Усы, лапы и стальные бубенцы

      — Получилось!       Я вскинул руки и вскочил, подпрыгивая. Хайналь, занимающийся приготовлением обеда, поднял удивленный взгляд и слегка нахмурился, мягко прощупав нашу связь. Я без сомнений открылся ему и гордо показал достижение, напрашиваясь на похвалу. Мне удалось провести огромную работу с Хранилищем и, наконец, привести его в нормальное состояние. Больше в голове не царил хаос, мысли не путались, а факты не терялись в ворохе разной информации. Каждое знание заняло положенное место во внутренней библиотеке, и это отразилось в особом каталоге. Я снова без проблем анализировал всё вокруг.       На то, чтобы привести Хранилище в порядок, ушло гораздо больше времени, чем я ожидал. Урон, который Айзек нанес во время сражения в ментальном пространстве, оказался очень велик. Многие знания безвозвратно исчезли. Среди них оказались очень важные: об известных мне тайнах Фиора, о нескольких секретах гильдии, об информации на высокопоставленных чиновников и прочем. Во время битвы я старался подставлять под удар менее полезную информацию, например, знания о садоводстве, кулинарии или даже прочитанные в детстве сказки и приключенческие истории. Всё это можно было легко восполнить в спокойной обстановке, в отличие от других данных. К сожалению, теперь о некоторой важной информации удавалось узнавать только по косвенным признакам: либо по упоминаниям в обрывках старого каталога, либо в других данных, ссылающихся на эти.       Впрочем, то, что знания в принципе удалось восстановить, радовало. Я смог сохранить себя, свою личность и многие воспоминания. Айзек же потерял всё. Во время сражения мне удалось разнести его Хранилище — зеркальный лабиринт — вдребезги, полностью уничтожая его память. Даже если бы ему удалось выжить, он оказался бы невменяемым. До сих пор оставалось загадкой, что стало с его телом, ведь культисты попытались унести его. Как далеко они ушли, смогли ли покинуть остров, собирались ли использовать его для темных ритуалов — было неизвестно. Впрочем, об этом можно было не волноваться. Душа Айзека оказалась в руках Анкселама, а потому он никак не мог вернуться в мир живых. Теперь его ждали только бесконечные страдания.       После всего, что мне довелось пережить за последние годы, наконец, можно было выдохнуть с облегчением. Заклятый враг пал. Война закончилась. Остатки Культа наверняка залегли на дно, а бо́льшая часть книг Зерефа, которые использовались на Тенрю, исчезла в драконьем рёве. Разумеется, в мире осталось ещё множество опасностей, но Культ можно было вычеркнуть. Я всё-таки достиг цели, которую поставил себе два с половиной года назад, — защитил Хвост Феи, Магнолию и Фиор.       — Хорошая работа, ребенок, — сказал Хайналь, и я просиял. — Но на мой взгляд, ты провозился слишком долго.       Я закатил глаза, не принимая близко к сердцу последние слова.       — Не можешь не подколоть.       — Иначе ты слишком расслабишься, — ухмыльнулся Хайналь и махнул рукой, возвращаясь к кипящему котелку. — Всё, иди, расскажи Нацу. Я же вижу, что ты сейчас из штанов выпрыгнешь.       — Вовсе нет! — воскликнул я, но тут же сорвался с места.       — И возвращайтесь скорее, — вдогонку крикнул Хайналь. — Обед почти готов.       Я оглянулся на бегу и широко улыбнулся.       — Так точно, шеф!       Кажется, он покачал головой, проведя меня взглядом. Я пронесся мимо Зерефа, вернувшегося из леса после сбора трав, и тот с удивлением посмотрел мне вслед. Затем он взглянул на Хайналя, привычно ожидая пояснений, но в ответ получил только несколько фраз о том, что он скоро сам всё узнает. Это явно не удовлетворило Зерефа, но пошел ли он расспрашивать друга меня уже не интересовало. Я нырнул в лесную чащу, чтобы скорее найти Нацу. Брат должен был заготавливать дрова, и мне не составило труда установить его местоположение. На карте Архива четко отобразился его маркер.       Я смахнул голубой экран в сторону, чувствуя внутри душевный подъем, и легко перепрыгнул через упавшее дерево. Пара мелких зверьков испуганно метнулась в кусты. Я снова был в обличье человека, ведь недавно вернул навык на прежний уровень. Теперь не составляло труда поддерживать его часами напролет, и даже два месяца восстановления и аккуратного наращивания нагрузки показались абсолютно нормальными. Наконец, я мог с уверенностью сказать, что полностью восстановился.       — Нацу!       Я влетел в брата со спины и обнял, заставляя отвлечься от работы. Нацу пошатнулся, не ожидая такого эмоционального приветствия, и с удивлением оглянулся, не понимая, что так обрадовало меня. Увидев широкую улыбку, он невольно ответил тем же. Я на миг крепче прижался к нему, а затем отпустил и оббежал, чтобы встать лицом к лицу.       — Я закончил! — воскликнул я и вывел перед собой несколько панелей Архива.       — Закончил? — переспросил Нацу, абсолютно не представляя, что за поток данных появился на экранах.       — Я, наконец, привел подсознание в порядок. Хранилище удалось восстановить на целых семьдесят четыре процента. Это даже больше, чем мы с Хайналем ожидали, когда проводили первичную диагностику. Конечно, многое потерялось, в том числе, важные знания и воспоминания о нас, но… Самое главное, что мы живы и сможем восполнить их, верно? Теперь я могу помочь тебе. Мы вернем твоему подсознанию целостность. Разве не здорово?       Нацу опешил от моего напора, но пару мгновений спустя похлопал меня по голове, рассеянно улыбнувшись.       — Молодец, братишка, — сказал он, и я почему-то почувствовал внутри укол беспокойства. — Ты проделал огромную работу. Я горжусь тобой.       Я постарался не придавать значения странному ощущению в груди и продолжил:       — Когда начнем работать с твоим подсознанием? Давай, я помогу закончить здесь и приступим?       — Погоди, — Нацу поймал меня, когда я рванул к дровам. — Не за чем так торопиться, я никуда не убегу.       — Я знаю, — я взглянул на него, нахмурившись. — Но разве тебе не хочется скорее вернуться к нормальной жизни?       Брат помедлил с ответом.       — Конечно, хочется, — сказал он после паузы, и я четко различил в его голосе неуверенность.       — Что-то не так? — я в полной растерянности уставился на брата. — Ты… не выглядишь особо радостным.       — Я немного переживаю кое о чем, — Нацу сделал шаг назад и отвел взгляд, почесав шею. — Понимаешь, я не совсем помню, какой была прошлая жизнь. Она всё ещё как в тумане, и я ничего не чувствую, думая о ней. Мое прошлое «я» тоже… было другим, и ты, разумеется, хочешь вернуть прежнего Нацу. Я знаю, что тебе тяжело видеть меня таким, но я…       — Ты не хочешь возвращать воспоминания? — спросил я, нахмурившись. — Из-за того, что можешь стать другим после них?       — Нет, — брат качнул головой. — Из-за того, что не стану тем Нацу, которого ты помнишь. Которого любишь и ждешь. Ты будешь разочарован, когда ничего не выйдет.       Я застыл на миг, ошеломленный признанием. Мне и в голову не приходило, что Нацу одолевали настолько тяжелые мысли. Всё это время я думал, что молчаливость и скупость на эмоции были продиктованы путаницей сознания. Брат нередко жаловался, что плохо помнит прошлую жизнь и собственные привычки. Многое получалось на интуитивном уровне, а некоторые факты воспринимались непреложной истиной, как, например, то, что нужно защищать меня. Вот только это давило на него. Порой я замечал, что он угрюмо сидел в предрассветной тишине, погруженный в свои мысли. Мне хотелось скорее помочь ему справиться с этим, но мы опасались приступать к делу до тех пор, пока мое собственное подсознание не пришло в норму.       Раньше я считал, что он скучал по прошлому: по ярким эмоциям, по ясному сознанию, по нашему счастливому смеху. Вот только на самом деле его волновало другое. Он чувствовал, что уже не сможет возвратиться к прежней жизни, ведь невозможно было заставить время течь в обратном направлении и отменить его пробуждение во время битвы на Тенрю. Я же всё время твердил, что совсем скоро помогу ему избавиться от тумана в голове. Из-за этого Нацу посчитал, что для меня важно было вернуть именно ту его часть — человеческую, а потому, когда, наконец, появилась возможность сделать это, его одолели сомнения.       Нацу действительно изменился с тех пор, как пробудилась его демоническая сторона. Он стал более спокойным и рассудительным, но и более жестким и холодным. Во время битвы на Тенрю это проявилось сильнее всего, но с тех пор, как мы оказались на острове, немного сгладилось. Порой я даже замечал, что он сознательно старался быть мягче, напоминая себе о важных для нас мелочах, таких как объятия. Даже если он не совсем понимал, зачем каждое утро трепал меня по волосам, а вечерами — укрывал еще одним одеялом. В каждом слове и жесте я видел своего любимого брата, и никакое пробуждение не могло этого изменить.       Заметив, как напрягся Нацу, когда между нами возникла пауза, я ударил его кулаком в плечо и улыбнулся.       — С чего бы мне разочаровываться? — спросил я. — Ты правда изменился, став ЭНДом, но не превратился в совершенно другого человека. Даже ничего не помня, ты оставался рядом со мной, даже когда я чуть не умер. Ты заботился обо мне раньше и продолжаешь делать это сейчас. Разумеется, мы не сможем переписать историю и отменить пробуждение, но это и не нужно делать. Для меня ты — самый лучший в мире старший брат, и это ничто не изменит.       Нацу нахмурился.       — Даже если я останусь таким после восстановления подсознания?       — Каким? — я сделал к нему шаг. — Заботливым? Внимательным? Смелым? Верным? Сильным? Преданным? Дорожащим близкими? — Нацу затаил дыхание, слушая меня, и я твердо заверил. — Да, я определенно буду любить тебя таким.       Брат выдохнул, постаравшись сделать это незаметно, и улыбнулся. Немного более уверенно и искренне, чем до этого.       — Умеешь же ты подбирать слова, — сказал он и потрепал меня по волосам.       — Если ты переживаешь, что я разделяю тебя на Нацу и ЭНДа, то ошибаешься, — я обнял его, постаравшись передать все эмоции, которые переполняли меня. — Ты — это ты, причем с воспоминаниями или без. Я не могу сказать, дорожу больше тем Нацу, что был до пробуждения или тобой сейчас. Как вообще можно разделять тебя? Это как думать обо мне, как о Тейлзе и Хэппи по отдельности. Ты же так не делаешь?       — Нет, — он ответил на объятия.       — Прости, если напугал своим напором. Я просто думал, что тебе важно скорее вернуть память, вот и налетел сгоряча. Ты прав, не будем торопиться. Скажи, когда захочешь заняться своим подсознанием, — я задумался на миг и, встретившись с ним взглядом, дополнил. — Если в принципе ничего не захочешь делать, то это тоже нормально. Я не стану настаивать.       На лице Нацу отобразилось слишком большое облегчение, чтобы это не отозвалось уколом в сердце.       — Спасибо, братишка, — сказал он. — Я дам ответ к вечеру.       — Не торопись, — я успокаивающе улыбнулся, отстраняясь, а затем немного резко перевел тему. — Хайналь звал нас на обед. Пойдем обратно?       Нацу кивнул.       — Да, пора уже, — он подошел к нарубленным дровам, ставя точку на прошлом обсуждении, и тут же переключился на следующее. — Думаешь, Хайналь снова сварил суп из водорослей?       Я показательно закатил глаза и громко вздохнул.       — К сожалению, да. Не знаю, почему ему так понравился этот рецепт, но у меня этот суп скоро из ушей потечет.       — Учитывая, что он готовит вкуснее всех, придется смириться.       — Хм, знаешь, выбирая между супом Хайналя и убийственными блюдами Зерефа… — я подмигнул ему. — Я всё-таки предпочту суп.       — Брось, — Нацу ухмыльнулся, и это вышло почти не наигранно. — То мясо почти можно было есть. От него всего-то бежали слезы и саднило горло.       — Не представляю, как он прожил четыреста лет, питаясь таким. Как думаешь, если мы отберем у него все специи, у него получится что-то съедобное?       — Без вариантов, — покачал головой Нацу и взвалил дрова на плечо. Я поднял столько, сколько получалось унести.       — У меня есть теория, почему он любит настолько острую еду, — сказал я, отправляясь вслед за ним обратно к лагерю. — Правда, она немного грустная.       — Он собирался прожечь себе внутренности? — вскинул он бровь.       — Почти, — сказал я. — Из-за бессмертия, проклятья и пошатнувшейся психики он потерял чувствительность практически ко всему: к теплу, к холоду, к сладости, к горечи, к нуждам собственного тела и прочему. Самым лучшим и безопасным, что могло дать какие-то ощущения, стала острая еда. Постепенно наращивая количество специй, он дошел до того, что это стало невозможно есть неподготовленному человеку.       Нацу хмыкнул и кивнул.       — Я всё ещё не могу забыть, как он едва не засунул руки в огонь.       Я хлопнул себя ладонью по лбу.       — Я тоже, — вздохнул я. — Хорошо, что Хайналь ожидал чего-то такого и смог его остановить. Подумать только, ему захотелось проверить, ощутит ли он боль от пламени! Иногда Зереф такой дурак.       — Точно, — ухмыльнулся Нацу. — Но я рад, что он стал более стабильным за последнее время. И более разумным.       — Я тоже, — улыбнулся я. — Приятно видеть, что его безумие отступает. Правда, придется постараться, чтобы он перестал забывать, что теперь смертен.       Нацу кивнул, но продолжать обсуждение мы не стали, ведь вернулись в лагерь. Хайналь и Зереф, сидя у костра, который не затухал практически ни на минуту, разговаривали о чем-то. От котелка поднимался пар, и воздух наполнялся запахом свежей еды. Всё уже было подготовлено к обеду. Заметив нас, Хайналь, не отвлекаясь от беседы, стал разливать суп по тарелкам, а Зереф — доставать ложки и ставить тарелки с дикими овощами. Мы с Нацу отнесли дрова и сели на свои места, переглядываясь. Разумеется, Хайналь снова приготовил суп из водорослей.       — Кто будет крутить носом, получит в лоб, — легко раскусил он нас, и мы постарались спрятать улыбки.       Обед прошел в приятной, спокойной обстановке. По негласному правилу, никакие тяжелые темы в разговорах не поднимались, и мы в основном болтали о планах на ближайшее время, погоде и травили старые байки. Особенно в этом хорош был Зереф. Он иногда выдавал такие истории, что мы, заслушавшись, забывали обо всем на свете. За четыреста лет у него накопилось достаточно подобного, и, когда он не погружался в уныние и самобичевание, его было очень интересно слушать. Иногда он даже рассказывал о Драгнилах, и в такие моменты Нацу практически невозможно было отвлечь на что-то иное. Он жадно хватал факты из их жизни, точно хотел всей душой прочувствовать каждый миг, и от этого становилось немного грустно. Хайналь порой тоже расщедривался, но в основном рассказывал легенды, которые считались древними еще четыреста лет назад, или ударялся в поучительные истории. Это нравилось уже мне.       Когда мы закончили обедать, то разбрелись по своим делам. Нацу отправился на охоту, чтобы добыть немного мяса к ужину, а Хайналь и Зереф ушли на пляж, чтобы потренироваться.       Хайналь учился использовать магию, и у него неплохо получалось. Я считал, что во многом это было заслугой Зерефа, ведь он удивительно хорошо объяснял, что и как нужно было делать, пусть сам и не мог показать ни одного нормального заклинания. Прошлое Хайналя отразилось на его волшебстве: у него оказалась предрасположенность к магии света, хотя изначальный владелец тела специализировался на письменах, и комбинировал это с владением мечом. Сейчас он учился создавать световые клинки, причем не только для ближнего боя, но и для битвы на средней дистанции. Ему хотелось повторить технику Эльзы — Круг Мечей, и он уверенно шел в этом направлении. Кроме того, Хайналь изучал Архив и в свободное время настраивал его под себя. Панели, кстати, у него были золотого цвета, и это немного напоминало заклинания Хибики. Впрочем, я гнал ассоциации прочь.       Я любил наблюдать за его тренировками, а потому нередко садился неподалеку, когда наводил порядок в Хранилище. В те моменты, когда Хайналь применял магию, его глаза начинали сиять. Сторонний наблюдатель не различил бы восторга, с которым он постигал волшебство, однако мы с Зерефом знали, насколько для него это было ценно. Давняя мечта, наконец, начала исполняться, и я искренне радовался за Хайналя. Пусть через четыреста лет и в другом теле, но он сумел стать волшебником. Это было по-настоящему прекрасно.       Сегодня я решил не присутствовать на тренировке, но не только потому, что закончил с Хранилищем, а Нацу еще не дал ответа насчет своего подсознания. Мне хотелось сделать кое-что важное, что я давно откладывал, боясь прикоснуться к этой теме. Коротко сообщив остальным свое примерное местоположение, я отправился на дальнюю часть острова и устроился на берегу на большом камне. Шум прибоя по-прежнему успокаивал, как и отдаленные крики птиц. Умиротворяющая обстановка была необходима сейчас, и я потратил почти полчаса просто на то, чтобы собраться с духом.       Коротко выдохнув, я открыл карту Архива и поджал губы.       Прошло больше двух месяцев с тех пор, как мы оказались здесь, но я до сих пор не установил наше местоположение. На голубом экране отображался схематический вид острова и моря вокруг, но на некотором расстоянии всё утопало в черноте и помехах. Я сознательно огородил эту часть от остального мира, ведь слишком боялся вернуться домой. Мне не хотелось узнать, что Фиор оказался ближе, чем мы думали, ведь это могло привести к дурным последствиям. Меня снова могла захватить в плен паранойя, а нестабильное подсознание вмиг родило бы тысячи ужасных исходов. Я не хотел утонуть в страхе, а потому предпочел сделать вид, будто ничего за пределами острова не было. Внешнего мира не существовало. И это действительно помогало, пусть рациональная часть меня тихонько зудела, что однажды придется принять правду. Как минимум, установить наше местоположение.       Именно этим я и планировал заняться сейчас.       Я принялся поднимать многочисленные факты об этом месте: оценивать климат, вспоминать растения и животных, воссоздавать карту звездного неба, сравнивать собственные карты с известными картами мира. С течением времени во мне начинало подниматься волнение. С одной стороны, хотелось, чтобы мы оказались недалеко от Фиора и друзья, не окунувшиеся в ненависть, попытались найти нас. С другой стороны, было бы отлично оказаться на другом конце света и избежать всеобщей ярости. Я не понаслышке знал, насколько разрушительным может быть гнев толпы. В прошлой жизни Хайналь столкнулся с подобным, когда начал помогать Зерефу с воскрешениями, и мне удалось из первых рядов увидеть, чем всё закончилось. Это было по-настоящему страшно.        Я солгал бы, сказав, что не скучал по согильдийцам и Фиору, но всё ещё боялся узнать настроение друзей и жителей королевства. Бел сказал, что многие окунулись в ненависть, осознав информацию от Айзека, и даже появились радикально настроенные против меня люди. Я ожидал подобного. С того дня, как мы в первый раз столкнулись с Культом в Магнолии, страх раскрытия сковывал меня. Точно финальный аккорд противостояния с Айзеком, он воплотился в жизнь. Внутри меня теплилась надежда, что не все должны были поддаться на провокацию, ведь уже был человек, узнавший правду раньше других. Правда, надежда была слабой.       Люси не отвернулась от нас, когда встретилась с Хайналем в битве за Нирвану и узнала о моей самой большой тайне. Она не просто приняла правду с невероятной стойкостью и пониманием, но даже помогла ему вернуться к свету, когда древнее заклинание завладело его разумом. Вот только Люси всегда отличалась здравомыслием, внимательностью и добродушием. Другие люди, напротив, не всегда обладали такими качествами. Даже среди согильдийцев могли найтись те, кого шокировала бы правда обо мне, и кого она заставила бы ненавидеть меня.       Многие из Хвоста Феи мечтали уничтожить Культ, ведь в битве за Магнолию он принес нам слишком много боли и горя. Половина гильдии полегла в бою, и не было среди нас того, кто спокойно принял бы это. Кто-то лишился наставника, кто-то — лучшего друга, кто-то — родственника. Для всех нас это стало серьезным ударом. Я всё еще вспоминал Лисанну — растерзанную демонами — и не мог смириться с утратой. Я множество раз напоминал себе, что это был ее выбор — пойти на самоубийственную миссию — однако легче от этого не становилось. Демоны убили её, и на каждом, кто был связан с Культом, лежала ответственность за это. В том числе, на основателе. Не будь его, ничего этого не случилось бы.       Наверняка, Миру и Эльфмана одолевали похожие мысли. Казалось, они давно смирились с утратой, ведь после боя не изменили отношения ко мне. Оба дорожили мной и поддерживали в любой ситуации, однако теперь… Я действительно не знал, могло ли заклинание Айзека всколыхнуть старые воспоминания и разрушить нашу связь. Сердце кричало, что друзья не поступили бы так, однако разум холодно просчитывал варианты. Счет шел не в пользу счастливого возвращения домой и радостного принятия правды.       Точно так же я не мог сказать, как отреагировала королева Хисуи. Она доверяла мне больше, чем многим другим, и я очень дорожил ее расположением. Королеву захлестнули сомнения лишь единожды, когда Кроуфорд Сим попытался раскрыть тайну моего перевоплощения. В тот день мне удалось одурачить ее, однако теперь я не был этому так рад. Королева могла полностью разочароваться во мне, узнав правду, а навязанная ненависть превратила бы меня во врага королевства. Достаточно было одного слова, чтобы меня испепелили на границах Фиора. Я не сомневался, что ее личные маги позаботились бы обо мне, если бы она приказала. В таком случае никто и не вспомнил бы о прошлых заслугах и былой связи.       Разумеется, отношение простых людей тоже нужно было учитывать. Обезумевшая от ненависти толпа могла задавить даже сильного мага, если не буквально, то в моральном плане точно. Я слишком долго жил, видя в каждой тени убийц, чтобы хотеть вернуться в подобную обстановку. Пожалуй, лучше было бы вовсе сбежать в другую страну, чем оставаться в переполненном злобой Фиоре. Боско или даже Арболес выглядели вполне неплохо на этом фоне. Правда, я понятия не имел, что стало с Империей, когда она потеряла своего правителя, и заметила ли вообще потерю, ведь Зереф нечасто наведывался туда…       Я хлопнул себя по щекам, когда мысли ушли далеко от нужной темы. Какая-то часть меня оттягивала момент и не желала узнать, где именно мы оказались. Страх острой иглой вонзался в сердце.       — Ну же, соберись, — сказал я себе и вперился взглядом в экран Архива. — Так, если сложить всё вместе, то выходит…       Я нахмурился и совместил карту острова с нанесенными пометками с одной из карт мира. Результат оказался… удовлетворительным. Мы не оказались на другом конце света, но и не были под боком Фиора. Зереф умудрился закинуть нас далеко на север, но сюда изредка заплывали корабли королевства. В основном это были исследователи и торговцы. При должном упорстве можно было привлечь внимание проплывающего мимо судна, доплыть до ближайшего города, находящегося примерно в неделе отсюда, а затем добраться до северных границ Фиора. Путь представлялся неблизким, но вполне реальным.       Со смешанными чувствами я свернул панели Архива и сполз с камня, раскинувшись на галечном пляже. Солнце начало клониться к закату, и я с неудовольствием заметил, что провозился с легчайшей задачей слишком долго. Хайналь наверняка начал бы бурчать на меня за это. Впрочем, думать об этом не хотелось. Я бездумно перебирал камешки под пальцами, когда услышал шаги. Несколько минут спустя подошел Нацу и сел рядом, тоже взяв в руку пару камней.       — Что делаешь? — спросил он, точно не собирался поднять ещё одну нелегкую тему.       — Смотрю на небо, — ответил я.       — А твой дневной энтузиазм?       Я махнул рукой.       — Немного притух, но всё ещё со мной, — я незаметно выдохнул и будто просто так сказал. — Теперь я знаю, где мы. Рассчитал только Архивом.       — И? — Нацу взглянул на меня, искренне заинтересовавшись.       — Достаточно далеко, чтобы нас трудно было найти, но достаточно близко, чтобы это в принципе было возможно.       — Звучит хорошо, — заметил он, и я согласно прикрыл глаза.       — Так и есть. На самом деле, это лучшее место из возможных… Наверное.       Нацу что-то согласно промычал. Однако следующие несколько минут мы провели в тишине, нарушаемой только шумом прибоя, и каждый из нас думал о чем-то своем. Я знал, зачем брат пришел ко мне, но не торопился поднимать тему, вместо этого пытаясь совладать со всколыхнувшимися чувствами. Перед внутренним взором начали проноситься воспоминания о Фиоре и Хвосте Феи, и от них горчило на языке. Я так же сильно хотел вернуться домой, как боялся показаться там, однако в любом случае не мог ничего сделать сейчас. У нас не было ни судна для плавания, ни заклинания телепортации для быстрого перемещения. Теоретически, оставалось только ждать проплывающий мимо корабль, но неизвестно было, когда он появится на горизонте.       Примерно четверть часа спустя, Нацу вдруг коснулся моей руки, и я тут же открыл глаза, отметая в сторону прочие мысли.       — Что такое? — спросил я и тут же увидел, как в его глазах вспыхнула решимость.       — Насчет твоего предложения сегодня, — Нацу подобрался. — Я готов дать ответ…