Тяжёлая техника

Lenny Kravitz — Good Morning

Просыпаться совсем не хочется. Так тягуче нежно, тепло под невероятно мягким одеялом. Одеялом, которое чужое. Лиза открывает глаза. Тусклый свет проникает сквозь щель в двери. Вспоминать вчерашний день совсем не хочется. Так тягуче сладостно, мягко на невероятно большой кровати. Кровати, которая чужая. Вставать совсем не хочется. Так тягуче страшно, боязно от невероятно притягательного аромата. Аромата, который чужой. Догадаться, где Лиза проспала всю ночь, не составляет труда. Здесь всё пахнет им. Ухватив подушку за край, девушка вдыхает любимый аромат его духов. Он прилетел только вчера, почему подушка так сильно пропахла его запахом? В соседней комнате раздаётся шум и мелькает тень, на секунду лишив Лизу хоть какого-то источника света. Телефон звонит. Всё та же мелодия, он её не поменял. В отличие от истерички Лизы, которая стёрла всё, напоминающее о нём. Из памяти. Телефона. Он говорит тихо, её сон бережёт. Стоит закрыть глаза, и как будто ничего не изменилось. Она снова в Сеуле, в его квартире, где обосновалась сначала временно. Он встаёт всё также рано, уже решает дела компании, хотя через час побежит на учёбу, которая для него лишь формальность. Побегут они вместе, взявшись за руки, и отпустят друг друга только у входа в кампус и только до обеда. Красивая была сказка да закончилась. Настроение у автора испортилось, на главных героях отыгрался. — О, ты уже проснулась! — Тэхён входит в комнату неожиданно. Он явно не хочет будить девушку, теряется даже. — Доброе утро, малыш! — улыбка такая ласковая, заставляет усомниться, а не сон ли это, иль, может, сказка и не кончалась. — Почему я у тебя? — решает доброту игнорировать, хоть совсем и не хочется. — Потому что кто-то уснул прямо в машине… у меня на плече, — Тэхён поправляет чёлку, пряча довольную улыбку. — А адреса твоего я не знаю. — И разбудить никак нельзя было, да? — А ты помнишь, как я тебя сюда принёс? — Нет… — к чему это он? — Ну вот, и как бы я тебя разбудил? Ты не проснулась, даже когда я тебя раздевал. Что? До Лизы только доходит, что под одеялом она в одном белье. Зарыться поглубже, чем просто под одеяло, захотелось. — Зачем ты меня раздел? Как ты посмел? — Не удержался, прости, — в хитром взгляде ни капли раскаяния. — К тому же не могла же ты спать в моей постели в одежде, в которой проходила весь день. Да-да, чистюля. — А ты где спал? — вопрос возникает сам. Тэхён пожимает плечами, разворачиваясь к выходу: — В своей постели. Что? — Ты спал здесь? Со мной? Мы… — спали вместе? — А на диване ты не мог лечь? — вслед уже исчезнувшему из поля зрения мужчине. — Я должен хорошо высыпаться, — доносится из другой комнаты. Отличное начало дня, зашибись! — Одежду хоть мне дай! — только близко не подходи, а то покусаю. — Она на кресле у кровати. Лиза быстро вылезает из-под одеяла, — «хоть бельё оставил», — и проходит к креслу, на котором лежит чемодан с одеждой, но вся она чужая. Выхватив первое попавшееся, девушка быстрее натягивает на себя, как оказалось, знакомую футболку — белую, длинную, уже вытянутую, с надписью CELINE чёрными буквами. Если раньше Лиза часто в шутку спрашивала: «Ну и кто такая Селин?», — изображая ревнивую гёрлфренд, то сейчас как-то не смешно, вдруг ту клушу и правда звали Селин… дошутилась. — Где мы? — спрашивает Лиза, выйдя из спальни и оказавшись в просторной комнате-гостиной. Обстановка — прям президентский номер. — В гостинице, — не отвлекаясь, Тэхён увлечённо печатает на ноутбуке, покусывая нижнюю губу от напряжения. Лиза подходит к окну, ещё темно, но в свете фонарей открывается потрясающий вид на реку Амур, надёжно скованную льдом, и на набережную. Прям как в Сеуле, у реки Хан… — Говорят, эта ваша река самая широкая в России, — мужчина бесшумно подходит и, отдёргивая плотные шторы, встаёт рядом. — Не самая, есть ещё шире. — Вот это да! Даже не представляю… — Поезжай в Сибирь, представишь. Правда, в этом месте Амур тоже не самый широкий, вот ближе к Охотскому морю… — Как-нибудь обязательно… поедешь со мной? — лукаво глядит на девушку и снова оборачивается к окну. — Мне нужен будет переводчик. На каком языке говорят в Сибири? Лиза прыскает: — На сибирском. — Он похож на русский? — Он и есть русский. Везде в России говорят на русском, здесь тебе не Корея, где в каждом углу говорят на каком-то своём диалекте, — Лиза отворачивается от окна. — Где тут душ? — Да ладно, в такой большой стране и нет диалектов? — искренне удивляется мужчина. — Есть, конечно. Учёные выделяют аж три. Где душ-то? — Всего три? Да что ты пристал-то. — У нас говорят на более, чем 50 языках, но почти все люди знают и понимают русский. Только не заходи в тайгу, а то тебя покусают вот такие, — между большим и указательным пальцами девушки примерно десять сантиметров, — комары, а на запах крови сбегутся все волки, и тогда вообще никакой язык тебе не поможет. В остальном всё будет окей, — не засмеяться от округлившихся корейских глаз сложно. — Покажи мне душ и дай мою одежду, — Лиза уже теряет терпение, учить иностранца российской диалектологии она не собиралась. — Душ в спальне, одежда уже там, — Тэхён тоже отрывается от любования великой рекой и оборачивается. — Ва-а-а, ты выглядишь… красиво, — взгляд быстро пробегает по девушке. — Тебе идёт моя футболка. — Тебе тоже идёт, — что уж тут таить, точно такая же футболка красуется на теле мужчины и вызывает самые радостные воспоминания совместной жизни в Сеуле. Лиза так любила просыпаться утром и видеть такого уютного, домашнего растрёпанного Тэхёна в растянутой футболке и любимых коричневых штанах. Эх… В душе, только раздевшись, Лиза понимает, что не знает, который час. Помыть волосы или уже не стоит? Наспех обернувшись футболкой, девушка приоткрывает дверь в спальню, сразу же столкнувшись глазами с Тэхёном. — Эм… А время сейчас сколько? — первой отводя взгляд. — 7.35. У нас ещё целый час, — мужчина же не может справиться с соблазном ещё раз взглянуть на… взгляд проходится по обнажённым плечам девушки, цепляется за неприкрытый футболкой кусочек тонкой талии и бедра… Эх… — Какой час! У нас совсем нет времени, — возмущается Лиза, моментально захлопывая дверь, чтобы скорее привести себя в порядок. — Почему? — Пробки!