Усы, лапы и стальные бубенцы

      Тишина окутала ночную Магнолию, но впервые не давила на уши. Я вздохнул полной грудью, сидя под боком брата и, возможно, не до конца осознавая, что только что произошло. Однако всё внутри меня затопило теплом, в котором вспышками появлялось счастье, точно было фейерверком. Нацу не разозлился и не возненавидел меня за то, что я родился из души Хайналя. Он, конечно, пребывал в глубочайшем шоке, но не спешил клеймить меня монстром или убийцей. Брат считал, что мне не нужно было нести ответственности за произошедшее и винить себя в том, что не смог сдержать пробуждающиеся воспоминания. В мире всегда существовала сила, бóльшая, чем была у тебя, а потому порой мы становились заложниками обстоятельств и никак не могли повлиять на ситуацию. Это было настолько разумно и продуманно, что я не мог сдержать удивления, глядя на брата.       — Спасибо, — только и смог выдавить я. — Для меня это действительно было важно.       Нацу только потрепал меня между ушами с теплой улыбкой, а затем попросил подробнее рассказать о Хайнале. Я не смог отказать ему, а потому следующие пару часов посвятил описанию ближайшего сподвижника Зерефа и моих взаимоотношений с ним. Теперь можно было не скрываться, а потому я не утаил ничего: ни того, как я впервые заметил в себе странности, будучи совсем маленьким котенком; ни того, как после ранения в Эдоласе в бреду назывался его именем; ни того, как увидел его воспоминания о смерти; ни того, как пытался сдержать в начале сражения с Культом; ни того, как он вырвался… Нацу внимательно выслушал меня, почти не перебивая, и поразился, как я смог сражаться на два фронта: с демонами и с Хайналем. Эта мысль еще не приходила в голову, а потому для меня это тоже стало откровением. Я почему-то совсем не придавал значения борьбе внутри подсознания, поставив на передний план физическую битву, хотя они были одинаково опасными.       Брат почему-то покачал головой, но предпочел оставить мысли при себе, вместо этого спросив, как можно узнать, кто находится в теле: я или Хайналь. Честно говоря, первый признак был настолько очевидным и явным, что становилось даже смешно. Когда контроль над телом перехватывался, глаза изменяли цвет на голубой. Однако, пусть Хайналь этого еще не делал, он, наверное, мог скрыть это под слоем иллюзии или вроде того. Именно поэтому я делал бóльшую ставку на вторичный признак, который, кстати, был не менее ярким, чем первичный. Поведение Хайналя отличалось от моего, причем это можно было заметить не только в бою, когда он принимал жестокие решение, но и в мелочах. Например, он всегда держал спину абсолютной прямой, смотрел на людей свысока, даже если сам был ниже, и контролировал каждое движение, не позволяя себе чего-то размашистого или излишне эмоционального.       В общем, если знать, куда смотреть, можно было легко определить, кто контролировал тело в данный момент.       — Звучит слишком просто, — заметил Нацу. — Радует, что вы заключили соглашение, но я не вижу гарантий. Если ты ничего не можешь сделать, чтобы сдержать его, нужно постоянно быть начеку.       Я с долей удивления уставился на брата и не сдержал мысль, которая давно крутилась в голове.       — С каких пор ты стал таким разумным?       — Хэй, это грубо, — фыркнул он. — Разве я не могу быть чуть умнее, чем раньше?       — Ты и ведешь себя иначе, — задумчиво сказал я, оглядывая его, будто в первый раз. — Ты стал спокойнее, рассудительнее и, похоже, научился думать головой. Как я пропустил это?       — Ты просто тогда был в Эдоласе, а потом оказался слишком занят Культом, — он почесал в затылке, отводя взгляд в сторону.       — А, — глубокомысленно выдал я, почувствовав укол стыда. — Прости.       — Не бери в голову, — отмахнулся брат. — То, что я прочитал пару книжек, не делает меня умнее тебя.       Впервые за долгое время я взглянул на Нацу по-другому и внезапно не заметил того взбалмошного, шумного парня, который бездумно лез на рожон. Теперь передо мной сидел сильный молодой волшебник, способный верно оценить свои способности и продумать — пусть примитивную — стратегию борьбы. Он перестал делить мир на сугубо «черное» и «белое» и мог трезво взглянуть на ситуацию в то время, как другие уже пошли бы на поводу у чувств. Правда, всё это не сразу бросалось в глаза, ведь Нацу остался верен себе. Он продолжал искренне дорожить друзьями, мог рвануть за ними в пекло и не скупился на эмоции, радуясь, печалясь или злясь на полную. Мне действительно стало стыдно, когда я понял, что вообще поначалу не заметил перемены. Брат проделал огромную работу над собой, вот только сразу появился вопрос: что стало причиной этому?       Вероятно, моя «смерть». Когда я исчез во время боя со Зверюгой, Нацу фактически остался один. Мы не касались тех событий в разговорах, чтобы не бередить раны, поэтому мне не было известно, как он справлялся с потерей. Судя по всему, его мир перевернулся с ног на голову, что повлекло за собой переосмысление себя и прожитых лет. Было страшно представить, насколько трудным оказался этот путь. Я мог только надеяться, что брат проходил его не в одиночку, но не находил в себе сил, чтобы расспросить об этом. Оставалось только дать себе обещание, что, когда угроза Культа исчезнет, мы обстоятельно обсудим всё, что происходило за время, проведенное порознь.       Я мысленно кивнул самому себе и перевел взгляд обратно на руины. Лунный свет играл с тенями, показывая странные, но завораживающие, картины. Отринув на несколько минут рациональную часть себя, я увидел сотни мерцающих силуэтов, бродящих среди развалин. Они скользили между упавших домов и двигались куда-то в сторону собора Сердца. Конечно, всё это было лишь игрой воображения, и мне мерещились полупрозрачные силуэты павших бойцов. Однако, хоть сердце и замирало от боли, я не хотел оперировать фактами и со странным, почти приятным, сожалением позволял себе следить за призраками. Было в этом что-то тянущие и горькое, задевающее душу.       Нацу тоже затих на некоторое время, смотря куда-то перед собой. Я не знал, видел ли он развалины Магнолии, или погрузился в свои мысли, но не хотел отвлекать его ни от того, ни от другого. Брат очень помогал мне за последние дни, буквально вытягивая из пучины мрака, и я был за это очень благодарен. Однако ему тоже порой нужно было посидеть в тишине и поразмышлять над недавними событиями. Именно поэтому я просто устроился рядом, храня молчание и следя за лучами лунного света, скользящими внизу.       — Кажется, я выпил слишком много настоек Полюшки, — вдруг сказал брат и с силой потер глаза.       — Что случилось? — с беспокойством спросил я, переведя на него взгляд.       Нацу махнул рукой вперед и пробормотал:       — Призраки мерещатся. Вон там, около собора.       — Тебе тоже?! — удивился я, поймав его ошарашенный взгляд. Мы пару секунд смотрели друг на друга, а затем быстро обернулись к руинам. Теперь, когда Нацу признался, что видел то же самое, я пристальнее вгляделся в «лунный свет и тени». Мурашки промаршировали по спине, когда действительно удалось рассмотреть силуэты, в некоторых из которых угадывались знакомые люди. — Это же… невозможно.       — Смотри, около собора что-то появляется, — Нацу привстал, по привычке занимая боевую стойку.       Серебристые призраки приближались к черной воронке, которая закручивалась, точно небольшой смерч. Я вскочил на лапки, прищуриваясь, чтобы лучше видеть происходящее. Там, вблизи места захоронения павших, происходило что-то странное. Мне удалось разглядеть, как из черноты сформировался человеческий силуэт, который оказался абсолютно материальным. В сумраке ночи он почти сливался с тенями, чему весьма способствовала темная одежда. Человек сжал в руках косу и ударил древком о землю. Только в тот момент я очнулся от оцепенения и дернулся назад, в гильдию, чтобы предупредить остальных. Это мог быть один из недобитых культистов, решивших использовать тела наших погибших друзей для массового призыва демонов.       Стой, дитя. Это не один из членов Культа.       Я застыл, услышав внутри голос Хайналя, присутствие которого снова четко ощущалось. Он взглянул через мои глаза на человека в черном, который собирал вокруг себя полупрозрачные силуэты. Это выглядело бы завораживающе, если бы не было так жутко. Нацу бегло посмотрел на дежуривших солдат, однако те не шелохнулись. Казалось, они не видели ничего странного или опасного, а потому спокойно несли службу. Я почувствовал, как шерсть встала дыбом, когда осознал, что, вероятно, лишь мы с братом почему-то смогли стать свидетелями этой картины.       — Что происходит? Кто это? — прошептал я Хайналю и прижал лапку к груди. Появлялось тянущее ощущение, точно к сердцу прикрепился канат, второй конец которого уходил куда-то к собору Сердца.       — Ты знаешь, что происходит? — спросил Нацу, не оборачиваясь. Он не спускал взгляда с руин, где около загадочной фигуры уже собрались все призраки и застыли в ожидании.       — Хайналь говорит, что это… Шинигами Анкселама, — повторил я услышанное и сглотнул. — Он переправляет души в Круг Перерождения, потому что сейчас они не могут уйти туда сами.       — Какого черта мы это видим?       — Не знаю, — я чуть сжался, когда невидимый канат, прикрепившийся к сердцу, натянулся сильнее. — Но беспокоиться не о чем, он скоро исчезнет.       Нацу напряженно кивнул, однако не спустил взгляда с темной фигуры. Шинигами собрал вокруг себя скитающиеся души, почти скрывшись за полупрозрачными силуэтами, и переложил косу в одну руку. Другую он вскинул на уровень груди, точно приглашая призраков следовать за собой. Один за другим они стали превращаться в небольшие яркие огоньки и замерцали роем светлячков. Через несколько минут мы уже не могли различить ни одного призрака, а Шинигами развернул руку ладонью вверх, куда тут же приземлился один из них. С такого расстояния почти невозможно было разглядеть эмоции на лице служителя Анкселама, но почему-то я был уверен, что на нем застыла мягкая улыбка. Вот только когда он вскинул взгляд, меня точно молнией ударило, и я кожей ощутил вспыхнувшее беспокойство Хайналя.       Шинигами мягко подбросил сидящий на ладони огонек и указал пальцем в небо. Понятливый светлячок взлетел выше, немного подрагивая, точно в нерешительности. Однако в следующий миг сделал круг над головой проводника и, засияв ярче на прощание, исчез среди звезд. Остальные огоньки последовали его примеру, образовав яркий белый смерч вокруг Шинигами, на несколько мгновений полностью загородив обзор. Картина, представшая перед нами, поражала красотой, вот только у меня почему-то всё сильнее перехватывало дух и всё чаще тянуло сердце. Я сжался, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, но это ничуть не помогло.       — Ургх… — мне не удалось сдержать стон боли, когда тянущее чувство в груди достигло пика. Рой светлячков начал растворяться в воздухе, а внимание Шинигами стало почти очевидным.       — Хэппи! — забеспокоился Нацу, присаживаясь рядом.       — Странное чувство, — прошептал я, зажмуриваясь. — Что-то будто тянет меня туда.       — Не удивительно, — мы шарахнулись в сторону, так как перед нами внезапно появился тот человек в черном, который еще секунду назад стоял в окружении огоньков около собора. Шинигами. — Я зацепил тебя, когда переправлял души, потому что твоя собственная неправильно прошла Круг Перерождения, — он окинул нас пристальным взглядом и негромко добавил. — И не она одна.       — Что это значит? — Нацу задвинул меня себе за спину, хотя прекрасно помнил, что не может сражаться.       — Только то, что я сказал, — Шинигами пожал плечами и стукнул древком косы около ног, заставляя ее исчезнуть. — Давно мне не доводилось видеть таких, как вы, — он посмотрел через плечо брата, и я встретился с ним взглядом. Холодные черные омуты пронзили меня, и даже Хайналь дернулся где-то в подсознании. — Две личности из одной души — это противоестественно, и я должен бы забрать вас в Круг, чтобы вернуть правильный порядок вещей… — он сделал длинную паузу, явно наслаждаясь нашими потерянными лицами.       — Но? — пискнул я, собрав волю в кулак.       — Но не буду. Живите пока, — улыбнулся Шинигами, выглядя при этом очень расслабленным, но не менее опасным. — Не советую рассказывать кому-либо об увиденном, — добавил он, будто только вспомнил об этом. — Еще увидимся.       Он махнул рукой на прощание, а затем просто исчез.       Несколько минут мы просидели, слишком напуганные и удивленные, чтобы даже просто обменяться мнениями. Ночь снова стала тихой, спокойной и абсолютно нормальной, точно призраки и сам Шинигами нам просто померещились. Пришлось тряхнуть головой, вызвав резким движением волну боли в шее, чтобы прийти в себя. Я бегло огляделся, чтобы удостовериться в очевидном факте: часовые ничего не увидели и продолжали нести службу, зорко глядя в темноту. Некоторые из них обратили на нас внимание, заметив странное поведение, но мне удалось заверить их, что всё в порядке. Нацу лишь с шумом выдохнул, слабо веря собственным органам чувств, а Хайналь подозрительно затих в подсознании. Вероятно, встреча с полубожественным существом произвела впечатление даже на него.       — После сегодняшнего меня уже ничего не удивит, — пораженно выдал брат.       — Он сказал, что мы еще увидимся, — задумался я, машинально бросая взгляд к собору Сердца, где всё началось. — Думаешь, это правда?       — Понятия не имею, — пробормотал он. — Надеюсь, нет.       Мы еще немного постояли в тишине, а затем вернулись в гильдию. Очень странная встреча казалась сном, но воспоминания о ней не растворились в лучах восходящего солнца. Они осели в глубине сознания, обещая вскоре напомнить о себе…

***

      Размышляя над ночным событием, я беспокойно мотал хвостом, сидя на койке. Вопросов, на которые не удавалось найти ответ, оказалось слишком много. Конечно, можно было вывести ряд теорий, чем я и занялся, вот только подтверждения им не было. Например, мне было непонятно, почему именно мы с Нацу могли видеть призраков и Шинигами. Первоначально я счел, что причиной этому был прошедший бой, в ходе которого нас едва не убило — так как мы побывали на пороге смерти, то оказались ближе к Грани, чем другие. Вот только в гильдии остались люди, которых действительно вытаскивали за миг до гибели и заставляли их сердца снова биться с помощью особых техник Полюшки. Так что эта теория выглядела слабо.       Гораздо логичнее выглядела другая, основанная на словах Шинигами, о том, что мы неправильно прошли Круг Перерождения. Наши души оказались привязаны к телам не так сильно и крепко, как должны были, не говоря уже о пробудившихся во мне воспоминаниях. Именно поэтому я отреагировал на ритуал служителя Анкселама так, будто меня самого должны были отправить на перерождение. Нацу пришлось легче, но позже он признался, что тоже чувствовал, как что-то тянуло его вслед за огоньками-душами павших. Думаю, нас действительно могло затянуть, будь на то желание Шинигами, однако тот предпочел отпустить.       Кроме этого, вызывала вопросы и способность видеть духов, ведь раньше я не замечал за собой подобного. Едва ли нам открылись новые возможности, скорее, это стало следствием ритуала, призванного направить павших в Круг. Само появление Шинигами истончило грань между живым и неживым, что повлекло за собой «побочное действие» — мы смогли стать свидетелями этого. Я сильно сомневался, что теперь на постоянной основе мог бы делать это. Однако при большом количестве одновременных смертей, наподобие прошедшего боя, шансы на такой исход повышались.       Касательно того, что мы с Нацу смогли увидеть призраков и ритуал Шинигами, добавить больше было нечего. Вот только напрашивался еще один важный вопрос: почему мы вообще неправильно прошли Круг Перерождения? И какие могли быть последствия у этого? Я с детства замечал странности, будь то ощущение неправильности происходящего или появление закрытой секции в Хранилище. Конечно, у меня были предположения на этот счет, особенно после того, как удалось посмотреть воспоминание Хайналя о его смерти, однако я не знал, чем это было обоснованно. Сейчас мог выдвинуть теорию, что моя душа либо вообще не попала в Круг, либо прошла его «по касательной». Из-за этого память прошлой жизни заблокировалась, а не стерлась.       В случае Нацу, я мог предположить только то, что его душа почти полностью прошла процесс очищения, раз он не замечал за собой странностей и не пробуждал воспоминаний. Сам он ничего не мог сказать на этот счет и только разводил руками. Я хотел изучить нас Архивом, но всё ещё не мог колдовать, а потому отложил это в долгий ящик. По словам Полюшки, мне нельзя было применять заклинания хотя бы две недели, а потому оставалось только размышлять и копить вопросы. Точно как в детстве.       — Верно говорят: «Беда не приходит в одиночку», — пробурчал я, вздыхая. — Мало было проблем с Хайналем, так теперь еще Шинигами заявился, из-за которого мы вполне могли погибнуть.       — Разве? — Нацу, снова сидящий на подоконнике и следящий за снующими туда-сюда людьми, оглянулся. — Он вроде не сильно угрожал.       — Он сказал, что должен был забрать нас в Круг, то есть выдернуть душу из тела и отправить на перерождение. Фактически это означает смерть.       Шерсть непроизвольно вздыбилась, когда я представил это. Наверное, было бы очень глупо пережить страшную битву, чтобы потом погибнуть от рук Шинигами, который случайно заметил нас. Нацу, похоже, был того же мнения, а потому едва заметно поежился. За последнее время он стал слишком часто сталкиваться с древними существами, о которых раньше лишь мельком что-либо слышал. Все эти демоны, последователи Зерефа и служители Анкселама тяжелым куском скалы свалились ему на плечи. Я и раньше тянул на себе такой груз, а потому немного легче воспринял полубожественную сущность, которая из прихоти не прибила нас на месте. Впрочем, спокойствия это не прибавляло.       К тому же градус напряжения ничуть не снижал Хайналь, который подозрительно затих в подсознании. Появление Шинигами открыло его с новой стороны — я узнал, что он тоже мог бояться. Когда ритуал едва не выдернул нашу душу из тела, мне удалось явственно ощутить его беспокойство, а уж когда перед нами предстал сам служитель Анкселама — оно достигло пика. Я не знал, что напугало его сильнее: то, что мы едва не отправились в Круг, или то, что он мог раньше встречаться с Шинигами. В любом случае, я собирался спуститься в Хранилище при первой же возможности, чтобы обсудить это.       — Предлагаю пока не думать обо всем этом, — Нацу неопределенно махнул рукой, и я прекрасно его понял. — Будем радоваться, что остались живы.       — Точно, — кивнул я, ощущая внутреннее давление. В копилку страхов отправился еще один. — Давай попробуем заснуть. Через пару часов уже солнце будет вставать.       Брат сгреб меня в объятия и завалился на койку. Некоторое время совершенно не удавалось расслабиться, а потому мы тихонько болтали о всякой ерунде. Лишь когда на горизонте забрезжил рассвет, нам удалось забыться тревожным сном. Перед внутренним взором я увидел искаженное воображением лицо Шинигами, за которым стояли искалеченные товарищи, сложившие головы за Магнолию. Почему-то он поджимал губы и качал головой, будто безмолвно осуждая, и я чувствовал, как в груди всё переворачивается. Затем он вскидывал руку, однако призраки не обращались яркими огоньками — они начинали наступать, желая забрать меня с собой. Не было ничего удивительного, что я проснулся с громким вдохом, будто выныривая из воды. Сон оставил неприятный осадок, от которого не удавалось избавиться.       Днем пришла Венди, и я с облегчением отметил, что, за исключением мелких ран, она оказалась цела. Девочка искренне порадовалась, что нам удалось пережить ночь, и особенно отметила, что счастлива видеть меня живым. Когда во время боя я поднял щит, она не могла помочь, ибо израсходовала все силы, что были. Даже после прибытия подкрепления ей никак не удалось подлечить меня, ведь в таком случае она, скорее всего, сама пострадала бы. Полюшка строго-настрого приказала ей отдыхать, чтобы затем оказать действительно хорошую помощь, а не затягивание мелких ран. Венди проспала почти сутки, восстанавливаясь, и смогла прийти к нам только сейчас.       — Давай, я осмотрю тебя, — девочка убрала волосы заколкой. — Полюшка дала мне свои записи, так что я по большей части знаю, чего ожидать, но хочу взглянуть сама.       Я кивнул и позволил ей с задумчивым видом поводить около себя руками, окутанными магией. В это время Шарли, которая никогда не оставляла сестру надолго, сверлила меня подозрительным взглядом. Когда я оглянулся на нее, подруга пристально вгляделась в мои глаза и спустя несколько долгих секунд расслабилась. Мне не было известно, что заставило ее осторожничать (хотя догадки появились почти сразу), но будто камень с души свалился, когда она запрыгнула на койку и уселась рядом. Мы переплелись хвостиками и легко разговорились.       — Раны серьезные, — вынесла вердикт Венди после минут пятнадцати осмотра. — Повреждения тела не вызывают опасения, и с ними вполне справятся настойки Полюшки, но… — она окинула меня задумчивым взглядом. — Пострадало магическое ядро, вместе со всей системой магических каналов.       — Как я умудрился повредить ядро? — ошеломленно произнес я, переглянувшись с Нацу.       Венди, кажется, сперва удивилась вопросу, но затем вспомнила, что роль целителя исполняла она, а потому спросила:       — Вы знаете, что такое магическое истощение и почему оно так опасно?       — Если слишком много колдуешь, то потом некоторое время не можешь это делать, чувствуешь себя уставшим и быстро утомляешься, — ответил Нацу, пока я пытался вспомнить всё, что читал по медицине волшебников. Без активного Архива сделать это оказалось сложно.       — Это лишь симптомы, — покачала девочка головой. — Как кашель при простуде. На самом деле, когда ты колдуешь больше, чем позволяет организм, магическое ядро перенапрягается и начинает вытягивать волшебство не из окружающего мира или резервных запасов, а напрямую из тела. Нарушается правильная циркуляция магии, которая со временем приходит в норму, если не колдовать. Из-за «неправильной» работы, — Венди выделила слово голосом, — ядро может в принципе перестать передавать магию по каналам или делать это с задержкой. Сейчас у Хэппи ток магии практически остановлен, и без вмешательства циркуляция будет восстанавливаться не меньше двух месяцев.       Я взглянул на девушку огромными глазами.       — А если колдовать при магическом истощении?       — Тогда ядро, ммм, треснет, — подобрала она верное слово. — В худшем случае, оно полностью уничтожится, и маг погибнет.       Мы с Нацу переглянулись, сильно удивившись — и испугавшись, чего уж таить — опасности перенапряжения. Никто из нас не думал о таких последствиях, когда колдовал на пределе сил в бою. Правда, если бы можно было повернуть время вспять, мы бы всё равно выложились на максимум. Мне казалось, что я когда-то читал о болезнях, которым подвержены маги, но, похоже, слишком халатно воспринял информацию. Следовало больше времени уделять физическому и магическому здоровью, а то можно было спасти всех, но угробить себя.       — Сегодня займемся ядром, — решила Венди. — Постепенно будем восстанавливать самые крупные каналы, которые помогут восстановиться более мелким.       — Хорошо, — кивнул я, ложась на спину. — Только не забывай беречь себя.       Венди улыбнулась, машинально взглянув на Шарли, и кошечка беззлобно фыркнула. Пока шло лечение, мы старались сохранять тишину, чтобы не отвлекать маленькую целительницу. Девочка сосредоточенно водила руками по моей груди, хмурясь чему-то своему, но с каждым ее движением я ощущал всё бóльшую легкость. Казалось, даже дышать стало проще, и мир заиграл новыми красками. Похоже, львиную долю плохого самочувствия обеспечивало пострадавшее ядро, которое пока не могло обеспечивать магией тело. Под чудесными пальчиками Венди я начинал чувствовать себя увереннее и сильнее, однако вскоре пришлось прервать лечение, так как девочка утомилась. Эйфория почти сразу схлынула, оставив после себя приятное послевкусие.       — Достаточно на сегодня, — твердо объявила Шарли.       — Я хотела еще помочь Нацу, — слабо возразила Венди, но, наткнувшись на строгий взгляд кошечки, сникла.       Брат потрепал девочку по волосам и улыбнулся:       — Помоги сначала Хэппи, а мной займемся позже, — он поймал мой взгляд. — Дедуля хотел, чтобы скорее вернулся Тейлз, а без тебя ничего не выйдет.       Венди понуро опустила голову, но кивнула. Я прикрыл глаза, на несколько секунд погружаясь в размышления о прошедшем бое, и невольно ощутил неприятный укол. Мне катастрофически не хватало информации о планах короля на ближайшее время. То, что Культ удалось разбить в Магнолии, несомненно, большое достижение, однако это не было концом войны. Перед началом сражения мы допрашивали одного из сподвижников Айзека и нашли в его памяти данные о двенадцати базах, которые никто не уничтожил до сих пор. Если бы я мог стать Тейлзом и прийти на совет генералов, то непременно внес это предложение, но пока мог только передать идею через мастера. К тому же неплохо было бы перепрятать Ключи к пробуждению Зерефа, раз их расположение было рассекречено.       В общем, несмотря на то, что бой окончился, война продолжалась, и я скорее хотел вернуться в строй, чтобы положить конец Культу.