Усы, лапы и стальные бубенцы

      — Получилось! Тейлз, мы смогли!       Шарли почти прокричала это через телепатическую связь. Несмотря на то, что мы общались мысленно, её голос задрожал, точно она не смогла сдержать чувств. Я почти наяву увидел, как она расплакалась от облегчения и рухнула где-то неподалеку от места битвы с Кису. У нее наверняка не осталось сил даже для того, чтобы подняться. Она полностью вложилась в Блеск Феи, надеясь, что одно из трех сильнейших заклинаний гильдии поможет победить. Учитывая, что тело Кису состояло из магических частиц и пропускало насквозь удары, это было большим риском. В худшем случае она могла потратить все силы в пустую, а затем погибнуть, не добившись результата и обнулив нашу надежду на успех.       Я не мог с уверенностью сказать, что именно произошло в битве с Кису, ведь не присутствовал там лично и не видел ничего через Архив. Однако у меня появилась неплохая догадка. Она основывалась на том, что Шарли и Гилдартсу удалось войти в резонанс. Даже будучи дезориентированным после распечатывания, сильнейший сумел точно и сильно сколдовать Арктур по наводке Каны. В миг, когда заклинание поразило Кису, с неба упал Блеск Феи, в который Шарли вложила всё свое стремление к победе. Заклинания чудом слились воедино, и вместо двух различных техник волшебства крушения получился направленный магический взрыв. Вероятно, важную роль сыграло и благословение Анкселама, которое даровало всем нашим заклинаниям против демонов повышенный урон. Объединенная мощь Шарли и Гилдартса не просто убила Кису, а буквально стерла его существование на магическом уровне.       От демона не осталось даже горстки пепла. Мы смогли понять, что победили лишь потому, что воскрешенные им люди пали. В том числе Сильвер.       Последнее стало лучшим событием за последние несколько часов битвы, ведь, наконец, ледяная печать на острове дала трещину. Этого хватило, чтобы мастер-основательница сумела вернуть себе часть сил и окончательно разрушила её. Древо Тенрю засияло, отзываясь на ее волю, и все мы на миг ослепли. Когда я открыл глаза, то первым делом увидел зелень деревьев и травы, сменивших собой холодный льдистый покров. Вода вновь зажурчала в речке, а ветер всколыхнул листья. Несмотря на то, что алое солнце до сих пор висело в небе, оно ничуть не портило картину. Напротив, дополняло. Красные лучи мягко падали на ожившие растения, но почему-то от этого становилось тоскливо. Я и представить не мог, что когда-нибудь почувствую, что соскучился по живой природе.       Следом за растениями начали оживать и бойцы, долгое время статуями простоявшие тут и там. Они оказались сбиты с толку, ведь последним, что им удалось услышать, стал мой приказ прыгать в небо. Многие начали недоуменно переглядываться, пытаясь сориентироваться. Кто-то сходу бросился в бой, невольно оказавшись в эпицентре действий. Однако гораздо бо́льшее число боеспособных магов оказалось за пределами основного места битвы. Ледяная печать застала их на передовой, когда мы еще пытались продвинуться к береговой линии. Сейчас там осталась лишь небольшая часть уцелевших демонов А-ранга, рассеянно бродящих без приказа. Разумеется, люди оказались ошеломлены.       Для них минула секунда с тех пор, когда на острове появился Тартар, однако для нас прошло больше времени. Гораздо больше времени, чем хотелось бы. Эти несколько часов оказались наполнены болью и горем. Нам пришлось собрать всё мужество в кулак, чтобы выстоять в битве с высшими демонами. Даже подкрепление не смогло склонить чашу весов на нашу сторону. Нам оставалось лишь биться, отчаянно оттягивая момент полного разгрома. Не было ничего удивительного в том, что многие их тех, кто сражался всё это время, заплакали, увидев подкрепление. Падение ледяной печати стало чудом для них.       Знаком того, что можно было выдохнуть. Передать ответственность за сражение другим, более бодрым магам. И, наконец, рухнуть на землю, позволяя усталости взять над собой верх.       Мне и самому хотелось опуститься на землю и позволить себе потерять сознание, дав измученным телу и разуму отдохнуть. Вот только видя, как один за другим падают изнеможденные бойцы, я понял, что не мог оставить всё сейчас. Вернувшиеся к сражению маги не понимали, что происходит, им нужно было дать указания и распределить хотя бы глобальные задачи. Тех, кто отключился, необходимо было вынести в тыл. Нельзя было бросать всё вот так — в переломный момент — ведь это могло привести к ужасным последствиям. Я не хотел, чтобы каждый, кто проливал кровь, отстаивая даже маленький клочок земли у корней Тенрю, погиб только потому, что мы расслабились, узнав о снятии печати с острова.       Нет. Как бы ни хотелось отдохнуть, нужно было продержаться еще немного. Ещё пару минут.       — Уоррен, дай связь с Джурой, — велел я, отступая ближе к полевому госпиталю. Демоны, которых сковало на некоторое время, начали приходить в себя.       — Готово, генерал, — сдавленно отозвался он. Вероятно, ему стало в разы тяжелее поддерживать ментальную связь, ведь наши ряды значительно выросли.       — Что нам делать, Тейлз? — тут же раздался голос Джуры. — Где враг?       — Около корней Тенрю, — я машинально провел рукой по воздуху, вот только карта Архива не появилась, но зато в груди закололо. — Черт, — выругался я, пытаясь вспомнить, как выглядело поле боя на карте Джея. — Так, слушай внимательно. Разделитесь на два отряда в соотношении один к четырем. Основные силы пусть немедленно идут к корням Тенрю. Нам нужна помощь, чтобы одолеть Тартар. Распредели магов по противникам самостоятельно, а на себя возьми Мард Гира. С ним сейчас сражается Нацу, но он вряд ли сможет одолеть его в одиночку. Остальные пусть займутся оставшимися демонами А-ранга около берега.       Джура явно забеспокоился, но дисциплинированно ответил:       — Понял. Выполняю.       — Генерал, нужны Купола? — мгновение спустя со мной связалась глава отряда артефакторов, Дженни. — Мы можем настроить их.       — Да. В первую очередь защитите полевой госпиталь, — ответил я и вздрогнул, услышав позади взрыв, а вслед за ним и яростный крик Кьеки. — У нас много раненных.       — Сейчас всё сделаем!       — Бикслоу, Фрид, возьмите на себя Шакала, — торопливо продолжил я, когда Уоррен подключил меня к согильдийцам, и оглянулся, тут же похолодев. — Дождия, иди к Венди. Ела, Эльфман, на вас Сейра. Командовать будет Гилдар!..       Я не успел закончить, ведь Кьека рванула ко мне и, схватив одной рукой за плечо, врезала другой в живот. Острейшие когти вонзились в меня, а чувство боли вспыхнуло, многократно усиленное проклятьем. Я не смог сделать даже вдоха, а потому только приглушенно всхлипнул и уставился куда-то перед собой в тщетной попытке протолкнуть воздух в легкие. Ноги подкосились, однако Кьека не позволила мне упасть. Она схватила меня за волосы и заставила поднять голову. В ее глазах я увидел столько ненависти, что в ней можно было утопиться. Это было не удивительно, ведь за последнее время нам удалось уничтожить их штаб — Куб, разнеся вместе с ним Сердце Пекла, и убить двоих старших членов гильдии. Даже если изначально Тартар прибыл на остров по своим каким-то причинам, то теперь они сражались из ярости и чувства мести. Кьека, столько раз предпринимающая попытки снести мне голову, никак не могла добиться результата. Мне казалось, что она уже чисто из принципа собиралась убить меня.       К сожалению, никто из находящихся рядом бойцов не успевал прийти на помощь, да и позвать их я был не в силах. Кьека, очевидно, тоже это понимала, а потому оскалилась.       — Мард Гир был прав, — прошипела она. — Ты слишком опасен для наших планов. Но сколько бы жизней у тебя не было, я отниму их все. Умри же!       — Ребенок!       В миг, когда она замахнулась, Хайналь внезапно рванулся из подсознания, сформировав эфирное тело, и подставился под удар. Кьека, которая собиралась пробить мне грудь насквозь, оторопела. Она явно не ожидала, что вместо одного тела, поразит другое. Я даже не заметил, в какой момент она отпустила меня. Перед глазами оказалась только спина Хайналя, закрывшего меня собой. Даже боль в груди, вызванная появлением новых трещин на магическом ядре, отошла на второй план. Не успев толком появиться, эфирное тело начало осыпаться золотыми искрами. Хайналь оглянулся, будто проверяя, точно ли смог защитить меня, а затем прикрыл глаза. Мне показалось, будто на его губах расцвела ностальгическая улыбка. Вот только вместо чувства благодарности я испытал ужас. Мне захотелось рвануть к нему, подхватить, помочь, выдернуть обратно в подсознание, однако ничего не получалось сделать. Дрожь сковала тело, и я рухнул на колени, сжимаясь в попытке унять боль в груди.       — Тейлз!       Когда рассвирепевшая до крайности Кьека попыталась нанести новый удар, сбоку прилетело заклинание крушения. Ослепленная яростью, она не успела увернуться, лишь дернулась назад. В итоге, ей начисто срубило правую руку. Когтистая лапа упала на землю передо мной, истекая черной кровью. Пару секунд спустя появился Гилдартс, всё ещё не до конца понимающий, что происходит, но ужасно разъяренный. Он со всей силы врезал Кьеке, заставив ту отлететь далеко назад, и только после этого оглянулся. В его глазах вспыхнуло беспокойство, граничащее со страхом. Он присел рядом и схватил меня за плечи, не то собираясь удерживать от падения, не то пытаясь понять, насколько серьезно мне досталось.       — Живой? — зачем-то спросил он.       Я сумел лишь вымученно улыбнуться и коротко кивнуть. Вот только последний удар Кьеки и секундное появление эфирного тела сделали свое дело. Я почувствовал, что не просто достиг предела, а пробил его. Руки и ноги онемели, а перед глазами начали вспыхивать разноцветные искры. Тело ослабло, и я буквально повис на Гилдартсе.       — Я всё, — прошептал я. — Теперь от меня будет больше проблем, чем пользы… Мастер-основательница поможет тебе. Займитесь Тартаром и… вытащите королеву Хисуи… Скажите: «Демоны Отчизны», чтобы раскрылись отложенные знания…       — Так, притормози, малыш. Ты чего удумал? — Гилдартс оглянулся, наверняка, пытаясь взглядом найти медика или мага телепортации.       — Нет, — выдохнул я и сморщился, ощущая новую волну боли в груди. — Помоги Нацу победить Мард Гира… Возьми с собой Джуру, но осторожнее. Нацу не в себе, но не трогайте его… Если нападет — обездвижить. Не убивать. Понял?.. Не убивать Нацу…       — Да понял я, — Гилдартс громко позвал кого-то. — Я бы никогда не причинил ему вреда. Ты же знаешь.       Я только покачал головой, будучи не в силах объяснить, что с братом происходило на самом деле. Впрочем, Гилдартс и не ждал ответа. Он взмахнул рукой, привлекая чье-то внимания, и вскоре меня осторожно подняли с земли. Я не смог понять, кто пришел на выручку, но почувствовал, что этим магом был кто-то из друзей. В голове начал разрастаться туман, а силы стремительно покидали тело, однако мне удалось запомнить лицо леди Амаи в полевом госпитале, куда меня доставили, и то, как она рванула ко мне, оставив на попечение других медиков Джея. В ее взгляде, как всегда, отразилось искренние волнение и забота. Она без промедления начала оказывать мне помощь, и вскоре к ней присоединилась Полюшка.       Я плохо запомнил, что происходило в следующие несколько минут. Тело разрывалось от боли, усиленной проклятьем Кьеки, а в голове воцарялась поразительная пустота. Мышление замедлялось, точно поезд, прибывающий на станцию, и постепенно начали исчезать чувства. Я больше не мог услышать голос Хайналя, даже не был в силах ощутить его присутствие. Единственное, на что ещё реагировал разум, был полный страха взгляд Джея. Парнишка сидел в паре метров от меня, явно желая как-то помочь, но не понимая, что может сделать. Я слабо пошевелил рукой, сделав манящий жест, и он буквально подпрыгнул ко мне. Леди Амая и Полюшка неодобрительно взглянули на него, но промолчали.       Джей схватил меня за руку, испуганно принявшись бормотать какие-то слова поддержки. Я улыбнулся, почему-то увидев в нем кого-то очень знакомого, и, пользуясь прямым контактом, из последних сил закинул в его разум небольшой пакет информации. Парень вздрогнул, инстинктивно попытался вскинуть свободную руку к голове, но лишь дернул обрубком. Он тут же попытался что-то сказать, но я не смог разобрать ни единого слова. Зрение подвело, и вскоре всё окрасилось в сплошной черный цвет. Звуки померкли, а ток магии в теле прекратился. Очевидно, я вернулся в истинную форму, окончательно растеряв силы.       Почему-то внутри вспыхнуло сожаление, что я не увидел Нацу. Брат продолжал сражаться с Мард Гиром где-то за пределами зоны видимости. О битве ничего не было известно: ни на чьей стороне сохранялся перевес, ни насколько серьезные раны получили оба. После того, как Нацу обратился в ЭНДа, мне даже не удавалось мысленно связаться с ним. Я впервые в жизни абсолютно не представлял, где он и что с ним происходит.       От этого становилось невообразимо грустно.       Леди Амая говорила, что у меня оставался час при активном перевоплощении, однако я достиг предела раньше. Вероятно, отчаянная попытка Хайналя защитить нас обернулась боком. Магическое ядро, которое и без того пострадало от чрезмерного использования сложных заклинаний, не выдержало. Огромная трещина расползлась по нему, и я удивительно четко мог почувствовать, какой именно она была, и насколько опасным стало мое положение. К сожалению, ничего изменить уже нельзя было. Оставалось уповать лишь на мастерство целительниц и благосклонность Бога.       За эту битву я сделал достаточно, даже больше, чем планировал. Мне удалось победить Айзека и бо́льшую часть его армии, поэтому Культ больше не представлял угрозы, как раньше. Оставалось только найти оставшихся темных магов и перебить их, но с нашим опытом это становилось делом времени. Кроме того, столкнувшись с мощью Тартара, которая не шла ни в какое сравнение с силой Культа, я сумел удержать позиции у корней Тенрю. Это стоило больших жертв, однако не превратилось в печальный конец для всех нас. Последней крупной победой для меня стало снятие ледяной печати с острова. Вернувшиеся в бой маги и рунные рыцари теперь могли задавить Тартар числом, особенно, если им бы помогла мастер-основательница — Фея Интриган.       Осознав это, я смог позволить себе рухнуть в Хранилище, полностью потеряв связь с реальностью. Приземление прошло вполне удачно, ведь меня выбросило на кипу книг. Десяток страниц взметнулся в воздух, а затем медленно опустился на пол. Я не стал подниматься, а, напротив, прикрыл глаза, на некоторое время оставшись в таком положении. Было тихо. Внутренняя библиотека — разрушенная практически до основания — замерла в молчаливом ожидании чего-то. Я мог бы сосчитать, сколько стеллажей оказались разрушены и сколько книг безвозвратно исчезли, но не стал. На меня опустился покров тоски. Невообразимо тонкий и печальный. Больше не хотелось ничего делать, не хотелось ни о чем думать, не хотелось ни о ком переживать.       Только лежать в груде книг, бывших когда-то упорядоченными воспоминаниями.       — Отлично место для отдыха. Я присоединюсь к тебе.       Я открыл глаза и посмотрел вправо, почему-то не удивляясь при виде Хайналя. Он опустился на пол, скрестив ноги, и уставился куда-то вдаль.       — Я думал, что ты умер, — негромко сказал я, переводя взгляд вверх. Хайналь слабо усмехнулся.       — Это было эфирное тело. Я знал, что не умру.       — Но тебя ранило?       — Тоже неверно, — Хайналь приложил руку к груди. — Просто воспоминания захлестнули. Я уже умирал вот так, поэтому…       Он не закончил фразу, оставив её висеть в воздухе. Я медленно выдохнул, невольно вспоминая, как закончилась его прошлая жизнь. Хайналь вышел против целого отряда бойцов, фактически, закрыв собой Зерефа, пока тот воскрешал Нацу. В него вонзили четыре пики прежде, чем жизнь покинула его тело. Я не мог вообразить, какую боль он испытал в последние мгновения. Более того, мне было страшно представить, как тяжело ему было броситься под удар Кьеки сейчас. Хайналь не мог не знать, чем закончится безрассудная выходка. Думать, что он сознательно пошел на такой шаг, было нелегко. Почти так же нелегко, как предполагать, какой именно мотив стоял за всем этим.       Я почувствовал, как глаза защипало, а потому вновь прикрыл их.       — Могу я спросить?.. — тихонько сказал я.       — Конечно. Говори, — удивительно мягко разрешил он.       Вот только мне пришлось медленно выдохнуть прежде, чем начать.       — Кого ты спасал, когда встал перед Кьекой? Себя, потому что мы делим одно тело на двоих? Или меня, потому что я оказался в опасности?       Хайналь ответил не сразу.       — А ты как думаешь?       Я только покачал головой, внезапно ощутив комок в горле. Почему-то стало так грустно, будто всё вокруг потеряло яркость и вкус жизни. Грудь ставило от невысказанных слов и невыплаканных слез. Разделяя с Хайналем одно тело на двоих, я мог почувствовать его настроение и эмоции. Раньше он часто закрывался от меня, однако сейчас поступил противоположно. Хайналь позволил мне ощутить абсолютно всё, и от этого разрывалось сердце. Когда он заговорил, у меня по щекам покатились слезы.       — Тебя, ребенок. Конечно, я защищал тебя.       Я закрыл лицо руками и разрыдался. Сильно. Громко. Как настоящий ребенок. Хайналь передвинулся ближе и стащил меня с груды книг, заключая в объятия. Я сжал одежду у него на спине и спрятал лицо у него на груди. Хайналь крепко прижал меня к себе одной рукой, а другой принялся гладить по голове, успокаивая. Он ничего не говорил, но просто позволил побыть с ним вот таким — уставшим, напуганным, израненным ребенком, который никому не показывался раньше таким уязвимым. Нам не нужны были слова, чтобы рассказать о своих печалях, ведь мы и так чувствовали друг друга, как себя. Несмотря на то, что Хайналь вновь не проронил ни слезинки, я знал, что где-то глубоко внутри себя он тоже плакал. Не так горько и надрывно, как я, но плакал.       Наконец, я смог с кем-то разделить свои чувства, рассказать о том, насколько сильно устал. Насколько вымотался за часы бесконечной борьбы, потерь и боли. Из-за меня снова погибли друзья, такие, как Хибики, снова оказались смертельно ранены близкие, как Эльза, Люси, Аллан, мастер… Я собственными руками уничтожил человеческую часть Нацу и бросил его там, посреди поля боя, одного, хотя обещал всегда быть рядом. Я не довел сражение до конца, ведь неправильно рассчитал свои силы. Я бесчисленное число раз заставлял друзей подставляться под удары, пока сам пытался придумать, что делать дальше. Я не смог свести жертвы к минимуму, хотя пытался.       Я сумел уничтожить Айзека, а вместе с ним Культ, но… какой ценой?       Чего я добился, вновь заставив близких людей нос к носу столкнуться со смертью?       — Ты слишком много на себя берешь ответственности, Хэппи, — сказал Хайналь, когда я немного затих. — Если бы согильдийцы не захотели сражаться, они бы не пошли за тобой и никакая сила в мире не заставила бы их выступить против Культа. То, что они решили рискнуть собой, остается только их решением. Ты не можешь нести ответственность за то, как они распоряжаются своей жизнью. Понимаешь?       Я громко шмыгнул носом.       — Угу.       — Ты пытался свести жертвы к минимуму, защитить всех. Получилось у тебя или нет, сейчас не важно. Ничего уже нельзя изменить. Но ты сделал всё, что мог, верно?       — Угу, — я растер слезы по щекам, когда они снова хлынули из глаз. — Я очень старался.       — Ты молодец, — Хайналь взъерошил мне волосы. — Предоставь теперь право остальным закончить сражение и победить. Они справятся. Ты веришь в них?       — Угу.       — С последствиями разберемся потом, — Хайналь позволил мне немного отстраниться и заглянул в глаза. — Что думаешь?       Я снова громко шмыгнул носом и блекло улыбнулся.       — Что тебя слишком часто били по голове сегодня, — я вытер слезы с щек. — Ты слишком добрый.       Хайналь усмехнулся, но вопреки ожиданиям ничего не сделал: не нацепил маску холодной собранности, не разбил нынешний образ колкой фразой, не скинул меня на пол, принявшись разбирать ошибки во время боя. Он только повел плечом и посмотрел куда-то в сторону. В тот миг я понял, что мне вновь повезло увидеть ту его часть, которую он старательно оберегал от других — прекрасного генерала, искренне заботящегося о своих подопечных. Доблестного рыцаря, который радел за честь и справедливость. Молодого мужчину с огромным сердцем, пусть и покрытым шрамами. Я увидел самого светлого и доброго человека, который всегда оберегал меня и был рядом.       — Хайналь, — я уткнулся носом ему в грудь и всхлипнул. — Спасибо… что защитил… Спасибо, что всегда защищал меня…       — Иначе и быть не могло, Хэппи, — он мягко провел рукой по моей спине. — Я не мог позволить тебе погибнуть. Ты еще совсем ребенок, у тебя вся жизнь впереди. Мне грустно, что тебе пришлось расти в то время, когда Культ развязал войну. Я хотел бы, чтобы у тебя было мирное детство и мирная юность.       Я сглотнул, чувствуя, как подступает новая волна слез.       — Знаешь, — всхлипнул я. — Мне всегда хотелось делать артефакты, как ребята из Синего Пегаса, но… Я все время был занят Культом. Как думаешь, они дадут мне пару уроков, когда всё закончится?       — Разумеется, — Хайналь ободряюще похлопал ладонью по моей спине. — Думаю, ты сможешь создать сотню прекрасных артефактов.       — Угу, — я потер глаза и зевнул, пригревшись в его руках. — У меня столько идей…       — Позже расскажешь мне о них, а сейчас поспи. Ты ведь очень устал, верно?       — Немного. Я отдохну чуть-чуть, а потом…       Мне не удалось закончить фразу, ведь внезапно сонливость взяла верх. Я едва расслышал совсем тихое от Хайналя:       — Спи, ребенок. Всё будет хорошо… Я останусь рядом.       Ощущение полной безопасности и спокойствия накрыло меня, точно теплое оделяло. Почему-то в тот момент я не подумал о куче важных вещей, которые должны были взволновать меня. Дело было не только в том, что Хайналь вдруг проявил невиданную доброту и нежность, но и в том, что внешний мир оказался полностью отрезан. Я ничего не слышал из того, что происходило за передами Хранилища, и ничего не чувствовал. Создавалось впечатление, будто всё, кроме полуразрушенной библиотеки, исчезло. Да и она сама начала ощущаться очень слабо.       Тогда я еще не знал, что, в отличие от меня, Хайналь мог видеть и слышать абсолютно всё, что происходило внутри нашего подсознания и за его пределами. Он прекрасно осознавал, что происходило, и знал, чем всё закончится. Возможно, именно поэтому в его словах и жестах прослеживалось столько заботы. Пол и стены Хранилища начали медленно рушиться, мелкой крошкой осыпаясь куда-то в темноту. Стеллажи начали падать один за другим, однако я не заметил этого. Постепенно всё начало погружаться в темноту, и лишь Хайналь — последний лучик света — продолжал сидеть на полу со мной на руках. Он бережно прижимал меня к себе, успокаивающе гладя по спине. Чтобы не напугать меня по нашей связи, он полностью отсек себе чувство страха, хотя его должно было буквально трясти от ужаса. Хайналь спокойно глядел, как наш внутренний мир исчезает, и ждал, когда темнота закончит начатое.       В это время до него доносились оборванные фразы из реальности. Даже не напрягаясь, он смог различить голоса.       — Приведите Венди! — закричала Полюшка.       — Господи, он не дышит! — заплакала Кана.       — Этого не должно было случиться. Малыш!.. — оборвался голос Шинигами.       — Не получается, — всхлипнула Венди. — У меня не хватает магии…       — Оставьте его, — опечалено произнесла мастер-основательница. — Уже слишком поздно. Мы ничем не сможем помочь.       Хайналь опустил взгляд вниз, посмотрев на меня, полностью затихшего у него на руках, а затем посмотрел наверх. Последний пятачок света продолжал исчезать, и оставалось всего несколько секунд до того, как тьма поглотила бы всё вокруг. Он горько улыбнулся, почему-то вспомнив, что смог увидеть Зерефа всего раз, и мысленно посетовал, что даже не оставил ему послания… Впрочем, об этом думать уже было поздно. Хайналь опустил голову, прижавшись щекой к моей макушке, и закрыл глаза.       Последний луч света угас.       В кромешной темноте вспыхнула лишь одна алая искра…