесок. Ты его осквернил. Теперь и здесь будут воспоминания о тебе. Куда ещё мне переехать, чтобы ты не нашёл? — Нашёл когда приезжать — зимой. Холодно, снега по колено, из машины не выйдешь… — Почему не выйдешь? — не понимает Ким. — Ты надел туфли, — делая упор на последнее слово, — на босу ногу, — бросает короткий взгляд на ноги мужчины. — А на улице минус пятнадцать, на минуточку. Улыбка сияет на лице мужчины. Заметила. Заботится. — Хотя чего это, сам вырядился, знал, куда едешь. Так что пойдём погуляем, покажу тебе город, — без намёка на шутку, даже намереваясь заговорить с водителем, чтобы остановил авто. — Э-э-э, нет, малыш. Погулять мы ещё успеем, у нас целая неделя впереди. — Перестань меня так называть! — зло, но уже как-то не очень. Лиза сильно хочёт спать. Тепло, царившее в салоне, плавный ход машины класса люкс, спускающаяся на город ночь баюкают девушку, уже и злиться сил нет. — Хорошо, — Ким смеётся. — Ты, видно, устала. Давай просто прокатимся по городу, он и правда выглядит красивым. — Это только центральные улицы такие, — и Лиза всё-таки даёт указания водителю ехать только по центру. Тут и площадь Ленина с ледяными фигурами, и Карла Маркса со старинными постройками, и монументальные памятники Комсы[1] и площади Славы. Указания на русском. — Ха-ба-ло… — по слогам пытается произнести название города, действительно восторгаясь если не красотой, то хотя бы непривычной для корейского глаза обстановкой. — Ха-ба-ро-в-с-к, — устало, с ленцой поправляя иностранца. — Ха-ба-ло-пхы-сы-кхы? — Ну что-то такое, — даже улыбка появляется, хоть и слабая, на губах, что в последние минуты только от злости кривились. В салоне наступает тишина, так много обоим сказать хочется, но сил нет говорить. И всё невысказанное испортить может хоть и не совсем мирную, но спокойную атмосферу вечера. Одной бы высказаться, поистерить заслуженно, порыдать на груди когда-то любимого, всю боль и обиду выплеснуть, о чём думала все эти месяцы, раскрыть, да хоть немного успокоиться, вторую сторону выслушать. Второму бы перестать злить её, провоцировать, объяснить нормально, не загадками, что случилось тогда, свою обиду раскрыть, что не ему, а другим поверила. Лиза перестаёт бороться со сном, прикрывает глаза и сны ловит обрывками. На плече рука тёплая, голова во что-то мягкое утыкается, знакомый аромат совсем близко чуется. — Помнишь, в Сеуле как-то домой ехали с тобой после встречи у Минов? Ты мне первый поцелуй подарила тогда, — шепчет бархатно не в ухо, а в самое сердце. — А ты мне изменил, — как в бреду отвечается. — Пусть так… — Уже не отрицаешь даже… — окончательно сном забывается.