Солнце, лето и первая любовь

— Можно я попрошу тебя об одном одолжении? — Генка опустился рядом с Софой на бревно. Они всей компанией снова расположились на своём обычном месте на берегу реки. — Почему бы и нет? — пожала плечами девушка. — Только сначала обещай, что то, что я тебе сейчас расскажу навсегда останется между нами, — заговорщическим шёпотом произнёс Гена. — Клянись! — Честное Комсомольское! — Софа слегка насторожилась, но любопытство взяло вверх, так хотелось узнать чужой секрет. — Так вот, слушай, — начал Генка. — Ты мне должна помочь с одним дельцем… — Ну, давай уже, говори свою тайну! — нетерпеливо отреагировала девушка. — Я не собираюсь тут час сидеть и ждать, пока ты дойдёшь до сути дела. — Хорошо, хорошо. Продолжу… Моё одолжение отчасти связано с Васей, — глаза Генкиной собеседницы сверкнули любопытством. — Так что там с ней? — Не перебивай! Дело в том, — Гена слегка замялся, — что мне… нравится Василиса! Софа издала удивлённый звук. «В этом мы с тобой похожи», — подумала она. — И что я должна сделать? — недоверчиво уточнила девушка. — Я что, просто должна хранить тайну твоей влюблённости в Василису до гроба? — Хватит быть такой грубой! Если ты не хочешь мне помогать, то я уйду. — Ну уж нет! Раз начал, тогда уж и продолжай! Я заинтригована. Так в чём я должна помочь? — Я осенью уезжаю учится и хочу наконец признаться Васе в любви. Я боюсь, что если я не сделаю этого в скором времени, то я не решусь уже никогда. — Так признайся! — в груди у Софы больно кольнуло, и она почувствовала нарастающее раздражение, поднимающееся откуда-то из глубины её подсознания. Это была ревность, жгучая и неумолимая. Она чуть было не взяла верх над Софой, и не заставила её высказать Гене всё, что она о нём думает. — Но мне нужна ты! Я знаю, что вы с Василисой сильно сблизились за это время, и я прошу тебя о помощи, — по тону Генки было понятно, что он по-настоящему нуждается в помощнике. — А что я могу сделать? — как ни пыталась Софа поумерить свой пыл, вопрос всё равно получился резким и грубым. — Да что же ты злишься так? Не хочешь — не надо. Попрошу кого-нибудь другого, — Гена уже чуть было собирался встать, но Софа схватила его за руку и усадила на место. «Ведь он не виноват, что общество так устроено. Он может признаться в любви, не боясь осуждения, а я нет, и это моя проблема. Я не должна на него злиться. Это может только усугубить ситуацию. Вдруг он догадается, что я ревную? Нет уж, я не должна открывать хоть кому-то свои слабости!» — анализируя ситуацию и мысля логично, Софа всё же смогла утихомирить нахлынувшие чувства. — Постой, Гена! Я вовсе не хотела тебя обидеть. И я обязательно тебе помогу! Мы же друзья, да? А друзья всегда друг другу помогают, — произнесла вслух девушка, успокаивая не сколько Генку, столько саму себя. «Вести себя надо, чтобы не вызвать никаких подозрений», — мысленно напомнила себе она. — Ты же знаешь, что на этих выходных мы хотим идти в заброшенную усадьбу за лесом? — спросил Гена. Софа кивнула. — Я хочу, чтобы ты, пока мы будем там, организовала нам с Васей время наедине и посторожила, чтобы нас никто не прервал. «Ну, началось…» — подумала девушка. — Просто мы редко остаёмся с ней вдвоём, и у меня никогда не получается подгадать правильный момент для признания, — тем временем продолжал Гена. — А ты сможешь помочь мне, потому что нашла с Васей общий язык лучше всех. К примеру, заманить её куда-нибудь, чтобы другие не мешали или уговорить выслушать меня. — Ты ведь не сделаешь ей ничего плохого? — спросила Софа. — Нет, Соф, конечно нет! Мы дружим с ней уже десять лет, и я люблю её уже давно и очень сильно! Как я могу причинить ей вред? «Вот бы и я могла так просто ей признаться». — Тогда по рукам, — сказала Софа и протянула Гене ладонь для рукопожатия. — О чём вы тут болтаете? — Василиса плюхнулась на бревно справа от Софы, отчего вторая вздрогнула, а Генка покраснел. — О тебе, — заверила подругу девушка. — Нет-нет! Вовсе нет! — заволновался Гена. Он выглядел так забавно в своём смущении. Неужели и Софа так выглядела, когда дело касалось Василисы? — Мы болтаем…ээээээ… о погоде. *** Так как ребята собирались вернуться в деревню до темноты, выходить в их маленький поход пришлось рано. Когда, уже выбегая из дома, Софа сообщила бабушке, что придёт только к ужину, та нагрузила её кучей провизии: банкой варенья, пирожками с капустой, завёрнутыми в газету, большущим термосом с горячим травяным чаем и парой бутербродов с колбасой. Под тяжестью тяжёлой авоськи, полной еды, было трудно быстро идти. И так как Софа вышла из дома позже положенного, она опоздала к назначенному времени на целых десять минут. Подходя к месту сбора, девушка заметила подбегающую к ней Василису. Та засуетилась вокруг неё, как курица-наседка вокруг своего яйца, выхватила тяжёлую сумку из рук и стала подгонять: — Чего же ты так плетёшься? Мы тут ждём тебя все, уже хотели отправляться, думали не придёшь! — Это всё бабушка… — попыталась оправдаться Софа, она всё ещё с трудом дышала после забега с тяжестями в руках. — Что у тебя в этой сумке? Кирпичи что ли? — ворчала подруга. — Бутерброды… и чай, — пристыжено отвечала Софа. Путь до заброшки был долгим и проходил по лесистой местности. Позвали с собой почти всю дружную компанию. Большинство, конечно, уже побывало в усадьбе прошлым летом или ещё раньше. К примеру, Василиса с Генкой, как коренные жители деревни, изучили её вдоль и поперёк за своё детство и не были так заинтересованы в походе, как многие другие. Маринку взяли с собой в первый раз. В прошлом году она считалась ещё совсем за ребёнка, и старшие члены группы общим советом решили, что такие похождения слишком опасны для неё. А сейчас Марина гордо вышагивала по тропинке впереди всех. Изредка она ускорялась и убегала вперёд подскоками, отчего её льняные кудряшки смешно подпрыгивали; или прокручивалась вокруг своей оси, отчего один раз даже запнулась о подвернувшуюся под ноги кочку и распласталась на земле. После этого случая Марина стала идти спокойнее и слегка прихрамывая на одну ногу. Спустя примерно час пути пешком, правда с остановками, потому что Зина постоянно жаловалась на усталость, компания прибыла наконец к месту назначения. Маринка оповестила их об этом громким победным вскриком, который спугнул ворон с близстоящего дерева. Перед взором Софы открылся вид на величественное здание с зияющими чёрными проёмами вместо окон. Когда-то оно наверняка выглядело очень красивым и богатым, но сейчас превратилось в настоящий дом с привидениями из детских страшилок: обвалившееся крыльцо, гора мусора, валяющаяся недалеко от входа, половина двери, торчащая из проёма и облезшая штукатурка на стенах в некоторых местах, открывающая вид на насквозь прогнившие доски. — Итак, инструкция для всех тех, кто никогда раньше здесь не был! — громко начал Гена. Софа приготовилась слушать. — Во-первых, следуем за мной и никуда без моего разрешения не отходим! Тут полно вещей, об которые можно пораниться, а в крайнем случае вы вообще провалитесь на этаж ниже через прогнивший пол. — Во-вторых, если мы хоть кого-то постороннего увидим, сразу оперативно уходим! — подхватила Василиса. — Помните историю про то, как мы с Генкой убегали от маньяка-педофила, которого мы тут встретили? — А есть вероятность, что мы встретим тут ещё одного маньяка-педофила? — ойкнула Зина. — Этого никто не может предугадать, — заверил её Гена. — Может, уже пойдём? — спросил Вова «Заяц». — Ты каждый раз рассказываешь эти глупые правила! — Вовк, может заткнёшься? Мы, как ответственные взрослые должны не допустить, чтобы кто-то из новеньких попал в какую-нибудь неприятность, — разозлилась на него Вася. — А если ты сбежишь и попадёшь в руки к кровожадным наркоманам-сатанистам? — Эй! Мы вообще-то одного возраста! — обиделся Вовка. — Неверно, я старше тебя на пять месяцев! — хихикнула Василиса и щёлкнула «Зайца» по носу. — Отстань ты уже от моего Вовчика, — заступилась за парня Зина и увела его за руку в сторону. — А есть третье правило? — включилась в разговор Марина. — Ты должна слушаться меня во всём, Маринка, — Гена положил руку девочке на плечо. — Мы обязаны за тобой присматривать, как за самым младшим товарищем. Он потрепал отбрыкивающуюся Маринку по кудрявой голове. Наконец, они все вместе зашли в здание. Софа старалась держаться, как можно ближе к Василисе, словно к неиссякаемому источнику безопасности. Девушка по природе своей была немного боязливой и осторожной, а история про маньяков-педофилов чуть не лишила её дара речи. — Чего ты такая молчаливая? — спросила девушку Вася. — Поражена красотами нашей местной архитектуры? — Ага, — согласилась Софа. — Это место такое таинственное и в тоже время тут красиво. — Рада, что тебе нравится, — улыбнулась Василиса. Рыжеволосая девушка слегка сжала Софину руку и тут же отпустила. Это действие снова вызвало краску на лице у Софы. «И почему это случается каждый раз?» Они шли по заброшке всей своей небольшой группой, каждый болтал о своём, и получившийся галдёж расползался эхом по всему зданию, отталкиваясь от высоченного потолка. Маринка своим звонким голосом озвучивала каждую попавшуюся ей на глаза интересность: «Вот на стене написано неприличное слово!», «Ой! А там крыска пробежала!», «А тот силуэт случайно не наркоман-сатанист?» или «Ого! Смотрите какая большая арматурина из пола торчит!» Пройдя ещё несколько метров, они вышли к большой комнате, бывшей раньше либо гостиной, либо столовой. На потолке виднелась полуобвалившаяся лепнина, остальная часть которой раскрошилась по полу. Неприятными шматами со стены слезала бледно-жёлтая краска. Сверху на ребят смотрела устрашающая морда полустёртого нарисованного ангелочка. Высокая дверь с вставкой из осколков разноцветного стекла выходила на небольшую веранду с редкими обломками перил. Окна не сохранились совсем, через пустые проёмы в помещение проникал тёплый летний ветер с запахом черёмухи. — Мы называем эту комнату «Малая столовая», — пояснила Василиса. — Про неё всякие бомжи и наркоманы вряд ли знают, потому что она находится в глубине. Мы обнаружили её прошлым летом, когда пытались найти спуск в подвал. — А вы всё-таки нашли его? — поддержала беседу Софа. — Нет. — Я забыл про одно важное правило! — подал голос Гена. — Ни в коем случае не ходить на второй этаж! Там недавно лестница обвалилась, и он ещё нами мало исследован. «Очень уж мне туда хотелось», — проворчала про себя Софа. Петя, до этого никак не показывающий своё присутствие, вдруг вынул из своего гигантского рюкзака радиоприёмник и поставил его на пыльный подоконник. Зина с Мариной вынули из пакета большое клетчатое одеяло и разложили его на полу. — Это будет пикник! — пояснила Маринка, вынимая откуда-то из-за пазухи кулёк с пирожками. Софа тоже достала свои запасы и расположила их на импровизированной скатерти. У Вовчика нашлись карты, и все сели играть в подкидного дурака. Азартная Василиса была просто королевой карточных игр и всё время выигрывала (не исключено, что она жульничала), а Софе, как назло, не попадалось ни одного козыря. В итоге девушка осталась совсем в дураках, и настроение её заметно ухудшилось. Петя переключил радиостанцию и оттуда полилась знакомая песня, одна из Софиных самых любимых: Oh, the night is my world City light, painted girls In the day nothing matters It's the night, time that flatters In the night, no control Through the wall, something breakin' Wearin' white as you're walkin' Down the street of my soul* Гена тронул Софу за плечо и отозвал в сторону. Они вышли на веранду, Генка опёрся о чудом уцелевший кусок перил и произнёс: — Ну что? Ты же, надеюсь, не передумала мне помогать? Софа покачала головой. Она уже порядком подзабыла о данном парню обещании, а напоминание об этом деле только ещё больше портило девушке настроение. — Конечно я не забыла, — ответила Софа. — Ты нашёл подходящее для плана уединённое место? — Да. Поэтому я думаю нам пора приступать к операции. — Не называй это так! Генка глупо хихикнул. — Ты должна сделать так, чтобы Вася согласилась пойти ко мне, — объяснил парень. — Скажи ей, что Я жду её в «Комнате с пианино», тогда она сразу поймёт, куда идти. А сама последуй за ней и сторожи, чтобы нас никто не прерывал. Софа выполнила всё в точности так, как сказал Гена. Она сообщила Василисе, что он хочет рассказать ей нечто важное и не требующее отлагательств. На Васино любопытство это подействовало очень возбудительно и она быстро убежала на встречу, а Софа еле-еле за ней успевала. Она зацепилась подолом платья за уродливую арматуру, торчащую из земли и с грохотом повалилась на пол. Благо, Василиса была уже далеко и не заметила преследовательницу. С трудом встав, Софа поплелась туда же, куда шла Вася и вскоре оказалась около, на удивление целой, но пыльной крепкой дубовой двери. Удостоверившись, что это именно та комната, о которой говорил Гена, путём приложения уха к пыльной деревянной поверхности, Софа прислонилась спиной к стене и стала ждать. Всё та же песня, возможно идущая уже по второму кругу, глухо доносилась из «Малой столовой»: You take my self, you take my self control You got me livin' only for the night Before the morning comes the story's told You take my self, you take my self control Another night, another day goes by I never stop myself to wonder why You're makin' me forget to play my role You take my self, you take my self control I, I live among the creatures of the night I haven't got the will to try and fight Against a new tomorrow So I guess I just believe it that tomorrow never comes Night, I'm livin' in a moment of a dream I know the night is not as it would seem I must believe in something So I make myself believin' that this night will never go Oh-oh-oh Oh-oh-oh Oh-oh-oh Oh-oh-oh Oh-oh-oh Oh-oh-oh Время текло медленно и Софе быстро стало скучно. Она снова осмотрела своё порванное платье, и грустно вздохнула. Такое хорошее платье испортила! Девушке стало любопытно, что Василиса с Геной так долго делают в «Комнате с пианином», и она, подгоняемая ещё в добавок и ревностью, присела на пол под дверью, приложила к ней ухо и стала подслушивать: — Вася, ты не понимаешь! Я люблю тебя! Люблю! — услышала девушка голос Генки. — Я влюбился в тебя, когда мне было четырнадцать! «Конечно! Сейчас она признается, что любит его в ответ, они поженятся и заведут много маленьких рыжих детишек, умеющих играть на гитаре. А я останусь с разбитым сердцем и одинокой навсегда. Видимо такова моя судьба!» — Прости, прости меня… — Василиса говорила очень тихо и надломленно. — Но… я люблю тебя только как друга. Я никогда не смогу полюбить тебя так, как ты любишь меня. Я влюблена в другу… другого человека! Я не могу быть с тобой… — Я всё понимаю, Вася, — грустным голосом произнёс Гена. — Я просто надеюсь, что ты будешь счастлива со своим избранником. — О! Это вряд ли, — усмехнулась Василиса. — Мы же останемся друзьями, Генк? Останемся, надеюсь? — Конечно да! Я не могу позволить своей односторонней влюблённости испоганить всю нашу многолетнюю дружбу. Я просто хотел, чтобы ты знала… «Она любит кого-то другого?» — изумлённо подумала Софа. Конечно ей было жалко Гену, но чувство собственничества прожигало девушку изнутри и заставляло думать, что Василиса принадлежит только Ей. Из-за двери послышались шаги, и Софа еле успела отпрянуть оттуда, чуть не попавшись с поличным на подслушивании чужих личных разговоров. Дверь распахнулась, и Василиса, не замечая ничего вокруг, убежала в противоположную от «Малой Столовой» сторону. Софа заглянула в комнату: там на подоконнике, обняв колени, сидел Гена. В комнате и вправду находилось фортепиано, его клавиши были пыльными и желтоватыми. Софа нажала на одну из них, и пианино издало унылый, режущий слух звук. Гена не обратил внимание на это, он продолжал неподвижно сидеть и гипнотизировать взглядом стену. Тогда девушка встала рядом с ним и опустила ладонь ему на плечо, успокаивая.