***
— Печать достаточно сильная, чтобы удержать Зверюгу? — один из нирвитов осматривал Эльфмана. — Да, папа научил меня. Это самая мощная печать в моем арсенале, — Кана на всякий случай проверила, правильно ли наложила заклинание. Однако все было в порядке. — Черт, что здесь произошло?! — воскликнула она, оглядываясь. — Нацу! Парень сжался, упершись лбом в землю, и сильно задрожал. Венди бросилась к нему первой, но едва могла коснуться. Кожа Нацу буквально горела, а сам он только сдавленно рычал подобно зверю. Девочка обернула ладони целительной магией и вновь приложила руки к его плечам, нахмурившись. Кана опустилась рядом с ней и недрогнувшей рукой заставила Нацу сесть. Ее сердце болезненно сжалось, но она лишь крепче схватила его за плечи и как следует тряхнула. Вот только на его лице застыла всё та же болезненная гримаса, его кожа горела и, кажется, становилась тверже. Из его горла вырывался хрип, и он весь сжимался, держа руки у груди. Кажется, что-то в районе сердца доставляло ему невыносимую боль. — Нацу! — Кана снова тряхнула его. — Что с тобой?! Что мне сделать, чтобы помочь тебе? — Он не ответит, — Венди снова коснулась Нацу и направила к нему целительное волшебство. — Сейчас он не понимает человеческую речь. Я помогу ему, но мне нужно, чтобы ты положила его на землю. — Сейчас, — Кана одним рывком повалила Нацу на лопатки. Он стал рычать сильнее и вырываться, но она придавила его к земле и гаркнула. — А ну лежи спокойно! Венди сосредоточенно водила руками по его груди, и на ее лбу выступила капелька пота. Нацу, словно обезумевший зверь, пытался скинуть Кану, но она уже давно не была той слабенькой малышкой. Отец взялся за ее обучение со всем рвением, и теперь она могла составить конкуренцию даже Эльзе. Только благодаря его наставлениям и богатому опыту ей удалось запечатать Зверюгу. Помогли и расширившиеся объемы магического резерва. Вот только даже исполнение настолько сложного заклинания в подобной обстановке не принесло ей и тени радости. Мира, бледная и израненная, лежала без сознания. Нацу рычал и вырывался, и никак не приходил в себя. Об Эльфмане и говорить было нечего. А Хэппи и Лисанна… Их не было. Кана боялась представить, где они и что случилось. Часть ее знала ответ, но другая хотела верить, что они просто где-то спрятались. Спрятались. Как же! Будь это так, Нацу не заходился бы бессвязным криком. Пока Венди пыталась облегчить его боль, сердце Каны обливалось кровью. Всего полчаса назад всё было прекрасно. Она возвращалась с задания и планировала сесть на поезд в этом городе, как вдруг увидела дым и услышала крики. Девушка рванула вперед, и спустя некоторое время через метку прокатилась такая волна жара, что у нее мурашки пробежали по спине. Кто-то был не просто в опасности, это была крайняя степень отчаяния и паники. Теперь она поняла, кто молил о помощи. Вот только помощь пришла слишком поздно. — Сейчас я погружу его в сон, — сказала Венди, стирая пот со лба. Кожа Нацу перестала так сильно пылать, и сам он постепенно затихал. — Так он быстрее восстановится. — Действуй. Венди коснулась лба парня, и его глаза закрылись. Он уронил голову на бок, его мышцы расслабились. Кана слезла с него и села на землю, медленно выдыхая. Оглянувшись, она убедилась, что Мира и Эльфман дышат. Это позволило ей немного расслабиться, вот только сердце снова болезненно сжалось. Она взглянула на Венди и увидела в ее глазах слезы. — Ты знаешь, что случилось? — Угу, — девочка вытерла мокрые щеки и глубоко вдохнула. — Как ты знаешь, наша гильдия недалеко отсюда. Когда в городе появился этот зверь, мы знали, что не сможем его одолеть. Среди нас нет бойцов. Однако мы решили, что сможем помочь с эвакуацией или с первой помощью раненным, так что я отпросилась у мастера Роубаула и взяла с собой несколько человек. Когда мы добрались сюда, то… — Венди порывисто вдохнула, и слезы снова покатились по ее щекам. — Я увидела, как Хэппи и Лисанна… они… они умерли. Их тела осыпались искрами… — Черт, — Кана прикрыла глаза ладонью. Худшие опасения оправдались. Черт-черт-черт-черт!!! — А что потом? — Я… я пыталась отвлечь Зверюгу от Нацу и Миры… А потом пришла ты. — Ясно, — что еще можно было сказать в такой ситуации? Кана сжала кулаки и вскинула взгляд покрасневших глаз. — Помогите мне доставить их в Хвост Феи. — Конечно, — девочка закивала, как и остальные нирвиты. — Я останусь в Магнолии на некоторое время. Нацу потребуется моя помощь. — Что с ним вообще произошло? Я никогда не видела его… таким. — Грандина однажды рассказывала мне, — Венди опустила голову, пока ее согильдийцы под командованием Шарли взваливали на спины три бессознательных тела. Кошечка отдавала приказы четко, но взгляд ее был пустым. — Убийца драконов может впасть в неистовство, если испытает очень сильные… негативные эмоции, — девочка вздохнула. — В такие моменты его разум образно говоря переключается с человеческого на драконий, а в моменты ярости и боли драконы перестают понимать людской язык. С ними можно общаться только при помощи жестов. Вывести убийцу драконов из такого состояния сложно, но я умею это делать. Мама научила меня… — Нацу о таком не рассказывал, — сказала Кана это только для того, чтобы не молчать. Ее душа рвалась на части от боли. — Не думаю, что он знал об этом, — Венди взяла ее за руку и тихонько всхлипнула. — Я… я больше не хочу, чтобы Нацу так страдал… — Я тоже, малышка, — Кана погладила ее по волосам и тяжело сглотнула. — Я тоже…***
В Хвосте Феи царило уныние и скорбь. Прошли похороны, и в землю опустили два пустых гроба. Лисанна Штраус и Тейлз Кэт погибли на задании. С их уходом из гильдии будто выкачали свет. Не было больше пьянок, не было драк, не было веселого смеха и нарочито громких криков. Мира и Эльфман почти все время проводили у могилы сестренки. Некогда сильная Дьяволица много дней рыдала, коря себя за слабость. Эльфман ненавидел себя за то, что собственной рукой отнял две драгоценные жизни. Для Штраусов произошедшее стало серьезным ударом, от которого они пока не могли оправиться. Брат и сестра не ходили на задания, но мастер прикрывал их, чтобы они технически не вылетели из гильдии. Эльза несколько раз выполняла задания от лица Миры, договорившись с заказчиками. Парни точно так делали для Эльфмана. Тяжелее всего пришлось Нацу. Он закрылся на сотню замков, и никого не подпускал к себе. Он мало разговаривал, почти не появлялся в гильдии и всё время уходил глубоко в лес. Никто не знал, что он там делал, а Рик, которому мастер велел приглядывать за парнем, докладывал только то, что он жив. Потеря младшего брата и подруги едва не свела его с ума. Почти неделю Венди каждую минуту находилась подле него и целительной магией унимала боль. Вот только Нацу продолжал мрачнеть и всё больше закрываться. Мастер, да и остальные согильдийцы переживали, чтобы он не наделал глупостей. Из этих соображений Макаров и приставил к нему Рика, однако… Даже он не понял, как Нацу удалось исчезнуть. Никто не знал, когда или как это произошло. Просто в один день Рик ворвался в гильдию и, отдышавшись, сказал: — Он исчез. Я искал его по всей Магнолии и окрестностям, но он исчез. Я не знаю, где он. В тот же миг мастер поднял на уши всю гильдию. Хвостатые феи прочесали близлежащие территории, направили весточки тем, кто был на заданиях, даже смогли связаться с Гилдартсом. Однако безрезультатно. Нацу как сквозь землю провалился. Три самых ярких лучика солнца оставили гильдию, забрав с собой львиную долю счастья. Волшебники с содроганием понимали, что постепенно начинают сдавать позиции. Мира отказывалась ходить на задания, скованная страхом по рукам и ногам. Эльфман проходил лечение у Полюшки, которая не собиралась выпускать его в ближайший месяц, а остальные внезапно потеряли ощущение безопасности. Раньше Хэппи всегда осматривал доску заказов и отмечал каверзные или опасные задания красными метками. Без них волшебники в растерянности осознавали, что не понимают, чего ожидать во время миссий. И хотя это пока не влияло на число выполняемых заданий, многие внутренне ощущали беспокойство. Воистину люди говорили: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Почему-то раньше никто в полной мере не ценил вклад Хэппи в мирную жизнь гильдии. Все получали от него советы и просили информацию, но принимали это как должное. Он всегда этим занимался и у него это хорошо получалось, вот только никто не задумывался, каких трудов стоило собрать такие обширные сведения. С его исчезновением гильдия стала уязвимой, а мастер будто лишился обеих рук. Отчеты на его столе возвышались горами, как и кучи жалоб с прочими документами. Никто не помогал ему разгребать эти завалы, не анализировал данные и не мог указать на неточности или ошибки. Несколько расследований, о которых знали только мастер с Хэппи, застопорились, а вскоре и покрылись пылью. Лишившись своего главного помощника, мастер и сам ощутил в сердце болезненный укол. Он тоже не ценил Хэппи по достоинству. Однако теперь поздно было сожалеть: худшее свершилось, а время нельзя было повернуть вспять. С тех пор Макаров поставил своей задачей приглядывать за Нацу. Хотя бы в качестве дани памяти своему лучшему помощнику. Его старческое сердце обливалось кровью, когда он видел страдания парня. Казалось, Нацу лишился смысла жизни, а потому первое время бестолково бродил по лесу или близи города. Он крайне редко появлялся в гильдии, совсем мало ел и почти не спал. В его душе появилась огромная дыра, которую ничто не могло заполнить. Была бы рядом Лисанна — она бы помогла… Но, к сожалению, она тоже погибла, и никто не мог облегчить боль Нацу. Малышка Венди первое время не отходила от него ни на шаг, несмотря на то, что сама хотела рыдать без остановки. Ее кошечка Шарли замкнулась в себе и перестала общаться почти со всеми в гильдии. Смерть Хэппи нанесла ей тяжелый удар, ведь она лишилась не только друга, но и единственного знакомого представителя своего вида. Вообще, многие остро ощутили потерю Лисанны и Хэппи. Тяжелее других пришлось Леви, которая столько времени проводила с котенком; Эльзе, которая так искренне переживала о нем; Штраусам, которые не смогли его уберечь и Джуди, которая безоговорочно любила маленькое голубое создание. На сердцах всех хвостатых фей появились новые раны, но, как говорилось в народе: «Время лечит». Постепенно раны стали затягиваться и превращаться в шрамы. Минул месяц со смерти Хэппи и Лисанны, затем другой. Гильдия медленно оживала, возвращаясь в привычную колею. Волшебники стали чаще улыбаться, понемногу начинали буянить, однако всё равно ходили к Собору Сердца. У двух могил они оставляли свечи, цветы и даже книги. Последнее предназначалось Хэппи. Конечно, остро не хватало трех лучиков солнца, но хвостатые феи учились жить без них. Нацу так и не вернулся в гильдию, но мастер продолжал его прикрывать. Мира постепенно падала в ранге, так как перестала ходить на задания. Сейчас она была уже В-ранга, сверзившись с высоты S-ранга. Каждый из Хвоста Феи, кто уходил на задания, ставил себе целью помимо, собственно, выполнения миссии, искать следы Нацу. Недавно до гильдии дошли слухи, что Саламандра заметили в Харгеоне, и Грей тут же отправился проверить. Он облазил весь город, но не нашел ни одной подсказки. Как оказалось, Нацу прекрасно умел прятаться, несмотря на вспыльчивость и врожденную неусидчивость. Грей вернулся в гильдию ни с чем, как и десятки раз до этого. Все это время Кана каждый день раскладывала гадания, но убийце драконов неведомым образом удавалось скрываться до сих пор. — Он не хочет, чтобы его нашли, — говорил мастер, — Похоже, нам остается только ждать. И гильдия ждала. Все хвостатые феи переживали за Нацу, даже не думали прекращать поисков и верили, что однажды он вернется. Вероятно, после произошедшего парень корил себя за слабость, а потому пытался стать сильнее. Никто не был бы удивлен, посвяти Нацу всего себя какой-нибудь жуткой тренировке. А, может, он просто выплескивал злость где-то там, где никому не мог причинить вреда. В любом случае, два месяца от него не было ни слуху, ни духу. Однако в один день всё изменилось. Нацу показался на пороге гильдии — изрядно побитый, с нестриженными волосами, но определенно живой. Волшебники тут же бросились к нему, крича от радости, и впервые со дня смерти Хэппи и Лисанны на его губах появилась слабая улыбка. Нацу вернулся. Никто не спрашивал, где он был, как никто не спрашивал, почему он вернулся. Все просто сделали вид, что так и надо было. Нацу отвели к Полюшке на осмотр, и та диагностировала легкое магическое и физическое истощение, да ушибы средней тяжести. Опасности для жизни не было, и многие вздохнули с облегчением. Внешне Нацу стал походить на себя прежнего, даже улыбался и иногда шутил. Вот только взгляд его потяжелел, да иногда, когда он думал, что его не видят, в нем появлялось что-то очень темное. Глаза Нацу стекленели, а на лице появлялось пугающее выражение. Он будто вспоминал о чем-то неимоверно приятном, но не хотел никому об этом рассказывать. Мастер подозревал, что Нацу нашел ответственных за высвобождение Зверюги и перебил их, однако ни с кем не делился своими мыслями. Именно потому, что месть свершилась, парень вернулся в гильдию. Минул еще один месяц, и жизнь будто бы вернулась в привычную колею. Нацу больше не исчезал и исправно ходил на задания. Полюшка отпустила Эльфмана, заявив, что он здоров. Мастер оглядывал гильдию, но на сердце становилось тяжело. Хвост Феи был совсем иным без летающего синего котенка и солнечной девушки. Однако волшебники, как и всегда, старались жить дальше. Это была не первая смерть в их рядах и, к сожалению, не последняя. Нужно было принять это и двигаться дальше, даже если ноги отказывались идти. — Нацу? — мастер удивленно замер, увидев скорбную фигуру убийцы драконов, однако тот его даже не заметил. Парень стоял около хижины, которую когда-то построил с Лисанной. В его руках оказалась книга в ярком переплете, которую он положил на надгробие. — Привет, Хэппи, — тихо сказал он мягким голосом. — Как ты там, братишка? Надеюсь, ты присматриваешь за мной с небес. Знаешь, я… мне тебя очень не хватает. С того дня я каждую ночь вижу сон о том, как ты… погибаешь. И мне больно, — он сжал майку на груди. — Лучше бы я умер вместо тебя, чем остался здесь. Один. Хах, я такой дурак… — он вдруг рассмеялся, но с безумным отчаянием. — Я хотел пойти за тобой, но не смог. Ты, наверное, разозлишься и будешь прав. Ты всегда был самым умным, и без тебя я остался лишь бесполезной грудой мускулов. Я самый большой дурак в мире. Я не должен был просить Миру взять нас на задание. Прости, Хэппи, это всё моя вина… Он застыл, и его плечи задрожали. — Я принес тебе кое-что, — сквозь слезы сказал Нацу. — Помнишь, ты хотел эту книгу, но сказал, что она слишком дорогая? Я купил ее для тебя… Я… я бы так хотел… чтобы ты ее прочитал, — он упал на колени и закрыл лицо руками. — Хэппи, я вспомнил всё, что ты мне говорил. Я начал читать, чтобы ты мной гордился. Я вернулся в гильдию, когда… когда избил до полусмерти этих уродов. Я знаю, ты хотел бы, чтобы я был счастлив. Но… Хэппи, как я могу быть счастлив без тебя? Ты — мое счастье. Синее счастье с крыльями… Я всё бы отдал, только бы увидеть тебя вновь. Хэппи, почему тебя нет рядом? Почему так больно в груди?.. Мастер тяжело вздохнул и тихонько ушел. На следующий день Нацу появился в гильдии, как ни в чем не бывало, и улыбнулся. Лишь Макаров заметил смертельную боль, скрывающуюся за этой улыбкой. Смерть Хэппи уничтожила что-то внутри Нацу. Наверное, это было сердце…